ДРЕВНЯЯ РУСЬ — РУС(C)КОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94(4)"375/1492" 001 10.18522/2500-3224-2020-3-196-205

ДРЕВНЯЯ РУСЬ — РУС(С)КОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Андреас Каппелер

Аннотация. Древняя Русь с самого начала ее письменной истории в IX столетии до ее конца в XVII в. была частью европейского культурного пространства. Ее сопоставление с «Западной Европой» является проблематичным, т.к. Европа всегда была разнообразной. Так, Западная Европа является только идеальным типом. В этом смысле русские и нерусские историки с XIX в. искали и нашли сходства и различия «русского» и «западного» Средневековья. Обычно преобладали дефиниции «отсталой» Руси в сравнении с «цивилизованным» Западом: например, отсутствие средневековой аграрной революции, «европейской модели брака», феодализма в узком смысле слова и городского права. Термин «русское Средневековье» мне кажется проблематичным. Он автоматически связывается с современным этнонимом «русский» и с русским государством XVI и XVII вв., что исключает не русские группы Древней Руси (украинцы, белорусы, финские и балтийские племена) из исторического нарратива. Поэтому я предлагаю употреблять понятие «русское Средневековье» (Средневековая Русь) в научном контексте лишь в крайних случаях.

Ключевые слова: Древняя Русь, русское Средневековье, Западная Европа, исторический нарратив, терминология.

I Каппелер Андреас, доктор наук, профессор, Венский университет, кафедра истории Восточной Европы, Вена, Австрия, [email protected].

ANCIENT RUSSIA — RUS(S)IAN MIDDLE AGES

Andreas Kappeler

Abstract. Ancient Russia from the very beginning of its written history in the 9th century to its end in the 17th century was part of the European cultural space. Its comparison with "Western Europe" is problematic, since Europe has always been diverse. Therefore, Western Europe is just the ideal type. In this sense, Russian and non-Russian historians from the 19th century searched and found similarities and differences between the "Russian" and "Western" Middle Ages. Usually, the definitions of "backward" Russia prevailed in comparison with the "civilized" West, for example, the absence of a medieval agrarian revolution, "European model of marriage", feudalism in the narrow sense of the word and city law. The term "Russian Middle Ages" seems problematic. It is automatically associated with the modern ethnonym "Russian" and with the Russian state of the 16th and 17th centuries, which excludes the non-Russian groups of Ancient Rus' (Ukrainians, Belarusians, Finnish and Baltic tribes) from the historical narrative. Because of this, I propose to use the concept of "Russian Middle Ages" (Medieval Russia) at least in an academic context.

Keywords: Ancient Russia, Russian Middle Ages, Western Europe, historical narrative, terminology.

I Kappeler Andreas, PhD, Professor, University of Vienna, Department of Eastern European History, Vienna, Austria, [email protected].

Благодарю за возможность участвовать в дискуссии о терминологии русского Средневековья.

Начну с нескольких общих замечаний.

Во-первых, само собой разумеется, что я смотрю на «русское Средневековье» извне, с позиции австрийско-швейцарского историка, поэтому для меня «русское Средневековье» является вдвойне «чужой страной» - и в хронологическом и в пространственно-культурном отношении. В связи с этим нередко возникает проблема перевода: я думаю и пишу по-немецки, что отражается и на моем понятийном аппарате. Тонкости русского языка я часто не понимаю. Во-вторых, я весьма осторожно употребляю такие обобщающие понятия, как «Запад», «Западная Европа», «Восток», «Европа», равно как «Россия» и «русский». «Западная» Европа очень разнообразна: ее север существенно отличается от юга; Центральная Европа (включая Польшу, Словакию, Чехию, Венгрию и Австрию) является особым историческим пространством; Юго-восток (включающий такие православные страны, как Румыния, Болгария, Сербия и Греция, а также, в отдельные периоды, католические Хорватию и Словению) имеет свою региональную специфику. Таким образом, сопоставление «русского Средневековья» с отдельными регионами зачастую более плодотворно, чем сравнение с «Западом».

Исторические регионы являются конструктами историков, как правило, соотносимыми с современными государствами, нациями или этническими группами. Обычно они отражают исторические нарративы, изобретенные историками и географами в XIX в.

1. Из тем, предложенных к обсуждению инициаторами дискуссии, наиболее значимым представляется сюжет о смысловом наполнении концепта «русское Средневековье».

