CC BY
32
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2019. № 5
А.В. Смагар*
дискурсивная трансформация мемориальной культуры США
В статье рассмотрены актуальные преобразования мемориальной культуры США через призму теоретических разработок социального конструктивизма. Обозначены комплексные стратегии проводимой в США «политики прошлого» в процессе формирования коллективных идентично-стей и официальное принятие новой исторической интерпретации на фоне коллизии разных версий коллективной памяти. Особое внимание уделено сегодняшнему конфликту «левых» и «правых» в отношении исторического наследия североамериканской гражданской войны, на примере которого в статье затрагивается проблема исторической картины как реконструкции прошлого.
Ключевые слова: политическое сообщество, социальные конструкты, национальная идентичность, политика прошлого, интерпретативная монополия, национальная память, национальная история, политика признания, социальная справедливость.
A.V. S m a g a r. Discursive transformation of the memorial culture of the United States
The article considers the current transformations of the memorial culture of the United States through the prism of theoretical developments of social constructivism. The comprehensive strategies of the «politics of the past» in the USA in the process of forming collective identities and the official adoption of a new historical interpretation against the background of the collision of different versions of collective memory were outlined. Particular attention is paid to the current conflict of the «left» and «right» in relation to the historical heritage of the North American Civil War, the example of which in the article addresses the problem of the historical view as a reconstruction of the past.
Keywords: Political communities, social constructions, national identity, politics of the past, interpretative monopoly, national memory, national history, politics of recognition, social justice.
* Смагар Антон Викторович — аспирант кафедры философии языка и коммуникации философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (119991, Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус «Шуваловский», г. Москва, Россия), тел.: +7 (929) 637-04-88; e-mail: [email protected]
В процессе конструирования таких сообществ, как нации, создание и использование различных исторических мест, монументов, музеев, памятников, нарративов, изображений, образов, символов, символических практик (каноны, ритуалы, праздники и т.д.), риторических тропов и т.д.1, выполняют важную функцию выработки и воспроизводства устойчивых представлений разных поколений этих сообществ о самих себе. Устойчивость этих представлений зависит от императивной общности интерпретаций и воспоминаний, ведущих к формированию унифицирующей идентичности сообщества. Это особенно касается того, что А. Ассман называет «национальной» памятью, которая относится к «официальной» или «политической» памяти [А. Ассман, 2014, с. 21], селективный и перспективный характер которой позволяет вырабатывать ясные ориентиры для действий, направленных к «общему благу», выполняющему функцию социального горизонта. В этом смысле память представляет собой всегда актуальный феномен, определенную структуру переживаемой связи сообщества с вечным настоящим. Или, как отмечает П. Нора, «это жизнь, носителями которой всегда выступают живые социальные группы, и в этом смысле она находится в процессе постоянной эволюции, она открыта диалектике запоминания и амнезии, не отдает себе отчета в своих последовательных деформациях, подвластна всем использованиям и манипуляциям, способна на длительные скрытые периоды и внезапные оживления» [П. Нора, 1999, с. 17].
Если память — это актуальный феномен, то история — это «всегда проблематичная и неполная реконструкция того, чего больше нет» [там же], или, другими словами, это репрезентация прошлого. История и исторический опыт нации играют важную роль в формировании ее идентичности, поэтому всякая «историческая картина служит, как думается, прежде всего самоидентификации определенного сообщества, выявлению его отличия от иных» [М.А. Бойцов, 2006, № 1, с. 91-108]. Долговременность и унифицированность такой конструкции, как национальная память, всегда зависят от стратегий институционального поддержания2. Именно строгая единообраз-ность оформления национальной памяти создает единую перспективу будущего и прошлого, эксклюзивную точку зрения, отсекая
1 Следует отметить, что понимание того, что перечисленные выше культурные артефакты представляют собой прежде всего набор социальных конструктов, открывает возможность критического осмысления заложенного в них социального потенциала.
2 Здесь в качестве примера можно упомянуть введение образовательных стандартов, включающих в себя такие дисциплины, как «Национальная история», «Национальная литература» и т.д.
