CC BY
68
Малышенко Г.И. Духовные ценности казаков-трехреченцев пореволюционной эмиграции (1920-1970-е гг.) // Электронный научно-методический журнал Омского ГАУ. - 2018. - Спецвыпуск №5. - URL http://e-joumal.omgau.ru/images/issues/2018/S05/00543.pdf. - ISSN 2413-4066
УДК: 94 (= 161. 1) (510. 1)
Малышенко Геннадий Иванович
Доктор исторических наук, доцент ФГБОУВО Омский ГАУ, г. Омск mig_57@mail.ru
Духовные ценности казаков-трехреченцев пореволюционной эмиграции
(1920-1970-е гг.)
Аннотация: В статье исследована проблема сохранения национальной самобытности российского казачества пореволюционной эмиграции, выявлено значение Русской православной церкви в возрождении и распространении среди беженцев духовно-культурных ценностей казачьих станиц дореволюционной России. Особый интерес вызывают сведения о православных традициях и обычаях казаков-эмигрантов в инородных условиях. За пределами родных областей Православная вера и Русская церковь явились источниками духовно-нравственного воспитания молодого поколения казаков-трехреченцев.
Ключевые слова: пореволюционная эмиграция, Русская православная церковь, религиозная символика, национальное самосознание, иноверцы, миссионерская деятельность, веротерпимость, депортация.
Трехречье сыграло в судьбе русских беженцев пореволюционной эмиграции немаловажную роль. Оно стало пристанищем для многих казаков бывшей императорской России, волею судьбы оказавшихся вне своих родных областей. Трехреченские казаки сохранили верность православной церкви, ее традициям и уделяли внимание духовному воспитанию молодого поколения зарубежья.
Сосредоточением многих казаков-эмигрантов Трехречья и прилегающих территорий северо-восточных провинций Китая была Духовная миссия. Забота о представителях общероссийской эмиграции стала главной ее задачей. При содействии Заграничного Синода в Загребе миссией была создана Маньчжурская митрополия во главе с архиепископом Мефодием. Одновременно высший орган Зарубежной русской церкви (ЗРЦ) объявил главу Российской духовной миссии архиепископа Иннокентия митрополитом Пекинским и Китайским. Будучи начальником Российской духовной миссии, архиепископ проводил политику "открытых дверей" для бывших граждан императорской России. На территории Харбинской епархии оказались бежавшие из Советской России архиепископы Мелетий и Нестор, епископ Димитр. Вскоре при содействии миссии возникли епархии в Ханькоу и Шанхае. Впоследствии миссию возглавил архиепископ Симон [1].
Вдали от России православная церковь первое время пользовалась прежними правами. Согласно принятому Московским церковным Собором положению относительно Харбинской епархии, Православная церковь Северо-Восточного Китая, как часть Русской православной церкви (РПЦ), признала главой патриарха Тихона Московского и всея Руси. Взаимоотношения между ними осуществлялись через Архиерейский заграничный Синод.
Спустя некоторое время архиепископ Мефодий был возведен в сан митрополита. После его смерти преемником стал архиепископ Мелетий (Заборовский).
История православного христианства напоминала казакам-трехреченцам, что, как и прежде, они найдут утешение от невзгод лишь в православной церкви. Благодаря деятельности Российской духовной миссии в Пекине значительные силы казачьей эмиграции находили своих заступников, которые с крестом в руках "добывали" прощение для своих верноподданных. Поэтому не случайно они прибыли вместе со своими домовыми храмами и священнослужителями.
На чужбине казакам приходилось начинать все заново: открывать церкви, освещать и оборудовать их, подбирать штат церковнослужителей из разных мест расселения в Китае. Многое приходилось делать архиепископу: выбирать место для церкви, изыскивать средства на ее строительство, добывать строительные материалы. Она была главным достоянием зарубежной станицы. Ее починка и украшение делались благодаря пожертвованиям самих же станичников. Собранные хлеб, полотна, а также другие приношения продавались с торгов. Деньги от их продажи шли на украшение храма. Иногда сборы в пользу Русской православной церкви определял провести станичный сход. Во время его проведения обсуждались условия аренды части общественной земли для постройки храма. Согласно принятому решению казаки Трехречья должны были заботиться о своем православном "доме" [2].
