CC BY
60
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 94(100)"1914-1918":316.75
Алфёрова И.В., доктор исторических наук, профессор Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского (Россия)
ДОРОГА НА ВОСТОК (проблема беженцев как один из факторов повседневности в годы Первой мировой войны)*
Статья посвящена отдельным эпизодам начального периода процесса массовой эвакуации населения летом 1915 г. в восточные губернии Российской империи. На примере беженцев, попавших в Орловскую губернию, ставится цель реконструировать путь, проделанный переселенцами. На основе документов, прежде всего хранящихся в Российском государственном военно-историческом архиве, восстанавливается цепь событий, приведшая к хаосу, неразберихе в работе инстанций, занимавшихся переселением, а в конечном итоге к многочисленным людским трагедиям. Материалы статьи дают возможность приблизиться к пониманию причин произошедшего перенаселения, масштабов которого до этого не знала росссийская история.
Ключевые слова: Первая мировая война, беженство, округа на театре военных действий, Орловская губерния.
В последние годы в отечественной науке заметно возрос интерес к различным аспектам, так или иначе связаным с историей Первой мировой войны. По вполне понятным причинам, прежде всего, реанимируются забытые страницы героических свершений наших предков на полях сражений, создаются галереи георгиевских кавалеров, картотеки участников войны, интерпретируется с использованием новых методологических подходов причины удачных и проигранных сражений и пр. Все большее внимание уделяется и вопросам взаимоотношения фронта и тыла в военный период. В этой связи историки обращаются также к проблеме беженства, и в настоящий момент появились статьи, диссертационные и монографические исследования [1, 2, 3, 4], которые в целом воссоздают еще одни сигмент картины военных лет.
Настоящая статья посвящена отдельным эпизодам начального периода процесса массовой эвакуации населения с территорий, находившихся в непосредственной близости от театра военных действий, в губернии, расположенные восточнее, в тылу Ставиться цель на примере беженцев, попавших в Орловскую губернию, реконструировать путь, проделанный переселенцами, а также восстановить цепь событий, приведших к хаосу, неразберихе в работе инстанций, занимавшихся переселением, а в конечном итоге к многочисленным людским трагедиям. Немаловажным для проведенного исследования является использование массива документов, хранящихся в Россий-
ском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), которые, по мнению автора, недостаточно исследованы в этом аспекте. Именно эти материалы дают возможность приблизиться к пониманию прочин возникшего перенаселения, масштабов которых не знала росссийская история, а также с возможной степенью объективности определить виновных. Интересным с точки зрения региональной истории является и попытка восстановления пути продвижения беженцев, размещение которых в Орловской губернии не предусматривалось в первоначальных планах.
Двинский, Минский военные округа, то есть территории, откуда происходила эвакуация населения, попавшего в Орловскую губернию, являлись с началом войны непосредственной тыловой зоной действующих армий и именовались «округами на театре военных действий». Согласно «Положению о полевом управлении войск в военное время», утвержденному 16 июля 1914 г., «территория, предназначенная для развертывания и действия вооруженных сил, а равно для расположения всех их тыловых учреждений, составляет театр военных действий», и, следовательно, высшая власть на этой территории принадлежала Верховному главнокомандующему, который облекался чрезвычайными полномочиями, причем его приказы на театре военных действий должны были исполняться всеми без исключениями «правительственными местами и общественными управлениями, а равно должност-
* Статья написана при поддержке гранта РГНФ, проект «Первая мировая война. повседневность Минского военного округа (на примере уездов Могилевской и Орловской губернии. 1915 - 1917 гг.)» № 17-21-01010 а(м).
ными лицами всех ведомств и всем населением» [5, с. 10]. Почти столь же широкие полномочия предоставлялись и Главнокомандующим фронтов (Ст. 17).
В «Справке», составленной к очередному заседанию управляющим делами Совета министров И.Н. Лодыженским 16 июля 1915 г., пояснялось, что ближайшими помощниками главнокомандующих по административно-хозяйственной части являлись главные начальники снабжения армий фронта, в компетенции которых находились «общие указания по гражданскому управлению» во всем районе того или иного фронта. Им также подчинялись главные начальники военных округов и военные губернаторы районов. Последним, в свою очередь, подчинялось всё гражданское управление в районе театра военных действий [5, с. 10]. В то же время в «Положении» никак не прописывались правила взаимоотношений высшей военной и высшей гражданской власти применительно к этим территориям. Автор справки справедливо замечал, что «территория эта как бы изъята из ведения государственного управления и проводимые на ее пространстве мероприятия, затрагивающие интересы коренного мирного населения, обычной местной жизни, экономического быта и т. п., могут осуществляться вне ведома правительства властью подлежащих военных начальников» [5, с. 10].
