CC BY
36
Е.М. Чертакова
ПРАВОВАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА КАЧЕСТВА .
LEGAL AND ECONOMIC ASSESSMENT OF THE QUALITY EDUCATIONAL PRODUCTS FUNCTIONING ON THE BASIS OF INFORMATION AND COMMUNICATION TECHNOLOGIES
© 2014
E.M. Chertakova, a candidate of science, an associate professor of the department «Enterprise and labour law»
Togliatti State University, Togliatti (Russia)
Annotation: The work shows the relevance of using information and communication technologies in the learning process of students. Active use of information resources available on the market of educational goods and services can dramatically change the methodological approach to assessing the quality of educational products. Under educational products, functioning on the basis of information and communication technologies, we understand the totality of the curriculum, teaching methods, teaching, training and demonstration, reference materials, submitted in electronic form and information resources represent FGU FIPS, such as a database of patents of inventions, utility models and industrial designs, the register of certificates of computer programs and databases. These information resources, along with many criteria, such as psycho-pedagogical, ergonomic, technological, health and hygiene have also needed at the moment on the market of educational services, the criterion of innovation that is reflected in the legal essence of the patent or certificate confirming the availability of information-communication product novelty (local or global). This novelty may be eligible for registration, which is characterized by the conditions of patentability of technical solutions pedagogical sales tools this inventions, useful models, industrial samples. Methodological approach presents two aspects of the evaluation of educational products legal and economic.
Key words: Quality and effectiveness of educational products information and communication technologies, innovation, patent, educational products, assessment criteria, innovative educational products, software, inventions, utility models, trademark.
УДК 13:37.013.73
ДРУГОЙ КАК ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИГУРА ИНКЛЮЗИИ (АНАЛИЗ КОНЦЕПЦИЙ Э. ЛЕВИНАСА, С. ФРАНКА, А. ШЮЦА)
© 2014
Е.Л. Яковлева, доктор философских наук, кандидат культурологии, профессор кафедры «Философия»
Институт экономики, управления и права, Казань (Россия)
Аннотация: Объектом исследования статьи становятся Другие, которые являются ключевыми фигурами инклюзии. Анализируя концепты Э. Левинаса, С. Франка, А. Шюца, автор приходит к выводу, что Другой как необходимость каждого дает возможность выхода за собственные пределы и нравственно проявить себя в своем искусстве Быть.
Ключевые слова: инклюзия, Другой, Я, акт-существования, область этического/нравственного, непостижимое, встреча, дарение, исповедание, интерсубъективность, Мы-отношения.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Сегодня в социальном пространстве, испытывающем различные перемены и трансформации, мы наблюдаем неоднозначные последствия, вызванные процессами глобализации, внутренней и внешней миграции, патологическими состояниями общества и личности. Это подводит нас к очередному социальному повороту, связанному с формированием инклюзии и инклюзивного образования. Центральной фигурой инклюзивного пространства становится Другой, настоятельно требующий внимания к себе. Он, как и Я, желает не мерцать в качестве следа современности/со-временности, а утвердиться и самовыразиться. Именно эти обстоятельства заставляют анализировать и теоретизировать над его образом.
Анализ последних исследований и публикаций, в которых рассматривались аспекты этой проблемы и на которых обосновывается автор; выделение неразрешенных раньше частей общей проблемы. В современной философской мысли проблема Другого становится одной из ведущих. Ее исследуют экзистенциально-феноменологическое (Э. Гуссерль, А. Шюц, М. Хайдегггер, Г. Марсель, С.Л. Франк, Г.Г. Шпет, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, X. Ортега-и-Гассет), герменевтическое (В. Дильтей, Г.-Г. Гадамер, П. Рикер) и постструктуралистское (Ж. Лакан, М. Фуко, Р. Барт, Ж. Делез, Ж. Деррида) направления. Каждый из подходов акцентирует определенный аспект личности Другого. Так, экзистенциально-феноменологический подход исходит из положения, что Другой проявляется в межличностном/социальном общении с иным человеком, присутствующим в мире, в результате чего задействованы визуальные/тактильные/слуховые феноменальные параметры, высвечивающие отношение к себе и Другому. Герменевтический подход воспри-
нимает Другого на основе интерпретации различных текстов, содержащих в себе множество символов и их смыслов. Постструктурализм явленность Другого связывает с бессознательным.
