CC BY
124
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 883 (092)
Н. М. Ильченко, И. А. Чистяков
Древний Херсонес как тема русской истории и литературы (по произведениям А. Н. Муравьева и А. М. Горького)
Рассматривается актуальная тема современного литературоведения, связанная с проблемами национальной идентичности, национального мифа. Крым неразрывно связан с русской историей и культурой. Особым пространством является Херсонес Таврический как центр распространения христианства. Духовную связь с этим загадочным пространством продемонстрировали А. Н. Муравьев как автор сборника «Таврида» и «Записки о судьбе древнего Херсониса» и А. М. Горький как автор очерка «Херсонес Таврический». В статье показаны размышления писателей о ходе истории, о ее круговороте, представленные в художественных и публицистических текстах, посвященных Крыму. Образ моря как хранителя культурной памяти сближает мировосприятие анализируемых авторов. Данный подход позволяет понять позицию русских писателей, заботящихся о сохранении античных древностей и церкви Святого Владимира от уничтожения не только временем, но и людьми. Произведения А. Н. Муравьева и А. М. Горького являются своеобразной литературной репрезентацией национально значимого места отечественной культуры и истории.
The subject matter is a topical issue of modern literary studies, related to the problems of national identity and national myth. The Crimea is inextricably connected with Russian history and culture. Tauric Chersonese is a special place as it is a centre of the expansion of Christianity. The spiritual liaison with this mysterious place was identified by А. N. Muravyov as an author of the collector 'Taurida' and 'The Commentaries on the destiny of ancient Chersonese' and А. M. Gorky as an author of the feature story 'Tauric Chersonese'. The article deals with the reflections of the writers on the evolution of the ages, circulation of history, presented in the literary and publicistic texts, dedicated to the Crimea. The image of the sea as a keeper of the cultural memory brings together the world perception of two authors whose works are being analyzed. This approach helps to understand the viewpoint of Russian writers, who care for retrieval of antiquity and St.Vladimir Church from time damage and destruction. Works of А. N. Muravyov and A. M. Gorky constitute a unique literary representation of the nationally significant area of native culture and history.
Ключевые слова: историческая память, христианство, круговорот жизни, национальная идентичность.
Keywords: historical memory, Christianity, circulation of life, national identity.
Крым, включенный в состав Российской империи в 1783 г., сразу же стал загадочно-притягательным для людей искусства. История «волшебной Тавриды», многочисленные археологические памятники античности и Средневековья, чудодейственная природа отразились в творческой биографии А. С. Пушкина, Н. А. Некрасова, Л. Н. Толстого, И. А. Бунина, В. Г. Короленко, А. А. Ахматовой, М. А. Волошина, О. Э. Мандельштама, М. И. Цветаевой, И. С. Шмелева, А. С. Грина и др. [1] Особый мир полуденного края проявился в произведениях, написанных в Крыму или созданных по крымским впечатлениям. Не случайно вместе с Петербургским или Римским текстом сейчас не менее известным стал Крымский текст, фиксирующий таинственную связь текста и пространства [2].
Херсонес - самый впечатляющий комплекс древних руин в Крыму - произвел сильное впечатление на многих русских поэтов и писателей. Херсонес (греч. chersonesos, полуостров) был основан во второй половине VI в. или в начале V в. до н. э. выходцами из Гераклеи Пон-
© Ильченко Н. М., Чистяков И. А., 2014
тийской в юго-западной части Крымского полуострова. В первые годы нашей эры Херсонес стал главным опорным пунктом римлян в Крыму, затем примерно в IV в. античное городище было застроено византийцами. Русичи именовали его Корсунем. Херсонес стал центром распространения христианства. Обращение язычников в христиан началось в I в. и связано с апостольской деятельностью Андрея Первозванного. Историки относят победоносный Кор-сунский поход Киевского князя Владимира, направленный против Византии, и последовавшее за ним крещение Владимира I и его дружины к 988 г.
Херсонес просуществовал двадцать веков, до XV в. С основанием Севастополя руины древнего города возродились к новой жизни. Археологическое изучение Херсонеса Таврического началось в 1827 г. по приказу вице-адмирала А. С. Грейга.
Для А. Н. Муравьева, автора «Записки о судьбе древнего Херсониса» (1847), и А. М. Горького, автора очерка «Херсонес Таврический» (1897), Херсонес - великий памятник мировой и отечественной истории, в пространстве которого почти физически ощущается ее круговорот.
