CC BY
133
УДК 930
ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ КАК ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ МИРОВОГО СУДА
Нижегородская академия МВД России
e-mail: aadem@bk.ru
А.А. ДЕМИЧЕВ
Анализируется дореволюционный юридический анекдот как исторический источник. Выявляется степень информативности анекдота как источника изучения мирового суда. При этом основное внимание акцентируется на фактографическом и аксиологическом аспектах. Делается вывод, что как источник фактических сведений анекдот не представляет значительной ценности, значение его более велико при изучении отношения населения к мировому суду. Анализ комплекса анекдотов приводит автора к выводу, что в правосознании населения дореволюционной России сформировался позитивный образ мирового судьи.
Ключевые слова: дореволюционный юридический анекдот, исторический источник, мировой суд.
Дореволюционный юридический анекдот является специфическим историческим источником. С одной стороны, это источник - устный, носящий фольклорный характер, с другой - до нас он дошел, в основном, в фиксированной письменной форме. Последнее, лишает исследователя возможности учитывать динамизм анекдота, отслеживать его трансформации при передаче из уст в уста.
Дореволюционный юридический анекдот - явление если не народное в широком смысле этого слова, то порождение определенной социальной группы, отражающее ее менталитет, мировоззрение, правосознание. По этой причине вести речь о персональном авторстве анекдота не вполне корректно, хотя любой анекдот изначально является «творением», как правило, одного, максимум - двух-трех человек.
Социальной средой, где возник и существовал дореволюционный юридический анекдот, по-видимому, является город. Собственно группой-носителем юридического анекдота, скорее всего, являлась городская образованная публика. Говоря о пореформенном периоде, сюда можно отнести лиц юридических профессий (судей, адвокатов, прокуроров, нотариусов, различных служащих суда), журналистов, студентов, а также тот слой, который принято называть «разночинцами». Если профессионалы сталкивались с судом по долгу своей службы или рода занятий, то другие категории оказывались в суде по воле случая, или же заинтересовавшись конкретным процессом.
Не вдаваясь в данном исследовании в детали, отметим лишь, что дореволюционный юридический анекдот как, в первую очередь, социальный, а потом уже и фольклорный феномен появляется в России только в 6о-е гг. XIX века - вследствие знаменитой судебной реформы 1864 г. Обратим внимание, что в современном понимании анекдот - это короткий смешной рассказ, смешная история. Такие анекдоты и стали предметом нашего анализа.
Интерес именно к юридическому анекдоту обусловлен, в первую очередь, тем, что только в пореформенный период право, закон и справедливость (насколько можно вообще говорить об этих категориях) действительно вошли в жизнь общества, причем всех его слоев. Только после реформы 1864 г. суд в России стал всесословным, публичность и гласность стали основными принципами уголовного и гражданского судопроизводства. Произошел отказ от инквизиционного процесса, канцелярской тайны и формализма. Значительным образом изменилась роль прокуратуры, впервые в отечественной истории стал функционировать институт адвокатуры, были введены мировой суд и суд присяжных.
Ограниченность объема данного исследования не позволяет подробно рассматривать анекдот как источник изучений всей судебной реформы 1864 г. в целом, остановимся лишь на таком ее весьма важном и ставшим практически значимым элементом, как мировой суд. Именно мировой суд оказался наиболее близок к населению, воплотил на практике его чаяния о дешевом, скором и справедливом суде.
Анекдот несет в себе немало информации о судебных преобразованиях того времени, а, точнее, о пореформенном суде. Конечно, как уже отмечалось ранее, в весьма спе-
цифической форме. Вообще, информативность дореволюционного юридического анекдота характеризуется двумя аспектами: фактографическим и аксиологическим.
Остановимся сначала на фактографическом аспекте. В данной статье мы не будем рассматривать анекдот как источник изучения истории повседневности и гендерной истории - это предмет отдельных исследований. Проанализируем лишь, как анекдот сохранил информацию об устройстве и функционировании мирового суда.
Судебные уставы 1864 г. предусматривали наличие двух судебно-мировых инстанций: мировых судей и съездов мировых судей. Мировые судьи (участковые и почетные) являлись низшей судебной инстанцией, как по гражданским, так и уголовным делам. Высшей мировой инстанцией являлся съезд мировых судей, который собирался под председательством одного из мировых судей округа и состоял из всех участковых и почетных мировых судей округа1.