Формирование целей статьи (постановка задания). На наш взгляд, именно экзистенциально-феноменологический подход, исследуя социальность Другого, наиболее многогранно раскрывает его сущность как субъекта инклюзивного пространства и образования. Это обстоятельство фокусирует исследовательский интерес на изучении Другого с точки зрения экзистенциально-феноменологический подхода, опираясь на концепты Э. Левинаса, С. Франка, А. Шюца.
Изложение основного материала исследования с полным обоснованием полученных научных результатов. Проблема Другого, высвечивающаяся через понимание Я, становится основной темой исследований Э. Левинаса. Философ вводит понятие «/7 у a», что буквально переводится «есть», «имеется», «существует». Этим понятием он обозначает безграничный акт-существования, не имеющий начала и конца. Акт-существования тотален и безразличен любому отрицанию, а его осознание не дает человеку ни радости, ни утешения: /I у а есть злое, непрерывно выматывающее бытие, привязывающее к себе, спасением от которого является сон или смерть.
Каждый человек изначально одинок, проживая исключительно свою жизнь: он привязан к своему акту-существования, разглядывая мир из своего «здесь» и «внутри». «Освоенность человеком своего существования Левинас соотносит с прикованностью к своему я, к "заключению в цепи бытия" своего я, которое втягивает все в полосу своего сознания. Осознав невозможность выхода из цепи бытия, человек испытывает страдание» [1, с. 558], что наиболее ярко проявляется в мучениях
Е.Л. Яковлева
ДРУГОЙ КАК ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИГУРА ИНКЛЮЗИИ ...
и болезни. От загроможденное™ собой человек не может уклониться - его везде настигнет собственный акт-существования.
Свое одиночество личность способна преодолеть не физически, а метафизически. Прорваться сквозь тотальность /I у а возможно благодаря Другому, но при этом меняясь с Другим чем угодно, человек не может избавиться от своего акта-существования.
Другой уникален, к нему невозможно подходить с точки зрения собственного Я. Здесь из сферы антропологии, онтологии и гносеологии мы попадаем в область этического: Я стоит перед выбором эгоистического существования или тяги к Другому, чье мировоззрение, логика и опыт совершенно иные. Диалог с Другим подразумевает ответственность, формирующуюся первоначально в виде ответственности за собственную жизнь и свой акт-существования, а затем - как ответственность перед Другим.
Наиболее ярко человек способен воспринять инако-вость Другого благодаря трем уникальным состояния - опыту смерти, эроса и чадородия. Так, смерть - это величайшая тайна, ее невозможно помыслить, она предоставляет человеку неизвестность. Субъект становиться беспомощным: на его пути возникает нечто, которым невозможно обладать и присвоить, потому что в этой ситуация смерть обладает человеком, а не он ей. Осмысляя смерть Э. Левинас приходит к следующим выводам: во-первых, смерть разрывает человека с его актом-существования и тотальной длительностью /I у а; во-вторых, субъект в акте умирания не способен мочь, т. е. не способен властвовать и овладевать, подчиняясь смерти. Смерть открывает Я возможность к трансцен-дированию, то есть выходу за пределы самотождественности.
Полярность мужского и женского, их непостижимость друг для друга служит ключом к пониманию Другого в любовных взаимоотношениях - «сообществе двоих» (Э. Левинас). «Отношение, устанавливающееся между возлюбленными в чувственном наслаждении, не поддающееся обобщению, в корне противоположно социальному отношению» [2, с. 256]. В интимности происходит встреча с Другим - до этого скрытым. В любви, где контакт осуществляется лаской, субъект чувствует себя и как собственное Я, и, став чьим-то, как Я Другого.
Еще одной встречей с Другим является чадородие: ребенок являет собой своеобразное различение в тождестве - это наше Я, чуждое себе. Ребенок, выступая нашей реальностью, обращен в будущее. Философ подчеркивает, что невозможно относиться к ребенку как к собственности, потому что он обладает своим актом-су-ществования.
Все перечисленные опыты (смерти, эроса и чадородия) показывают человеку возможности выхода за пределы самотождественного Я, открывая новую реальность - инаковость, которой невозможно обладать и она трудно поддается/вообще не поддается познанию. Это подводит философа к выводу: Другой обладает своей необычной формой, находясь за пределами Я.
