CC BY
19
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2015. № 2
О.Ю. Иванова,
кандидат культурологии, доцент, декан факультета гуманитарных технологий НОУ ВПО «Российский новый университет»; e-mail: [email protected]
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА И РУССКАЯ КАРТИНА МИРА
(в чем Анненский-поэт убедил Анненского-переводчика)
Статья представляет собой экспериментальный опыт исследования вопроса о том, находит ли русская национальная ментальность специфическое отражение в оценке общекультурных и конкретно-исторических феноменов. Вопрос рассматривается на примере характеристики роли и места древнегреческой литературы в европейском культурном контексте. Основой для предпринятого автором анализа послужили избранные статьи С.С. Аверинцева и И.Ф. Анненского, посвящённые истории становления и особенностям древнегреческой литературы. Особая роль греческой культуры и греческого слова в становлении русской картины мира предполагает наличие специфического национального подхода к оценке определённых аспектов греческой античности. Работа не претендует на исчерпывающую полноту подбора фактов и анализа результатов. Она носит предварительный характер, намечая новое направление в исследовании русской ментальности и попытках понять специфику переводческой деятельности И. Анненского.
Ключевые слова: языковая картина мира, русская ментальность, древнегреческая литература, И. Анненский, поэтическое творчество и перевод.
Olga Yu. Ivanova,
Cand. Sc. (Culturology), Associate Professor, Dean of the School of Humanities, Russian New University, Russia; e-mail: [email protected]
ANCIENT GREEK LITERATURE AND RUSSIAN PERCEPTION OF THE WORLD: WHAT DID ANNENSKY THE POET CONVINCED ANNENSKY THE TRANSLATOR OF?
The article is an experimental research of the following subject: the reflection of Russian mentality in the evaluation of cultural and certain historical phenomena through the influence of the ancient Greek literature on the European culture. The analysis is based on selected articles by S.S. Averintsev and I.F. Annensky devoted to the history and peculiarities of the ancient Greek literature. The major role that the Greek culture and Greek literature played in Russian perception of the world suggests a special national approach to evaluating some aspects of Ancient Greece's culture. The research does not represent a through factual analysis; it only indicates a direction for further research of Russian mentality and attempts to understand the specifics of Innokenty Annensky's translation work.
Key words: Language perception of the world, Russian mentality, Ancient Greek literature, Innokenty Annensky, poetic activity and translation.
Вряд ли просвещённый филолог усомнится в том, что русская языковая картина мира и, шире, — сама русская ментальность формировались при активном участии греческого слова, а позднее — и древнегреческой литературы. Достаточно вспомнить о тех лексических заимствованиях из греческого, которые приводит в своем знаменитом и до сих пор популярном словаре Максимилиан Фас-мер [Фасмер, 2004], чтобы понять, что даже истоки главных концептов творчества символической для русской духовности фигуры — Ф.М. Достоевского лежат в пространстве греческого слова1, а сами эти концепты возникли как продукт культуроформирующей деятельности переводчиков.
Священные книги на греческом языке, а позднее — древнегреческая литература явились тем инструментом, благодаря которому русский человек вошёл в пространство европейской культуры и осознал свою собственную национальную идентичность, свое национальное и культурное «Я».
Для российского исследователя гуманитарной сферы, как и для вдумчивого, интеллигентного, образованного российского читате-ля2, древнегреческая литература (в сравнении с Европой в значительно большей степени, чем римская) всегда остается не просто «колыбелью культуры», не абстрактным источником специальной научной терминологии, не только энциклопедией художественных образов и литературных аллюзий, а неким перманентно пребывающим пространством, обращение к которому, рефлексия о котором является обязательным и естественным компонентом саморефлексии.
Этой статьёй автор предполагает начать исследование, посвя-щённое систематизации и анализу общей оценки характера и роли древнегреческой литературы в работах отечественных учёных, педагогов и переводчиков. Итог работы, на наш взгляд, должен дать представление о национальной специфике этой оценки, разумеется, в сравнении с оценками, которые присутствуют в трудах зарубежных исследователей, посвящённых той же тематике. Определение специфики этой оценки важно и для осознания национальной методологии подхода к переводам греческой античной литературы на всех этапах, исторически связанных с проблемой рецепции античности в русской культуре, а также необходимо для выявления национальных особенностей интерпретации всех видов реалий греческой античности, которые, как нам кажется, определяются не
1 Ср. «совесть» — калька с древнегреческого, пришедшая в русский язык в процессе перевода библейских текстов.