тем самым многозначность прочтений опыта. Однако длительность и жизнеспособность этой перспективы определяется степенью ее соответствия представлениям сообщества о самом себе. Таким образом, нацию можно рассматривать как коллективное устремление в будущее, обоснованное сконструированным общим прошлым, где «память придает смысл настоящему, трактуя его как ступень длительного и необходимого развития» [А. Ассман, 2014, с. 25]. Вместе с тем в ходе этого устремления происходят культурные эволюции, сменяются политические ценности и интересы, возникают новые «социальные горизонты» и неизбежным становится разнообразие форм процесса забвения, который так же, как и процесс воспоминания, может быть рассмотрен в качестве стратегии политики прошлого, проводимой политическими сообществами для удовлетворения требованиям настоящего времени. Некоторые культурные артефакты неминуемо проходят через механизмы отбора, обесценивания, изменения, разрушения и утраты при соприкосновении с меняющейся современностью. Другими словами, их «существование» по ходу истории сталкивается с различными «вызовами» этой современности и нуждается в непрерывном истолковании, обсуждении и обновлении в соответствии с актуальными контекстами и потребностями сообщества.
Политические стратегии конструирования национальной памяти в США мы рассмотрим на примере мемориальной политики, начавшейся в конце XIX в. и продолжавшейся вплоть до наших дней3, — политики, направленной на устранение асимметрии между победителями и побежденными в гражданской войне 1861-1865 гг. Главной предпосылкой для ее осуществления выступала ситуация вокруг тяжело устранимых федеративных противоречий прошлого: война Севера и Юга не могла быть окончена до тех пор, пока взгляды противоборствующих сторон не будут интегрированы в контекст общих целей, построенный на взаимном согласии. Поэтому главным элементом послевоенного национализма должно было стать примирение и объединение нации. Реконструкция Юга 1865-1877 гг., Компромисс 1877 г., законы о расовой сегрегации4 1890-1964 гг. стали предвестниками желанного мира, который постепенно связывал все
3 С 2000 по 2017 г. было возведено 32 монумента, посвященных Конфедерации. Для более подробной динамики установления памятников Конфедерации за последние 150 лет см.: [Southern Poverty Law Center, 2017].
4 Широко распространенные под названием «Законы Джима Кроу». Принято считать эти законы частью уступок, на которые пришлось пойти республиканцам и Ратерфорду Хейсу в ходе Компромисса 1877 г. о взаимном признании результатов выборов.
регионы страны. Как правило, в то время вкладом чернокожих солдат в военные успехи Армии Союза (юнионистов)5 пренебрегали на фоне прославления белых южан, получавших разные привилегии6 за свои почетные в деле нации качества. Кульминационной частью примирения стало совместное празднование пятидесятой годовщины битвы при Геттисберге в 1913 г., в котором принимали участие съехавшиеся со всех частей страны 50 тыс. ветеранов Севера и Юга. Встреча была завершена известными словами президента Томаса Вудро Вильсона о знаменательности этого момента, мире великой нации, товариществе и братстве по оружию [J.T. Wolley, G. Peters, 1913].
Важную часть мемориальной политики по «преодолению» противоречия прошлого через его «переработку» составили монументы, статуи, кладбища, флаги, праздники, музеи, а также школы, дороги, парки, мосты, озера, дамбы, военные базы и другие объекты, носящие имена лидеров и солдат Конфедерации [S.P.L. Center, 2016], суммарное число которых, в соответствии с недавним исследованием Южного центра правовой защиты бедноты (Southern Poverty Law Center)7, на сегодняшний день в разных штатах составляет 1740 единиц. С современной точки зрения, Война Севера и Юга выступает не просто противостоянием двух сторон, не ограничивается опытом победивших и проигравших, но включает в себя опыт пассивных жертв того времени, афроамериканцев, который не может быть сегодня полноценно конвертирован в традиционные формы национальной семантики8 — и именно здесь начинается вторая «жизнь» вышеперечисленных артефактов, некоторый поворотный момент в их истории.
В соответствии с докладом SPLC «Whose Heritage?» («Чье наследие?») на территории США с 2015 г. было упразднено 113 мемориальных объектов, так или иначе семантически связанных с Конфедерацией. Поводом для данной практики стала трагедия в городе Чарльстон, где в историческом центре города погибли девять
5 Численность служивших во время войны чернокожих солдат составляет приблизительно 179 тыс. человек в Армии Союза (10% этой армии) и 19 тыс. человек в Военно-морских силах Союза. Около 40 тыс. чернокожих солдат погибло в ходе Гражданской войны.
6 К примеру, возвращение права на флаг Конфедерации в начале ХХ в.
7 Southern Poverty Law Center (SPLC) — американская правовая и правозащитная некоммерческая организация, специализирующаяся на образовательных программах толерантности, защите гражданских прав, борьбе с организациями белых расистов, ополченцами и экстремистами.
8 Следует отметить, что в 2004 г. в Вашингтоне (округ Колумбия) был открыт первый мемориал в честь афроамериканцев, принимавших участие в Гражданской войне (African American Civil War Memorial).