Основные исторические понятия и дефиниции были изобретены в XIX в. Обычно «русские» историки перенимали концепты и термины, созданные «западными» историками на основе истории «Западной Европы», идеального типа «западного» Средневековья. Они ставили вопрос, в какой мере «русское Средневековье» соответствовало «западному» или отличалось от него. Это относится и к понятию «Средневековье». Средневековье - это период «в середине», между Античным миром и Новым временем. Medium aevum было изобретено гуманистами в XIV-XV вв. и отражает принципиально второстепенное значение, которое гуманисты придавали Средневековью в сравнении с Античностью и Новым временем. Они представляли Новое время как прямое продолжение античных традиций (Ренессанс), а Средневековье считалось периодом упадка.

В этом смысле можно сказать, что Россия не имеет Средневековья потому, что не имеет Античности. Возможно было бы считать историю древнего Причерноморья частью истории Руси, но античное наследие для Руси было незначительным. Не только Россия, но и вся Северная Европа не имеет «Средневековья» в буквальном

смысле этого слова. С XV до начала XIX в. в восприятии Юга и Запада Северная Европа оставалась «варварской», «отсталой», отличающейся от «цивилизованного» Юга и Запада, имевших богатое античное наследие. На самом деле история «русского Средневековья» имеет параллели, аналогии, сходства с другими странами «севера» Европы, среди них Скандинавия, северо-восток Германии, Прибалтика, Польша, Беларусь и Украина. Поэтому сравнение «русского Средневековья» с ними нередко оказывается более плодотворным, чем сравнение с «идеальным типом» истории Европы, основанном на примере юга и запада континента.

Современные историки уже не мыслят в категориях гуманистов и употребляют термин «Средневековье» по отношению ко всей Европе, а иногда применяют его и к внеевропейским странам.

Более спорным является другой элемент данного словосочетания - «русское» Средневековье. Термин «Русь» сегодня общепринят историками, он касается прежде всего периода с IX по XIII вв., Древней или Киевской Руси. Однако в популярной литературе (в России и за рубежом) встречается и понятие Киевская Россия, которая была населена русскими. Оно широко употреблялось историками в России и за рубежом в XIX в., нередко и в XX, и даже в XXI в. Данное понятие отражает русский (российский) исторический нарратив, в основе которого лежит идея непрерывности истории от «Киевской России» до Московского государства и Российской империи, а иногда и до современной Российской Федерации. После XIV в. традиции Древней Руси продолжались не только в северных княжествах, в последствии - в Московском государстве, но и в Литовском великом княжестве, и в Польском королевстве (пример воеводство - Rus с центром во Львове).

В отличии от термина Русь, вопрос о прилагательном - «русское» или «руское» Средневековье - является спорным. Понятие «русское Средневековье» автоматически связывается с этнонимом «русский» и с Русским, потом - Российским государством с XVI по XXI вв. В таком понимании, которое выражается в имперском историческом нарративе, нет места для украинского нарратива, который связывает Киевскую или Древнюю Русь с Русью в Великом княжестве Литовском и Польше.

Во вступительной статье Андрей Кореневский затрагивает несколько этих проблем, но в конце концов сохраняет традиционное понятие «русское Средневековье». Его аргументы меня не убеждают. Проблема состоит не в том, какой из терминов более аутентичный, не в «лингво-историческом пуризме», не в том, что этот термин «творит насилие над языком». Дело в том, что это не только научный, но и политический вопрос. Я вполне согласен с утверждением Андрея Кореневского, что «историк вступает в диалог с прошлым, чтобы ответить на вопросы своего времени». Понятие «русское Средневековье», употребляемое для периода Древней Руси IX—XIII вв., отвечает на вопросы нашего времени с точки зрения русского имперского нарратива, по которому вся история Руси является «русской», а Древняя Русь представляет исключительно предысторию сегодняшней России.

Кстати, подобный подтекст имеет и понятие «Киевская Русь», которое может вести к ошибочному выводу, что Древняя Русь является только предысторией Украины с ее столицей, несмотря на то что Древняя Русь была союзом княжеств с несколькими центрами. Поэтому понятие «украинское Средневековье» также является проблематичным.

Как решить эти деликатные проблемы?

Я согласен с тем, что слово «руский» (с одним «с») выглядит искусственно и может быть понято лишь в чисто научном дискурсе, в то время как широкая публика может посчитать это опечаткой. Можно было бы предложить понятие «восточнославянское Средневековье», но оно также не вполне релевантно, т.к. Русь населяли не только славяне, но и финно-угорские, балтийские и тюркские племена, а на раннем этапе - и скандинавы в составе политической элиты.

