CC BY
176
Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 19 (374). Философия. Социология. Культурология. Вып. 37. С. 132-138.
УДК 37.013
ББК 74.0
Л. А. Липская
ДУХОВНО-НРАВСТВЕННАЯ ЭВОЛЮЦИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Рассмотрена проблема трансформации духовных основ российского общества в контексте изменения его духовно-нравственных ценностей, представлений, взглядов и идеалов. Автор в рамках ретроспективного анализа приводит оценки отечественных и зарубежных философов, а также дает свое понимание социокультурной динамики российского общества, эволюции ценностных приоритетов и духовно-нравственных ориентиров в советский и постсоветский период, а также перемен, произошедших в общественном сознании современной России.
Ключевые слова: духовные основы; ценностные приоритеты; духовно-нравственные ориентиры и идеалы.
Проблема духовности неоднократно поднималась в отечественной литературе. Однако трактовка данного понятия, как правило, дается в узком смысле, через призму религиозного сознания общества. Вместе с тем духовная жизнь общества предполагает включение в него целого комплекса социокультурных явлений, духовных социальных связей и отношений, а также духовно-нравственных ценностей, представлений, идей, теорий, образов, идеалов, принципов, убеждений и т. п. (Д. И. Грядовой, О. А. Митрошенков), которые менялись на протяжении последних десятилетий.
Как известно, целью жизни советского общества было преобразование и спасение мира от зла, эгоизма, ненависти, несправедливости и неравенства. Эта мессианская идея спасения мира наполняла жизнь миллионов людей смыслом, которые верили в торжество справедливости и социального равенства и готовы были за них бороться. В качестве коммунистических идеалов провозглашались: борьба за мир во всем мире, классовая солидарность, пролетарский интернационализм, любовь к социалистической Родине, которая подразумевала, прежде всего, любовь к своим соотечественникам. К сожалению, любовь к ближнему - своей семье, своей группе, нации - не переросла в христианскую любовь к дальнему, в которой все люди признаются братьями единой вселенской семьи, о чем мечтали в свое время С. Л. Франк, В. Соловьев и другие русские философы. Советская система образования была вынуждена формировать у молодежи чувства вражды и ненависти к классовым врагам социализма, неприятие инакомыслия,
отрицательное отношение к буржуазной идеологии и ее «апологетам».
Самосознание советского человека, несмотря на антирелигиозную направленность насаждаемой марксистко-ленинской идеологии, было проникнуто христианскими представлениями о его ничтожности, покорности, безусловной подчиненности власти. Моральный кодекс строителя коммунизма во многом напоминал нравственные заповеди Евангелия (только без Бога), следование которому гарантировало построение рая на земле. Рудименты православной религии аккумулировались в коммунистической пропаганде, которая культивировала в массах дух смирения, терпения, непротивления, безынициативности и пассивности.
Провозглашаемые лозунги о всестороннем и гармоничном развитии личности мало способствовали развитию ее творческого духовного начала. Идеологическая цензура стремилась подчинить себе всякую свободную мысль, любые «заумные» и «беспредметные» (К. Малевич) направления в искусстве (от кубизма и футуризма до супрематизма). Все, что не укладывалось в рамки соцреализма, было запрещено или уничтожалось. Свободомыслящие, критически настроенные личности с трудом пробивали себе дорогу в усреднено-нивелированном равенстве возможностей. Вместо духовности, как считали С. Л. Франк, Н. А. Бердяев, обожествлялся социально-экономический базис человеческой жизни.
