CC BY
242
УДК 13
ДОМ-ОЙКОС, ГОСУДАРСТВО-ПОЛИС И МИР-КОСМОС: СМЫСЛОВАЯ ИЕРАРХИЯ БЫТИЯ В АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЕ
© Светлана Николаевна РЫМАРОВИЧ
Курский филиал Российского государственного социального университета, г. Курск, Российская Федерация, кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии и социологии, e-mail: svetaleh@rambler.ru
Рассмотрена смысловая иерархия бытия в античной культуре как гармония трех сфер: дома-ойкоса, государства-полиса и мира-космоса. В основе всех трех понятий лежит архетип дома как обитаемого, освоенного и защищенного бытия. Выявлено, что идея дома вполне отчетливо формулируется в античности, получая затем в историко-философском дискурсе концептуальное обоснование.
Ключевые слова: дом; ойкос; полис; мир; космос; античная философия.
Изобильная населенность нынешнего информационного пространства, каждая «монада» в котором сиюминутна, скоропро-ходяща, являет собой полную противоположность исключительной смысловой наполненности дошедших до нас фактов античной культуры. Именно в античной культуре и философии сформировались представления о гармонии космического и человеческого мира, уходящие своими корнями в древневосточную мыслительную традицию. Мир есть Космос, - законченное и прекрасное целое, имеющее определенные границы, а элементы мира - естественные организмы, образующие космическую гармонию. Таким образом, все греческие архетипы вырастали из осознания всецелой организации Космоса как громадного организма, в котором действуют боги, герои и люди, причем вместе (см.: [1]). Как отмечает Р. Гвардини, «античный человек знает о власти судьбы над всеми, включая всевышних богов, о правящей миром справедливости и о разумном порядке, определяющем все происходящее. Однако эти
всемогущие силы не противопоставлены миру, а образуют его первооснову» [2, с. 241].
Известно, что сами понятия «Космос» и «Вселенная» - греческого происхождения, первое означает «строй», «порядок», а второе - всю обитаемую землю, причем между человеческим и природным в античном представлении о мире нет пропасти, человек здесь - частица всеобщего природного процесса. Целостность человеческого бытия оказывается органически встроенной в цельность бытия всего сущего. В человеке воплощены космические стихии и силы, и, следовательно, он - «микрокосм», соизмеримый с миром.
Осмысление Космоса как устройства мира, подчинения человеческой жизни законам мироздания - основная тема размышлений античной философии. В греческой философии Космос отождествляется с организмом, проникнутым целесообразностью. Так, стройным гармоническим целым предстает Космос у Пифагора. Платон представляет Космос тотальным соразмерным, одухотворенным и живым существом, порожденным
демиургом в соответствии с тождественным и неизменным первообразом. На наш взгляд, античный космос - не абстрактная модель Вселенной, а космизированный мир человеческой повседневности, этот мир обжит и освоен человеком, однако в отличие от конечного человека, Космос - вечный и бессмертный. Интегративным символом мира-Космоса в культурном пространстве античности можно назвать гомеровский образ океана, охватывающего ойкумену [3, с. 52].
Известно, что в осознании мира в целом и в формировании жизненного пространства в древности точкой отсчета всегда являлся сам человек (данный принцип, в современной интерпретации - антропный принцип, сформулировал софист Протагор: «Человек -мера всех вещей»). При этом оседлым земледельцам, к каковым можно отнести и древнегреческую национальную общность, было свойственно статическое (радиальное) миро-видение, согласно которому человек находится как бы в центре пространства и строит мир в виде концентрических кругов вокруг своего поселения. Так, Ф. Бэкон полагал, что человеческой жизни свойственно «троенача-лие»: все вокруг группируется в «три большие категории, три космоса - мир Вселенной, мир общества и индивидуальный мир. Человек способен как бы вживаться в образ каждого из этих миров, отождествляться с ним» (цит. по: [4, с. 10]). Таким образом, и античное мировосприятие включает в себя три концентрических круга: индивидуальный мир, воплощенный в доме, социальный мир, представленный полисом, а также мир природный - Космос, служивший образцом для первых двух. По мнению современных ис-следователей-лингвистов Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова, разделяемому и нами, в центре бытия человека древности все же находится дом, который в народном сознании вбирает в себя весь мир [5, с. 9].
