CC BY
193
УДК 343.23
дореволюционный период формирования
института освобождения от уголовного наказания
© Терентьева В. А., 2015
Кемеровский государственный университет, г. Кемерово
Статья раскрывает дореволюционный этап формирования института освобождения от уголовного наказания.
Ключевые слова: освобождение от уголовного
тельства, смягчающие уголовное наказание.
Институт освобождения от уголовного наказания имеет огромное значение в рамках реализации принципа гуманизма. Т. Г. Черненко так освещает значение этого института: «Значение института освобождения от наказания заключается в следующем:
• в экономии мер уголовной репрессии;
• в стимулировании исправления лица, совершившего преступление;
• в исключении из соображений гуманизма назначения наказания в случаях, когда достижение его целей невозможно;
• в содействии ресоциализации осужденных» [1].
Социальная обусловленность институтов уголовного права всегда основывается на их исторической обусловленности, которая порождает возможность экстраполировать существовавшие и настоящие тенденции нормотворчества и сделать выводы о будущем его развитии. Именно с исторической обусловленностью большинство ученых связывает возможность установления предназначения того или иного института права и прогнозирования его применения на практике.
Дореволюционный период развития института освобождения от уголовного наказания происходил в условиях начавшейся кодификации норм уголовного права. Также это время укрепления государственности, связанное с усложнением государственного аппарата. Основными объектами защиты оставались государство и его устройство, а также семейные ценности.
Освобождение от уголовного наказания прошло сложный путь от разрозненных частных случаев к полномерному правилу, регулирующему целый блок общественных отношений. Например, отдельные случаи
наказания; примирение с потерпевшим; обстоя-
освобождения от уголовного наказания содержались еще в Русской правде. Так, освобождались от наказания лица испортившие имущество в случае своей смерти [2]. В полной мере такое основание нельзя считать освобождением от уголовного наказания в современном смысле этого института, однако в то время это исключало ответственность потомков преступника. Дальнейшее развитие уголовного права вылилось в обособление случаев поручительства. Так, в Судебнике 1550 г. существовала возможность освобождения от наказания «при взятии преступника на крепкие поруки» [3].
Еще одной отдельной тенденцией является эволюция уголовной ответственности несовершеннолетних, поскольку в данный период оформляются возрастные границы наступления уголовной ответственности, а также выделяется принцип ограниченности разумения, ставший основанием применения воспитательных мер. Уложение царя Алексея Михайловича, впервые обозначившее особый подход к несовершеннолетним («если отрок 7 лет убьет, то он не повинен будет»), является истоком освобождения несовершеннолетних от уголовного наказания. Ранее это правило закреплялось в Новоуказной статье Сыскного приказа 1666 г. (ст. 79) [4]. Статья 6 Уложения гласила, что дети полностью подчинялись родительской власти. Власть родителей была неограниченна и включала в себя даже физические наказания. Родители обладали правом наказывать своих детей розгами.
Однако данные источники закрепляют отдельные случаи освобождения от уголовного наказания, при этом не формулируя его оснований и условий применения. Исторически формирование института осво-
бождения от уголовного наказания было неразрывно связано с институтом освобождения от уголовной ответственности, обстоятельствами, смягчающими уголовное наказание, и обстоятельствами, исключающими преступность деяния. Необходимо отметить, что для всех этих случаев законодательство того периода оперирует термином «освобождение или оставление наказания», иные категории, будь то «освобождение от уголовной ответственности» или «обстоятельства, исключающие преступность деяния», не используются.
Впервые собственно институт освобождения от наказания встречается в Артикуле воинском Петра I 1715 г. Несмотря на то что законодатель не различает в Артикуле случаи освобождения от уголовной ответственности, обстоятельства, исключающие преступность деяния, и случаи освобождения от наказания, этот источник права весьма интересен, так как впервые устанавливает основания освобождения от уголовного наказания.
