CC BY
36
Научная статья
УДК 882(09)
001 10.52070/2542-2197_2022_4_859_126
Доминанты поэтики
(носители эмоционально-смысловой доминанты) стихотворения Марины Цветаевой «Попытка ревности»
Е. И. Зейферт12
1 Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия 2Московский государственный лингвистический университет, Москва, Россия 1^2elena_seifert@listru
Аннотация.
Ключевые слова:
Автор статьи заявляет о недостаточной разработанности проблемы доминанты, предлагает новый термин «доминанта поэтики художественного произведения, или носитель эмоционально-смысловой доминанты», дает ему определение и, опираясь на структурно-описательный метод, демонстрирует свою теорию на примере анализа стихотворения М. Цветаевой «Попытка ревности». Развитие эмоционально-смысловой доминанты - движение ее мотивов в русле лирического сюжета - реализуется в стихотворении М. Цветаевой «Попытка ревности» по линиям носителей доминанты. Все три доминанты поэтики сопровождают эмоционально-смысловую доминанту на протяжении всего произведения, пронизывая его.
доминанта, эмоционально-смысловая доминанта, доминанта поэтики (носитель эмоционально-смысловой доминанты), Марина Цветаева, стихотворение «Попытка ревности»
Для цитирования: Зейферт Е. И. Доминанты поэтики (носители эмоционально-смысловой доминанты) стихотворения Марины Цветаевой «Попытка ревности» // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2022. Вып. 4 (859). С. 126-133. DOI: 10.52070/2542-2197_2022_4_859_126
Original article
Dominants of Poetics (carriers of emotional and semantic dominant) Poems by Marina Tsvetaeva "An Attempt at Jealousy'
Elena I. Seifert12
1Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia 2Moscow State Linguistic University, Moscow, Russia 1,2 elena_seifert@list.ru
Abstract.
Keywords: For citation:
The author of the article states that the problem of the dominant has not been sufficiently developed, suggests a new term "the dominant of the poetics of a work of art, or the bearer of the emotional and semantic dominant", gives it a definition and, relying on the structural and descriptive method, demonstrates his theory on the analysis of M. Tsvetaeva's poem 'An Attempt of Jealousy". The development of the emotional and semantic dominant - the movement of its motives in line with the lyrical plot - is realized in Marina Tsvetaeva's Attempted Jealousy along the lines of the carriers of the dominant. All three dominants of poetics accompany here the emotional and semantic dominant throughout the entire work, penetrating it.
dominant, emotional-semantic dominant, poetics dominant (bearer of emotional-semantic dominant), Marina Tsvetaeva, 'Attempt at Jealousy"
Seifert, E. I. (2022). Dominants of poetics (carriers of emotional and semantic dominant) poems by Marina Tsvetaeva 'An attempt at jealousy". Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 4(859), 126-133. 10.52070/2542-2197_2022_4_859_126
ВВЕДЕНИЕ
Понятие «доминанта», введенное физиологом
A. А. Ухтомским в качестве универсального общебиологического принципа, лежащего в основе активности всех живых систем, обозначило целый ряд исследовательских направлений [Ухтомский, 2019]. Однако, по мнению автора настоящей статьи, имеются основания для дальнейшей разработки этого понятия.
ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ ПОНЯТИЯ «ДОМИНАНТА»
По А. А. Ухтомскому, доминанта возникает благодаря внешнему раздражителю, затем закрепляется как условный рефлекс: устанавливается прочная связь между доминантой и внешним раздражителем (суммой ее контактов с ним) [Ухтомский, 2019]. Приведу примеры: влюбленность в человека; увлеченность живописью, к примеру, Ван Гога; страсть к путешествиям, например, в Венецию; любого рода зависимости. Запомним такие свойства доминанты, как ее рецепторная активность, возбудимость, способность самоподпитываться внешними раздражителями, суммировать их, длительность, инерция во времени. Именно принцип доминанты является физиологической основой внимания и предметного мышления.
