CC BY
86
ДИОНИСИЙ ГЛУШИЦКИЙ: ЧЕРТЫ К ПОРТРЕТУ ДРЕВНЕРУССКОГО СВЯТОГО
Н.В. Башнин
Отдел древней истории России Санкт-Петербургский институт истории РАН
ул. Петрозаводская, 7, Санкт-Петербург, Россия, 197110
В статье проанализировано житие Дионисия Глушицкого как исторический источник. Автор охарактеризовал деятельность и личность святого в начале XV века. Отношения Дионисия Глушицкого с удельными князьями указывают на владельческую принадлежность земель, на которых был основан Глушицкий монастырь. В работе предложено новое объяснение борьбы местных крестьян с Дионисием Глушицким, связанное с изживанием языческих верований и замещением их православием.
Жития святых — это памятники своего времени с присущими им литературными особенностями. Наша задача — показать реальные черты выдающихся личностей того времени. В.О. Ключевский считал, что житие Дионисия Глушицкого «в смысле исторического источника принадлежит к числу немногих превосходных житий» (1).
Долгое время это житие не было издано, и только недавно появилась его публикация (2). Это произведение было создано дьяконом Иринархом в 1495 г., в Глушицком монастыре (3), т.е. через 58 лет после кончины преподобного. В житии отразились воспоминания современников и учеников Дионисия.
К написанию жития Иринарха побудили следующие обстоятельства. Престарелый монах, «смерти боахся», благословлен был старцами, а до этого «научен бых от отец моих» Амфилохия, Макария и Михаила, учеников Дионисия. К моменту написания жития Амфилохий и Макарий уже умерли, о Михаиле мы ничего не знаем, а игуменом обители был Иоаким (4).
Иринарх основывал свое сочинение на целом «комплексе» источников. Во-первых, слушал рассказы Амфилохия, Макария и Михаила, которые «многа лета живших с святым». Во-вторых, ученики Дионисия делали записи, которые Ири-нарх поместил в своем произведении, указав авторство Макария. Это главы «Поучение архиепископа Ефрема братьи» и «О архимандрите Тарасии Пермьстем» (5). Структура жития говорит о том, что при его написании был использован монастырский летописец (6). Во время создания жития Иринарх задался вопросом: откуда родом Дионисий? Однако о рождении Дионисия Глушицкого и «възраста детьска не можах обрести, в забыть приидохом» и «родителя сего блаженнаго и отечество нами незнаемо, в долзе времени в забытье приидохом». Иринарх также акцентировал внимание читателя на том, что он сам был свидетелем чудес от гроба святого, а не только слышал о них — «своима очима видех бывающая чюдеса и удивихся». Все это свидетельствует о любопытстве и творческом поиске Иринарха.
Соборные старцы, ясно осознавая значимость создания жития святого, основавшего монастырь, где они живут, как с точки зрения горнего (показать богоподобную жизнь святого), так и с точки зрения дольнего (житие — своеобразный документ, подтверждающий, что был такой человек), и «понудисте мене», как написал Иринарх. Но в работе-послушании Иринарха сочеталась как его личная воля и осознание им своих творческих способностей, так и официальное пожелание. Изложенные выше факты подтверждают, что Иринарх, по его собственному признанию, «зело же взыскахове и трудихомся».
Сфокусируем наше внимание на личности Дионисия Глушицкого. Как мы уже знаем, Иринарх ничего не смог найти об этом периоде жизни будущего святого, но немного удачнее в этом плане оказался Паисий Ярославов. Этот книжник в «Сказании о Спасо-Каменном монастыре» делает несколько важных заметок (7). Мы узнаем, что юноша Дмитрий 19 лет от роду (1382 г.) «пришел от града... Вологды» и молил «со слезами и сокрушенным сердцем» о пострижении. Юношу нарекли Дионисием, и следующие 9 лет он подвизается в обители.
Возглавлял в это время Спасо-Каменный монастырь грек, пришедший с Афона — Дионисий Святогорец. Этот старец являлся духовным родоначальником отдельной ветви в Северо-Восточном монашестве (8). Несомненно, что именно он оказал влияние на будущего святого в плане личностного совершенствования (умной молитвы) и упражнения в искусствах (иконопись и кузнечное ремесло).
Далее как в «Сказании» Паисия Ярославова, так и в житии святого мы находим схожие факты. В 28 лет (1391 г.) Дионисий просит благословения у Свято-горца и уходит «Богу работати» вместе с братом Пахомием. Они вскоре восстанавливают монастырь на Святой Луке близ реки Сухоны. Эти факты говорят о том, что Дионисий повзрослел и почувствовал жажду к активным духовным действиям, направленным как на самосовершенствование, так и на проповедь среди крестьянства. Заметим, что в тех глухих местах местное население могло еще придерживаться языческих верований.
