CC BY
60
УГОЛ ЗРЕНИЯ POINT OF VIEW
УДК 304.42 ББК 71.0
Артём Вадимович Жуков,
доктор философских наук, профессор, Забайкальский государственный университет (672039, Россия, г. Чита, ул. Александро-Заводская, 30),
e-mail: [email protected]
Дискуссия о статусе культурологии в книге А. С. Запесоцкого «Культура: взгляд из России»
Статья посвящена обсуждению содержания книги академика РАН ректора Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов А. С. Запесоцкого «Культура: взгляд из России», выпуск которой был посвящён юбилею её автора. В тексте рецензии отмечен блестящий полемический стиль, задор, обращение к жизненным реалиям, характерные для данного издания, которые выводят его за рамки строго научных монографических произведений и вовлекают читателя в диалог с автором, в котором ему приходится отвечать на острые и чаще всего не имеющие однозначных решений вопросы. Автор статьи попытался отразить содержание дискуссии, инициированной А. С. Запесоцким в отношении статуса и методологии культурологии как научной дисциплины. Результатом проведённого анализа является убеждение в неоднозначном характере данного издания, для которого характерно стремление к интеграции различных видов знаний, увязанное со стремлением к реализации в практике всего, что кажется автору наиболее продуктивным. Автор рецензии показывает, что при обсуждении становления культурологии, как особого самостоятельного вида научного знания, исключительную важность приобрёл экзистенциально-бытийный фактор, направленный на обоснование правомочности научно-исследовательской деятельности направления русской гуманитарной культурологии. Как полагает рецензент, благодаря дискуссионному характеру содержания и необычной структуре построения работы, наличию проблем, связанных с необходимостью разработки оснований статуса и методологии культурологии, и вызываемым в связи с этим вопросам, сборник трудов А. С. Запесоцкого представляется актуальным, важным и, самое главное, интересным изданием, которое вносит существенный вклад в теоретическое обоснование и развитие культурологического знания и должно быть рекомендовано для чтения бакалаврам, магистрантам, специалистам, исследователям, преподавателям, и всем тем, кто интересуется проблемами развития и исследования культуры.
Ключевые слова: А. С. Запесоцкий, культура, культурология, методология культурологического знания, парадигма культурологии, Д. С. Лихачёв, В. С. Стёпин, А. А. Зимин, Н. Н. Скатов.
Artem Vadimovich Zhukov,
Doctor of Philosophy, Professor, Transbaikal State University (ul. Aleksandro-Zavodskaya 30, Chita, 672039 Russia), e-mail: [email protected]
Debate on the Status of Cultural Studies in the Book "Culture: a View From Russia" by A. S. Zapesotsky
The article is devoted to the discussion of the book "Culture: a view from Russia", written by A. S. Zapesotsky, academician of the Russian Academy of Sciences, Rector of St. Petersburg Humanitarian University of Trade Unions, the issue of which was dedicated to the anniversary of the author. A brilliant polemical style, enthusiasm, an appeal to the reality of life, typical for this publication, which renders it beyond the strictly scientific monographic works and involves the reader in a dialogue with the author, in which the author has to respond to acute questions which often do not have unique answers, are noted in the review's content. The author tried to reflect the content of the discussion, initiated by the A. S. Zapesotsky, regarding the status and methodology of cultural studies as an academic discipline. The result of the analysis is a belief in the polemical nature of this publication, which
© Жуков А. В., 2016
143
is characterized by the desire to integrate different types of knowledge, linked with the pursuit of practical implementation of all that the author thinks as the most productive. The reviewer proves that during the discussion of cultural studies formation as a special kind of independent scientific knowledge, an existential-life factor has acquired an exceptional knowledge, aimed at justifying the eligibility of research activity direction of the Russian humanitarian cultural studies. The author supposes that due to the controversial nature of the content and structure of the unusual text construction, there are problems associated with the need to develop a methodology based on the status and cultural studies, and questions evoked in this connection, the collection of works by A. S. Zapesotsky seems to be an urgent, important, and interesting edition, which makes a significant contribution to the theoretical study and development of cultural knowledge. It should be recommended to bachelor students, master students, specialists, researchers, teachers, and all those who are interested in the problems of cultural studies development.
Keywords: A. S. Zapesotsky, culture, cultural studies, methodology of cultural knowledge, cultural studies paradigm, D. S. Likhachev, V. S. Stepin, A. A. Zimin, N. N. Skatov.
Не секрет, что современные проблемы развития культуры всё более часто сталкиваются с необходимостью теоретического осмысления этого явления как целостности, что упирается в отсутствие единообразия в понимании не только того, что есть культура, но и того, кто и как должен заниматься её исследованием, какую методологию использовать. Наиболее ярким фактом, свидетельствующим об актуальности поставленного таким образом вопроса о культуре, является признаваемое многими отсутствие собственно культурологической проблематики, направлений и авторитетов, которые бы идентифицировали себя только с культурологией [3, с. 4]. Существует ли такая наука, как культурология? Чем она является и чем не является? Какое структурное место в системе видов знания она занимает, какие функции выполняет и к каким авторитетам обращается? Ответы на эти вопросы важны в первую очередь для системы образования и системной организации научных исследований в России [4, с. 3]. На них пытается ответить в своей книге под названием «Культура: взгляд из России» автор, признаваемый ведущим авторитетом среди культурологов России, ректор Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов академик Александр Сергеевич Запесоцкий.
Необходимо отметить, что первый выпуск обсуждаемой здесь книги был приурочен её автором ко Дню своего 60-летнего юбилея, который прошёл 14 апреля 2014 г., а в 2015 книга пережила второе издание. Однако важно, что её содержание не оказалось посвящено собственно юбилею учёного, в предлагаемых статьях А. С. Запесоцкий вступает в полемику, пытаясь отстоять свою точку зрения на культуру, культурологию и дать оценку творчеству ряда исследователей культуры.
Блестящий полемический стиль, задор, обращение к жизненным реалиям сразу выводят издание за рамки строго научных монографических произведений и вовлекают чита-
теля в диалог, в котором автору приходится отвечать на острые и чаще всего не имеющие однозначных решений вопросы. Пожалуй, одной из наиболее значимых проблем как для развития культурологии, так и для формирования канвы данного произведения, является озвученная в книге дискуссия, посвящённая определению статуса культурологии. Свидетельствуя о её значимости, А. С. Запесоцкий рассказывает, что академик, чьи труды являются опорными для развития культурологической мысли, В. М. Межуев, указывая на отсутствие собственного статуса у культурологии, однажды попросил назвать имена учёных, принадлежащих собственно культурологии [1, с. 177]. Когда таких не нашлось, то обнаружилось, что авторитеты культурологии являются представителями таких наук, как литературоведение, философия, история и так далее, и не относят себя к культурологам. Тогда стало очевидным, что эта ситуация требует не только проведения дополнительных дискуссий, но и разработки теоретического ответа, обосновывающего концепцию культурологии, в которой бы прозвучало утверждение её идентичности.
Книга, изданная А. С. Запесоцким, не представляет собой ни законченную теорию, ни учебное пособие, посвящённое выражению культурологической системы знания. Это серия статей, публицистических и биографических очерков, в которых просматривается авторская концепция, утверждающая право определённой группы людей, понимаемых как «русская культурология», не только посвящать своё время и усилия осмыслению мировой и отечественной культуры, но и иметь право на свою собственную культурологическую идентичность. Вниманию читателя представлен сборник ранее опубликованных материалов в научных и философских журналах, монографиях, сборниках докладов научных конференций. Как пишет автор, целью этого синтетического издания является попытка прорисовать образ культуры «как
целостности, духовного базиса общенационального бытия, условия нравственной дисциплины и ответственности человека, основы развития всего спектра социальных институтов» [1, с. 12].
Выбранные А. С. Запесоцким для включения в сборник статьи, чаще всего очень практичны, дискуссионны, посвящены конкретным проблемам или являются ответами на некие вызовы. Эти статьи объединяет образ культуры, который проявляется в каждом конкретном случае как основание для восприятия феноменов окружающего мира, как проявление системной целостности, в результате чего читатель и соучастник дискуссии получает представление о культурологическом подходе, формирующем культурологическую методологию исследований реальности. Объединяющую функцию играет образ культурологии - новой, самостоятельной отрасли научного знания, сложившейся, как доказывает исследователь, в российских гуманитарных кругах в течение последних десятилетий [1, с. 358].
Книга состоит из шести разделов, в каждом из которых собраны статьи, посвящён-ные отдельным теоретическим и практическим проблемам культурологического знания. Надо сказать, что читатель сразу отметит такую специфическую черту издания, как регулярная повторяемость многих тем и персонажей, которые могут переходить не только из статьи в статью, но и из раздела в раздел. По мнению автора, это не только объяснимо, так как статьи сборника посвящены одному и тому же процессу развития культуры, но и полезно, потому что может помочь более рельефно оттенить целый ряд сложных и дискуссионных моментов, объясняющих суть культурологического взгляда на сущность феномена культуры.