Учение о доминанте, вслед за А. Ухтомским, начали разрабатывать и филологи - Б. М. Эйхенбаум, Р. О. Якобсон, Б. В. Томашевский, Ю. Н. Тынянов,
B. Б. Шкловский и другие ученые (в первую очередь формалисты и близкие им исследователи). Проблемой доминанты в разное время занимались как литературоведы (М. М. Бахтин, Ю. М. Лот-ман, И. Р. Гальперин, М. Риффатер), так и лингвисты (А. А. Потебня), и нередко ученые, работающие в перекрестье дисциплин - литературоведения и лингвистики (В. В. Виноградов, Р. О. Якобсон, Я. Мукаржовский), литературоведения и психологии (Л. С. Выготский).
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Краткий обзор отдельных работ по доминанте предлагает учебник Л. Г. Бабенко, Ю. В. Казарина «Лингвистический анализ художественного текста»: «Не случайно анализ литературно-художественного текста и исследование психологии искусства с использованием принципа доминанты были осуществлены известным психологом Л. С. Выготским. ... Б. М. Эйхенбаум утверждал, что любой элемент материала может выдвинуться как формообразующая доминанта и тем самым - как сюжетная и конструктивная основа»
[Бабенко, Казарин, 2003, с. 215]. По Р. Якобсону, «доминанту можно определить как фокусирующий компонент художественного произведения, она управляет, определяет и трансформирует отдельные компоненты», обеспечивает интегрированность структуры, специфицирует художественное произведение [Якобсон, 1976, с. 59]. Существует также теория (В. А. Кухаренко, Г. А. Золотова, В. П. Белянин, О. И. Москальская, Е. И. Шендельс), в соответствии с которой доминантой признается любой компонент текста [Ба-бенко, Казарин, 2003].
Современные ученые говорят о доминантах в связи с различными проблемами. Понятие «доминанта» не всегда включает в себя узкое терминологическое значение, выявление доминанты в их работах порой сводится к неспецифическому анализу поэтики на том или ином уровне [Миронова 2008]. Расширительное применение слова доминанта, его использование в различных сферах деятельности (физиологии, музыковедении, культурологии, психологии, лингвистике, философии) и прозрачная семантика развели его значения: ученые понимают доминанты и как доминантные, или ключевые, слова в словаре [Тильман, 1999; Седова, 2008], в том числе как этноконцепты [Гацало-ва, Парсиева, 2016] и как главные смысловые части текста («В контексте нашей статьи, - пишет, к примеру, Л. М. Петрова, - доминанты - это главные смысловые части, моменты текста, они выступают индикатором смысла произведения, ценностных координат автора» [Петрова, 2015, с. 202]). Переводчики и переводоведы бьются за сохранение смысловой доминанты художественного произведения при переводе, вводя понятие доминанты в свои словари [Базылев, 2010].
Стремление выявить одну смысловую доминанту художественного произведения (как бы главную идею текста) разрушает его целостность. Эмоционально-смысловая доминанта, предложенная как термин В. Беляниным [Беля-нин 2006], - на наш взгляд, это всегда комплекс поэтических средств. Эмоционально-смысловая доминанта держится на нескольких носителях, которые, в свою очередь, являются доминантами поэтики произведения.
В. Тюпа касается проблемы доминанты в связи с модусами художественности и оговаривает, что в особо сложных художественных мирах, где можно обнаружить не один модус художественности, целостность достигается тем, что один из них выступает в роли эстетической доминанты, а другой служит субдоминантным началом. К примеру, комизм в «Мастере и Маргарите» - художественно необходимое субдоминантное начало по
отношению к организующему единство романного целого драматизму [Теория литературы 2004].
теоретические задачи и перспективы
Обзор литературы по доминанте проливает свет на необходимость решения следующих теоретико-литературных задач:
- терминологически сузить литературоведческое понятие «доминанта»;
- вернуть понятие доминанты в рамки терминологических значений;
- приравнять термины «смысловая доминанта» и «эмоционально-смысловая доминанта»;
- развести формальные и содержательные доминанты, принимая во внимание их «вживленность» в формально-содержательную ткань произведения;
- одновременно увидеть встроенность содержательного посыла доминанты в структурные слои произведения с помощью носителей эмоционально-смысловой доминанты, или доминант поэтики произведения;
- ввести новый термин «носитель эмоционально-смысловой доминанты, или доминанта поэтики произведения» и дать его определение.