2 Автор статьи, безусловно, даёт себе отчёт в том, что далеко не каждый читающий субъект (homo legens) в России имеет представление об античной литературе.
временем, а национальным характером и формируют, в свою очередь, в пространстве русского культурного текста свой особый «антикизированный» идиостиль. Национальная специфика оценки древнегреческой литературы пока задана как гипотеза, которая опирается на тот факт, что при всей объективности научного знания «каждое научное сочинение рассматривается не только как изложение определенных взглядов <на явления природы>, но и как текст на естественном языке, где образ и стиль имеют фундаментально-определяющее значение для воссоздаваемой картины мира и построений теории. Этим наука включается во всё поле национальной культуры данного народа...» [Гачев, 1992, с. 4]. Эти слова Г. Гачева, как нам кажется, достаточно убедительно подтверждают мысль о том, что в национальном научном тексте как очевидная данность присутствуют черты национальной специфики отношения или интерпретации того или иного явления. Не менее важную роль в обосновании предлагаемой гипотезы играет и тот факт, что процесс формирования научных подходов, как и, в целом, характер научной деятельности, также во многом определяется спецификой национальной ментальности. Понятие «научная школа» всегда имело, имеет и, скорее всего, будет иметь национальные/ региональные черты, даже в условиях глобализации.
Воспользуемся в качестве методологического основания известным афоризмом А.Ф. Лосева: «Познание совершается путём сравнения» [Лосев, 1983] — и сравним оценки древнегреческой литературы, данные в отдельных работах С.С. Аверинцева и И.Ф. Ан-ненского, сопоставив эти оценки с подходами, имеющими место в книге известной литовской исследовательницы Д. Дилите [Ди-лите, 2003].
Тот факт, что в качестве объектов изучения нами выбраны С.С. Аве-ринцев и И.Ф. Анненский с позиции их оценки античной литературы, не является случайным. Оба — филологи-классики, т.е. имеют возможность судить об античной древнегреческой литературе с профессиональной точки зрения, оба занимались поэтическими переводами античных авторов, оба внесли свой вклад в развитие отечественной филологии и культурологии. Вместе с тем Аннен-ский, прежде всего, — поэт, переводчик и педагог, а Аверинцев, не чуждый поэтического и переводческого творчества, прежде всего, — учёный, философ. И.Ф. Анненский представляет культуру русского Серебряного века, а С.С. Аверинцев — один из крупнейших современных специалистов, давших исчерпывающий анализ культуры Серебряного века.
Для уяснения позиций обоих авторов мы выбрали те произведения, которые, с нашей точки зрения, в наиболее чёткой и объектив-
ной форме демонстрируют их взгляды: С.С. Аверинцев: «Греческая "литература" и ближневосточная "словесность"» [Аверинцев, 2004, с. 40—105]; И.Ф. Анненский: «Греческая литература» [Аннен-ский, 2003, с. 269—282]. В представляемых работах С.С. Аверинцев и И.Ф. Анненский в наименьшей степени касаются рецепции античности, греческая литература анализируется здесь в своём самостоятельном значении.
Из работ Д. Дилите мы выбрали учебник «Античная литература», который, как мы считаем, достаточно объективно и полно представляет другую, отличную от С.С. Аверинцева и И.Ф. Анненского культурную традицию. В этой работе Д. Дилите не просто представляет точку зрения европейского исследователя, но аккумулирует в своем небольшом пособии практически все библиографические данные, касающиеся современных европейских исследований феномена древнегреческой литературы, масштабный и разнообразный современный западный научный аппарат.
Наша задача — выяснить, какие особенности древнегреческой литературы отмечает в своем исследовании каждый из выбранных нами авторов, что представляется ему наиболее важным и существенным. Мы не претендуем на исчерпывающие данные, а опираемся пока лишь на «вводные», обобщающие замечания.
