CC BY
148
Том 157, кн. 3
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Гуманитарные науки
2015
УДК 910.4+398
ДНЕВНИКИ Н.Ф. КАТАНОВА КАК ИСТОЧНИК ПО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ОБСТАНОВКЕ В СИНЬЦЗЯНЕ 90-х ГОДОВ XIX в.
Д.Е. Мартынов, Ю.А. Мартынова
Аннотация
В статье рассматривается содержание неопубликованного дневника Н.Ф. Катанова (1862-1922), который он вёл во время путешествия 1890 г. в Минусинский край и Синь-цзян. Материалы освещают второй сезон его экспедиции, осуществляемой под патронажем Императорского Русского географического общества в 1889-1892 гг. Основной целью путешествия Н. Катанова было исследование тюркских народов, однако сохранившиеся рукописные материалы иногда дают уникальные сведения о повседневной жизни китайского и дунганского населения, общественных настроениях, социально-экономической ситуации и функционировании администрации западных окраин Цинской империи в относительно малоисследованный период её истории.
Ключевые слова: Н.Ф. Катанов, Восточная Сибирь, Синьцзян, Цинская империя, хакасы, тофалары, сарты, казахи, уйгуры.
Николай Фёдорович Катанов (1862-1922) остался в истории науки как специалист-универсал, способный работать в любой отрасли гуманитарных наук, связанных с историей, языком и культурой тюркских народов1. По уверениям М. Пинегина, он мог работать по крайней мере с полусотней западных и восточных языков [1, с. 73]. Материалы его картотеки до сих пор служат основой для составления хакасско-русских словарей [2, с. 3-4]. Н.Ф. Катанов является первым исследователем тувинского языка, написавшим всеобъемлющую грамматику, защищённую им в качестве магистерской диссертации (1903 г.). В материалах по устной литературе тюркских племён, вышедших в 1907 г., было опубликовано 1410 единиц тувинского фольклора, 1159 единиц хакасского и 203 единицы карагасского происхождения (от сказок и мифов до шаманских молитв). Эта часть его наследия оказалась наиболее известной: материалы «Образцов народной литературы тюркских племён» частично издавались в 1963 г. [3], а в 2003 г. поэт А.В. Преловский выпустил двухтомник «Фольклор
1 Н.Ф. Катанов является первым хакасским учёным (происходил из сеока Пурут племени Сагай, традиционное имя - Пора Хызыл оглу). Родившись в семье, ведущей традиционный полукочевой образ жизни, благодаря содействию купцов-золотопромышленников П.И. и И.П. Кузнецовых, он смог окончить с золотой медалью Красноярскую гимназию. Во время обучения составил грамматику сагайского языка (оставшуюся неизданной), а его статью о хакасском шаманском бубне опубликовал известный путешественник Г.Н. Потанин ещё в 1883 г. Под влиянием брата-священника Н. Катанов думал о поступлении в Казанский университет или Духовную академию, но, поскольку преподавание восточных языков в 1880-е гг. в Казани почти полностью прекратилось, решил поступать в Петербургский университет.
саянских тюрков XIX века», содержащий поэтическую обработку подстрочников Катанова [4]. Однако объём выполненной исследователем работы настолько велик, что значительная часть оставшихся от него трудов вообще не была опубликована, и этот пробел стал постепенно заполняться только в XXI в. (см. [5-8]).
Положенный в основу настоящей статьи дневник «Путешествия по Сибири, Дзунгарии и Восточному Туркестану» [9] Н.Ф. Катанова описывался в работах Р.М. Валеева [10] и Н.А. Шарангиной [11], но не вводился в научный оборот и не публиковался ни в целостном виде, ни в извлечениях. Его значение для востоковедческой науки, однако, нисколько не уменьшилось с течением времени, напротив, даже возросло с исчезновением традиционной культуры в регионах Семиречья и Восточного Туркестана (в наши дни находящихся на территории Казахстана и Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР соответственно).