Таким образом, согласно «Положению» именно в компетенцию военно-окружных властей входила «эвакуация учреждений, имущества и раненых», они же в свою очередь подчинялись главнокомандующим фронтов и начальникам снабжений армий фронта, что необходимо учитывать, рассматривая вопрос о пределах ответственности российских военных и гражданских властей за просчеты в переселенческой политике летом-осенью 1915 г.
Согласно «Справке к вопросу о беженцах», составленной в Ставке Верховного главнокомандующего, «бегство населения под натиском наступающего противника наблюдалось с самого начала войны», но после окончания боев «обыватели в большей части возвращались на родные места» [6, л. 19]. В восточных от линии фронта губерниях оказывалось небольшое количество беженцев, среди которых преобладали те, кто мог рассчитывать на помощь проживавших там родственников.
В массовом количестве из западных губерний с началом войны вглубь страны высылались евреи, являвшиеся подданными Российской империи, немцы-колонисты, а также подданные
государств, являвшихся противниками России в начавшейся войне [7]. Причем это выселение, как отмечалось в упоминавшейся уже справке, было проведено «без предварительных сношений с Советом Министров», который тогда же, заявил «о недопустимости таких огульных мероприятий с точки зрения поддержания общественной безопасности внутри страны и ввиду неблагоприятного впечатления за границей» [6, с. 11-12]. Однако у военных властей на этот счет имелись свои соображения, которые официально высказал начальник штаба Верховного главнокомандующего, генерал от инфантерии Н.Н. Янушкевич: «... все принятые в отношении евреев, с достаточной ясностью доказавших свое явное враждебное отношение к интересам нашего Отечества, репрессивные меры <...> весьма слабые» [6, с. 12].
Спонтанное беженское движение из Ковенской губернии, часть которого в конечном итоге оказалось на территории Орловской губернии, согласно справке уполномоченного Ковенским отделением Западно-Русского общества по устройству беженцев в Орловской губернии, началось во второй половине апреля 1915 г., когда завязались бои на реке Дубисе [8, л. 29]. Когда же Горлицкий прорыв в начале мая того же года германо-австрийских войск на южном фланге Восточного фронта между Вислой и Карпатами в районе Горлице вызвал отступление российских войск по всему фронту, военные власти в очередной раз самостоятельно приняли решение о массовом выселении населения. Так, 24 мая 1915 г. главный начальник снабжения Юго-Западного фронта генерал от инфантерии А.А. Маврин сделал распоряжение одновременно с отходом войск уводить с оставляемых врагу территорий и всех мужчин в возрасте от 18 до 60 лет. В свою очередь Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал-адъютант Н.И. Иванов 6 июня распространил приказ уже на всё население, которое, согласно решению фронтовых начальников, должно было отправляться в тыл [9, л. 170].
Некоторая корректировка со стороны Ставки Верховного главнокомандующего последовала 10 июня 1915 г. Всем командующим армиями, а также начальнику Двинского военного округа князю Н.Е. Туманову, Варшавскому генерал-губернатору П.Н. Енгалычеву и особоуполномоченному по гражданскому управлению Прибалтийским краем с правами генерал-губернатора П.Г. Курлову была передана телеграмма Н.Н. Янушкевича, в которой содержался приказ: все мужское население
«возраста военнообязанных» удалять в тыл, чтобы «не срывать женщин и детей» [9, л. 171]. В той же телеграмме содержалось указание командующему 4-й армии Северо-Западного фронта А.Е. Эверту, начальнику военных сообщений этого же фронта Д.М. Дернову, заведующему интендантской частью штаба 5-й армии полковнику Е.Е. Немову (произведенному 11. 07. 1915 г. в генерал-лейтенанты) и варшавскому губернатору: «Мужское население христианского исповедания в возрасте от 18 до 45 лет призвать к принудительному труду в рабочих командах» [9, л. 171].