На практике действовали обе инстанции, однако анекдоты отразили функционирование только мировых судей. Вероятно, это было связано с тем, что большинство дел, интересных для публики, разрешалось уже в первой мировой инстанции.
Дореволюционное законодательство устанавливало комплекс цензовых требований, предъявляемых к мировым судьям, регламентировало процедуру их выборов. Однако в анекдотах это все не отразилось, т.к. эти сюжеты с точки зрения анекдотических фабул малоперспективны.
Единственный ценз, который прослеживается в анекдотах абсолютно явно - половой. Судьями в дореволюционной России были исключительно мужчины. Интересно, что в законе это положение прямо не оговаривалось, однако историческое толкование законодательных актов того времени позволяет утверждать, что законодатель имел в виду исключительно представителей мужского пола.
Судебные уставы 1864 г. предусматривали наличие двух видов мировых судей, различающихся в плане правового статуса, но в сфере судопроизводства, обладавших равными полномочиями.
Принципиальным отличием участкового мирового судьи от почетного было то, что он получал на свое содержание от 1500 до 2200 руб. в год из земского сбора, а также компенсацию за различные канцелярские и прочие расходы. Что касается почетного мирового судьи, то его должность была невознаграждаемой, и различные расходы ему не компенсировались2.
Должность почетного мирового судьи, по замыслу авторов Судебной реформы 1864 г., создавалась «для облегчения исполнения многочисленных обязанностей участкового мирового судьи и, в особенности, для того, чтобы лица, заслуживающие полного доверия и уважения, не лишались возможности содействовать охране порядка и спокойствия, не оставляя своей основной службы»3.
Почетный мировой судья, в отличие от участкового, одновременно мог занимать любые должности по государственной и общественной службе. Исключение составляли должности прокуроров, их товарищей, чиновников казенных управлений и полиции, должности волостного старшины. Также почетные мировые судьи выполняли вспомогательно-страхующую функцию: если по каким-то причинам участковым мировых судей не хватало, то почетные мировые судьи могли приглашаться для выполнения их функций.
Сказанное выше относилось именно к замыслу реформаторов. Но на практике вышло все несколько иначе. Так, Н.Н. Трофимова, изучая архивные материалы, пришла к выводу: «анализ правового положения почетных мировых судей показал, что они были лишним элементом в мировой юстиции. Практическая значимость почетных мировых судей была значительно ниже, чем участковых. Они не стали близким и доступным органом правосудия для населения в силу, во-первых, сложности процедуры обращения к почетным мировым судьям за помощью из-за того, что они в основном находились по месту своей основной службы, а не в своем участке, и, во-вторых, из-за отсутствия к ним доверия среди простого населения»4.
1 См.: Учреждение судебных установлений 20 ноября 1864 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. № 41475. Ст. 17.
2 См.: Там же. Ст. 44,45, 50; Приложение IV к Ст. 238.
3 Российское законодательство X - XX веков. T.8. Судебная реформа / Отв. ред. Б.В. Виленский. M., 1991. С.87.
4 Трофимова Н.Н. Мировая юстиция Центрально-промышленного района России в 18641889 гг.: генезис, региональные особенности судоустройства и деятельности: Дис... канд. юрид. наук. Владимир, 2004. С. 150.
До нас дошел только один анекдот, где фигурирует почетный мировой судья.
Анекдот № 15
Почетный мировой судья М. за время нахождения в должности разобрал одно дело и притом довольно оригинальным образом, лишившим его охоты продолжать эту мирную деятельность. Дело заключалось в том, что петух мещанина Огурцова перелетел во двор мещанина Арбузова и был последним пойман, зарезан и съеден. Арбузов отрицал тот факт, отказывался от уплаты за петуха и таким образом, по жалобе Огурцова, судья М. должен был разобрать это дело.
Тяжущиеся явились своевременно, и М. направил все свое красноречие на то, чтобы окончить дело миром. Однако это не удалось ему. Что было делать, доказательства того и другого казались ему одинаково убедительными, в смущении вертелся он на стуле и грыз перо. Вдруг лицо его радостно просияло, и он обратился к истцу с вопросом:
- Что стоил петух?
- По крайней мере целковый, - было ответом.
- Ну, - сказал М., - я заплачу вам убыток сам, довольны ли вы этим?
- Нет! - единогласно вскричали тяжущиеся, - а кто же заплатит судебные издержки.