Учёное путешествие Н.Ф. Катанова в Сибирь и Восточный Туркестан и его отражение в опубликованных и неопубликованных трудах. Н.Ф. Ка-танов обучался в Петербургском университете в период 1884-1888 гг. Будучи зачислен «на разряд арабско-персидско-турецко-татарской словесности», он изучал арабский, персидский, староосманский, татарский, башкирский и казахский языки, а также литературный чагатайский язык2, историю и литературу тюркских народов, историю Востока, мусульманское право. Кроме того, Катанов частным образом занимался фонетикой тюркских языков на дому у В.В. Радлова [12, с. 15-16]. Окончив курс обучения, по ходатайству И.Н. Березина Катанов был оставлен при университете профессорским стипендиатом. Ещё в 1887 г. Радлов предложил кандидатуру Катанова для намечавшейся Императорским Русским географическим обществом (ИРГО) экспедиции с целью «исследования остатков тюркских племён на крайнем Востоке» [10, с. 30]. Императорским указом от 22 декабря 1888 г. кандидат восточной словесности Н.Ф. Катанов был «командирован с учёной целью» в Сибирь и Китай. Ещё 8 декабря того же года Министерство внутренних дел выдало Катанову открытый лист, предписывающий подведомственным МВД лицам и учреждениям оказывать ему всемерную поддержку. При этом Николай Фёдорович официально числился сотрудником Петербургского университета [10, с. 31]. Петербург он покинул сразу после этого, в декабре 1888 г., отправившись в родное село Аскиз, в котором обустроил стационарную базу для своих работ.
2 Тюркский письменный язык с богатой литературой, служивший средством межнационального общения в Средней Азии с XIII - XIV и практически до начала XX в. Прямыми его наследниками являются современные узбекский и уйгурский языки, поэтому в литературе он может характеризоваться как «староузбекский» или «староуйгурский».
3 Василий Васильевич Радлов (Friedrich Wilhelm Radloff, 1837-1918) - выдающийся тюрколог, основоположник сравнительно-исторического метода в языкознании. Родился в Берлине, защитил диссертацию в Йенском университете. Увлёкшись уральскими и алтайскими языками, в 1858 г. переехал в Россию, работал в Барнаульской гимназии. Вёл археологические раскопки на Алтае, в Барабинской и Киргизской степях, Минусинской котловине, различных районах Средней Азии; раскопал около 150 курганов на образцовом археологическом уровне. С 1866 г. издавал «Очерки народной литературы тюркских племён», IX том которых (1907) целиком состоял из материалов Н.Ф. Катанова. В 1872-1884 гг. Радлов служил инспектором мусульманских школ Казанского учебного округа. С 1884 г. - глава Азиатского музея Императорской Академии наук, ординарный академик, с 1890 г. - директор Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамеры). На этих постах организовал несколько важных этнографических и археологических экспедиций. На основе материалов Орхонской экспедиции 1891 г. расшифровал древнейшую тюркскую руническую письменность.
4 Звание кандидата присуждалось лицам, окончившим университет и представившим к публичной защите письменную работу по избранной специальности.
Первая большая поездка Н.Ф. Катанова была совершена в 1889 г. в Урянхайский край, как он называл Туву. Она продолжалась пять с половиной месяцев -с 15 марта по 28 августа. Общая дистанция пути составила около 700 вёрст. В этом путешествии впервые проявился талант Катанова-этнографа. Чтобы не вызывать подозрений, он выдавал себя за переводчика с пограничной заставы или за писаря на купеческой службе. В результате он собрал огромный полевой материал (1122 песни, 160 загадок, 15 сказок, 35 мифов), причём информаторы позволяли ему фиксировать свои имена и возраст, чего не удавалось ни одному из прежних исследователей [7, с. 366-367].
Январь - февраль 1890 г. Н.Ф. Катанов провёл в Восточных Саянах, занимаясь полевым лингвистическим и этнографическим исследованием карагасов, называемых в те времена тофаларами. Дневник этого путешествия, отправленный в Петербург, был чрезвычайно оперативно опубликован [13] (частично переиздан в 2000 г. [5]).
Летом 1890 г. Н.Ф. Катанов предпринял первую попытку проникнуть в оазисы Восточного Туркестана с целью исследования языка и этнографии местных тюрок - сартов и уйгуров. Она оказалась неудачной: перед прибытием в Урумчи путешественники подверглись нападению разбойников, а маньчжурские власти не пропустили Катанова в Хами и Турфан, требуя официального разрешения из Пекина [9, л. 68 об.]. Обратившись в Министерство иностранных дел, Н.Ф. Катанов с мая по ноябрь 1891 г. находился в Чугучаке и Дурбульджине, собирая фольклорные материалы по казахам и уйгурам. После получения официального документа на китайском и маньчжурском языках он смог в ноябре 1891 г. вернуться на территорию Синьцзяна и добрался до Хами, где пребывал до марта 1892 г. Оставшееся время Н.Ф. Катанов занимался работами в Минусинском округе Енисейской губернии. 22 декабря 1892 г. он вернулся в Петербург.