определение доминанты поэтики, или носителя эмоционально-СМЫСЛОВОй доминанты
Благодаря равноценности элементов произведения любой из них может стать носителем эмоционально-смысловой доминанты. Предлагаю следующее определение термина «доминанта поэтики художественного произведения, или носитель эмоционально-смысловой доминанты»: доминанта (доминанты) поэтики художественного произведения, или носитель (носители) эмоционально-смысловой доминанты, - при равноценности в теории всех элементов несущий важнейший посыл эмоционально-смысловой доминанты элемент (элементы) конкретного художественного произведения, выступающий вперед, «говорящий» больше других элементов, находящийся на вершине иерархии элементов произведения, пронизывающий его на всех уровнях на продолжении всего произведения или существенного его фрагмента, захватывающий внимание реципиента.
Доминанта поэтики произведения (или несколько таких доминант) как носитель эмоционально-смысловой доминанты может структурировать, организовывать всё произведение, а может
охватывать текст фрагментарно, на время «овладевая» поэтикой. По степени эстетического воздействия доминанта поэтики может быть деликатной, не бросающейся в глаза (но при этом быстро и легко воспринимаемой) и агрессивной, властной, но в обоих случаях она активна рецептивно, поскольку заряжена эмоционально-смысловой доминантой, и не отпускает читателя, суммируя подходящие и при этом свойственные ей и питающие ее внешние факты (мотивы; знаки препинания; субъектно-объектные ракурсы; пространственно-временные координаты; зачины, финалы и др.).
анализ стихотворения м. цветаевой «попытка ревности»
Предложенную теорию с помощью структурно-описательного метода продемонстрируем при анализе стихотворения Марины Цветаевой «Попытка ревности» (1924 г.; впервые опубликовано в 1925), посвященного разрыву отношений (адюльтера) гениальной поэтессы с белым офицером Константином Болеславовичем Родзеви-чем. В произведении присутствуют эмоционально-смысловая доминанта (гремучая смесь чувств любви, ревности, гордыни, злости, гнева, обиды, досады женщины, оставленной возлюбленным) и три ее носителя, доминанты поэтики произведения (субъектно-объектная организация, синтаксис и пунктуация, метафорика).
Сделаю важную преамбулу. В нашей работе о Марине Цветаевой не будет и не может быть ее осуждения. Нести бремя гениальности и при этом жить, вести быт, растить детей - многие ли были в таком положении, чтобы судить гения? Способность к полной, яркой, самосжигающей любви - редчайший непосильный дар. Цветаева умела любить самозабвенно. У нашей статьи есть этическая сверхзадача: Марина Цветаева, умевшая любить всякий раз как единственный, нуждается в защите от вульгаризации толкований ее как женщины, как человека.
Исследователи любовной лирики М. Цветаевой неизменно отмечают особую усиленную экспрессию, противостояние «я - другая», описание любовного треугольника, возвеличивание лирического адресата в этих стихах [Зубова 1999; Карпухина 2013; Мокшина, Радь 2015].
Назначенный Цветаевой «Арлекином» («Мой Арлекин, мой Авантюрист, моя Ночь, моё счастье, моя страсть» [Цветаева 1995, т. 6, с. 244]), «государем», Константин Родзевич этой роли соответствовать не мог. Из письма К. Родзевича В. Лосской:
«Я встретился с Мариной Цветаевой во время её переписки с каким-то литературным
критиком. <...> Вот так случилось, что наша встреча заставила её от переписки с этим человеком отойти. Она влюбилась. Когда мы сошлись, мы стали большими друзьями. А потом она продолжала писать мне письма. Для неё это было необходимостью выражать избыток.