Озадаченный М. жалобно посмотрел на своих мучителей и наконец робко сказал:
- Ну, хорошо, я заплачу и судебные издержки, но теперь дело кончено, идите, друзья мои!
- Постойте, - возразили тяжущиеся, - мы шли сюда издалека и потеряли по целому дню рабочего времени, это стоит не меньше полтины на человека, и если нам этого не заплатят, мы не можем кончить дело миром!
Что было делать несчастному М.? Он заплатил за петуха, судебные издержки и за потерянное тяжущимися время, но в тот же день подал просьбу об увольнении, которая и было вскоре уважена.
Анализируя приведенный анекдот, обратим внимание на весьма важный момент -мировой судья стремился, как это и предполагалось законом, свести дело к миру. Дело в том, что в соответствие со ст. 120 Учреждения судебных установлений 1864 г. мировой судья на всех этапах судебного разбирательства должен был склонять стороны к примирению.
Но главное здесь - указание на то, что почетный мировой судья рассмотрел всего одно дело. Действительно, почетные мировые судьи рассматривали на практике очень немного дел. В официальном Отчете Министерства юстиции за 1867 г. отмечалось, что население предпочитает обращаться за помощью именно к участковым мировым судьям6.
Участковые мировые судьи вели работу в рамках определенных судебных участков. Этот факт отразился в анекдотах.
Анекдот № 2
- Иванов! Вы обвиняетесь в краже лисьей ротонды. Что Вы скажете в свое оправдание?
- Меня обвинять в воровстве? Помилуйте, господин мировой судья! Я человек безупречной честности и вдруг стану вором! Тут произошло недоразумение: я по ошибке взял чужую вещь и с удовольствием возвращу ее...
- Но как же Вы могли чужую вещь принять за свою?
- Меня вензеля смутили: на ложках были мои инициалы... простая ошибка!
- Позвольте, причем же тут ложки? Вас обвиняют в краже ротонды!
- Ах, виноват. Я свои защитительные речи перепутал: о ложках мне завтра в 23-м мировом участке придется говорить...
Как видим, в приведенном анекдоте упоминается, что даже в пределах одного города существовало несколько судебно-мировых участков. В настоящий момент дело воришки рассматривается в одном участке, а другое дело будет разбираться в другом. Кстати, этот же анекдот свидетельствует о территориальном характере подсудности.
В ст. 2 Учреждения судебных установлений указывалось, что власть мирового суда (как, впрочем, и всех других судебных органов), распространялась на лиц всех сословий, т.е. носила всесословный (или бессословный) характер. Действительно, в анекдоте № 1
5 Тексты этого и следующих анекдотов приводятся по изданию: Антология юридического анекдота /Сост. В.М. Баранов, П.П. Баранов, З.Ш. Идрисов. 2-е изд., перераб. и доп. Н.Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2001.
6 См.: Отчет Министерства юстиции за 1867 год. СПб., 1868. С. 15.
упоминается, что спорщиками выступают мещане. Анекдот № 3 свидетельствует, что представители купеческого сословия также судились мировыми судами.
Анекдот № 3
Один адвокат, обеляя бесчинного богатого купца, попавшегося на драке с буфетчиком, называет своего клиента из почтения не иначе, как подобострастным «они-с». А.И. Трофимов долго слушает его с усмешкой и, наконец, прерывает:
- Да, что Вы мне все про анис, да про анис толкуете! Тут, батюшка, не анисом, а кутузкой пахнет!
Представители других сословий также были подсудны мировому суду, однако, по непонятным нам причинам, в анекдотах это не нашло отражения.
Мировыми судьями разбирались дела с участием представителей разных национальностей. Например, в анекдоте № 4 одним из фигурантов дела выступает немец.
Анекдот № 4
Судья:
- Господин К.., Вы обвиняетесь в том, что вследствие ссоры с Вашим соседом немцем Шмидтом назвали свою собаку его фамилией и назло ему то и дело ее так зовете с добавлением разных прозвищ
Обвиняемый:
- Извините, г-н судья, тут есть свой фокус. Спору нет, что я назвал так мою собаку, но мой сосед Шмит пишется через «т», а моя собака Шмидт пишется через «д», а это большая разница.
Судопроизводство у мирового судьи носило публичный характер, процесс велся устно. Одним из основных видов доказательств при этом являлись свидетельские показания. Это подтверждает большинство приведенных выше и ниже анекдотов.