Встреча с Другим - это межличностный опыт «лицом-к-лицу», где иной обнаруживает и обнажает себя. Так, Ю.Б. Мелих, анализируя ситуацию «лицом-к-лицу», подчеркивает: «Человек осознает, что сталкивается с неразрешимой тайной. Другой «прорывается» в освоенность сущего моим я благодаря своему существованию. Замкнутость сущего, по Левинасу, раскрывается во встрече с ликом другого я; при этом возникает отношение, которое несводимо к пониманию» [1, с. 558]. При встрече с Другим обнаруживает себя тайна, имеющая место в опыте переживания смерти, эроса и чадородия. Здесь посредником выступает язык, помогающий разорвать непрерывность бытия и установить контакт между Я и Другим.
Ситуация «лицом-к-лицу» двойственна: с одной стороны, она открывает и обнажает Другого, делая его
беззащитным, с другой стороны, - она провозглашает власть Другого, то есть могущество Другого высвечивается через его беззащитность. Именно Другой рождает нравственную борьбу внутри Я, заставляя проявлять добро и заботу. Все это говорит об ассиметричности взаимоотношений: «отношение между Я и Другим, начинается там, где существует неравенство субъектов», потому что Я - конечен, а Другой - бесконечен. Через бесконечность Я получает гарантию освобождения от тотальности своего акта-существования. В самом Я бесконечное воплощается как метафизическое желание Другого, невозможное удовлетворить и способствующее выходу Я за пределы, к трансценденции. В результате своих рассуждений Э. Левинас к тому, что Другой -абсолют, недоступный для понимания, но вызывающий желание.
Еще одну интересную концепцию, связанную с Другими, представляет С. Франк в работе «Непостижимое». Он считает, что Другой - главнейшая фигура в жизни каждого человека, несущий в себе тайну. В Другом, как в опыте смерти, чадородия и эросе, таится непостижимое. В связи с этим, непостижимое становится ключевым объектом исследовательского интереса философа.
Непостижимое - это нечто абсолютно недостижимое и непознаваемое, связанное с необъективируемой стороной окружающей действительности, встречаемое в составе опыта человека. Само существование человека включает в себя непостижимое, связанное с антиномич-ным, трансрациональным и парадоксальным, что указывает на его двуединство между бытием и самостью. В этом двуединстве, с одной стороны, человек причастен к абсолютной, непосредственной реальности, имея дело с бытием, что проявляется в ситуациях, когда человек не властен над собою (переход сознания в дремоту/сон, самозабвение, нахождение во власти страстей, оцепенение в экстазе). Здесь высвечивается некая абсолютная, сверхрациональная сила. С другой стороны, каждый человек - носитель самобытия, где бытие оказывается в его собственности, указывая на наличие в микрокосме всеобщего и уникального, единого и множественного.
Ключевое свойство самобытия проявляется в глаголе есмь, заключающем в себе полноту и глубину человеческого бытия и связывающим с непостижимым. Это довольно емкое понятие, не предполагающее Я и подчеркивающее процесс формирования эго. С. Франк акцентирует, что существование человека отдельно от Другого зыбко и призрачно. В качестве подтверждения мыслитель приводит аналогию с тенью и сном: «эта форма бытия как бытия «призрачного», как бы промежуточного между бытием и небытием, есть специфическая, присущая именно непосредственному самобытию как таковому трансрациональность» [3, с. 331]. Человеческое самобытие представляет собой потенцию, становящуюся действительность, нуждающуюся во встрече с Другим, что позволяет сказать «я есмь».
Взаимоотношения с Другим («Я - Ты») предполагают трансцендирование, то есть выход за собственные пределы, обнаружение границ Я и преодоление собственной субъективности. Именно Другой позволяет обрести Я цельность. Но Другой есть тайна и сокрытость, являющая себя в откровении как самообнаружении, выходящим за пределы привычного познания, оставляя место для непостижимого.
Взаимоотношения «Я - Ты» активны и направлены друг на друга, подразумевая участие, потому что Другой смотрит на Я. Подобное взаимодействие приводит к откровению как глубинной связи, где присутствует единство раздельности и взаимопроникновения. Я свершает навстречу к Другому трансцендирование, преодолевая себя и проникая в иное. Заметим, Другой по отношению к Я совершает тоже самое. Не сливаясь с Другим, эго (Я и Другого) становится цельным и завершенным: Ты формирует Я, Я формирует Ты. Но при этом глубинная
Е.Л. Яковлева гуманитарное
ДРУГОЙ КАК ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИГУРА ИНКЛЮЗИИ ... направление
связь «Я - Ты» не мыслится в понятиях, оставаясь на уровне непостижимого.