За довольно короткий срок начали функционировать православные храмы в Шанхае, Дайрене, Мукдене, Тяньцзине и Трехречье. К 1924 г. Харбинская епархия уже насчитывала более 20-ти храмов. К тому же, при них были созданы кружки ревнителей православия, братства и сестричества. Большой известностью среди верующих Трехречья пользовались шанхайское Иоасаво-Белгородское, харбинское Иверское братства, а также Марийская община сестер милосердия в Харбине [3].
Оказавшись за пределами России, бывшие монахи Шмаковского монастыря задались целью обосновать в Харбине мужской православный монастырь. Первое время священнослужители снимали небольшой дом на окраине города. Затем они обратились к начальнику Земельного отдела Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) Н.Л. Гондатти с просьбой выделить участок под строительство монастыря. Летом 1924 г. состоялась торжественная его закладка в честь Казанской иконы Божьей матери. Во второй половине декабря состоялось торжественное освещение храма. Весной 1925 г. монахи начали строительство двухэтажного братского корпуса. Это событие вызвало у большинства зарубежного казачества душевный подъем. Спустя некоторое время вдоль западной линии КВЖД русскими эмигрантами было воздвигнуто 5 монастырей, а на ее восточной - 7. По южной линии железной дороги ими были построены церковь, Казанско-Богородничный и Богородице-Владимирский монастыри [4].
Вне пределов отчизны Русская православная церковь играла большую роль в сохранении национального самосознания российских эмигрантов, в том числе и казаков. И не случайно, куда бы ни забрасывала их судьба, всюду создавались ими церкви или часовни. Многие казаки-эмигранты с удовлетворением пели во многих церковных хорах. По-прежнему, церковь оставалась неотъемлемой частью духовно-нравственных ценностей казачества за рубежом.
Кроме православных церквей и монастырей в Китае были построены мечети, синагоги, костелы и кирхи. В течение 23-х лет харбинский настольный календарь «Три богатыря» включал краткие римско-католический, протестантский (лютеранский), армяно-апостольский (григорианский), еврейский и магометанский календари. Церковные отношения, как утверждали некоторые представители казачьей эмиграции, во многом определялись наличием граждан разных вероисповеданий и национальностей [5].
В бывшей Российской империи не менее 1/3 населения принадлежало к числу разных иноверцев. Помимо того, сами христиане полосы отчуждения Китайской Восточной железной дороги представляли множество отклонений от православия до полного отсутствия
всяких религиозных верований. Благодаря этому обстоятельству Духовная миссия должна была учитывать принципы религиозной свободы, веротерпимости и справедливости. Свободное развитие, по мнению большинства миссии, являлось "не столько личным желанием, а законом, поставляемым самим Богом". К тому же, веротерпимость являлась первоосновой взаимоотношений многих казаков-эмигрантов в Китае и свидетельствовала о связи религии с жизнью общероссийской эмиграции во всех ее проявлениях [6].
Благолепием храмов, хорошим устройством приходской жизни казачья эмиграция была обязана многим пастырям Русского Зарубежья. Среди них непререкаемым авторитетом пользовался епископ Российской духовной миссии Иоанн. Он являлся автором ряда книг по богословию и истории Русской православной церкви. Его перу принадлежала известная всему населению дальневосточных станиц работа «Духовный состав русской эмиграции», которая влияла на душевное состояние многих казаков-эмигрантов. Всей общероссийской эмиграции был известен вклад ревностного служителя церкви делу распространения миссионерской деятельности. Епископ не только занимался активной духовной деятельностью, но и много внимания уделял светским делам. После убийства председателя эмигрантского комитета Шанхая Иванова Иоанну поручили выполнять эту почетную должность. Будучи глубоко религиозными, по своей природе казаки всегда помогали священнослужителю во всех его общественных мероприятиях [7].
