ДОВЕДЕНИЕ ДО САМОУБИЙСТВА - ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОГО УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА Текст научной статьи по специальности «Право»

ст. 7 УК, то гуманизм, которым руководствуются правоприменители, носит субъективный характер, и использование этого принципа зависит в первую очередь от уровня правосознания, правовой культуры лица, применяющего правовую норму, и лишь во вторую — от содержания уголовного закона. При этом ч. 2 ст. 7 УК целиком является примером проявления судейского гуманизма.

Франц фон Лист писал: «На первом плане в деле борьбы с преступлением должно стоять не наказание, а меры воздействия на общественную среду, на политико-общественную почву. Отсюда видно, что наказание есть не единственное и даже не самое совершенное средство борьбы с преступлением»1.

1 Франц Фон Лист. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление. М., 2004. С. 80.

С.С. Худяков,

кандидат юридических наук, профессор Института права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина

Доведение до самоубийства — история развития отечественного уголовного законодательства

^Кизнь человека — самый ценный и хрупкий дар природы. Демографы утверждают, что половина жителей Земли умирает преждевременно и значительная часть из них — в результате насилия. Особое место среди причин преждевременной смерти занимают самоубийства. Проблема самоубийства, как и преступность, свойственна любому человеческому обществу на любом этапе его существования. В последние годы проблема самоубийства стала актуальной во всех странах мира в связи с резким ростом количества самоубийц. По официальной статистике каждый год кончают жизнь самоубийством 1 млн 100 тыс. человек. В официальную статистику самоубийств попадают только явные случаи суицида, поэтому число реальных самоубийств значительно превосходит официальные цифры — считается, что ежегодно в мире кончают с собой более 4 млн человек1.

По данным Всемирной организации здравоохранения в мире ежегодно совершается от 500 до 600 тыс. самоубийств и 7 млн попыток самоубийства2. В России — соответственно 70 и 300 тыс. Суицид — намеренное лишение себя жизни (от латинского sui — самого, caedere — убивать). На протяжении человеческой истории проблему самоубийства решали вначале с технологических, позже — с философских и нравственных позиций.

С принятием Христианства в Древнерусском государстве добровольное лишение себя жизни стало считаться тяжким грехом: согласно Новому Завету на

1 См.: Статистика самоубийств [Электронный ресурс]. URL: http://lossofsoul.com/DEATH/ suicide/countries.htm.

2 См.: Вольнова Г. Кто они, самоубийцы? // Известия. 1990. № 5. С. 3.

Божьем Суде могут проститься все грехи, кроме греха самоубийства. «Самоубийство — страшное преступление против Бога — тягчайший, безмерный, непростительный грех, Хулы на Святого Духа. По канонам самоубийцы лишаются отпевания, погребения по православному обряду, церковной молитвы»1. Умерших не по-христиански, (то есть самоубийц) хоронили по давнему языческому обычаю отдельно от остальных под порогом, пробив грудь самоубийцы осиновым колом, что являлось защитой от нечистой силы.

Старейшим законодательным памятником Древней Руси после Русской правды является Двинская уставная грамота (1398 г.). Первым видом суда по Двинской грамоте, также как и по Русской правде был суд «в душегубстве». Он мало чем отличался от суда по Русской правде: суд по делам об убийстве по-прежнему принадлежал князю, и в случаях не отыскания убийцы община платила в княжескую казну дикую виру в 10 рублей2. Под «душегубством» в рассматриваемый период наряду с убийством понималось и самоубийство («от своих рук утеряется»)3. К душегубству относили и внезапную смерть (без покаяния в грехах), смерть в результате несчастного случая. Дела о «душегубстве» отличались от так называемых «пенных дел», где в качестве меры наказания применялись штрафы.

Понятия «самоубийство» и «покушение на самоубийство» в русской светской лексике появились лишь в эпоху реформ Петра I. Воинский артикул 1715 г. в ст. 164 причисляет самоубийство к убийству, предписывая совершение по отношению к самоубийцам позорящей процедуры: «палач должен был волочить тело самоубийцы по улицам или лагерю и закопать в бесчестном месте»4. Статья 164 Артикула интересна тем, что в ней поставлен вопрос о необходимости в каждом конкретном случае выяснения душевного состояния человека, решившегося на самоубийство («а еже ли кто учинил в беспамятстве, болезни или меланхолии»), мотива самоубийства. Его содержание должно было быть учтено при решении вопроса о порядке и месте захоронения самоубийцы, определении наказания в случаях покушения на самоубийство. При таком подходе закон разрешал тело душевнобольного самоубийцы хоронить без церковных обрядов в «особливом, но не бесчестном месте».