Кроме того, генерал-адъютанту Н.И. Иванову было сообщено из Ставки Верховного главнокомандующего, что «меры по очищению Галиции одобрены и, что в обязательном выселении всего мужского населения необходимости нет». Сам же начальник штаба Н.Н. Янушкевич предложил главным начальникам снабжения обоих фронтов отдать распоряжение: «При отступлении заблаговременно <...> уничтожать посевы косьбой или иным путем; мужское население, кроме евреев, возраста военнообязанных удалять в тыл, дабы не оставлять его в руках противника; все запасы хлеба и фуража, скот и лошадей обязательно вывозить: легче будет вновь снабдить население при нашем наступлении, но не оставлять противнику, который всё равно отберет» [9, л. 159].
На деле эти указания обернулись реальными репрессивными действиями со стороны войск в отношении местного населения: уничтожались целые селения, без надлежащей оценки имущество, что порождало всеобщие «уныние, озлобление и смуту» [9, л. 159 об.].
Телеграммами Верховного главнокомандующего от 20 и 21 июня 1915 г. были переданы приказы об отмене принудительного комплектования рабочих бригад, а 4 июня протоколом Особого совещания, утвержденным Верховным главнокомандующим, было установлено взамен принудительного выселения формировать добровольческие рабочие команды из военнообязанных. Однако ситуацию переломить уже было невозможно. Как следовало их телеграмм с мест «население было сдвинуто» [9, л. 172] и направлялось армией в сторону Ко-бринского и Пружанского уездов Гродненской губернии. Губернаторы Я.Г. Гололобов (Волынская), Б.Д. Кашкаров (Холмская), И.И. Стерлигов (Люблинская), в соответствии с приказами военных властей, должны были способствовать продвижению беженцев из армейских
районов по грунтовым дорогам в сторону указанных уездов [9, л. 173].
В результате, в 20-х числах июня Пру-жаны и Кобрин были настолько переполнены прибывающими людьми (по некоторым данным вокруг 10-тысячного Кобрина сосредоточилось более 200 тысяч беженцев), что их пришлось по железной дороге отправлять дальше в Могилевскую и Смоленскую губернии. Причем главный начальник снабжения армий Северо-Западного фронта Н.А. Данилов вынужден был безотлагательно обратиться с просьбой к министру внутренних дел князю Н.Б. Щербатову «оказать содействие в размещении беженцев» [9, л. 174].
В виду чрезвычайности ситуации и невозможности силами армии справиться с проблемами беженцев, военные власти стали активно привлекать для их разрешения общественные организации. В начале июля 1915 г. начальнику военных сообщений Северо-Западного фронта генералу Д.М. Дернову на железнодорожных пунктах тылового этапа было приказано «в самых широких размерах» давать беженцам горячую пищу, хлеб, начальнику санитарной службы «всем лечебным заведениям, когда позволяют прямые обязанности, оказывать беженцам широкую врачебную помощь», а командующим армиями генералам «на путях следования беженцев учреждать врачебные пункты, к устройству их привлечь военно-этапную организацию станционных комендантов гражданской власти, Красный Крест, земский и союз городов, относя расходы на интендантскую смету» [9, л. 175]. Причем Всероссийский земский союз и Всероссийский союз городов уже к 9 июля 1915 г., по пути следования беженцев открывали больницы, амбулатории, перевязочные, чайные, «заразные бараки», питьевые пункты с кипятильниками, бани, прачечные, дезинфекционные камеры, образовывали подвижные вра-чебно-питательные отряды и т.п.
В г. Брест-Литовске 18 июля 1915 г. состоялось их совместное заседание, на котором был выработан общий план действий по отношению к беженцам, направлявшихся вглубь России. Для предотвращения заноса холеры и других инфекционных заболеваний в крепости, а также внутренние районы было решено создавать пропускные фильтрационные пункты, а для этого людей направлять по трем потокам: северо-восточному, центральному и юго-восточному Для первого направления изоляционными пунктами должны были явиться Ковно, Вильно и Бело-
сток с прилегающими территориями, следующим - Двинск, и, наконец, распределителем -Петроград. Для второго направления первыми пропускными пунктами были намечены: Белосток, Слоним, Кобрин, Влодава, следующим этапом - Минск и Гомель, а распределителем -Москва. Для третьего - соответственно Владимир-Волынский, Луцк, Ковель, затем Новгород-Волынский, Ровно, Киев, распределителями этого направления являлись Курск, Орел, Харьков, Екаринослав [9, л. 118-118 об.].
