CC BY
108
УДК 94(470.311)"1916/1917"
Л. Н. Соза
Документы ЦГА Москвы о положении военнопленных центральных держав на территории Коломенского уезда Московской губернии (1916-1917 гг.)
В статье рассмотрено положение военнопленных австро-венгерской армии на территории Коломенского уезда Московской губернии в годы Первой мировой войны. На основе анализа архивных документов (главным образом, делопроизводственных - переписки центральных, региональных и местных органов власти по вопросам размещения, условий содержания и положения пленных) были установлены количество и размещение военнопленных по уездным станам на рубеже 1916-1917 гг., их национальный и конфессиональный состав. Исследование данных полицейской статистики позволило выявить сферы применения принудительного труда военнопленных (в сельском хозяйстве, на промышленных предприятиях и железнодорожных станциях, по заданиям Коломенской городской и Земской управ), изучить факты саботажа и побегов, определить применяемые властями меры наказания в отношении нарушителей режима.
The article has discussed the situation of military prisoners of the Austro-Hungarian army on the territory of Kolomna district of Moscow Province during the First World War. It is based on the analysis of archival documents (mainly clerical - correspondence of central, regional and local authorities about the dislocation, conditions of accomodation and provision of the prisoners). The number and dislocation of military prisoners in county camps at the turn of 1916-1917 yy. have been established due to their national and religious composition. Studying data of the police statistics has revealed the area of forced labour of military prisoners (at the agricultural, industrial and railway stations, according to the instructions of Kolomna central and county management), has examined the facts of sabotage and escapes which have been used to determine the authorities penalties against violators.
Ключевые слова: Первая мировая война; Московская губерния; военнопленные; труд военнопленных; саботаж и побеги военнопленных; меры наказания.
Keywords: the First World War; Moscow Province; military prisoners ; forced labour; sabotage and military prisoners' escapes; penalties.
Война является трагедией в жизни любого государства, народа и каждого человека. Таковой была и Первая мировая война, которая сопровождалась невиданными ранее людскими потерями - более 10 млн погибших, умерших от ран и болезней. Но к числу жертв войны справедливо относятся и попавшие в плен - более 8,5 млн воинов солдат враждующих армий. Для этих людей плен стал источником моральных и физических страданий, явился серьезным испытанием на выживание вдали от Родины, в незнакомой и чуждой среде.
Исследователи полагают, что в рассматриваемый период на территории России находились более 2,3 млн военнопленных - солдат и офицеров Германии и Австро-Венгрии. Государственными структурами, ведавшими военнопленными, были специальные отделы штабов фронтов, округов и Главного управления Генерального штаба (ГУГШ). Размещение военнопленных на территории Российской империи было неравномерным: основные места их постоянного пребывания находились в Петроградском, Московском, Казанском, Омском и Иркутском военных округах. Следует подчеркнуть, что значительная часть находившиеся в плену (около 1,5 млн человек) постоянно привлекалась военными и гражданскими властями к трудовой деятельности в различных отраслях экономики России [1].
Рассмотрим подробнее содержание и труд военнопленных на территории Коломенского уезда Московской губернии, входившей в состав Московского военного округа. Выбор территориальных рамок исследования связан с расположением здесь как большого количества промышленных и транспортных предприятий, так и сельскохозяйственных объектов, где использовались трудовые возможности пленных.
© Соза Л. Н., 2014 100
Обследование фондов Центрального государственного архива г. Москвы (ЦГА Москвы) позволило выявить и впервые ввести в научный оборот материалы о нахождении военнопленных на территории Коломенского уезда. Основную массу документов составила делопроизводственная документация: переписка центральных, региональных и местных органов власти по вопросам организации размещения пленных. В фонде Коломенского полицейского управления (ф. 492) содержатся сведения о количестве военнопленных по уездам в конце 1916 - начале 1917 г., их национальном и конфессиональном составе, приведена статистика использования на различных видах работ, а также свидетельства о побегах и болезнях пленных.
Первые свидетельства о нахождении военнопленных на территории Коломенского уезда содержатся в отчете уездного исправника и относятся к 1916 г. (более ранних источников выявить не удалось) [2].