Рассмотрим, какие именно категории дел были подведомственны мировым судьям. В соответствие с Судебными уставами 1864 г. юрисдикция мирового судьи определялась не конкретными видами преступлений и проступков, а размером наказания, за них полагаемым.
Так, на основании ст. 33 Устава уголовного судопроизводства7 к компетенции мирового суда дела, за которые в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предусматривались следующие меры наказания: 1) выговоры, замечания и внушения; 2) денежные взыскания не свыше трехсот рублей; 3) арест не свыше трех месяцев; 4) заключение в тюрьме на срок до одного года.
Ст. 29 Устава гражданского судопроизводства8 определяла, что ведомству мирового судьи подлежат: 1) иски по личным обязательствам и договорам и о недвижимости ценою не свыше пятисот рублей; 2) иски о вознаграждении за ущерб и убытки, когда их размер не превышает пятисот рублей или не может быть точно установлен; 3) иски о личных обидах и оскорблениях; 4) иски о восстановлении нарушенного владения при сроке давности в шесть месяцев. Также мировой судья мог рассматривать просьбы об обеспечении доказательств по искам на любую сумму; решать вопросы о распределении денежной суммы между кредиторами; решать вопросы о разыскании имущества казенных должников; разбирать наследственные дела; вводить во владение недвижимым имуществом; рассматривать вопросы об уничтожении доверенности.
Многие категории дел, подсудные по закону мировому суду, в реальности ими почти не разбирались. Круг их, отразившийся в анекдотах, оказался еще уже, и включал только кражи, драки и оскорбления, имущественные споры на незначительные суммы и некоторые другие.
Стоит отметить, что с точки зрения авторов анекдотов собственно судопроизводственные процедуры особого интереса не представляли. По-видимому, это было связано с тем, что они стали уже своеобразным отработанным механизмом, судебной рутиной.
7 См.: Устав уголовного судопроизводства 20 ноября 1864 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. № 41476.
8 См.: Устав гражданского судопроизводства 20 ноября 1864 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. № 41477.
Зато многие анекдоты отразили новое для России сугубо пореформенное явление
- наличие института адвокатуры в виде присяжных поверенных и частных поверенных. Во многих анекдотах фигурируют адвокаты-защитники.
По замыслу законодателя мировой суд должен был быть судом скорым. Ст. 116 Устава уголовного судопроизводства устанавливала, что разбирательство и решение каждого дела должно оканчиваться у мирового судьи, по возможности, в одно заседание. Отметим, что ни один анекдот не свидетельствует о длительности заседаний. Четко складывается впечатление, что дела разрешались достаточно быстро, в один день. Кроме того, мировой судья разрешал в день несколько, а то и несколько десятков уголовных дел и гражданско-правовых споров.
Перейдем теперь к аксиологическому аспекту информативности дореволюционных анекдотов, посвященных мировому суду.
Анекдоты № 3 и 5 носят персонифицированный характер. Они выражают отношение рассказчиков к конкретному мировому судье - Александру Ивановичу Трофимову, являвшемуся в определенное время мировым судьей 3-го участка города Санкт-Петербурга.
Анекдот № 5
Александр Иванович собирался выйти из канцелярии в камеру и начать разбор, тут к нему подскочил какой-то частный поверенный:
- Господин судья, будьте так добры, разберите дело Подметкина и Оглоблевой первым!
- Что же это Вы так торопитесь?
- Ах, да это такое несчастное дело! Я не рад, что и взялся-то за него... То одна сторона откладывает, то другая... семь месяцев тянется, а все не может разрешиться!
- Какой же Вы, однако, нетерпеливый! Ну, что стоит Вам подождать еще два месяца... Тогда будет девять месяцев - как раз срок правильного разрешения от бремени9.
Из приведенных анекдотов видно, что в образе мирового судьи А.И. Трофимова не прослеживается негативных качеств. Вероятно, это связано с тем, что основная задача мирового судьи - решить дело по справедливости на основании закона, примирить стороны, если это возможно. У него нет каких-либо корыстных интересов, как, например, у адвоката. А.И. Трофимов - не циничен и не саркастичен, но остроумен и ироничен. Следует обратить внимания, что ирония А.И. Трофимова - не злая, она не направлена на то, чтобы унизить или обидеть кого-либо. Скорее, она нейтральна касательно правосудия, не имеет к нему, по большому счету, никакого отношения. Вообще складывается впечатление, что как человек А.И. Трофимов симпатичен рассказчику анекдотов, но как мировой судья - он нейтрален, выступая в качестве беспристрастного и справедливого арбитра.