Идеалом советской эпохи был образ коллективистского человека, готового жертвовать ради других, идти на лишения, совместно терпеть нужду ради общего дела построения
светлого коммунистического будущего. Нравственным было то, что считалось полезным делу социализма, то, что служило интересам коллектива и советского общества, способствовало укреплению пролетарской солидарности, дружбы и товарищества. Понимание счастья заключалось в труде и самопожертвовании ради общего блага или блага государства. По мнению С. Л. Франка, мировая история употребляла советских людей как рабов «для накопления богатства ее избранников - грядущих человеческих поколений» [9]. Смыслом жизни многих поколений советских граждан было служение высшим целям, высшему благу, под которым понималось не духовное преобразование и возвышение человека, а прежде всего удовлетворение материальных потребностей людей. Положение советского человека, как отмечал Н. А. Бердяев, определялось несвободой духа и бессилием духа преодолеть власть материальных ценностей, ценностей удовлетворения и насыщения. По мнению философа, «социализм сделал из материальных благ религию и за них же продал духовную свободу человека» [1]. В то же время следует отметить, что в условиях социализма и нехватки всего и вся у большинства советских людей были сформированы «разумные потребности». Из материальных ценностей они не делали культа, которому бы слепо поклонялись, для них были важнее социальные ценности труда, коллективизма, социального равенства и справедливости. Среди нравственных чувств ценились: честь, совесть, человеческое достоинство, долг и ответственность перед Родиной.
Вера в светлое будущее своей страны побуждала советского человека героически служить Родине, жертвовать своим настоящим, в том числе своим материальным благополучием и свободой. Коллективный человек, живущий не для себя, а для других, стремился переделать материальный мир на лучший лад, сделать советское государство более процветающим, чем «загнивающий капитализм». Однако каждое новое поколение советских людей, по мере ослабления железного занавеса и приобщения к благам западной цивилизации, духовно и фатально «обуржуазивалось», с завистью смотрело на материальное изобилие западноевропейских стран. Первоначальный фанатизм и вера в построение идеального советского общества сменились настроением цинического неверия (С. Л. Франк), привели к краху надежд и разочарованию в прежних идеалах.
Вместо навязываемых государством установок о жизни для других, молодое перестроечное поколение, окрыленное духом перемен, хотело жить только для себя. Произошла смена исторического и политического выбора, что привело к кризису морали, разрушению духовного единства общества, девальвации традиционных национальных ценностей. Терпимость и толерантность сменили агрессивность и жестокость, прежде всего, в бизнесе и политике. Появился слой предприимчивых молодых людей, морально не обремененных, стремящихся кардинально изменить и усовершенствовать устоявшийся порядок жизни на либерально-рыночной основе, свободной от нравственных и социальных обязательств перед обществом.
С начала 90-х годов в духовной основе российского общества возобладали ницшеанские социально-биологические представления о человеке, базирующиеся на несколько модифицированных идеях о бунтующем, самоутверждающемся «сверхчеловеке», который становится хозяином и властелином своей собственной судьбы и судеб всего мира. Российские граждане, ставшие творцами своей судьбы, почувствовав себя свободными, перестали ощущать себя жалкими рабами, стали больше осознавать свои права и готовы были за них бороться. Популярным стал образ сильной личности — «сверхчеловека», одержимого жаждой власти и богатства. «Ницшеанство стало элитарным образом, воспитанием (мнимым) новой аристократии» [11]. Мерилом добра стала «благородная аристократическая мораль» (Ф. Ницше) сильных, могущественных, любимых властью. А мерилом зла - аскетическая «мораль рабов», бедных, неудачников, осуждающих сильного и мечтающих об их наказании. В России наблюдалось противоборство двух противоположных моральных ценностей: «хороших и плохих», «добра и зла», «счастья и зависти» — сверх богатых и обделенных материальными благами. Устроители новых духовных основ «в тысячу раз больше хлопотали о наживании себе богатства, нежели об образовании своего ума и сердца», о чем в свое время говорил А. Шопенгауэр [12], применительно к западной модели общества. Сострадание как источник истинной справедливости и человеколюбия во многом было утрачено в условиях свободного и ничем не ограниченного разгула рыночных сил, в том числе в культуре и образовании. Для многих счастьем стало считаться то, что есть у человека, которое было важнее того, что есть