А я? Что я мог? Её письма, это была скорее необходимость выразить себя. А я был слаб. Она меня тащила на высоты, для меня недосягаемые. Мне нужна была жизнь проще. Она искала возвышенную любовь, а я любовь земную» [Лосская 1989, с. 48].
Но их чувства, пусть ненадолго, но были взаимными. Исследователи утверждают, что благодаря изучению переписки Цветаевой и Родзевича «стало возможным утверждать, что Родзевич действительно испытывал сильные чувства к Цветаевой, что она эти чувства не придумала» [Рыжова, 2022]. Он признавался В. Лосской, что роман с Мариной продолжался два года, и это намного больше, чем принято считать (конец августа 1923 - начало января 1924). «Она меня выдумала. Я поддавался её образу и очень это ценил», - говорил К. Родзевич В. Лосской [Лосская, 1989, с. 91].
Родзевич не только адресат целого ряда любовных стихотворений Цветаевой, но и ее «Поэмы Горы», поэмы о восхождении к любви и расставании, давшей импульс «Поэме Конца». Свою «Поэму Горы», переписанную от руки, по позднему выражению Ариадны Цветаевой, «этот ядовитый дар», Марина Цветаева подарила невесте Родзе-вича Марии Булгаковой, дочери Сергия Булгакова. Супружеские отношения Родзевича, женившегося на Марии первым браком в 1926 году, были недолгими и довольно быстро завершились разводом. Жена считала, что его роман с Цветаевой продолжается, и однажды нашла в кармане мужа ее «призывную записку» [Лосская, 1989, с. 97].
Стоит ли соизмерять масштабы личностей М. Цветаевой и К. Родзевича, рассуждать, достоин ли он был ее любви? Любовь не знает осуждения, не нуждается в оценках.
В стихотворении «Попытка ревности» и в других произведениях Цветаевой, посвященных любимому, нет житейской логики. Здесь логика художественная.
Носители эмоционально-смысловой доминанты, накаленной биографическими обстоятельствами (после предложения видящего страдания жены Эфрона развестись Цветаева «две недели была в безумии», не спала, похудела [Кудрова, 2016], она разрывалась между возлюбленным и родным человеком, мужем, оставить которого для нее «трагически невозможно» [Полянская, 2015]), работают в «Попытке ревности» на выражение
экспрессии, сильной, хотя и во многом скрытой боли, надрыва.
Является ли стихотворение посланием, письмом, к примеру, неотправленным? Или это просто монолог героини, ее самотерапия? Форму послания стихотворение определенно имеет (оно обращено к человеку, с которым лирическая героиня еще недавно была в любовных отношениях), но как письмо (кроме обращения) не оформлено. Послание отличается свойственным этому жанру ассоциативным фоном (системой намеков, свойственных близко знакомым людям), и стихотворение Цветаевой содержит эту поэтическую особенность.
Причина ухода лирического адресата обозначена прямо и вложена ему в уста:
Судорог да перебоев -
Хватит! Дом себе найму
М. Цветаева. Попытка ревности
Название «Попытка ревности» многозначно и содержит в себе, по всей вероятности, различные месседжи, колеблющиеся между полюсами «я, великая, не могу ревновать, это просто игра, попытка» и «я всё ещё люблю и ревную, но я горда, чтобы признаться в этом».
Субъектно-объектная организация стихотворения явственно выделяет четырех лирических персонажей - лирическую героиню («я»), лирического адресата («вы»), другую («она»), другого («он»). Другой появляется только в пуанте лирического сюжета и, по всей очевидности, соткан из тех же мотивов, из каких рождена другая («Так же ли, как мне с другим?»). Якобы вежливое, но дистантное «вы» всё же коррелирует с пылким «Вы» в письмах М. Цветаевой, обращенных к Родзевичу.
Вторая и предпоследняя строки стихотворения лексически и синтаксически задают кольцо композиции:
Проще ведь?
