CC BY
26
P. III. Харунов
ДУХОВНАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ ТУВИНСКОГО КОЧЕВОГО ОБЩЕСТВА
Особенности становления тувинской интеллигенции были определены историей распространения буддизма в Туве. Политическая элита Тувы, получившее духовное образование, могла стать достойной базой для дальнейшей эволюции, однако преемственность была прервана политикой государства.
Features of formation of the Tuva intelligence have been defined by history of distribution of the Buddhism in Tuva. The political elite of Tuva, got spiritual education, could become worthy base for the further evolution, however the continuity has been interrupted by a policy of the state.
Предпосылки формирования интеллигенции в тувинском обществе на рубеже XIX-XX вв.
Тува на рубеже XIX-XX вв. была одним из довольно отсталых в экономическом отношении регионов Азии, так как с 1757 г. она находилась под маньчжурским господством и представляла собой отдаленную провинцию Цинской империи. Ее общественный строй характеризовался господством феодальных отношений с сохранившимися пережитками родоплеменных отношений. Основной отраслью экономики являлось сельское хозяйство, в котором было занято почти все население страны. Главным занятием жителей Тувы было экстенсивное кочевое скотоводство. Материальная и духовная культура тувинцев была максимально приспособлена к кочевому образу жизни, развиваясь в симбиозе с ним. Тува почти не имела промышленности, современного транспорта и собственной финансово-кредитной системы. Земледелие культивировалось слабо и в основном в орошаемых долинах рек[1].
Вместе с тем, несмотря на сложности экономического развития, тувинское общество, вобравшее в себя многие ценности духовной жизни из прошлого, смогло развить самобытную кулыуру. Своеобразный, неповторимый характер духовного мира народа нашел свое отражение в трудовой деятельности людей, их образе жизни, обычаях, традициях, в произведениях литературы и искусства.
В духовном производстве принимали участие все социальные слои общества. Благодаря этому возникли и получили развитие народные эпос и медицина, обычаи, обряды и другие формы духовного творчества. В Туве с древнейших времен существовала и развивалась народная, светская культура. Через многие поколения дошли до нас воспоминания об одаренных музыкантах, певцах и сказителях. Сохранилось устное народное творчество, представленное сатирическими сказками, народными драмами, историческими и лирическими песнями, благопожеланиями, славословиями, пословицами и поговорками, которые отражали всю глубину и многообразие человеческих отношений[2].
Высоким мастерством и тонким художественным
вкусом отличались строительство и декор народного жилища - юрты, художественная обработка металла, дерева, бересты, кости, мягких материалов (кожи, войлока), производство и орнаментация тканей, создание ансамблей народных костюмов, росписи, культовые изваяния из дерева и камня, в том числе и связанные с языческими верованиями и шаманскими обрядами.
Особое влияние на развитие тувинского общества оказал буддизм, который проник в Туву в ХШ в. из Тибета и Монголии, и окончательно утвердился в ХУШ - XIX вв. "Успешному становлению буддизма в первую очередь способствовали политические и социально-экономические условия, сложившиеся к тому времени в Туве. Цинская династия проводила здесь политику по принципу "управлять соседними народами согласно их обычаям" и для формирующегося господского класса буддизм оказался той силой, которая способствовала консолидации общества. Процесс становления тувинской государственности требовал от правящей элиты действенной, социально-организованной религии, способной конкурировать с местными родоплемен-ными культами и вступить в достойное партнерство с зарождающимися органами светской власти"[3].
Принятие буддизма было цивилизационным выбором, изменившим область веры и духовную жизнь тувинцев. С распространением буддизма в Туве произошло не только утверждение одной из мировых религий, но и появились образование с монгольской письменностью, тибетская медицина, литература и искусство. Буддизм оказался во многом близким той онтологической реальности и духовным исканиям, в пределах которой находилось бытие народа. Он стал основой организации религиозно-правового, семейно-брачного и межличностного быта тувинцев, но существовавшая достаточно развитая политеистическая система верований преобразила его. Новая религия была воспринята тувинцами сквозь призму культурно-исторической традиции и отличалась гибкостью и веротерпимостью. Сформировался особый тип "тувинца-буддиста" - "слабоверующего", с большими пережитками языческих представлений.
Несмотря на то, что широкое распространение новой религии произошло лишь в XVIII в., ее воздействие на искусство средневековой Тувы ощущалось с ХШ - XIV вв. В творчестве зодчих, скульпторов-резчиков и живописцев появились мотивы, характерные для буддистского дальне- и юго-восточного азиатских регионов. Вероятно, первые мастера такого стиля были привезены из стран Восточной Азии, где буддизм имел широкое распространение. Однако импортированное таким образом искусство укоренялось в эстетическом сознании тувинского народа, и со временем тувинские художники, чьи имена забыты и нам неизвестны, овладевая буддистской танкописью, становились мастерами такого вида монументальной живописи и скульптуры [4].