В какой-то мере персонифицированный характер носит и анекдот № 1. очевидно, что рассказчик анекдота (по крайней мере, его автор - точно) прекрасно знали, о ком именно идет речь, и лишь по соображениям этического характера заменили имя на ничего не говорящее современному читателю «М.». Очевидно, что отношение к «М.» - горе-судье весьма ироничное, хотя особого негатива, как к конкретному мировому судье, так и ко всему институту почетных мировых судей, не прослеживается.
Несколько иным из анекдотов представляется образ участкового мирового судьи -он вполне положительный. При этом акцент делается не только на практическом значении деятельности мировых судей, но и на их остроумии. Это заметно из анекдотов об А.И. Трофимове и приведенного ниже анекдота № 6.
Анекдот № 6
У мирового судьи в качестве свидетельниц две барышни. Младшая, на вопрос судьи о ее летах, отвечает совершенно спокойно, что ей 28 лет; вторая, старая, высохшая дева, объясняет, после долгого жеманства, что ей 25 лет.
- Очень хорошо, - говорит судья и затем обращается к письмоводителю со словами, -не перепутайте, Алексей Федорович, запомните, что старшая из свидетельниц - младшая.
9 Содержание данного анекдота не противоречит тому, что мы говорили о быстроте разрешения дел мировыми судьями. В конкретном случае говорится не о затягивании процесса у мирового судьи, а о том, что дело никак не попадет к судье по независящим от него обстоятельствам.
Мировой судья - близок к народу. Это проявляется в том, что иногда подсудимые забываются и даже позволяют себе некоторую фамильярность в отношении его. Об этом свидетельствует анекдот № 7.
Анекдот № 7
Судья:
- Прошу отвечать мне без фамильярностей.
Обвиняемый:
- Что делать, г-н судья? Я очень скоро привыкаю к людям, а у Вас я уже седьмой раз на этой неделе.
В народном представлении мировой судья справедлив. Так или иначе, он докопается до истины. И неважно, будет ли это в результате тщательного судебного разбирательства, неких случайностей или каких-то других обстоятельств. Так, анекдот № 2 прекрасно иллюстрирует нам забавный случай, как самоуверенный, ловко умеющий врать воришка, попадается на собственной оговорке. Можно не сомневаться, что в данной ситуации у мирового судьи не остается сомнений в нечестности обвиняемого.
Справедливость мирового судьи иногда интерпретировалась в анекдотах весьма специфическим образом:
Анекдот № 8
Перед мировым судьей оборванный субъект. Судья выносит приговор:
- Приговорил на основании таких-то статей к аресту на два месяца. Довольны приговором? Можете в течение суток неудовольствие...
- Зачем неудовольствие, г-н судья? Оченно даже доволен, потому Рождество подходит, а у меня кушать нечего. Покорнейше даже благодарю Вас за даровые харчи на два месяца; квартирка бы лучше, коли бы свободная, ну, да ничего-с. Покорно благодарим-с!
Приговор в данном случае вынесен обвинительный, но он (не важно по каким причинам) устраивает подсудимого. Более того, в словах последнего звучит искренняя благодарность без какой-либо издевки. Следовательно, уважением мировые судьи пользовались, порой, даже у осужденных.
Наконец, порой мировому судье приходилось сталкиваться просто с курьезными случаями, но в этих ситуациях, судя по анекдотам, был способен разобраться, а, в случае необходимости, и найти надлежащий выход. Сказанное иллюстрируется анекдотом № 9.
Анекдот № 9
Действие происходит в камере мирового судьи. Судья вызывает обвиняемого. После обычных вопросов об имени, звании и вероисповедании судья предлагает вопрос:
- Под судом не были?
Обвиняемый корчит умильную физиономию и молчит.
- Что же Вы молчите? — спрашивает судья, повышая голос. - Я спрашиваю, под судом не были?
- На одну минуточку-с! — ухмыляясь, говорит обвиняемый
- Как на одну минуточку? — удивляется судья.
- Так точнос-с! Всего на единую, по одной только и пропустили, - щелкая себя по галстуку, говорит подсудимый.