<...>
Тяжче ли
М. Цветаева. Попытка ревности
Лирическое «я» возвеличивает себя, называя летящим «по небу - не по водам» «плавучим островом», «государыней», горой Синай, «мраморами Каррары», Лилит, «волшбами». Лилит для Цветаевой образ особенный - эта женщина из апокрифов для поэтессы первая, лучшая. Так, в письме к Б. Пастернаку поэтесса пишет: «Твоя тоска по мне - тоска Адама по Лилит, до - первой и нечислящейся. (Отсюда моя ненависть к Еве!)»
[Цветаева, 1995, т. 6, с. 244] Величественный образ лирической героини складывается и из ее оценок другой: если другая «без божеств», «без шестых чувств», «простая», «любая», «товар рыночный», «пошлина бессмертной пошлости», «подобие», «чужая», «здешняя», «земная», «стотысячная», то героиня с божествами, шестыми чувствами, необыкновенная, избранная, драгоценная, возвышенная, незаурядная, бесподобная, родная, неземная, первая и единственная. Для уничижения и бичевания другой Цветаева использует градацию - от принижения до прямого оскорбления. Нагнетание поддержано делением произведения на строфы как «ступени» градации. Межстрофные стихотворные переносы подчеркивают членение на строфы не по микротемам, а по иному принципу (нагнетание, ведущее к разрядке). Всё стихотворение настолько ритмично, экспрессивно и всё более накалено на протяжении 12 строф (пуант проявляет себя в последних двух строках), что напоминает любовный акт, физический контакт, о котором, по всей вероятности, мечтает лирическая героиня. Нагнетание ведет к неожиданному обрыву - признанию лирической героини (ей плохо с другим).
Она сама признается, что создала себе кумира из ничего: «Из глыбы высечен / Бог - и начисто разбит!» Она еще любит его и душевно присваивает его через местоимение «мой» («Как живется вам с любою - Избранному моему»), а в финале называет «милый». Ее нежность к адресату всё еще велика - теперь их души будут не любовницами, а сестрами. Талантливая лирическая героиня давала возлюбленному ощущение высоты и глубины («по небу - не по водам», «Ну, за голову: счастливы? / Нет? В провале без глубин») и теперь уверена, что ему плохо без нее.
Создавая всех четырех лирических персонажей, поэтесса прибегает к монаршим («государыню с престола / Свергши (с оного сошед)»), божественным («Из глыбы высечен / Бог - и начисто разбит!»), библейским («Вам, поправшему Синай», «Здешнею? Ребром - люба?»), апокрифическим («Вам, познавшему Лилит»), ландшафтным («обо мне, плавучем острове»), вещественным («мраморы Каррары»), ценностным («После мраморов Каррары1 / Как живется вам с трухой / Гипсовой?»), бытовым («с товаром рыночным», «оброк», «съедобнее - / снедь?») метафорам и сравнениям. Лирический адресат был «богом» и «государем», пока не оставил лирическую героиню. Художественное время и пространство этого стихотворения переходит из «сейчас здесь» в вечное
1 Мрамор Каррары - один из наиболее ценных сортов мрамора. Из каррарского мрамора высечен «Давид» Микеланджело.
и бесконечное. Захлестывающая энергия эмоционально-смысловой доминанты, пронизанная гневом инвективы, острым доверием послания, горечью элегии, ностальгией идиллии, рождает коктейль эстетических тональностей. Четырехстопный хорей создает певучесть, но пиррихии, внутристи-ховые паузы, стихотворные переносы внутри него передают взволнованность, накал чувств.
Метафорику поддерживает графика - к примеру, два тире создают образ брошенных с двух сторон лодки весел:
- Удар весла! -
М. Цветаева. Попытка ревности
Метафоры созданы виртуозно: Цветаева называет Еву без упоминания имени («Ребром -люба?»), синтаксические повторы поддерживают нагнетание тропов. Синтаксические параллелизмы предельно экспрессивны:
Вам, поправшему Синай!
<...>
Вам, познавшему Лилит!