Таблица 1
Военнопленные, находящиеся на работах в Коломенском уезде Московской губернии на 1916 _ г.
Виды работ Военнопленные германской армии (чел.) Военнопленные австрийской армии (чел.) Всего
немцы словаки австрийцы словаки румыны
Сельскохозяйственные - 10 320 30 7 367
Земские и городские службы - 4 69 - - 73
Угле- и горнодобывающие предприятия 2 - 54 84 98 238
Торгово-промышленные предприятия 12 - 71 63 24 170
Пути сообщения - - 17 8 - 25
Лазарет и больница 13 6 19
Всего 14 15 544 191 129 893
Статистические сведения о военнопленных (начало 1917 г.) содержатся в рапортах становых приставов Коломенского уезда и свидетельствуют о некотором сокращении числа в связи с переводом их в другие уезды [3]. Отметим, что регистрационный лагерь в Московской губернии для перемещения военнопленных находился в Павловском Посаде [4].
Таблица 2
Военнопленные, находящиеся на работах в Коломенском уезде Московской губернии _ на 8 февраля 1917 г.__
Виды работ Военнопленные германской армии (чел.) Военнопленные австрийской армии (чел.) Всего
немцы словаки австрийцы словаки румыны
Сельскохозяйственные - 10 323 30 4 393
Земские и городские службы - 5 69 - - 68
Угле- и горнодобывающие предприятия 2 - 64 84 98 251
Торгово-промышленные предприятия - - 53 63 24 140
Пути сообщения - - 17 8 - 25
В лазарете 16 3
Всего 2 15 542 188 126 873
В пределах Коломенского уезда находились солдаты германской и австрийской армий, при значительном преобладании последних. Интересен и национальный состав: полицейская статистика отмечает присутствие мадьяр, румын (католиков, православных), словаков, венгров, австрийцев, поляков, хорватов, чехов, немцев, евреев, итальянцев, украинцев.
Военнопленные Четверного союза использовались в сельском хозяйстве, на работах при железнодорожных станциях, на промышленных предприятиях, при разгрузке топлива, а также в Коломенской городской управе.
Документы Коломенского полицейского управления сохранили многочисленные свидетельства о применении военнопленных на сельскохозяйственных работах. В «Правилах об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы» (Высочайше утверждены 28 февраля 1915 г.) в частности указывалось, что земские управы, принимающие на себя распределение военнопленных, были обязаны: а) обеспечить содержание военнопленных и медицинскую им
помощь со времени приема и до передачи в отдельные хозяйства; б) наблюдать за получением военнопленными продовольствия, по возможности, наравне с нижними воинскими чинами, а также одежды и обуви, необходимых для сохранения их здоровья, и за санитарным их состоянием на местах работ; в) обеспечить средства на наем сторожей для охраны военнопленных. Общее руководство охраною военнопленных вверялось чинам местной полиции [5].
Отчеты становых приставов сохранили поименные списки землевладельцев и крестьян, пожелавших взять от Коломенского земства пленных для сельскохозяйственных работ на лето 1916 г. (земство пересылало сводные просьбы-заявки с расписками в соответствующие военные инстанции). Здесь значились фамилии персон, известных как в городе, так и уезде. Например, управляющий имением Б. М. Сеникова при с. Колыберево П. И. Лапин (10 чел. военнопленных), управляющий имением «Товарищества мануфактуры Щербакова сыновей» И. И. Состанцев в Суховской волости (10 чел.), инженер Н. Н. Доброхов в Бояркин-ской волости (5 чел.), потомственный почетный гражданин А. И. Никольский в с. Бояркино (2 чел.), потомственная дворянка Е. А. Голосова в с. Павлово Федосинской волости (3 чел.), горожане С. П. Половинкин (4 чел.), В. И. Абрамов, (4 чел.), Н. Е. Кислов (2 чел.) и др. Кроме ходатайства с просьбой о выделении пленных для сельскохозяйственных работ обязательным было оформление «подписки» в уездном полицейском управлении. Так, крестьянин с. Протопопово И. Л. Летников в подписке на имя уездного исправника обязывался содержать пленного в отдельном от прочих рабочем помещении, «иметь за ним строжайший надзор, содержать одевать и обувать на свой счет». Всего, в 1916 г. 126 землевладельцев пожелали взять 245 военнопленных [6].