В рассматриваемый период в Туве была распространена светская и духовная литература монголоязычных народов. Долгое применение монгольской письменности среди грамотных тувинцев привело к созданию своих литературных произведений. Зарождение тувинской литературы на монгольском языке произошло в XIX в. В 1960-х гг. бурятский ученый П.Б. Балданжапов отмечал, что "среди тувинского народа с древних времен бытовала историческая литература и история дореволюционной Тувы богата неопубликованными источниками" [5]. На сегодняшний день найдено около 10 тувинских летописей, которые хранятся в архивах и книгохранилищах России и Монголии. Сейчас можно только догадываться, кто был автором этих произведений, которые в большинстве случаев даже не были датированы [6].
Исторически сложившееся распространение буддизма "сверху" прежде способствовало тесному сотрудничеству светской и духовной властей. Первоначальная пропаганда буддизма проводилась в основном амбын-нойонами [7]. Они направляли на обучение мальчиков-хуураков (послушников) в Тибет и Монголию. По инициативе правителей кожуунов шел процесс распространения буддийских праздников.
К началу XX века в Туве оформилась буддийская сангха (духовенство), ставшая самостоятельной социально-политической силой, со своей иерархической структурой и экономической независимостью. Собственность монастырского хозяйства (чыза) составляли земельные угодья, пастбища, скот. Сангха в рассматриваемый период насчитывала около 4 тыс. человек и группировалась вокруг 22 хурэ (монастырей). Первый монастырь -Эрзинский - был построен в 1772 г., вслед за ним появились монастыри в остальных хошунах Тувы. Храмы в основном сооружались самими тувинцами, иногда с приглашением иностранных специалистов.
Хурэ играли важную роль в качестве образовательных центров, в которых готовили духовную элиту традиционного общества. В них давали все необходимые знания для осуществления ламами функций духовного наставника, учителя, лекаря. Обучение имело свою специфическую организацию, с обязательным посещением учениками занятий, с учетом успехов учащихся, с присуждением ученых степеней. Оно было сложным и многоступенчатым. Доступом к этому образованию пользовалась только мужская часть населения. В крупных хурэ обучали буддийской танкописи (иконографии), стихосложению, каллиграфии, архитектуре и скульптуре.
В тувинских монастырях в обязательном порядке изучали тибетский и монгольский языки, на которые с санскрита переведены сутры. Наиболее талантливые хуураки (послушники) отправлялись на дальнейшую учебу в Монголию, Тибет и Индию[8].
Буддистская сангха - самая образованная по тем временам часть тувинского общества, выполняла просветительскую деятельность. Образованные ламы формировали у людей религиозное мировоззрение, внедряли в их сознание нравственные буддийские ценности, писали трактаты и книги.
"Заслуживает внимания тот факт, что отдельные выпускники философской школы монастыря Гандандэгпшэна в начале XX в. играли заметную роль в общественной жизни тувинцев .... отличался своим вольнодумством и заступничеством за бедноту Шун-гелун; габж Лубсан-Джигмит сделал плодотворную попытку создать тувинский алфавит на основе немецкого; габж Агбан из рода Иргит в 1912-1916 гг. энергично выступал за русскую ориентацию, внедрение светской школы и усиление внутренней связи между княжескими уделами" [9]. Их и многих других можно отнести к духовной интеллигенции - предшественницы светской.
Путешественник Н. Леонов вспоминал, что среди тувинцев ему приходилось встречать интеллигентных людей, с довольно широким умственным кругозором и острой любознательностью. А один из тувинских лам произвел на него "огромное впечатление своей богатой душевной жизнью, своими интересами, насквозь проникнутыми глубокой любовью к родной стране. Прежде всего, меня поражало в нем его бескорыстие, отсутствие личной заинтересованности и свойственной нам суеты. Одна мысль о том, как бы помочь танну-тувинскому народу, наладить его жизнь, постоянно владела целостной душой старого ламы. В этом отношении он был изумительным "однолюбом", служителем одной идеи. Это благородное однолюбие сочеталось в нем с национальным своеобразием, с глубоким знанием
людей и внутренним сродством с жизнью скотоводческого народа"[10].
В советской историографии монастырское образование рассматривалось лишь в негативном смысле. По мнению H.A. Сердобова - "ламская церковь не внесла никакого вклада в просвещение тувинского народа; больше того, она всемерно препятствовала его развитию. Ламаизм с его системой духовного воспитания был одним из главных препятствий для развития народного образованиями]. Однако, оценивая негативно монастырскую систему образования, необходимо было учитывать, что в свое время буддистские школы были единственным местом, где тувинские мальчики независимо от их социального происхождения могли получить образование.
Буддийские монастыри, являясь религиозными, культурными и образовательными центрами, были важной составляющей государственной системы. При этом буддизм, по мнению М.В. Монгуш, правильнее рассматривать именно как государственную религию, а не государственную идеологию. Поскольку он идеологически не подчинил себе институты власти, а сумел лишь приспособиться к существовавшей политической системе и стать ее частью[12].