М. Цветаева. Попытка ревности
Параллельные анафорические повторы глаголов («живётся» (11 раз) /«хлопочется» / «ёжится» / «встаётся» / «здоровится» / «можется» / «поётся») в основном демонстрируют их негативную семантику (в том числе в словах «здоровится» - «не здоровится», «можется» - «недомогание»), а положительные и нейтральные значения гаснут в отрицательном контексте («живётся вам с любою», «живётся вам с подобием», «живётся вам с чужою», «живётся вам с товаром рыночным» и др.). Смысловую вертикаль создают не только параллелизмы, но и концептуальные рифмопары («другою» - «береговою», «простою» - «престола», «пеняй» - «Синай»), усиливающие противостояние лирической героини и другой.
Уже само наименование «другая» словно должно отделить новую избранницу от возлюбленного лирической героини. Однако происходит обратное: именно возгордившаяся и унижающая адресата и его новую избранницу героиня становится дальше от него. Она совершает ряд ошибок - обращается к бывшему возлюбленному, унижает его и его любимую женщину, возвеличивает себя. Но бытовые подобия как раз приближают возлюбленного к его спокойной и взвешенной мечте: «Судорог да перебоев - / Хватит! Дом себе найму», а экспрессивное обращение умножает и без того неприятные для него «судороги и перебои».
Переизбыток типичной для Цветаевой экспрессивной пунктуации (22 тире, 22 вопросительных знака, 9 восклицательных знаков на 49 стихотворных строк «Попытки ревности») проявляет следующие тенденции:
- знаки препинания вкупе с другими средствами поэтики работают на «чувственность звучания», «семантизацию звучания», «иконичность звуковой формы», «ритмическую изобразительность»1 стиха Цветаевой;
- пунктуация создает особый свободный графический облик стихотворения, поэтический «воздух»;
- знаки препинания усиливают экспрессию (тире зачастую употреблены не в грамматической, а в нагнетающей эмоцию функции; указанные знаки препинания в большинстве своём занимают сильную - концевую - позицию в стихе; и др.);
1 На эти признаки поэзии М. Цветаевой указывает Л. В. Зубова [Зубова, 1999].
- тире в абсолютном конце стиха сопровождают энергию стихотворных переносов, ускоряя их появление;
- знаки препинания поддерживают череду лексических и синтаксических повторов;
- риторические вопросы и восклицания усиливают глубину послесловесного, принадлежащего читателю.
заключение
Развитие эмоционально-смысловой доминанты -движение ее мотивов в русле лирического сюжета - реализуется в «Попытке ревности» Марины Цветаевой по магистралям носителей доминанты. Все три доминанты поэтики сопровождают здесь эмоционально-смысловую доминанту на протяжении всего произведения, пронизывая его.
Проведенный анализ подтверждает целесообразность термина «доминанта поэтики, или носитель эмоционально-смысловой доминанты».
списокисточников
1. Ухтомский А. А. Доминанта. СПб.: Питер, 2019.
2. Бабенко Л. Г., Казарин Ю. В. Лингвистический анализ художественного текста: учебник. Практикум. М.: Флинта: Наука, 2003.
3. Якобсон Р. Доминанта / пер. И. Чернова. Хрестоматия по теоретическому литературоведению. Тарту, 1976. Т. 1.
4. Миронова М. В. Стилевая доминанта рассказов Виктории Токаревой // Вестник Тамбовского государственного университета. 2008. Вып. 6 (62). C. 106-110.
5. Тильман Ю. Д. Культурные концепты в языковой картине мира: поэзия Ф. И. Тютчева: дис. ... канд. филол. наук. М., 1999.
6. Седова Д. Д. Стилевые доминанты поэзии Ф. И. Тютчева: дис. ... канд. филол. наук. М., 2008.
7. Гацалова Л. Б., Парсиева Л. К. О лингвокультурных доминантах осетиноязычного художественного текста // Проблемы современной науки и образования. 2016. № 30 (72). С. 68-70.
8. Петрова Л. М. Аксиологические доминанты в повести И. С. Тургенева «Фауст» // Ученые записки Орловского государственного университета. 2015. № 6 (69). С. 201-205.