Другой для Я одновременно и чужой, таинственный, неизвестный, и родственный, близкий, тождественный. «Непосредственное самобытие узнает в «ты» успокоительную, отрадную ему реальность сходного, сродного, родного ему - некую свою родину» [3, с. 366]. Двойственность понимания Другого приводит философа к пониманию «святыни», являющейся опытом откровения при встрече с Другим и условием социального взаимодействия. Священность, подразумевая уникальное и общее, подчеркивает ценность человеческого бытия и трепетное отношение к иному.
Понять и описать Другого возможно, по С. Франку, в нравственных ситуациях встречи, дарения и исповедания. Все перечисленные ситуации связаны с доверием и состоянием безусловной открытости, позволяющим принять священность, инаковость и уникальность Другого, тем самым открывая выход в реальный мир и социальность, не зависящие от нас. Так, встреча осознается только ретроспективно, post factum, потому что процесс встречи дорефлексивен и необъективируем в виду своего вовлеченного характера. Дарение трактуется философом как результат встречи, как событие, воспринимаемое в качестве дара. Дарение как излишек выводит субъекта за пределы замыкания на себе, трансцендирования навстречу таинственности, сокрытости Другого. В акте дарения Я добровольно и бескорыстно отказывается от части себя и своей власти в пользу иного, тем самым сосредотачиваясь на нем. Подчеркнем, в свою очередь, и Другой осуществляет дар доверия и ответственности. Сходное с дарением понимание встречаем мы и в отношении исповедания, трактуемого С. Франком как процесс дарения себя Другому в речи. Именно речь в ее нравственном аспекте направлена на Другого, не разрушая грани между Я и инаковостью. Исповедание окрашено субъективными оттенками, имеющими интимный характер, тем самым являя открытость Другому и даже беззащитность перед ним. Наличие исповедальности говорит о том, что есть некто услышавший и выслушивающий Я. Философ считает, что исповедание и откровение родственны в виду своей направленности на Другого. В целом, по С. Франку, социальные отношения пронизаны священностью, что подчеркивает ценность человеческого бытия, несмотря на наличие уникального и общего, инакового и родственного.
Продолжая экзистенциально-феноменологическую традицию, А. Шюц исследует повседневный жизненный мир, создаваемый и интерпретируемый людьми. Он пишет: «это мир доверия, который, по-видимому, открыт нам без вопросов... Этот мир прост, утверждается сам собой и, кажется, не требует никакого дальнейшего объяснения» [4, с. 110]. Жизненный мир связан с неповторимой биографической ситуацией, проживаемой в настоящем субъектом. Но при этом этот мир интерсубъективен, что говорит о его социальности как фоне, присутствующим повсеместно (в сознании, действиях, между субъектами) и связывающим в единое целое наше и Другое. Интерсубъективность как мир культуры является источником общего смысла, делая возможным диалог с Другими. Говоря о взаимозависимом характере социальных отношений и действий, философ приходит к мысли, что любое действие, как правило, совершается в расчете на Другого. Этот мир «интерсубъективен потому, что мы живем в нем как люди среди других людей, связанные с ними взаимным влиянием и работой, понимающие их и понимаемые ими» [4, с. 12]. Для А. Щюца интерсубъективность является местом встречи с Другим и возможностью диалога с ним.
Существующие разногласия в понимании между Я и Другими, по А. Шюцу, возможно преодолеть благодаря «тезису взаимных перспектив», где допускаются идеализации взаимозаменяемых точек зрения (Я ставит себя на место Другого) и существование соответствия 36
систем релевантностей (различия не имеют принципиального влияния на поставленную цель).
