CC BY
14
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2021. №3(65)
DOI: 10.26907/2074-0239-2021-65-3-46-55 УДК 821.111(73)
«ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ» И «ХУДОЖЕСТВЕННОЕ» В «ДНЕВНИКЕ»
ДЖОНА ВУЛМЕНА
© Дарья Абдурахманова-Павлова
"NON-FICTION" AND "FICTION" IN JOHN WOOLMAN'S JOURNAL
Daria Abdurakhmanova-Pavlova
The paper examines "fiction" and "non-fiction" in John Woolman's Journal (1774), a spiritual autobiography by a prominent 18th century American Quaker minister. The integration of "non-fictional" traits with attributes of "fiction" has been somewhat underexplored in Woolman scholarship. Employing the approach of historical criticism, the study addresses some of the key characteristics of the Quaker literary tradition and the paramount importance of non-fiction within this tradition. The analysis provides a list of "non-fictional" elements of John Woolman's Journal: 1) declaration of the autobiographical intention with which the text begins; 2) chronologically organized records; 3) references to historical events, phenomena and people, and to geographic objects; 4) copious quotations from various documents. The "fictional" part of The Journal appears to include the following: 1) careful selection of life facts to include into the text, instrumental in the moulding of the autobiographical "exemplary self' [Banes, 1982]; 2) implementation of a parable form in some episodes; 3) figurative elements in descriptions of landscapes; 4) "emblematic" language of dream narrations; 5) recurring motif of travelling, which encompasses the semantics of "pilgrimage", "work", and "journaling." These findings corroborate the idea of autobiography as a genre able to combine "fiction" with "non-fiction."
Keywords: John Woolman, journal, spiritual autobiography, non-fiction, fiction, American literature, Quakerism.
Статья посвящена изучению «документальной» и «художественной» составляющих «Дневника» (1774) - духовной автобиографии американского проповедника-квакера Джона Вулмена. Новизна исследования обусловлена тем, что данный вопрос прежде не ставился в академической литературе о Вулмене. В статье применяется историко-литературный метод; учитываются ключевые особенности квакерской литературной традиции и важнейшая роль, которую в ней играла документальность. В качестве «документального» в «Дневнике» рассматриваются: 1) открывающая текст формулировка автобиографической интенции; 2) хронологически последовательная датировка записей; 3) присутствующие в тексте отсылки к историческим явлениям, событиям, личностям, а также географическим объектам; 4) обширное цитирование различных документов. К «художественной» составляющей текста представляется возможным отнести такие его особенности, как: 1) тщательный отбор материала, способствующий моделированию «образцового автобиографического героя»; 2) использование притчевого начала; 3) элементы образности в описании местностей; 4) «эмблематичность» в изображении сновидений; 5) сквозной мотив путешествия, в котором происходит сближение семантики «странничества», «труда» и «ведения дневника». Выявление названных начал в «Дневнике» иллюстрирует способность жанра автобиографии синтезировать документальность с художественностью.
Ключевые слова: Джон Вулмен, дневник, духовная автобиография, документальное, художественное, американская литература, квакерство.
Введение. Характерной особенностью (автобиографической прозы в ее жанровых разновидностях считается ее пограничная документально-художественная природа [Романова, с. 15]. Начиная с середины ХХ века вопрос о соотношении документального и художественного в жизнеописаниях активно обсуждается зарубеж-
ными и отечественными специалистами [Гулот-та, Кривеллер, с. 491-492]. Американские исследовательницы С. Смит и Дж. Уотсон отмечают, что жизнеописания в такой же мере как роман и другие жанры художественной литературы содержат элементы, обычно «ассоциирующиеся только с вымышленными историями: сюжет,
диалог, время и место действия, образы персонажей и т. д.» [Smith, Watson, с. 7]. Теоретические положения, утверждающие присутствие художественности в исповедальной прозе, иллюстрируются наблюдениями литературоведов над особенностями конкретных произведений. Так, например, обращаясь к прославленным текстам эпохи Просвещения - «Исповеди» Ж.-Ж. Руссо и «Автобиографии» Б. Франклина, ученые отмечают высокую степень их «литературности». Оба произведения насыщены метафорической образностью, в обоих применяются жанровые конвенции художественной прозы (плутовского романа) [Голубков, с. 8], [Griffith, c. 81], романа воспитания [Лежен, с. 75], [Kardux, c. 177-179]). В данной статье объектом исследования является менее известный, но также весьма примечательный памятник исповедальной прозы XVIII века -«Дневник» (1774) квакерского проповедника Джона Вулмена1 (1720-1772).
Соотечественник и современник легендарного Франклина, Вулмен был не только именитым среди квакеров проповедником: он стал известен и за пределами квакерского сообщества как один из первых аболиционистов (сторонников отмены рабства) и убежденный пацифист. В историю американской литературы Вулмен вошел прежде всего благодаря своему «Дневнику». Несмотря на устойчивый исследовательский интерес к Вулмену как исторической личности, эстетический аспект его творчества долгое время оставался на периферии внимания ученых. Среди исследований, сосредоточенных на данном аспекте, следует назвать работы П. Роузенблатта [Rosenblatt], Р. Бэйнс [Banes], Э. Хиггинса [Higgins]. Однако вопрос о соотношении документального и художественного начал в «Дневнике», по имеющимся сведениям, до сих пор не становился предметом специального рассмотрения; в обращении к нему и состоит новизна предлагаемой статьи. Прежде, однако, необходимо сделать небольшое отступление и обратиться к историко-литературному контексту создания «Дневника».
Документальность в прозе пуритан и квакеров колониальной эпохи. Как известно, важнейшую роль в ранней словесности североамериканских колоний играли документальные жанры: разнообразные хроники, записки, проповеди и др. Уже в этих жанрах присутствовал элемент автобиографизма, но особенно он проявился, безусловно, в д н е в н и к а х поселенцев. Расцвет дневникового жанра был связан не только с на-
1 В русскоязычных изданиях используются три варианта транслитерации фамилии Woolman: Вулман, Вулмен, Вулмэн.