Андрей Николаевич Муравьев (1806-1874) - поэт, писатель, драматург, мемуарист, автор книг духовного содержания. Его творческий путь начинается с публикации сборника «Таврида» (1827). Стихи сборника вписываются в романтическую концепцию восприятия Крыма, характерную для В. В. Капниста, А. С. Пушкина, А. Мицкевича и др. Однако в центре внимания А. Н. Муравьева находится религиозно-философская идея, его интересуют темы, связанные с русской историей и крещением Руси. Программным является стихотворение «Развалины Корсуни». Начало стихотворения - медитация лирического героя на развалинах города; обломки стен, груды камней и однообразный плеск волн наталкивают на размышления о давно минувших веках. Он чувствует древнюю мощь и силу, некогда царящую здесь, ощущает значимость и святость этого места. Лирический герой размышляет о быстротечности и необратимости времени: он не может поверить, что некогда величественный, богатый и сильный город превратился в безмолвную пустыню. Перед ним проносятся видения того времени, когда Херсонес был процветающим городом, в котором проживало множество народов различных культур. Центральным эпизодом всего стихотворения является крещение Владимира, очевидцем которого как будто является лирический герой. А. Н. Муравьев не использует здесь личные имена, но из контекста понятно, что «витязь величавый // Среди толпы, осанкой Князь» [3] - это Владимир Креститель, что девушка, которая стоит рядом с ним - это царевна Анна, родная сестра византийского императора Василия II, будущая супруга князя. Также автор вводит в текст образ «служителя давнего алтарей» [4], старца, который осуществляет обряд крещения и который символизирует церковь, веру, спасение: «Стоит, украшен сединою, // При блеске радостных огней» [5]. Событие крещения автор воспринимает как радость, праздник, начало новой жизни, когда «просветились взоры, // С очей туманный спал покров» [6]. Вскоре видение исчезает, лирический герой вновь оказывается среди руин, остатков древнего Херсонеса. А. Н. Муравьев напоминает потомкам о священности этого места, воскрешая события, которые коренным образом повлияли на дальнейшую судьбу страны. Он стремился показать ценность и значимость произошедшего здесь события и внушить чувство благодарности предкам и ответственности перед ними за дальнейшую судьбу Отечества. В конце стихотворения звучит открытый упрек современникам за неподобающее отношение к святым местам, к событиям, о которых должен помнить и знать каждый, но о которых напоминает лишь груда камней и обломков разрушающегося Херсонеса.
Мотив утраты исторической памяти выделяется А. Н. Муравьевым как ведущий. Еще в 1784 г. Светлейшим князем Г. А. Потемкиным-Таврическим был разработан план строительства города-порта Севастополя рядом с Херсонесом. Почти сразу же после присоединения Крыма к России возникла идея о возведении памятника на месте крещения Владимира. Реальные меры по ее осуществлению были приняты в 1825 г., когда адмирал А. С. Грейг получил высочайшее разрешение императора на сооружение храма. Однако по каким-то причинам проект вновь был забыт. Более того, в 40-е гг. XIX в. адмирал М. П. Лазарев хотел создать на месте древнего городища, как наиболее удобном месте, карантинные бараки, чтобы избежать распространения чумных эпидемий и удерживать больных вдали от Севастополя. На это немедленно реагирует А. Н. Муравьев и пишет «Записку о судьбе древнего Херсониса», настаивая на сохранении великого памятника отечественной и мировой истории.