По общему правилу покушение на самоубийство также наказывалось смертной казнью. Однако если причиной самоубийства было мучение, досада, стыд или беспамятство, то за покушение на него полагалось «бесчестное изгнание из полка».

В годы правления Екатерины II (1762—1796 гг.) стали вводить в практику признание недействительным завещания самоубийцы. Особого указа по данному поводу издано не было; постановления принимались на основе прецедента,

1 Матузов Н.И. Право на жизнь в свете российских и международных стандартов // Вопросы теории государства и права. Актуальные проблемы современного российского государства и права. Вып. 1. Саратов, 1998. С. 31—40.

См.: Яковлев-Козырев А., Валюженич Д. Битва с падшими ангелами // Жизнеописание иеросхимонаха Моисея (Боголюбова). Владимир, 1996. С. 116.

См.: Беляев И.Д. История русского законодательства. СПб., 1999.

Российское законодательство Х—ХХ вв. // Законодательство периода образования и становления Русского Централизованного Государства / под ред. А.Д. Горского. М., 1984. Т. 2. С. 187.

которым стало решение Сената от 1776 г. в отношении завещания князя Шаховского, покончившего жизнь самоубийством. Несмотря на принятое Сенатом вслед за этим разъяснение, согласно которому завещание самоубийцы считалось недействительным лишь в случае, если самоубийство данного лица во время составления завещания было вызвано беспамятством или сумасшествием, суды объявляли завещания самоубийц недействительными в любой ситуации. Такой подход в отношении самоубийц сохранялся в судебной практике вплоть до введения в действие в 1835 г. Свода законов Российской империи.

По Своду законов Самоубийство влекло за собой лишь лишение христианского обряда погребения, и то в случае, если не было доказано, что ушедший из жизни сделал это добровольно, в состоянии безумия. Покушавшийся на свою жизнь в состоянии вменяемости подлежал наказанию как убийца — ссылке на каторгу1. Таким образом, церковное и светское законодательство д стало различать самоубийство, совершенное в здравом уме, и добровольный уход из жизни в состоянии сумасшествия. Подобное его деление сохранялось а вплоть до 1903 г., хотя в медицине в то время господствовал взгляд на само- ц убийство как на деяние, совершавшееся всегда под влиянием психического д расстройства. 3

В России XVII в. самоубийство было очень распространенно среди расколь- д

Ф

ников, которые сжигали себя, чтобы уйти от правосудия. Однако большин- £

ство самоубийств приходилось, по свидетельству П.Ф. Булацеля, «на долю ^

интеллигенции, на долю городских жителей, людей совсем не верующих»2. §

Признавая безнравственным и греховным добровольный уход из жизни, § и Н.С. Таганцев был против признания самоубийства преступлением — деянием, £

влекущим за собой какое бы то ни было наказание. В самоубийстве по отноше- § §

нию к самому себе, по его мнению, можно видеть лишь посягательство на § 3

собственное благо — то есть на свою жизнь. Если самоубийство не есть пре- з §

ступление, то и покушение на самоубийство, подстрекательство к самоубий- и о

ству не должно быть наказуемо, полагал Н.С. Таганцев3. Однако в ст. 1473 § §

Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в редакции 1885 0 ^

г.) лицу, изобличенному в покушении лишить себя жизни, когда исполнение й д

его намерения остановлено независящими от него обстоятельствами, назнача- о 3

ется наказание в виде церковного покаяния. Свод законов 1832 г. назначал за 0 I покушение на самоубийство ссылку в Сибирь, а законодательство Петра I наказывало покушение на самоубийство смертной казнью.

По Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. самоубий- -

ство считалось одним из уголовных преступлений. Самоубийцы лишались христианского погребения и права на действительность своих духовных завещаний. ^ Исходя из того, что западные уголовные кодексы исключили самоубийство из ^ числа преступлений, Уложение предусмотрело за покушение на самоубийство вместо ранее полагавшейся за него ссылки на поселение или наказания плетьми § только церковное покаяние (ст. 1944). Наказанию не подвергались те, кто лишили

1 См.: Булацель П.Ф. Самоубийство с древнейших времен до наших дней. СПб., 1900. С. 150.