Пожалуй, главное, на что направлены усилия автора, это попытка обоснования культурологической методологии, в которой структура и динамика культуры представляется в образе, не только принципиально не сводимом ни к философии, ни к частным наукам, но и указывающем на то, что культурология не является ни частью философии, ни частных наук. По мнению, А. С. Запесоцкого, этот вопрос не относится к области теоретических, отвлечённых изысканий, напротив, он представляет собой ответ на потребности практики, так как в российской науке уже сформировалась тенденция соотнесения разнообразного исследовательского материала с общим культурологическим контекстом,
притом что научный метод здесь так и не определён.
Задача первой главы состоит в философском обосновании модели структуры внешних и внутренних связей культурологического знания, свидетельствующей о том, что культурология выступает в роли системообразующего ядра, то есть особой научной парадигмы в области специальных научных знаний о культуре [1, с. 14]. Подходя с объективистских и синтетических позиций, А. С. За-песоцкий пытается вывести определение специфики культурологии, куда он вносит частичную интеграцию результатов и методов разных наук, формирование парадигмально-го знания, с ориентацией на экзистенциально ориентированную методологию и функционирование метода познания, нацеленного на креативно-онтологическую стратегию [1, с. 21]. Вместе с этим автор отдаёт себе отчёт, что эти определения принимаются не всеми исследователями культуры, что существуют и иные определения, в первую очередь в русле философских подходов, и что на практике даже в самой культурологии задача парадиг-мального самоопределения не решена [1, с. 22]. Вступая в неизбежную полемику с оппонентами по этому вопросу, А. С. Запесоцкий указывает на две прерогативы культурологии, что является попыткой объединить противопоставленные друг другу точки зрения на культурологию, одна из которых заключается в методе интерпретации «текстов культуры», в число которых входят все онтологизиру-емые с помощью этой методики феномены культуры [1, с. 29].
Другая прерогатива состоит в том, что культурология определяет свой предмет не в рамках жёстких определений, а предельно широко и парадигмально, «как горизонт поиска» на который указывает самое общее направление, уточнённое только рамками специфической имманентной культурологии методологии [1, с. 36]. Культурологизм с этой точки зрения - это не целенаправленно выбираемое исследовательское поле, а способность к более широким обобщениям, стремление к выходу за видимые измерения на более высокие, ценностно-гуманистические уровни многослойного пространства человеческого бытия.
Говоря о перспективах автономного развития культурологии, А. С. Запесоцкий указывает на стремление культурологии к самоопределению в качестве теоретической дисциплины и выполнению интегративной функции социогуманитарного знания. По мнению иде-
олога культурологии она должна занять свою, пока никем не занятую нишу в структуре гуманитарного знания, которое он определяет как промежуточное между предельными философскими абстракциями и конкретно-научными изысканиями. Именно здесь, по его мнению, и развивается российская гуманитарная культурология, отличительной чертой которой являются широкие теоретические обобщения, стремление выходить на отрытый культурно-исторический простор, постижение целостного пространства человеческого бытия в его ценностно-гуманистическом и экзистенциально личностном аспекте.
Наиболее ярким примером, который характеризует развитие российской гуманитарной культурологии, по мнению А. С. За-песоцкого, является академик Д. С. Лихачёв, осмыслению концепции и событий жизни которого посвящена не только значительная часть творчества этого автора, но и немалая доля объёма рецензируемой книги. Проблему данного текста составляет то, что, хотя природа культурной традиции не была предметом специального анализа Д. С. Лихачёва, согласно позиции, защищаемой А. С. Запе-соцким [1, c. 41], в наследии академика Лихачёва отчётливо воплотился «имманентный культурологизм» отечественной духовной традиции. Автор книги полагает, что едва ли не всё теоретическое наследие Д. С. Лихачёва в той или иной степени связано с этим понятием, так как для текстов академика [6] характерна особая экзистенциальная направленность, насыщенность этической проблематикой, стремлением к просветительству и гуманизации общественной жизни [1, c. 90]. Таким образом, в отношении А. С. Запе-соцкого к наследию Д. С. Лихачёва проглядывает устойчивая тенденция, заключающаяся в авторском видении в этих текстах скрытой культурологической природы и методологии.
Эта методология распространяется и на анализ наследия других исследователей культуры. Так, определяя теоретические параметры культурологии и используя для этого теоретическое наследие видного представителя философии, разработчика уникальной теории культуры академика Российской академии наук В. С. Стёпина, А. С. Запесоцкий также описывает его как имеющее культурологическое значение.
Вторая глава книги, содержащая анализ деятельностно-семиотической теории культуры В. С. Стёпина [9], посвящена обоснованию таких категорий, как системность и многолинейность, концепции культурных
универсалий и кодирующих систем, которые, как отмечается, имеют колоссальное значение для развития теоретической и прикладной культурологии [1, c. 125]. Важнейшее значение здесь, на наш взгляд, имеет семиотический анализ деятельности федерального телевидения, направленной на прогнозирование трансформаций российской культуры, сделанный автором в контексте методологии В. С. Стёпина. В этом контексте, утверждающем, что философское познание выступает особым самосознанием культуры, которое активно воздействует на её развитие, современные процессы, порождающие трансформации фундаментальных ценностей культуры, проходят в условиях всё более активизирующегося «диалога культур» [1, c. 136, 499, 513], когда, «генерируя теоретическое ядро нового мировоззрения, философия тем самым вводит новые представления о желательном образе жизни, который предлагает человечеству» [1, c. 148].
Третий раздел книги посвящён рассмотрению взаимосвязи культурологии и других частных наук гуманитарного цикла. Основной для рассмотрения здесь стала гуманистическая концепция исторического развития Д. С. Лихачёва, в основе которой находятся идеи о ведущей роли культуры для человечества и особом значении интеллигенции для России [1, c. 191; 2]. Рассуждая о вкладе Дмитрия Сергеевича в развитие российской культурологической мысли, А. С. Запесоцкий говорит, что наследие Лихачёва позволяет утвердить взгляд на историю Отечества как на историю Культуры и является одним из прогрессивных направлений развития исторической науки [1, c. 205]. Украшением книги является обсуждение научной полемики между Д. С. Лихачёвым и выдающимся исследователем «Слова о полку Игореве» А. А. Зиминым [2], которая, по мысли автора, является незаурядным уроком нравственности для будущих поколений, достойным примером служения Науке, служения Истине [1, c. 221].
Большое значение для осмысления культуры как иерархии ценностей имеет культурологический анализ книги члена-корреспондента РАН Н. Н. Скатова [8], где собраны тексты, представляющие систему восприятия современного бытия отечественной литературы в культуре. Как отмечает А. С. Запесоц-кий, они поднимают проблемы современного образования, национальных традиций, задач интеллигенции, что поможет читателю лучше ориентироваться в потоке российских трансформаций [1, c. 279]. Анализируя структур-
ные связи системы культуры, А. С. Запесоцкий обращается к лихачёвской концепции художественного сознания, в которой указывается на его родственность мифологическому сознанию. Эта концепция, как подчёркивает Александр Сергеевич, очень близка по духу концепции мифа А. Ф. Лосева [7], из которой вытекает, что мифологизм присущ не только архаическому сознанию, но и современному, и не только художественному, но и научному сознанию [1, с. 298]. В целом автор конструирует такую структуру подсистем культуры, которая позволяет проводить сравнительный и семиотический анализ, исходящий из понимания того, что каждый конкретный феномен культуры является частью единого целого, и находящийся с ним в сложной и диалектической системе взаимодействия.
Продолжая рассмотрение культуры как сложной, развивающейся системы, в четвёртой главе Запесоцкий уделяет внимание образованию как важнейшей из её подсистем и институтов культурной преемственности. По его мнению, педагогический процесс должен рассматриваться в антропологической плоскости, где он определяется как система условий и методов целенаправленной актуализации человеческих возможностей в соответствии с задаваемым идеалом и требованиями общества. Оценивая возможности образования как института воспроизводства общества, А. С. Запесоцкий выступает с просветительских позиций, говоря о необходимости реализации гуманистического потенциала культуры для достижения результата в образе высоконравственного и социально-ответственного субъекта, способного преобразовать себя и окружающий мир [1, с. 392]. Теоретические разработки автор дополняет статьями, имеющими полемическое содержание и практическую направленность. Они доказывают, что по-разному понимаемое и неправильно организованное образование формирует различные слои современного российского общества, в котором правящий слой представляет собой особый жизненный мир, обладающий дефективным мировоззрением, делающим губительными любые его усилия для страны [1, с. 400].