К этому моменту через обозначенные пункты (от первого пропускного до распределительного) всего проходило 400 тыс. человек в сутки. Содержание каждого из них, по мнению совещания, включая врачебную помощь, составляла 25 коп. в сутки, а общая сумма приближалась к 100 тыс. руб. в день. Таким образом, месячный расход на прокормление беженцев составил бы сумму в 3 млн руб., а вместе с затратами на оборудование изолюционных пунктов и бараков для инфекционных больных при норме 10% заболевших от общиего потока людей - 7 млн руб. Наконец, устройство питательных пунктов, чайных и попутных бараков по железной дороге до места водворения требовало затрат еще 2 млн рублей ежемесячно [9, л. 118 об.].
Докладная записка с вышеуказанными подсчетами была подана главному начальнику снабжения Северо-Западного фронта и начальнику штаба Верховного главнокомандующего Н.Н. Янушкевичу. Совещание просило одобрить этот план и ходатайствовать перед правительством об ассигновании обеим союзам вышеуказанных средств на эвакуацию беженцев [9, л. 119].
Действительно, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, 24 июля 1915 г. Совет министров издал постановление о создании института главноуполномоченных по устройству беженцев на фронтах. Главноуполномоченные по устройству беженцев, назначенные согласно приказа Совет Министров 24 июля 1915 г. (в зоне действия Северо-Западного фронта был назначен действительный статский советник Сергей Иванович Зубчанинов, на Юго-Западном - князь Николай Петрович Урусов [10, с. 245]), были «приняты в Ставке благосклонно и получили обещание полной поддержки» [6, с. 33]. При Министерстве внутренних дел был организован особый отдел по устройству беженцев и стали создаваться местные комитеты по устройству беженцев в губерниях.
Тогда же был выработан общий план эвакуации. После согласования уполномоченные разделили губернии европейской России на две
части. Относящимися к Северо-Западному фронту были признаны губернии Гродненская, Минская, Могилевская, Смоленская, Орловская, Тамбовская, Пензенская, пять уездов Самарской, Оренбургская и все губернии, лежавшие севернее перечисленных. Территории же, подлежащие заселению беженцами, проходили восточнее линии от Старой Руссы до Днепра и по его течению [11, л. 419]. При определении мест расселения беженцев должна была учитываться наличность удобных путей сообщения (железнодорожных, шоссейных, водных), сравнительная дешевизна продуктов питания, наличие работы и т. п. Первый миллион беженцев планировалось расселить в 15 губерниях по 100 тыс. человек на каждую. Эти же расчеты были сообщены губернаторам [11, л. 419].
Главноуполномоченные отвечали за определение направлений передвижения беженцев, ликвидацию их имущества, обеспечение передвижения по гужевым путям и железным дорогам, наблюдение за врачебно-санитарной и питательной частью при их переходах с гужевых путей на железнодорожный транспорт и т. п. Организацией питания беженцев в пути следования занимались Всероссийский земский союз и Союз городов, так как они уже обладали необходимым на тот момент соответствующим оборудованием и структурой [11, л. 420].
Одной из насущных проблем стало освобождение от потока людей тыла фронта. Беженцы, часто поднятые со своих мест в последний момент перед наступающим неприятелем, шли плотным потоком. На повозках, нагруженных необходимым скарбом, размещалось до десяти человек, их окружали гурты скота. Всё это скопище людей, повозок и скотины должно было сбиваться в сторону, освобождая дорогу отступающим войскам, порождая массу дополнительных сложностей. Многие из бежавших людей в невероятном хаосе теряли близких, в том числе детей, кто-то терял повозки, лошадей и вынужден был следовать дальше пешком.
По мере продвижения беженцев всё более затруднительно было добывать продовольствие. Сотни людей рыскали по окрестным полям и лесам, разыскивая еду для себя и прокорм для скотины. Причем в районах наиболее массового передвижения - Гродненской, Минской, Могилев-ской губерниях в 1915 г. был низкий урожай кормов. В результате, сено поднялось в цене более 1 руб. за пуд, овес - свыше 2 руб. за пуд [11, л. 427]. От помещиков губерний, по которым передвигались людские потоки, в Ставку Верховного главнокомандующего шли телеграммы с
просьбой об охране и содействии «от грабежей, разбоя и разгрома имений» [9, л. 99].