Я предлагаю такой выход: применительно к первому периоду истории Руси (до XIII в.) избегать термина «русское Средневековье» (с двумя «с»). Вместо него можно употреблять имя существительное «Русь», Древняя Русь или Средневековая Русь. В научной литературе можно употреблять термин «руский» (с одним «с»). Для следующего периода термин «русское Средневековье» является уместным для княжеств северной Руси, а впоследствии - для Московского государства.

Указанная проблема актуальна не только для русскоязычного историописания. Так, англо-американские историки в последнее время чаще употребляют слово «Rusian» (пример - книга Кристиана Раффеншпергера, процитированная Кореневским), в немецкоязычной научной литературе иногда употребляется слово rus'isch. Но большинство историков избегает этой дилеммы посредством понятия «восточнославянский» или терминов «Rus», «alte Rus», «Kiever Rus». С другой стороны, понятие «русский» часто встречается в слове «древнерусский» (altrussisch, old Russian), например, altrussische Literatur (древнерусская литература).

Определить хронологические и пространственные границы средневековой Руси можно по разным критериям. Чаще всего за основу берется политический, но здесь возникает проблема с терминами «государство» и «государственность», которая и упомянута Кореневским. Данная проблема перекликается с четвертым вопросом, сформулированным организаторами дискуссии: «Какими подходами, правилами и принципами следует руководствоваться при конвертации языка самоописания средневековой Руси в язык современного историописания; в каких случаях необходимо использование аутентичных терминов, а в каких допустима их замена более современными аналогами»? По-моему, употребление термина «государство» не является уместным для истории Руси до XV в., поскольку источники этого времени не обнаруживают признаков государственности в «модерном» понимании данного термина. Он отражает представление о государстве как прочно организованной политической единице с четко ограниченной территорией и монополией власти. Однако в Средние века установить такие четкие границы невозможно, т.к. мы

всегда и везде наблюдаем различные переходные фазы и пространства. Поскольку «аутентичного термина», по-моему, не существует, предпочтительным представляется употребление таких общих понятий, как «политическое образование», «политическая формация» или «полития» (polity на английском, Herrschaftsverband на немецком).

Началом Древней Руси можно считать возникновение первой политической формации, связанное с приходом норманнов-варягов, распространением христианства и письменности. Концом периода Древней Руси обычно считают ее завоевание монголо-татарами в XIII в. и экспансию Литовско-русского великого княжества и Польской короны в XIV в. Эта хронологическая граница - самая важная для всего русского Средневековья. После этого одна половина древней Руси оказалась под владычеством Золотой Орды, а затем - в независимом Московском государстве, а другая - в составе Литвы и Польши. Борьба за наследство Древней Руси между этими державами является одной из главных тем следующих столетий.

Русское Средневековье, а именно - историю северных княжеств Руси, будущей России, традиционно делят на периоды возвышения Москвы в XIV-XV вв. и Московского или Русского государства в XVI-XVII вв. Такая телеологическая хронология, однако, исключает исторические альтернативы Новгорода или Твери.

Конец русского Средневековья можно датировать по-разному, в зависимости от того, какие критерии берутся за основу. Это может быть:

• начало Московского царства в 1547 г.

• конец XVI-начало XVII в., пресечение династии Рюриковичей и временное крушение Московского царства во время Смуты;

• начало культурных изменений, секуляризации и вестернизации в середине XVI в.;

• реформы Петра I, вестернизация и основание Российской империи.

Пространственные границы русского Средневековья обычно определяются политическими критериями - как территории, которые были под властью великих князей владимирских (с 1330-е гг. - московских) и на которые они претендовали. Но здесь опять возникает опасность исключения истории других независимых регионов.

Территория Московского великого княжества и царства постепенно расширяется в XVI в. в результате завоевания Казанского и Астраханского ханств, в XVII в. -Сибири от Урала до берегов Тихого океана. Но является ли история этих регионов частью «русского Средневековья»?

В предыдущих замечаниях я уже затрагивал вопросы об историческом наследии «русского Средневековья». Если речь идет о русском Средневековье, русская, украинская и белорусская национальные культуры являются преемниками ее исторического наследия. В их исторических нарративах Древняя или Киевская Русь является первым периодом национальной истории. В этом можно согласиться,

если речь идет не об эксклюзивных претензиях на наследие, как иногда случалось в русской и в украинской историографии. Традиции нарратива Всероссийского триединого народа с общей историей и культурой, созданного русскими историками в XIX в., имеют последователей до сих пор. И украинский нарратив, в котором Михаил Грушевский ответил на русский имперский проект и по которому Киевская Русь имела исключительно украинский характер, еще имеет сторонников.