Вместе с этим Александр Сергеевич предлагает конструктивные решения, нацеленные на поиск выхода из тупика на магистральные пути общественного развития, которые связаны с необходимостью обретения общей культуры, профессиональных знаний и умений, необходимых для успешной жизнедеятельности подрастающего человека
в обществе взрослых, формирование личности соответствующего уровня и типа [1, с. 416]. В целом он отстаивает идею культуро-центристской модели высшего образования, которая предполагает широкую трактовку функций данного социального института, понимание его культуроохранной миссии. Эта задача кажется автору особенно актуальной на современном, переломном этапе, когда сама культура нуждается в ответственной деятельности социальных институтов, способных обеспечить её преемственность и целостность в историческом времени. Здесь А. С. Запесоцкий вводит понятие «духовной безопасности общества» которая, в соответствии с приведённым в книге взглядом академика Р. Г. Яновского, является ключевой, в контексте обсуждения вопроса о направлениях развития культуры темой [1, с. 442].
В пятом разделе книги А. С. Запесоцкий проводит анализ диалога культур, оценивает характер воздействия СМИ на российскую культуру, рассматривает роль интеллигенции в духовной жизни страны и др. Этот раздел, на взгляд автора, посвящён наиболее интересным феноменам культуры, проявляющимся в процессе современных российских попыток модернизации, проводящимися в условиях господства «клипового сознания», связанного с формированием общества потребления и распространением философии постмодернизма. Как доказывает А. С. Запе-соцкий, с прежним идеалом рациональной деятельности, требующим от индивидуума следования строгому распорядку, правилам и нормам принятия решений на базе объективных знаний, их рационального, системного анализа начал конкурировать новый образ человека, ориентированного на развлечение, потребление, необременительный успех. Соответственно, сформировался и новый стиль жизни, основанный на особом сознании, складывающемся благодаря воздействию СМИ [1, с. 607]. Поэтому, как он доказывает, россиянам необходимо привести к балансу ценности либерализма, социальные ценности и ценности национальной культуры [1, с. 661].
В финальной главе книги автор представляет портреты целого ряда выдающихся творцов культуры, так или иначе связанных с работой Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, либо являвшихся гостями университета. В числе публикуемых материалов особое место занимают доклады А. С. Запесоцкого на Президиуме РАН, Отделении историко-филологических наук РАН, Секции философии, социологии, психо-
логии и права Отделения общественных наук РАН, Президиуме РАО. Выступления эти свидетельствуют о широком признании результатов работы Александра Сергеевича в научном мире. Книга увенчивается обширным библиографическим указателем, в который включены научные работы автора, что, по его убеждению, должно способствовать демонстрации возможностей и перспектив культурологического подхода в плане объединения весьма разрозненных на сегодня различных областей социально-гуманитарного знания.
Подводя итог краткому описанию объёмного собрания трудов А. С. Запесоцкого под названием «Культура: взгляд из России», полагаем необходимым обратить внимание на то, что автором книги является не просто исследователь, а преподаватель и руководитель университета, то есть культуролог-практик, по-особому понимающий свою роль и предназначение публикуемой им литературы. Его цель, как вытекает из текста представленного сборника, заключается в необходимости синтеза различных отраслей знаний в единый процесс научной и образовательной деятельности. С этой точки зрения теоретические разработки и анализ процессов развития культуры обязательно должны иметь применение в сфере самой культуры и главным образом в сфере, связанной с воспроизводством ценностей культуры, то есть образованием. Стремление к интеграции различных видов знаний, увязанное со стремлением к реализации в практике всего, что кажется автору наиболее продуктивным, отличает данное произведение, однако и является основанием для появления ряда вопросов к автору и неоднозначных оценок его произведения.
Во-первых, хотелось бы отметить, что при обсуждении становления культурологии, как особого самостоятельного вида научного знания, из содержания книги «Культура: взгляд из России» вытекает исключительная важность, если не первостепенность экзистенциально-бытийного фактора. Речь идёт о необходимости утверждения в обществе и научной среде определённой группы специалистов и авторов, идентифицирующих себя как «русские культурологи». Трудность здесь представляет, с одной стороны, то, что авторитеты, к чьим трудам обращается данное направление в процессе обоснования своей методологии, не считают или в какой период не считали очевидным её становление и оформление как дисциплины [5, с. 21].
Во-вторых, указанная неопределённость породила дискуссионность в процессе установления места культурологии в структуре социогуманитарного знания, где она описывается своими сторонниками как промежуточное пространство между философией и конкретными социогуманитарными науками. Надо сказать, что в самой философии это место принято связывать со смежными философскими направлениями и концепциями, проблематика которых сформирована экзистенциальными проблемами и методологией, основанной на стремлении осмыслить различные аспекты бытия и бытийной культуры. Хочется отметить, что в истории философии проявляется и такая способность философского знания, как интеграция с концепциями, изначально отрицающими свою принадлежность к философии, к примеру такими, как позитивизм, и последующее использование их методологии. Здесь культурология может пониматься как отдельное философское направление, фиксирующее внимание на философии, теории и экзистенции культуры (в целом, либо в её конкретных проявлениях) и вооружённое экзистенциальной проблематикой и компаративистской методологией [10]. Таким образом, можно предположить, что при изменении состава специалистов, посвящающих свои труды исследованиям культуры, может измениться и их идентификация, и вероятно, что она может измениться в связи с преобладанием философской методологии. Впрочем, в отдельных случаях не исключено влияние каких-то конкретных смежных с культурологией социогуманитарных дисциплин. Так или иначе сегодня специалисты культурологи, и в частности профессор А. С. Запесоц-кий, не чураются участия в дискурсе, посвя-щённом обсуждению статуса культурологии. Более того, часто именно они выступают инициаторами такого дискурса, причиной чего, вероятно, является его незавершённость, используемая для привлечения внимания к самой культурологии, что, безусловно, способствует её дальнейшему становлению.
В завершение хотелось бы подчеркнуть, что благодаря дискуссионному характеру содержания и необычной структуре построения работы, благодаря наличию очевидных проблем, связанных с необходимостью разработки оснований статуса и методологии культурологии, и вызываемым в связи с этим вопросам сборник трудов профессора и ректора Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов академика Александра Сергеевича Запесоцкого представля-
ется актуальным, важным и, самое главное, интересным изданием, которое вносит существенный вклад в теоретическое обоснование и развитие культурологического знания и должно быть рекомендовано для чтения
бакалаврам, магистрантам, специалистам, исследователям, преподавателям и всем тем, кто интересуется проблемами развития и исследования культуры, в частности культуры на территории Российской Федерации.
Список литературы
1. Запесоцкий А. С. Культура: взгляд из России. СПб.: СПбГУП, М.: Наука, 2015. 848 с.
2. Зимин А. А. Слово о полку Игореве. СПб.: Дмитрий Буланин, 2006. 516 с.
3. Кондратьева И. В. Онто-гносеологические и методологические основания культурологии: автореф. ... канд. филос. наук: 09.00.01. Томск, 2010. 25 с.
4. Культура, культурология и образование: материалы круглого стола // Вопр. филос. 1997. № 2. C. 3-56.
5. Культурология как наука: за и против (материалы обсуждения) // Вопр. филос. 2008. № 11. С. 3-30.
6. Лихачёв Д. С. Развитие русской литературы X-XVII веков. СПб.: Наука, 1999. 204 с.
7. Лосев А. Ф. Диалектика мифа. М.: Мысль, 2001. 558 с.
8. Скатов Н. Н. О культуре. СПб.: СПбГУП, 2014. 416 с.
9. Степин В. С. Конструктивные и прогностические функции философии // Вопр. филос. 2009. № 1. С. 5-10.
10. Флиер А. Я. Современная культурология: объект, предмет, структура // Обществ. науки и соврем. М.: Наука, 1997. № 2. С. 124-145.
References
1. Zapesotskii A. S. Kul'tura: vzglyad iz Rossii. SPb.: SPbGUP, M.: Nauka, 2015. 848 s.
2. Zimin A. A. Slovo o polku Igoreve. SPb.: Dmitrii Bulanin, 2006. 516 s.
3. Kondrat'eva I. V. Onto-gnoseologicheskie i metodologicheskie osnovaniya kul'turologii: avtoref. ... kand. filos. nauk: 09.00.01. Tomsk, 2010. 25 s.
4. Kul'tura, kul'turologiya i obrazovanie: materialy kruglogo stola // Vopr. filos. 1997. № 2. C. 3-56.
5. Kul'turologiya kak nauka: za i protiv (materialy obsuzhdeniya) // Vopr. filos. 2008. № 11. S. 3-30.
6. Likhachev D. S. Razvitie russkoi literatury X-XVII vekov. SPb.: Nauka, 1999. 204 s.
7. Losev A. F. Dialektika mifa. M.: Mysl', 2001. 558 s.
8. Skatov N. N. O kul'ture. SPb.: SPbGUP, 2014. 416 s.
9. Stepin V. S. Konstruktivnye i prognosticheskie funktsii filosofii // Vopr. filos. 2009. № 1. S. 5-10.
10. Flier A.Ya. Sovremennaya kul'turologiya: ob"ekt, predmet, struktura // Obshchestv. nauki i sovrem. M.: Nauka, 1997. № 2. S. 124-145.