Вместе с рассмотренными формами и проявлениями интеллектуальной деятельности важное место в тувинском обществе занимала функция государственно-административного управления. Этим занимались духовные и светские феодалы и чиновники. В центре политической системы Тувы находился амбын-нойон, который опирался в своей деятельности на чиновников более низкого ранга - чагьгрьгкчьг, дузалакчьг и хаапгачьг. В самом низу административной лестницы находились мелкие чиновники - дарга, бошка и писари. Все они получали то или иное образование в буддийских монастырях или их наставниками были ламы.
Еще в недавнем прошлом было распространено мнение, что "только небольшое количество чиновников и лам знали монгольскую или тибетскую письменность, причем общее развитие этих аристократов было чрезвычайно низкое, конечно, их нельзя было назвать образованными людьми"[13]. Р. Кабо отмечал: "письменность была монгольской, но она являлась достоянием отдельных представителей крайне тонкой общественной верхуггтки"[14].
Во всех публикациях число грамотных оценивалось в 1,5 - 2 % от всего населения, которое в начале XX в. насчитывало около 35 -40 тыс. чел. Но если учитывать число тувинских лам, которое по разным оценкам составляло от 3 до 4 тыс. чел.,
то число грамотного населения (с учетом того, что не все ламы были грамотные) должно быть выше, около 5%. Данный показатель по Монголии также оценивался очень низко - 3-4 %, но известный академикБ. Ширендыб еще в 1969 г. доказывал, что на самом деле было около 20-22 %, с учетом того, что 45 % мужского населения Монголии были ламами[15].
Таким образом, подводя итоги выше сказанному, мы можем сделать выводы о том, что на рубеже XIX - XX вв. появились предпосылки для будущего формирования интеллигенции в тувинском обществе. Во-первых, этому способствовало утверждение буддизма, благодаря которому распространялось духовное образование, монгольская письменность, тибетская медицина, литература и искусство.
Во-вторых, в традиционном тувинском обществе выделилась определенная группа лиц (сангха), занимавшаяся интеллектуальным трудом, игравшая роль духовной элиты и выполнявшая специфические функции обучения, управления, обслуживания. Наряду с таким социальным институтом как семья, духовенство участвовало в процессе социального воспроизводства общества. Выполнение значимых функций представителями сангхи предопределяло их особый статус, выражавшийся в экономической независимости хурэ, в сотрудничестве со светской властью и поддержке с ее стороны.
В-третьих, предпосылкой послужил процесс модернизации, способствовавший проникновению элементов капитализма и привнесенной культуры, распространявшихся по мере пребывания русских переселенцев. В связи с изменениями социально-экономических отношений усиливалась политическая, экономическая и культурная взаимосвязь двух народов. Проявилась некоторая тенденция к приобщению тувинцев к новым видам деятельности, в том числе к европейской системе образования.
Применительно к этапу рубежа прошлых веков можно выделить две группы интеллигенции[16] -духовная, состоявшая из образованных лам, и управленческая, представленная чиновниками, так же получившими буддийское образование. Численность лам в Туве по данным разных исследователей на рубеже веков оценивалась от 3 до 4 тыс. чел [17]. Конечно, не всех их можно причислить к духовной интеллигенции. Как заметил в свое время В. Мачавариани: "... кроме этих высших лам, носителей тибетской учености, есть много рядовых лам-монахов, живущих в многочисленных монастырях. Это - грязные паразиты, завернутые в красные и желтые тоги. Они живут за счет суеверных прихожан и паломников"[ 18]. Резкое суждение Мачавариани, возможно,
подтверждает тот факт, что многие ламы на самом деле не знали письменности и лишь заучивали наизусть несколько тибетских молитв, чего хватало для проведения службы.
К моменту создания независимого государства в 1921 г., в тувинском обществе сформировались предпосылки для становления интеллигенции. В дальнейшем это способствовало культурному развитию страны, расширению сферы интеллектуального труца и росту образованной части населения.
Развитие взаимоотношений государственной власти ТНР и духовной интеллигенции
События первой мировой войны, революций 1917г., гражданской войны охватили и Туву, способствуя росту ее политической зрелости. В августе 1921 г. по решению Всетувинского Народного Хурала бывший Урянхайский край, был объявлен независимым государством - Республикой Танну-Тува улус, которая "является свободным, ни от кого не зависящим в своих внутренних делах, государством свободного народа. В международных же сношениях республика Танну-Тува действует под покровительством Российской Социалистической Федеративной Советской Республики"[19]. По единогласно принятой Конституции верховным органом власти являлся Великий Хурал представителей всех хошунов, а высшим исполнительным органом власти - Центральный совет. Необходимо отметить, что - "влияние более развитых (политических - прим. автора) структур России привело к тому, что тувинское государство возникло раньше, чем оно сформировалось бы в данном обществе под влиянием одних только внутренних причин "[20].
