CC BY
24ДОКЛАД Н.И. БРУНОВА В АКАДЕМИИ АРХИТЕКТУРЫ «ПРОБЛЕМА МАСШТАБА В КЛАССИЧЕСКОЙ ГРЕЧЕСКОЙ АРХИТЕКТУРЕ». ВЗГЛЯД СПУСТЯ 80 ЛЕТ
Д.Л. Мелодинский
Московский архитектурный институт (государственная академия), Москва, Россия Аннотация
Архитектурная масштабность считается одной из наиболее сложных композиционных категорий. В наше время в эпоху постмодернизма значимость масштабной выразительности утрачивается. Её принципы, сложившиеся в греческой античной архитектуре теряют свою гуманитарную сущность. В этой ситуации весомый вклад академика Н.И. Брунова в раскрытии семантической роли масштабности и обосновании теории архитектурного масштаба приобретают особую актуальность в защите классической традиции ордера и его отношения к масштабности.
Ключевые слова: архитектурная композиция, архитектурный масштаб, ордер, семантическая функция масштабности, архитектура постмодернизма
REPORT OF N. I. BRUNOV IN THE ACADEMY OF ARCHITECTURE "THE PROBLEM OF SCALE IN CLASSICAL GREEK ARCHITECTURE". OPINION OVERVIEW AFTER 80 YEARS
D. Melodinsky
Moscow Institute of Architecture (State Academy), Moscow, Russia Abstract
Architectural scale is considered tube one of the most complex composite career categories. In our time, in postmodern turn the importance of scale expressivertss is lost. Its principles prevailing in ancient Greek architecture lose its humanitarian nature. In this situation, the contribution of academician N.I. Brunova in revealing semantic roles scale and the justification of the theory architectural protect of the scale are of cruciale importance in the protection of classical order tradition and its relationship to the scale.
Keywords: architectural composition, architectural scale, the order, the semantic function of scale, postmodernism architecture
Доклад Н.И. Брунова в 1934 году - не рядовое явление в жизни незадолго до этого созданной Академии архитектуры. Как сегодня мы осознаём, это значительное событие в развитии теоретической архитектурной мысли. Не случайно НИИТИАГ РААСН восстановил полностью по протоколам содержание доклада и ход возникнувшей дискуссии, представил документ в цифровом виде в доступной форме для всех интересующихся темой. Актуальность проблемы осознаётся и сегодня, поэтому вклад Н.И. Брунова очень важен не только как факт для понимания исторического наследия, но и как важное приращение композиционного знания, поиски которого продолжаются и сегодня [1].
Время доклада и дискуссии, портреты персон требуют комментария, иначе трудно понять некоторые содержательные положения.
Итак. Исторический контекст. 1934 год - переломный в судьбе в политической, экономической и общественной жизни советской страны, движения к идеологическому диктату, централизованного контроля за искусством и архитектурой. Все завоевания художественного авангарда оцениваются враждебными из-за формалистической подоплёки, подвергаются гонениям. Книга «Элементы архитектурно-пространственной композиции» В. Кринского, И. Ламцова и М. Туркуса, выпущенная в этом же 1934 году, изымается из библиотек и уничтожается. Архитектура переориентируется на советский стиль арт-деко (И.А. Голосов и др.) и сталинский классицизм в ордерной трактовке палладианства (И.В. Жолтовский и др.). Теоретикам архитектуры-интеллектуалам ничего не остаётся, как ограничить свои усилия в продвижении теории архитектуры только временными границами Греции, Рима, Византии и Ренессанса, поскольку историческими догматиками эти исторические эпохи описываются не иначе как классовая борьба рабов и их господ с явным сочувствием к угнетаемым.
Именно в этот исторический период и выступил с докладом Н.И. Брунов, высоко образованный историк архитектуры, за плечами которого имелся огромный накопленный аналитический материал, воплотившейся в колоссальный 3-х томный труд «Очерки по истории архитектуры». Он содержал и собственные впечатления от научных командировок 1920-30-х годов почти во все страны Западной Европы, Северной Африки и Азии.