Однако религиозное чувство казаков не только выражалось в возможностях присутствовать на богослужении в специально приспособленном здании. Церковная служба, согласно утверждению верующих, должна была выражаться в красивых поэтических формах: облачение священнослужителей, красивая живопись и богатые предметы церковного обихода. Такие же религиозно-эстетические требования предъявляли эмигранты к церковному колокольному звону. Что касалось самих церковных зданий, то по их утверждению, храм являлся лучшим архитектурным украшением города или зарубежной станицы. Этим фактором выражалась тенденция строительства представителями общероссийской эмиграции величественных храмов. В этом отношении следует отметить харбинский Софийский храм на Пристани, считавшийся одним из лучших архитектурных украшений Китая. Несколько каменных храмов с красивой архитектурой имелось возле железнодорожных станций полосы отчуждения КВЖД [8].
За пределами России православная церковь по-прежнему сохраняла статус социокультурного института. Она активно влияла на формирование мировоззрения эмигрантов. Главным содержанием мировосприятия российского казачества являлась религиозность в форме православия. Оно включало в себя моральные ценности, символы ценностно-нормативного и поведенческого уровней. Ценностный уровень православия представлял собой совокупность верований, символов, ценностей, моральных заповедей, которые формировали поведение верующего. Исключительно важная роль в нормативной системе принадлежала религиозной символике: Кресту, распятию Христа; церковному строению, символизирующему близость верующих к Богу; алтарю в Храме и иконам. Религиозные идеи, ценности занимали видное место в расширении социальной интеграции и стабилизации эмигрантского общества. Влияние православия особенно было эффективнее в тех случаях, когда молебны проходили под влиянием авторитетных священнослужителей, пользующихся уважением и признанием среди казаков дальневосточных станиц. При их помощи формировались определенные стандарты поведения беженцев через верность Богу, "убиенному" царю Николаю II и Отечеству - России. Православная вера формировала у населения станиц северо-восточных провинций Китая такие моральные нормы, которые приписывали "любить детей, семью и честно выполнять мирские обязанности".
Казаки-трехреченцы сохранили верность вероучению. Символ веры являлся основным догматом христианского православия, проверкой убеждений и присяги казаков на верность родному войску. Кроме того, по мнению лидеров казачества, люди верующие в Бога, были наделены высокими нравственными качествами. Прежде всего, читая молитву, казак отдавал себе полный отчет при ее исполнении. Он должен был простить те обиды и огорчения,
которые ему нанесли. Только после этого он мог просить у Всевышнего прощения собственных прегрешений. Казачество, служившее основой правопорядка Российского государства, строило как свою личную, семейную жизнь, так и общественную, государственную на религиозных и нравственных началах, вытекающих из учения Православной церкви. В основе формирования самосознания зарубежного казачества по-прежнему находились заповеди православной морали.
Православие как основа духовного потенциала Трехречья вызывало у казаков-эмигрантов стремление к духовной чистоте и совершенству. Вероисповедание, мировоззренческое единство казачьей эмиграции спасали ее от душевного опустошения. Русская православная церковь являлась единственной силой сохранения традиционного национального самосознания. Она поддерживала душевное настроение беженцев на чужбине. Для них церковь стала оплотом духовности за пределами родины. В тяжелые моменты своей жизни они молились под ее сводами за благополучие семьи, родных и покинутой России. Кафедральные соборы и церковные приходы были также духовными "оазисами" зарубежного казачества. Храмы для его представителей стали центрами их духовного единения. Они приходили сюда для того, чтобы окунуться в атмосферу России и вспомнить родные станицы. После крушения политических, экономических и других объединяющих основ лишь православие определяло их мировосприятие [9].
Православная вера за пределами России продолжала быть источником духовного развития населения казачьих станиц Трехречья. На ней формировались нравственные ценности казачества, которые укрепляли связь между станицами и Русской зарубежной церковью. Губительный процесс расхождения советского общества и церкви вызывал у большинства верующих зарубежья болезненное чувство, сострадание. Нужно согласиться с выводом редакции журнала «Луч Азии» относительно того, что «русское национальное сознание родилось в недрах православной церкви, в ней оно черпало в течение столетий источники своей духовной силы» [10].