См.: Кельник А. Оценка самоубийства в российском законодательстве // Советское право.

1989. № 1. С. 42.

См.: Булацель П.Ф. Указ. соч. С. 162.

а

себя жизни в безумии, сумасшествии или беспамятстве от болезни (ст. 1943), из великодушного патриотизма для сохранения государственной тайны, а также женщины, покончившие собой, для спасения своей чести и целомудрия (ст. 1945). Хотя самоубийство стало считаться «свободным актом лица», соучастие в нем, подговоры, подстрекательство, доставление средств для самоубийства (яда, оружия), наказывалось каторжными работами1. Это объяснялось тем, что лицо, виновное в соучастии, рассматривалось в законе как участвовавшее в совершении другого преступления — убийства.

Установление в российском уголовном законодательстве ответственности за самоубийство и покушение на него было вызвано, прежде всего, тем, что в России в рассматриваемый период ее истории были часты случаи самоубийств и особенно коллективных самоубийств, описанных в русской истории (самоубийства последователей ересей и раскола учений по религиозным мотивам).

Уголовное Уложение 1903 г. отказалось от ответственности за самоубийство, предусмотрев лишь ответственность за способствование самоубийству (ст. 463) и доведение до самоубийства (ст. 462). В ст. 463 Уложения было предусмотрено наказание за «подговор к самоубийству» лица, не достигшего двадцати одного года, или для заведомо виновного, находившегося в состоянии невменяемости; содействие самоубийству таких лиц советами или указаниями, доставлением средств или устранением препятствий.

По ст. 462 Уложения 1903 г. виновный наказывался заключением в исправительный дом на срок не свыше трех лет или заключением в крепости на тот же срок, за совершение преступления, предусмотренного ст. 463 — каторгой на срок не свыше восьми лет.

В советский период, сразу после революции, проблема самоубийства стала разрешаться отдельными постановлениями и приказами, изданными по этому поводу советской властью. Так, в соответствии с приказом № 4 от 2 июля 1920 г. по отделу Центра розыска главного управления рабоче-крестьянской милиции о каждом отдельном случае самоубийства сотрудники милиции обязаны были немедленно сообщать ближайшему следственному или розыскному органу, который и разбирался в происшедшем.

В УК РСФСР 1922 г. доведение до самоубийства не рассматривалось в качестве специального состава преступления. Судебная практика случаи доведения до самоубийства квалифицировала «по аналогии статей, предусматривающих убий-ство»1. В ст. 148 УК РСФСР говорилось об ответственности за «содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо неспособного понимать свойства или значения им совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали». Наказание за это определялось в виде лишения свободы на срок до трех лет.

В решении вопроса об ответственности за содействие самоубийству в УК РСФСР 1922 г. прослеживается определенная непоследовательность. С одной стороны, исходя из непреступности самоубийства, не предусмотрена ответ-

1 Кодифицированное уголовное законодательство России ХХ века (советский и постсоветский период): хрестоматия / авт. сост. С.С. Худяков. Тамбов, 2009. С. 54.

ственность за содействие этому деянию, а с другой — установлена ответственность за содействие самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого с пониженной санкцией (до трех лет лишение свободы) по сравнению с санкциями статей, предусматривавших ответственность за убийство. Таким образом, ст. 148 УК РСФСР представляет собой логическое завершение развития отечественного правотворчества в части непризнания уголовным законом самоубийства преступлением.

Идея о необходимости ответственности за доведение до самоубийства, содержавшаяся в ст. 462 Уголовного Уложения 1903 г., которая не была введена в действие, получила свое материальное воплощение в ч. 1 ст. 141 УК РСФСР 1926 г. В практике до его издания преследование за указанные действия происходило путем применения по аналогии статей, предусматривающих убийство. В ней устанавливалась ответственность за доведение лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого лица, жестоким обращением последнего или иным путем до самоубийства или до покушения на него. При этом считалось, что подобное деяние является правомерным действием в обществе, основанном на эксплуатации человека человеком, поскольку советское законодательство не может оставлять без наказания подобные злоупотребления материальной или иной зависимости одного лица от другого.