Научная биография Н.Ф. Катанова сложилась крайне неблагоприятно для всех его публикаций, связанных с командировкой в Сибирь и Восточный Туркестан. Сама по себе экспедиция проходила в тяжёлых условиях при хроническом безденежье. Научный редактор дневника поездки к тофаларам Н.И. Весе-ловский писал в редакционном примечании: «Н.Ф. Катанов ведёт своё путешествие при таких скудных материальных средствах, при каких редко кто из учёных путешественников, вообще не избалованных в этом отношении, совершал поездки на отдалённый Восток. Тем более приходится ценить те интересные материалы, которыми в изобилии снабжает нас молодой путешественник. Здесь предлагается читателям только незначительная часть дневников г. Катанова, так как они требуют ещё обработки на досуге, по завершении всего путешествия» [13, с. II]. Обработки так и не последовало: не сумев получить место в Петербурге, Н.Ф. Катанов в 1894 г. хлопотами В.В. Радлова был устроен лектором турецко-татарского языка в Казанский университет, с которым были связаны все 28 последующих лет жизни учёного. Спустя 10 лет он с горечью писал:
5 Сарты - коренное оседлое население Средней Азии до начала ХХ в. Название как собирательное использовалось кочевниками-узбеками и казахами по отношению к земледельцам Маверранахра и отчасти равнинным таджикам, которые говорят на языке иранской группы, а не тюркской (сартский язык практически равнозначен чагатайскому). Сартами называли себя жители Хорезмского, Ташкентского и Ферганского оазисов. При переписи населения Российской империи 1897 г. сартов отличали от уйгуров, казахов, узбеков и каракалпаков. В настоящее время считается, что сарты полностью слились с узбеками.
«Я лично был командирован Академией Наук в разные страны Азии и собрал столь много материала, что за 15 лет Академия Наук едва, при моих постоянных напоминаниях, напечатала 1/6 часть. На печатание остального понадобится ещё 75 лет?» [7, с. 9]. Прогноз оказался чрезмерно оптимистичным...
При жизни Катанова, помимо упоминавшегося дневника поездки к тофала-рам, были изданы «Письма из Сибири и Восточного Туркестана» (в виде приложения к «Известиям Академии Наук» в 1893 г.), уйгурский текст китайского конфуцианского установления «Ли» (в 1902 г.) и колоссальный по объёму текст «Опыта исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского корня» (около 1600 страниц которого по частям публиковались в «Учёных записках Казанского университета» в 1899-1903 гг.). Собственно же дневники так и остались в рукописи.
В этом плане показательна история «Очерков Урянхайской земли». Подготовленная к печати в Аскизе рукопись была датирована Н.Ф. Катановым 26 сентября 1889 г. Предполагалось, что монографию издаст ИРГО, куда и направил рукопись её автор; оттуда она поступила в архив Музея антропологии и этнографии, где и хранилась вплоть до опубликования в 2011 г. [7, с. 9]. Только в 1968 г. содержание рукописи было охарактеризовано в статье С.И. Вайн-штейна, который дал ей высокую оценку [14].
В статье Н.А. Шарангиной приводится краткое описание неопубликованных рукописей Н.Ф. Катанова по путешествиям 1890-1892 гг. Все они характеризуются как носящие черновой характер [11, с. 109-110]. Это не соответствует действительности: рукописи дневников поездок в Минусинский округ, Джунгарию и Восточный Туркестан полностью подготовлены автором к публикации. Следующая рукопись - фольклорные материалы поездки в Семиречье и Тарбага-тай 1892 г. - имеет объём 558 листов, но при этом финал её оборван на полуслове. Черновой характер свойственен лишь рукописи третьего путешествия в Синьцзян 1892 г., которая сохраняется в виде карандашных заметок в самодельных блокнотиках, зачастую трудно- или вовсе нечитаемых.
Рукопись «Путешествия по Сибири, Дзунгарии и Восточному Туркестану». Рукопись из собрания НА РТ имеет объём 241 лист большого формата, каждый аккуратно и разборчиво исписан Н.Ф. Катановым. Примерно две трети объёма рукописи составляют фольклорные материалы в подстрочных переводах на русский язык, пронумерованные самим автором красным и синим карандашом. Видимо, это было связано с работой над изданием «Очерков народной литературы тюркских племён».
