CC BY
58УДК 821.161.1-3
Е. Ю. Омельницкая
Дом в системе пространственных мотивов М. Е. Салтыкова-Щедрина (на материале произведений 1880-х гг.)
Статья посвящена определению места мотива дома в системе пространственных мотивов М. Е. Салтыкова-Щедрина. На примере произведений, созданных сатириком в 80-е гг. XIX в., автор прослеживает связи между мотивом дома и иными пространственными мотивами, характерными для художественной системы писателя.
Ключевые слова: пространственный мотив, система, М. Е. Салтыков-Щедрин, дорога, тюрьма, граница, гроб, десакра-лизация, деформация, «райский» сад.
Е. Ju. Omelnitskaya
Home in Saltykov-Shchedrin's System of Spatial Motifs (on the material of works of the 1880-s)
The article is devoted to the place of the motif of home in Saltykov-Shchedrin's system of spatial motifs. The author analyses the works written in the 80-s of the XIX century and traces the connection between the motif of home and other spatial motifs in Saltykov-Shchedrin's works.
Keywords: a spatial motif, a system, M. E. Saltykov-Shchedrin, a way, a prison, boundary, a coffin, desacralization, deformation, "Paradise" garden.
Одним из наиболее известных писателей, обратившихся в 80-е гг. XIX в. к теме разрушения непреложных семейных ценностей, был М. Е. Салтыков-Щедрин. В своих произведениях сатирик описывал постепенно разрушающийся мир старых дворянских усадеб и деградацию помещичьего класса, которая особенно ярко проявилась через показанный в романах и очерках писателя распад семейно-родственных отношений и отторжение героев от того, без чего невозможно представить жизнь человека - от родного дома.
Статья посвящена определению места мотива дома в системе пространственных мотивов М. Е. Салтыкова-Щедрина. В рамках статьи мы обратимся к функционированию мотива дома в таких произведениях писателя, как «Благонамеренные речи», «Господа Головлевы» и «Пошехонская старина». Нам необходимо понять, как мотив дома взаимодействует с другими пространственными мотивами произведений писателя - мотивами гроба, тюрьмы, сада, дороги и границы.
Вначале обратимся к традиционной семантике мотива дома. Дом являлся важным пространственным мотивом и был противопоставлен окру-
жающему миру как пространство закрытое - открытому, безопасное - опасному, внутреннее -внешнему. Пространство дома («родового гнезда») считалось безопасным, и находившийся внутри него человек был полностью защищен от всех неблагоприятных воздействий [7, с. 168]. Содержание, приписываемое освоенному пространству, и в частности дому, наиболее адекватно описывается с помощью таких категорий, как свое, близкое, принадлежащее человеку [1, с. 25]. В книге «Смыслообразующая роль архетипиче-ских значений в литературном тексте» Ю. В. До-манский обратил внимание на схожую с оппозицией «внутренний - внешний» оппозицию «дом / вне дома». Исследователь писал: «архетипиче-ское значение оппозиции «дом / вне дома» можно представить следующим образом: дом являет собой некий космос, в котором человек чувствует себя хорошо, уютно, счастливо, а пространство вне дома представляется как хаос» [2].
В творчестве М. Е. Салтыкова-Щедрина мы сталкиваемся с переосмыслением традиционного значения мотива дома. В произведениях писателя мы видим постепенное разрушение того, что раньше казалось незыблемым - пространства дворянской усадьбы. Так, мы можем наблюдать
© Омельницкая Е. Ю., 2013
мотив ветхого, разрушающегося жилья. Например, дом рассказчика из «Благонамеренных речей» описывается следующим образом: «Громадный барский дом стоял без окон, словно инвалид без глаз. Стены почернели, красная краска на железной крыше частью выгорела, частью пестрила ее безобразными пятнами; крыльцо обвалилось; внутри дома - пол колебался, потолки частью обрушились, частью угрожали обрушением» [4, с. 162].