Автор «Записки» называет древний Херсонис «колыбелью древнего Христианства», «священным памятником», «драгоценным уголком», «коренной святыней всей России»,
«лучшим нашим сокровищем», «местом нашего просвещения», «отечественной святыней», «святым местом» [7]. А. Н. Муравьев подчеркивает, что желание создать христианский памятник появилось давно, «и деньги, собранные подпискою в течение многих лет для сооружения памятника на мысу Херсониса, свидетельствуют о готовности каждого к прославлению этого места, откеле воссияло для всех просвещение духовное» [8]. Он называет мысль о постройке карантина «страшной и горькой». Ему, как почитателю национальных святынь, непонятно, почему нельзя «пощадить столь малый, драгоценный уголок, каков тот, где она просветилась в лице своего князя» [9]. А. Н. Муравьев называет Херсонис и в целом Крым пространством, с которым связано спасение Отечества. «Здесь первый просветитель Руси св. апостол Андрей, обходя берега Черного моря... пристал к Херсонису, и долго показывали на пристани стопу его, из которой Христиане черпали накоплявшуюся в ней воду и получали исцеление» [10]. С этим пространством связано еще одно «великое воспоминание» - «св. Кирилла Философа, который с братом своим Мефодием столько потрудился для перевода книг священного писания на наш отечественный язык» [11]. А. Н. Муравьев ищет поддержки своего мнения у современников и потомков. Особую ответственность он чувствует перед теми, кто придет после, настаивает на сохранении исторической памяти и передачи ее последующим поколениям. Если бы на территории древнего Херсонеса началось захоронение умерших от чумы, то это место навсегда стало бы недоступным. Автор «Записки» исходит из соображений вечности: «.польза материальная должна уступить пользе нравственной и самому достоинству церкви и государства» [12].
А. Н. Муравьеву удалось разрешить сложившуюся ситуацию. «Записка о судьбе древнего Херсониса» убедила генерал-губернатора Новороссии М. С. Воронцова не использовать святое место для госпитализации больных. «Замысел А. Н. Муравьева на сохранение святого для русских места совпадает с усилиями свт. Иннокентия Херсонского, с которым он во второй половине 1840-х гг. до кончины святителя в 1857 г. состоял в переписке, возвести здесь Владимирский собор и создать монашескую обитель» [13].
С Крымом тесно связана и судьба Алексея Максимовича Горького (1868-1936). Впервые он оказался здесь в августе 1891 г. и в течение месяца прошел путь от Симферополя через Бахчисарай, Севастополь, Ялту, Феодосию в Керчь и далее Тамань. Юношеские странствия привели его вместе с другими, бежавшими от голода, в страну изобилия - именно так был воспринят этот райский уголок земли. С 1896 г., когда А. М. Горькому был поставлен диагноз туберкулез легких, он часто приезжал в Крым и подолгу здесь жил. Всего он был в Крыму еще четырнадцать раз, можно сказать, что его творческий путь начинается (по крымским впечатлениям написаны многие романтические рассказы) и заканчивается в Крыму (в Тессели А. М. Горький жил с 1933 по 1936 г., работая над «Вассой Железновой» и «Жизнью Клима Самгина»).
Одним из самых ярких произведений о Крыме стал очерк «Херсонес Таврический», написанный во время второго пребывания писателя в Крыму (январь - апрель 1897 г.).
А. М. Горький уже в начале очерка говорит о храме во имя святого равноапостольного князя Владимира [14]. После окончания Крымской войны на центральном холме Херсонеса было предположительно определено место святой купели. Свято-Владимирский собор был освящен за пять лет до посещения А. М. Горького - в 1892 г.
В память о важнейшем событии в истории православия на месте святилища Херсонеса и был воздвигнут храм. Здесь, как поясняет автору очерка монах-проводник, было языческое капище идола «господом разрушенного града - богини Дианы» [15]. А. М. Горький, как и А. С. Пушкин, посетивший это место в 1820 г., восхищается в большей степени уголком греческих мифов, сохранившихся на территории Крыма. А. С. Пушкин, оказавшись здесь, вспомнил сначала Ифигению в Тавриде: «Тут же видел я и баснословные развалины храма Дианы. Видно, мифологические предания счастливее для меня воспоминаний исторических.» [16]
Если для А. Н. Муравьева с этим пространством связан «свет крещения», изменение судьбы Отечества, то А. С. Пушкиным и А. М. Горьким оно воспринимается, прежде всего, через культуру античности. Позиция же А. Н. Муравьева разделялась другим современником Пушкина - А. С. Грибоедовым. Посетив руины Херсонеса и Георгиевский монастырь одновременно с автором поэтического сборника «Таврида», в 1825 году, он размышляет об особой значимости для русских православных святынь: «Мы - русские только в церкви, а я хочу быть русским» [17].
