CC BY
45
УДК 101.1:316.343.652
ДИСКУРС ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ СЕРЕДИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКОВ
Е.В. Ишимская
В статье рассматривается начальный этап дискурсивной практики интеллигенции в России. Автор описывает причины трансформации понятия и раскрывает влияние социокультурных условий на дискурсивную линию интеллигенции
Ключевые слова: дискурс, интеллигенция, русская культура
Фундаментальной вехой в развитии понятия «интеллигенция», имеющей значительные последствия для мировой социально-философской мысли, становится его проникновение в Россию. Здесь широкое распространение получает социально-заземленная интерпретация
интеллигенции, в большей степени популярная, чем исходная, и в наши дни. Смыслы, вкладываемые в одно и то же имя при рождении, а затем при «крещении», не совпадали. «Атом дискурса» [1],
вторгаясь из внесемиотической сферы, находит себе место и получает осмысленность во внутреннем социокультурном поле, обеспечивая тем самым «апокалипсическое рождение нового» [2].
Изменчивость социокультурного поля не оставляет статичными и смысловые отношения в дискурсе интеллигенции. Их динамику можно наблюдать в русле российской дискурсивной практики, отнюдь не единообразной.
Пожалуй, самым правильным ответом на вопрос, что такое русская интеллигенция, будет -это все и ничто. История русской мысли есть история русской интеллигенции. Но без уточнения смысла и в отсутствии культурного пространства она есть ничто, поскольку существует не сама по себе, а лишь в смысловых отношениях, символизируя некоторое означаемое.
В контексте русской культуры середины XIX -начала XX веков семантическое многообразие интеллигенции сводится к трем основным вариантам:
- общественные деятели, теоретизирующие и рефлексирующие, выступающие субъектами и объектами собственной критики (например, авторы «Вех», их идейные сторонники и противники);
- в отличие от народа образованные люди, имеющие при этом разные профессии и социальное происхождение (от разночинцев до аристократов, от писателей до жандармов, т.н. массовая интеллигенция);
- не только образованные, но и критически мыслящие личности, обладающие национальным самосознанием, высочайшими нравственно-этическими качествами.
Ишимская Елена Вячеславовна - ВГТУ, соискатель, ст. преподаватель, тел. 8-960-132-21-08, e-mail: [email protected]
В трудах российских мыслителей имманентно слиты рассуждения об идеальной природе интеллигенции, ее духовно-нравственных свойствах и жесткая критика интеллигенции как реальной группы, посредника между народом и властью. Размышления о долженствующих качествах носителя исторического самосознания народа имплицитно экстраполировались на представления о соответствующей части общества. Примерка осуществлялась на представителей различных сословий, которые могут и должны сыграть ведущую роль в социальном преобразовании страны, взять на себя ответственность за удачи и поражения на пути к прогрессу. Соответственно, для выполнения своей миссии интеллигенции необходимо обладать высоким духовнонравственным и интеллектуальным потенциалом.
Наиболее значимым рефлексивным текстом русской интеллигенции являются «Вехи» (1909). Сборник стал для последовавших за ним сочинений и дискуссий априорной структурой, пра-текстом, входящим в смысловое ядро семиосферы русской культуры. В любом современном тексте интеллигенции можно найти его «следы». Текст веховцев характеризуются транс-дискурсивностью, заключая в себе внутренний потенциал,
открывающий и аккумулирующий традицию
дискурсивных практик интеллигенции.
В русских текстах интеллигенции, особенно в «Вехах», просматривается глубокая
контекстуальность дискурса, когда смысл и значение его составляющих имеют место в определенном пространственно-временном
культурном отрывке. Специфические черты русской интеллигенции оказываются актуальными лишь в контексте семиотического пространства русской культуры в конкретное историческое время. Понимание этого должно предостерегать исследователя от механической экстраполяции выводов о русской интеллигенции на иные культурно-исторические континуумы. В культурноисторическом смысле русская интеллигенция уникальна, как и сам период начала дискурсивных практик.
Целостное постижение русской интеллигенции середины XIX - начала XX вв. возможно только через ее осмысление как триединого феномена. В едином познавательном круге оказываются: Создающая интеллигенция (творящая тексты
интеллигенции, субъект теории и социальной практики), Создаваемая интеллигенция (творимый объект в текстах интеллигенции), Созданная интеллигенция (сотворенный социальной практикой объект). Реконструируя взгляды Платона об идеях, можно несколько с иной позиции очертить триединую структуру. Интеллигенция существует, во-первых, как прообраз идеальной интеллигенции, заданный в текстах интеллигенции. Во-вторых, она существует как копия идеи, заданной императивами текстов в данных социокультурных условиях. А в-третьих, критические и самокритические тексты интеллигенции содержат копию копии прообраза интеллигенции. Поэтому русская интеллигенция этого периода есть сама-себе субъект и сама-себе объект.