Помимо духовного воспитания казачьей молодежи Русская зарубежная православная церковь придавала большое значение распространению миссионерской деятельности среди китайского населения. С этой целью Российской духовной миссией было создано около 20-ти детских школ. А спустя некоторое время на китайский язык были переведены творения святых православных отцов и литургические книги. С целью усиления миссионерской деятельности среди беженцев Трехречья под руководством харбинской епархии были открыты Пастырские богословские курсы и Духовная семинария. В 1934 г. начал функционировать Харбинский институт Святого Владимира, во главе которого стал архиепископ Мелетий [11].
Благодаря поддержке духовных лидеров и прихожан, а также Союза казаков на Дальнем Востоке, правление Харбинского института Святого Владимира возглавил епископ Димитрий. Этот институт являлся единственным высшим церковным учебным заведением Русского Зарубежья. В местах расселения беженцев храмы постепенно становились духовно-образовательными центрами граждан бывшей Российской империи. При каждом храме создавались школы, являвшиеся главным оружием в борьбе против денационализации молодого поколения зарубежья. С целью духовного просвещения зарубежной паствы был создан Харбинский богословский институт. Его руководство бережно сохраняло традиции русского православного населения Северо-Восточного Китая: развитие иконописи и певчего искусства. После завершения учебы в институте выпускники направлялись во многие места расселения казаков: вдоль полосы отчуждения КВЖД и Трехречье. Здесь они создавали собственные приходы, церкви и общины [12].
За пределами родины казаки-эмигранты первое время находились в подавленном состоянии. Но, тем не менее, повсюду наблюдалась их всеобщая религиозная наклонность. В одном из номеров журнала «Луч Азии» был напечатан материал, который свидетельствовал о морально-нравственном состоянии беженцев Трехречья. Крушение надежд на быстрое возвращение домой, потеря своих родных и близких вызывали у многих казаков
нравственные мучения. В связи с этим назрела необходимость духовно поддержать обездоленную часть общероссийской и казачьей эмиграции [13].
Большую роль ревнителя православной веры на территории иноверческих стран играло Русское православное братство (РПБ). За основу деятельности его была признана религиозно-нравственная проповедь морали и воспитание национального чувства в виду угрозы денационализации общероссийской эмиграции. Вначале перед руководством Братства ставилась задача духовного объединения казаков-эмигрантов на примерах великих подвигов мучеников Русской православной церкви. Как утверждали руководители РПБ, соблюдение православной веры беженцами облегчит им жизнь в тяжелых условиях эмиграции. Для расширения культурно-просветительной деятельности правление Братства стало посылать лекторов в общежития беженцев, Союз военнослужащих, Благотворительное общество и Казачий союз. Здесь лекции прослушивались эмигрантами с большим вниманием. Но вскоре ими поднимается вопрос о необходимости перехода Русского православного Братства к практическим мерам борьбы за выживание. Многие выступающие обращали внимание на то, как трудно им жить полуголодными, полураздетыми и в то же время воспринимать идеи православия [14].
Русская церковь за рубежом проводила по обычаям и традициям дореволюционной России церковные праздники. Они одухотворяли жизнь беженцев, вносили в нее нравственность, красоту, чувство этнического единения и самосознания. Вместе с тем, Русская православная церковь способствовала душевному успокоению, снимало стрессовое состояние, в котором постоянно жила значительная часть эмигрантов [15]. Большой известностью среди них пользовались хоры Иверской церкви и Николаевского собора под управлением С. Лукши и регента Д.Я. Попова. Исполнялись духовные сочинения композиторов Д. Бортнянского, П. Чеснокова, А. Архангельского, А. Гречанинова А. Костальского. Особенно много православного народа собирал знаменитый храм на Соборной площади Харбина [16].