сущной потребностью фиксирования опыта жизни на новом континенте, но и с религиозным фактором: пуритане, скептически относясь к изящным искусствам, «противопоставляли им иного типа поиски, связанные с попыткой осмыслить свое „я", уловить связь между собой и замыслом, <...> преодолеть искушение богоос-тавленностью» [Аствацатуров, с. 105]. Ведение дневника воспринималось пуританами и адептами многих других протестантских течений как наиболее «правильная» с религиозной точки зрения форма размышления, самоанализа, самовыражения. При этом авторы дневников не ограничивались духовными раздумьями, но запечатлевали самые разные стороны жизни - как сугубо личные и бытовые, так и политические, экономические, юридические [Мишина, с. 148].
Литературные предпочтения пуритан во многом разделялись квакерами. Квакерство («Общество Друзей») - это протестантское течение, зародившееся в середине XVII века в Британии и затем укоренившееся также в американских колониях. Несмотря на то что квакерство родственно пуританству и некоторые исследователи даже считают его радикальной «левой» ветвью пуританства [Dumbaugh], квакеры уже на заре своей истории отличались от пуритан большей терпимостью, проповедуя прежде всего идеи пацифизма и надконфессионального равенства всех людей. В то же время в своем отношении к искусству квакеры XVII-XVIII вв., напротив, занимали крайнюю позицию: по выражению одного из историков, в данном вопросе квакеры «пе-репуританили пуритан» [Tolles, с. 485]. Квакеры колониальной эпохи воспринимали художественную словесность еще более настороженно, чем их современники-пуритане: «Если типичный пуританин дисциплинировал свое воображение, обуздывал свои эстетические чувства, чтобы не слишком влюбляться в „мир", квакер шел в своей строгости еще дальше» [Там же, с. 486], то есть вообще отказывался от всего художественного и фантазийного.
Закономерно, что документальная проза заняла в квакерской словесности, как и в пуританской, ведущее место. Автобиографический текст Вулмена принадлежит основополагающей для квакеров XVII-XVIII вв. литературной традиции: традиции ведения дневников (journals). Начало ей положил еще основатель «Общества Друзей» Джордж Фокс (1624-1691). В большинстве своем квакерские дневники были сосредоточены на религиозном опыте автора; часто встречающимся мотивом таких текстов был мотив обращения (conversion). Главными достоинствами всякой литературы, с точки зрения квакеров, были про-
стота стиля, искренность и правдивость. «Простой», безыскусный стиль в сочетании с «искренностью» сказанного ценился Друзьями гораздо выше утонченного красноречия [Rosenblatt, с. 97-99]. Культ правдивости и не-прикрашенности, как отмечает П. Роузенблатт, порой делал стиль квакерской прозы чересчур «сухим», маловыразительным; лишь наиболее одаренные авторы, такие как Вулмен, умели преодолевать эти недостатки квакерского стиля.
«Дневник» Джона Вулмена: общая характеристика. Полное название текста Вулмена таково: «A Journal of the Life, Gospel Labours and Christian Experiences, of that Faithful Minister of Jesus Christ, John Woolman» [Perkins, с. 91] -«Дневник жизни, евангельских трудов и христианского опыта верного слуги Иисуса Христа, Джона Вулмена» (перевод наш. - Д. А.). Следует принять во внимание, что, несмотря на как будто «говорящее» о жанре название, «Дневник» в жанровом отношении не является дневником в строгом смысле этого слова, а представляет собой, скорее, синтез дневника и духовной автобиографии. Часть текста полностью ретроспективна; часть создавалась вскоре после описываемых событий. При этом даже «дневниковые» части впоследствии редактировались (хотя внесение каких-либо корректив, по замечанию Ф. Лежена, противоречит природе жанра дневника [Lejeune, с. 182]).
В основе «Дневника» лежит мистический образ «внутреннего света» - образ, основополагающий для квакерского вероучения. «Внутренний свет» может пониматься двояко: это, с одной стороны, «частица Бога в каждом человеке» («That of God in everyone»); а с другой стороны -некое внешнее воздействие, позволяющее человеку познать свою природу [Ambler, с. 2]. Автобиографический герой Вулмена живет, постоянно «вслушиваясь» в даруемое «внутренним светом» божественное откровение и стараясь согласовывать с ним свои поступки. Каждый эпизод жизни, описываемый Вулменом, рассматривается и оценивается им через призму мистического опыта и «небесной мудрости» («heavenly wisdom» [Woolman, с. 64]). Рассказ о своей жизни для Вулмена не цель, а средство, матер и а л для религиозного размышления. Как и многие квакерские автобиографы, Вулмен стремится на собственном примере показать преображающую силу «внутреннего света». Уже в самом начале «Дневника» Вулмен формулирует свою автобиографическую интенцию:
«I have often felt a motion of love to leave some hints in writing of my experience of the goodness of God, and
now, in the thirty-sixth year of my age, I begin this work» [Woolman, с. 23]. - «Я часто чувствовал, что любовь побуждает меня оставить на бумаге какие-то следы испытанной мною благодати Божией, и сейчас, на тридцать шестом году жизни, я начинаю этот труд» [Вулман, с. 29] (здесь и далее цитаты из «Дневника» даются в переводе Т. А. Павловой. - Д. А.).
Таким образом, текст открывается формулированием автобиографической задачи, и уже в этом проявляется его установка на документальность. Рассмотрим последовательно другие элементы «Дневника», которые можно отнести, соответственно, к «документальному» и «художественному» началам. Эти понятия, в силу определенной условности, которая сопровождает их применение к автобиографической прозе, представляется уместным брать в данном случае в кавычки.
«Документальное» начало в «Дневнике»: к
наиболее заметным его элементам можно отнести датировку описываемых событий; отсылки к историческим явлениям и событиям; упоминание имен ряда людей из окружения Вулмена, а также географических названий; цитирование документов.