9. Базылев В. Н. Смысловая доминанта // Основные понятия переводоведения (отечественный опыт). Терминологический словарь-справочник / В. Н. Базылев [и др.]. М.: Институт научной информации по общественным наукам РАН, 2010. IPR SMART. URL: https://www.iprbookshop.ru/22501.html
10. Белянин В. П. Психологическое литературоведение. Текст как отражение внутренних миров автора и читателя. М.: Генезис, 2006.
11. Теория литературы: учебное пособие для студентов филологических факультетов высших учебных заведений: в 2 т. / под ред. Н. Д. Тамарченко. М.: Издательский центр «Академия», 2004. Т. 1. : Н. Д. Тамарченко, В. И. Тюпа, С. Н. Бройтман. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика.
12. Зубова Л. В. Язык поэзии Марины Цветаевой (Фонетика, словообразование, фразеология). СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1999.
13. Карпухина Т. П. Опыт сопоставительного исследования переводов стихотворения М. Цветаевой «Попытка ревности» на английский язык // Вестник ТОГУ. 2013. № 3 (30). С. 229-240.
14. Мокшина С. Р., Радь Э. А. Лирическая героиня и ее соперницы в стихотворениях М. Цветаевой «С другими -в розовые груды.» и «Попытка ревности»: противостояние души и тела // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 12 (54): в 4 ч. Ч. III. С. 168-170.
15. Цветаева М. Собрание сочинений: в 7 т. М.: Эллис Лак, 1995. Т. 6.: Письма / сост., подгот. текста и комм. Л. Мнухина.
16. Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. Нью-Йорк: Эрмитаж, 1989.
17. Рыжова П. Поэма Горы // Полка. Электронные текстовые данные. URL: https://polka.academy/artides/547 (дата обращения: 01.03.2022).
18. Кудрова И. В. Марина Цветаева. Беззаконная комета. М.: АСТ, 2016.
19. Полянская М. И. Неотвратимость коктебельской встречи: Марина Цветаева и Сергей Эфрон // Особняк. Литературный альманах. Вып. 1 / сост. Н. Бахолдина, И. Иохвидович. М., 2015. С. 252-278.
references
1. Ukhtomskiy, A. A. (2019). Dominanta = Dominant. St. Peterburg: Piter. (In Russ.)
2. Babenko, L. G., Kazarin, Yu. V. (2003). Lingvisticheskiy analiz khudozhestvennogo teksta = Linguistic analysis of a literary text. Textbook. Workshop. Moscow: Flinta: Nauka. (In Russ.)
3. Yakobson, R. (1976). Dominanta. Khrestomatiya po teoreticheskomu literaturovedeniyu = Dominant. Reader on theoretical literary criticism (vol. 1). Tartu. (In Russ.)
4. Mironova, M. V. (2008). Stilevaya dominanta rasskazov Viktorii Tokarevoy = Stylistic dominant of stories by Victoria Tokareva. Vestnik Tambovskogo gosudarstvennogo universiteta (pp. 106-110). Tambov. (In Russ.)
5. Til'man, Yu. D. (1999). Kul'turnyye kontsepty v yazykovoy kartine mira: poeziya F.I. Tyutcheva = Cultural concepts in the language picture of the world: the poetry of F. I. Tyutchev: PhD in Philology. Moscow. (In Russ.)
6. Sedova, D. D. (2008). Stilevyye dominanty poezii F. I. Tyutcheva = Style dominants of F.I. Tyutchev: PhD in Philology. Moscow. (In Russ.)
7. Gatsalova, L. B., Parsiyeva, L. K. (2016). O lingvokul'turnykh dominantakh osetinoyazychnogo khudozhestvennogo teksta = About linguocultural dominants of the Ossetian literary text. Problemy sovremennoy nauki i obrazovaniya, 30(72), 68-70. Moscow. (In Russ.)
8. Petrova, L. M. (2015). Aksiologicheskiye dominanty v povesti I.S. Turgeneva «Faust» = Axiological dominants in I.S. Turgenev "Faust". Uchenyye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta, 6(69), 201-205. Orol. (In Russ.)