В связи с зарождением новой государственной власти необходимо рассмотреть развитие ее взаимоотношений с духовной интеллигенцией тувинского общества.
Советское правительство, осуществлявшее идеологическое руководство Тувой, хорошо понимало, что в ситуации, когда большинство населения республики оставалось неграмотным, придется опираться на ламство и старый чиновничий аппарат. Необходимо было трансформировать буддизм и его структуры, переориентируя их в сторону советского государства. В Туве шел процесс внедрения в сознание тувинцев необходимости создания народно-революционной партии, членами которой могли стать прежние нойоны и ламы[21]. В феврале - марте 1922 г. прошел I съезд Тувинской народно-революционной партии, избравший Председателем ЦК Лопсан-Осура. По протоколу заседания ТНРП от 9 июля 1923 г. было решено
временно принимать в партию лам, постоянно проживавших в монастырях[22].
Буддийская сангха лишалась своего привилегированного положения во влиянии на народ, но все же освобождалась от несения государственных повинностей и налогов. Представители низших слоев духовенства уравнивались в правах и обязанностях с остальными гражданами. На данном этапе проявлялась лояльность политики Тувинской Народной Революционной Партии по отношению к религии, которая еще являлась неотъемлемой частью образа жизни и культуры тувинцев. Поскольку тувинское общество по-прежнему оставалась традиционным, основой хозяйства которого было кочевого скотоводства [23].
Осенью 1924 г. состоялся пленум ЦК ТНРП, который специально остановился на вопросе о будущем буддизма. В работе пленума участвовали представители духовенства из 16 хурэ. На нем шла речь о путях дальнейшего сотрудничества духовенства и власти, об оздоровлении религии. Предусматривалось оказание помощи нуждающимся ламам, укрепление монастырских хозяйств, дополнительный набор хуураков, расширение религиозной пропаганды[24].
Переходу лам на сторону новой власти способствовало так называемое "движение обновленчества", охватившего Тибет, Монголию, Калмыкию и проникшего в Туву. Это движение возникло в конце XIX - начале XX вв. в Бурятии, главным образом в среде национальной интеллигенции и части буддийского духовенства, стоявшего на реформаторских позициях. Цель обновленческого движения - очищение буддизма от грубых суеверий, восстановление "первоначальной чистоты" религиозно-философского учения Будды, проповедь не на тибетском, а на монгольском языке, синтез буддийских духовных ценностей с достижениями западной науки и культуры. "Обновленцы" развивали идею лояльности к советской власти, подчеркивая, что философия буддизма не противоречит идеям марксизма.
Определенное влияние на терпимую позицию советского государства к этому буддистскому просветительско-реформаторскому движению оказала внешняя политика РСФСР, ее стремление к сближению с Тибетом. Г.В. Чичерин[25] писал в Политбюро ЦК РКП (б) 6 февраля 1922 г.: "В тот момент, когда Политбюро отвергло отпуск 20 тыс. руб. золотом на вторую Тибетскую экспедицию, в его распоряжение была предоставлена неверная мотивировка ... Первая экспедиция, отправленная нами осенью 1921 г., должна была уже прибыть в Лхасу и подготавливает почву для дальнейшего
сближения и, в частности, для посылки нами подарков технического характера, чрезвычайно интересующих Далай-ламу ... Первая экспедиция имела целью первоначальный контакт с Далай-ламой, в ней не было ориентологов. Со второй экспедицией должны были отправиться, кроме радиотелеграфистов, так же ориентологи, которые вместе с сопровождающими их монгольскими товарищами должны были распространить в Лхасе правильные взгляды на Советскую Россию и закрепить ее связи с Тибетом. Эти связи имеют, во-первых, значение политическое, так как дружественные отношения с Лхасой имеют громадное значение для всего буддийского мира. Но эти связи имеют и экономическое значение, так как дадут нам возможность впервые установить с Тибетом товарообмен, и, кроме того, чрезвычайно оживить товарообмен со всеми буддийскими странами" [26].
Многие руководящие работники в период ТНР были выходцами из ламской среды. Именно под их руководством осуществлялись мероприятия по социальному, экономическому и культурному преобразованию республики. Активное участие в управлении государством принимали представители духовной интеллигенции, порой в ущерб своим религиозным обязанностям. Например, в марте 1925 г. ламы Эртине-Булакскот хурэ просили освободить ламу Балдара, главу хурэ, от обязанностей председателя Тувинского центрального кооператива. ЦК ТНРП данную просьбу отклонил [27].
Фактически состав трех первых правительств ТНР получил в свое время буддистское образование. "Например, первый Председатель Совмина ТНР Монгуш Буян-Бадыргы был учеником монгольского ламы Оскала Уржута, благодаря которому он стал одним из образованнейших людей своего времени. Впоследствии он занимал руководящие посты в высших эшелонах власти: был Генеральным секретарем ЦК ТНРП, министром иностранных дел. Второй Председатель Совмина Куулар Дондук получил образование в Монголии, имел ученую степень кешпи, был одним из ведущих лам Верхнечаданского хурэ. Третий Председатель Совмина Сат Чурмит-Дажы учился в Верхнечаданском хурэ"[28].