Хронологически последовательно датируя события личной биографии, Вулмен обозначает двенадцать глав своего «Дневника» годами жизни. Самый протяженный хронологически отрезок (22 года) представлен в первой, чисто ретроспективной, главе. Вторая и третья главы также ретроспективны; остальные же записи велись практически параллельно с описываемыми событиями. Некоторые события датированы точно:
«7th day, 5th month, 1757. Lodged at a Friend's house, and the next day being first day of the week was at Patap-sco Meeting...» [Woolman, с. 61]. - «7-го дня 5-го месяца 1757 года. Ночевал в доме одного Друга, а на следующий день, который был первым днем недели, был на собрании в Петэпско...» [Вулман, с. 79].
Другие записи датированы лишь приблизительно, месяцем:
«In the 8th month, 1761, having felt drawings in my mind to visit Friends in and about Shrewsbury, I went there.» [Woolman, с. 117]. - «В восьмой месяц 1761 года, чувствуя в душе стремление посетить Друзей в районе Шрусбери, я поехал туда.» [Вулман, с. 160].
Одной из любопытных особенностей текста является специфически квакерское словоупотребление: квакеры XVIII века избегали общепринятых наименований дней недели и месяцев
(из-за их языческого происхождения [Durham, с. 9]), предпочитая цифровые обозначения.
Документальность «Дневника» проявляется также в отсылках к историческим явлениям, событиям, реальным лицам и географическим объектам. Среди исторических явлений нужно назвать в первую очередь проблему рабовладения и начинающегося в среде квакеров движения за отмену рабства. Проблематика рабства пронизывает весь текст «Дневника» и реализуется 1) в эпизодах личной биографии Вул-мена, 2) в описании дискуссий о рабстве внутри квакерского сообщества. «Дневник» в этом отношении является ценным источником по американской истории. Другой важный аспект исторической проблематики «Дневника» - это отношения колонистов с индейскими народами. Центральную роль здесь играют рассказ Вулмена о франко-индейской войне 1754-1763 гг. и т. н. «налоговый эпизод», в котором Вулмен пишет о своем решении присоединиться к группе квакеров, решивших отказаться от уплаты военного налога (этот отказ был продиктован их пацифистскими убеждениями).
Другая составляющая «Дневника» с выраженной «документальностью» - это наличие в тексте объемных цитат из различных документов. Главным образом они берутся автобиографом из его переписки с единоверцами, а также из корреспонденции, которой обменивались различные квакерские объединения. В «Дневнике» целиком приводятся копии некоторых писем Вулмена родным. «Давая слово» своим родственникам и друзьям, Вулмен нередко использует эти цитаты как «подтверждение» правдивости своих наблюдений над характером того или иного человека - таков, например, комментарий автобиографа, предваряющий письмо его сестры Элизабет:
«.. .The following letter may show in some degree her disposition.
Haddonfield, 1st day, 11th month, 1743.
Beloved Brother, John Woolman:
In that love which desires the welfare of all men I write unto thee.» [Woolman, с. 39]. -
«.Письмо, которое я привожу ниже, может в некоторой степени свидетельствовать о ее нраве.
Хэддонфилд, 1-го дня 11-го месяца 1743.
Возлюбленный брат мой Джон Вулман,
Пишу тебе в той любви, которая желает благоденствия всем людям.» [Вулман, с. 51-52].
Согласно проведенному нами подсчету, подобные цитаты занимают в «Дневнике» около 18% общего объема. Наряду с датировкой событий, многочисленными отсылками к историче-
ским и географическим реалиям, обширное цитирование, безусловно, усиливает строго «документальную» составляющую текста. Между тем «художественное» начало в «Дневнике» проявляется, на наш взгляд, в таких аспектах, как элементы образности в описании местности, а также сновидений; эпизоде-«притче»; отборе материала и моделировании «образцового автобиографического героя»; сквозном мотиве путешествия.
Нужно принять во внимание, что жизнь Вул-мена, насколько о ней можно судить по историческим свидетельствам2, была весьма насыщенной: он происходил из большой семьи, освоил несколько профессий, много путешествовал. Однако, создавая автобиографический текст, Вул-мен был очень избирателен по отношению к фактам своей жизни. «Дневник» сосредоточен на изображении духовного становления героя. По справедливому наблюдению Р. Бэйнс, фигура героя «Дневника» моделируется как фигура «образцовая» [Banes]: автобиографический Вулмен - это не только и не столько неповторимая историческая личность, сколько «персонаж» - выразитель определенного мировоззрения. Парадоксальным образом, сочетая в себе индивидуальное «Я» оригинального религиозного мыслителя с коллективным «Мы» [Plank, с. 73] сообщества единоверцев, Вулмен - герой «Дневника» - изображается прежде всего как транслятор квакерских ценностей [Higgins].
Известно, что Вулмен тщательно редактировал «Дневник» в композиционном и лексическом плане [Rosenblatt, с. 103]. Здесь уместно обратиться к наблюдению Э. И. Коптевой, сделанному ею по поводу духовной автобиографии российского современника Вулмена Д. И. Фонвизина: «Жизненный факт множество раз переосмысляется, прежде чем стать „литературным фактом". Для исповедальных форм характерны <...> перестановка, выделение, придание тем или иным жизненным историям большей достоверности или важности. Это все - уже специфическая работа авторского сознания и воображения, ведущая к оцельнению конкретного, мимолетного и преходящего человеческого переживания. Воображение „прошивает" фактографию, вводит ее в область архетипа, мифа» [Коптева, с. 178]. Именно к такому «оцельнению» своего индивидуального опыта, выведению его на уровень некоего надличностного архетипа и была направлена работа Вулмена над «Дневником».
2 Биографию Вулмена подробно изучали такие авторы, как, например, Дж. Уитни (J. Whitney), Э. Кэйди (E. H. Cady), К. Пир (C. O. Peare), П. Слотер (P. Slaughter), Дж. Планк (G. Plank).