Рукопись датирована автором (в присущей ему манере дважды - в предисловии и в конце) 5 ноября 1890 г. При сопоставлении рукописи с опубликованными при жизни Н. Катанова материалами обнаруживаются различия. Отметим, что все дневники Катанова, кроме последнего, писались с расчётом на публикацию, но при этом обладали характерными чертами жанра путевого дневника, сочетающего записи личного, научного и служебного характера, которые подчас переплетались. Дневник, написанный по свежим следам событий, во-первых, служил средством фиксации колоссальной по объёму и чрезвычайно разноплановой информации (о чём далее) и, во-вторых, позволял осмыслить эту информацию.
Основная часть «Путешествия», как и остальных катановских дневников, -это этнографические материалы, а именно тексты сказок, песен, загадок и прочего, записанные от конкретных информаторов с указанием их имени, возраста, принадлежности к роду и племени, месту проживания. Жанр дневника предполагает, что автор записывал любую информацию, полученную в прошедший день. Разделить сведения по темам практически невозможно. Это радикально отличает дневниковые тексты Катанова от его главного научного труда - «Опыта исследования урянхайского языка», работа над которым заняла полтора десятка лет; он стал результатом систематизации и анализа колоссального объёма информации (в сравнительно-историческом исследовании Н.Ф. Катанов задействовал материал 5 древних и 42 современных тюркских языков из своей картотеки) [7, с. 374]. От «Очерков народной литературы тюркских племён» дневниковые тексты отличаются прежде всего минимальным использованием оригинального языкового материала и транскрипции (на 241 лист убористого текста - единственная надпись уйгурским алфавитом на верхнем поле). Все используемые тюркские и китайские слова даны в русифицированном варианте.
При обращении к синьцзянскому дневнику Н.Ф. Катанова следует учитывать особенности его работы с информаторами: он находился на территории Цинской империи - государства, которое ещё в 90-е годы XIX в. сохраняло средневековый облик. Маньчжурские власти вплоть до падения монархии в 1911 г. были настроены откровенно ксенофобски, после открытия Китая внешнему миру они не поощряли передачу любой информации иностранцам и даже могли подвергнуть информатора наказанию. Н.Ф. Катанов неоднократно подчёркивал, что множество сведений ему передали русские купцы (под этим он подразумевал подданство, большинство его информаторов - казахи и сарты), а также западные миссионеры и русские специалисты, например фотограф из Урумчи И.Ф. Толшин. Чтобы расположить к себе информаторов из местных жителей, Н.Ф. Катанов старался оплачивать любые сведения натурой - нитками, бумагой, табаком, швейными иголками и другим мелочным товаром. При этом всегда указывалось точное денежное выражение тех или иных вещей. Чтобы дать представление о характере и стиле дневниковых записей Н.Ф. Катанова приведём фрагмент от 18 августа 1890 г.: «В деревне Ши-ши-хо-за живёт мусульман 20 человек. Все они занимаются земледелием и садоводством. Приехали они сюда из Турфана, Аксу и Кашгара; из Хами нет никого. <...> Когда мы сидели на привале и пили чай, к нам подошел мальчик Садык, сын Сауда, 13 лет, родом из Турфана, живущий здесь со своими родителями уже 10 лет. Он хорошо говорит по-китайски. За 2 четверостишия (песни), которые он мне сообщил, я дал ему 1 лист белой бумаги № 5» [9, л. 95 об.].
Синьцзян 1890 г. на страницах дневника Н.Ф. Катанова. Синьцзян ко времени пребывания там Катанова только 7 лет как был умиротворён после затяжной серии уйгурских восстаний, которые привели к оккупации Илийского (Таранчинского) края Российской империей. По условиям Ливадийского договора 1879 г. началась окончательная демаркация российско-цинской границы и в 1883 г. русские войска были окончательно выведены. Резиденцией маньчжурского наместника стал Урумчи, что привело к упадку ранее процветавших
городов. Для характеристики обстановки, представшей перед Катановым, приведём несколько выдержек из дневника.