Все казаки без каких-либо половозрастных и семейных ограничений принимали участие в праздновании Нового года. По воспоминаниям бывших жителей Трехречья его встречали три дня. Рано утром в дом приходили люди и разбрасывали зерна по полу, приговаривая: «Сею, вею, подсеваю, с Новым годом поздравляю». Трехреченцы собирали зерна, чтобы ранней весной при посеве кинуть их в первую борозду. По народным приметам из этих зерен осенью будет собран хороший урожай. Особое внимание уделяли молодому поколению казачества. Детям ставили на Новый год большие елки и украшали их самодельными игрушками. Возле украшенной елки водили хороводы, устраивали игры и проводили конкурс лучшей песни. А хозяйка дома потом награждала победителей призами за лучшее стихотворение или пляску. Встреча Нового года связывалась с гаданием и разного рода приметами. Святочные гадания были более всего популярны у девушек: смотрели через зеркало в брошенное в воду кольцо, бросали башмаки через забор, делали двумя зеркалами «двенадцать коридоров» и ждали, что появиться суженный [17].
7 января казаки наравне с другими эмигрантами Северо-Восточного Китая отмечали один из главных религиозных праздников - Рождество. Накануне его проведения от имени донских казаков представитель атамана Донского казачьего войска на территории Китая отправлял войсковому атаману Граббе поздравительную телеграмму. В ней говорилось, что многие верующие непременно посетят церковь и отслужат молебен. К тому же, бытовал праздничный обряд, согласно которому, подростки ходили по домам и славили Христа [18].
Важным календарным праздником являлись Святки, которые начинались после Рождества и продолжались до Крещения. Главным развлечением на них был процесс ряженья. Костюмы готовили заранее, представляя как персонажей из сказок, так и разных животных. Независимо от национальной принадлежности и вероисповедания, десятки тысяч российских беженцев Дайрена, Харбина и других городов Северо-Восточного Китая были свидетелями Крестного шествия во время Крещенья [19].
В Харбине шествие начиналось одновременно от Петропавловского храма в Сунгарийском городке и Иверской церкви на Пристани. Оба крестных хода направлялись к Софийскому собору, где собиралось немало верующих, православных жителей и эмигрантов. Здесь можно было увидеть также представителей казачьей эмиграции, местного населения и иностранцев: послов, гостей и просто любопытных горожан. С протоиереем О.М. Филологовым во главе двигалось по улицам Сквозной и Новоторговой. Перед взором собравшейся толпы над головой духовного отца возвышался святой Крест. Повсюду виднелись хоругви и раздавались звуки церковных песнопений. К полудню крестные ходы сходились у Благовещенского храма. Отсюда ходы верующих направлялись в сторону Сунгарийской Иордании. Многим казакам-эмигрантам казалось, что все население Харбина собралось на берегу реки Сунгари. Через некоторое время находились смельчаки, которые погружались в холодную воду. Среди них были представители молодого поколения казачьей эмиграции. Это религиозное празднество всегда посещали начальник БРЭМа (Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи) генерал А.П. Бакшеев, а также другие видные деятели общероссийской и казачьей эмиграции. В полночь верующие ходили к проруби за водой и несли ее в церковь крестить. Крещеной водой женщины-казачки опрыскивали комнаты своего дома, постройки во дворе. А оставшуюся воду закрывали в стеклянной посуде, чтобы потом ею поить больных [20]
В феврале казаки зарубежных станиц отмечали Масленицу. Главной закономерностью этого праздника было массовое катание на санках с ледяных горок. По мере возможности организовывался и конный проезд, который напоминал выходцам из России о прошлой жизни в родных станицах. Последний день Масленицы отмечался как Прощеный день. Во время его празднования дети добивались прощения у своих родителей [21].
После празднования Масленицы, за 7 недель до Пасхи, у казаков начинался великий пост. В эти дни не кушали жирного мяса, а чай не "белили" молоком. Вместо него казачки жарили муку - затуран, которым затем белили чай. Такой пост могли соблюдать потому, что в каждой семье трехреченцев было немало рыбы, подсолнечного масла и всякой дичи. Однако такое наблюдалось лишь до советско-китайского конфликта 1929 г. После него многие старожилы, эмигранты вновь стали влачить жалкое существование. Некоторым из них пришлось выехать за пределы Трехречья [22].