В публике смех; судья недоумевает. В конце концов, дело разъяснилось. Оказалось, что в подвале здания, где помещался суд, находится кабачок. Перед началом дела обвиняемый, побуждаемый своим «аблокатом», и зашел в этот кабачок «пропустить для храбрости».
Особый интерес в плане изучения аскиологического аспекта информативности анекдота представляет последний приведенный в данной статье, десятый анекдот.
Анекдот № 10
Наслышаны мы об Вас, милостивый государь, что, например, ежели что у мирового, сейчас можете человека отправить.
Адвокат:
- А у Вас дело есть?
Купец:
- Дело, собственно, неважное, пустяки, выходит... Не мы первые, не мы последние... известно, глупость наша...
Адвокат:
- Скандал сделали?
Купец:
- Шум легонький промежду нас был.
Адвокат:
- В публичном месте?
Купец:
- Как следует... при всей публике.
Адвокат:
- Нехорошо!
Купец:
- Действительно, хорошего мало.
Адвокат:
- Где же это было?
Купец:
- На Владимирской... такое заведение там прилажено.
Адвокат:
- В Орфеуме?
Купец:
- В этом самом. (Молчание). Ежели я тепереча, милостивый государь, человека ударю, что мне за это полагается?
Адвокат:
- В тюрьме сидеть.
Купец:
- Так-с! Долго?
Адвокат:
- Смотря как... недели три... месяц.
Купец:
- А ежели я купец, например, в гильдию плачу.
Адвокат:
- Тогда дольше! Месяца два, а то и три.
Купец:
- Конфуз! (Молчание). А ежели он, со своей стороны, тоже действовал и очень даже? Можно сказать, сокрушить хотел?
Адвокат:
- Да, расскажите мне все, что было. Садитесь. Расскажите по порядку.
Купец:
- Порядок известен - напились и пошли чертить. Вот, извольте видеть: собралось нас, примерно, целое общество, компания. Ну, а в нашем звании, известно, разговору без напитку не бывает, да и разговор наш нескладный; вот, собрались в Коммерческую; ошарашили два графина, на шампанское пошли. А шампанское тепереча какое? Одно только название, что шампанское, а такой состав пьем - смерть! Который непривычный человек, этим ежели делом занимается, с одной бутылки на стену лезет.
Адвокат:
- А не пить нельзя?
Купец:
- Для восторгу пьем. Больше делать нечего. Ну, заправились, как должно, поехали. Путались, путались по Петербургу-то, метались, метались, в Эльдорадо приехали. Опять та же статья, сызнова. Поехали по домам-то, один из нашего общества и говорит: давайте, говорит, прощальный карамболь сделаем, что б все чувствовали, что мы за люди есть. Сейчас на Владимирскую. Мыслей-то уж в голове нет, стыда этого тоже, только стараешься как бы чудней, чтоб публика над тобой тешилась.
Угощать стали. Угощали, угощали, безобразничали. Подошел какой-то не то господин, не то писатель: «Нешто, - говорит, - так возможно? Это, говорит, ваше одно необразова-ние».
Кто с краю из нашей компании сидел, как свистнет его: «Вот, - говорит, - наше какое образование», так тот и покатился. Ну, и поделом. Вся эта нация завизжала! Кто кричит полицию, кто кричит - бей!
Адвокат:
- А Вы били кого-нибудь?
Купец:
- Раза два смазал кого-то... подвернулся.
Адвокат:
Прежде Вы за буйство не судились?
Купец:
- При всей публике?
Адвокат:
- Да у мирового судьи?
Купец:
- У квартального раза два судился прежде. Тогда проще бъло: дашь, бывало, письмоводителю - и шабаш. А тепереча и дороже стало, и страму больше.
Адвокат:
- Сраму больше.
Купец:
- В газетах не обозначат?
Адвокат:
- Напечатают.
Купец:
А ежели, например, пожертвовать на богодельню, или куда?
Адвокат:
- Ничего не поможет.
Купец:
- Беспременно уж, значит, сидеть?
Адвокат:
- Я думаю.
Купец:
- Все одно, как простой человек, с арестантами?
Адвокат:
- Да.
Купец:
- Из-за пустого дела! Хлопочи вот теперь, траться... Сейчас был тоже у одного адвоката, три синеньких отдал.
Адвокат:
- За что?