Важны несколько фактов из биографии выдающегося отечественного учёного с мировым именем. Родился в 1898 году, условно можно сказать в нынешней Московской области. Значит, к моменту его знаменитого доклада ему было всего 36 лет. Но до этого он окончил престижную гимназию в Москве, заложившую свободное владение немецким и французским языками. Затем учёба и окончание историко-филологического Московского университета по направлению «искусство и культура». Злая судьба не постигла Брунова, поскольку он сумел каким-то образом скрыть свою принадлежность к известному российскому купеческому роду и конфискацию его усадьбы. К 55-летию со дня рождения за свой выдающийся научный и педагогический вклад учёный был, награждён Орденом Ленина, а ближе к старости стал академиком. Этого нельзя сказать о других участников дискуссии.
С позиции сегодняшнего дня мы знаем полные их портреты и жизненные перипетии. Наиболее трагична судьба А.Н. Некрасова - выдающегося отечественного историка и теоретика российского искусства. Он не раз подвергался судебным преследованиям и окончил жизнь в глубокой Сибири в малоизвестном селе. Только в 1994 году вышел его труд «Теория архитектуры», законченный в 1945 году без единой иллюстрации (автор не имел в наличии изображений памятников архитектуры и описывал, анализировал и воспроизводил их по памяти - невозможно представить!). Самое важное: труд нисколько не потерял своей актуальности и опередил западную архитектурную мысль на десятки лет. Не раз подвергался гонениям и И.Л. Маца - крупный теоретик искусства. Надо полагать, что слабым местом их биографий было пребывание на Западе, учёба и общение с ведущими интеллектуалами философской и архитектурной мысли, что, несомненно, сказывалось на их научных взглядах.
Вместе с тем в прениях по докладу вступали и другие участники обсуждения, но в некоторых голосах уже звучали тревожные ноты. Например, Ю.К. Милонов: «Докладчик допустил ряд методологических погрешностей... Ошибка тов. Брунова в том, что он предварительно не посоветовался с Марксом. Наша беда в том, что мы ещё мало знаем, что писал по вопросам архитектуры Маркс. Т. Брунову надо изменить свою основную концепцию. Надо дать действительно марксистский анализ этой чрезвычайно важной проблеме, которая является старой и в то же время всегда юной проблемой пропорции и эталона». Заметна такая немаловажная деталь: если высказывания всех других участников обсуждения доклада - В.С. Балихина, А.С. Башктрова, И.Л. Маца и др. стенограмма зафиксировала буквально в нескольких предложениях, то развёрнутые тирады Милонова распространяются на несколько страниц.
Вот в такой новой непростой сложившейся обстановке и историческом контексте следует воспринимать богатое фактическим материалом и глубокой аналитикой содержание доклада, которое во многом осталось не дораскрытым и не до конца озвученным.
У докладчика и всех участников этого обсуждения с самого начала было понимание, что речь не идёт о масштабности «с возможностью или невозможностью определить по зрительному впечатлению истинные размеры сооружений к росту человека». Её сердцевина - рассмотрение композиционного средства масштабности в целях порождения высоко художественного продукта, (в данном случае, реальных храмовых сооружений), несущего глубокие метафоры и смысловые образы. Греческая античная культура создала непревзойдённые примеры такого творчества.
Н.И. Брунов выдвигает главную задачу - попытаться вскрыть визуальное смысловое содержание архитектурных объектов и неочевидные механизмы его восприятия. В каких формах и как они проявляются, как они реализуют эти соответствия. Какую роль при этом играет инструмент масштабных соответствий. Видный современный философ В.М. Розин по этому поводу пишет: «Анализ эволюции в культурных видах визуального искусства весьма сложен. Определить главную семиотическую функцию визуального искусства, как правило, непросто» [2, ^209].