2. Что касается проблемы «демаркации» между западноевропейским и русским Средневековьем, то я считаю, что Древняя Русь с самого начала ее письменной истории до конца Средневековья является частью всеевропейского культурного и политического пространства. История Европы с конца Римской империи постепенно развивается между двумя полюсами с центрами в Константинополе и в Риме, позже - в Византийской империи и Священной Римской империи. Параллельно возникли две христианские церкви: православная и римско-католическая, которые окончательно разошлись в 1054 г. Но это, опять-таки, не означает, что данные пространства были четко разграничены. Существовали промежуточные зоны и постоянные взаимосвязи между этими двумя полюсами.

Древняя Русь в XI и XII столетиях имела интенсивные династическо-политические, коммерческие и религиозно-культурные контакты с «латинской» и «православной» Европой. Она стала членом европейской «семьи королей» [Franz Dölger, 1940]. Киевская Русь стояла ближе к другим частям Европы чем север Руси, который был более двух веков под властью Золотой Орды. С XIV до XVII вв. связи этого региона с остальной Европой были менее интенсивными, хотя полностью они не прерывались (пример - торговые отношения Новгорода и Пскова с Ганзой и Лифляндией). Древняя Русь была интегральной частью Европы, а «русское Средневековье» - ее северо-восточным пограничьем.

С конца XV в. Московское государство установило первые дипломатические, коммерческие и культурные контакты с другими европейскими странами, но только с 1640-х гг. Россия существенно приблизилась к остальной Европе, а в эпоху Петра I она вновь стала интегральной частью Европы, игроком в системе европейских держав, имевшим интенсивные политические, династические, экономические и культурные связи со многими европейскими странами.

Каковы перспективы сравнительно-типологического анализа эволюции двух этих обществ; что с позиций компаративного подхода более существенно: черты сходства или различия между западноевропейским и русским Средневековьем? Как уже было упомянуто, я говорю не о «двух обществах», а о разных обществах и культурах, которые существенно различались. «Идеальный тип» западного общества является нормативным понятием, конструктом с ограниченной аналитической силой. Несмотря на такие ограничения, историки часто сравнивали «русское Средневековье» с «западным». Критерии для сравнения и «западные», и русские историки почти всегда брали из опыта «Западной Европы». Особенности России и большей части Восточной Европы понимались как «дефициты», которые вели к

экономической, культурной и политической «отсталости» России (за исключением Древней Руси) и Восточной Европы в целом.

Среди таких факторов называют:

• существенные различия между «Западной Европой» и Россией, имеющие характер географических предпосылок и описываемые в виде ряда дихотомий: континентальное - маритимное; огромное пространство - мелкомасштаб-ность; обилие земли - малоземелье (т.е. во главу угла ставятся климатические различия и отсутствие в России - в силу обширности пространства - стимулов к повышению продуктивности производства);

• отсутствие или задержка «средневековой аграрной революции» с внедрением трехполья и тяжелого плуга (Schollenwendepflug), с удобрением полей и введением водяных мельниц;

• отсутствие «европейской модели брака» [Hajnal, 1965] и, наоборот, распространение «неевропейской модели»: всеобщее распространение брака и низкое число незамужних, ранний возраст вступления в брак, разделение земли среди всех сыновей, отсутствие прислуги, рабочих, которые не были членами семьи -все с отрицательными последствиями для экономического и социального развития России;

• отсутствие феодализма в узком смысле (Lehnswesen), характеризующегося отношениями взаимной верности и обязанностей сеньора и вассала;

• в связи с этим - отсутствие «сословий» как социальных групп с закрепленными за ними правами и привилегиями;

• отсутствие традиции римского права;

• слабое развитие городов, городского права и самоуправления (следовательно - отсутствие или слабое развитие буржуазии / бюргерства как движущей силы политического и экономического прогресса);

• отсутствие науки, университетов, философии, схоластики, рационализма.

Относительно позднего Средневековья добавляют:

• распространение «второго» (в России - скорее, первого) крепостничества;

• отсутствие или слабое развитие ренессанса, гуманизма, секуляризации, книгопечатания.