Деформация пространства дома, которое согласно сложившимся канонам должно быть упорядоченным, структурированным, иметь крышу, приводит к размыванию границы между «своим» и «чужим» пространством. Нарушение этой границы влечет нежелательные последствия: происходит десакрализация до этого мыслящихся непреложными семейных ценностей, которая может выражаться в инверсии гендерных ролей (женщина выполняет «мужские» функции главы семьи), может приводить к постепенной нравственной деградации героя либо к его смерти.
В романе «Господа Головлевы» мы сталкиваемся с разрушением архетипической оппозиции «дом/вне дома». Размывание границы между «своим» и «чужим», опасным и безопасным пространством приводит к тому, что «чужим» и «опасным» становится как пространство внешнего мира, так и пространство дома. Герои, ушедшие из домашнего пространства, в скором времени либо погибают, либо возвращаются в родную усадьбу. Герои, оставшиеся в рамках домашнего пространства, подвергаются нравственной деградации и также погибают.
Интересно отметить, что в романе «Господа Головлевы» происходит процесс постепенного сужения пространства вокруг каждого из героев. Исследователь А. А. Жук писала по этому поводу: «Великий сатирик сумел соединить в этом романе, казалось бы, несоединимое. Он - почти по-гончаровски - "замкнул" Головлевых в их усадьбе, а в ней - в пределах собственного дома (да и в доме, как мы увидим, выделил им одну постоянную площадку действий). В то же время внутренняя жизнь героев в глубоком противоречии с этой внешней неподвижностью и замкнутостью исполнена крайностей, катастроф и "взрывов", жестоких столкновений и отчаянной безудержности» [3, с. 202]. Примером, подтверждающим этот тезис, может служить поведение Порфирия Владимировича Головлева. Ранее достаточно свободный в пространственных перемещениях (какое-то время он даже служил в Петер-
бурге), Головлев под конец жизни сделался затворником и, оградившись от внешнего мира стенами собственного кабинета, начал пить. Внешне практически неподвижный, Порфирий Владимирович сильно изменяется внутренне - у последнего представителя головлевского рода происходит «пробуждение одичалой совести»: «И вдруг ужасная правда осветила его совесть, но осветила поздно, без пользы, уже тогда, когда перед глазами стоял лишь бесповоротный и непоправимый факт... К чему привела вся его жизнь? Зачем он лгал, пустословил, притеснял, скопидомствовал? Даже с материальной точки зрения, с точки зрения "наследства" - кто воспользуется результатами этой жизни? кто?» [6, с. 280-281].
По пространственной схеме «огромный внешний мир - дом - кабинет (кровать) -гроб» живут и другие персонажи М. Е. Салтыкова-Щедрина. Перед уходящим из семейного «гнезда» героем разворачивается безграничное пространство внешнего мира, и герой свободен в выборе того, куда именно ему пойти: сестры Аннинька и Любинька, например, решают сделаться разъездными актрисами и путешествуют из одного города в другой, Степан становится солдатом и также достаточно мобилен в своих передвижениях. Однако позже выясняется, что все передвижения героев, все их путешествия сходятся в одной пространственной точке -семейной усадьбе, в которую каждый из них рано или поздно возвращается. При этом вернувшиеся в семейную усадьбу герои, несмотря на шаткость границы между «своим» и «чужим» пространством, имеют желание, но не имеют возможности из нее выйти. Они оказываются отрезаны от внешнего мира и теперь могут существовать лишь в одной пространственной точке - семейной усадьбе. Рамки семейной усадьбы для таких героев постепенно сужаются до тех пор, пока вокруг героя не останется минимальное необходимое ему для бытия или небытия пространство. В первом случае мы имеем дело с закрытым пространством, схожим с тюремной камерой (Ан-нинька), во втором случае - с пространством гроба (Степан).