Опыт воплощения масштабности в греческой истории даёт повод рассмотреть возможности этого мощного инструмента в иных историко-культурных ситуациях, складывающихся, к примеру, в Древнем Риме при иных стереотипах общественного сознания. Извлечение общего принципа становится ценным для обогащения профессионального сознания архитекторов, понимания композиционного мастерства и его трансляции последующим поколениям зодчих.
Таким образом, своим докладом 1934 года Н.И. Брунов задолго возбудил импульс, как сейчас бы сказали, исследованию семантической функции масштаба - трактовки раскрытия знакового визуального смыслового содержания архитектурных объектов и участия масштабности как элемента художественного языка, различные версии которых также выдвигаются и обсуждаются в наши дни.
Мы не можем напрямую проникнуть в сознание древних греков и понять их мироощущение и образ мышления. Как невозможно понять их ощущения в восприятии масштабных смысловых отношений. Нам остаётся проделать это только методом реконструкции на основании косвенных историко-культурных факторов, сохранившихся в материальных свидетельствах до наших дней. По итогам их анализа культурологи воссоздают вполне достоверную картину бытового уклада древних греков, их живых переживаний и общественного сознания.
Как правило, в едином масштабном воплощении аналитики обнаруживают три уровня: морфологический, феноменологический и образно-смысловой. Интересующий нас последний уровень трактуется неоднозначно.
Архитектор А.К. Буров, например, в смысловом содержании масштабности видит связь с окружающим пространством. «В сооружении содержатся три масштаба, которые подводят зрителя к восприятию сооружения. Один масштаб связывает сооружение с окружающим пространством. Он больше самой вещи. Этот масштаб может быть назван амплитудой сооружения. Это колонны ордера, мысленно продолжаемые вглубь земли и своей опорной реакцией прорывающие архитрав и уходящие вверх. Или закомары русского храма, переходящие в барабан купола и врезающиеся в небо» [3, а126].
Испанский архитектор И. Араухо выразительность масштабного средства в образном содержании архитектурного сооружения связывает с его функцией. Он различает «человеческий масштаб», «коллективный масштаб», «городской масштаб» или масштаб города и масштаб, в котором воплощены свехчеловеческие или внечеловеческие
отношения и смыслы. В каждом из них можно выделить физический, психологический и художественный аспект. Не трудно убедиться, что в конкретном сооружении в соответствии с его назначением иерархия этих связей и отношений может выстраиваться по-разному. Например, в жилом доме человеческий масштаб наиболее значим, однако в божественном культовом храме мера живого человека подчинена идее «сверхчеловеческого», в чём и ощущается представление масштабности [4, с.119].
Профессор А.Э. Коротковский писал, что в символике архитектуры эпохи Возрождения заключён «сверхчеловеческий масштаб». К примеру, в куполе Флорентийского собора Ф. Брунеллески заложена идея «большого» общественного человека, каким он осознавался в то время. «Наряду с «большим человеком» (ощущающим себя таковым через призму общественного сознания) в архитектуре купола представлен и обычный человек реальных размеров. Он воплощён в подобной основному купольному объёму антропоморфной ротонде - световом барабане, вознесённом стремительными дугами купола в ту верхнюю точку, где сходились когда-то все грани пирамиды, где житель Вавилона ожидал увидеть чудесную сцену мифа на вершине зиккурата, обозначенной позолоченным храмиком, где статуя римского императора возвышалась над его мавзолеем и оттуда врывался луч света в полусумрачное пространство Пантеона» [5, с.55].
Функцию архитектурного масштаба в раскрытии образной содержательности архитектурных объектов и ансамблей можно найти и в аналитических работах многих других авторов: А. Циреса, Б. Виппера, Н. Кордо, Л. Кирилловой и рада иностранных искусствоведов.
Н.И. Брунов в докладе сходу формулирует проблему: «В Парфеноне ступеньки, по которым входят в него, издалека незаметны; здесь полностью господствуют другие, большие ступени стилобата высотой приблизительно в полметра. И при восприятии наружных форм здания создаётся образ человека, больший, чем образ реального человека. Этому вопросу «немасштабности» классического храма, нарушающей, однако, совершенства памятников Греции V века, будет посвящено моё сообщение». И далее смысл этой «немасштабности» вовсе не в том, что она случайно утрачена, а в том, «чтобы создать впечатление, что архитектурные и скульптурные образы сделаны не человеком, а божеством». (Выделено нами - Д.М.)