Цель, которую ставит перед собой в своей работе С.С. Аверинцев, — показать, в чем состояла специфика древнегреческой литературы по сравнению с литературой ближневосточной и как, когда и почему произошла встреча этих литератур. Его оценки тезисно выглядят следующим образом [Аверинцев, 2004, с. 40—88]:
• История развития древнегреческой и ближневосточных литератур — это «не стадии одного пути..., а два разных пути, которые разошлись из одной точки в разных направлениях».
• «.в Греции "литература осознала себя именно литературой, т.е. самозаконной формой человеческой деятельности"». Свидетельством «автономизации» древнегреческой литературы является «возникновение специальной теории литературы, поэтики, литературной критики и филологии».
• Именно в Греции литература впервые осознаётся как специфическая деятельность, и сквозь черты певца-сказителя проступает «литератор», «живущий только для своего искусства», «непризнанный гений», «непонятый новатор», «пролагатель новых путей», «носитель новых духовных ценностей», «гений среди толпы», испытывающий временами «творческое одиночество».
• Диалог «как литературный жанр» выявил «коренную недиало-гичность греческой литературы». Сократ — это «идеал радикально недиалогичного человека», который остается непроницаемым и не-
уязвивым, а поэтому сам «в состоянии манипулировать своими партнёрами как вещами».
• В греческой литературе присутствует личность, понятая объективно, «чужое я, наблюдаемое и описываемое как вещь», т.е. характер. греки увидели телесно-душевный облик человека, его «эйдос» и «этос», его «характер» как систему черт и свойств, как целостную и закономерную предметную структуру, подлежащую наблюдению в последовательном ряде ситуаций». «Каждый облик чётко очерчен в одном слове или нескольких словах».
• Понятию индивидуального характера строго соответствует понятие индивидуального стиля; по-гречески оба эти понятия покрываются термином характер».
• «Для греческой литературы способность состязаться с пластическими искусствами ("скульптурничать", как выразился бы О. Мандельштам) есть одна из драгоценнейших её привилегий».
• «Греческий мир — это "космос", по изначальному смыслу слова такой "наряд", который есть "ряд" и "порядок"; иначе говоря, законосообразная и симметричная пространственная структура... Греческий космос покоится в пространстве, выявляя присущую ему меру».
• «До тех пор пока античная Греция оставалась сама собой, она была фатально невосприимчива к красоте чужого слова. С греком нужно говорить по-гречески — иначе он просто не услышит».
Что же касается И.Ф. Анненского, то его работа представляет собой конспект лекций по древнегреческой литературе. Его цель — показать, почему греки оказались первыми и в чём состоит специфика их литературы [Анненский, 2003, с. 269—281]:
• «Греки создали не только формы творчества. Ранее не было и самой литературы в тех основных чертах, которыми слово это определяется ещё и для современного сознания».
• «Причин исключительного творческого характера греческой литературы нельзя, конечно, искать в одной исключительной одарённости её авторов, допустимой, но ничего, в сущности, не объясняющей. Надо считаться и со свойствами народа и языка, её создавших, а также с общими историко-этническими условиями возникновения греческой культуры».
• «Гениальность греков вошла в поговорку. Но чтобы понять свойство, особенность греческого гения, нам всё же недостает живых личных черточек. Сквозь литературные произведения просвечивает что-то стёртое, общетипическое.».
• .следует отметить в греках чувство прочности типа. Они брали отовсюду то, что им было надо., и что бы ни брали они, полезное для усвоения, если оно подходило к их типу, то они всегда делали
это чужое прекрасным. Варварским было для них не чужое, а лишнее, противоречащее той мере, которую они так любили в искусстве и в жизни». «.в греческом словаре мало чужих элементов».
• Черты греков: общительность, любознательность, гибкость ума, приспособляемость, разносторонность.
• «Разносторонность греков своеобразно проявилась в их среде строгой специализацией литературных занятий. Трагик никогда не писал комедий, ямбограф — дифирамбов, историк не изготовлял речей. С другой стороны, характер творчества определял стиль, а с ним и диалект».
• «В характере эллина была несомненная наклонность к эвдемонизму, основанному на умеренности. На страсть он смотрел как на болезнь, которую лечил трагик» [Анненский, 2003, с. 278].