Семиотический континуум русской культуры явился эпистемологическим фоновым фактором, предопределившим смысловые отношения в дискурсе интеллигенции. Своеобразие русского типа философствования, общественно-политическая ситуация отразились на формировании иного, отличного от западного, дискурсивного пространства интеллигенции. Несмотря на отсутствие системы строгих взглядов, представителями российской традиции была достигнута наивысшая точка в развитии темы по уровню социального накала, духовно-нравственной напряженности.
Понимание отличительных черт русской философии и специфики ее становления позволяет в свою очередь понять, почему именно в этом русле двигался дискурс интеллигенции. Признавая неоспоримую ценность во всемирном масштабе творчества наших выдающихся соотечественников, принадлежащих к различным течениям социальнофилософской мысли, небезосновательными являются, на наш взгляд, критические высказывания ряда исследователей о ее зависимости от Запада. Когда созрело время для рождения русской культуры, а потом и философии, «пришлось
русскому народу отсутствующее заимствовать», «чужой язык стал посредником между источником духа и русскою душою» [3]. Если на Западе философские искания сосредотачивались в познавательно-знаниевой сфере, то в России «интеллигенция» осмысляется как социальный и духовно-нравственный феномен.
К причинам такой трансформации понятия относятся следующие черты русской философии и культуры в целом:
1. Склонность к онтологизму, выражающему не «примат «реальности» над познанием, а включенность нашего познания в наше отношение к миру, в наше «действование» в нем» [4].
Индифферентность к гносеологии, отрицание рационализма подчеркивает А.Ф. Лосев: «Русской философии... чуждо стремление к абстрактной, чисто интеллектуальной систематизации взглядов. Она представляет собой внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые могут быть постигнуты не
посредством сведения к логическим понятиям и определениям, а только в символе, в образе посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности» [3, с. 71].
2. «Взгляд на самое себя является для русской
культуры более привычным и основополагающим,
чем взгляд на окружающий мир» [5].
Монологическая, интровертная философская ориентация, в связи с общим политикоидеологическим фоном, объективной
невозможностью избежать размышлений о судьбе Отечества, преобразовательным характером этих размышлений, сопряженностью философии с
политикой, «своевременно» нацеливает дискурс интеллигенции на «нужды» страны. В контексте русской культуры происходит переосмысление западного понятия «интеллигенция», которой дают одну из главных ролей в общественной жизни -деятельного посредника между народом и государством, несущего ответственность за
социальные преобразования.
3. Социальное преломление интеллигенции
гармонично включается в генеральную линию русской философии - «всеобъемлющий синтез», опирающийся на «цельный опыт»: собранные
воедино духовные силы, эстетическую перцепцию, нравственный опыт и религиозное созерцание [6]. Идейная синтетичность обуславливает поиск духовно-нравственных параметров интеллигенции, коренным образом связанных с национальным менталитетом, общинным сознанием русского народа, представлениями о Добре, Красоте, Истине, Свободе, Любви.
Так, русское дискурсивное пространство интеллигенции, формально возникшее посредством заимствования понятия из западного текста-провокатора, полностью трансформирует донорскую информацию и само становится генотекстовым источником на основе собственных социокультурных кодов. Исходный усваивающий статус русского текста интеллигенции, текста-реципиента, преобразуется в донорский, дающий качественно новые смыслы, пропитанные русским семиотическим контекстом. Эти смыслы на выходе из своей семиосферы, в границах внешнего социокультурного поля распознаются уже как смыслы специфически русские. Коннотативные и денотативные значения порождаются исходя из вторичного, ставшего донором текста интеллигенции. Например, М. Вебер в начале XX века писал, что понятие интеллигенции, неприемлемое для западных стран, отражает сугубо российскую ситуацию [7]. Обращаются к интеллигенции, как специфически русскому явлению многие западные авторы: К.И. Бейлз, Дж. Бербенк, Г. Бринтон, Р. Пайпс, Ф. Помпер, М. Рейф, Г. Фишер, а также Т. Вихавайнен, К. Келли и Д. Шеферд, С. Россбах, В. Страда, Ш. Фицпатрик. Сущностный признак интеллигенции
детерминируется сугубо русским социокультурным пространством и определяется промежуточным положением (иногда «беспокойным» и
«стеснительным») между властью и народом [8]. Причем, понятия «власть», «народ» обозначаются буквально: у^’, иаго±
Рассредоточенность философии во всем
контексте русской культуры, особенно в художественной литературе, повлияла и на развитие своеобразного пантеизма дискурса интеллигенции.