человек, которые были прихожанами в африканской методистской епископальной церкви Эмануэль9. Нынешние разногласия и недовольства, которые касаются мемориальной культуры федеративного единства штатов, служат ясным признаком поворотных моментов в изменении социального ландшафта американского сообщества. Критическое осмысление преступлений государства и общества, перерастающее в деятельную активность дискриминируемых и солидарных групп, указывает на новый этический поворот в системе ценностей и в историческом сознании. Опорные для старого поколения национальные образы перетерпливают смысловую инфляцию в ходе «включения» их в социальные контексты этого поворота, зачастую несовместимые с господствовавшими представлениями прошлого. Аргументы сторонников прежнего порядка против таких изменений теряют свою силу при столкновении с базовой этической нормой доминирующего дискурса прав человека, выраженной, например, в преамбуле Всеобщей декларации прав человека ООН, которая звучит следующим образом: «Принимая во внимание, что признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира». Доминирующая роль этого дискурса, направленного на создание всеобщей справедливости и солидарности в обществе, выражена в его интерпретативной монополии, в соответствии с которой приводится работа институтов и содержание практик в обществе вне зависимости от его исторически сложившихся культуры и традиции.
Снятый с пьедестала и впоследствии разрушенный монумент солдату-конфедерату под названием «Ребята, которые одевались в зеленый» («^e Boys Who Wore Gray») (1924), стоявший у здания городского суда в городе Дарем (Северная Каролина), демонтированный памятник «Старина Джо» («Old Joe») (1904) в городе Гейнсвилл (Флорида), переименование парка, носившего имя генерала Роберта Ли в Парк Эмансипации (Emancipation park), и снос стоящей в центре статуи «Роберт Эдвард Ли» («Robert Edward Lee») (1924) — эти несколько примеров представляют малую часть современной мемориальной политики США, связанной с новым
9 Нападавшим был 21-летний американец Дилан Руф. Газета "New York Times" сообщила, что в ходе следствия был обнаружен интернет-сайт, зарегистрированный на имя Руфа, где среди размещенных материалов расистского характера присутствовала его фотография с флагом Конфедерации. Это трагическое событие вызвало широкую огласку в обществе, многие ополчились на символ Конфедерации, начав видеть в нем мотив для разжигания расовой ненависти.
осмыслением исторического опыта страны10. Памятник сложившему оружие солдату-конфедерату в Пьедмонт-парке Атланты (Piedmont Park, Atlanta) до недавнего времени был встроен в это пространство как образец героический национальной семантики, транслирующий идею славного поражения во благо идеала единого отечества, выступающего единственным референтом, в котором выражала себя действительность. Такие героизированные фигуры истории общеамериканского примирения, как генералы Роберт Ли, Томас Джексон, Джон Хант Морган, президент конфедератов Джефферсон Дэвис и вице-президент Джон Брекенридж и др., воспринимаются в наши дни, по известным причинам, в качестве символов укрепления институтов рабовладения, а не символов примирения. Губернаторы и мэры от демократической партии делают заявления о необходимости подобных мер в целях социальной справедливости. Например, мэр Лексингтона (Кентуки) Джеймс П. Грэй II, выступая по вопросу переноса двух памятников деятелям Конфедерации (Мемориал Джона Ханта Моргана (John Hunt Morgan Memorial) (1911) и Мемориал Джона С. Брекенриджа (John C. Breckinridge Memorial) (1887), сказал следующее: «Мы абсолютно ничего не разрушаем. Мы перемещаем эти статуи в подходящий контекст из центра города, где они были возведены. Этот участок был местом проведения аукционов по продаже рабов. Это не место для возвеличивания и почтения людей, сражавшихся за сохранение рабства» [M. Finn, 2017].
Неофициальной частью изменений в мемориальной культуре США является распространение вандализма, практикуемого известным с 2013 г. интернациональным движением «Black Lives Matter», активисты которого выступают против насилия в отношении чернокожего населения. На Мемориале солдат Конфедерации («The Confederate Soldier Memorial»), возведенного в 1918 г. в Дентоне (Техас), поверх надписи «Наши солдаты Конфедерации» («Our Confederate Soldiers») в 2015 г. появилось граффити «Это расизм» («This Is Racist»); в Алабама Стейт Кэпитол Граундс на памятной плите Конфедерации появилось граффити «N.T. 11.11.31»11; монумент «Женщинам Конфедерации Северной Каролины» («To
10 Следует отметить, что в североамериканской академической среде история как дискуссионная дисциплина практиковалась всегда, на что указывают различные интерпретации Независимости и Гражданской войны. Однако споры вокруг этих тем не имели большого влияния на процессы официальной мемориальной политики. Таким образом, сегодня мы имеем возможность быть свидетелями мемориального прецедента в США.