- «4 августа. ...Прибыли через местечко Шихо в г. Кур-Кара-Усун (по-русски «крепость Чёрная река») в 10 ч. вечера. В Шихо мы пробыли только % часа. От караула Тутай до местечка Шихо расстояние 25 вёрст. От Шихо до нового Кур-Кара-усуна (усу) 8 вёрст и до развалин старого 12 вёрст. До 1881 года местечко Шихо было оживлённым городом, так как в нём помещалось войска 44 000 человек, из которых 500 солдат находилось в отдельной крепости при цзянь-цзюне6. За городом стояло 3 импаня (крепости) и 1 торговый квартал. С переездом цзянь-цзюня в Или (Кульджу) и с переходом туда многочисленного войска, Шихо из оживлённого города стал в положение маленького местечка. Все лавки переведены в Кур-Кара-Усун. Тут русским мусульманам отведён особый квартал» [9, л. 80].
- «6 августа. В 12 ч. дня был у меня с визитом г. Шинь-чжао, уездный начальник г. Кур-Кара-усуна. Я сказал, что цель путешествия моего по Дайцин-ской империи есть изучение татарских наречий провинции Гань-су . Г. Шинь-чжао приглашал меня к себе в гости. В 4 ч. вечера я пошёл к купцу Алгем-Джану. Там русские купцы сообщили, что китаец Чам-по-тай, урумчинский купец, 3 года назад выпустил облигации, ходившие наравне с деньгами. Под эти облигации он забрал у русских купцов, торгующих в Урумчи, серебра на 30 000 рублей; между прочим, у одного Чугучакского9 купца Рамзана Чаньшева он взял серебра на 17 000 руб. Когда все обратились с облигациями к Чам-по-тайю, то у него серебра не уплату не хватило, так что он удовлетворил только китайцев. Обанкротившись, он и теперь спокойно поживает в Урумчи. Долг не уплачен Чам-по-таем до настоящего времени. Ни постоянное хождение к чиновникам, ни подарки, подносимые им, не могли принести пользы русским купцам, потерявшим в 1 год 30 000 руб. Несмотря на статью [Ливадийского] трактата, русские и китайцы отпускают друг другу товары в кредит весьма часто» [9, л. 83].
- «16 августа. Далее г. Соболев рассказывал о том, как он встретился с одним английским миссионером из Дублина и разговаривал с ним по-китайски. Миссионер этот получает жалованья в год 3000 лан серебра (6000 руб.), за что обязан распространять христианство. Этот миссионер говорит, что он проповедует не обряды, а дух христианского учения; поэтому для него не имеют значения иконы и свечи. Иисус Христос нарисован у него с косой и в китайской одежде, а Матерь Божия - с маленькими ногами, как у китаянок. Обращение в христианство совершается не силою, а кротостью, именно посредством подарков и угощений. В Китае миссионерствуют патеры разных сект. Все они стараются отбить друг у друга учеников и очернить друг у друга в глазах китайцев» [9, л. 93 об.].
6 ЩЖ - китайский военный чин, здесь - помощник синьцзянского губернатора, управляющий военными и гражданскими делами в округе Или.
7 Дай Цин го (^>мЯ) - Великое Цинское государство, официальное наименование маньчжурской империи до 1912 г.
8 Название «Синьцзян» (^Я) дословно означает «Новая граница [провинции Ганьсу]».
9 Чугучак, или Тарбагатай (по-китайски Тачэн, - город и уезд на границе с Казахстаном, традиционный центр торговли с казахами и узбеками.
- «21 августа. Деревня Ху-ту-би была прежде городом, называвшимся у китайцев Лянь-сен-зы (Лянь-шень-цзы). Этот город разрушен дунганами. Теперь в деревне Ху-ту-би живёт кашгарцев10 5, турфанцев11 100, китайцев 2000, дун-ган12 600. Лавок здесь 9. На развалинах города, где находится чугунный завод, по сторонам дороги стоят 2 идола, слепленные из глины. Дорога из То-ху-лу в Ху-ту-би идёт по природной аллее, пересекаемой во многих местах ручейками и арыками, орошающими сенокосные луга и нивы китайцев. Из растений мы видели сегодня: табак, коноплю, рис, пшеницу, горох, кунжут и гаолян. Из конопли и кунжута китайцы добывают масло. Гаолян идёт на корм лошадям. Один кашгарец, по имени Рахмет-ходжа, живущий здесь 4 года, сообщил, что кладбище, около которого мы остановились, обведено стенами на 70 серов, завещанных бездетным китайцем, похороненным здесь впервые. Мусульманское кладбище находится отдельно от китайского. 3 кеза стены дунганы бьют за 4 мискаля серебра (60 коп). 3 кеза равны 1 русской сажени. У дунган здесь есть 3 мечети. У китайцев есть 1 кумирня с большим идолом и 1 часовня с маленьким идолом. Войска стоит здесь 150 человек; есть и крепость на 250 человек. Кладбище построено воротами на запад. Всего народу в д. Ху-ту-би 2705 человек. Семейных турфанцев здесь 4 человека. До сих пор мы не встретили ни одной юрты, начиная от самого Кур-Кара-Усуна.