Еще одним аспектом «художественного» в «Дневнике» представляется использование автобиографом «притчевого» начала. Как пишет В. И. Тюпа, притче свойственны «смысловая емкость ситуации, компактность сюжета, <...> краткость и точность словесного выражения». При этом «в пределе своем <...> притча „конденсируется" в паремию, пословично-афористи-ческую сентенцию» [Тюпа, с. 8]. Эти жанровые элементы наблюдаются в эпизоде из детства Вулмена, описанном в самом начале первой главы. Однажды в детстве (точный возраст Вулмен не указывает) он по легкомыслию, в ходе игры, убил птицу-малиновку. Рассказ об этом случае и последовавшем за ним горьком раскаянии автобиограф завершает библейской цитатой. Р. Бэйнс трактует использование Вулменом притчевого начала как прием, традиционный для американской автобиографии XVIII века [Banes, c. 231]. Притчи в автобиографиях были средством сместить центр внимания с героя на дидактический посыл текста, придать рассказываемой личной истории универсальный смысл. В контексте «Дневника» история-притча о погубленной птице задает один из ведущих мотивов всего сюжета: нерасторжимость «уз, связывающих все живое» [Stewart, c. 110], незримую взаимосвязь людей с природой и друг с другом.
Образность и «эмблематичность» в «Дневнике». Весьма образна у Вулмена передача религиозных переживаний: здесь Вулмен часто использует метафоры, однако их нельзя назвать оригинальными - это преимущественно традиционно принятые, конвенциональные метафоры:
«In a world of dangers and difficulties like a desolate, thorny wilderness» [Woolman, с. 171]. - «В мире опасностей и трудностей, подобном тернистой, опустошенной, дикой местности.» [Вулман, с. 228].
Метафоры используются Вулменом и в рассуждениях о социальной проблематике:
«.. .the slaves look like a burdensome stone to such as burden themselves with them» [Woolman, с. 62]. -«.рабы выглядят как камень на шее у тех, кто сами себя этим обременили» [Вулман, с. 81].
Элементы образности встречаются у Вулмена в описаниях городских и сельских ландшафтов. Так, рассказывая о своем пешем путешествии по Англии, автобиограф рисует неприглядный вид промышленных районов, угнетающую атмосферу «узких улиц», полных грязи и отбросов [Вулман, с. 248]. Вулменовские зарисовки, по мысли Э. Хиггинса, «предвосхищают Блейка и Диккенса» [Higgins, с. 35] с их мрачным изображением
тесных, загрязненных, бедных индустриальных кварталов. Сырость, грязь, «отравленная» атмосфера таких мест, весьма эмоционально воспринятые героем автобиографии, метафорически переносятся им на уровень духовного состояния общества:
«Here I have felt a longing in my mind that people might come into cleanness of spirit, cleanness of person, cleanness about their homes and garments.» [Woolman, с. 190]. - «В таких местах я чувствовал в душе моей жажду, чтобы люди пришли к чистоте духа, чистоте личной, чистоте своих домов и одежды.» [Вулман, с. 248].
Идея о ч и щ е н и я ф и з и ч е с к о й с р е д ы , таким образом, переводится Вулменом на нематериальный план, связывается с о ч и щ е н и е м духа. Здесь следует отметить, что в целом внешний, предметный и природный мир фиксируется в «Дневнике» нечасто. Он описывается лишь тогда, когда наводит героя автобиографии на размышления. Так, рассказывая об одной из своих ночевок под открытым небом, Вулмен рассуждает:
«Thus lying in the wilderness and looking at the stars, I was led to contemplate the condition of our first parents when they were sent forth from the garden, and considered that they had no house, no tools for business <.> But the Almighty, though they had been disobedient, was a father to them; way opened in process of time for all the conveniences of life» [Woolman, с. 72]. - «Лежа таким образом среди дикой природы и глядя на звезды, я приведен был к созерцанию состояния наших прародителей, когда они были изгнаны из рая и увидели, что не имеют ни дома, ни орудий труда <.> Но Всемогущий, хотя они и не послушались его, был им отцом; с течением времени им открылся путь ко всем удобствам жизни» [Вулман, с. 97].
Аналогичным образом в главе, посвященной путешествию в индейский поселок Виалусинг, Вулмен упоминает индейские рисунки на деревьях, изображающие воинов:
«. I walked about viewing those Indian histories, which were painted mostly in red but some with black, and thinking on the innumerable afflictions which the proud, fierce spirit produceth in the world - thinking on the toils and fatigues of warriors <.> and of the hatred which mutually grows up in the minds of the children of these nations engaged in war with each other - during these meditations the desire to cherish the spirit of love and peace amongst these people arose very fresh with me» [Woolman, с. 126]. - «.я ходил вокруг, рассматривая эти индейские истории, которые были нарисованы главным образом красным, а иногда черным цветом, и думая о бесчисленных бедствиях, которые вызывает в мире гордый, свирепый дух - думая о тя-
желых трудах и усталости воинов <.> и о ненависти, которая взаимно растет в душах детей этих народов, вовлеченных в войну друг с другом - во время этих размышлений во мне подымалось сильное желание взлелеять среди этих людей дух любви и мира» [Вул-ман, с. 174].
Таким образом, если герой «Дневника» и обращает взгляд вовне, затем этот взгляд непременно «интериоризируется», переводится вовнутрь, становится отправной точкой для раздумий. Предметный мир интерпретируется у Вул-мена символически; предметы выступают как «эмблемы», указывающие на соответствие или несоответствие мира тому религиозному идеалу, к которому ему должно стремиться. Примечательно, что оба вышеприведенных эпизода-рассуждения разворачиваются на фоне природы: как пишет в связи с этим Дэвид Ши, «удаляясь от общества и оказываясь в первозданном, неменяющемся мире природы», Вулмен получает возможность яснее понимать состояние человечества [Shea, с. 67].