Интересные воспоминания о Кууларе Дондуке оставил В. Мачавариани: "Я много слышал о Дондуке, как о выдающемся государственном уме Тувы, одном из упорных строителей действительно независимой Тувы. В нем чувствуется огромная настойчивость и руководящая воля - качества, редкие в тувинской действительности"[29]. Он же писал о Буяне Бадыргы, как о человеке, знаменитом в Туве своей образованностью[30] . Мачавариани
один из первых заметил, что "эти ламы - не монахи в точном значении этого слова. Они скорее -своеобразная теократическая интеллигенция... "[31] . Роль вышеназванных руководителей в государственном строительстве Тувы в недавнем прошлом сознательно занижалась. H.A. Сердобов считал, что "в Туве не существовало проблемы перевоспитания старых кадров интеллигенции, так как до революции их практически не было"[32]. Духовной интеллигенции было отказано в праве на существование и появление интеллигенции связывалось лишь с моментом образования Тувинской Народной Республики.
Пик сотрудничества власти и сангхи пришелся на весну 1928 г., когда был созван Всетувинский съезд лам, на котором был поставлен вопрос об обновлении религии в соответствии с происходившими политическими изменениями в стране под влиянием Советской России. На этом съезде приняли участие высокопоставленные ламы, члены ЦК ТНРП и правительства. Таким образом, шел поиск путей взаимодействия государства и сангхи в вопросах сохранения национальных обычаев и традиций, воспитания и образования.
Для участия в работе съезда прибыли 33 ламы-делегата, представлявшие все хурэ Тувы: Сульдум Пунцук, Кунгожап, Сандын, Конжюк, Таптын, Сок-сом, Генин-Дарма, Балдан, Чанзан, Седен, Сопчик, Аюши, Начин, Араптан, Сивен, Баир (Верхнечаданского хурэ), Содба, Бальжир, Баир (Нижнечаданского хурэ), Лотай-Сомбу, Аммермит, Джамьян, Шойдон, Жаброл, Межит-Доржу, Агван-Шираб, Джамба, Ендан, Балдан, Шойжап, Жигжит, Тает [33]. Из них 12 имели ученую степень кешпи, 9 были ламами-лекарями, 5 - ламами-астрологами. Монгольским разговорным языком владели 16 чел., монгольским письменным - 7 чел., все читали по-тибетски[34].
В качестве почетных гостей были приглашены известные деятели буддизма: тибетский буддизм представлял Агван Доржиев; монгольский - Бадма Гарба; бурятский - Мункужапов; калмыцкий -Тенжин.
Председатель Совмина ТНР Дондук в приветственной речи огласил повестку съезда: "... разрешить вопрос о правильном понятии, что такое религия, ее задачи. Очистить религию от ненужного мусора и прогрессировать"[35]. Это было связано с тем, что "условия, в которых развивается в данное время человечество, захлестнули и нас - тувинский народ" [36].
На заседаниях съезда и беседах с членами правительства делегаты интересовались многими вопросами, особенно проблемами:
- отделения церкви от государства;
- о сути учения Маркса и Ленина; (в заключение ламы сказали, что учение Будды, Маркса и Ленина между собою тождественны, но разница лишь в том, что последнее видоизменено);
о взаимоотношениях с русским населением, проживающим в ТНР;
- о внутреннем положении республики, работы правительства и перспектив будущего развития[37].
Представители высших слоев сангхи были озабочены проблемами преемственности, воспитания и обучения молодежи в хурэ. Заместитель генерального секретаря ТНРП Санжай говорил: "основной задачей является в данное время и в будущем - учить подрастающее поколение тибетской грамоте, воспитывать его в духе ламских традиций"[38]. Монах Шаброл заявлял, что "Правительство должно дать нам возможность привлечь в монастыри максимальное количество молодежи для обучения ламской грамоте"[39]. Лама Сивен предлагал "учредить при монастырях свои тувинские школы, ибо не дело ходить за учебой в Тибет и Монголию. А в школах этих надо учить не тибетской, а новой тувинской письменности"[40].
Представитель Нижнечаданского хурэ жаловался на отношение молодых хуураков к религии: "в 1927 г. у нас два гелина по имени Петинлей и Сотпо заявили, что религия это обман ... Мы их осудили на два месяца заключения в тюрьму, они были отправлены на работу в одно из монастырских хозяйств. Когда они отбыли срок и мы их спросили - что вы думаете делать дальше? На что получили ответ - вы нас посадили сейчас, а мы вас хоть через десять лет, но тоже посадим"[41]. Эти слова оказались пророческими и сбылись гораздо раньше.