В нормах Артикула воинского содержались такие случаи освобождения от уголовного наказания (ответственности), как крайняя необходимость (в частности, не наказывалась кража — «...ежели кто из крайней голодной нужды (которую он доказать имеет) съестное, или питейное, или иное что невеликой цены украдет») (артикул 195). В этой же норме содержится такое основание освобождения, как малолетство: если «.вор будет младенец, которых заранее от сего отучить, могут от родителей своих лозами наказаны быть». Артикулом 176 предусматривалась возможность примирения с потерпевшим (случаи освобождения от наказания мужчин, имеющих внебрачных детей: «Разве что он потом на ней женитца, и возьмет ее за сущую жену, и в таком случае их не штрафовать») и деятельного раскаяния — так, артикул 8 предусматривал освобождение от наказания богохульника в случае его покаяния и уплаты половины жалования. Аналогичные нормы о деятельном раскаянии существуют и в отношении бранных слов в адрес госслужащих (артикул 34) [5].
Как основание освобождения от уголовного наказания рассматривалась и необходимая оборона (артикул 157). Этот институт существовал практически в современном виде; так, предполагалась возможность защиты при общественно-опасном посяга-
тельстве. В данном акте впервые выделялись условия правомерности необходимой обороны как относящиеся к посягательству (оно должно посягать на здоровье, собственность или жизнь и быть для них реально опасным), так и относящиеся к защите от такого посягательства (для констатации правомерности необходимой обороны артикул 157 указывал на вынужденность обороны и ее необходимость).
Одновременно нормы Артикула рассматривали основания освобождения от уголовного наказания в качестве смягчающих наказание обстоятельств. Так, вышеупомянутые случаи освобождения при совершении преступления в состоянии крайней необходимости и малолетства являлись одновременно и обстоятельствами смягчающими наказание (артикул 195). Этому же посвящен артикул 96, устанавливающий, что вернувшимся и раскаявшимся дезертирам не назначалось более суровое наказание. Решение вопроса о том, в каком качестве будут выступать указанные обстоятельства в каждом конкретном случае, оставалось на усмотрение судьи.
При анализе Артикула воинского можно выявить условия применения освобождения от уголовного наказания. Одно из них касается обстановки совершения деяния, в частности, предусмотрено освобождение в случае необходимой обороны и крайней необходимости. Причем для крайней необходимости законодатель выделяет еще одно условие: специальный предмет кражи — продукты питания, представляющие небольшую ценность.
Другим основанием были раскаяние и материальное возмещение, например, как в случае с дезертирством и богохульством.
Еще одним основанием применения освобождения были признаки субъекта, в частности малолетство. В отношении этого субъекта законодателем выделяется такой критерий, как возможность исправления через меры, принятые родителями. При этом Артикул воинский признавал за такими малолетними ограниченность разумения в отношении своих деяний. Однако круг мер применяемых родителями Артикул не ограничивал.
В конце XVII в., как указывает Н. Ю. Скрипченко, родители могли отдавать своих детей в смирительные дома внаем на срок до 5 лет [6]. Данная норма свидетельствует почти о полной безгранич-
ности родительской власти. Позже, в соответствии с Указом Екатерины II 1765 г., возникли меры, являющиеся своего рода прототипом принудительных мер воспитательного воздействия, но применялись они только к лицам, не подлежащим уголовной ответственности. Так, младенцы до 10 лет отдавались помещикам (только если были крепостными) или родителям и не привлекались к уголовной ответственности. Таким образом, в этот период оформляется нижняя граница возраста, с которого наступает уголовная ответственность.
Свод законов, разработанный М. М. Сперанским в 1832 г., являвшийся кодифицированным актом, несмотря на всю свою прогрессивность для того времени, нового в вопрос возрастных пределов уголовной ответственности несовершеннолетних не внес. Но его вклад заключался в определении понятия и применения передачи несовершеннолетнего на исправление лицу. Свод законов 1832 г. закрепил, что передача несовершеннолетнего на исправление лицу — это мера воспитательного воздействия, которая применялась только к лицам, не достигшим возраста уголовной ответственности. Передача под надзор и исправление происходила без суда и наказания.
С развитием науки уголовного права связано дальнейшее совершенствование института освобождения от уголовного наказания. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 . знает уже несколько новых оснований освобождения от уголовного наказания: примирение с потерпевшим, деятельное раскаяние, истечение срока давности, помилование. Вообще первое упоминание об истечении срока давности встречается в Манифесте 1755 г., который перенял срок давности 10 лет, если преступление не стало известным, из норм гражданского оборота.