Парфенон выглядит весьма крупным сооружением, но древним афинянам таковым он не казался. Рядом с ним они не ощущали его действительную величину, поскольку структура его ордерной пластики и членения элементов организована так, что сами воспринимающие представляли себя выше ростом и духовно значительнее, уравниваясь с теми богочеловеками, кому посвящался античный храм.
В противоположность более ранней древнеегипетской модели мировосприятия, где человек был подавлен внешней божественной силой, античная греческая культура строилась на иной философской основе. Бог существует, но он не противостоит человеку, а приближен к нему. Эта близость заключалась в вере эллинов в том, что боги не всесильны, они, как и люди находятся во власти судьбы, их преследуют общие тяготы и заботы, радости и переживания.
Греческое миросознание и культура отражены в философии и науке, где господствуют критический разум, ясность и простота логического мышления, всеохватывающая система представлений, космическая гармония. В мире царят не хаос и случайность, а целостное единство и порядок. В эту систему представлений вписывается и понимание значения ритма, всегда сопутствующего масштабной категории, как регулятора мировой гармонии, равновесия и сбалансированности противоположных начал. Все эти представления воплотились в художественной модели. Главным её достоянием в архитектуре явился ордер. В ордере заключено символическое содержание образной картины мира античной эпохи.
Брунов выдвигает и отстаивает основное положение, о том, что величайшим художественным и культурным завоеванием греческой архитектуры является классический ордер. Более 2000 лет он с его нормами и канонами, как указывает академик С.О. Хан-Магомедов, служит универсальным художественным языком зодчества. Он принимал разные интерпретации, использовался во многих культурах и не потерял своей значимости и сегодня.
Масштабная выразительность воплощается в ордерных построениях греческих храмов-периптеров, в которых отражались связи с человеком, его живыми переживаниями природного окружения.
Масштаб в выражении смыслового образа в греческой архитектуре отчётливо проявляется в сопоставлении с предшествующей ей эпохой древнего Египта и последующего древнего Рима. Брунов убедительно показывает, как стереотипы общественного сознания отражаются в архитектурных формах и, в частности, в архитектурном масштабе.
Культурный смысл и содержание ордера в наивысшей степени получили отражение в эпоху расцвета рабовладельческой демократии в Афинах в образе храма, окружённого колоннадой со всех сторон - периптера. В истории произошло рождение нового принципа формообразования. «В греческой классической архитектуре наружная масса разложена на вертикальные подпирающие и горизонтальные лежащие части» [1].
Брунов указывает на принципиальное значение колонны как части ордера. «Греческая архитектура рассчитана на то, чтобы зритель при её восприятии мысленно сливался со стволом колонны, как бы отождествляя ощущение собственного тела с вертикальностью ствола колонны. Это можно доказать пятью положениями: 1) в классической греческой архитектуре ствол господствует нал интерколумнием; 2) ствол необычайно ярко выражает идею вертикали, основной оси человеческого тела, отличающего человека от животного; 3) ствол - не абстрактный пространственный знак, а вертикаль, обросшая плотью; её мясистость родственна строению человеческого тела; 4) колонна, завершенная капителью, в широком смысле, воспринимается как индивидуальность, периптер - в сущности, небольшое количество индивидуальностей, несущих кровлю, и 5) форма кариатиды показывает, что колонна ассоциировалась с представлением о человеческом теле, ствол колонны мог перейти в человеческую фигуру».
Периптер своим архитектурным строем, включающим классические ордерные элементы, отражает идею демократического сообщества греческого полиса. Размеренный ритм колоннад определил внутренний и внешний облик храма, его слитность с природным окружением.