в человеке. Символом времени стало «иметь», а не «быть». При этом счастливым оказался привилегированный класс Немногих, получивший доступ к тем благам, которые остаются недоступными Многим - то есть большинству [8]. Либерализация экономики и свободные рыночные отношения привели не только экономическим, но и социальным деформациям, к обогащению одних и обнищанию других, к торговле всего и всем, в том числе и национальными интересами. Нравственная испорченность части российского общества в данном случае находилась в тесной зависимости от неспособности понять то, что невозможность доступа к счастью Многих, благоприятствовала проявлению подлости и злости, зависти и корысти. В понимании человека и его роли в обществе возобладали представления о нем как об абсолютно автономном, в себе утвержденном и потенциально всемогущем существе (С. Л. Франк). Человеческую душу поработила жажда богатства, накопительства, стремление получить скоротечные и суетные земные радости. Человек, имеющий власть и деньги, стал рассматриваться как всемогущий и самодержавный хозяин, для которого все остальные люди выступали только как средство в извлечении максимальной прибыли любой ценой. Развивая мысль В. Соловьева, можно сказать, что Россия, как и Запад, употребила всю свою энергию на развитие человеческого начала в не самом лучшем его варианте. Что с неизбежностью привело к отвержению божественных истин о внутреннем законе любви, свободной от всякой исключительности, где не может быть места произвольному избранию [6]. Избранными оказались те Немногие, кто оказался удачливее других в приближенности к власти и способности получения материальных благ любой ценой. Почувствовав себя осчастливленным Человекобогом, свою силу и безнаказанность, наиболее удачливые, «рискованные» и морально не обремененные представители нового поколении 90-х, воспользовавшись дарвиновскими принципами борьбы за существование, стали трактовать их как победу любой ценой, как «войну всех против всех», в которой побеждает сильнейший.
В результате деидеологизации системы ценностей материальное начинает доминировать над духовно-идеальным. «Человек в значительной степени становится функцией от мира как потока вещей», ощущая себя в большей степени «чувственно данной вещностью,
телесностью». Мир вещей преобладает над миром идей как «идеальным, сверхчувственным бытием», который позволяет «человеку удерживать свою идентичность в качестве инварианта» [4]. Не имея достаточной духовной интенции, такой человек все больше погружается в предметный, вещный мир, идолизирующий деньги и удовольствия. Стремление положить в основание жизни только одни материальные ценности привело к морально-нравственной деградации общества, к разгулу преступности и насилия, утверждению низменных инстинктов. Россия, несмотря на строительство новых храмов и усиление роли церкви, не смогла обуздать хаос стихийных, необузданных вожделений определенной части российской молодежи. В сознание молодых россиян все больше стал проникать «Дух Диониса». Культура стала истончаться до размеров «тоненькой яблочной кожуры над раскаленным хаосом» необузданных страстей и желаний «золотой молодежи», опьяненной свободой, вседозволенностью, половой распущенностью, культом силы и жаждой неограниченного наслаждения. Под влиянием разнообразных телешоу стал формироваться образ звероподобного человека, который во многом базировался на фрейдистских представлениях о духовных проявлениях человека, выводимых из сексуальности и инстинкта самосохранения. Начавшаяся эротизация населения способствовала не просто распространению сексуальности в частных и общественных отношениях (Г. Маркузе), но и привела к их примитивизации и извращению. Разнузданность самых низменных половых инстинктов у неконструктивно мыслящей части молодых людей стала ассоциироваться с поиском все новых способов удовлетворения телесных потребностей и поиском новых чувственных наслаждений. Вместо пропаганды здоровой, крепкой и дружной семьи, основанной на великом таинстве индивидуализированной любви, «как самом тонком продукте мировой культуры», стала популяризироваться свобода половых взаимоотношений как простого физиологического процесса. Духовное соединение полов стало подменяться сексуальным актом, который, как отмечал в свое время Н. А. Бердяев, «так легко профанируется, сбивается на разврат, прямо противоположный всякой тайне соединения» [2].