В ч. 2 ст. 141 УК РСФСР 1926 г., была установлена ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного понимать свойства или значения им совершенного или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали. Похожие положения содержала диспозиция уже упоминавшейся нами ст. 148 УК РСФСР 1922 г.

Проект Уголовного кодекса СССР 1955 г. признавал наказуемым «доведение кого-либо жестоким обращением или преследованием, до самоубийства или до покушения на самоубийство...» В нем предлагалось установить ответственность за доведение до самоубийства независимо от того, находится потерпевший в материальной или иной зависимости от виновного, или нет Проект считал уголовно-наказуемым деянием также, содействие или подговор к самоубийству (ст. 115). Потерпевшим от преступления признавалось всякое лицо, а не только несовершеннолетний или недееспособный.

В УК РСФСР 1960 г. ответственность за доведение до самоубийства устанавливалась аналогично УК РСФСР 1926 г. В ст. 107 указывалось на «доведение лица, находившегося в материальной или иной зависимости от виновного до самоубийства или покушения на него путем жестокого обращения с потерпевшим или систематического унижения его личного достоинства». Разница лишь в том, что в ст. 107 УК РСФСР 1960 г., в отличие от ч. 1 ст. 141 УК РСФСР 1926 г., вместо слов «иным подобным путем», законодатель вводит новый признак — «систематическое унижение личного достоинства» потерпевшего.

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. не предусматривал в своих статьях ответственности за содействие, подговор к самоубийству или к покушению на самоубийство несовершеннолетнего или невменяемого лица, как это было в ч. 2. ст. 141 УК РСФСР 1926 г. В разрешении данной проблемы судебная практика

пошла по пути признания убийством содействияе или подговора к самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого лица.

Для обеспечения полноты подхода к рассматриваемому преступлению необходимо отметить, что на ответственность за него в других республиках, составляющих до 1992 г. СССР наряду с РСФСР, смотрели шире. Так, в уголовных кодексах ряда союзных республик ответственность за доведение до самоубийства была предусмотрена не только в случаях, закрепленных в ст. 107 УК РСФСР 1960 г., но и когда имели место систематическая травля, клевета и оскорбление потерпевшего (ст. 100 УК Азербайджанской ССР; ст. 105 УК Белорусской ССР; ст. 94 УК Молдавской ССР; ст. 99 УК Украинской ССР). При этом данные уголовные кодексы материальную или иную зависимость при доведении до самоубийства рассматривали как отягчающее обстоятельство. В отличие от УК других союзных республик, в уголовных кодексах Узбекской ССР (ст. 87) и Эстонской ССР (ст. 106) была установлена ответственность за доведение до самоубийства любого лица, независимо от того, находился ли он в материальной или иной зависимости от виновного.

Происходящие в современной России процессы, связанные с начавшейся в 1991 г. сменой общественно-экономического строя, способа производства, предопределили интенсивные изменения и дополнения норм действовавшего УК РСФСР 1960 г. и появление нового Уголовного кодекса. В ходе его разработки было предложено включить в него норму, предусматривающую ответственность за склонение к самоубийству. В проект УК РФ 1994 г., разработанном Минюстом России совместно с Государственно-правовым управлением Президента, была включена ст. 118 «Склонение к самоубийству и доведение до самоубийства». В ч. 1 указанной статьи устанавливалась ответственность за «склонение к самоубийству, то есть возбуждение у другого лица решимости совершить самоубийство путем уговора, обмана или иным путем, если лицо покончило жизнь самоубийством или покушалось на него». Однако в принятом Государственной Думой в 1996 г. УК РФ по непонятным и нигде не приводимым причинам нормы такого содержания не оказалось.

В ст. 110 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. предусмотрена ответственность за «доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего». Наказывается данное деяние ограничением свободы на срок до трех лет или лишением свободы на срок до пяти лет. Существенное отличие ст. 110 от предшествовавших схожих норм состоит в том, что в ней отсутствует такое условие уголовной ответственности, как нахождение лица, покончившего собой, в материальной или иной зависимости от виновного. Тем самым законодатель предопределил расширение сферы применения статьи о доведении до самоубийства по сравнению со ст. 107 УК РСФСР 1960 г. Статья 110 действующего Уголовного кодекса РФ взяла под охрану от доведения до самоубийства не только тех, кто находится в материальной или иной зависимости от виновного, но и любого гражданина. На наш взгляд, это необходимый шаг вперед в развитии уголовного законодательства России.