Понятие института давности, сформулированное в Уложении, было близко к сегодняшнему. И. Я. Фойницкий, рассматривая институт уголовной давности, указывал, что под ней «разумелось истечение определенного промежутка времени, в продолжение которого виновный оставался без наказания, причем такое течение определенного времени само по себе рассматривалось как обстоятельство, устраняющее применение наказания» [7].
Основаниями применения давности согласно Уложению служили:
1. Безгласность преступления (необнаружение преступления в течение определенного времени).
2. Безгласность лица (необнаружение виновного в определенный промежуток времени) [8].
Эти основания дополнялись условием отсутствия совершения в период течения срока давности новых преступлений. Прекращалось же течение срока давности обнаружением лица.
В отличие от манифеста 1755 г. Уголовное уложение 1845 г. устанавливает уже дифференцированные сроки давности: за все преступления, кроме тяжких (наказывались каторжными работами), срок, как и ранее, оставался 10 лет, за указанную выше категорию тяжких преступлений этот срок составлял 20 лет, а за государственные преступления срок давности вовсе не предусматривался.
К случаю освобождения от наказания по смерти виновного добавляются также случаи освобождения при неизлечимой болезни. Норма об освобождении в связи со смертью виновного устанавливала положение о непременной отмене приговора самим собой, т. е. без дополнительного судебного акта. Это не отменяло ответственности наследников: «Однако гражданские последствия преступного деяния не погашаются со смертью учинившего такое и переходят на его наследников. Право на вознаграждение за вред и убытки, причиненные преступлением, продолжали существовать, хотя виновный и умер. Этим и объяснялись, в частности, постановления законодательства о вознаграждении за вред и убытки, причиненные нарушением уставов казенного управления. Денежные взыскания имели целью частью наказание виновного, частью вознаграждение того, которому нанесен убыток» [9].
Примирение с потерпевшим, называемым в статьях Уложения 1845 г. «обиженным», могло осуществляться только в случаях, если для возбуждения уголовного преследования требовалась жалоба потерпевшего — т. е. по делам частного обвинения. Однако даже из этой небольшой категории дел исключались специально предусмотренные случаи [10]. Интересным представляется тот факт, что, в отличие от современного уголовного права, Уложение 1845 г. предусматривало возможность освобождения по данному основанию не только до вынесения приговора или до его вступле-
ния в законную силу, но и до начала его исполнения.
Деятельное раскаяние зародилось в качестве специального обстоятельства, ограничивающего уголовное наказание чиновников за составление подложных документов, изготовление фальшивых штампов и печатей, присвоение или растрату казенных денег, взяточничество [11]. Основанием применения норм о деятельном раскаянии было позитивное посткриминальное поведение виновного. Уложение предусматривало следующие случаи такого поведения:
1. Явка с повинной к начальству (относится ко всем случаям деятельного раскаяния).
2. Предотвращение последствий совершенного им деяния (касается подлога документов и взятки).
3. Возмещение убытков (касается присвоения и растраты).
В Уложении также отмечается необходимость добровольности «по своему побуждению» такой явки. Возмещение ущерба и предупреждение негативных последствий должны осуществиться виновным до момента, когда начальству станет об этом известно: «Если он прежде открытия сего употребления...» [12].
Не было лишено законодательство и ошибок, свойственных ранее действовавшим актам. Как и Артикул воинский, Уложение смешивает основания освобождения от наказания с обстоятельствами, его смягчающими. Давность могла выступать не только как обстоятельство, исключающее наказание, но и как обстоятельство, его смягчающее; так, за преступления, наказанием за которое служила каторга или смертная казнь, срок давности составлял 15 лет и не отменял наказание, а лишь смягчал его. Такое же положение было и у норм о помиловании, которые при вынесении акта о помиловании после постановления обвинительного приговора суда могли в равной степени говорить об освобождении от уголовного наказания или лишь о его смягчении.
Прогрессивные нормы о деятельном раскаянии, предусмотренные в статьях Особенной части Уложения, рассматривались в качестве обстоятельств, смягчающих наказание. Так, ст. 319, указывавшая на возможность деятельного раскаяния при подлоге указов и иных актов царской власти, гласила, что виновные при наличии тех оснований, о которых мы упоминали выше, вместо бессрочной ссылки на рудники
направляются в Сибирь на поселение. Статья 322 Уложения содержала санкцию в отношении подделки губернских и судебных указов и документов; в случае деятельного раскаяния наказание вместо ссылки в Сибирь с лишением всех прав назначалось в виде ареста на срок от 1 до 3 недель. То же касалось подделки указов Сената: ст. 320 в этом случае вместо ссылки в Сибирь с лишением всех прав смягчала наказание до заключения в тюрьму на срок от 6 мес. до 1 года [13].