В отсутствие прививки духовно-нравственных христианских ценностей милосердия, любви, сострадания усиленно культивирова-
лись представления о натуралистическом, ан-тропократическом гуманизме, утверждающем искаженные идеи о самообожествлении человека, его исключительной ценности и любви к самому себе. Современный человек почувствовал себя внутренне свободным, сознавал себя выше всякого внешнего, от него не зависящего начала, утверждал себя центром всего, оставаясь при этом одной бесконечно малой точкой на мировой окружности (В. Соловьев).
Российскому обществу не удалось реализовать положительный потенциал многих либеральных и экзистенциональных ценностей. В национальном менталитете не нашли точки опоры такие принципы либерализма, как законность, равноправие, свобода выбора. Вместо персоналистических идей Н. Бердяева и В. Соловьева о духовно свободном человеке, обладающем высшим началом, «возвышающем его над данностью мира», возобладал натуралистический гуманизм свободы сильнейшего, обуреваемого желаниями, страстями и зачастую неоправданными притязаниями, живущего сегодняшним днем и не думающем о будущем, в том числе и своей страны. Чувство долга, ответственности постепенно стало уходить на второй план по сравнению с желанием получать как можно больше удовольствий любой ценой. Свобода стала трактоваться как вседозволенность, как способность сильных мира сего навязывать слабым свою волю. Общество кинулось из одной крайности в другую: «от все запрещено - до все разрешено», готово было брать столько свободы, сколько могло унести.
«Джин вылез из бутылки» — человек почувствовал себя хозяином жизни и стал господином самого себя, стал утверждать не чью-то, а свою волю, свои желания, разрушая навязанные обществом и провозглашая собственные новые ценности. Благо человеческой личности, ее свобода стали ценнее всех отвлеченных нравственных ценностей. Получили распространение идеи, провозглашавшие: не человек для общества, а общество и государство ради человека. Однако не оправдались надежды современных философов, надеявшихся на то, что общество, в котором личное доминирует над общественным, может стать «преградой на пути желания сделать свободу человека лишь средством для построения общественного счастья» [10]. Разобщенность, эгоизм, индивидуализм и прагматизм пришли на место советского альтруизма и коллективизма. Вместо человека, который делал все для общества, пришел
человек, который «никогда не делал ничего, что было бы сделано для других и не имело бы никакого личного мотива» [5]. Коммерциализация и рыночные отношения стали преобладать не только в экономике, но и в культуре, образовании, все больше превращающихся в сферу развлечения и услуг. Дегуманизация общественных отношений породила феномен жесткого, изворотливого, борющего «за место под солнцем» молодого человека, способного ради собственной выгоды или власти идти на любые преступления и сделки с собственной совестью. Падение всяких духовных основ жизни привело к тому, что вновь стали вырастать молодые люди типа Раскольникова, считавшие, что в отсутствии Бога или других идеалов им все дозволено. Не желая ощущать себя человеком массы, частью толпы, нации, такие личности начинают ощущать себя супериндивидуальностью, осознавать свою исключительность и избранность, избегать любого членства. Проявление силы, себялюбие и властолюбие стали мерилом успешности как западного, так и постсоветского «сверхчеловека», готового к борьбе и победам над собой и другими. Такой человек способен преступить человеческие традиции, с отвращением относится к «человеческому, слишком человеческому», то есть к доверчивости, самопожертвованию, угрызениям совести и нормам морали.
Таким образом, утратив сначала христианские ценности, а потом и коммунистические идеалы, целое поколение российских граждан оказалось в духовно-нравственном вакууме, без устойчивых жизненных принципов, с исковерканным нигилистическим мировоззрением, без устойчивых «духовных скреп».
Российское государство и система образования в последнее время прилагают усилия, направленные на то, чтобы преломить негативные тенденции, способствующие разрушению духовно-нравственных оснований общества. В начале XXI века в обществе произошли заметные идеологические и культурные перемены, повлекшие определенную переориентацию с утилитарной культуры достижения благополучия, или, как ее называл П. Сорокин, чувственной культуры наслаждений и удовольствий, на эклектичную идеалистическую культуру, повлекшую изменения в ментальности и поведении людей, озабоченных нравственным состоянием общества. Вместе с тем такая культура, скорее, напоминает культуру постмодерна, для которой характерна размытость идеала, в том
числе нравственного, отсутствие четких представлений о хорошем и плохом, светлом и темном (О. А. Мигрошенков), прекрасном и безобразном, приличном и неприличном.