Купец:
- За разговор. «Я, - говорит, - твое дело выслушаю, только мне, - говорит, - за это пятнадцать рублей и деньги сейчас». Ну, отдал, рассказал все, как следует.
Адвокат:
- Что же он?
Купец:
- Взял он эти деньги: «Авось, - говорит, - твое счастье будет».
Адвокат:
- И больше ничего?
Купец:
- И больше ничего! Авось, говорит, счастье будет!
Уникальность приведенного анекдота заключается в том, что он позволяет проследить динамику правосознания: от дореформенного к пореформенному. Следует обратить внимание, что у правонарушителя вызывает ужас сам факт того, что он будет судиться «при всей публике» у мирового судьи. При этом то, что он дважды за то же самое судился у квартального до судебной реформы 1864 г., воспринимается им как нечто обыденное. Очевидно, что попасть под публичный суд теперь просто «стыдно».
Не вполне в данном анекдоте понятен следующий фрагмент: «Тогда проще было: дашь, бывало, письмоводителю - и шабаш. А тепереча и дороже стало, и страму больше». Ясно, что речь идет о том, что «раньше» быть под судом за драку особо постыдным не считалось, ясно, что за взятку письмоводителю дело можно было прекратить. Однако непонятным остается высказывание, что «тепереча и дороже стало». То ли у обвиняемого имеется какая-то информация о коррумпированности мировых судей, о том, что «теперь дороже», то ли это обидное предположение, высказанное от безысходности и типично русского убеждения, что все - воры и взяточники, просто нужно к ним подход найти.
Другие виды исторических источников, как, впрочем, и остальные приведенные девять, анекдотов не только не содержат прямых сведений о коррумпированности мировых судей, но даже и не дают малейшего намека на это. Поэтому, полагаем, что в анекдоте № 10
изначально неясный фрагмент, скорее, свидетельствует о боязни, граничащей с уважением, к мировому суду, нежели о наличии «компромата» в отношении мировых судей.
Подводя итоги данной статьи, попробуем обобщить, какие фактические обстоятельства существования мирового суда нашли отражение в дореволюционных юридических анекдотах, а также смоделировать образ мирового судьи таким, каким он вырисовывается из тех же источников.
Итак, степень фактографической информативности дореволюционного юридического анекдота невысока. Многие аспекты устройства и функционирования института мировых судей не нашли в анализируемом виде источника никакого отражения (порядок формирования мировых судей, требования, к ним предъявляемые, наличие второй мировой инстанции, различные судопроизводственные моменты и т.д.). Некоторые аспекты отразились в неполном или искаженном виде: социальная принадлежность подсудимых, состав дел, подведомственных мировым судам и пр.
Таким образом, сам по себе как источник фактических сведений дореволюционный юридический анекдот не представляет большой ценности. Сведения, в нем содержащиеся, необходимо перепроверять путем сопоставления с другими видами источников.
Значительно большая ценность анекдота имеется при выявлении степени его аксиологической информативности.
В результате изучения анекдотов, посвященных мировым судам, складывается следующий образ мирового судьи. Мировой судья - это судья для народа, он близок к народу и способен решить практически любое дело. Он справедлив, беспристрастен и объективен. Но при этом мировой судья - живой человек, которому присущи различные качества (ироничность, остроумие) и эмоции (недоумение, возмущение поведением других лиц).
Наконец, среди анекдотов о мировых судах нет ни одного, где бы судья предстал в отрицательном свете. Это свидетельствует о наличии позитивного образа мирового судьи в правосознании дореволюционного населения России.
A PRE-REVOLUTIONARY JURIDICAL ANECDOTE AS A SOURCE OF STUDY OF THE JUSTICE - OF THE PEACE COURT
A pre-revolutionary juridical anecdote as a historical source is analyzed. A degree of information of the anecdote, as the source of study of the justice - of the peace court is studying. The main attention is focused on factographical and acsiological aspects. The author offer the conclusion that as a source of factual data the anecdote is not of any value; its importance is bigger when our studies the attitude of the population of the justice - of the peace. The analysis of the complex of anecdotes allows the author to conclude that the legal awareness of the pre-revolutionary Russia had a positive image of the justice - of the peace.
AA DEMICHEV
N.Novgorod Academy of Ministry of the Interior of Russia
e-mail: aadem@bk.ru
Key words: pre-revolutionary juridical anecdote, historical source, justice - of the peace.