Библиографическое описание статьи
Жуков А. В. Дискуссия о статусе культурологии в книге А. С. Запесоцкого «Культура: взгляд из России» // Гуманитарный вектор. Сер. Философия. Культурология. 2016. Т. 11, № 1. С. 143-149.
Статья поступила в редакцию 14.01.2016
УДК 910.1 ББК 26.8
Татьяна Ивановна Заборцева,
доктор географических наук, доцент, Институт географии имени В. Б. Сочавы (664033, Россия, г. Иркутск, ул. Улан-Баторская, 1),
e-mail: [email protected]
Рецензия на монографию А. Н. Новикова «Приграничное положение Забайкальского края в трансграничном трёхзвенном регионе: роль в территориальной организации населения и хозяйства»
В основу научного исследования положена концепция фрактальной географической трихотомии. Доказывается, что на микроуровне у стыков границ трёх стран в различных частях мира формируются специфические географические структуры, для которых характерно центростремительное ужесточение режима хозяйственного природопользования и симметризации территориальных структур. Рассматривается приграничное положение Забайкальского края в трансграничном трёхзвенном регионе восточного стыка границ России, Монголии и Китая. В результате философско-географической идеализации выдвигаются две региональные модели территориальных структур природы, населения и хозяйства - ортогональная и радиальная. В соответствии с моделями предложены две картографические анаморфозы Забайкальского края, отражающие роль приграничного положения в территориальной организации населения и хозяйства. С помощью расчётов коэффициента плотности транспортно-расселенческих структур автор доказывает уменьшение влияния приграничного положения: в соответствии с ортогональной моделью - по мере удаления от участка российско-китайской границы; в соответствии с радиальной моделью - по мере удаления от стыка границ трёх стран. Монография предназначена для географов-обществоведов, экономистов, специалистов в области приграничного регионального управления и трансграничной интеграции.
Ключевые слова: гуманитарная география, государственная граница, Забайкальский край, Китай, Монголия, население, приграничное положение, Россия, трансграничный трёхзвенный регион, территориальная организация, хозяйство.
Tatiana Ivanovna Zabortseva,
Doctor of Geography, Associate Professor, V. B. Sochava Institute of Geography Siberian Branch, Russian Academy of Sciences (ul. Ulan-Batorskaya 1, Irkutsk, 664033 Russia), e-mail: [email protected]
Review of the Monograph by A. N. Novikov "Cross-Border Position of Zabaikalsky Krai in the Trans-Border Three-Level Region: Role in the Territorial Organization of Population and Economy"
The concept of fractal geographic trichotomy is the base of the present research. It is proved that at the micro level, at the junction of the three countries borders in different parts of the world, the specific geographical structures are formed, they are characterized by centripetal tightening regime of economic nature management and symmetrization of territorial structures. We consider the position of Zabaikalsky krai in trans-boundary three-level region of the Eastern junction of the borders of Russia, Mongolia and China. As a result of philosophical and geographical idealization, two regional models of territorial structures of nature, population and economy are nominated: an orthogonal and a radial one. According to the model, two cartographic anamorphoses of Zabaikalsky krai reflecting the role of cross-border position in the territorial organization of the population and economy are proposed. With the help of calculations of transport structures density coefficient, the author proves the reduction of the impact of cross-border position: according to the orthogonal model - with distance from the site of the Russian-Chinese border; according to the radial model - with distance from the junction point of the three countries border. The monograph is intended for geographers-sociologists, economists and experts in the field of border regional management and cross-border integration.
Keywords: human geography, state border, Zabaikalsky krai, China, Mongolia, population, geographical situation, Russia, trans-border three-level region, territorial organization, economy.
Гуманитарная география и философия трансграничья как направление научного исследования получает в Забайкальском государственном университете широкое раз-
витие, что выражается в работе регулярной рубрики журнала «Гуманитарный вектор», серия «Философия и культурология»; в тематике работы диссертационных советов универ-
150
© Заборцева Т. И., 2016
ситета и в тематике выходящих в издательстве университета научных работ.
Вышедшая в ноябре 2015 г. в издательстве Забайкальского университета монография доцента А. Н. Новикова [9] - это один из примеров проявления целенаправленной внутренней научной политики университета - развития научной школы «Трансграничье в изменяющемся мире», заявленной на сайте Забайкальского государственного университета [8], объединяющей представителей различных наук: географических, философских, культурологических.
В историко-науковедческом плане исследования А. Н. Новикова [9] - это логическое продолжение развития читинской научной школы районной экономической и социальной географии профессоров А. А. Недешева [10; 13] и В. М. Булаева [5], которые, являясь выпускниками центральных классических университетов, трудились в Институте природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН (до 2004 г. Читинский институт природных ресурсов СО РАН) и сотрудничали с Читинским государственным педагогическим институтом имени Н. Г. Чернышевского (ныне - Забайкальский государственный университет).
Феномен приграничного положения региона у стыка границ трёх государств нуждается во всестороннем осмыслении не только с философско-географических, но и с конструктивно-географических позиций.
Трансграничная тематика в последние годы часто звучит в научных исследованиях учёных Забайкалья по различным наукам, что осложняет поиск оригинальных идей для каждой последующей. В подвергнутой рецензированию работе имеются оригинальные идеи, на анализе которых стоит сосредоточить внимание.
В основу научного исследования А. Н. Новикова [9] положена концепция фрактальной географической трихотомии, которая для географии является оригинальной идеей. В географической науке, по сложившейся традиции материалистической диалектики, все структуры, процессы и явления, рассматриваются в разрезе бинарных оппозиций. Автор рецензируемой монографии выходит за пределы бинарных оппозиций, замыкая их в триады. На с. 7 монографии А. Н. Новиков [9] объясняет выбор троичной философии следующим образом: «Структурная специфичность международной трансграничной трёхзвенной территории, выраженная в её тринитарности, подтолкнула автора выйти
за пределы бинарного взгляда, как двухсторонней дихотомии сопредельных приграничных территорий, рассмотрев трихотомию, позволившую охватить сразу все три сопредельные стороны. Такой взгляд потребовал внедрения тринитарного подхода, который отразился на общегеографическом мировоззрении автора, позволив ему рассмотреть тройственность объектов и направлений географических исследований». Автор рассматривает тройственность трансграничной трёхзвенной территории как частный случай тринитарного подхода в географии. Интересна предложенная в работе тринитарная классификация географических наук, где находится место для таких направлений, как: «теоретическая география», само понятие о которой было обосновано немецким учёным В. Бунге [4]; «прикладная география», концепцию которой развивал академик В. Б. Сочава [12]; «конструктивная география», необходимость которой обосновывал академик И. П. Герасимов [1]. Отмеченные три географические направления не находят своего отражения в классификациях географических наук ни на уровне официальных паспортов научных специальностей, ни на уровне университетских учебников. Тот факт, что в рецензируемой работе определяется и объясняется место этих направлений в системе географических наук - несомненно успешное развитие теоретико-географической мысли. Кроме того, А. Н. Новиков [9] развивает идею о трилогиях географического исследования и географического объяснения, доказывая общность приёмов в физической и общественной (гуманитарной) географии.
Второй оригинальной идеей монографии [9] является доказательство того, что на микроуровне у стыков границ трёх стран в различных частях мира формируются специфические географические структуры, для которых характерно центростремительное ужесточение режима хозяйственного природопользования и симметризации территориальных структур. По сути, автор обосновывает существование на планете Земля не описанных до сих пор территориальных структур, выражая их в виде идеальной модели - кар-тоида, что само по себе является новым географическим знанием. В современной географии классических открытий, характерных для эпохи Великих географических открытий, уже не происходит (последнее современное было в 1987 г. - открытие озера Восток в Антарктиде). Поэтому для географа чрезвычайно важно увидеть новое на уже открытых
и освоенных человеком землях, дать новый взгляд на уже известные территории. Хотя справедливости ради заметим, что активное формирование трансграничных трёхзвенных территорий с заповедными зонами в центре на планете началось несколько лет назад, и заслуга автора - он это заметил первым. Априорные концепции: поляризованного ландшафта Б. Б. Родомана [11] и кольцевых структур В. Л. Мартынова [7], идеи которых использовались А. Н. Новиковым [9], - создавались двадцать пять и пятнадцать лет соответственно. Однако в сочетании с концепцией фрактальной географической трихотомии, они позволили найти новое знание. Восточный стык государственных границ России, Монголии и Китая оказался удачным полигоном для наблюдения современных процессов трансграничной структуризации. Выявленные на локальном уровне специфические структуры имеются на стыках: России, Норвегии и Финляндии (центр парк Пасвик-Инари); ЮАР, Зимбабве, Мозамбика (центр - парк Большое Лимпопо); Сальвадора, Гондураса, Гватемалы (центр - Международный лесной заповедник Боске-Монтекристо). Указанные разработки позволяют идентифицировать монографию шире, чем описательный региональный труд, посвящённый Забайкальскому краю. Можно сказать, что региональное название работы очень сокращает представление о её содержании. Работа А. Н. Новикова [9] вносит свой вклад в развитие двух географических учений: об экономико-географическом положении и о территориальных структурах хозяйства - причём автор использует трактовки этих учений, данные П. Я. Баклановым [2; 3].