Следует отметить, что дом является основополагающим архетипом культуры и универсальным пространственным ориентиром человека. Идея дома появляется еще в первобытности и сигнализирует о рождении культуры. Жилище, прежде всего, - есть ответ культуры на природную уязвимость и незащищенность человека. Именно дом, исполняющий роль своеобразного инкубатора, обеспечивает принципиальную «укрытость»,
благодаря которой человек становится человеком, т. е. имеет возможность культивировать свои телесные и духовные способности. По мнению ряда современных исследователей (см.: [3; 6; 7]), именно в «одомашнивании» людей и мира состоит суть цивилизационного процесса, поэтому исключение «домашности» из ценностного комплекса человеческой цивилизации может грозить человеку утратой собственного места, потерей идентичности и ситуацией экзистенциального одиночества.
Изначально предназначенное для защиты человека от природной стихии, жилище с течением времени приобретает новые функции и осознается в контексте широкого круга понятий и явлений, таких как семья, народ, страна, нравственность, память, вера. Несмотря на то, что архетип дома универсален (вненационален), понятие дома обращает к дихотомии «свой - чужой» и тем самым вступает в корреляцию с феноменом национального. По словам известного исследователя проблем ментальности Г. Д. Гачева, дом является центром освоения пространства: «по дому можно изучать воззрение народа на мир - как он его понимает» [8, с. 38]. Дом воспринимается как материализованное воплощение духовных, этических, эстетических, социальных идеалов и представлений народа. Человек древности осмыслял свое положение в мире и определял свое поведение во многом через оппозицию «дом - антидом» (границы круга объектов и ценностей, включенных в сферу соответственно «своего» и «чужого» пространства) [9, с. 314]. Дом - это «свое», безопасное пространство, где человек развивается как культурное существо, в отличие от чужого, внешнего пространства хаоса. В течение веков дом в национальной культуре был эквивалентом природного, естественного, но «окультуренного», обжитого мироустройства и воплощал собой устойчивость, упорядоченность, семейно-родовую близость.
Дом обладал безусловной ценностью для грека, символизировал его обитаемый мир. Начало философского осмысления идеи дома, ойкоса (в переводе с др.-греч. «дом») связывают с именами Платона и Аристотеля. Иногда первенство в разработке основных положений, характеризующих бытие ойкоса, хозяйственную жизнь, приписывают Ксено-
фонту, создавшему трактат «Домострой», основным объектом рассмотрения в котором является замкнутое натуральное хозяйство, а также бытие вещей в доме [10]. Известно также, что Ксенофонт именует дом «очень ценной вещью».
Ойкос осознается в античной философии как основная материальная единица человеческого бытия. В практическом плане ойкос означал большое самодовлеющее хозяйство; дом; античную семью, владеющую землей и движимым капиталом, в том числе рабами, и занимающуюся добыванием сырья и изготовлением необходимых продуктов обрабатывающей промышленности. Ойкос являлся самодостаточной хозяйственной единицей: он удовлетворял почти всем потребностям домовладыки и его семьи, и только немногие предметы потребления - главным образом, чужеземные растительные продукты, металлы и предметы роскоши - приобретались обменом на излишки собственного производства. Ойкос был основной ячейкой античной общины, и пока эта ячейка была крепка и здорова, пока был прочен семейный и родовой строй, а неотчуждаемость ойкос-ной земли мешала концентрации землевладения, - до тех пор процветала и античная община.
Примечательно, что в древности (если мы возьмем любую этническую древность) первоначальное значение дома - это именно семья, коллектив родственников, совместно занимающихся хозяйством. И лишь позже, с утверждением идеи индивидуализма и осознанием личностью самой себя понятие дома часто применяется для раскрытия сущностных черт самого человека. Соответственно, и ощущение приватности домашнего пространства в традиционной культуре весьма условно. Жизнь древнего человека проходила на глазах у «большой семьи», работа, досуг, повседневность находились в синкретичном единстве. Действительно приватным, интимным пространство дома становится в культуре Нового времени, когда набирает силу разделение профессиональной деятельности (работа) и повседневной жизни (дом). Развитие промышленности и торговли «сделали сферу публичного устрашающей для людей того времени, и они стали искать защиту от социально-экономических потрясений внутри собственных семей» [11].