А. М. Горького, увлеченного классической древностью, и в очерке «Херсонес Таврический» интересуют причины круговорота истории. «Жизнь создается так медленно и трудно, а разрушается так быстро и легко... Зачем это?» [18] Писатель увидел в Херсонесе Таврическом модель идеального города-государства. В основе его жизнедеятельности лежали гражданственность и коллективизм. Восхищение писателя вызывают предприимчивые и трудолюбивые свободные граждане, создавшие высокую культуру. Поэтому ключевыми словами-характеристиками древнего города стали «цветок эллинской культуры», «археологическая сокровищница», «яркий цветок греческой культуры», «знаменитый рассадник просвещения и искусства», «центр греческой культуры и цивилизации» [19], а Крым для исторической науки - «золотое дно». На найденных вещах - мраморных колоннах с ажурными капителями, гробницах, памятниках, сосудах, мозаиках и др. - «лежит отпечаток недосягаемого эллинской культуры», херсониты обладали «тонким пониманием красоты рисунка и тонким исполнением» [20]. М. Горький несколько раз повторяет слова «красота» и «простота»: просты и потому красивы.
Визуальный осмотр территории древнего города и найденных при раскопках вещей позволил А. М. Горькому представить полисный принцип устройства общества. Каждый житель Херсонеса был свободным гражданином. В их гражданской присяге звучали следующие слова: «.я буду единомышлен относительно благосостояния и свободы города и граждан. не передам на словах ничего тайного ни эллину, ни варвару, что может повредить городу.» [21]
М. Горький воспроизводит этапы становления, развития и угасания города. Херсонес был «лакомым куском» для разных завоевателей. В 70-е гг. до н. э. царь скифов Скилур нападает на город. Херсониты обратились за помощью к Митридату Евпатору. Он помог, но подчинил город своей власти. Демонстрируя внушительную эрудицию, М. Горький постоянно указывает на зависимость судьбы отдельного человека от коварства других, даже близких. Митридат - правитель Понтийского царства, завоеватель Херсонеса, Боспора, подчинивший многие народы Кавказа - погиб из-за предательства сына Фарнака, мечтавшего о власти. С этим, по мнению М. Горького, связана одна из причин, ведущая к упадку, - нарушение жизненной гармонии.
Верным и надежным союзником Рима Херсонес Таврический оставался в эпоху Средневековья. В это время участились разрушительные нападения: в IV в. явились готы, в V в. -гунны, затем монгольское племя и, наконец, хазары, истощившие Херсонес набегами. Особенно сильно Херсонес пострадал от сосланного сюда римского императора Юстиниана, который хотел возвратить себе власть, но был выдан Риму херсонитами. Обиженный экс-император после воцарения в Константинополе решил уничтожить Херсонес. Он дважды посылает войска - сначала стотысячное, а потом семидесятитысячное, уводит в плен всех знатных граждан. Вмешавшиеся хазары разбили римлян и убили Юстиниана. Однако самостоятельный город-государство исчезает. А. М. Горький возмущается мстительностью человека, пожелавшего уничтожить город: «Этого наказания не много для человека, убившего целый город, его благосостояние, свободу и энергию.» [22]
Автор очерка постоянно сравнивает тогда - теперь: Херсонес раньше - центр цивилизации, а сейчас - «мертвый город». «Исток просвещения» - «груды камня», здания, «поражавшие своей красотой и роскошью» - «безобразные кучи щебня», «большой богатый город» - «грусть кладбища», «пышный расцвет жизни города» - «груды мусора» [23].
Исчезнувшее прошлое вызывает грустные размышления. Зрителя в этом музее под открытым небом охватывает «печаль при виде массы человеческого ума, энергии и знаний, претворенных временем в пыль и прах» [24]; город «лежит в виде груд щебня, возбуждая видом своим тоску и много мрачных дум» [25]. «Уходя с развалин Херсонеса, уносишь с собой что-то тяжелое и мрачное. Кажется, что ушел с почвы, от которой пахнет дымом, кровью, разлагающимися трупами» [26]. Образ «разлагающегося трупа» возникает в начале и в конце очерка, эмоционально воплощая размышления писателя о «дикой страсти к разрушению», свойственной человеческой натуре. Контрастное изображение прошлого и настоящего логично завершается обращением к будущему и формулировкой риторического вопроса-восклицания: «Будем ли мы когда-нибудь менее алчны?» [27]
Причина исчезновения величественного города с высоким уровнем цивилизации связывается писателем с корыстью и насилием. Один из ранних предшественников М. Горького, размышлявших над причинами гибели Херсонеса, - И. М. Муравьев-Апостол в «Путешествии
по Тавриде в 1820 году» (1823) рассматривает историю как вечное противоборство добра и зла. «Даже сторонники цивилизации (древние греки, Понтийское царство Митридата, впоследствии генуэзцы и, наконец, русские) терпят неудачу, главным образом, из-за нравственных недостатков» [28]. Гибель Херсонеса И. М. Муравьев-Апостол объясняет тем, что херсо-несцы попали в зависимость от Феодосии и стали «жертвой зависти» [29].