Указанная статья заслуживает более пристального внимания, поскольку в ней содержался еще один случай освобождения от наказания, а именно помилование: «Участь виновного могла быть подвержена монаршему милосердию» [14].
Поскольку становление институтов освобождения от уголовного наказания и от уголовной ответственности происходило в рамках одних и тех же норм, помилование в смысле Уложения 1845 г. являлось одновременно освобождением от наказания и от ответственности. Помилование согласно Уложению могло быть трех видов:
1. Помилование до судебного разбирательства (аболиция).
2. Помилование после вынесения обвинительного приговора, но до его реализации.
3. Помилование после отбытия части наказания.
Под аболицией понималось в полной мере освобождение от уголовной ответственности, поскольку она препятствовала постановлению обвинительного приговора. При этом данная норма охватывала как современный институт помилования, так и амнистии. Помилование в неотбытой части наказания являлось аналогом современного условно-досрочного освобождения, поскольку применялось в отношении лишения свободы судами или органами, исполняющими наказания, а также содержало в себе требования к поведению освобожденного лица, в случае их нарушения виновный снова заключался в тюрьму [15].
Продолжается развитие института освобождения от наказания малолетних. Уложение 1845 г. в ст. 143 предписывает передавать под надзор родителей или родственников детей, совершивших преступления в возрасте от 7 до 14 лет, освобожденных от наказания вследствие отсутствия у них разумения. Н. С. Таганцев называет эти меры мерами домашнего исправления,
которые не являлись наказанием и были воспитательными [16]. К лицам от 7 до 10 лет применение этой меры было возможно всегда, а от 10 до 14 лет — только при отсутствии у них разумения [17]. В Уложении меры, которые могли применяться теми, кому несовершеннолетний отдан под надзор, не определялись, поэтому можно сделать вывод, что строгость надзора и иных мер зависела от конкретного лица. В Уложении впервые в качестве прототипа принудительных мер воспитательного воздействия описывались исправительные приюты, заменяющие наказание для малолетних [18].
С другой стороны, в этом документе произошло существенное усиление уголовной ответственности несовершеннолетних при повторном совершении преступления, поскольку Уложение 1845 г. в ст. 150 гласило, что малолетние в случае совершения ими нового преступного деяния наказывались как совершеннолетние [19]. Это было условие, при котором привилегии несовершеннолетнего возраста теряли всякое значение, и, соответственно, не применялись принудительные меры воспитательного воздействия в существовавшем тогда варианте. Однако не раскрывались критерии рецидива, поэтому можно заключить, что это было совершение любого преступления после любого промежутка времени. Факт совершения преступления впервые как условие применения принудительных мер воспитательного воздействия существовал и до внесения изменений и в УК РФ 1996 г.
Развитие уголовной политики не остановилось с принятием указанного положения, именно в связи с этим были приняты изменения, дифференцирующие уголовную ответственность. Не останавливаясь подробно на всех из них, укажем, что к основаниям освобождения при деятельном раскаянии добавились следующие (ст. 153 в ред. Уложения от 1866 г.):
1. Выдача сообщников.
2. Раскрытие иного планируемого преступления.
В следующем анализируемом документе — Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, от 20 января 1864 г. прослеживается тенденция закрепления и некоего расширения оснований освобождения от уголовного наказания, существовавших в Уложении 1845 г. Устав дубли-
рует норму о передаче детей под надзор родителей или иных родственников. В ст. 6 Устава говорилось об исправительных приютах, которые заменяли собой тюремное заключение для несовершеннолетних и являлись воспитательной мерой. Также свое закрепление получили нормы об освобождении по смерти виновного и в случае истечения срока давности.