11 Отсылка к Нату Тёрнеру — чернокожему, который возглавил крупное сопротивление рабов в штате Вирджиния до Гражданской войны в 1831 г. Н. Тёрнер
The North Caroline Women of The Confederacy») был также испорчен появившимся граффити «Black Lives Matter»12. На монументах часто встречаются следующие граффити: «К черту ККК», «Позор», «Белое господство», «То, за что они сражались, рабство, это неверно», «Джим Кроу»13, «Столкнуть всех», «Рабовладельцы»14 и пр. [Л. Dundon, 2017].
На защиту исторического наследия вышли такие организации, выступающие за сохранение символики конфедератов, как «Марш объединенных правых», «Сыновья ветеранов Конфедерации» («Sons of Confederate Veterans»), «Военный порядок звезд и решеток» («Military Order of the Stars and Bars»), «Объединенные дочери Конфедерации» («United Daughters of the Confederacy»), а также группы, занимающиеся исторической реконструкцией. Часть из них выступает за сохранение привычной для них исторической символики, видя в ней не призыв к ненависти, а требующее уважения историческое наследие страны. Именно вокруг подобных ситуаций и разворачивается политическая жизнь американской нации, где споры левых и правых занимают центральное место. Левые, в отличие от правых, играют роль активной силы, которая позволяет этому спору не прекращаться. Каждая из сторон продуцирует и воспроизводит свой нарратив. Для правых зачастую характерен нарратив ностальгии по прошедшим временам, в мифологизации которых они видят ресурс легитимации своей позиции. Главным компонентом нарратива левых является надежда на общество, которому еще суждено состояться. Такой принцип «газа» и «тормоза» лежит, как представляется, в основании закона процветания англосаксонской демократии.
Споры по поводу использования статуй Конфедерации были проблемой не одного десятилетия для Америки. Однако сегодняшнее отношение явно отличается от дискуссий прежних лет. «Каждый пытается использовать проблему устранения монументов Конфедерации в качестве орудия в политическом противостоянии, а также механизма распространения собственных движений» [Б. Shapiro, 2017], — отмечает Б. Шапиро, взгляды которого маркируются издательством «Нью-Йорк Таймс» как «крайне консервативные». Отсюда,
был повешен 11 ноября того же года в городе Иерусалим (ныне Кортленд), штат Вирджиния. С его тела содрали кожу, обезглавили и четвертовали.
12 Для более подробных примеров см.: URL: https://timeline.com/vandalized-confederate-monuments-3c824c3d588b
13 Отсылка к широко распространенному неофициальному названию законов о расовой сегрегации в некоторых штатах США в период 1890-1964 гг.
14 «Fuck KKK», «SHAME», «White Supremacy», «The Cause for which they fought for, the cause of slavery, was wrong», «Jim Crow» , «Bump All», «Slave Owners».
по мнению Шапиро, формируется идеологически ограниченный взгляд на данную проблему в СМИ, согласно которому в дискуссии существует только две позиции. Для сторонников мемориалов те, кто выступает за устранение статуй, предстают уничтожителями американской истории, которая основана, по их утопическому видению, на неравенстве и эксплуатации. Для противников мемориалов те, кто выступает за сохранение статуй, являются белыми супрематистами, почитающими память о своих расистских предках-конфедератах. Из этого сложившегося положения возникает проблема для нейтральной позиции, так как она автоматически редуцируется к интересам, разделяемым по двум политическим идентификаторам. Другими словами, публичное сообщение теряет право на нейтралитет в устоявшейся системе маркировок и интерпретаций.
Президент Д. Трамп, комментируя события вокруг памятников, заявил о том, что обе стороны данного конфликта несут вину за происходящее и что статус таких национальных фигур — отцов-основателей, как Дж. Вашингтон и Т. Джефферсон, может быть также изменен при фокусе внимания на их рабовладельческое прошлое. Его слова о Конфедерации как части великой «истории и культуры» были восприняты крайне критично. Такие представители левого крыла (также по версии «Нью-Йорк Таймс»), как Г. Кунцман и Т. Зиммер, увидели в словах президента прежде всего поддержку альт-правых движений, участвовавших в борьбе за сохранение памятников. Г. Кунцман сравнил статуи Конфедерации со статуями Гитлера, от которых необходимо отказаться как от фактов позорного прошлого страны [G. Kuntzman, 2017]. Зиммер отметил, что символы Конфедерации связаны не только с белым супрематизмом, но также с классовой проблемой, из-за которой в том числе страдает и белая часть населения [Г. Zimmer, 2017].