• «Грек, и афинянин особенно, слишком много жил напоказ. В жизни он любил смену эффектов и требовал новизны прежде всего. Но эта-то именно черта, столь невыгодная, может быть, для политического роста народа, была в высшей степени полезна для развития литературных интересов, как импульс к творчеству и усовершенствованию».
• «Нужно ещё указать на очень яркую черту, а именно пластичность греческого изображения, которая выразилась в произведениях их литературы, дошедших до нас. Образы греческих произведений как живые стоят перед нами, и их рельефность ярко выступает со страниц греческих книг.. Эта способность пластики в области воображения имела огромное значение в создании мифологии и литературы».
Книга Д. Дилите — опыт интерпретации древнегреческой литературы, построенный как на основе собственных впечатлений, так и с учётом классических, хрестоматийных и новейших подходов к оценке античности:
• Греческая культура — это основа европейской культуры, её корни, её источник. В Древней Греции мы находим начала литературы, театра, философии, архитектуры.
• «Труднее ответить на вопрос, почему это были именно греки. .Были и есть разные ответы. Их можно разделить на две группы: 1) географические и социальные условия; 2) греческие национальные черты. .Многие исследователи считали причиной «греческого чуда» политический строй.
• «Распространено мнение, что древние греки были оптимистически настроенным народом. Конечно, никто не считает Древнюю Грецию блаженным раем, но теперь более популярна мысль, что греки на самом деле отличались неиссякаемой энергией и кипящей радостью жизни».
• «Любовь греков к состязаниям. Неоспоримое пристрастие греков к агону я бы считала качеством не самостоятельным, но подчиненным другой черте их менталитета — особому стремлению к ясности и прозрачности. Греки называли мир космосом (согласованность, порядок). Он им представлялся упорядоченным, гармоничным и прекрасным. Стремление к порядку, ясности определяло две тенденции: 1) желание очертить контуры всех явлений, придать им определённость, обособить их и 2) желание их упорядочить, классифицировать, распределить».
• «Вообще, стремление видеть мир гармоничным и желание установить в нём порядок, по-видимому, нужно считать важнейшим качеством греческого менталитета, во многом определившим и появление "греческого чуда". Благодаря этому качеству сформировались отдельные области и виды духовной жизни».
• «Они (греки) высвободили для автономного бытия теоретическое мышление. Из культа и явлений быта вычленялась литература. Внешним знаком существования литературы считается наличие литературной теории, критики и филологии — областей, осмысляющих литературные результаты. Внутренним признаком литературы считается факт, что греческая литература осознает себя как литературу».
• «Выделяя различные явления, определяя их, придавая им контуры, греки также обладали чувством меры. Они умели достигать определённости и ясности, не подчёркивая этого».
Итак, подведём некоторые итоги. Безусловно, в приведённых фрагментах есть много совпадающих позиций. Было бы удивительно, если бы этого не было. Кроме того, Д. Дилите хорошо знакома как с текстами И.Ф. Анненского, так и с текстами С.С. Аверинцева (эти тексты приведены в библиографии к пособию. Более того, на тексты Аверинцева имеются прямые ссылки в обзоре основных черт древнегреческой литературы). Среди совпадающих характеристик — оценка «греческого чуда», их любовь к пластичности и скульптурности, чувство меры, обретение литературы и проч.
Что же не совпадает? Примечательно, что в то время как Аве-ринцев и Анненский особо отмечают отсутствие в древнегреческой литературе личностного (в современном смысле этого слова) начала, замену его «маской», «характером» (Аверинцев), «общетипическим», специализацией (Анненский), Д. Дилите, несмотря на знакомство с текстом Аверинцева, не обращает на эту черту внимания, опускает её как несущественную или. как не соответствующую её позиции. Игнорирует она и отмеченную обоими отечественными авторами невосприимчивость греков к чужим влияниям, хотя именно эта черта как специфическая характеристика древних
греков находит отражение в работах и других российских исследователей.