С приходом христианства история человеческого духа завершила свой очередной таинственный оборот. Активная христианизация Херсонеса началась задолго до Владимира - в V в. С изменением верований произошли изменения и в управлении: человек христианства стремился к более тесному общению с Богом, искал спасения от страха смерти и одиночества.
Крымский пейзаж в этом очерке, как и в стихотворении А. Н. Муравьева «Развалины Корсуни», представлен морем, то спокойным, то бушующим. Безграничное море - свидетель «славы города и постепенного падения его»; морской пейзаж усиливает эмоциональную атмосферу разрушенного Херсонеса: «.кажется, что громадный смерч с моря гигантскими прыжками кинулся на утес и сравнял с землей большой и богатый город, гордо возвышавшийся над коварно ласковыми волнами моря» [30]. Возможно, «коварно ласковые волны», как и «дикие тавры», позавидовали богатству и соблазнились этой приманкой. Неукротимая сущность морской стихии одушевляется: «.издали, снизу, доносится говор волн, немолчные голоса моря» [31]. Иначе море изображается по отношению к настоящему. Цветные стекла современного храма окрашивают море в «фантастические краски»: «Вид на море из храма -широкий и красивый» [32]. Функция моря, в основном, - наблюдательная, но иногда оно все же вмешивается в события. Когда Юстиниан второй раз посылает войско, чтобы стереть с лица земли Херсонес, на море разыгралась буря, и флот погиб.
Таким образом, для А. Н. Муравьева и А. М. Горького Херсонес - пространство, обладающее особой духовной аурой. Создав произведения с разницей в пятьдесят лет, оба писателя уверены, что описанное ими пространство исторически значимо для России. Оба они через размышления о быстротечности времени, о круговороте жизни, особенно остро ощущаемом на месте руин Херсонеса, высказали свои размышления о ходе истории. Для А. Н. Муравьева Херсонес, прежде всего, великий христианский памятник, точка отсчета духовно-нравственного развития, русская святыня, которую необходимо хранить для потомков. Для А. М. Горького с Херсонесом Таврическим связана высоко почитаемая им история и культура древнего мира. На этой земле хранились произведения, свидетельствующие о непревзойденном мастерстве людей, живших много веков назад. Красота, мера, простота стали характеристиками всего ими созданного. Херсониты стремились к гармонии и в жизни, и в искусстве. Нарушение жизненной гармонии по вине отдельных людей либо целых народов разрушало цивилизации, приводило к гибели. Актуально продолжают звучать последние слова очерка А. М. Горького: «Сколько на земном шаре таких развалин! Много ли еще будет, и настанет ли время, когда люди будут только созидать, утратив дикую страсть к разрушению?» [33].
Примечания
1. См.: Кунцевская Г. Н. Благословенная Таврида. Крым глазами великих русских писателей. Симферополь, 2008. 392 с.; Кунцевская Г. Н. Неповторимый Крым. Крым в судьбе и творчестве русских писателей. Симферополь, 2011. 364 с.
2. См., например: Люсый А. Крымский текст в русской литературе. СПб., 2003. Фадеева Т. М. Сакральная география Крыма. Очерки. Симферополь, 2011. 224 с.; Увлекательное крымоведение (XVIII-XIX века) / сост. Н. Н. Колесникова. Симферополь, 2008. 200 с. (Серия Раритеты) и др.; БуркхартД. Путешествие Осипа Мандельштама в Крым: поэтическая медиализация // Беглые взгляды. Новое прочтение травелогов первой трети XX века. М., 2010. С. 126-136; Моклецова И. В. Русские духовные традиции в литературном контексте XIX века и творческом наследии А. Н. Муравьева. М., 2013. 510 с.
3. Муравьев А. Н. Таврида / сост. и коммент. Н. А. Хохловой. СПб., 2007. С. 22. (Сер.: Литературные памятники).