Для исследования роли приграничного положения Забайкальского края автор монографии [9] выходит за пределы региона, предлагая свой взгляд на территориальные структуры природы, население и хозяйство международного трансграничного трёхзвен-ного региона - восточного стыка границ России, Монголии и Китая в виде дополнительности двух идеальных моделей - ортогональной и радиальной. Это третья оригинальная идея работы, которая преподносится через приём идеализации.
Идеализация - это приём, который часто используется географами в усечённом виде. Географы при картографировании пользуются приёмом генерализации (упрощения), что можно рассматривать как процесс идеализации. Сами же карты реже подвергаются идеализации, только для построения картогра-
фических анаморфоз, получающих у разных авторов название картоидов или дисторсий.
В представленной работе имеется несколько этапов идеализации: первый этап -картосхемы; второй - радиальная и ортогональная анаморфозы и третий - изображение структур в виде предельно идеализированных моделей (радиальной и ортогональной). Последний этап - это вершина философ-ско-географического обобщения.
В плане научного объяснения порядок представления этапов обратный порядку их обретения в ходе процесса исследования.
Действие моделей доказывается с помощью коэффициента Г. А. Гольца [6]. Именно этот коэффициент помог А. Н. Новикову [9] показать корреляционную зависимость между природными и транспортно-расселенческими структурами, чего ранее никто не делал для Забайкальского края. При всём многообразии работ по территориальной организации общества Забайкальского края и разнообразии их тематик, в своей основе они имели одну идею: «Все социально-экономические показатели имеют территориальную дифференциацию от линии Транссибирской железной дороги и её юго-восточного ответвления».
А. Н. Новиков [9] предлагает новый взгляд на территориальную организацию общества Забайкальского края, где за ключевые места отсчёта принимается линия российско-китайской границы и восточный стык границ трёх стран, а не линии железных дорог, что и легло в основу авторской концепции.
С помощью расчётов коэффициента плотности транспортно-расселенческих структур автор [9] доказывает уменьшение влияния приграничного положения: в соответствие с ортогональной моделью - по мере удаления от участка российско-китайской границы; в соответствие с радиальной моделью - по мере удаления от стыка границ трёх стран.
Монография [9] содержит все необходимые для научного труда по гуманитарной географии элементы: философско-географиче-скую концепцию, выраженную в двух совмещённых моделях, дающих третью - наиболее приближенную к географической реальности; математическое подтверждение, выраженное в использовании корреляционно-географического метода и картирование этих расчётов в виде картосхем и картоидов.
В качестве пожеланий - по аналогии применить предложенный авторский подход в дальнейшем на какой-либо модельной территории, возможно на стыке границ субъек-
тов Сибири и Дальнего Востока с южными пограничными государствами.
Монография «Приграничное положение Забайкальского края в трансграничном трёхзвенном регионе: роль в территориальной организации населения и хозяйства» [9] имеет теоретическую ценность и практиче-
скую значимость для формирования стратегии территориального развития Забайкальского края и предназначена для географов-обществоведов, экономистов, специалистов в области приграничного регионального управления и трансграничной интеграции.
Список литературы
1. Герасимов И. П., Преображенский В. С. Основы конструктивной географии. М.: Просвещение, 1986. 287 с.
2. Бакланов П. Я., Ганзей С. С. Трансграничные территории: проблемы устойчивого природопользования. Владивосток: Дальнаука, 2008. 216 с.
3. Бакланов П. Я., Романов М. Т. Экономико-географическое и геополитическое положение Тихоокеанской России. Владивосток: Дальнаука, 2009. 168 с.
4. Бунге В. Теоретическая география. М.: Прогресс, 1967. 280 с.
5. Быбин Ф. Ф. Булаев Владимир Михайлович [Электронный ресурс] II Электрон. проект «Энцикл. Забайкалья». Режим доступа: http:llencycl.chita.rulencycllpersonl?id=1285 (дата обращения: 11.01.2016).
6. Гольц Г. А. Транспорт и расселение. М.: Наука, 1981. 248 с.
7. Мартынов В. Л. Пространственная самоорганизация общества: взаимосвязи и взаимодействия: дис. ... д-ра геогр. наук: 25.00.24. СПб., 2002. 200 с.
8. Научные школы ЗабГУ [Электронный ресурс] I Офиц. сайт Забайкал. гос. ун-та. Режим доступа: http:llwww.zabgu. rulphplpage.php?query=nauchny % 27e_shkoly % 27_zabgu (дата обращения: 11.01.2016).
9. Новиков А. Н. Приграничное положение Забайкальского края в трансграничном трёхзвенном регионе: роль в территориальной организации населения и хозяйства. Чита: Изд-во Забайкал. гос. ун-та, 2015. 94 с.
10. Профессор Алексей Александрович Недешев: библиогр. указ. тр. I сост. В. З. Багова. Чита, 2001. 110 с.
11. Родоман Б. Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. Смоленск: Ойкумена, 1999. 256 с.
12. Сочава В. Б. Введение в учение о геосистемах. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1978. 319 с.
13. Тимошенко Н. П. Недешев Алексей Александрович [Электронный ресурс] II Электрон. проект «Энцикл. Забайкалья». Режим доступа: http:llencycl.chita.rulencycllpersonl?id=6121 (дата обращения: 11.01.2016).
References
1. Gerasimov I. P., Preobrazhenskii V. S. Osnovy konstruktivnoi geografii. M.: Prosveshchenie, 1986. 287 s.
2. Baklanov P. Ya., Ganzei S. S. Transgranichnye territorii: problemy ustoichivogo prirodopol'zovaniya. Vladivostok: Dal'nauka, 2008. 216 s.
3. Baklanov P. Ya., Romanov M. T. Ekonomiko-geograficheskoe i geopoliticheskoe polozhenie Tikhookeanskoi Rossii. Vladivostok: Dal'nauka, 2009. 168 s.
4. Bunge V. Teoreticheskaya geografiya. M.: Progress, 1967. 280 s.
5. Bybin F. F. Bulaev Vladimir Mikhailovich [Elektronnyi resurs] II Elektron. proekt «Entsikl. Zabaikal'ya». Rezhim dostupa: http:llencycl.chita.rulencycllpersonl?id=1285 (data obrashcheniya: 11.01.2016).
6. Gol'ts G. A. Transport i rasselenie. M.: Nauka, 1981. 248 s.
7. Martynov V. L. Prostranstvennaya samoorganizatsiya obshchestva: vzaimosvyazi i vzaimodeistviya: dis. ... d-ra geogr. nauk: 25.00.24. SPb., 2002. 200 s.
8. Nauchnye shkoly ZabGU [Elektronnyi resurs] I Ofits. sait Zabaikal. gos. un-ta. Rezhim dostupa: http:llwww.zabgu.rulphpl page.php?query=nauchny % 27e_shkoly % 27_zabgu (data obrashcheniya: 11.01.2016).
9. Novikov A. N. Prigranichnoe polozhenie Zabaikal'skogo kraya v transgranichnom trekhzvennom regione: rol' v territori-al'noi organizatsii naseleniya i khozyaistva. Chita: Izd-vo Zabaikal. gos. un-ta, 2015. 94 s.
10. Professor Aleksei Aleksandrovich Nedeshev: bibliogr. ukaz. tr. I sost. V. Z. Bagova. Chita, 2001. 110 s.
11. Rodoman B. B. Territorial'nye arealy i seti. Ocherki teoreticheskoi geografii. Smolensk: Oikumena, 1999. 256 s.
12. Sochava V. B. Vvedenie v uchenie o geosistemakh. Novosibirsk: Nauka, Sib. otd-nie, 1978. 319 s.
13. Timoshenko N. P. Nedeshev Aleksei Aleksandrovich [Elektronnyi resurs] II Elektron. proekt «Entsikl. Zabaikal'ya». Rezhim dostupa: http:llencycl.chita.rulencycllpersonl?id=6121 (data obrashcheniya: 11.01.2016).
Библиографическое описание статьи
Заборцева Т. И. Рецензия на монографию А. Н. Новикова Приграничное положение Забайкальского края в трансграничном трёхзвенном регионе: роль в территориальной организации населения и хозяйства // Гуманитарный вектор. Сер. Философия. Культурология. 2016. Т. 11, № 1. С. 150-153.