Важное место в «Дневнике» занимает описание сновидений; Вулмен воссоздает семь собственных снов и два чужих. Эти рассказы насыщены природными, в первую очередь анималистическими, а также космическими образами. Своей «эмблематичностью» [Коренева, с. 165] они напоминают о родстве квакерской прозы и прозы пуританской. Сновидения воспринимались Вулменом как источник «прямого, непосредственного» божественного откровения [Kershner, 2013, с. 100]. Примечательно, что сам автобиограф, воссоздавая эти сны, не делает попыток объяснить их: за описанием сновидений сразу следует переход к событиям того или иного дня, что дополнительно создает для читателя эффект некоторой «недосказанности» (вообще присущей, по мнению исследователей, «Дневнику» [Miller, с. 41]). Однако насыщенность этих сновидений яркими образами и символами дает ученым богатый материал для весьма убедительных интерпретаций. Так, Э. Уайт, посвятивший отдельную статью одному из сновидений Вул-мена - «сну о рабе», нашел в этом эпизоде «красочное и гротескное» воплощение усиливавшихся в тот период аболиционистских настроений автобиографа [White, с. 18]. М. Стюарт, в свою очередь, справедливо отмечает, что «поэтические образы, которыми насыщен рассказ Вулме-на о своих снах, составляет своего рода контраст его сдержанной, ясной прозе» [Stewart, с. 117]. К этому стоит добавить, что описание красочных, загадочных сновидений усиливает и «визионерское» звучание «Дневника».
Согласно подсчетам Дж. Кершнера, около 70% текста «Дневника» посвящено религиозным поездкам Вулмена (хотя фактически путешествия занимали у Вулмена в среднем один месяц в году [Kershner, 2015, с. 103]). При этом, по наблюдению Е. А. Стеценко, Вулмена «интересуют не сама дорога с ее неожиданностями, не окружающая природа и не встреченные люди, а исключительно собственные мысли и душевные состояния, и цель поездки - чтение проповедей» [Стеценко, с. 125]. С этим можно согласиться; однако важно отметить и то, что немаловажную роль играет в «Дневнике» путешествие как сквозной мотив. Обратим внимание на такой фрагмент:
«We pursued our journey <...> and in my travelling on the road I often felt language rise from the center of my mind thus: „Oh Lord, I am a stranger in the earth; hide not thy face from me" (Ps. 119:19)» [Woolman, с. 61]. -«Мы продолжали путешествие <...> и двигаясь по дороге, я часто чувствовал, что из глубины моей души поднимаются такие слова: „О Господи, странник я на земле; не скрывай от меня лицо Твое" (Пс. 119. 19)» [Вулман, с. 79-80].
Поскольку «Дневник» полон описаний поездок, библейский образ «странника» в данном случае может восприниматься не только метафорически, но и буквально. Неудивительно, что весьма частотным в «Дневнике» является слово journey (оно встречается 39 раз). Самого себя Вулмен трижды характеризует с помощью одно-коренного слова sojourner 'проезжий', 'временный обитатель'. По справедливому наблюдению Дж. Кершнера, сам образ дороги и выражаемая им идея некоей «промежуточности», «переходности» ассоциируется в «Дневнике» с бренностью земной жизни [Kershner, 2015, c. 106]. В то же время примечательно, что «самоназвание» Вулмена-автобиографа sojourner неожиданным образом перекликается с названием его литературной «должности»: в английском языке авторы дневников (journals) именуются journalists. Соответственно, и обусловленное квакерской традицией заглавие произведения - The Journal, происходящее от того же латинского корня, имплицитно поддерживает смысловой ряд journey и sojourner. В определенной степени происходит сращение семантики «путешествия», «временного обитания» и «ведения дневника».
В свою очередь, синоним journey - слово travel (в разных формах), по нашим подсчетам, встречается в «Дневнике» 50 раз. И здесь обнаруживается, что со смысловым рядом «путешествие» тесно взаимосвязан второй ряд, базирующийся на значении «работа». Слово travel, в анг-
лийском языке закрепившее за собой идею передвижения, этимологически восходит к латинскому корню, означающему не только 'путешествовать', но и в первую очередь 'силиться, мучиться, трудиться, стремиться' - «to torment, labor, strive» [Merriam Webster Dictionary]3. Здесь стоит напомнить, что формулировку открывающего «Дневник» «автобиографического намерения» Вулмен завершает словами: « .1 begin this work» [Woolman, с. 23]. При этом в полном заглавии текста присутствует слово labours («Gospel Labours»). Читая «Дневник», нетрудно заметить, что дорога, путешествие как труд - его постоянный мотив:
«In this journey, I may say in general, we were sometimes in much weakness, and laboured under discouragements, and at other times, through the renewed manifestations of divine love, we had seasons of refreshment wherein the power of truth prevailed» [Woolman, с. 42]. - «В этих скитаниях, должен сказать, мы подчас переживали большую слабость и трудились, пытаясь преодолеть свои разочарования, а в иное время, благодаря новым проявлениям божественной любви, ощущали прилив сил, когда преобладала в нас власть Истины» [Вулман, с. 55].
Слова journey и travelling сочетаются в «Дневнике» с эпитетами, означающими трудности (difficult [Woolman, с. 1274], troublesome [128], wearisome [150]; a hard day's journey [130]), опасности (dangerous [130, 136], perilous [123]), усердие (diligent [135]), одиночество / уединение (lonesome [70], lonely [129], solitary [70]). Вулмен часто упоминает не только свою физическую и психологическую усталость от дороги, но и утомление других путников, а также лошадей. Уставшими представляются индейцы в их военных походах (the toils and fatigues of warriors in travelling over mountains and deserts [126] - тяжелые труды и усталость воинов [174]) и охотничьих экспедициях (much fatigue and hard travels in hunting [125] - огромная усталость и долгая охота [172]), а также моряки в их океанских плаваниях (trials on the poor sailors [168] - мытарства ... бедных матросов [224]). При этом религиозные поездки связываются Вулменом с понятием долга (my mind became settled in a belief that it was my duty to proceed on my journey [124]), воспринимаются им как богоугодный труд (the faithful labours of travelling Friends in early times
3 Ср. с англ. travail, франц. travailler, исп. trabajar и
др.