Процесс сужения пространства до размеров гроба находит свое отражение и в других произведениях писателя - цикле очерков «Благонамеренные речи» и романе «Пошехонская старина». Герой «Благонамеренных речей» Павел Петрович Утробин начинал свою помещичью деятельность как рачительный хозяин, способный мгновенно
Дом в системе пространственных мотивов М. Е. Салтыкова-Щедрина (на материале произведений 1880-х гг.)
реагировать на малейшие общественные изменения. Однако деформация пространства его усадьбы, сопровождающаяся постепенным разрушением, ведет к нравственной деградации героя; все необходимое герою пространство сокращается до размеров его спальни; забросивший хозяйственные дела генерал отгораживается от мира и погружается в полубезумное состояние; цель его жизни теперь - сочинение притч, коих за 6 лет он написал всего две. В конце очерка мы видим, что пространство вокруг генерала сузилось до минимума - до размеров постели (по сути - смертного одра): «вечером того же дня он лежал в спальной, разбитый параличом» [4, с. 269].
Примером «дома-тюрьмы» в романе «Пошехонская старина» является усадьба Овсецово, характеризующаяся наличием четких границ и закрытостью: «Двор был пустынен по-прежнему. Обнесенный кругом частоколом, он придавал усадьбе характер острога... решетчатые ворота заперты...» [5, с. 118]. «Узником» этого замкнутого пространства является его бывший хозяин Николай Савельцев, потерявший былой статус и вынужденный жить под именем своего слуги. Гармоничные семейные отношения в рамках пространства-тюрьмы невозможны: жена Са-вельцева Анфиса в течение долгого времени пытается избавиться от него, чтобы получить право владения семейной усадьбой. Это семейное пространство схоже с пространством Головлевых -это «клетки», выйти из которых фактически невозможно.
Мотивы дома, тюрьмы и гроба в произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина могут вступать в оппозицию по отношению к другому пространственному мотиву - мотиву сада. Подобный мотив присутствует в романе «Пошехонская старина». Сад, в отличие от дома, представляется в «Пошехонской старине» местом абсолютной свободы, раем, дарующим находящемуся в нем герою счастье и спокойствие. Он четко отделяется от «выморочных» десакрализованных семейных пространств (например, пространства Затрапезных) и составляет органичное целое с открытыми и упорядоченными пространствами (так, сад является частью семейного пространства Ах-лопиных).
Таким образом, в произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина, написанных в 80-е гг., происходит существенная трансформация оппозиции «дом/вне дома»: дом превращается в «антидом», становится неупорядоченным «выморочным» пространством, не способным защитить своих
обитателей от негативных воздействий. Альтернативой подобному антидому становится упорядоченное пространство сада, внутри которого персонажи чувствуют себя свободными и защищенными и их жизнь не подвергается каким-либо отрицательным изменениям. Таким образом, архетипическая оппозиция «дом / вне дома» может трансформироваться в оппозицию «сад / дом», причем отрицательным членом оппозиции становится именно дом.
Многие герои М. Е. Салтыкова-Щедрина стремятся уйти из дома и выстраивать свою жизнь вне семейной усадьбы. Пересечение границы между «своим» и «чужим» пространством является показателем смены статуса героя и знаменует его духовное взросление и переход на иной уровень (то есть представляет собой аналог процесса инициации). Перед героем открывается безграничный мир, по которому он может свободно перемещаться, но лишь до определенного времени: рано или поздно наступает момент, когда герой вынужден в силу различных причин (нехватка денег, хозяйственные потребности, желание продать семейную усадьбу и др.) вернуться в рамки семейного пространства, которое, однако, уже потеряло свои защитные функции. Размывание границы между своим и чужим пространством приводит к потере семейным пространством его защитных функций и ведет к духовной деградации или гибели героя. Интересно отметить, что духовная деградация не затрагивает героев, находящихся в дороге (то есть героев-путешественников). Так, например, пространство внешнего мира не представляется опасным динамичному, вечно странствующему по России и европейским странам рассказчику из «Благонамеренных речей». Перемещаясь из одного пункта в другой, он отмечает всеобщее падение нравов и духовную деградацию персонажей, находящихся в статическом состоянии. Лишь на короткое время посещает он собственное семейное имение; но вскоре, осознав, что жизнь в нем невозможна, покидает семейное гнездо, вновь приобретая статус вечного путешественника, не уживающегося долго на одном месте.