На сартских девицах женятся здесь только дунгане, а китайцы - никогда. Дунгане покупают жён у китайцев за 25-150 серов серебра (50-300 рублей), но китайцы у дунган не берут жён ни даром, ни за деньги» [9, л. 99-100].
- «26 августа. В 8 часов утра я, аксакал, письмоводитель [А.П.] Бехтерев и [проводник] Исмаил отправились пешком в гости к Гуй-дун-цину. Я был с ним знаком ещё в 1884 году в Санкт-Петербурге, где он служил лектором китайского языка при университете. Он состоит переводчиком и секретарём при здешнем ду-тае (дао-тай) и учителем русского языка в китайской школе. Гуйдунцин хорошо говорит и пишет по-русски, ученики его - автоматы, потому что по-русски читают по заученному бегло, но мало понимают прочитанное.
В 2 часа дня приходили ко мне два певца-музыканта - сарты. Они играли и пели стихи о войне таранчинцев и дунган против китайцев13. Я дал им по 2 каш-гарских теньги. Один играл на балалайке, а другой вторил палочкой, увешанной кольцами.
В Урумчи войска бывает до 1500 человек; но в настоящее время только 700 солдат. Населения в Урумчи всего 11 000 человек. Купцов русских 40 и китайцев 250. Столько же и лавок. Торговля идёт на наличные деньги, хотя в исключительных случаях товар вопреки трактату отпускается и в долг. Товар из русских лавок отпускается на русский аршин. По заявлению купцов, воровство,
10 Кашгарцы - крупнейший из уйгурских субэтносов, используют кашгарский говор центрального диалекта уйгурского языка. Этнически ближе всего к ферганцам, с которыми к концу ХХ в. полностью ассимилировались (на территории Узбекистана).
11 Турфанцы - уйгурский субэтнос, распространённый в Урумчи и Турфанском оазисе. Используют турфанский говор центрального диалекта. До сих пор сравнительно мало урбанизированы.
12 Дунгане (хуэйцзу, - китайские мусульмане. Единственное их отличие от китайцев (ханьцев) состоит в исповедании ислама ханафитского толка.
13 Имеется в виду уйгуро-дунганское восстание, во время которого в 1864 г. на территории округа Или возник Таранчинский султанат. В 1871-1881 гг. султанат был оккупирован Российской империей.
произведённое в русской лавке, проходит чаще всего бесследно; но, если вор попадется в руки, русские не отпустят его без чувствительных побоев. Один русский торговец не захотел заплатить пошлины (шуй) за овец. Вследствие этого китайские власти осердились и стали выгонять отсюда тех русских подданных, которые разводят овец, и не продают по базарной цене.
Один русский сарт вёз вату из Кашгара через Кульджу (И-ле-ху) в Семире-ченскую область. Вследствие смерти кульджинского цзянь-цзюня и беспорядков в городе, он направил вату в Урумчи, запасшись паспортом от дао-тая г. Аксу. В Урумчи китайские власти заявили, что дорога его на Или и что он пришёл сюда напрасно. Потом власти отняли у него консульский паспорт и дозволение дао-тая г. Аксу и приказали продать вату немедленно. Сарт продал половину ваты, а другую китайцы отобрали в казну. В настоящее время идёт переписка между губернатором г. Урумчи и кашгарским русским консулом относительно конфискованной ваты. Русские подданные пробовали гнать овец, но караульные китайцы за пропуск овец берут дань. Вообще между китайцами и русскими происходят здесь нередко столкновения из-за того, что товар отпускается в долг. Более редки столкновения из-за нарушения порядка; напр. столкновения из-за того, что русские не хотят падать ниц перед губернатором в день Нового года и становиться на колени перед грозным начальником. Китайцы презрительно смотрят на русских, называя их "заморскими чертями" или "одноглазыми животными". В 1889 году 6 крепостных солдат схватили русского аксакала за бороду и руки и отняли у него карманные часы. Это прошло безнаказанно» [9, л. 107 об. - 109].