Статья поступила в редакцию 12.01.2016
УДК 17.01 ББК Ю7
Андрей Евгеньевич Зимбули,
доктор философских наук, профессор, Российский государственный педагогический университет
им. А. И.Гзрцена
(191186, Россия, г. Санкт-Петербург, Набережная реки Мойки, 48),
e-mail: [email protected]
Философия плевка
Данный текст предлагается автором в качестве постановочно-проблемного рассуждения. Если, вообще говоря, этику интересует то, как выстраиваются межсубъектные отношения - люди друг другом восхищаются, впадают в оторопь, вступают в полемику, друг к другу придираются, проявляют коварство и многое другое - не мешало бы целостно описать и осмыслить многомерную матрицу этих взаимоотношений. Статья посвящена одному конкретному фрагменту указанной многомерной матрицы - плевку. Плевок вполне может быть рассмотрен как манифестируемое нравственным субъектом уничижительное отношение к фрагменту действительности, или даже к миру в целом. Это не просто состояние, но и (пусть не очень культурный) инструмент общения. Зафиксировав укоренённость плевка в ткань повседневности, автор констатирует: существует пёстрая картина ситуаций, в которых фигурирует плевок как поступок. Рассмотрев обобщённую ситуацию, в которой происходит плевок: СУБЪЕКТ-АДРЕСАТ-КОНТЕКСТ-МОТИВЫ-ВОСПРИЯТИЕ-РЕЗУЛЬ-ТАТ - автор кратко характеризует каждый из указанных параметров. Итоги размышлений формулируются следующим образом: Мир - многоцветный, разнозвучный, благоуханный, своими динамичными хитросплетениями превышающий все познавательные наши способности - заслуживает того, чтоб его осмысливать и описывать. Заслуживаем ли мы того, чтобы жить в этом мире? Способны ли мы проявлять себя в нём как бы то ни было более позитивно, нежели человек плюющийся?
Ключевые слова: межсубъектные отношения, поступок, плевок (субъект, адресат, контекст, мотивы, восприятие, результат).
Andrey Evgenievich Zimbuli,
Doctor of Philosophy, Professor, Herzen State Pedagogical University of Russia (nab. Reki Moyki 48, St. Petersburg, 191186 Russia),
e-mail: [email protected]
The Philosophy of Spit
The text is proposed by the author as staged-problematic reasoning. If, generally speaking, ethics is interested in how to build intersubjective relations, i. e. how people admire each other, confuse, confront each other, find fault with each other, show insidiousness and so on, it wouldn't be bad to describe and comprehend holistically a multidimensional matrix of these relations. The article is devoted to one specific fragment of the indicated multidimensional matrix, the spit. The spit may be considered as a derogatory attitude to a fragment of reality or even to the world on the whole manifested by the moral subject. It's not just the state, but also (not very cultural) communication tool. Fixing the rootedness of the spit into the fabric of everyday life, the author states: there is a mosaic of situations, which feature the spit as a deed. Having considered the generic situation of the spit: SUBJECT-ADDRESSEE-CONTEXT-MOTIVATION-PERCEPTION-RESULT, the author briefly describes each of these parameters. The results of the reflections are formulated as follows: the world around us is multicolor, polyphonic, fragrant; this world with its dynamic intricacies beyond our cognitive abilities deserves to be comprehended and described. Do we deserve to live in this world? Are we able to express ourselves in it anyway more positively than spitting people?
Keywords: intersubjective relationships, deed, spit (subject, addressee, context, motives, perception, outcome).
Тьфу, прозаические бредни [...] А. С. Пушкин («Евгений Онегин») Такое небо - тьфу! - не стоит и плевка.
Омар Хайям («Рубайи»)
Поэт
вылизывал
чахоткины плевки шершавым языком плаката. В. В. Маяковский («Во весь голос») Для начала - несколько слов по поводу выбора темы. Она для меня и неожиданная,
и в чём-то закономерная. Дело в том, что чаще всего я читаю медленно, обращая, как правило, внимание и на складность изложения, и на содержащуюся в тексте новизну, на убедительность, и на грамматику. Разумеется, довольно часто тексты радуют - и, случается, после окончания какого-то даже огорчаешься, что он закончился. Испытываешь благодарную радость в адрес автора. Но бывает, что буквально спотыкаешься на каждом
154
© Зимбули А. Е., 2016
предложении - и своей-то мысли у автора нет, и чужие пересказать толком он затрудняется. Грустно, если фразы корявые, или несуразно длинные, и к концу предложения сочинитель сам забывает, о чём шла речь в начале. Огорчительно, если в падежах и спряжениях нет согласованности, если мягкие знаки появляются и исчезают в глаголах, когда им заблагорассудится... - В общем, убеждён: меня поймёт если не всякий читатель, то каждый, кому доводится читать работы студенческие, аспирантские, тексты коллег. Так вот, однажды мне пришло в голову полушутливое объяснение, почему я не могу какие-то тексты читать помногу - слюна быстро кончается.
Отдаю себе отчёт: очень даже вероятно, что кто-то, читая и мои рассуждения, испытывает разнообразные негативные чувства: досаду, скуку, недоумение, разочарование. Но что тут поделаешь, даже Аристотель, Монтень, Пушкин или Бродский не всех равно вдохновляют-пленяют. Так или иначе реальность такова, что в мире межсубъектных отношений (не только по поводу писанного-читанного) существует богатейший набор вариантов: восхищённая оторопь, шумное ликование, брезгливая отстранённость, мелочные придирки, потаённое коварство и многое другое. Очевидно, если мы хотим оправдать звание человека разумного, то нам пристало осмысленно, ответственно выбирать в каждом конкретном случае из многообразия вариантов подобающую реакцию, по возможности её окультуривая. Горячие аплодисменты, разучивание наизусть, ретрансляция, ожесточённая полемика, включение в образовательные программы, официальные запреты и сжигание на костре, увековечивание в мраморе - кто-то, возможно, сумеет системно описать все эти варианты, демонстрируя их разновидности и условия адекватного применения. Не буду браться за неохватную задачу описать многомерную матрицу - берусь за осмысление одного-е-динственного фрагмента действительности, который заявлен в заглавии.
Название «Философия плевка» предпослано предлагаемым рассуждениям не для солидности. И не потому, что нынче не принято публиковать тексты под уклончивыми наименованиями «К вопросу о...» Хотелось сразу обозначить широкий контекст, в который вписан предмет, который и вправду заслуживает того, чтобы быть осмысленным усилиями разных ветвей познания: онтологической, аксиологической, праксеологической. Плюс, если хотите, историко-философской и футу-
рологической. Я не шучу. Речь, в частности, о том, каковы были обстоятельства бытования плевка в прошлом, а также, каковы шансы и условия, при которых человечеству удастся минимизировать «непроизводительное слюноотделение», наплевательские настроения, обоюдооплёвывающие взаимоотношения. Тут сугубо важно понять, что мы имеем дело не с философией тарелки, расчёски, авторучки, компьютера. При всём уважении к достижениям цивилизации надо отдавать себе отчёт в различиях между вещью и отношением. А плевок - это как раз манифестируемое нравственным субъектом уничижительное отношение к фрагменту действительности, или даже к миру в целом.
Данный текст носит характер постановочно-проблемный и в этом смысле призван лишь в наиболее общем виде обозначить векторы дальнейших исследований. Нет никаких сомнений, что феномен плевка имеет прямой интерес для этики. Ведь, например, слюна - понятие физиологическое, в лучшем случае она способна сделаться объектом лабораторных исследований в медицине. Те состояния, когда у человека пересохло в горле, стынет кровь, душа в пятки уходит, поджилки трясутся, - характеризуют всего лишь человека, попавшего в какие-то определённые обстоятельства. Тогда как плевок, кулак, кукиш, грозный взгляд, указующий перст и тому подобное - всё это уже не просто состояния, но инструменты, при помощи которых мы - люди выстраиваем взаимоотношения. И хотелось бы, чтобы не просто со временем человеческие взаимоотношения становились всё более справедливыми, одухотворёнными, но и чтобы это делалось как можно культурнее, достойнее.
Укоренённость плевка в ткань повседневности подтверждается богатством и распространённостью соответствующих речевых форм.
«Плевать, плюнуть, сплевывать, силою воздуха выкидывать изо рта слюну или мокроты // - на что, на кого, ставить ни во что, пренебречь чем, презирать кого» [2, с. 123].
«Плёвое дело» - пустое, ничтожное, поясняет В. И. Даль [2, с. 123]. В наши дни, пожалуй, чаще имеется в виду незатруднительность дела,занятия, поручения.
«Раз плюнуть» - про то же. Так говорят, когда уверены, что с делом легко справятся.
«Наплевать», «Плевать» - выражение крайнего безразличия.