Очень важным праздником для казаков-трехреченцев считалась Пасха. Ее особая роль определялась, прежде всего, значимостью данного праздника в христианстве. По преданию, она была связана с мифом о воскресении Христа. Поэтому к ее празднованию беженцы готовились основательно, так как оно длилось на протяжении 8-ми дней. Казачки обязательно пекли сдобную булку-пасху и куличи, которые имели вид цилиндров. Затем их покрывали сбитыми яичными белками с сахаром и разукрашивали конфетами. Вне родных областей казачество продолжало соблюдать пасхальный ритуал окраски праздничных яиц: им придавали красный, зеленый и синий цвета. Специфическим ритуалом выглядело приветствие гостя хозяину дома, которое начиналось со слов: «Иисус воскрес!». На что хозяин должен был ответить: «Во истину воскрес». В зарубежных станицах к празднованию Пасхи казаки строили несколько добротных качелей. Возле них проходили праздничные веселья: играли в лапту, городки и бабки, а также пели и плясали. Был такой обычай: во время праздника побывать в нескольких домах. Поэтому хозяйки с утра готовили стол [23].
Вслед за Пасхой на 9-й день казаки-эмигранты со скорбью отмечали родительский день. Ведь он многим из них напоминал брошенные могилки родителей и родственников. За пределами родных станиц казаки брали с собой крашеные яйца, блины и посещали русские кладбища зарубежья. Отличительной чертой характера русских людей как у себя на родине, так и за рубежом, было всегда трепетное отношение к памяти усопших родственников. Их почитание считалось святым делом. Уход за могилами, отпевание в церкви были обязательным ритуалом. В Харбине и вне города было много кладбищ. Они были везде - на Западной и Восточной линиях КВЖД, а также в других местах расселения беженцев, где находились православные церкви. Небольшие кладбища были даже в поселках без церквей.
Ежегодно на военных кладбищах служились заупокойные литургии и панихиды усопшим на них русским воинам [24].
Затем через 49 дней после христианской Пасхи казаки со всеми представителями российской эмиграции отмечали Троицу. В этот день обязательно посещали церковь, где служили обедню и с утра звонили колокола. Редакцией газеты «Слово» было напечатано сообщение о праздновании храмового праздника церкви на Вила Альпина в день Св. Троицы. Торжественная служба в отремонтированном храме, колокольный звон вызывали у многих прихожан-казаков душевное удовлетворение и тоску по родным краям. Среди них обсуждалась проблема укрепления духовности, моральных ценностей Русской православной церкви. Здесь необходимо отметить деятельность Совета во главе с председателем И.Е. Романовым и старостой М.Ф. Ивановым. После молебна начиналось массовое гуляние. Отличной чертой этого праздника была встреча гостей и родственников из ближайших зарубежных станиц. Здесь надо отметить гостеприимство, которое как традиция, сохранилась в казачьей среде зарубежья. Как нам представляется, глубокая вера и почитание казаками-эмигрантами православной религии, страстная ее защита от посягательств извне свидетельствовали об их приверженности к Храму Божьему и соблюдению сложившихся в России церковных традиций [25].
Несмотря на потерю родины пожилые казаки, по мере возможностей, стремились передать молодому поколению некоторые свадебные обряды и традиции. Они пытались доказать, что в них была заключена вся жизнь православного: драма уходящей от родителей дочери и праздник зарождения новой семьи. Брачные союзы издавна у казаков были крепкими, разводов почти не наблюдалось. Опыт прошлого подсказывал, что при создании не нужно было гнаться за богатством. Как учила народная пословица: «Руби дерево по себе». Однако этому завету следовали не все представители казачьей молодежи Трехречья и других мест поселений русских беженцев.