Произошло размежевание на «своих» и «чужих», на патриотов - «бесогонов», защищающих православные ценности, достижения и завоевания своего Отечества, в том числе на постсоветском пространстве. И современных хулителей-нигилистов, критикующих и уничижительно негативно изображающих Россию, отрицающих общепринятые ценности, моральные нормы и идеалы. Колебание маятника новейшей истории России сместилось от либерального в сторону консервативного стиля мышления, к пониманию ограниченности свободы и необходимости укрепления нравственных основ общества. Все это в какой-то степени обесценило идеи западного либерализма, которые стали менее востребованными, особенно в условиях экономического кризиса и нестабильности, возродившие патерналист-ско-этатистские настроения, идеи социальной справедливости и социальной защиты. Вновь стали возрождаться идеи славянофилов, противостоящих «чужеродным началам западной цивилизации» (А. С. Хомяков). В обществе возобладала воинственная антиамериканская риторика как ответ на попытки США ослабить авторитет и международные позиции России. Угроза западных санкций и экономическое давление привели к единению власти и общества. В условиях возросшей конфронтации с Западом, в том числе информационно-психологического и духовного противостояния, общественное сознание стало переориентироваться в сторону великодержавных ценностей и патриотизма, усилилась сплоченность российской нации, возникло понимание общенациональных интересов, ради которых российские граждане готовы жертвовать личными интересами.
Знаковые события - победа на Олимпиаде, воссоединение Крыма с Россией - вызвали в обществе национальный подъем, духовное единение которые, предположительно, способствовали началу «пассионарного этногенеза» (Л. Н. Гумилев). Вероятно, можно говорить о смене в России этнического стереотипа мышления и поведения, о переориентации ценностных основ российской культуры с идеалов западной цивилизации на национальные идеалы, характерные для России как «евроазиатской страны». Все больше ученых (О. А. Борисен-
ко, Т. Л. Гурлева, А. А. Клубков, Т. Н. Лобанова, Н. А. Эмих и др.) придерживаются евразийской культурологической парадигмы, интегрирующей в ее рамках разные, дополняющие друг друга философские представления о человеке. Такая парадигма ориентирует современное общество на философское понимание человека как автономного и свободного существа, способного к самовыражению (т. е. к «экзистенции»), так и нравственно совершенного, обладающего знаниями, человеколюбием, стремящегося к высшим ценностям и идеалам, способного к проявлению себя в духовной культуре на основе гармонии с окружающим миром. Она позволяет обеспечить включение в российское культурное пространство, как европейских, так и традиционных азиатских философских ценностей, при лидирующей и системообразующей роли национальных ценностей. Ученые осознают необходимость и важность «сохранения и распространения (экспансии) национальных духовных ценностей, усиления их влияния в геополитическом духовном пространстве» [7]. Поэтому новая культурологическая парадигма должна базироваться, прежде всего, на идеях русской духовно-ори-ентированной философии (В. В. Зеньковский, В. В. Розанов, Н. А. Бердяев, И. А. Ильин и др.), направленной на реализацию гуманистических начал в обществе, основанных на понятиях любви, совести и стыда [3].