Первый Всетувинский буддийский съезд показал возможность взаимодействия сангхи и государства, возможность сотрудничества по вопросам воспитания и образования подрастающего поколения, сохранения духовных традиций и обычаев. По данным делегатов съезда в ТНР в 1928 г. было 3.408 лам, хотя общая цифра количества лам, скорее всего, была уменыпена[42].
Два месяца спустя после буддийского съезда в мае 1928 г., Малым Хуралом ТНР был принят закон, подтверждающий свободу вероисповедания, но вместе с тем ограничивающий деятельность религиозных организаций. "Правительство, разрешая учиться священному писанию, требует в каждом отдельном случае испрашивать особое на это разрешение, докладывая о причинах, влияющих на это желание"[43]. Такая формулировка подразумевала регламентацию проявлений религиозности граждан. В конце 1928 г. представитель Коминтерна в ТНР Гомбожап Банзаракцаев отмечал, что "борьба с ними (ламами
- прим. автора) при умелой работе не так трудна и вообще они не так опасны, тем более, тувинское духовенство не имеет в своих рядах больших "святых" или "живых богов", какие имеются в Тибете и Монголии, а потому оно слабее и менее организовано" [44].
В апреле 1929 г. Президиумом ВЦИК было принято постановление о создании Постоянной Комиссии по вопросам культов с целью ликвидации всех конфессий на территории СССР. Комиссия исходила из того, что в новом советском государстве не должно быть места религии, как отжившей, догматической мировоззренческой системе. В силу политической зависимости ТНР от Советского Союза установки, разработанные Комиссией применительно к СССР, стали руководством к действию в Туве, и нашли свое отражение в политике директивных органов ТНР[45].
В начале 1930-х гг. произошел поворот к жестким репрессиям против хурэ и представителей сангхи. Курс на это дал январский Пленум ЦК ТНРП 1929 г. Согласно принятому постановлению Президиума Малого Хурала монастыри лишались своей собственности, а сангха - поддержки органов власти и прав юридического лица.
Позже, 19 февраля 1930 г. было принято постановление Президиума Малого Хурала, согласно которому обучение в монастырских школах разрешалось лицам, достигшим 18 лет. Всем хошунным комитетам ТНРП было разослано письмо ЦК "О методах борьбы с ламством", которое не допускало религиозное обучение в государственных, общественных и частных заведениях, за исключением специальных богословских[46]. Таким образом, возможность получить духовное образование сводилась к нулю.
В октябре 1930 г. была принята очередная -четвертая Конституция республики. По новому закону (Статья 47) ламы, шаманы и прочие служители культа лишались избирательных прав[47]. Вскоре были запрещены традиционные культы и праздники, вместо которых активно вводились новые
- революционные мероприятия. В рядах ТНРП и государственных структурах началась активная чистка от "социально-чуждых" элементов, так как из 1458 членов партии в 1928 г. - 300 чел. являлись "выходцами из феодально-чиновничьей и ламской среды"[48].
Происходил разрыв связей между поколениями. Люди стали бояться своей родословной, так как принадлежность к высшим сословиям в правовом, политическом и экономическом отношениях стала наказуемой. Характерно в этом отношении "дело Кайлина", зафиксированное в протоколе Комиссии по проверке и чистке госаппарата от 17 мая 1932 г.
Кайлин, сын феодала, скрыл свое происхождение и был направлен на учебу в Ленинград, по окончании которой стал работать переводчиком в партшколе. Ему было вынесено предупреждение о том, что он будет исключен из госаппарата, если будет поддерживать связь с отцом. Столь легкое наказание последовало вслед за "искренним" раскаянием и обещанием порвать со своим отцом-феодалом[49].
Можно сказать, что к началу 1930 гг. участие духовной интеллигенции в государственных и партийных структурах ТНР было завершено. По мнению Н.П. Москаленко, это случилось, прежде всего, потому, что ламство являлось реальной политической силой, с которой приходилось считаться. При определенных условиях она могла выступить со своими политическими требованиями вразрез новому курсу. В то же время привлечение ламства для государственного управления на первоначальном этапе истории ТНР не было политической ошибкой, а продуманной мерой властей, руководимых из Советской России. Это позволило в условиях становления республики опереться на грамотных лам и представителей старого чиновничьего аппарата, тем самым, предоставив время для формирования новой -революционной политической элиты[50].
В целом, участь старой интеллигенции была трагичной, как образно заметил C.B. Волков - она рассматривалась "как некий тип вредных животных, подлежащих уничтожению, и все помыслы строителей нового общества были направлены к тому, чтобы истребить ее если не физически,... то как социальный слой"[51]. Духовная интеллигенция была сметена волной выдвиженцев - первой когортой новой, просоветской интеллигенции.
Таким образом, в развитии взаимоотношений между новой государственной властью и духовной интеллигенцией можно выделить два этапа.