Расширяется перечень дел частного обвинения, по которым возможно применение освобождения в связи с примирением с потерпевшим. К таковым закон относит случаи, когда виновный пользуется ситуацией крайней необходимости при бедствии на судне (ст. 84), при заражении венерическим заболеванием (ст. 103), целиком отделение 2 и 3 главы 11 — об оскорблении чести об угрозах и насилии (ст. 130—143), а также отделение 1 главы 13 — о самовольном пользовании чужим имуществом (ст. 145—153). К этим случаям прибавляются и такие преступления, как кража, мошенничество и присвоение чужого имущества между супругами, а также между родителями и детьми (ст. 19). Именно эти случаи служат основаниями для освобождения в связи с примирением с потерпевшим (ст. 20 Устава) [20].
При этом закреплялась процедура такого примирения. Оно должно было происходить в присутствии мирового судьи и содержать добровольное согласие на примирение обоих сторон: «В дореволюционном законодательстве говорится об обоюдном характере действий, которое зависит от воли обеих заинтересованных сторон, как потерпевшего, так и виновного. Стороны должны были вызваться к мировому судье и при нем примириться; мировой судья протоколировал примирение; если одна из сторон не согласна, то акт примирения считался несостоявшимся» [21].
Прогрессивным изменением карательной политики государства стало установление в этот период дифференциации возможности смягчения уголовного наказания в зависимости от формы вины. Устав
0 наказаниях, налагаемых мировыми судьями, от 20 января 1864 г. в ст. 177 в случае растраты чужого имущества предусматривает снижение наказания с заключения в тюрьме на срок от 3 мес. до
1 года до ареста сроком до 3 мес., если такое деяние было совершено по легкомыслию и виновный возместит убыток.
Устав о ссыльных 1882 г. предусматривал еще один вид освобождения от уголовного наказания — досрочное освобождение. Этому виду освобождения подвергалась широкая категория преступников. Сначала досрочное освобождение применялось к ссыльным и каторжникам, позже под его действие попадали и арестанты. Ссыльные поселенцы освобождались по истечении 10 лет. Каторжане, которым каторга назначена на определенный срок, освобождались по истечении 2/3 этого срока, в случае бессрочной каторги такое освобождение было возможным только после 24 лет. Однако эта мера была не конечной, поскольку данная категория преступников переводилась при освобождении на поселение. Арестанты освобождались из исправительных домов в особо установленном порядке, максимальное сокращение срока при этом могла быть на 1/6 часть.
Уголовное уложение 1903 г. стало новой ступенью эволюции института освобождения от наказания. Этот акт, повторяя нормы о передаче под надзор несовершеннолетних как вида освобождения от уголовного наказания, имеет в виду совершенно иную категорию лиц, а именно с 10 до 17 лет. Таким образом, констатируя полную несубъектность малолетних до 10 лет и распространяя привилегированные нормы на лиц в возрасте до 17 лет, Уголовное уложение 1903 г. порождает дифференцированный подход к несовершеннолетним как к категории, нуждающейся в особой защите. Именно исходя из данного подхода, возникает возможность освобождения от уголовного наказания с помещением виновных мужского пола в воспитательно-исправительные учреждения, а девочек — в женские монастыри (ст. 41).
Вторым прогрессивным изменением стало преобразование института деятельного раскаяния из обстоятельства, смягчающего наказание, в случай освобождения от него. Статья 127 Уложения 1903 г. предусматривает освобождение от уголовного наказания при сообщении о преступном сообществе его участником до обнаружения такого сообщества [22]. Однако в данном акте не происходит полного отмежевания одного института от другого, поскольку в нормах о деятельном раскаянии при присвоении имущества (ст. 574), воровстве (ст. 581), мошенничестве
(ст. 591) предусматривалось не освобождение от наказания, а лишь его смягчение.
Развитие уголовной политики России на указанном этапе характеризуется выделением подведомственности мировых судей в отношении незначительных уголовных преступлений, что послужило основанием полного перенесения такого основания, как примирение с потерпевшим, из Уложения в Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Данный период в целом характеризуется зарождением института освобождения от уголовного наказания и постепенным его выделением из смежных институтов — освобождения от уголовной ответственности и обстоятельств, смягчающих уголовное наказание. Е
1. Освобождение от уголовного наказания : учеб. пособие / под науч. ред. Т. Г. Черненко. Кемерово, 2011. С. 19.
2. Юшков С. В. Русская правда. Происхождение, источники, ее значение. М., 1950. С. 214.