Первичная информация об использовании труда военнопленных на промышленных предприятиях Коломенского уезда относится к 1916 г. и содержится в рапортах полицейских надзирателей Коломенскому уездному исправнику. Правила 17 марта 1915 г. «Об отпуске военнопленных для работ в частных промышленных предприятиях» прописывали, что содержание (т. е. помещение, продовольствие, лечение, снабжение их одеждою, обувью, бельем, рабочими инструментами) и оплата охраны относятся за счет предприятий [7].
Обращение к полицейской статистике позволило определить, что наибольшее число пленных находились на цементном заводе Центрального акционерного общества при с. Колыберево, где были привлечены к горнопромышленным работам 252 чел. (преимущественно румыны - 98 чел.). На крупном текстильном производстве - «Товарищество озерской мануфактуры соединенных фабрик С. Моргунова и братья Щербаковы» - в с. Озеры находилось 102 пленных [8]. Для работ на бумагопрядильной, ткацкой и отделочной фабрике В. А. Арацкого в том же селе прибыло в феврале 1917 г. 18 пленных немцев и 12 венгров (в возрасте от 21 до 45 лет), из коих два старших унтер-офицера - Якоб Дерд и Самуель Кал-ман. На суконном производстве купчихи Жучковой в селах Северском и Лукерьино трудились 10 пленных австрийцев.
В Коломне в начале 1917 г. на сушке овощей в число пленных сократилось в три раза -с 60 до 22 чел. (возможно, в связи с уменьшением объема работ). Здесь пленные трудились (по 5-10 чел.) в одну смену без отдыха в течение 8 час.
Укажем, что каждый из прибывших на предприятия пленных имел краткую характеристику. Например, рядовой Марко Маерич, 30 лет, родом из Загреба, хорват, попавший в плен в июне 1915 г. на Днестре, направленный на цементный завод из регистрационного лагеря в Павловском Посаде, характеризовался здоровым, годным к работам [9].
Военнопленные использовались на железнодорожных работах на станциях Пески, Хор-лово и Голутвин Московско-Рязанской железной дороги (например, при ремонте железнодорожных путей). На ст. Пески и Хорлово из 25 пленных большинство составляли мадьяры, служившие в Ганноверских полках.
Неквалифицированный труд военнопленных применялся для нужд органов городского и уездного самоуправлений. Прибывшие в город и уезд пленные переходили в распоряжение Коломенского земского Управления, которое вело учет и составляло списки. В Коломне в городской управе трудились трое пленных, а на земских работах - 12. Они были причислены к конному обозу, пожарному депо и даже кредитному обществу, а также привлекались в качестве ломовых извозчиков.
В городе пленные размещались не казарменным способом. При этом никакой регистрации по домовым книгам у домовладельцев и крестьян не производилось; предприятия вели
собственный учет прибывших и убывших. Тем не менее в документах уездного исправника были обнаружены списки пленных, размещенных в частных домах. Так, в доме Чугунова по Владимирской улице проживали Козак Адольф, Дукас Эндрег, Кавина Юсеф, а в доме Мещанинова по Никольской улице находились Вильчко Иван, Дюряк Антон, Грегел Рудольф [10].
Обращение к переписке центральных, губернских и местных органов власти позволило выявить множество фактов уклонения военнопленных от работ, причины таких отказов и виды примененных к нарушителям дисциплины наказаний. Так, 27 февраля 1916 г. пленный Франц Филлер был подвергнут аресту на семь суток, поскольку вмешивался в распоряжения огородника-владельца г. Коломны Лукичева и склонял находившихся у него пленных не выходить на работу. Коломенский уездный исправник сообщал в январе 1917 г. об отказе работать у огородника А. Ф. Боровкова трех военнопленных австрийской армии Поля Адама, Иш-тван Ола и Ижек Ола. В результате «означенные подверглись аресту на хлебе и воде на семь суток». Зачастую уклонение от работ объяснялось нездоровьем. На фабриках Товарищества озерской мануфактуры соединенных фабрик С. Моргунова и братьев Щербаковых подобные случаи были не редкостью. Например, в донесении пристава 2-го стана сообщается, что к пленному мадьяру Антону Тиш, румынам Алеско Колоус и Деодору Клампову были применены вышеуказанные меры наказания, так как они уклонялись от работ, заявив себя больными, а «проведенный врачебный осмотр показал, что указанные лица являлись абсолютно здоровыми». В рапорте пристав информировал уездного исправника о протесте австрийца Георга Барана против ареста трех военнопленных, работавших на тех же фабриках, который «уговаривал других военнопленных прекратить работу и не приступать до тех пор, пока не будут освобождены арестованные». В результате подстрекатель был взят под стражу.