На первом этапе (1921-1929 гг.) в основном сохранялись принципы традиционного сотрудничества власти и религии. Представители буддийской сангхи активно привлекались в управление государством, будучи самой образованной частью тувинского общества. В этот период проявлялась лояльность политики Тувинской Народной Революционной Партии по отношению к религии - неотъемлемой части образа жизни и культуры тувинского общества. Оно по сути своей по-прежнему оставалось в рамках традиционной цивилизации.
Второй этап (1929-1944 гг.) характеризуется переходом от принципов сотрудничества к политике репрессий против духовной интеллигенции. Данный период развития ТНР был наиболее драматичным в истории тувинского буддизма. Религия,
выступавшая объединяющим, консолидирующим фактором в формировании тувинского народа, стала заменяться идеологией. Произошло отделение церкви от государства и школы от церкви. Духовная интеллигенция стала олицетворяться с реальной политической силой, которая могла противостоять новой власти.
* * *
Подводя итог статье, мы можем сделать следующие выводы. Особенности становления тувинской интеллигенции были определены историческими предпосылками, обусловленными, прежде всего, утверждением буддизма в Туве на рубеже Х1Х-ХХ веков. К этому времени сформировалась многочисленная и влиятельная сангха, насчитывавшая около четырех тысяч человек, часть которой получила духовное образование в Монголии и Тибете. Некоторые из них достигли высоких ученых степеней - кешпи (геше) и гаарамба (геше-лхарамба). Это обстоятельство позволило духовенству участвовать в управлении государством в период национально-демократического развития республики (1921-1929 гг.). Состав первых трех правительств ТНР получил в свое время буддийское образование, некоторые руководители в прошлом были ламами. Таким образом, можно предположить, что интеллигенция в ТНР формировалась в тесной взаимосвязи с буддийской сангхой.
Учитывая количество лам на тот момент, Тува вполне могла стать теократическим государством, как Тибет или Монголия в краткий период правления богдо-гегена. Позднее, этот факт в истории Тувы старательно замалчивался, поскольку "желтая религия" преподносилась как реакционная по своей сути, служащая лишь для угнетения народа.
По причине забвения деятельности духовной интеллигенции в советской историографии утверждался тезис об отсутствии в Туве до 1921 г. социального слоя, занятого умственным трудом: обучением, управлением и обслуживанием. Считалось, что процесс формирования тувинской интеллигенции не имел преемственности с духовенством, т.е. она появилась как абсолютно новый социальный слой, в условиях некапиталистического пути развития (1921-1944 гг.).
Интеллигенция, как исторически сложившаяся социальная общность людей, в своем развитии опирается на богатое наследие поколений своих предшественников, преемственность опыта и традиций. Культура не берется из безвоздушного пространства и духовная интеллигенция (буддийская сангха) существовала в Туве задолго до провозглашения ТНР. Самое трагичное заключалось в том, "что принадлежность к этой группе
(интеллигенции - прим. автора), ее системе ценностей в значительной мере передается по наследству, а пресечение культурной и генетической преемственности действует разрушительно"[52]. В самом деле - традиции преемственности интеллектуальных профессий существуют и в наши
1. См. напр.: Аранчын Ю.Л. Исторический путь тувинского народа к социализму. - Новосибирск: Наука, 1982. - 337 с.; Дулов В.И. С оциально-экономиче екая история Тувы : XIX - начало XX в. - М.: Изд-во АН СССР, 1956. - 608 с.
2. См. напр.: ВайнштейнС.И. История народного искусства Тувы / Совместно с АН СССР. Ин-т этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая / Отв. ред. C.B. Иванов. - М.: Наука, 1974. -220 е.; Гребнев J1.B. Тувинский героический эпос. М.: Изд-во восточной литературы, 1960. - 146 е.; Кыргыс З.К. Песенная культура тувинского народа. - Кызыл: Тувинское книжное издательство, 1992. - 142 е.; Орус-оол С.М. Тувинские героические сказания (текстология, поэтика, стиль). - М: МАКС Пресс, 2001. - 422 с.
3. МонгушМ.В. История буддизма в Туве (вторая половина VI - конец XX в.в.).- Новосибирск: Наука, 2001. - С. 41-42.
4. Червонная С.М. Художники Республики Тыва. - СПб.: Художник России, 1995. - С. 18-19.
5. Самдан A.A. Тувинские летописи как исторический источник / Гуманитарные исследования в Туве. - М.: Изд-во РУДН, 2001. - С. 168.
6. Там же. С. 165-173.
7. Амбын-нойон - Всеобщий правитель части тувинских земель в период маньчжурского господства, находившийся в подчинении китайского генерал-губернатора.
8. См. Монгуш М.В. История буддизма в Туве ... га. II.
9. Аранчын Ю.Л. Исторический путь тувинского народа к социализму. - Новосибирск: Наука, 1982. - С.43.
10. Леонов Н. Танну-Тува страна голубой реки. - М.: Изд-во Общества политкаторжан, 1927. - С. 36.