Отсутствие элементарных санитарных условий способствовало распространению заразных болезней. Так, главноуполномоченный по устройству беженцев Юго-Западного фронта в конце июля 1915 г. телеграфировал начальнику штаба Верховного главнокомандующего Н.Н. Янушкевичу о бедственном положении га-лицких беженцев, среди которых распространились тиф и холера. В то же время, «сами беженцы, - сообщал он, - озлобленные уничтожением имущества и безобразным отношением сопровождающих их из Галиции чинов полиции, политически являются элементом совершенно опасным» [9, л. 74]. В то же время главный начальник снабжения Юго-Западного фронта генерал от инфантерии А.А. Маврин телеграфировал в Ставку о том, что «заразу в Черниговскую губернию заносят беженцы, направляемые с Северо-Западного фронта» и просил рапоряжения, «чтобы генерал Данилов к нам не отправлял, так как у нас большое скопление своих» [9, л. 75].
Чтобы хоть как-то воспрепятствовать распространению инфекционных заболеваний, находившиеся в пути госпитали и эвакуационные пункты снимались с поездов и отправлялись на подводах в отдаленные от железной дороги места для оказания помощи беженцам. Всему персоналу военно-лечебных заведений Минского военного округа было приказано оказывать «деятельное содействие путем амбулаторного лечения беженцев, врачебного их осмотра, а также при возможности, госпитального коечного лечения» [12, л. 774 об.].
Ускорить процесс передвижения людских потоков на восток, могло использование железнодорожных путей, что и было предложено командующим 1-й, 22-й и 4-й армий [9, л. 180]. Примерно было рассчитано, что на каждую армию выпадало не более одного пути следования беженцев. Причем предполагалось использовать любые железнодорожные составы, в том числе санитарные поезда.
Станциями посадки беженцев были определены Новогрудок, Барановичи, Русиновичи. Учитывая, что железнодорожная станция имелась только в Барановичах, остальные населенные пункты предполагалось, по-видимому, сделать распределителями. В Пинск, расположенный на судоходной р. Пине, где также оказались беженцы, были вызваны баржи, пароходы.
Из числа эвакуированных мужчин, наряду с офицерами, создавались отряды из 350-500 стражников на армию, которые должны были
следить за порядком [9, л. 190]. Начальник Минского военного округа генерал от кавалерии, барон Е.А. Рауш фон Траубенберг должен был назначить в каждую из армий по генералу, отвечавшему за продвижение беженцев в тыл. Он же обязан был на всем протяжении пути разместить полицейские посты.
Параллельно с погрузкой людей на поезда, должна была решаться проблема приемки от них скота, лошадей, повозок, а для этого необходимо было организовать реквизиционные комиссии, что также поручалось начальнику Минского военного округа [9, л. 183].
Так называемая Ликвидационная комиссия округа, в состав которой входили губернские реквизиционные комиссии округа, под председательством генерал-лейтенанта А.Н. Елагина, стали создаваться согласно приказу Е.А. Рауш фон Траубенберга от 27 июня 1915 г [12, л. 713]. На комиссию возлагалось разрешение всех вопросов, связанных с расчетами по реквизиционным квитанциям и определение сумм, полагающихся к выплате населению. Оплату должны были производить непосредственно губернаторы, которым ассигновались определенные суммы. Создавались специальные списки лиц, «подлежащих удовлетворению» [12, л. 713].
Однако эвакуация беженцев при всех предпринятых мерах происходила далеко не так быстро, как это требовала меняющаяся военная обстановка. Усугубляли трагичность ситуации участившиеся обстрелы передвигавшихся людей со стороны вражеской армии. Так, еще в июне 1915 г. аэроплан «с ясно виденными на крыльях черными крестами» сбросил несколько бомб на табор беженцев, двигавшихся в сторону Кобрина. В августе недалеко от Пинска неприятельская артиллерия обстреляла беженцев снарядами с удушливым газом, а 17 августа 1915 г. германские аэропланы стали сбрасывать бомбы в толпу людей, собравшихся около питательного пункта в Пружанах. В результате было убито 30 человек, значительное количество людей получило ранения [13, с. 796].
Не хватало железнодорожных составов и не только потому, что они использовались для эвакуации отступающей армии. Главноуполно-моченный С.И. Зубчанинов в своем отчете «Организация и условия работы по устройству беженцев Северо-Западного фронта», составленном 20 августа 1915 г., сообщал: «.передо мной проходили целый поезда, груженые всякой рухлядью, от казенных поломанных повозок, с которыми только в одном поезде прошло через Слоним из Белостока 22 платформы, до
цветочных горшков включительно, принадлежащим хозяевам положения - эвакуированным железнодорожным служащим. Местами даже приходилось прибегать к насильственному впихиванию беженцев в вагон [11, л. 423].