В документах Коломенского уездного исправника отложились протоколы полицейского надзирателя на цементном заводе, в которых содержались материалы дознания по поводу отказа от работ военнопленного хорвата Ватрослава Копетании. Причиной уклонения стало нежелание выполнять работу не по специальности. Хорват объяснил, что «он по специальности кузнец и в плену работал на заводе в кузнице, и от работ никогда не отказывался»; теперь же от него требовалось «прочистить водоприемник, для чего необходимо было спуститься по веревочной лестнице и работать на полу в воде». К пленному были применены дисциплинарные взыскания, поскольку он демонстративно покинул завод и ушел в казармы, а на следующий день отказался выйти на работы в карьер. Исполняющий директор завода инженер В. И. Роллер заявил о необходимости применения к хорвату высшей меры наказания, поскольку его поведение «дискредитирует власть всего завода в глазах русских рабочих, а отказ от работ отдельных пленных крайне развращающе действует на всех остальных, от чего сильно страдает дисциплина» [11].
Анализ многочисленных донесений и рапортов местной полицейской власти позволяет выявить факты неоднократных побегов военнопленных из частных хозяйств и предприятий. Так, в октябре 1916 г. из казармы при ст. Пески скрылся Юзеф Стафонов. Зачастую беглецами становились пленные, которые по состоянию здоровья направлялись на излечение в Коломенскую городскую больницу и, воспользовавшись этим обстоятельством, не возвращались в казармы (в связи с чем немедленно объявлялся розыск пропавших). Например, в январе 1917 г. не вернулся в казармы при станции Пески отправленный на излечение в больницу Франц Баинаки. Тогда же скрылся с земской сушилки военнопленный мадьяр Янош Красованский, страдавший душевной болезнью. В рапорте станового пристава уездному исправнику сообщалось о побеге поляка Антона Гирша, скрывшегося с сушилки овощей 12 февраля 1917 г. В ходе дознания выяснилось, что Гирш (по специальности штукатур) «страдал туберкулезом легких и часто ходил на совет в больницу и от него требовали удостоверение врача о посещении». В рапорте указывалось, что никакой вооруженной охраны на сушилке не было, а пропавший Гирш уходил в больницу «как обычно без охраны». Под грифом «секретно» коломенский уездный исправник сообщал помощнику начальника Московского губернского жандармского управления в Коломенском и Бронницком уездах о побеге военнопленного Франца Филлера, который после отбывания ареста за подстрекание своих товарищей не выходить на сельскохозяйственные работы к огороднику Лукичеву скрылся. Здесь же указывались приметы бежавшего: «...одет в черную суконную шинель австрийского образца без погон, черные бумажные брюки, на голове серая кепи не военного образца, из вещей - черное одеяло» [12].
Деятельность полиции по надзору за содержанием и охраной военнопленных в Московской губернии регламентировались «Наказом чинам полиции», утвержденным 11 июля 1915 г. Вместе с тем практика его применения в связи с участившимися отказами от работ и побегами пленных показала необходимость внесения корректировок и дополнений в указанный документ. По этой причине губернская канцелярия потребовала от уездных полицейских управлений в короткие сроки внести свои предложения для выработки нового положения «Наказа».