11. РФ ИГИ РТ. д. 733, л. 20.
12. Монгуш М.В. История буддизма в Туве ... - С.55
13. РФ ИГИ РТ. (Рукопись Х.М. Сейфуллина "История Тувы") д. 1017, ли. 180-181.
14. Кабо Р. Очерки истории и экономики. Часть I. Дореволюционная Тува. НИ А НКП. Вып. XII. - Л.: Государственное социально-экономическоеиздательство, 1934. - С. 41.
15. См. Осинский И. И. Ульзийсайхан Д. Интеллигенция Монголии. - Улан-Удэ, 1995. - С. 29.
16. Термин условный, кроме него применяются термины "протоинтеллигенция" или "прединтеллигенция"
17. Качан И. У всех тувинцев - предки ламы // Центр Азии. - 2001. -№ 27. - С. 3.
18. Мачавариани В., Третьяков С. В Танну-Туву. - М.: Молодая гвардия, 1930. - С. 88.
19. Аранчын Ю. Л. Исторический путь тувинского народа к социализму. - Новосибирск, 1982. - С. 90.
20. Сат С. Ч. Развитие политической системы Тувинской Народной Республики (1921-1944 гг.). - Кызыл, 2000. - С. 9.
21. Москаленко Н.П. Основные проблемы этнополитической истории Тувы в XX в.: дис. ... канд. ист. наук. М., 2000. - С. 95.
дни, что свидетельствует в пользу ее объективной обусловленности. Искусственно создаваемый слой новой - просоветской интеллигенции, мог преодолеть разрыв в интеллектуальном развитии лишь по истечении многих лет.
22. ЦГА РТ ЦАДПОО. Ф. 1, оп. 1, д. 54, л. 2.
23. Харунова М.М.-Б. Особенности взаимоотношений религии и власти в Туве // Религия и общество. - Абакан: Изд-во ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 2003. - С. 66.
24. Очерки истории тувинской организации КПСС. - Кызыл, 1975. - С. 53.
25. Народный комиссар иностранных дел РСФСР в 1920-х гг
26. РГАСПИ. Ф. 5, оп. 2, д. 316, ли. 38-39.
27. ЦГА РТ ЦАДПОО. Ф. 1, оп. 1, д. 158, л. 12.
28. Монгуш М.В. История буддизма в Туве (вторая половина VI - конец XX в.в.).- Новосибирск: Наука, 2001. - С. 100.
29. Мачавариани В., С. Третьяков. В Танну-Туву. - М.: Молодая гвардия, 1930. - С. 76-77.
30. Там же. С. 73.
31. Там же. С. 88.
32. Сердобов Н.А. История формированиятувинскойнации. - Кызыл: тувинское книжное издательство, 1971. - С. 440.
33. РФ ИГИ РТ. д. И, лл. 202-208.
34. РФ ИГИ РТ. д. И, л. 160.
35. РФ ИГИ РТ. д. И, л. 151.
36. РФ ИГИ РТ. д. 11, л. 150.
37. Там же. Лл. 198-199.
38. Шойжелов С.А. Тувинская Народная Республика / материалы и документы по истории национально-революционного движения тувг [неких скотоводов. - М.: Издание НИА НКП. - С. 86.
39. Шойжелов С.А. Тувинская Народная Республика / материалы и документы по ... С. 86.
40. Мачавариани В., С. Третьяков. В Танну-Туву. - М.: Молодая гвардия, 1930. - С.90.
41. Там же. С. 86-87.
42. РФ ИГИ РТ. д. 11, л. 209. Более точное количество лам предполагалось выяснить после съезда.
43. Монгуш М.В. История буддизма в Туве ... С. 105.
44. Статья "Современный Хемчик" из газеты "Красный пахарь" за 1928 г. Газетная вырезка хранится в Рукописном фонде Республиканского краеведческого музея "Алдын-Маадыр", д. 191.
45. Москаленко Н.П. Основные проблемы этнополитической истории Тувы в XX в.: дис. ... канд. ист. наук. М., 2000. - С. 103.
46. ЦГА РТ ЦАДПОО. Ф. 1, оп. 1, д. 761, л. 7.
47. Конституции Тувы. - Кызыл: Тувинское книжное издательство, 1999. - С. 56.
48. СердобовН.А. КоминтерниреволюционнаяТува(1921-1944 гг.). - Кызыл: Тувинское книжное издательство, 1985. - С. 88.
49. ЦГА РТ ЦАДПОО. Ф. 1, оп. 1, д. 1446, лл. 26-30.
50. Москаленко Н.П. Основные проблемы этнополитической ...С. 107.
51. Волков С.В. Интеллектуальный слой в советском обществе. - М., 1999. - С. 16.
52. Шрейдер Ю.А. Что значит быть интеллигентом?// Вестник высшей школы. - 1989. -№ 4. - С. 13.