- «5 сентября. В 2 часа пополудни я был в гостях у фотографа И.Ф. Тол-шина и узнал от него, между прочим, следующее. Китайцы нанимают солдат за 6-8 руб. в месяц. Кони у каждого солдата должны быть собственные. От казны солдату выдаётся пшеничной муки 50 джинов14 на 1 месяц. Солдат бывает иногда много, иногда мало. В солдатах служат люди разных возрастов, лишь бы только они были способны носить оружие; но наименьший предельный возраст полагается 18 лет. Солдаты, сопровождающие своего начальника по городу, обязаны бежать за ним пешком» [9, л. 136-136 об.].
- «14 сентября. У И.Ф. Толшина служит переводчиком за 3 сера в месяц один дунган, по имени Дауд (Давид). Он бывал в России, [а] именно в Семире-ченской области. <...> Дауд там между [всем] прочим сказал, что один дунганский начальник, перебивший не одну сотню китайцев, бежал после дунганского восстания в Россию и, боясь китайцев, принял русское подданство. Имя этого подданного, по словам Дауда, - Су-чжун. Когда в 1888 году я был в С.-Петербурге, этот Су-чжун был лектором китайского языка при университете и ходил в европейском костюме. Дауд далее сказал, что его сородичей и знакомых весьма много в Пишпеке, Токмаке и Верном . Во время восстания мусульман против китайцев, дунганы более всего разоряли буддийские кумирни и разбивали идолов, желая овладеть золотом, скрытом при постройке кумирни в сердце идола.
14 Тюркское произношение названия китайского фунта (цзинь, ныне равного 500 г. В XIX в., по-видимому, его величина была больше, поскольку на современном Тайване он равен 600 г., а в Гонконге -604 г.
15 Ныне соответственно: Бишкек, Токмак и Алматы.
Китайцы, по словам Дауда, говорили прежде: "Идолы у нас с золотыми сердцами!". Теперь эта фраза не повторяется, потому что золота кладут мало» [9, л. 170-170 об.].
Приведённые материалы свидетельствуют о степени информированности и добросовестности Н.Ф. Катанова. Не будучи профессиональным китаеведом, он через своих тюркских и русских информаторов тщательно проверял полученные данные, причём многие приводимые им сведения могут считаться уникальными . В то же время китайцы не вызывали у него позитивных эмоций, что видно из многих фрагментов его записей. Однако как источник сведений о Цинском Китае начала 90-х годов XIX в. они обладают особой ценностью:
H.Ф. Катанов мало интересовался внутренним положением Китая и его связями с Российской империей, поэтому мгновенные срезы его восприятия обладают максимальной степенью достоверности.
Summary
D.E. Martynov, Yu.A. Martynova. N.F. Katanov's Diaries as a Source on the SocioEconomic Situation in Xinjiang during the 1890s.
The paper is devoted to the analysis of the unpublished work by N.F. Katanov (18621922), who diarized his own travels to Minusinsk Region and Xinjiang in 1890. The materials cover the second season of his expedition, which was carried out under the supervision of the Imperial Russian Geographical Society in 1889-1892. The main purpose of N. Katanov's travel was to investigate Turkic peoples. However, the surviving manuscripts can sometimes provide unique information about the everyday life of the Chinese and Dungan population, as well as public sentiments, socio-economic situation, and functioning of the administration in the western regions of the Qing Empire during the relatively poorly explored period of its history.
Keywords: N.F. Katanov, Eastern Siberia, Xinjiang, Qing Empire, Khakass, Tofalars, Sarts, Kazakhs, Uighurs.
Литература
I. Михайлова С.М., Коршунова О.Н. Н.Ф. Катанов и социокультурная среда Казани // Наследие Н.Ф. Катанова: история и культура тюркских народов Евразии: Докл. и сообщ. Междунар. науч. семинара, 30 июня - 1 июля 2005 г. / Редкол.: Р.М. Валеев, М.З. Закиев, Д.Г. Зайнуллин. - Казань: Алма-Лит, 2006. - С. 60-78.