Главноуполномоченному С.И. Зубчани-нову 15 августа 1915 г. было предписано: «В виду задержек в эвакуации беженцев, энергично продвигать их не ближе Днепра» [9, л. 183-184], а 20 августа генерал от кавалерии Е.А. Рауш фон Траубенбергу и всем губернаторам округа было приказано объявить населению, что «принудительного выселения нет и по возможности надо оставаться на своих местах» [9, л. 187]. В виду невозможности справиться с ситуацией, войсковым начальникам было категорически приказано прекратить насильственное выселение.
Беженство, в совокупности с «великим» отступлением армии приобретало масштабы катастрофы. Новому командованию российской армии пришлось решать и эту глобальную проблему. Так, 22 августа 1915 г. генералу от инфантерии М.В. Алексееву, только что назначенному начальником штаба при Ставке Верховного главнокомандующего Николае II, поступила телеграмма от графа Н.Л. Толстого, начальника санитарного поезда № 68 Всероссийского союза городов. Н.Л. Толстой в предельно эмоциональной форме описывал ситуацию, которая сложилась на станции Косово (Коссово-Полесское. -Авт.) Гродненской губернии: «.нахожусь на станции вторые сутки, гружу прибывающих раненых и одновременно кормлю тысячи беженцев, расположенных на путях станции в количестве пяти тысяч человек, мрут в громадных количествах, разлагающиеся трупы остаются неубранными, приходится хоронить их своими санитарами, бросают лошадей, скот, <...> масса брошенных детей, беру их в поезд, сколько могу кормить беженцев. отсутствие воды, хлеба, нужда подавляющая» [9, л. 140].
Генерал М.В. Алексеев незамедлительно переслал телеграмму главному начальнику снабжения армий Северо-Западного фронта Н.А. Данилову, а также генералу А.Е. Эверту, назначенному 20 августа главнокомандующим армиями Западного фронта, и приказал «безотлагательно» организовывать реквизационные комиссии для принятия лошадей и скота у беженцев и «выяснить причины отсутстсвия надлежащей организации по перевозке и питанию беженцев в районе театра войны, для доклада о сем Верховному Главнокомандующему» [9, л. 140 об.]. Генералу Дернову было приказано безотлагательно вывезти беженцев
поездами из Косово, используя «обыкновенные и санитарные поезда» [9, л. 187].
Буквально на следующий день генерал А.А. Гулевич, находившийся в распоряжении главнокомандующего Западным фронтом, отвечал на запрос Н.А. Данилова: «Вывоз беженцев особыми поездами из Косова не осуществим, так как задержит спешные воинские перевозки из Барановичей и Косова» [9, л. 141]. Главнокомандующий фронтом считал, что в этой ситуации у беженцев ни в коем случае нельзя отбирать лошадей и скот, а наоборот, «походным порядком» продвигать их в тыл. К ответу прилагались и конкретные расчеты. Так, уточнялось, что для перевозки 20 дивизий (отступавших. -Авт.) потребуется 35 составов, для тяжелого дивизиона - 8, гвардейской дивизии - 40, для ожидающих перевозки Сибирского корпуса - 40, 2-го Кавказского - 10, понтонного батальона - 6, всего - 139 составов. В совокупности для перевозки войск и эвакуации из Барановичей при наличии порожних составов, согласно этим подсчетам, требовалось не менее 10 дней. «Поэтому, - подчеркивал А.Е. Эверт, - считаю, что перевозка беженцев соврешенно невозможна, так как при стихийном их движении такая, несомненно, отразится на перевозке войск и эвакуации... Во исполнения Вашей воли в Косово направляю один-два санитарных поезда. Больше сделать ничего не могу.» [9, л. 149].