Для древнего грека - жителя Афин Парфенон как главный храм - периптер был немыслим вне связи с представлениями о жизни и сложившимися культурными традициями, в том числе, и символическими ритуалами. К их числу относится грандиозное панифинейское шествие, которое разворачивалось ещё до подхода к Акрополю один раз в четыре года. Оно знаменовало особое почтение и уважение к Афине - символической охранительнице города, могучей воительнице, богине мудрости и знания. Её величественная скульптурная фигура на высоком пьедестале, поставленная лицом к Пропилеям, служила смысловым центром всей композиции Акрополя, и именно для неё был возведен Парфенон. В процессе участвовали самые почитаемые и достойные граждане города и отобранные девушки, которые от лица всего народа подносили своей богине священное, богато украшенное покрывало - пеплос. Мерный темп процессии к храму и движение вокруг него были созвучны ритмическому строю колонн, его окружавших, а также соразмерены с масштабом человеческих фигур её участников. Два вида движений -застывшее в образе ритма колонн, и действительного, развивающегося во времени движения ритуальной процессии, сливаются в едином символическом ощущении близости к богам.
Вместе с тем, как утверждает Брунов, в классической греческой архитектуре лежит представление о нормальном человеке, чего нельзя сказать о Египте (Храм Абу-Симбее), где человек уподобляется муравью.
Гигантские массивные формы подавляют человека, они кажутся к тому же, созданными внешней стихийной силой - божеством.
После доклада Н.И. Брунова прошло 80 лет. Время более чем значительное. Произошли кардинальные изменения в жизни людей, революционные прорывы в науке и технике, социально-общественном переустройстве и, как теперь говорят ментальности. В этой сфере философии и искусства мир захвачен идеями постмодернизма.
Миросознание современного человека отразило философские взгляды интеллектуальной западной элиты (феноменология, экзистенцианализм, структурализм, постструктурализм, герменевтика, синергетика и др.) Считают, что архитектура более, чем другие виды искусств, воплотила их наглядно в визуальной форме, используя свойственные ей образно-выразительные средства. Несмотря на то, что новое философствование утверждает свою устремлённость к субъектности, на деле это отношение к реальному человеку утрачивается. Архитектура становится безликой, безмасштабной или амасштабной.
Если в классической архитектуре выражение масштабности чётко артикулировалось членениями, вытекавшими из природной архитектоники, ясным осознанием тела, венчания, базы и метрическими схемами горизонтальных проёмов, создающими внутреннюю масштабную шкалу, то в постмодерне по большей части всё это утрачено. Пластические членения, проёмы потеряли регулярную основу. Рассыпанные в хаотическом беспорядке, по косым траекториям, создавая абстрактные произвольные узоры, они не позволяют глазу зацепиться за что-нибудь.
Провозглашается создание нового мира, потустороннего, не предусмотренного для жизненных благ реальных людей, каковыми мы являемся на самом деле. Поэтому и нет нужды строить с ним масштабные соотношения, учитывая его опыт восприятия архитектурных форм, выработанный классической архитектурой. В описаниях таких сложно организованных, бессистемных, органических форм присутствуют эпитеты «глобы», «нелинейки», «пузыри», «капли» и пр. В них отсутствует жёсткая геометрическая регулярность и архитектоника.
Современный культурный контекст, отразивший постмодернистскую ментальность, на фоне которого развивается практика ряда видных западных архитекторов, многими не разделяется. Такая позиция встречает растущее неприятие и критику.
Например, на Западе передний край критической мысли возглавляет известный американский архитектор и математик Никос А. Салингарос вместе со многими единомышленниками, который интересен не только активным неприятием деятелей архитектуры деконструктивизма, но и заметным вкладом в развитие идей масштабности в рамках классической природной архитектоники [6, 7, 8].
Таким образом, налицо противостояние классической архитектурной традиции и постмодернистского авангарда. В теоретическом споре о роли масштабности в качестве визуальной метафорической выразительности опыт глубокого и убедительного анализа, осуществлённый Н.И. Бруновым, несомненно, оказывается весьма полезным и актуальным.