3. Российское законодательство Х—ХХ веков : в 9 т. / под общ. ред. О. И. Чистякова. М., 1984. Т. 2. Законодательство Древней Руси / отв. ред. А. Д. Горский.
4. Гуревич С. А. Ответственность юных преступников по русскому законодательству// Дети-преступники : сб. ст. / под ред. М. Н. Гернета. М., 1912. С. 8.
5. См.: Российское законодательство Х—ХХ вв. Т. 4. С. 360-374.
6. Скрипченко Н. Ю. Применение принудительных мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних (по материалам Архангельской области) : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 16.
7. Фойницкий И. Я. Учение о наказании. М., 2000. С. 107.
8. Аскеров Э. Ю. Уголовно-правовые проблемы освобождения от наказания : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 41.
9. Там же. С. 40.
10. Статья 162 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. См.: Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 4. С. 251.
11. Статьи 320, 322, 324, 402 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. См.: Российское законодательство Х—ХХ вв. Т. 4. С. 251-277.
12. Там же.
13. Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. С. 251.
14. Антонов А. Г. Специальные основания освобождения от уголовной ответственности (наказания) в законодательстве России в период абсолютной монархии // Человек: преступление и наказание. 2009. № 1. С. 98.
15. Аскеров Э. Ю. Уголовно-правовые проблемы освобождения от наказания : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 43.
16. Таганцев Н. С. Исследования об ответственности малолетних преступников по русскому праву. СПб., 1871. С. 27.
17. Законодательство первой половины XIX века / под ред. О. И. Чистякова. М., 1988. Т. 6. С. 174.
18. Там же. С. 174.
19. Там же. С. 203.
20. Российское законодательство X—XX веков. Т. 8. Судебная реформа. С. 397.
21. Аскеров Э. Ю. Указ. соч. С. 45.
22. Там же. С. 307.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Антонов А. Г. Специальные основания освобождения от уголовной ответственности (наказания) в законодательстве России в период абсолютной монархии // Человек: преступление и наказание. — 2009. — № 1.
Аскеров Э. Ю. Уголовно-правовые проблемы освобождения от наказания : дис. ... канд. юрид. наук / Э. Ю. Аскеров. - М., 2005. - 198 с.
Гуревич С. А. Ответственность юных преступников по русскому законодательству // Дети-преступники : сб. ст. / под ред. М. Н. Гернета. — М., 1912.
Освобождение от уголовного наказания : учеб. пособие / под науч. ред. Т. Г. Черненко. — Кемерово : Изд-во Кемеров. ун-та, 2011. — 210 с.
Российское законодательство Х—ХХ веков : в 9 т. / под общ. ред. О. И. Чистякова. — М. : Юрид. лит., 1991. — Т. 8. Судебная реформа /отв. ред. Б. В. Виленский. — 496 с.
Российское законодательство Х—ХХ веков : в 9 т. / под общ. ред. О. И. Чистякова. — М. : Юрид. лит., 1991. — Т. 6. Законодательство первой половины XIX в. — 512 с.
Российское законодательство Х—ХХ веков : в 9 т. / под общ. ред. О. И. Чистякова. — М. : Юрид. лит., 1984. — Т. 2. Законодательство Древней Руси / отв. ред. А. Д. Горский. — 520 с.
Скрипченко Н. Ю. Применение принудительных мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних (по материалам Архангельской обла-
сти) : дис. ... канд. юрид. наук / Н. Ю. Скрипченко. — М., 2002. — 190 с.
Таганцев Н. С. Исследования об ответственности малолетних преступников по русскому праву / Н. С. Таганцев. — СПб. : Тип. А. М. Котомина. 1871. — 151 с.
Фойницкий И. Я. Учение о наказании / И. Я. Фойницкий. — М. : Городец, 2000. — 464 с.
Юшков С. В. Русская правда. Происхождение, источники, ее значение / С. В. Юшков. — М. : Госюриздат, 1950. — 380 с.
The Pre-revolutionary Period of the Formation of the Institute of Release from Criminal Punishment
© Terentieva V., 2015
The article reveals one of the stages of formation of the Institute of release from criminal punishment of the pre-revolutionary.
Key words: release from criminal punishment; the reconciliation with the victim; the circumstances mitigating criminal penalties.