4 Далее в данном и следующем абзацах номера в квадратных скобках отсылают к страницам оригинального текста «Дневника» [Woolman] и его перевода [Вулман].
[147] - упорная работа странствующих Друзей в старые времена [199]; the travels, sufferings, and martyrdom of the Apostles and primitive Christians [150] - странствия, страдания и мученичество апостолов и ранних христиан [203]).
Путешествия в «Дневнике» трудны, изнурительны, зачастую опасны. И тем не менее автобиографический Вулмен черпает силы в ощущении божественного присутствия, способного любое место сделать «домом» [Dandelion, с. 7] qtd. in [Kershner, 2015, c. 104]; и чаще всего именно в странствиях герою «Дневника» приходят озарения свыше. Можно согласиться с наблюдением Дж. Кершнера, что в «Дневнике» «имплицитным образом <.> новое географическое пространство обещает быть одновременно пространством, открывающим новые истины» [Там же, c. 105].
Завершая рассмотрение «страннических» мотивов «Дневника», стоит также обратить внимание на лексему walk 'идти пешком'. Это слово употребляется в тексте 30 раз, и только в десяти случаях имеет буквальное значение. Чаще всего слово walk носит метафорическое значение пути, который человек проходит перед Богом (walk in uprightness before Him [63] - кто ходит пред Ним в праведности; walk in resignedness before Him [116] - ходить пред Ним в покорности Его воле). В тех случаях, когда walk используется в прямом смысле, оно сочетается с lonesome [149], lonely [150], solitary [155]. Вулмен объяснял свое желание идти пешком в первую очередь состраданием к участи рабов [Woolman, с. 145]. В тексте при этом вновь очерчивается образ странника-пилигрима, одиноко бредущего по земле.
Таким образом, в «Дневнике» семантика «странничества», «путешествия» сближается с семантикой «работы», «труда» и, собственно, «ведения дневника». Как справедливо отмечает, говоря о колониальной эпохе, Л. А. Мишина, «из всех существовавших тогда жанров именно дневник наиболее полно зафиксировал „труды и дни" первых поселенцев, их будничную, обычную жизнь, которая, будучи прожита по правилам, имеет в протестантизме статус высшей духовной ценности» [Мишина, с. 151]. В «Дневнике», однако, фиксируются не только и не столько «труды и дни» Вулмена в буквальном, повседневном смысле, сколько «труды, дни и странствия» духа. Изнурительные путешествия автобиографического героя в их физическом воплощении служат аналогией трудного, тернистого пути человеческой души на земле. Роль автобио-
графа при этом в определенной мере сводится к роли «скриптора», «записывающей руки»5.
Заключение. «Дневник» Джона Вулмена являет собой иллюстрацию способности автобиографии быть «пограничным», документально-художественным жанром. Задуманный как сугубо документальное, правдивое повествование о личном духовном опыте, «Дневник» перерос рамки строгой фактологичности. При всей кажущейся разрозненности, фрагментарности датированных записей, тексту Вулмена присущи целостность и единство [Апенко, с. 26]. Проводимые историками биографические разыскания позволяют увидеть Вулмена не только религиозным проповедником, но и предпринимателем, школьным учителем, счетоводом, нотариусом, фермером - одним словом, человеком вполне «земным», погруженным в житейские заботы; деятельным американцем, подобно знаменитому Франклину, испытавшим себя на множестве разных поприщ. «Дневник» же создает для читателя яркий, «визионерский» образ странника, мистика, сновидца - образ, неизменно почитаемый квакерами разных времен и направлений и не теряющий своей художественной убедительности для читателей других вер и эпох.
Список литературы
Апенко Е. М. Американские квакеры и литература // Вестник Удмуртского университета. 1994. № 4. С. 18-26.
Аствацатуров А. А. Генри Миллер: художественное и документальное // Филология и культура. Philology and Culture. 2016. № 4 (46). С. 102-109.
Вулман Дж. Дневник. Ходатайство о бедных / пер. с англ. Т. А. Павловой. М.: Астрея, 1995. 336 с.
Голубков А. В. Читатель в «Исповеди» Руссо: Риторические основы автобиографического романа // Литературоведческий журнал РАН. № 31. 2012. С. 420.
Гулотта А., Кривеллер К. От редакторов журнала «AvtobiografxH» // Автобиографические сочинения в междисциплинарном пространстве: Люди, тексты, практики / под ред. Ю. П. Зарецкого, Е. К. Карпенко, З. В. Шушпановой. М.: «БИБЛИО-ГЛОБУС», 2017. С. 491-518.
Коптева Э. И. Роль эпиграфов в автобиографическом повествовании Д. И. Фонвизина «Чистосердеч-
5 Эта особенность «Дневника» замечательно отражена художником-оформителем русского издания (М.: «Астрея», 1995 г.) А. Аристовым: если на переднем форзаце изображен Вулмен, сидящий за пустым письменным столом и задумчиво смотрящий в окно, то на заднем форзаце повторен тот же антураж, однако фигура автобиографа уже отсутствует: взгляд зрителя теперь привлекают лишь оставшиеся на столе перо и записи.
ное признание в делах моих и помышлениях» (1798 г.) // Омский научный вестник. 2012. № 4 (111). С. 175-178.
Коренева М. М. Сочинения ново-английских пуритан. Миссия и историческая реальность // История литературы США. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1997. С. 148-216.
Лежен Ф. Руссо и автобиографическая революция / пер. с франц. Ю. Ткаченко // Новое литературное обозрение. 2019. № 3. С. 75-88.
Мишина Л. А. Дневник как жанр и как форма в американской литературе XVII века // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Литературоведение. 2015. № 2 (2). С. 148-152.
Романова Г. И. Автобиография // Литературная энциклопедия терминов и понятий. Под ред. А. Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2001. С. 15-17.