«Плюнуть» - перестать думать, заботиться, волноваться о чём-то огорчительном
или отвлекающем от главных дел, от жизненных радостей.
«Плюнуть в душу» - сильно обидеть.
«Сплюнь через левое плечо!» или просто: «Сплюнь!» - так иногда могут посоветовать, чтобы не сбылись худшие опасения.
«Плюй на всё и береги своё здоровье» -девиз тех людей, что стараются не заморачи-ваться по пустякам.
«Расплеваться» - слышал, означает: расстаться и забыть друг друга.
«Плюнуть и растереть» - в сердцах могут произнести в адрес какого-то ничтожества.
«Плевком перешибёшь!» - выражение равноценное предыдущему.
«Тьфу!» «Тьфу ты» - чаще всего выступает в форме междометия, выражающего не обязательно брезгливость, но также и растерянность, смущение.
Немало существует пословиц и поговорок, содержащих упоминание плевка. Вот лишь три-четыре примера из русского фольклора:
«Не плюй в колодец, пригодится воды напиться».
«Молвишь - не воротишь, а плюнешь -не подымешь».
«Вверх не плюй - себя побереги».
«Ему хоть плюй в глаза, а он всё Божья роса!».
Даже в Библии слово «плевок» («слюна») в разных вариантах и контекстах встречается с десяток раз.
«И сказал Господь Моисею: если бы отец её плюнул ей в лице, то не должна ли была она стыдиться семь дней?» [Чис. 12: 14] (плевок - оскорбление).
«Если братья живут вместе и один из них умрёт, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь её должен войти к ней и взять её к себе в жены [...] Если же он не захочет взять невестку свою [...] тогда невестка его пусть пойдёт к нему в глазах старейшин и снимет самог его с ноги его, и плюнет в лице его» [Вт. 25: 5 - 9] (плевок - приговор).
Иов, которому опротивела жизнь, взывает к Господу: «Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдёшь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою?» [Иов. 7: 19] (слюна - метафора бренной жизни).
«Люди отверженные [... ] гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим» [Иов. 30: 6-10] (плевок ~ пренебрежение).
«Давид [...] сильно боялся Анхуса, царя Гефского. И изменил лице своё пред ними
<слугами Анхуса>, и притворился безумным в их глазах, и чертил на дверях [кидался на руки свои] и пускал слюну по бороде своей» [!Цар. 21: 12 - 13] (неконтролируемая слюна ~ признак невменяемости).
«Привели к Нему глухого косноязычного и просили Его возложить на него руку. Иисус, отведя его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши его и, плюнув, коснулся языка его; и, воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: «еффафб, то есть: отверзись. И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка, и стал говорить чисто» [Мр.7: 32-35] (здесь слюна выступает в функции целитель-ской, как и в следующем примере).
«И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Раввъ! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нём явились дела Божии. Мне должно делать дела Пославшего Меня [...]. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему, пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошёл и умылся, и пришёл зрячим» [Иоан. 9: 1-7].
Остальные цитаты связаны с тем, какими неблагодарными и жестокими оказались соплеменники Христа. «Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию [...] и сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове» [Мф. 27: 27-30].
«Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» [Мф. 26: 67-68].
«И некоторые начали плевать на Него и, закрывая Ему лице, ударять Его и говорить Ему: прореки» [Мр. 14: 65].
«И били Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему» [Мр. 15: 19].
В целом вырисовывается довольно пёстрая картина ситуаций, в которых фигурирует плевок как поступок. Ведь даже собачий лай, как подтвердят и дополнят владельцы наших верных четвероногих друзей, сложен и многолик. Он может быть задорным, тревожным, гневным, злобным, хриплым, звонким, испуганным, истеричным, захлёбывающимся, усталым, ленивым, дежурным, услужливым... А уж проявления человеческие - тем
более должны быть сложны и многовариант-ны. Возможно, кто-то любопытства ради был бы готов продемонстрировать бытование плевка в истории, литературе, театральном искусстве, а также фильмографию плевка. Однако, полагаю, даже из того материала, который предстал в данном тексте, уже можно делать предварительные наблюдения. Заглянем, в попытке найти помощь для обобщения, в Малый академический словарь русского языка. Он довольно скуп на истолкования слова «плевок»: «Выплюнутый сгусток слюны. <...> Плевка не стоит кто-что (груб., прост.) - о том, кто (или что) не заслуживает, чтобы на него обращали внимание, расстраивались из-за него и т. п. » [5, с. 138]. На слово «плевать» объяснений чуть больше: «1. Выбрасывать, удалять изо рта слюну, мокроту. 2. <перен; на кого-что. Прост.> Относиться к кому-чему-л. с презрением, пренебрегать кем-, чем-л. 3. неопр. плевать в знач. сказ. Прост. Употребляется для выражения полного равнодушия, безразличия, пренебрежения к кому-, чему-л. [...] всё равно, безразлично. <> Плевать в потолок - ничего не делать» [5, с. 137-138]. В специальные словари философские, этические заглядывать смысла нет. Я давно не удивляюсь, что, например, в Энциклопедическом словаре «Этика» [6] нет таких очевидно значимых для общения и мирообъяснения понятий, как, скажем, авторитет, запрет, великодушие, ложь, мера, предписание, принцип, принципиальность, скромность, труд, трудолюбие, уважение, хитрость, цинизм, честность... Где уж там взяться плевку, даже если это и плевок в душу! А нас в данных размышлениях интересуют именно такие плевки - буквальные и фигуральные, - которые бы обязательно должны заинтересовать этиков-профес-сионалов: плевок-осуждение, плевок-вызов, плевок-оскорбление, плевок-приговор. Ведь таких выразительных способов для выказывания пренебрежения, презрения, а то и враждебности ещё надо поискать!
Существуют плевки, можно сказать, физиологические, психологические и нравственно-психологические. Ой, чуть не забыл. Есть ещё, кажется, плевки гастрономические. В давние годы по радио слышал, что в засушливых районах Африки хозяйка, готовя обед, увлажняет продукты собственными плевками. В Африке побывать не довелось, и подтверждения или опровержения этому рассказу пока не слышал. Так или иначе этике интересны плевки нравственно-психологические. Их вполне можно рассматривать как
поступки. То есть, строгости ради отнесём в рассматриваемую область только те вменяемые слюноотделения или замещающие их словесные формы, которые действительно выражают нравственное отношение субъекта к адресату плевка. В отличие от, например, слюновыделения младенцев. Или ещё, вспоминаю: несколько лет назад на курсах иностранного языка у нас был вполне солидный преподаватель, у которого каждые три-четыре минуты губы делали непроизвольное (видимо, нервное) движение, сопровождавшееся звуком, очень похожим на сплёвывание. Я не подходил к нему близко, сидел в аудитории обычно сзади, но мне сдаётся, что эти движения скорее нужно было бы сопоставить с заиканием. А вот другой пример безобидного «плевка». Знавал одного очень почтенного человека, ветерана Великой Отечественной войны, после неё весьма полезно проявившего себя в науке. Николай Николаевич Петухов выпустил несколько кандидатов наук не только в СССР, но и в ГДР. Но на имена у него, возможно, после контузии, была не слишком цепкая память. И обращаясь к коллеге-женщине он, бывало, произносил: «Клавдия Сергеевна, тьфу, Елена Николаевна!» И никто не думал обижаться!
Попробуем вычленить обобщённую ситуацию, в которой происходит занимающее нас событие, плевок: СУБЪЕКТ-АДРЕСАТ-КОН-ТЕКСТ-МОТИВЫ-ВОСПРИЯТИЕ-РЕЗУЛЬТАТ.
СУБЪЕКТ. Плюются, мы уже поняли, взрослые и дети, прозаики и поэты, вдовы-одиночки и беснующаяся толпа. По большому счёту, всем понятно: плевок - не самое достойное проявление хомо сапиенса, этим проявлением мы рискуем встать на уровень какого-нибудь верблюда. Тем более тонкой видится мысль Омара Хайяма, которая приведена в эпиграфах к нынешнему тексту. Если привести рубаи целиком, в переводе О. Румера он выглядит так:
«О небо, к подлецам щедра твоя рука: Им - бани, мельницы и воды арыка;
А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.
Такое небо - тьфу! - не стоит и плевка» [4].
То есть «плеватель» может отдавать себе отчёт о том, что (за редким исключением - типа целительских практик) лучше бы этому занятию предаваться поменьше.