Как мы могли видеть, семантическое содержание объектов национальной памяти не является константным, их изменения зависят от социальных и политических условий конкретного времени, его требований и ценностей, составляющих дискурсивные рамки. На сегодняшний день отсутствует явная проблема реинтеграции Севера и Юга, преодоления раскола между ними. Однако существует проблема, обусловленная дискурсом прав человека, дискурсом социальной справедливости, политикой признания, и в призме этой проблемы позиция конфедератов предстает как преступление против человечности, выходящее за рамки нормы. Интеграция элементов, соотнесенных с Конфедерацией, в национальную память создает препятствие для положительного представления общества о себе при помещении их в контекст актуальных социальных проблем.
Другими словами, то, что раньше было залогом федеративного единства, сегодня оборачивается поводом для внутренней нестабильности. Поскольку американское сообщество претендует на роль морального сообщества, отстаивающего универсалистские социально-гражданские ценности, то теперь ему придется работать с негативными последствиями проводимой прежде исторической политики в соответствии с межкультурными стандартами. Все это свидетельствует об этическом повороте, который затронул, разумеется, не только мемориальную культуру.
Подводя итог сказанному, отметим, что реконструкция прошлого совершается только в одном месте, в настоящем, одновременно с этим настоящее выступает в качестве определенного контекста, в рамках которого происходит обращение к прошлому15. Тем самым прошлое есть ресурс, актуализация которого производится в зависимости от потребностей настоящего. Это становится отчетливо заметным из приведенных выше примеров официального признания акций дискриминируемых групп, использовавших мемориальные объекты как средство для достижения собственных целей. Для данного исследования важен факт официального принятия новой исторической интерпретации на фоне коллизии разных версий коллективной памяти, где определяющую роль начинает играть вневременной этический императив, требующий признать права угнетенных людей в качестве ориентира в процессе формирования идентичности гражданской нации.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика // Новое литературное обозрение. 2014. С. 328.
Бойцов М. А. Выживет ли Клио при глобализации? // Общественные науки и современность. 2006. №. 1. С. 91-108.
Нора П. Проблематика мест памяти // Франция-память / П. Нора, М. Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок. 1999. С. 17.
Center S.P.L. Whose heritage? Public symbols of the Confederacy. Alabama, 2016.
15 Принципиально неустранимым является онтологическое различие между прошедшим и настоящим, что делает невозможным перенесение того, что было прежде, в то, что есть сейчас. Факты из прошлого существуют в настоящем только в различных формах репрезентации, таких как слова, рассказы, памятники, видеоматериалы, музейные экспозиции и т.д. При этом недоступное прошлое заменяется реконструкцией и интерпретацией, направленными на формирование чувственного контакта с прошлым. Это делает восприятие человека зависимым от конструктивных моделей смыслообразования, процессов интерпретации, приемов репрезентации, сюжетных схем и т.д.
Southern Poverty Law Center. 2017 // URL: https://www.theguardian.com/ us-news/2017/aug/16/confederate-monuments-civil-war-history-trump#img-1 Dundon R. These photos of vandalized Confederate monuments show the battle over public spaces // Timeline. Aug. 15. 2017 // URL: https://timeline.com/ vandalized-confederate-monuments-3c824c3d588b
Finn M. Lexington braces for protests as Confederate statue removals proceed // Fox News. Aug. 16. 2017 // URL: http://www.foxnews.com/us/2017/08/16/ lexington-braces-for-protests-as-it-moves-ahead-with-plans-to-remove-confed-erate-statues.html
Kuntzman G. Americans should renounce Confederate leaders the same way Germans renounce Hitler // New York Daily News. Aug 17. 2017 // URL:
http://www.nydailynews.com/news/politics/u-s-confederate-leaders-ger-mans-hitler-article-1.3420013
Shapiro B. Why are we really talking about removing confederate monuments? Not for the reason you think // The Daily Wire. Aug. 17. 2017 // URL: http:// www.dailywire.com/news/19855/why-are-we-really-talking-about-removing-ben-shapiro
Wolley J.T., G. Peters. The American Presidency project. 1913. Zimmer T. Tear down the Confederates'symbols // SocialistWorker.org. Aug. 22. 2017 // URL: https://www.jacobinmag.com/2017/08/confederate-statue-durham-flag-civil-war-slavery-planters-poor-whites