Стеценко Е. А. История, написанная в пути. (Записки и книги путешествий в американской литературе XVII-XIX вв.). М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 1996. 312 с.
Тюпа В. И. Двуязычие «Повестей Белкина»: анекдот и притча // Гуманитарные науки в Сибири. 1999. № 4. С. 8-13.
Ambler R. Light to Live by: An Exploration in Quaker Spirituality. London: Quaker Books, 2002. 66 p.
Banes R. A. The Exemplary Self: Autobiography in Eighteenth Century America // University of Hawai'i Press: Biography. 1982. Vol. 5, No. 3. Pp. 226-239.
Dandelion P. Making Our Connections: A Spirituality of Travel. London: SCM Press, 2013. 192 p.
Durham G. The Spirit of the Quakers. New Haven; London: Yale University Press, 2010. 244 p.
Durnbaugh D. F. Baptists and Quakers - Left Wing Puritans? // Friends Historical Association. 1973. Vol. 62, No. 2. Pp. 67-82.
Griffith J. The Rhetoric of Franklin's «Autobiography» // Wayne State University Press. Criticism. 1971. Vol. 13. No. 1. Pp. 77-94.
Higgins E. John Woolman's Journal: Narrative as Quaker Values Transmission // Quaker Religious Thought. 1993. Vol. 81. Pp. 25-37.
Kardux J. The Politics of Genre, Gender, and CanonFormation: The Early American Bildungsroman and Its Subversions // Rewriting the Dream: Reflections on the Changing American Literary Canon. Ed. by W. M. Verhoeven. Amsterdam-Atlanta, 1992. Pp. 177-179.
Kershner J. R. 'A More Lively Feeling': The Correspondence and Integration of Mystical and Spatial Dynamics in John Woolman's Travels // Quaker Studies. 2015. No. 20/1. Pp. 103-116.
Kershner J. R. "The Government of Christ": John Woolman's (1720-1772) Apocalyptic Theology. A PhD Thesis Submitted to the University of Birmingham. 2013. 390 p.
Lejeune Ph. On Diary: The Continuous and The Discontinuous / Ed. by J.D. Popkin and J. Rak. Honolulu: University of Hawai'i Press, 2009. Pp. 175-186.
Merriam Webster Dictionary Online. URL: https://www.merriam-webster.com/dictionary/travel (дата обращения: 05.08.2021).
Miller J. D. «Nature Hath a Voice»: John Woolman's Wilderness "Habitus" // Religion and Literature. 2013. Vol. 45, No. 2. Pp. 27-54.
Perkins J.The European Reception of John Woolman's Journal // Quaker History. 1989. Vol. 69, No. 2. Pp. 91-101.
Plank G. The First Person in Antislavery Literature: John Woolman, his Clothes and his Journal // Slavery and Abolition. 2009. Vol. 30, No. 1. Pp. 67-91.
Rosenblatt P. John Woolman. New York: Twayne Publishers Inc., 1969. 164 p.
Shea D. Spiritual Autobiography in Early America. Princeton: Princeton University Press, 1968. 280 p.
Smith S., Watson J. Reading Autobiography: A Guide for Interpreting Life Narratives. Minneapolis: University of Minnesota Press, 2001. 297 p.
Stewart M. E. Thinking About Death: The Companionship of John Woolman's Journal // The Tendering Presence: Essays on John Woolman; In Honour of S. Olmsted and Ph. P. Moulton. Ed. by M. Heller. Pennsylvania: Pendle Hill Publications, 2003. P. 105-132.
Tolles F. B. «Of the Best Sort but Plain»: The Quaker Esthetic // American Quarterly. 1959. Vol. 11, No. 4. Pp. 484-502.
White A. A «Consuming» Oppression: Sugar, Cannibalism and John Woolman's 1770 Slave Dream // Quaker History. 2007. Vol. 96, No. 2. Pp. 1-27.
Woolman J. The Journal and Major Essays / Ed. by Ph. P. Moulton. Philadelphia: Friends United Press, 2007. 342 p.
References
Ambler, R. (2002). Light to Live by: An Exploration in Quaker Spirituality. 66 p. London, Quaker Books. (In English)
Apenko, E. M. (1994). Amerikanskie kvakery i literatura [American Quakers and Literature]. Vestnik Udmurtskogo universiteta. No. 4, pp. 18-26. (In Russian)
Astvatsaturov, A. A. (2016). Genri Miller: khudozhestvennoe i dokumental'noe [Henry Miller: Fiction and Non-Fiction]. Filologiia i kul'tura. No. 4 (46), pp. 102-109. (In Russian)
Banes, R. A. (1982). The Exemplary Self: Autobiography in Eighteenth Century America. University of Hawai'i Press: Biography. Vol. 5, No. 3, pp. 226-239. (In English)
Dandelion, P. (2013). Making Our Connections: A Spirituality of Travel. 192 p. London, SCM Press. (In English)
Durham, G. (2010). The Spirit of the Quakers. 244 p. New Haven; London, Yale University Press. (In English)
Durnbaugh, D. F. (1973). Baptists and Quakers - Left Wing Puritans? Friends Historical Association. Vol. 62, No. 2, pp. 67-82. (In English)
Golubkov, A. V. (2012). Chitatel' v "Ispovedi" Russo: Ritoricheskie osnovy avtobiograficheskogo romana [The Reader in Rousseau's "Confessions": The Rhetorical Basis of an Autobiographical Novel]. Literaturovedcheskii zhurnal RAN. No. 31, pp. 4-20. (In Russian)
Griffith, J. (1971). The Rhetoric of Franklin's "Autobiography". Wayne State University Press. Criticism. Vol. 13. No. 1, pp. 77-94. (In English)
Gulotta, A., Kriveller, K. (2017). Ot redaktorov zhurnala "Avtobiografila " ["Avtobiografi.3" Journal Editorial]. Avtobiograficheskie sochineniia v mezhdistsiplinarnom prostranstve: Liudi, teksty, praktiki. Pod red. Iu. P. Zaretskogo, E. K. Karpenko, Z. V. Shushpanovoi. Pp. 491-518. Moscow, "BIBLIO-GLOBUS". (In Russian)