4. Там же. С. 23.
5. Там же.
6. Там же. С. 24.
7. Муравьев А. Н. Записка о судьбе древнего Херсониса // Моклецова И. В. Русские духовные традиции в литературном контексте XIX века и творческом наследии А. Н. Муравьева. М., 2013. С. 308-311. А. Н. Муравьев использует правописание «Херсонис».
8. Там же. С. 308.
9. Там же.
10. Там же. С. 309.
11. Там же. С. 309-310.
12. Там же. С. 310.
13. Моклецова И. В. Указ. соч. С. 267.
14. Горький М. Херсонес Таврический. Очерк // Горький М. Собрание сочинений: в 16 т. М., 1979. Т. XVI. С. 6.
15. О месте нахождения древнего храма Дианы среди историков существуют разногласия: одни говорят о месторасположении в границах Георгиевского монастыря, другие - в Партените у подножия горы Аю-Даг, третьи - на мысе Айя. См. подробнее: Кунцевская Г. Н. Благословенная Таврида. Крым глазами великих русских писателей. Симферополь, 2008. С. 42-43.
16. Пушкин А. С. Собрание сочинений: в 10 т. М., 1974. Т. VII. С. 242.
17. Цит. по: Скабичевский А. М. Жизнь Грибоедова // Путеводная звезда. 2004. № 2. С. 10.
18. Горький М. Херсонес Таврический. Очерк. С.13.
19. Там же. С. 5, 17, 7, 12.
20. Там же. С. 14.
21. Там же. С. 15.
22. Там же. С. 12.
23. Там же. С. 5, 9.
24. Там же. С. 5.
25. Там же. С. 13.
26. Там же. С. 6.
27. Там же. С. 18.
28. Шенле А. Парадокс сентиментального (И. М. Муравьев-Апостол) // Шенле А. Подлинность и вымысел в авторском самосознании русской литературы путешествий. 1790-1840. СПб., 2004. С. 145.
29. Муравьев-Апостол И. М. Путешествие по Таврии в 1820 году. СПб., 1823. С. 27.
30. Горький М. Херсонес Таврический. Очерк. С. 6.
31. Там же. С. 5.
32. Там же. С. 6.
33. Там же. С. 18.
Notes
1. See: Kuntsevskaya G.N. Blagoslovennaya Tavrida. Krym glazami velikikh russkikh pisatelej. [Blessed Tauris. Crimea by sight of the great Russian writers]. Simferopol. 2008. 392 p.; Kuntsevskaya G.N. Nepovtorimyj Krym. Krym v sud'be i tvorchestve russkikh pisatelej [Unique Crimea. Crimea in the fate and the works of Russian writers]. Simferopol. 2011. 364 p.
2. See ex.: Lyusy A. Krymskij tekst v russkoj literature [Crimea text in Russian literature]. St. Petersburg., 2003 Fadeeva T.M. Sakral'naya geografiya Kryma. Ocherki [Sacred Geography of Crimea. Essays]. Simferopol. 2011. 224 p.; Uvlekatel'noe krymovedenie (XVIII-XIXveka) [Fascinating Crimea-studying (XVIII-XIX century)] / Ed. N.N. Kolesnikova. Simferopol. 2008. 200 p. (Ser. Rarities) and others; Burkhart D. Puteshestvie Osipa Mandel'shtama v Krym: poehticheskaya medializatsiya [Trip of Osip Mandelstam to Crimea: poetic medialisation] // Beglye vzglyady. Novoe prochtenie travelogov pervoj treti XX veka - Cursory glance. New reading of travelogues of early XX century. Moscow. 2010. Pp. 126-136; Mokletsova I.V. Russkie dukhovnye traditsii v literaturnom kontekste XIX veka i tvorcheskom nasledii A. N. Murav'eva [Russian spiritual tradition in the literary context of the XIX century and the creative legacy of A.N. Muravev]. Moscow. 2013. 510 p.
3. Muravev A.N. Tavrida [Tauris] / comp. and comments N.A. Khokhlova. St. Petersburg. 2007. P. 22 (Ser.: Literary Monuments).