А. Шюц рассматривает Другого в жизненном мире с точки зрения удаленности. В пространстве социального встречается многообразие оттенков близости/дальности, известности/неизвестности, знакомства/анонимности, непосредственности/опосредованности, глубины/ поверхностности. Перечисленные оттенки влияют на характер взаимоотношений, где близость, связанная с «Мы-отношениями» (знакомые, современники, товарищи, те, кто в общем внешнем и внутреннем времени с нами, и чей психический внутренний мир можно постигнуть достовернее всего), помогает обнаружить уникальность, а дальность (социальный институт, предмет культуры, использование сервисных услуг - поездка в метро, покупка продуктов питания, использование электричества и пр., не связанное напрямую с взаимодействием с Другими, которые вуалировано, а нередко и анонимно присутствуют) - позволяет выявить типизацию поведения Другого. «Можно сказать, что никогда, кроме как в чистых Мы-отношениях, мы не можем постичь уникальную индивидуальность Другого в его неповторимой биографической ситуации» [4, с. 20]. В Мы-отношениях происходит наблюдение ситуации «лицом-к-лицу» в ее непосредственности, хотя сущность во всей полноте не будет схвачена. В Мы-отношениях происходит участие в жизненном процессе Другого, показывая при этом и обратную связь.
Все перечисленное приводит А. Шюца к проблеме дифференцированности Другого. Он исследует Чужака (например, новобранец в армии, жених, добивающийся расположения семьи невесты, выходец из села, пытающийся закрепиться в городе и т.д.) - человека, выпавшего из своего жизненного мира и желающего вхождения на долгое время в новую для него социальную группу, поэтому он добивается терпимого отношения к себе и даже определенного признания. Чужак, входя в чужую ему Мы-группу, испытывает определенные трудности, связанные с незнанием языка, законов, обычаев и пр.: для него здесь нет точки опоры и он не включен в историю данных Мы-отношений. В итоге доля Чужака, несущим в себе ментальный заряд иной группы, остается такой, что он всегда немного «не свой».
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления. В современном обществе увеличивается количество Других, что требует их понимания и адекватной интерпретации. Подобное осуществимо в пространстве инклюзии, дающей возможность не только Другим, но и Я проявить себя во всей многогранности. В философской литературе мы встречаем множество концепций, связанных с теоретическим осмыслением Других и их взаимодействием между собой. Анализ экзистенциально-феноменологического подхода (работы Э. Левинаса, С. Франка, А. Шюца) позволяет утверждать, что Другой - величайшая необходимость каждого Я. Именно взаимодействие с Другими позволяет проявиться экзистенции человека, осуществить нравственный выбор, оставляя место для непостижимого. Как нам кажется, наличие тайны/ непостижимого во взаимоотношениях способствует проявлению человеческого, стимулируя познавательный поиск и удержание личности в пределах нравственного. Все перечисленное позитивно влияет на человека, излечивая его от аномичного и помогая преодолеть кризисное.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Мелих Ю. Б. Личность, лик, лик другого: опыт необычного историко-философского сопоставления (Левинас, Киркегор, Флоренский, Карсавин) / Сущность и Слово. Сборник научных статей к юбилею профессора Н. В. Мотрошиловой. М.: Феноменология-Герменевтика. 2009. С. 551-571.
2. Левинас Э. Избранное. Тотальность и Бесконечное
Е.Л. Яковлева
ДРУГОЙ КАК ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИГУРА ИНКЛЮЗИИ ...
/ Э. Левинас; пер. с франц. И. С. Вдовиной, Б. Д. Дубина, дение в философию религии // С. Франк. Сочинения. М.:
Н. Б. Маньковской, А. В. Ямпольской. М., СПб.: Правда, 1990. С. 181-559.
Университетская книга, 2000. 416 с. 4. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом /
3. Франк С.Л. Непостижимое. Онтологическое вве- Пер. с нем. и англ. М.: РОССПЭН, 2004. 1056 с.
OTHERS LIKE THE CENTRAL FIGURE INClUSION (ANALYSIS OF CONCEPTS OF E. LEVINAS, S. FRANK, A. SCHUTZ)
© 2014
E.L. Yakovleva, doctor of philosophy sciences, сandidate of Culturology, professor of the chair «Philosophy»
Institute of Economy, Management and Law, Kazan (Russia)
Annotation: The object of research articles are others that are key figures inclusion. Analyzing concepts E. Levinas, S. Frank, A. Schutz, the author concludes that the need of each other makes it possible to go beyond their own limits and morally to prove himself in his art to be.
Keywords: inclusion, Other, I, act-existence, the area of ethical / moral, incomprehensible, meeting, gift, confession, intersubjectivity, We-relationship.