Сведения об угрожающем положении московского железнодорожного узла, ввиду его загруженности грузами и беженцами, поступали начальнику штаба Верховного главнокомандующего и от Главного железнодорожного управления. С целью разгрузить основную дорогу, ведущую к Москве, М.В. Алексеев приказал 26 августа 1915 г. беженцев, независимо от первоначального адреса назначения, отправлять из Баранови-чей в Лунинец, Гомель, из Минска и Орши в Гомель, из Смоленска в Брянск, Орел и Сухиничи, из Вязьмы в Тулу [9, л. 151], т. е. использовать обходные пути. Ввиду возможных затруднений при передаче беженцев на восточные дороги, губернаторы Могилевской, Орловской, Калужской, Тульской губерний, а также Зубчанинов были предупреждены об устройстве распредительных пунктов, подготовке врачебного и питательного оборудования как их, так и промежуточных станций, «дабы напрвляемые по этим путям многочисленные беженцы не были поставлены в тяжелые условия» [9, л. 147].
В общегосударственном масштабе решение проблем беженцев началось только с принятием закона об обеспечении нужд беженцев
30 августа 1915 г. [14]. Для руководства и объединения деятельности государственных и общественных организаций в этой области было образовано Особое совещание по устройству беженцев под председательством министра внутренних дел. Работа по обеспечению нужд беженцев стала возлагаться на Министерство внутренних дел, главноуполномоченных по устройству беженцев, губернаторов, градоначальников, на земские учреждения и городские общественные комитеты. Они же становились
главными ответственными за устройство беженцев на местах, их обустройство, а в целом, за их дальнейшую судьбу.
В Орловской губернии таких переселенцев на конец декабря 1915 г., согласно справке Орловского губернского управления, оказалось по неполным подсчетам 52145 человек: русских, поляков, латышей, евреев. Из них: мужчин - 13587, женщин - 18624, детей - 19934 человек [15, л. 26].
Список литературы
1. Курцев А.Н. Беженцы первой мировой в России (1914-1917) // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 98-113.
2. Суржикова Н.В., Михалев Н.А., Пьянков С.А. Российское беженство 1914-1922 годов в контекстах новейших отечественной и зарубежной историографий // Вестник Пермского университета. 2012. № 3 (20). С. 140-152.
3. Белова И.Б. Вынужденные мигранты: беженцы и военнопленные Первой мировой войны в России. 1914-1925 гг. М., 2014. 432 с.
4. Михалев Н.А., Пьянков С.А. Беженцы Первой мировой войны в Российской империи: численность, размещение, состав // Уральский исторический вестник. 2015. № 4 (49). С. 95-105.
5. Тяжелые дни (Секретные заседания Совета Министров 16 июля - 2 сентября 1915 года / Составлено А.Н. Яхонтовым б. помощником управляющего делами Совета Министров на основании его записей в заседаниях по секретным вопросам // Архив русской революции. Берлин, 1926. Т. XVIII. С. 5-136.
6. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1322. Оп. 1. Д. 13.
7. Лор Э. Русский национализм и Российская империя: Кампания против вражеских подданных в годы Первой мировой войны. М., 2012. С. 145-162.
8. Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. 4. Оп. 1. Д. 5384.
9. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2005. Оп. 1. Ед. хр. 42.
10. Важнейшие законы, указы и распоряжения военного времени. (Уложенные С.М. Левиным). Петроград, 1916.
11. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2005. Оп. 1. Ед. хр. 82.
12. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 1915. Оп. 1. Ед. хр. 12.
13. Документы и материалы по истории Белоруссии (1900-1917 гг.). Минск, 1953. Том 3. 1020 с.
14. Закон и положение об обеспечении нужд беженцев (СУ. 1915. № 242. 1 сент. Ст. 1842) // Законы и распоряжения о беженцах. М., 1916. Вып. 1. С. 1-6.
15. Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. 4. Оп. 1. Д. 5245.
ROAD TO EAST
(The problem of refugees as a common feature of the daily life during the First World War
in Oryol Province)
The article highlights several episodes in the early stages of mass evacuation of civilians to Eastern parts of the Russian Empire in the summer of 1915. The paper follows refugees who ended up in Oryol Province. The records of the Russian State Military and Historic Archive have been studied to reconstruct events that brought about chaos and confusion in the work of the bodies that dealt with resettlement causing a number of human tragedies. The article attempts to analyze the causes in the aftermath of the resettlement carried out on the unprecedented scale in the Russian history. Keywords: the First World War, refugee exodus, parishes in the war, Oryol Province.
References
1. Kurtsev, A.N. (1999). Bezhentsyi pervoy mirovoy v Rossii (1914-1917) [Refugees of World War I in Russia (1914-1917)]. Voprosyi istorii [History issues], 8, 98-113.