2. Смолина И.Г. Значение исследований Н.Ф. Катанова для развития современного востоковедения // Наследие хакасского учёного, тюрколога, доктора сравнительного языкознания, востоковеда Николая Фёдоровича Катанова: Материалы Междунар. науч. конф., посвящ. 150-летию со дня рожд. учёного, 16-19 мая 2012 г. - Абакан: Хакас. кн. изд-во, 2012. - Т. 1. - С. 3-6.
3. Катанов Н.Ф. Хакасский фольклор (Из книги «Образцы народной литературы тюркских племён», т. 9. СПб., 1907). - Абакан: Хакас. кн. изд-во, 1963. - 163 c.
4. Фольклор саянских тюрков XIX века. Из собрания доктора языкознания Н.Ф. Катанова: в 2 т / Сост. А.В. Преловский. - М.: Нов. ключ, 2003. - Т. 1. - 575 с.; Т. 2. - 623 с.
16 Уже в процессе подготовки рукописи настоящей статьи к печати вышел в свет материал, характеризующий дневники Н.Ф. Катанова как источник сведений о его учёном путешествии [15].
5. Катанов Н.Ф. Таллал алган пшг тогыстары. Хакас фольклорыньщ паза этнографи-языньщ TeRcrrepi = Избранные научные труды. Тексты хакасского фольклора и этнографии = Bilimsel eserlerinden segneler. Hakas folkloru ve etnografyasi metenleri / Сост.
B.H. Тугужекова, B.E. Майногашева. - Анкара: Йорум Матбааджылык, 2000. - 550 с.
6. Катанов Н.Ф. Избранные труды о Хакасии и сопредельных территориях / Сост.
C.А. Угдыжеков. - Абакан: Изд-во ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 2004. - 258 с.
7. Катанов Н.Ф. Очерки Урянхайской земли. Дневник путешествия, исполненного в 1889 году по поручению Императорской Академии Наук и Императорского Русского Географического Общества / Подгот. рукописи, коммент. А.К. Кужугет. -Кызыл: ТИГИ при Правительстве РТ, 2011. - 384 с.
8. Катанов Н.Ф. Избранные научные труды: в 2 т. - Абакан: Хакас. кн. изд-во, 2012. -Т. 1. - 196 с.; Т. 2. - 160 с.
9. Катанов Н.Ф. Путешествие по Сибири, Дзунгарии и Восточному Туркестану. Дневник путешествия, совершённого по поручению Императорского Русского географического общества в 1890 г. // Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 969. Оп. 1. Д. 10. - 241 л.
10. Валеев РМ. Санкт-Петербург: учёба на восточном факультете университета и научное путешествие в Сибирь и Восточный Туркестан // Н.Ф. Катанов и гуманитарные науки на рубеже веков: Очерки истории российской тюркологии / Науч. и отв. ред. Р.М. Валеев, В.Н. Тугужекова. - Казань; Абакан: Алма-Лит, 2009. - С. 23-41.
11. Шарангина НА. Документальное наследие Н.Ф. Катанова в Национальном архиве РТ // Наследие Н.Ф. Катанова: история и культура тюркских народов Евразии: Докл. и сообщ. Междунар. науч. семинара, 30 июня - 1 июля 2005 г. / Редкол.: Р.М. Валеев, М.З. Закиев, Д.Г. Зайнуллин. - Казань: Алма-Лит, 2006. - С. 109-114.
12. Иванов С.Н. Николай Фёдорович Катанов: Очерк жизни и деятельности. - М.: Наука, 1973. - 114 с.
13. Катанов Н.Ф. Поездка к карагасам в 1890 году. - СПб.: Паровая скоропечатня П.О. Яблонского, 1891. - II + 98 с.
14. Вайнштейн С.И. Этнографические исследования Н.Ф. Катанова у тувинцев и других тюркоязычных народов // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. - М.: Наука, 1968. - Вып. IV. - С. 31-44.
15. Валеев РМ., Мартынов Д.Е., Мартынова Ю.А., Тугужекова В.Н. Научное путешествие Н.Ф. Катанова в Западный Китай в 1890 г. // Гасырлар авазы = Эхо веков. -2015. - № 1-2. - С. 148-157.
Поступила в редакцию 22.11.14
Мартынов Дмитрий Евгеньевич - доктор исторических наук, доцент кафедры китаеведения, истории и культуры стран Дальнего Востока, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия.
E-mail: [email protected]
Мартынова Юлия Александровна - кандидат исторических наук, ассистент кафедры теории искусств и мировой художественной культуры, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия.
E-mail: [email protected]