АДРЕСАТ - в чьём направлении послан плевок. Диоген Лаэртский приводит две сходные истории, если честно, меня давно смущающие. Про двух древнегреческих философов, Диогена Синопского и Аристиппа, сообщается, что и того, и другого пригласили
в гости какие-то богатеи. Каждый раз хозяин, приведя гостя в роскошное жилище, подчёркивает (видать, зная повадки приглашённого): на мозаичный пол плевать нельзя. И гость, откашлявшись, плюёт в лицо хозяину, заявляя, что не нашёл места хуже [3, с. 127, 243]. Это ж, думаю, до какой степени надо быть развязным гостю, или до какой степени надо быть гадким хозяину... И ещё озадачивающая история. Студентка-заочница рассказала однажды, что идёт по городу с подругой и на Невском, на мосту через Мойку, видит человека лет тридцати, которого, похоже, мутит. Он склоняется над парапетом и издаёт пред-тошнотные позывы. Подруга моей студентки - медичка, так что девушки поспешили к упомянутому страдальцу. А он и говорит: «Давно мечтал приехать в Ленинград и плюнуть в Неву. Только вот слюны, как назло, нет». Уж что этого человека в нашем городе так озлобило - трудно сказать. Видимо, надо всякий раз всматриваться в ситуацию конкретно и выяснять, кто, идентифицируемый с адресатом, вызывает у субъекта ревность, обиду, зависть. В нашем случае - заложивший новую столицу Пётр, возглавивший пролетарскую революцию Ленин, богатый художественными шедеврами Государственный Эрмитаж, футбольный клуб «Зенит» или тёща родом из Купчино. Не хотелось бы сюжет об адресате заканчивать на госте нашего города, который был настолько неадекватен, что даже не нашёл разницы между Невой и Мойкой. Потому приведу ещё один пример. Рассказывают, что острая на язык Фаина Раневская заявляла: «Сняться в плохом фильме - всё равно, что плюнуть в вечность» [1]. Хорошо сказано, а?
КОНТЕКСТ происходящего может быть самым сложным образом запутан. Вспоминается Луи де Фюнес в кинофильме «Замороженный». Если не сильно подводит память, где-то во льдах около Северного полюса обнаружили дедушку то ли героя, то ли его жены. И героя пытаются убедить, что в интересах отечественной и мировой науки надо оживить этого предка. А герой, роль которого играет Луи де Фюнес, почему-то упорно не соглашается. И на доводы даже высших лиц государства восклицает: «Плевать!». Такое, пожалуй, может быть только в кинокомедии. Французской. Вообще же контекстом определяется прежде всего то, как соотносятся между собою Субъект и Адресат. Происходит ли плевок, так сказать, вниз, наверх или по горизонтали. Правда, тут надо упомянуть нередко наблюдающийся парадокс, состоящий в том, что плюющийся чаще всего считает
себя «выше» адресата. Условно говоря, трудяга Сальери смотрит на себя - и на беспутного баловня судьбы Моцарта... Характеристика контекста включает в себя также и соображения соотносительности. Человек в досаде сплюнул - а мог бы, допустим, наорать на обидчика, сбегать за кинжалом или чем ещё пострашнее...
МОТИВЫ - чрезвычайно важная характеристика интересующего нас и оцениваемого события. Какое именно переживание, душевное волнение побуждает здравомыслящего человека швыряться в направлении кого-то слюной? Раздражение, досада, чувство попранной справедливости, возмущение, обида за слабого, презрение, брезгливость... Полагаю, что преобладают здесь негативные состояния. Упомянутые примеры того, как целительствовал Христос, можно смело записывать в исключение. Ведь на основании того, что существуют богатейшие традиции акупунктуры, мы не станем любые щипки и уколы воспринимать с доверием и благодарностью! А уже перечисленных состояний достаточно для того, чтобы увидеть, насколько богата палитра побудительных мотивов, насколько важно эту палитру понимать и по возможности окультуривать свои эмоциональные реакции на происходящее вокруг нас и в нас самих. Здесь не премину высказать давнее соображение, касающееся возможностей гуманизации взаимоотношений. Часто говорят: «надо осуждать не обидчика, а его поступок». Вроде, разумно и гуманно. Но что хочу на это ответить: когда нам кто-то преподносит букет цветов или угощает шоколадкой - мы же испытываем положительные чувства в адрес не букета или шоколадки, а в адрес того, кто хочет нам сделать приятное. В адрес субъекта. Вот и в случае, когда кто-то намеренно делает нам неприятное, я считаю, мы вправе адресовать свои негативные чувства (недоумение, обиду, негодование) на конкретного субъекта, а не на производимые им поступки. Мои мотивы, стало быть, находятся в самой тесной связи с мотивами того, с кем я выстраиваю взаимоотношения.
ВОСПРИЯТИЕ плевка адресатом. Далеко не факт, что такая провокационная форма отношений, как плевок, обязательно включит у адресата ответные негативные реакции. Так, например, Дионисий, при дворе которого в Сиракузах жил одно время Аристипп, плюнул в последнего. И тот смолчал. А когда кто-то начал его за это бранить, ответил: «Рыбаки подставляют себя брызгам моря, чтобы поймать мелкую рыбёшку; я ли не вы-
несу брызг слюны, желая поймать большую рыбу?» [5, с. 125]. И ещё сюжет. Где-то мне доводилось читать исторический анекдот, который, допускаю, соответствует реально произошедшему случаю. Некий простой русский солдат (по фамилии Орешкин) во времена правления Александра III имел неосторожность не только напиться в кабаке, но и начать там буянить. Когда его пытались урезонить, показывая на висевший на стене портрет государя, он воскликнул: «Да плевал я на вашего государя!». На арестованного солдата завели дело об оскорблении императора. Материалы дошли до самого Александра III. Уяснив суть дела император повелел: дело закрыть, солдата Орешкина освободить, моих портретов в кабаках впредь не вешать, а солдату Орешкину передать, что я на него тоже плевал.
Не знаю, как в реальной жизни развивались события, но на месте солдата Орешкина я за такого императора был бы готов голову положить.
РЕЗУЛЬТАТ. Каково последствие плевка? Кто-то оказался посрамлён? Кто-то устыдился? Кто-то тихо злорадствует? Кто-то смущён? Кого-то ситуация чему-то научила? Очевидно, результат нужно бы рассматривать в сиистеме координат: Субъект, Адресат,
Окружающие. В идеале результат должен быть полезен (душеполезен) всем взаимодействующим лицам или группам лиц. Возможны, увы, и обратные эффекты. Как во многих известных мне ближних краях люди свыкаются с бытовым матом, с заплёванным асфальтом под ногами, так, видимо, можно привыкнуть и к плевкам друг в сторону друга. Не хотелось бы, чтоб нас ждали такие перспективы.
Итак, повторюсь. Плевок - всего одна из возможных реакций нравственного субъекта на значимые для него события. В последующем, по всей видимости, удастся вписать эту реакцию в многомерную матрицу - наряду с фигой в кармане, подобострастной лестью, искренней похвалой, гордостью, ревностью, громко захлопнутой дверью, сочной пощёчиной, отведённым холодным взглядом и многим другим. Мир - многоцветный, разнозвучный, благоуханный, своими динамичными хитросплетениями превышающий все познавательные наши способности - заслуживает того, чтоб его осмысливать и описывать. Заслуживаем ли мы того, чтобы жить в этом мире? Способны ли мы проявлять себя в нём как бы то ни было более позитивно, нежели человек плюющийся?
Источники
1. Александров П. Плевок в вечность [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.newizv.ru/inset/2008-04-14/88359-plevok-v-vechnost.html (дата обращения: 12.10.2015).
2. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словар., 1956. Т.3. 555 с.
3. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1979. 620 с.
4. Омар Хайям. Стихи [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://omar-haiam.ru/tag/stixi/page/87(дата обращения: 12.10.2015).
5. Словарь русского языка: в 4 т. Т.3. М.: Русск. яз., 1987. 750 с.
6. Этика: энцикл. словарь. М.: Гардарики, 2001. 669 с.
References
1. Aleksandrov P. Plevok v vechnost' [Elektronnyi resurs]. Rezhim dostupa: http://www.newizv.ru/inset/2008-04-14/88359-plevok-v-vechnost.html (data obrashcheniya: 12.10.2015).
2. Dal' V. I. Tolkovyi slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka. M.: Gos. izd-vo inostr. i nats. slovar., 1956. T.3. 555 s.
3. Diogen Laertskii. O zhizni, ucheniyakh i izrecheniyakh znamenitykh filosofov. M.: Mysl', 1979. 620 s.
4. Omar Khaiyam. Stikhi [Elektronnyi resurs]. Rezhim dostupa: http://omar-haiam.ru/tag/stixi/page/87(data obrashcheniya: 12.10.2015).
5. Slovar' russkogo yazyka: v 4 t. T.3. M.: Russk. yaz., 1987. 750 s.
6. Etika: entsikl. slovar'. M.: Gardariki, 2001. 669 s.
Библиографическое описание статьи
Зимбули А. Е. Философия плевка // Гуманитарный вектор. Сер. Философия. Культурология. 2016. Т. 11, № 1. С. 155-159.
Статья поступила в редакцию 02.12.2015