Можно согласиться с тем, что названные элементы описывают различия между «идеальными типами» «Запада» и России (или Восточной Европы). Такой перечень «дефицитов» можно привлекать для сравнения, но при этом следует принимать во внимание, что отдельные факторы взаимосвязаны. Одновременно необходимо дифференцировать и корректировать такие обобщения и упрощения. В истории России имелось много исключений и региональных вариантов развития, среди которых - городские «республики» Новгорода и Пскова, разные виды моделей брака, существование свободного крестьянства на Севере и в Сибири. Очевидны варианты и внутри так называемой «Западной Европы». Несколько из названных «дефицитов» встречаются и в Северной, Восточной, Центральной и Южной Европе. Для

сравнения было бы важно найти другие критерии, которые не следуют за моделью «Запада», не перечисляют «дефициты» России, но базируются на русском опыте.

Можно назвать:

• особенности православной культуры, иконописание, пение, духовность, «соборность», воображаемая славянофилами (против «западников»);

• «симфония» в отношениях светской и духовной властей;

• опыт контактов со Степью и с исламом;

• сравнительная веротерпимость, отсутствие крестовых походов (за исключением, быть может, Казанского похода Ивана IV), инквизиции, преследований «ведьм» (по крайней мере, в значительно меньших масштабах, чем на Западе), относительная толерантность в отношении «язычников» и мусульман;

Если мы сравниваем начало Средневековья на «Западе» и на Руси, то обнаруживаем целый ряд параллелей и черт сходства, которые подчеркивают принадлежность Древней Руси к европейскому историческому пространству:

• миграции и нападения «варварских» племен (с одной стороны - гунны, болгары, хазары, авары, мадьяры, печенеги, половцы/куманы, монголы, с другой -германцы, среди которых готы и норманны, включая варягов); большинство этих пришельцев основали новые политические единицы, но затем, как правило, постепенно ассимилировались;

• распространение христианства, которое вело к консолидации новых держав и возникновению «сети» правителей, между которыми установились династические отношения.

Что касается хронологии, Русь и другие части Северной и Восточной Европы запоздали в сравнении с «Западом», но контексты и последствия оказались сходны.

Конец Средневековья в Южной, Западной и Центральной Европе обычно определяется следующими факторами:

• возникновение гуманизма и Ренессанса, открытие Античности;

• распространение книгопечатания, создание общего коммуникационного пространства;

• реформация, раскол католической церкви, секуляризация;

• географические открытия, приток золота и серебра из заморских стран («революция цен»), оживление торговли, первоначальное накопление капитала.

В России также можно найти соответствующие явления, хотя обычно они являются запоздалыми и более слабыми:

• некоторые черты гуманизма и Ренессанса можно обнаружить уже в XVI столетии (нестяжатели, Максим Грек, «первопечатник» Иван Федоров, вынужденный бежать из Москвы и продолживший свое дело во Львове).

• элементы реформации проявляются в реформах патриарха Никона, а с другой стороны - в движении староверов, которые протестовали против этих преобразований;

• открытие Сибири, разведка месторождений и добыча серебра, пушной промысел, оживление торговли.

Переход от Средневековья к Новому времени в «Западной Европе» произошел в сравнительно короткий срок - с середины XV до начала XVI в., тогда как в России этот переходный период был более длительным, охватывая XVI и XVII столетия.

3. Концепцией феодализма я специально не занимался, поэтому отвечу вкратце. Как отмечается во вводной статье, это «вечная тема», к которой мне трудно что-либо добавить. Отмечу лишь, что следует различить феодализм в широком и узком смысле слова. Феодализм в широком смысле означает все общества с элитой землевладельцев и с крестьянами, подчиненными им. Такой порядок можно встретить везде в Европе и во многих обществах вне Европы. В западноевропейской медиевистике термин «феодализм» обычно употребляют только в узком смысле «Lehnswesen» - института вассалитета с взаимной верностью и обязанностями сеньора и вассала. Lehnswesen в узком смысле в России не было, хотя можно обнаружить сходные элементы, на которые указывает автор вводной статьи.

4. Последний вопрос, предложенный к обсуждению инициаторами дискуссии, наиболее сложен. Он касается не только медиевистики, но и всех гуманитарных наук. У меня общего ответа нет, но несколько примеров решения подобных проблем («государство», «русский») я упомянул.

REFERENCES

Hajnal J. European marriage patterns in perspective, in Population in History. Ed. D.V. Glass and D.E. Everslay. Chicago: Aldine, 1965. Pp. 101-143.

Dölger F. Die "Familie der Könige" im Mittelalter, in Historisches Jahrbuch. 1940. № 60.

5. 397-420.