Таким образом, мы можем говорить о ведущей роли мотива дома в системе пространственных мотивов М. Е. Салтыкова-Щедрина 80-х гг. Мотив дома может выступать как инвариант по отношению к мотивам гроба и тюрьмы. Он находится в оппозиции по отношению к мотиву сада (дом - вырождающееся пространство, пространство смерти и энтропии, сад - пространство сво-
боды, покоя и счастья). Мотивы дома и границы находятся в отношениях смежности: мотив границы формирует оппозиции «дом - внешний мир» и «дом - сад». При этом размывание границы между домом и внешним миром приводит к десакрализации домашнего пространства, между домом и садом - к созданию синкретичного, сходного с идиллическим, семейного хронотопа.
Библиографический список
1. Байбурин, А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян [Текст] / А. К. Байбурин. -М., 2005. - 217 с.
2. Доманский, Ю. В. Смыслообразующая роль ар-хетипических значений в литературном тексте [Электронный ресурс] / Ю. В. Доманский. - Режим доступа: http ://medialib.pspu.ru>page.php?id= 1147
3. Жук, А. А. Русская проза второй половины 19 века [Текст] / А. А. Жук. - М., 1981. - 254 с.
4. Салтыков-Щедрин, М. Е. Благонамеренные речи [Текст] / М. Е. Салтыков-Щедрин. - М., 1984. -640 с.
5. Салтыков-Щедрин, М. Е. Пошехонская старина [Текст] / М. Е. Салтыков-Щедрин. - М., 2010. - 541 с.
6. Салтыков-Щедрин, М. Е. Собрание сочинений: в 8-ми т. [Текст] / М. Е. Салтыков-Щедрин. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб. - Т. 4: Господа Головлевы. -2003. - 288 с.
7. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. А-Я [Текст] / Рос. акад., Ин-т славяноведения; отв. ред. С. М. Толстая. - М., 2002. - 512 с.
Bibliograficheskij spisok
1. Bayburin, A. K. Zhilishche v obryadakh i predstav-leniyakh vostochnykh slavyan [Tekst] / A. K. Bayburin. -M., 2005. - 217 s.
2. Domanskiy, YU. V Smysloobrazuyushchaya rol' arkhetipicheskikh znacheniy v literaturnom tekste [Elek-tronnyy resurs] / YU. V. Domanskiy. - Rezhim dostupa: http ://medialib .pspu.ru>page.php?id=1147
3. Zhuk, A. A. Russkaya proza vtoroy poloviny 19 veka [Tekst] / A. A. Zhuk. - M., 1981. - 254 s.
4. Saltykov-Shchedrin, M. Ye. Blagonamerennyye re-chi [Tekst] / M. Ye. Saltykov-Shchedrin. - M., 1984. -640 s.
5. Saltykov-Shchedrin, M. Ye. Poshekhonskaya starina [Tekst] / M. Ye. Saltykov-Shchedrin. - M., 2010. -541 s.
6. Saltykov-Shchedrin, M. Ye. Sobraniye sochineniy: v 8-mi t. [Tekst] / M. Ye. Saltykov-Shchedrin. - M.: TERRA - Knizhnyy klub. - T. 4: Gospoda Golovlevy. -2003. - 288 s.
7. Slavyanskaya mifologiya: Entsiklopedicheskiy slovar'. A-YA [Tekst] / Ros. akad., In-t slavyanovedeniya; otv. red. S. M. Tolstaya. - M., 2002. - 512 s.
Дом в системе пространственных мотивов М. Е. Салтыкова-Щедрина (на материале произведений 1880-х гг.)