Казаки-трехреченцы придерживались такой многовековой традиции, как проведение вечеринок и посиделок. Для этого поздней осенью ими заготавливались продукты: солили капусту, готовили крахмал и гречневую крупу. А после забоя скотины во многих семьях старожилов были даже запасы фарша, сала, колбасы. Только после этого женщины, а также девушки организовывали вечерние посиделки. К ним могли присоединиться мужчины, которые обменивались мнением относительно происходивших событий на территории бывших казачьих областей. До советско-китайских событий 1929 г. казачья молодежь Трехречья не плохо проводила свободное время. Парни "откупали" дом на вечер у хозяина, покупали керосин и приглашали девчат. Здесь встречались с любимыми, танцевали и соревновались в песнопении под гармошку или балалайку [26].
Мирная жизнь русской эмиграции в Китае продолжалась до 1945 г. К этому времени Трехречье переживало расцвет. Вокруг заимок первопоселенцев выросли 19 полнокровных деревень с русским населением: Драгоценка, Дубовая, Ключевая, Тулунтуй, Караганы, Попирай, Щучье, Покровка, Верх-Кули, Усть-Кули, Лабдарин, Чилотуй, Светлый Колуй, Барджакон, Лапцагор, Верх-Урга, Усть-Урга, Ширфовая и Нармакчи. Общее население деревень Трехречья составляло не более 25 тыс. человек. В дальнейшем численность русского населения Трехречья уменьшалось, а доля китайцев увеличивалось.
Первый удар, от которого казаки-трехреченцы не смогли уже оправиться, был нанесен им в августе 1945 г. вторым эшелоном войск НКВД. Было реквизировано громадное количество скота и иной собственности, и, главное, была арестована и депортирована в ГУЛАГ примерно четвертая часть мужского населения [27].
Осенью 1949 г. по тайной инициативе советского консульства было проведено раскулачивание и организация колхозов на территории Трехречья. Несмотря на то, что казаки-трехреченцы собрали отменный урожай, коллективизация завершилась массовой гибелью скота и общим упадком Трехреченского края. Весной 1950 г. китайские власти вернули прежним хозяевам уцелевший скот и зерно. В 1954 г. благодаря межгосударственному соглашению с правительством СССР, китайское руководство под
видом репатриации на освоение новых земель приступило к депортации русского населения из северо-восточных провинций Китая. Спустя 5 лет после депортации основного населения Трехречья оставшиеся не менее 3 тыс. человек вновь подверглись коллективизации со стороны китайского правительства. Но уже через несколько лет хозяйства казаков снова начали возрождаться.
С 1962 г. китайские власти не препятствовали выезду русских из Трехречья в Австралию, Бразилию, Боливию, Парагвай и Аргентину. Более 225 семей уехали на Австралийский континент. Некоторые оставшиеся казаки продолжали вести свое хозяйство. Вскоре были уничтожены православные храмы, распаханы китайцами русские кладбища, а бревенчатые избы покинутых поселков заселены южанами-китайцами, которые были не способны заниматься скотоводством и земледелием в этих суровых для них условиях. Во второй половине 1970-х гг. последние казаки-трехреченцы поселков Дубовой, Усть-Урги, Покровки и Верх-Кулей выехали в Казахстан.
В настоящее время на территории Трехречья существует административная единица Русская национальная волость, которая входит в состав городского уезда Аргунь-Юци (Эргуна) округа Хулун-Буир Автономного района Внутренней Монголии. Центром волости является село Шивэй, расположенное на берегу реки Аргунь напротив российского села Олочи. Всего в волости проживает свыше 4 тыс. жителей, из них русских - не менее 1 млн. 774 человека [28].
Согласно данным официальной статистики Китайской Народной Республики (КНР), сегодня численность русских в Северо-Восточном Китае не превышает 13 тыс. человек. Прежде всего, имеются в виду потомки русских беженцев 1920-1930-х гг., которые приняли китайское гражданство и представляют национальное меньшинство КНР в Харбине, Шанхае и Трехреченском районе.