Теория архитектурной композиции не поспевает за новыми тенденциями в современной проектной практике и становлением новой авангардной стилистики. Архитектурная школа оставляет эту актуальную тему по большей части без внимания. Сами учащиеся, не владея способностью глубокой искусствоведческой аналитики и воспринимая лишь
внешнюю сторону образной картины, допускают серьёзные промахи в решении текущих учебных проектных задач. Этому стихийному процессу должно способствовать определение приоритетных направлений в области архитектурной теории и методологии креативной деятельности, среди которых тема масштабности не может остаться без внимания.
Литература
1. Брунов Н.И. Проблема масштаба в классической греческой архитектуре [Сетевой ресурс]. - URL: http://www.niitag.ru/info/doc/?138
2. Розин В.М. Визуальная культура и восприятие. Как человек видит и понимает мир. - М., 1996.
3. Буров А.К. Об архитектуре. - М.: Госстройиздат, 1960. - С. 126.
4. Араухо И. Архитектурная композиция. - М.: 1982. - С.119.
5. Коротковский А.Э. Основы архитектурной композиции. МАРХИ. Свердловский архитектурный институт. - Свердловск, 1974.
6. Мелодинский Д.Л. Масштабность в современной архитектуре / Международный электронный научно-образовательный журнал "AMIT" [Сетевой ресурс]. - URL: http://marhi.ru/AMIT/2012/4kvart12/melodinsky/abstract.php
7. Мелодинский Д.Л. «Ризома» как основа понимания масштабности в архитектуре постмодернизма / Электронный журнал «Архитектон» УРАЛГАХА. - №42, 2013.
8. Мелодинский Д.Л. Вклад Никоса Салингароса в развитие теории масштабности в архитектуре / Электронный журнал «Архитектон» УРАЛГАХА. - №43, 2013
References
1. Brunow N.I. Problema masshtaba vklassicheskojgrecheskojarhitekture [The problem of scale in the classical Greek architecture]. Available at: http://www.niitag.ru/info/doc/?138
2. Rozin V. Vizual'naja kul'tura i vosprijatie. Kak chelovek vidit i ponimaet mir [Visual culture and perception. As a person sees and understands the world]. Moscow, 1996.
3. Burov A.K. Ob arkhitekture [About Architecture]. Moscow, 1960, P. 126.
4. Araukho I. Arkhitekturnaya kompozitsiya [Architectural Composition]. Moscow, 1982, P. 119.
5. Korotkovskiy A.E. Osnovy arkhitekturnoy kompozitsii. MARKhI. Sverdlovskiy arkhitekturnyy institute [Fundamentals of architectural composition. MARCHI. Sverdlovsk Institute of Architecture]. Sverdlovsk, 1974.
6. Melodinskiy D.L. Masshtabnost' v sovremennoy arkhitekture [Scale of in modern architecture]. Architecture and Modern Information Technologies. Available at: http://marhi.ru/AMIT/2012/4kvart12/melodinsky/abstract.php
7. Melodinskiy D.L. «Rizoma» kak osnova ponimaniya masshtabnosti v arkhitekture postmodernizma ["Rhizome" as a basis for understanding the scale of post-modernism in architecture]. Electronic Journal «Arkhitekton», no. 42, 2013.
8. Melodinskiy D.L. Vklad Nikosa Salingarosa v razvitie teorii masshtabnosti v arkhitekture [Nikos Salingarosa contribution to the development of the theory of the scale in architecture]. Electronic Journal «Arkhitekton», no. 43, 2013.
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ Мелодинский Дмитрий Львович
Доктор искусствоведения, профессор кафедры «Основы архитектурного проектирования» Московский архитектурный институт (государственная академия), Москва, Россия e-mail: melodinsky@yandex.ru
DATA ABOUT THE AUTHOR Dmitriy Melodinsky
Doctor of Sciences (Art History), Professor of the Chair «Fundamentals of Architectural Design», Moscow Institute of Architecture (State Academy), Moscow, Russia e-mail: melodinsky@yandex.ru