Интерес вызывают рапорты становых приставов, где указаны причины несоблюдения положений «Наказа». Так, пристав г. Коломны предлагал устранить влияние земства в лице секретаря Коломенской земской управы и председателя, поскольку те позволяли пленным нарушать «Наказ» и препятствовали полиции при проведении в исполнение постановлений о наложении на пленных административных взысканий. Ощущая защиту со стороны земства, пленные даже обращались с жалобами на своих хозяев. На жалобы же землевладельцев в земской управе отвечали, что «надо с ними (военнопленными) сойтись». Подобное отношение, по мнению представителя полиции, «дурно отзывалось, в том числе, на интересах лиц, пользующихся трудом пленных в лице местных помещиков и огородников». Пристав 1-го стана усматривал причину невыполнения наказа в добродушии хозяев, которые могли по своему усмотрению изменить порядок распределения рабочего дня или сократить его. Полицейский указывал, что «подобное нежелательно, так как назначение пленных - работать».
Со своей стороны, коломенский уездный исправник, рассмотрев предложения становых приставов, обозначил в рапорте московскому губернатору перечень необходимых дополнений в новой версии «Наказа». В частности, при отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы в селении крестьянам по 1-2 чел. не предоставляется возможным иметь сторожа для охраны и надзора (за ними наблюдают сами хозяева), поэтому военнопленные размещаются одиночным порядком, а не казарменным способом. Следовательно, желательно было бы: 1) предоставить становому или городскому приставу право непосредственно налагать на пленных дисциплинарные взыскания за отказ от работ без уважительной причины, арест до семи суток; 2) за более важные проступки (подстрекательство других к прекращению работ) - до 30 суток; 3) установить отличительный знак имеющих штатное платье; 4) возложить ответственность на работодателей за невыполнение требований «Наказа»; 5) внести изменения в наём сторожей для охраны военнопленных [13].
Таким образом, выявленные документы позволили рассмотреть численность, национальный состав, а также сферы применения принудительного труда военнопленных. Привлечение архивных материалов дает возможность сформировать представление о протест-ных действиях и побегах пленников. Это тем более важно, так как сводные данные о положении военнопленных на территории Московской губернии отсутствуют.
Примечания
1. Солнцева С. А. Военнопленные в России в 1917 г. (март - октябрь) // Вопросы истории. 2002. № 1. С. 144.
2. ЦГА Москвы. Ф. 492. Оп. 3. Д. 212. Л. 122-123.
3. Там же. Л. 107-108.
4. Там же. Л. 28.
5. Собрание узаконений и распоряжений правительства. 12 марта 1915 г. № 83. Ст. 715.
6. ЦГА Москвы. Ф. 492. Оп. 2. Д. 517. Л. 1-7.
7. Там же. Ф. 318. Оп. 1. Д. 2159. Л. 37, 37 об.
8. Там же. Ф. 492. Оп. 3. Д. 212. Л. 4, 13-15.
9. Там же. Оп. 3. Д. 212. Л. 103; Д. 215а. Л. 12.
10. Там же. Оп. 3. Д. 215а. Л. 12.
11. Там же. Оп. 2. Д. 517. Л. 31, 38-39, 49.
12. Там же. Оп. 3. Д. 222. Л. 17-18; Д. 212. Л. 114, 156-159.
13. Там же. Оп. 2. Д. 517. Л. 63-74.
Notes
1. Solntseva S. A. Voennoplennye v Rossii v 1917 g. (mart - oktyabr') [Prisoners of war in Russia in 1917 (March - October)] // Voprosy istorii - Questions of history. 2002, No. 1, p. 144.
2. The archives of Moscow. F. 492. Sh. 3. File 212. Sh. 122-123.
3. Ibid. Sh. 107-108.
4. Ibid. Sh. 28.
5. The collection of statutes and orders of the government. 12 March 1915. No. 83. Article 715. (in Russ.)
6. The archives of Moscow. F. 492. Sh. 2. File 517. Sh 1-7.
7. Ibid. F. 318. Sh. 1. File 2159. Sh. 37, 37 about.
8. Ibid. £ 492. Sh. 3. File 212. Sh. 4, 13-15.
9. Ibid. Sh. 3. D. 212. Sh. 103; File 215a. Sh. 12.
10. Ibid. Sh. 3. File 215a. Sh. 12.
11. Ibid. Sh. 2. File 517. Sh. 31, 38-39, 49.
12. Ibid. Sh. 3. File 222. Sh. 17-18; D. 212. L. 114, 156-159.
13. Ibid. Sh. 2. File 517. Sh. 63-74.