Им пронизана публицистика; в литературе, как универсальной форме российского общественного самосознания, воплощены образы типичных
интеллигентов: Онегин, Чацкий, Печорин,
Раскольников, Базаров, Обломов, Лаврецкий, Рахметов, Ежов и многие другие. Данная тема оказывается рассеянной по всей семиосфере русской культуры и органически связана, косвенно или напрямую, со всей палитрой широчайшего спектра проблем социального, духовно-нравственного, политического характера. Через призму дискурса интеллигенции можно естественно и объективно пропустить любую тему, имеющую отношение к русской социокультурной исторической практике. Причем, возможен его перенос и на временные эпохи до вхождения понятия «интеллигенция» в активный обиход: речь идет о так называемой «протоинтеллигенции», «квазиинтеллигенции» и
гуманитарно-образовательном процессе в целом.
Универсальность «интеллигенции» позволяет говорить о ней, как об одной из основополагающих категорий русской культуры, укорененной в коллективном бессознательном общества. Формирование архетипического характера русской интеллигенции происходит в конце XIX - начале XX вв., когда начались непрекращающиеся до сей поры споры о ее роли, ответственности и судьбе. И сегодня к ней обращаются «по инерции», автоматически и подсознательно основываясь на интуитивной, эмоциональной составляющей мышления. Это объяснимо, поскольку мы -наследники, воспринимающие культурноисторических опыт предыдущих поколений. Устойчивость понятия «интеллигенция»
подтверждается не только открытой научнофилософской дискуссией, но и использованием слова в повседневной речи, глубокой укорененностью в общественном сознании. И специалист-исследователь, и простой обыватель
Воронежский государственный технический университет
выстраивают свои представления об интеллигенции на базе личного опыта. У носителя конкретной национальной культуры любому акту осознания предшествует действие моделирующего архетипического начала, не присутствующего в «актуальном поле сознания» (определение
Лапланша и Понталиса). Безусловно, прообраз интеллигенции у современного русского человека не врожденный, но существует мощный социокультурный механизм его передачи, часто не поддающийся рациональному, точному пониманию. Вовлеченность субъекта, носителя сознания, знания и подсознания, в культурное пространство вызывает имплицитный, непроизвольный фон при осмыслении феномена интеллигенции.
Таким образом, российская традиция дискурса интеллигенции демонстрирует его
субстанциональную зависимость от
социокультурного пространства, выступающего своеобразным резервуаром для процесса смыслопорождения интеллигенции.
Литература
1. Фуко М. Археология знания / М. Фуко. - Киев: Ника-центр, 1996. - 208 с.
2. Лотман Ю.М. Семиосфера / Ю.М. Лотман. - С.-П.: «Искусство - СПб», 2000. - 704 с.
3. Введенский А.И. Очерки истории русской философии / А.И. Введенский. - Свердловск: Изд-во Урал, 1991. - 592 с.
4. Зеньковский В.В. История русской философии в 2-х т. / В.В. Зеньковский. Т. 1. - Ленинград: ЭГО, 1991. -280 с.
5. Васильева А.В. Ю.М. Лотман / А.В. Васильева. -М.: ИКЦ, «МарТ»; Ростов н/Д: издательский центр «МарТ», 2005. - 144 с.
6. Лосский Н. О. История русской философии / Н. О. Лосский; пер. с англ. - М.: Советский писатель, 1991. -480 с.
7. Воронцов В. П. Интеллигенция и культура: избранные сочинения / В.П. Воронцов; вступ. ст. и сост. А.И. Кравченко. - М.: Астрель, 2008. - 752 с.
8. Lovell S., Marsh R. Culture and Crisis: Intelligentsia and Literature after 1953 / S. Lovell, R. Marsh // Russian cultural studies / edited by C. Kelly and D. Shepherd. - New York; Oxford: Oxford University Press, 1998. - P. 56 - 86.
INTELLIGENTSIA DISCOURSE IN THE CONTEXT OF RUSSIAN CULTURE IN THE MIDDLE
XIX - BEGINNING XX CENTURIES
E.V. Ishimskaya
The beginning of discoursive practice of intelligentsia in Russia is given in the article. The author describes reasons of conceptual transformation and reveals influence of sociocultural conditions on discoursive line of intelligentsia
Key words: discourse, intelligentsia, Russian culture