4. Ibid. P. 23.
5. Ibid.
6. Ibid. P. 24.
7. Muravev A.N. Zapiska o sud'be drevnego KHersonisa [Note about the fate of ancient Hersonissos] // Mokletsova I.V. Russkie dukhovnye traditsii v literaturnom kontekste XIX veka i tvorcheskom nasledii A. N. Murav'eva [Russian spiritual tradition in the literary context of the XIX century and the creative legacy of A. N. Muravev]. Moscow. 2013. P. 308-311. A.N. Muravev uses the spelling "Hersonissos".
8. Ibid. P. 308.
9. Ibid.
10. Ibid. P. 309.
11. Ibid. P. 309-310.
12. Ibid. P. 310.
13. Mokletsova I.V. Op. cit. P. 267.
14. M. Gorky KHersones Tavricheskij. Ocherk [Chersonesos. Essay] // M. Gorky Collected Works: in 16 vols. Moscow. 1979. Vol. XVI. P. 6.
15. On the location of the ancient Temple of Diana, there is disagreement among historians: some say about the location of the boundaries of the monastery of St. George, the other - in Partenite at the foot of the Ayu Dag, and others - on Cape Aya. See more: Kuntsevskaya G.N. Blagoslovennaya Tavrida. Krym glazami velikikh russkikh pisatelej [Blessed Tauris. Crimea by sight of the great Russian writers]. Simferopol. 2008. Pp. 42-43.
16. Pushkin A.S. Digest: in 10 vols. Moscow. 1974. Vol. VII. P. 242.
17. Cit. by: Skabichevsky A.M. ZHizn' Griboedova [Life of Griboyedov] // Putevodnaya zvezda - Lodestar. 2004, № 2, p. 10.
18. M. Gorky KHersones Tavricheskij. Ocherk [Chersonesos. Essay]. P. 13.
19. Ibid. Pp. 5, 17, 7, 12.
20. Ibid. P. 14.
21. Ibid. P. 15.
22. Ibid. P. 12.
23. Ibid. Pp. 5, 9.
24. Ibid. P. 5.
25. Ibid. P. 13.
26. Ibid. P. 6.
27. Ibid. P. 18.
28. A. Shanley Paradoks sentimental'nogo (I. M. Murav'ev Apostol) [Paradox of the sentimental (I.M. Muravev-Apostol)] // Shanley A. Podlinnost' i vymysel v avtorskom samosoznanii russkoj literatury puteshestvij. 1790-1840 [The authenticity and fiction in the author's consciousness of Russian literature of travel. 17901840]. St. Petersburg. 2004. P. 145.
29. Muravev-Apostol I.M. Puteshestvie po Tavrii v 1820 godu [Travel across Tauris in 1820]. St. Petersburg. 1823. P. 27.
30. M. Gorky KHersones Tavricheskij. Ocherk [Chersonesos. Essay]. P. 6.
31. Ibid. S. 5.
32. Ibid. S. 6.
33. Ibid. S. 18.
УДК 803.0:801.316.4
А. М. Клёстер
Когнитивно-дискурсивные особенности немецкой терминологии
инженерной психологии
В данной статье рассмотрены когнитивно-дискурсивные особенности немецкой терминологии инженерной психологии - научной дисциплины, изучающей объективные закономерности процессов информационного взаимодействия человека и техники с целью использования их в практике проектирования, создания и эксплуатации систем «человек - машина - среда». Об актуальности исследования данной лексики свидетельствуют широкое распространение психологической терминологии в немецкоязычном профессиональном дискурсе. Автором показаны взаимосвязи между понятиями, функционирующими в изучаемой терминосистеме, что позволяет воссоздать когнитивную модель профессиональной картины мира и проследить динамику ее формирования в соответствии с динамикой научного познания. Статья содержит как теоретический материал, так и практические примеры перевода немецкой специальной лексики подъязыка инженерной психологии. Материалом исследованной выборки послужили примеры, полученные на основе сплошного просмотра оригинальной немецкой научно-технической литературы.
The given research is devoted to the description of cognitive-discursive features German terminology of engineering psychology - the scientific discipline studying objective laws of processes of information interaction of the person and technicians for the purpose of their use in practice of designing, creation and operation of "person-machine-environment" systems. To relevance of research of this lexicon testify a wide circulation of psychological terminology in a German-speaking professional discourse. The interrelations between the concepts functioning in studied terminosystem are shown in this article. That allows to recreate cognitive model of a professional picture of the world and to track dynamics of its formation according to dynamics of
© Клёстер А. М., 2014