Дом-ойкос устроен так же, как и государство-полис, и мир-космос, т. к. в них проявляется все тот же правящий миром разум-логос, закон-номос и порядок-таксис, мерно, точно и неизменно являющиеся во всем сущем [12]. Космос устроен наилучшим образом и существует естественно, по природе -и в этом его естестве проявляется логос. Античный Космос представляется как иерархическое конечное живое существо, замыслен-ное и сотворенное демиургом, гармонически расчисленное и обустроенное. В космосе у всего (человека, вещи, события и т. д.) есть свое место-топос, и тем самым - свой смысл. Место, выступая как граница, т. е. определяющее и ограничивающее начало, оказывается близким форме - идеальному бытийному и смысловому принципу вещи и струк-турно-упорядочивающему началу. Место при этом отлично от пространства, которое, напротив, рассматривается как близкое небытию материи. Известно, что греческий язык не знает термина, обозначающего пространство. Философы, исследующие античную мыслительную традицию, сходятся во мнении, что древний грек был очень ограничен в пространстве, его мир был предельно замкнут. Так, Н.А. Бердяев замечает, что «...грек созерцал мир замкнутым формой, пределом, не видел далей» [13, с. 60]. По словам А.Ф. Лосева, античная аполлоновская душа всегда жила малым, обозримым [14, с. 45]. Еще одно подтверждение тому же находим у О. Шпенглера: «Грек, как и римлянин, приносил жертвы богам той местности, где он пребывал; все прочие исчезали из его кругозора. Подобно тому, как в греческом языке нет слова для пространства... так у грека отсутствует и наше чувство ландшафта, чувство горизонта, перспектив, далей, облаков, равным образом и понятие отечества, простирающегося далеко. Родина для античного человека - это только то, что он может обозреть с высоты Кремля своего родного города. То, что лежит по ту сторону оптической границы этого политического атома, было чужим, даже враждебным... Полис есть наименьшая из всех мыслимых государственных форм, а его политика представляет собою подчеркнутую политику близких расстояний. Античный храм, охватываемый одним взглядом, является наименьшим из
всех классических типов строения» [15, с. 238].
Древнегреческий храм осознавался как дом божества, и соответственно, содержал в себе атрибуты дома. Так, П.Я. Чаадаев пишет: «прекраснейший греческий храм есть не что иное как дом: с приятными ощущениями, доставляемыми вам изящною соразмерно-стию, необходимо соединена мысль, что он создан для чьего-либо жилища. Греки действительно должны были строить жилища своим богам. Мы, христиане, воздвигаем только священные памятники, ибо нам некого помещать в наших храмах» [16]. Без человека античный космос бессмыслен, без космоса бессмыслен античный человек: отождествление себя и космоса происходит до неразличимости, и только посредством храма как оформленной границы, как структурного предела удается попеременно фокусировать взгляд то на первом, то на втором. Древнегреческий храм есть одновременно и модель Космоса и архитектурное явление античного мира.
Весьма интересно, что уже в античной философии появляется довольно популярный позднее мотив отождествления интеллектуального труда мыслителя с деятельностью архитектора, зодчего, постепенно, поэтапно возводящего дом. Данная метафора берет начало в работах Аристотеля «Метафизика», «Никомахова этика» и «О частях животных». О философствовании как подражании архитектурному ремеслу позднее писали Фома Аквинский в «Сумме теологии», Рене Декарт в «Размышлениях над первой философией» и «Ответах на возражения «некоторых ученых мужей против изложенных выше размышлений»», Гегель в «Эстетике» и др. «В различных местах моих сочинений, -пишет Декарт, - я говорил, что подражаю зодчим в том отношении, что, когда они стремятся построить прочное здание на почве, в которой камень, глина или какие-то другие твердые породы засыпаны сверху песком, они сначала роют траншеи и выбрасывают из них весь песок и другие лежащие поверх него или перемешанные с ним породы, дабы затем воздвигнуть опоры на твердой почве. Точно так же и я сначала отбросил, подобно песку, все сомнительное, а затем, поняв, что немыслимо сомневаться, по крайней мере, в том, что существует сомне-
вающаяся, или мыслящая, субстанция, я использовал это как скалу, на которой укрепил опоры моей философии» [17, с. 398]. Для нас важно, что Декарт в Новое время сознательно поддержал аристотелевскую традицию проводить параллели между конструированием способности мышления и конструированием объектов архитектуры. Таким образом, античная культура формирует представление об архитектурности человеческого мышления.
Подводя итоги, следует сказать о том, что сам феномен «греческого чуда» был бы невозможен, не будь у греков сильного чувства «дома». Можно утверждать, что все традиционные общества, породившие великих мыслителей, героев и святых, брали свое начало в религиозных устоях, семейных истоках и родительском доме. Несмотря на то, что греки «никогда не были намертво привязаны к той земле, на которой они родились и выросли, тем более, что эта земля нередко становилась для них не матерью, а злой мачехой» [18, с. 47], эллины, тем не менее, никогда не забывали о своей родине, о доме, и это чувство кровной связи с родиной (домом) переживалось особенно остро и напряженно.