Для русского национального сознания вопрос о «личности», «личностном начале» всегда имел важное значение, особенно в контексте художественной литературы: личность и история, личность и культура, личность и творчество. Не маска (персона, личина, характер) и даже не индивидуальность, а именно — личность. Отечественный исследователь, возможно, просто не может не затронуть этот вопрос в силу его архетипичности для русской ментальности. Для Д. Дилите эта позиция не является маркерной, поэтому она её и не выделяет. Она прекрасно знакома с русской культурой, но она — человек западноевропейской традиции, где царит индивидуальность. Индивидуальность и личность — понятия разных контекстов. Обретение личности — путь к соборности. Соборность и индивидуальность — несовместимы.
Как же эта «архетипическая» позиция отразилась на творчестве И.Ф. Анненского?
Во-первых, как нам кажется, именно здесь можно найти путь к объяснению того, почему в качестве объекта для перевода, ставшего главным делом его жизни, Анненский выбрал произведения Еврипида. До сих пор ни один из исследователей его творчества не дал однозначного ответа на этот вопрос (см., в частности, работы А.И. Любжина), допуская, в том числе, и момент случайности. Для Анненского-поэта с его приоритетом личностного начала, признаком сопричастности, маркером обретения «своего» в «другом», поводом для возможности сделать «другого» «собой» («Книги отражений») является то обстоятельство, что «другой» — это созвучная поэту личность. Эту преференцию он пытается перенести и в методологию своей переводческой деятельности, понимая перевод как средство познания, путь отражения себя — в другом, другого — в себе. Еврипид, по признанию многих, опередил своё время. Его герои — ещё не личности, но уже не маски и не только «характеры». В своей интерпретации Еврипида Анненский, не заметив, сократил дистанцию между ним и собой, попытался понять в своих переводах его, опередившего своё время, и его героев как личностей и именно в этом проиграл, вызвав критику в свой адрес со стороны коллег (Ф.Ф. Зелинский, а в наше время — М.Л. Гаспаров).
Не исключено, что неудовлетворенность переводами трагедий Еврипида, возникшая из-за невозможности реализовать себя в них с позиции личности и личностной симпатии, в исходном, этимологическом значении последнего слова заставляет Анненского искать другой путь самовыражения в античном контексте, и, как результат этого поиска, появляется его оригинальная версия античного
театра, построенная на тех же «симпатических, личностных» принципах, что и его «Книги отражений» (см. «Меланиппа-философ» и другие произведения). Этот выбор, как более предпочтительный вариант творческого самовыражения, был предопределён преференциями ментальности. Так в душе Анненского поэт победил переводчика.
Список литературы
Аверинцев С.С. Образ античности. СПб.: Азбука-классика, 2004. 480 с. Averincev, S.S. Obraz antichnosti [Image of antiquity], SPb.: Azbuka-klassika,
2004. 480 s. (in Russian). Анненский И.Ф. История античной драмы: Курс лекций. СПб.: Гиперион, 2003. 416 с.
Annenskij, I.F. Istoriya antichnoj dramy: Kurs lekcij [History of the antique
drama: Course of lectures], SPb.: Giperion, 2003. 416 s. (in Russian). Гачев Г.Д. Наука и национальная культура (гуманитарный комментарий к естествознанию). Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1993. 320 с. Gachev, G.D. Nauka i nacional'naya kul'tura (gumanitarnyj kommentarij k estestvoznaniyu) [Science and national culture (the humanitarian comment to natural sciences)], Rostov-na-Donu: Izd-vo Rostovskogo un-ta, 1993. 320 s. (in Russian).
Дилите Д. Античная литература / Пер. с лит. Н.К. Малинаускене. М.: Греко-
латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 2003. 487 с. Dilite, D. Antichnaya literatura [Antique literature], Per. s lit. N.K. Malinauske-ne, M.: Greko-latinskij kabinet YU.A. SHichalina, 2003. 487 s. (in Russian). Лосев А.Ф. Двенадцать тезисов об античной культуре // Студенческий меридиан. 1983. № 9-10. Losev, A.F. Dvenadcat' tezisov ob antichnoj kul'ture [Twelve theses about ancient art] // Studencheskij meridian, 1983, N 9-10 (in Russian). Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М.: АСТ, Астрель, 2004.
Fasmer, M. EHtimologicheskij slovar' russkogo yazyka [Etymological dictionary of Russian]: V 4 t., M.: AST, Astrel, 2004 (in Russian).