На первый план по опросам социологов вышли самые простые, традиционные ценности: семья, дети, любовь к своей стране, желание совершенствоваться. Культурна политика государства была направлена на то, чтобы утвердить в сознании и жизни российского общества правдивость, бескорыстие, целомудрие. Не увенчались успехом попытки Запада навязать нам нетрадиционные ценности: однополые браки, пропаганду гомосексуализма, карикатуры на религиозные святыни и символы. Вместо свободы вседозволенности во всех ее проявлениях в обществе больше стало тех, кто ценит стабильность, спокойствие и порядок, ради которого определенная часть общества была готова жертвовать своими правами. Произошла переориентация ценностей, так называемая «идеологическая и нравственная мутация» российского общества. Люди стали гораздо больше проявлять милосердия и сострадания не только к ближним, но и к дальним, в частности к жителям Донбасса. Создавая различные благотворительные фонды, они
оказывают безвозмездную помощь беженцам, бездомньм, больным, наркозависимым. Среди груды обесценивающихся денег многие начали искать духовные сокровища Добра, Любви и Красоты, противостоять силам Зла, разнузданной пошлости, осквернению чувств верующих. Что, в частности, показал скандал вокруг оперы «Тангейзер», в которой свобода творчества граничила с вседозволенностью и пошлостью, нарушением всяческих моральных табу. Этот резонансный скандал обострил проблему существования запретных табу по поводу того, что можно, а чего нельзя, разного понимания в обществе добра и зла, хорошего и плохого, нравственного и безнравственного. Стали возрождаться запретительные инициативы: от запрета пропаганды гомосексуализма до общественного осуждения вызывающе-от-кровенных танцев оренбургских школьниц. Моральные принципы и нравственные нормы вновь стали актуальными и востребованными, оказались тем «нервом», который вдохнул жизнь в угасающие духовные основы российского общества.
Прогрессивно мыслящая часть интеллектуального сообщества начала осознавать, что у России есть два пути: или произойдет духовное загнивание общества, или его духовное возрождение, когда человек перейдет от наслаждения собственной жизнью, к пониманию цели и ценности своего человеческого существования, когда он будет творить не только внешний мир, но и самого себя. Российская цивилизация сможет выжить, если начнется духовное единение общества и нравственное совершенствование человека, который будет ценить честь и достоинство, проявлять альтруизм, заботу и милосердие. Если обществом будут приняты объединяющие идеи и гуманные ценности, такие как доброта, человечность, патриотизм, гражданский долг. Для этого необходимо повышать уровень образованности и культуры, воспитывать у подрастающего поколения чувство самоуважения, собственного достоинства,
способность морального саморегулирования, ответственность за себя и свою страну.
Список литературы
1. Бердяев, Н. А. Духовные основы русской революции / Н. А. Бердяев. - URL : http:// www.magister.msk.ru/library/philos/berdyaev/ berdn028.htm.
2. Бердяев, Н. А. Эрос и личность: философия пола и любви / Н. А. Бердяев. - СПб.: Аз-бука-Аттикус, 2014.
3. Липская, Л. А. Современный человек и мир образования: представления и социокультурная реальность / Л. А. Липская, В. И. Лип-ский // Социум и власть. - 2015. - № 2 (52).
4. Невелев, А. Б. Знание и предмет как различия внутри формы освоения человеком мира / А. Б. Невелев, Н. Л. Худякова // Вестн. Челяб. гос. ун.-та. - 2014. - № 25. - Философия. Культурология. Социология. Вып. 35.
5. Ницше, Ф. Человеческое, слишком человеческое / Ф. Ницше; пер. с нем. С. Франка. -СПб.: Азбука-Аттикус, 2014.
6. Соловьев, В. Чтения о Богочеловечестве /
B. Соловьев. - СПб.: Азбука, Азбука Актикус, 2014.
7. Тонконогов, А. В. О концепции обеспечения духовной безопасности Российской федерации / А. В. Тонконогов // Социал.-гуманитар. знания. -2013. -№ 6.
8. Фаулз, Дж. Аристос / Дж. Фаулз. - М.: ACT, 2008.
9. Франк, С. Л. Духовные основы общества /
C. Л. Франк. - М.: Республика, 1992.
10. Хамитов, Н. Философия человека: от метафизики к метаантропологии / Н. Хамитов. -М.: Ин-т общегуманитар. исслед., 2002.