Higgins, E. (1993). John Woolman's Journal: Narrative as Quaker Values Transmission. Quaker Religious Thought. Vol. 81. Pp. 25-37. (English)
Kardux, J. (1992). The Politics of Genre, Gender, and Canon-Formation: The Early American Bildungsroman and Its Subversions. Rewriting the Dream: Reflections on the Changing American Literary Canon. Ed. by W. M. Verhoeven. Pp. 177-179. Amsterdam-Atlanta. (In English)
Kershner, J. R. (2015). 'A More Lively Feeling': The Correspondence and Integration of Mystical and Spatial Dynamics in John Woolman's Travels. Quaker Studies. No. 20/1, pp. 103-116. (In English)
Kershner, J. R. (2013). "The Government of Christ": John Woolman's (1720-1772) Apocalyptic Theology. A PhD Thesis Submitted to the University of Birmingham. 390 p. (In English)
Kopteva, E. I. (2012). Rol' epigrafov v avtobiograficheskom povestvovanii D.I. Fonvizina "Chistoserdechnoe priznanie v delakh moikh i pomyshleniiakh" (1798 g.) [The Role of Epigraphs in D. I. Fonvizin's Autobiographical Narrative "Confession in My Doings and Thoughts"]. Omskii nauchnyi vestnik. No. 4 (111), pp. 175-178. (In Russian)
Koreneva, M. M. (1997). Sochineniia novo-angliiskikh puritan. Missiia i istoricheskaia real'nost' [New England Puritan Literature: Mission and Historical Reality]. Istoriia literatury SShA. Pp. 148-216. Moscow, IMLI RAN, "Nasledie". (In Russian)
Lejeune, Ph. (2009). On Diary: The Continuous and the Discontinuous. Ed. by J. D. Popkin and J. Rak. Honolulu, University of Hawai'i Press. Pp. 175-186. (In English)
Lezhen, F. (2019). Russo i avtobiograficheskaia revoliutsiia [Rousseau and Revolution in the Genre of Autobiography]. Per. s frants. Iu. Tkachenko. Novoe literaturnoe obozrenie. No. 3, pp. 75-88. (In Russian)
Merriam Webster Dictionary Online. URL: https://www.merriam-webster.com/dictionary/travel (accessed: 05.08.2021). (In English)
Miller, J. D. (2013). "Nature Hath a Voice": John Woolman's Wilderness "Habitus". Religion and Literature. Vol. 45, No. 2, pp. 27-54. (In English)
Mishina, L. A. (2015). Dnevnik kak zhanr i kakforma v amerikanskoi literature XVII veka [Diary as Genre and as Form in the Seventeenth Century American Literature]. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskogo. Literaturovedenie. No. 2 (2), pp. 148152. (In Russian)
Perkins, J. (1989). The European Reception of John Woolman's Journal. Quaker History. Vol. 69, No. 2, pp. 91-101. (In English)
Plank, G. (2009). The First Person in Antislavery Literature: John Woolman, his Clothes and his Journal. Slavery and Abolition. Vol. 30, No. 1, pp. 67-91. (In English)
Romanova, G. I. (2001) Avtobiografiia [Autobiography]. Literaturnaia entsiklopediia terminov i poniatii. Pod red. A. N. Nikoliukina. Pp. 15-17. Moscow, NPK "Intelvak". (In Russian)
Rosenblatt, P. (1969). John Woolman. 164 p. New York, Twayne Publishers Inc. (In English)
Shea, D. (1968). Spiritual Autobiography in Early America. 280 p. Princeton, Princeton University Press. (In English)
Smith, S., Watson, J. (2001) Reading Autobiography: A Guide for Interpreting Life Narratives. 297 p. Minneapolis, University of Minnesota Press. (In English)
Stetsenko. E. A. (1996). Istoriia, napisannaia vputi... (Zapiski i knigi puteshestvii v amerikanskoi literature XVII-XIXvv.) [History Written on the Way. (Notes and Books of Travel in American Literature of the XVII-XIX centuries]. 312 p. Moscow, IMLI RAN, "Nasledie". (In Russian)
Абдурахманова-Павлова Дарья Владимировна,
аспирант,
Санкт-Петербургский государственный университет,
199034, Россия, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9. [email protected]
Stewart, M. E. (2003). Thinking About Death: The Companionship of John Woolman's Journal. The Tendering Presence: Essays on John Woolman; In Honour of S. Olmsted and Ph. P. Moulton. Ed. by M. Heller. Pp. 105132. Pennsylvania, Pendle Hill Publications. (In English) Tolles, F. B. (1959). "Of the Best Sort but Plain": The Quaker Esthetic. American Quarterly. 1959. Vol. 11, No. 4, pp. 484-502. (In English)
Tiupa, V. I. (1999). Dvuiazychie "Povestei Belkina": anekdot i pritcha [The Belkin Tales' "Bilingualism": Anecdote and Paroemia]. Gumanitarnye nauki v Sibiri. No. 4, pp. 8-13. (In Russian)
Vulman, Dzh. (1995). Dnevnik. Khodataistvo o bednykh [The Journal. A Plea for the Poor]. Per. s angl. T. A. Pavlovoi. 336 p. Moscow, Astreia. (In Russian)
White, A. (2007). A "Consuming" Oppression: Sugar, Cannibalism and John Woolman's 1770 Slave Dream . Quaker History. Vol. 96, No. 2, pp. 1-27. (In English)
Woolman, J. (2007). The Journal and Major Essays. Ed. by Ph. P. Moulton. 342 p. Philadelphia, Friends United Press. (In English)
The article was submitted on 15.08.2021 Поступила в редакцию 15.08.2021
Abdurakhmanova-Pavlova Daria Vladimirovna,
graduate student,
Saint Petersburg State University,
7/9 Universitetskaya Emb.,
St. Petersburg, 199034, Russian Federation.