9. Bazylev, V. N. (2010). Smyslovaya dominanta = Semantic dominant. Osnovnyye ponyatiya perevodovedeniya (otechestvennyy opyt). Terminologicheskiy slovar'-spravochnik. Moscow. (In Russ.)
10. Belyanin, V. P. (2006). Psikhologicheskoye literaturovedeniye. Tekst kak otrazheniye vnutrennikh mirov avtora i chitatelya = Psychological literature. The text as a reflection of the inner worlds of the author and the reader. Moscow: Genezis. (In Russ.)
11. Teoriya literatury. (2004). Teoriya khudozhestvennogo diskursa. Teoreticheskaya poetika = Theory of Literature. Theory of artistic discourse. Theoretical poetics. Moscow: Izdatel'skiy tsentr «Akademiya». (In Russ.)
12. Zubova, L. V. (1999). YAzyk poezii Mariny Tsvetayevoy (Fonetika, slovoobrazovaniye, frazeologiya) = The language of Marina Tsvetaeva's poetry (phonetics, word formation, phraseology). St. Peterburg: Izdatel'stvo Sankt-Peterburgskogo universiteta. (In Russ.)
13. Karpukhina, T. P. (2013). Opyt sopostavitel'nogo issledovaniya perevodov stikhotvoreniya M. Tsvetayevoy «Popytka revnosti» na angliyskiy yazyk = The experience of a comparative study of the translations of the poem by M. Tsvetaeva 'An Attempt of Jealousy" into English. Vestnik TOGU, 3(30), 229-240. (In Russ.)
14. Mokshina, S. R., Rad', E. A. (2015). Liricheskaya geroinya i yeyo sopernitsy v stikhotvoreniyakh M. Tsvetayevoy «S drugimi - v rozovyye grudy...» i «Popytka revnosti»: protivostoyaniye dushi i tela = The lyrical heroine and her rivals in M. Tsvetaeva's poems "With others - in pink piles ..." and 'An attempt at jealousy": confrontation between soul and body. Filologicheskiye nauki. Voprosy teorii i praktiki, 12(54)-3, 168-170. Tambov: Gramota. (In Russ.)
15. Tsvetayeva, M. (1995). Sobr. soch. = Collected Works (vol. 6). Moscow: Ellis Lak. (In Russ.)
16. Losskaya, V. (1989). Marina Tsvetayeva v zhizni. Neizdannyye vospominaniya sovremennikov = Marina Tsvetaeva in real life. Unpublished memoirs of contemporaries. New York: Ermitazh. (In Russ.)
17. Ryzhova, P. (2022). Poema Gory = Mountain poem. Polka. Moscow. (In Russ.)
18. Kudrova, I. V. (2016). Marina Tsvetayeva. Bezzakonnaya kometa = Marina Tsvetaeva. Lawless comet. Moscow: AST. 19. Polyanskaya, M. I. (2015). Neotvratimost' koktebel'skoy vstrechi: Marina Tsvetayeva i Sergey Efron = The inevitability of the Koktebel meeting: Marina Tsvetaeva and Sergey Efron. Moscow. (In Russ.)
19. Tsvetayeva, M. (1995). Sobranie sochinenij = Collected works (vol. 2). Moscow: Ellis Lak. (In Russ.)
сведения об авторе
Зейферт Елена Ивановна
доктор филологических наук, профессор Российского государственного гуманитарного университета, ведущий научный сотрудник научной лаборатории сравнительного литературоведения и художественной антропологии Московского государственного лингвистического университета
information about the author Seifert Elena Ivanovna
Dr. of Sci. (Philology), professor of Russian State University for the Humanities,
leading research fellow scientific laboratory of comparative literature and art anthropology
of Moscow State Linguistic University
Статья поступила в редакцию 28.02.2022 одобрена после рецензирования 15.03.2022 принята к публикации 25.04. 2022
The article was submitted 28.02.2022 approved after reviewing 15.03.2022 accepted for publication 25.04.2022