Таким образом, нынешнее состояние казаков-трехреченцев свидетельствует о том, что национальная идентичность потомков русских беженцев пореволюционной эмиграции существует и сохраняется за счет православия и традиционного хозяйства. Некоторые поселения имеют русский облик со многими китайскими чертами, и население в них живет более богато, чем в китайских. Разделяя участь представителей казачьей эмиграции, Русская православная церковь стала единственной силой, помогавшей беженцам выжить в условиях иной этнокультуры. Она оставалась главным свободным носителем традиционного русского самосознания, хранительницей духовных и нравственных ценностей казачьих станиц.
Ссылки на источники:
1. Белоглазов Г.П. На чужих полях // Россия и АТР. Владивосток, 1998. №1. С. 17.
2. Возрождение Азии (Тяньцзинь). 1938. 2 декабря.
3. Дионисий Поздняев, священник. Православие в Китае (1900-1997). М., 1998. С.
47.
4. Борьба за Россию. Париж, 1927. Август. №39. С. 5.
5. НазаровМ.В. Миссия русской эмиграции. М., 1994. Т. 1. С. 144.
6. Русские в Шанхае. Шанхай, 1936. С. 39.
7. Троицкая С.С. Харбинская епархия, ее храмы и духовенство. Брисбен. Австралия, 2002. С. 9.
8. Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток, 1998. С. 39.
9. Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917-1931 гг. М., 2000. С. 43.
10. Мушкетер (Харбин). 1936. 12 января.
11. Великая Маньчжурская империя. К десятилетнему юбилею. 1932-1942. Харбин, 1942. С. 3.
12. День русского ребенка. Сан-Франциско, Калифорния. 1943. Апрель. С. 38.
13. Луч Азии. Харбин, 1945. №15 / 141. С. 2.
14. Шин Фан. Иммигранты в районе Хэймунцзяна // Россия и АТР. Владивосток, 1993. №2. С. 81.
15. Дмитровский Н.И. Русские в Квисленде. Первый православный храм в Австралии // Австралиада, Сидней, 1997. №13. С. 5.
16. Луч Азии. Харбин, 1936. №21 / 5. С. 19.
17. Аверьянов Ю.С. Православие и традиции казачества // Казаки России. М., Санкт-Петербург, 1996. С. 18.
18. Вольное казачество. (Прага), 1932. №103. 25 августа.
19. ГАРФ. Ф. 6461. Оп. 2. Д. 32. Л. 30.
20. Луч Азии. Харбин, 1938. №44 / 1. Январь. С. 29.
21. Харбинское время (Харбин). 1941. 20 января. С. 3.
22. На сопках Маньчжурии (Новосибирск). 2001. Апрель. №85. С. 1.
23. Сергеев О.И. Казачья эмиграция в Китае: Сохранение традиций и новации жизни // Дальний Восток в контексте мировой истории: От прошлого к будущему Материалы международной научной конференции. Владивосток, 1997. С. 177.
24. Луч Азии. Харбин, 1943. №108 / 8. С. 63
25. Русские в Шанхае. Шанхай, 1936. С. 41.
26. Слово. (Сан-Паулу). 1938. 17 июня.
27. Рубеж. 1943. №27 (796). 20 сентября. С. 6.
28. Общество и государство в Китае: Т. XLIII, ч. 2 / Редколл.: А.И. Кобзев и др. М., 2013. С. 223-227.
Gennady Malyshenko
Doctor of Historical Sciences, Associate Professor FSBEI HE Omsk SA U, Omsk
The Spiritual Values of the Cossacks from the Three Rivers Region in Post-Revolutionary
Emigration (1920-1970-Ies.)
Abstract: the article studies the problem of preservation of national identity of the Russian Cossacks post-revolutionary emigration, the importance of the Russian Orthodox Church in the revival and spread among the refugees spiritual and cultural values of the Cossack villages of pre-revolutionary Russia. Of particular interest is information about Orthodox traditions and customs of Cossacks-emigrants in a foreign environment. Outside of regions of origin and the Orthodox faith and the Russian Church was a source of spiritual and moral upbringing of the younger generation of Cossacks-from three rivers.
Keywords: post-revolutionary emigration, the Russian Orthodox Church, religious symbols, national identity, Gentiles, missionary activity, religious tolerance, and deportation.