11. Хессе, Реми. 25 ключевых книг по философии: анализ и комментарии: пер. с фр. / Р. Хессе. - Челябинск: Урал-LTD, 1999.
12. Шопенгауэр, А. Избранные произведения / А. Шопенгауэр; сост. И. С. Нарский. -М.: Просвещение, 1992.
Сведения об авторе
Липская Лариса Алексеевна - доктор педагогических наук, профессор, зав. кафедрой со-циально-гуманитарных наук Уральского государственного университета физической культуры (Екатеринбург). lipskayala@mail.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. No. 19 (374). Philosophy. Sociology. Culturology. Issue 37. Pp. 132—138.
RUSSIAN SOCIETY MORAL AND SPIRITUAL EVOLUTION
L. A. Lipskaya
Ural state University of physical culture, lipskayala@mail.ru
The problem of Russian society spiritual basic principles in the context of its moral and spiritual values, ideas and ideals changes is viewed in the work. The author, within the hindsight analysis scope, gives native and foreign philosophers evaluation, presents her own understanding of Russian society sociocultural dynamics, value priorities, moral and spiritual guides during the Soviet and post-Soviet periods evolution. The changes happened in social conscience of modern Russia are also viewed in the work.
Keywords: spiritual basic principles; value priorities; moral and spiritual guides and ideals.
References
1. Berdjaev N.A. Duhovnye osnovy russkoj revoljucii [Spiritual foundations of the Russian revolution], Available at: http://www.magister.msk.ru/library/philos/berdyaev/berdn028.htm. (InRuss.).
2. Berdjaev N.A. Jeros i lichnost': filosofijapola i ljubvi [Eros and identity: philosophy of sex and love], Sankt-Petersburg, Azbuka-Attikus Publ., 2014 (In Russ.).
3. Lipskaja L.A., Lipskij V.I. Sovremennyj chelovek i mir obrazovanija: predstavlenija i sociokul'turnaja real'nost' [Modern man and the world of education: representations and socio-cultural reality]. Socium i vlast' [Society and power], 2015, no. 2 (52) (In Russ.).
4. Nevelev A.B., Hudjakov N.L. Znanie i predmet kak razlichija vnutri formy osvoenija chelovekom mira [Knowledge of the subject and how the differences within the form development of man in the world ]. Vestnik Cheljabinskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Chelyabinsk state University], Filosofija, kul'turologija, sociologija, 2014, vol. 35, no 25 (In Russ.).
5. Nicshe F. Chelovecheskoe, slishkom chelovecheskoe [Human, all too Human], Sankt-Petersburg, Azbuka-Attikus Publ., 2014 (In Russ.).
6. Solov'ev V. Chtenija o Bogochelovechestve [Readings on godmanhood]. Sankt-Petersburg, Az-buka-Aktikus Publ., 2014 (In Russ.).
7. Tonkonogov A.V. O koncepcii obespechenija duhovnoj bezopasnosti Rossijskoj federacii [On the concept of ensuring spiritual security of the Russian Federation]. Social 'no-gumanitarnye znanija [Socially-humanitarian knowledge], 2013, no. 6 (In Russ.).
8. Faulz Dzh. Aristos [Aristos], Moscow, AST Publ., 2008 (In Russ.).
9. Frank S.L. Duhovnye osnovy obshhestva [Spiritual foundations of society]. Moscow, Respublika Publ., 1992 (In Russ.).
10. Hamitov N. Filosofija cheloveka: ot metafiziki k metaantropologii [Philosophy: from metaphysics to metaontology]. Moscow, Institut obshhegumanitarnyh issledovanij Publ., 2002 (In Russ.).
11. Hesse Remi. 25 kljuchevyh knig po filosofii: analiz i kommentarii: per. s fr. [25 key books on philosophy: analysis and commentary], Cheljabinsk, Ural-LTD Publ., 1999 (In Russ.).
12. Shopengaujer A. Izbrannyeproizvedenija [Selected works], Moscow, Prosveshhenie Publ., 1992 (In Russ.).