2. Surzhikova, N.V., Mihalev, N.A., Pyankov, S.A. (2012). Rossiyskoe bezhenstvo 1914-1922 godov v kontekstah noveyshih otechestvennoy i zarubezhnoy istoriografiy [Russian Refugees of 1914-
1922 in the Context of Contemporary National and International Historiography]. Vestnik Permskogo universiteta [Perm State University Journal], 3(20), 140-152.
3. Belova, I.B. (2014). Vyinuzhdennyie migrantyi: bezhentsyi i voennoplennyie Pervoy mirovoy voynyi v Rossii. 1914-1925 gg [Forced Migrants: Refugees and Prisoners of World War I in Russia. 1914-1925]. M.432 s.
4. Mihalev, N.A., Pyankov, S.A. (2015). Bezhentsyi Pervoy mirovoy voynyi v Rossiyskoy imperii: chislennost, razmeschenie, sostav [World War I Refugees in the Russian Empire: Number, Location, Composition]. Uralskiy istoricheskiy vestnik [Ural Historical Journal], 4(49), 95-105.
5. Tyazhelyie dni (Sekretnyie zasedaniya Soveta Ministrov 16 iyulya - 2 sentyabrya 1915 goda / Sostavleno A.N. Yahontovyim b. pomoschnikom upravlyayuschego delami Soveta Ministrov na osno-vanii ego zapisey v zasedaniyah po sekretnyim voprosam (1926). [Hard Times (Secret Meeting of the Council of Ministers as of July16 - September 2, 1915/ composed by former Executive Officer Assistant of the Council of Ministers Yakhontov A.N. from his notes made at the Secret Meetings].Arhiv russkoy revolyutsii. [Russian Revolution Archive]. Berlin.T.XVIII.5-136.
6. Rossiyskiy gosudarstvennyiy istoricheskiy arhiv (RGIA) [Russian State Historical Archive (RSHA)]. F. 1322. Op. 1. D. 13.
7. Lor, E. (2012). Russkiy natsionalizm i Rossiyskaya imperiya: Kampaniya protiv vrazheskih pod-dannyih v godyi Pervoy mirovoy voynyi [Russian Nationalism and the Russian Empire: Campaign Against Enemy Subjects in the Years of World War I].M.145-162.
8. Gosudarstvennyiy arhiv Orlovskoy oblasti (GAOO) [The State Oryol Region Archive (SORA)] F. 4. Op. 1. D. 5384.
9. Rossiyskiy gosudarstvennyiy voenno-istoricheskiy arhiv (RGVIA) [Russian State Military Historical Archive (RSMHA)] F. 2005. Op. 1. Ed. hr. 42.
10. Vazhneyshie zakonyi, ukazyi i rasporyazheniya voennogo vremeni. (Ulozhennyie S.M. Lev-inyim). (1916). [Most significant wartime laws, decrees and orders. (Compiled by S.M. Levin)] Petrograd.
11. Rossiyskiy gosudarstvennyiy voenno-istoricheskiy arhiv (RGVIA) [Russian State Military Historical Archive (RSMHA).] F. 2005. Op. 1. Ed. hr. 82.
12. Rossiyskiy gosudarstvennyiy voenno-istoricheskiy arhiv (RGVIA) [Russian State Military Historical Archive (RSMHA)] F. 1915. Op. 1. Ed. hr. 12.
13. Dokumentyi i materialyi po istorii Belorussii (1900-1917 gg.) [Documents and materials on Belorussian history (1900-1917)]. Minsk, 1953. Tom 3. 1020 s.
14. Zakon i polozhenie ob obespechenii nuzhd bezhentsev (SU. 1915. # 242. 1 sent. St. 1842) (1916). [ Law and provision on meeting the requirements of the refugees (SU. 1915. no. 242. as of September 1, Art. 1842)]. Zakonyi i rasporyazheniya o bezhentsah. [Laws and orders on refugees.]. M.1.1-6.
15. Gosudarstvennyiy arhiv Orlovskoy oblasti (GAOO) [The State Oryol Region Archive (SORA)]. F. 4. Op. 1. D. 5245.
Об авторе
Алфёрова Ирина Викторовна - доктор исторических наук, профессор кафедры философии, истории, политологии, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского (Россия), E-mail: [email protected]
Alfyorova Irina Viktorovna - Doctor of History, Professor of department of philosophy, history, political science, Bryansk Academician I.G. Petrovsky State University (Russia), E-mail: [email protected]