Дом свой увидеть и сладостный день возвращения встретить,
Если же кто из богов мне пошлет потопление в темной
Бездне, я выдержу то отверделою в бедствиях грудью:
Много встречал я напастей, немало трудов перенес я
В море и битвах, пусть будет и ныне со мной, что угодно.
(Гомер. Одиссея. Песнь пятая. 220)
Слово «дом» очень часто встречается в тексте гомеровской «Одиссеи», а мотив возвращения на родину - один из основных в эпической поэзии Древней Греции. Так, судьба одного из ахейских вождей, царя маленького скалистого острова Итаки, Одиссея, полна драматических коллизий, и он, несмотря на свою безудержную энергию, скорбит, плачет, тоскуя по жене, сыну и дыму родного очага, обладая как будто бы всеми радостями жизни и любви на острове нимфы Калипсо, и даже отвергает даруемое ею бессмертие - ради своей скудной Итаки. В древнегреческом эпосе впервые в мыслительной
традиции обозначается оппозиция «дом -мир». Море - образ бесконечного пути человека, бескрайнего мира, остров Итака - образ дома, родины, желанной и недостижимой цели пути. Главный герой «Одиссеи» не просто пускается в странствие, а целенаправленно возвращается на родину. Любовь к своей семье и родному очагу помогает ему преодолевать невероятные препятствия, множество соблазнов, мучительных страданий и гнев богов, то и дело нарушая установленный ими с давних веков порядок.
«Дома я! Это я сам! Претерпевши несчетные беды,
Я на двадцатом году воротился в родимую землю»
(Гомер. Одиссея. Песнь двадцать первая. 205)
Мы полагаем, что идея дома уже вполне отчетливо формулируется в античности. Однако в конце античного периода истории происходит ее смысловая трансформация. Эпоха эллинизма знаменует крушение полисных идеалов, гармоничной иерархии античного Космоса. Религиозный философ и писатель XX в. Мартин Бубер, проанализировав самосознание разных эпох, отмечает: «В истории человеческого духа я различаю эпохи обустроенности (ВеИашЛей) и бездомности (Hauslosigheit). В эпоху обустроенности человек живет во Вселенной как дома, в эпоху бездомности - как в диком поле, где и колышка для палатки не найти» [19, с. 164167]. Социальная нестабильность, крушение полиса (а вместе с ним легко обозримого и регулируемого общественного порядка) и нарастание хаоса, неуправляемые социальные конфликты, политический деспотизм и мелкое тиранство внесли новый смысл в саму идею дома. Прежний дом-ойкос как место совместного бытия занимающейся хозяйством большой семьи становится отныне, в первую очередь, пристанищем потревоженной души. Хотя еще и можно встретить оптимистическое пожелание римлянина:
...строить дома, сочетая жилище свое воедино
С крышей другой; чтоб доверье взаимное нам позволяло
Возле порога соседей заснуть.
(Ювенал. Сатиры. Книга V. Сатира пятнадцатая. 153-156)
1. Шубович С.А. Архитектурная композиция в свете мифопоэтики: монография. Харьков, 1999.
2. Гвардини Р. Конец Нового времени // Феномен человека. М., 1993.
3. Марков Б.В. Культура повседневности. СПб., 2008.
4. Никитин Е.П. Духовный мир: органичный космос или разбегающаяся вселенная? // Вопросы философии. 1991. № 8.
5. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Дом бытия языка: в поисках новых путей развития линг-вострановедения: концепция логоэпистемы. М., 2000.
6. Лелеко В.Д. Пространство повседневности в современной культуре. СПб., 2002.
7. Разова Е.Л. Дом: место социального и культурного становления человека: автореф.
дис. ... канд. филос. наук. СПб., 2004.
8. Гачев Г. Национальные образы мира. Космо -Психо - Логос. М., 1995.
9. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001.
10. Ксенофонт. Домострой // Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1995.
11. Сеннет Р. Падение публичного человека. М., 2002.
12. Никулин Д.В. Основные понятия и проблемы античной философии. Введение // История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья. М., 1995. С. 195-197.
13. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Н.А. Бердяев о русской философии. Свердловск, 1991. Ч. 1.
14. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.
15. Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1993.
16. Чаадаев П.Я. Об архитектуре // Отрывки и разные мысли (1828-1850-е годы). иКЬ: http://az.lib.rU/c/chaadaew_p_j/text_0110.shtml. Загл. с экрана.
17. Декарт Р. Сочинения: в 2 т. М., 1994. Т. 2.
18. Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии. СПб., 1999.
19. Бубер М. Два образа веры. М., 1995.
Поступила в редакцию 13.07.2012 г.