Дионисий начинает «подвизатися, постом тело свое изнуряа», и приблизительно через 4 года (ему 32 года; 1396 г.) он получает благословение от ростовского епископа Григория на освящение алтаря построенной церкви (9). Пахомий, видя духовные подвиги Дионисия, начинает его «срамити и удалятися». Дионисий прощается с Пахомием и другими братьями и «от них и устремися в пустыню» на р. Глушицу. Некое «место» Дионисий «разчини е по лаврьскому строению» и начал там жить в построенной им келье в трудах и бдениях, он «многыи напасти от бесов претерпе», но выстоял. Все, что было необходимо, Дионисий «делаше же своима рукама». К тому времени, как преподобный ушел на Глушицу, он монашествовал уже около 14 лет, побывал в Ростове и среди служителей Церкви, вероятно, был достаточно известен. Поэтому к нему на Глушицу «малу же времени мимошедшу» пришел сначала некий старец, а потом стали приходить по два и по три человека и оставаться жить. Дионисий задумал создать общий монастырь, для чего необходимо было сначала обратиться к местной светской власти, ведь в то время в этой округе существовали Кубено-Заозерское и Бохтюжское княжества (10). Только потом, через 2—3 года, он опять отправился за благословением к ростовскому епископу Григорию.
Попытаемся разрешить загадку отношений Дионисия Глушицкого с князьями. Суть в следующем: к князю Дмитрию Заозерскому Дионисий Глушицкий обратился за помощью, прося прислать «древоделей» для очистки места от леса под монастырь, в то время как князь Юрий Бохтюжский, прослышав, что в окрестностях его княжества строится монастырь, призвал Дионисия Глушицкого к себе и сам предложил помощь. Здесь стоит заметить, что бохтюжские князья вели свой род от ростовских князей, а Дионисий Глушицкий уже ходил в Ростов за благословением к епископу Григорию и будет потом неоднократно бывать там. Обитель Дионисий основал, видимо, на пограничных глухих землях между Кубено-Заозерским и Бохтюжским княжествами. Дионисий впоследствии уходит вниз по течению р. Глушицы и основывает там пустыню в местечке Сосновец во имя Рождества Иоанна Предтечи. Кроме личных духовно-религиозных исканий, здесь усматривается следующее: князь Юрий Бохтюжский выбрал Дионисия Глушиц-кого себе духовным отцом и часто к нему приходил, сделал поземельные вклады в монастырь и завещал сыновьям так же заботиться о монастыре (11). Семен Юрьевич впоследствии так и сделал, составив вкладную грамоту по душе отца и матери. Поэтому предположим, что бохтюжский князь предложил Дионисию основать еще один монастырь уже ближе к своим владениям, куда ему было ближе ездить для духовной беседы, и это было одной из причин возникновения обители. Эти наблюдения говорят о дипломатических качествах преподобного, который поддерживал связь и с епархиальным центром, и с местной светской властью. Можно предположить, что расстояние в 4 версты между двумя монастырями и является порубежьем Бохтюжского и Кубено-Заозерского княжеств.
Дионисий Глушицкий несколько раз ходил в Ростов (12). Эти путешествия, несомненно, говорят о крепости и вере в Бога, об умении объединять людей, связывать их усилия общей целью. Ведь Покровский и Сосновецкий монастыри были основаны в глуши на Глушице, и требовалось много усилий, прежде всего духовных, чтобы привнести туда частичку святости. С другой стороны, именно в уединении укреплялась Вера, и к сильной личности тянулись и следовали за ней. Авторитет Дионисия Глушицкого был очень высок среди братии, а со временем укрепился и среди местного населения.
Окрестные крестьяне начинают ощущать необходимость церквей в своих селениях и просят преподобного «о съставлении церькве». Как следует из жития, Дионисий сам плотничал и «млатобица бяше» (работал в кузнице — Н.Б.), т.е. принимал активное участие в непосредственном строительстве церквей, как в монастыре, так и в округе. Выслушав просьбы крестьян, он «създа им церковь и ук-раси ю иконами чюдне». Можно говорить, по крайней мере, о 3-х церквях, созданных преподобным. Рядом с церковью во имя Леонтия Ростовского он «устрои тамо инокыням пребывание». Этот женский монастырь существовал до начала XVI века; постепенно на этом месте образовалось селение, а церковь оставалась известной на протяжении всего XVII в. (13). Об устроительстве церквей Дионисием крестьяне местных деревень помнили даже в XIX в. и рассказывали об этом местным священникам (14). Это говорит о бытовании в историческом сознании местных жителей памяти о святом как важной формы культуры.
Дионисий испытал многие трудности и искушения. Уже в зрелые годы, думаем, между 40 и 50-ю годами, Дионисий несколько раз «напасти от бесов пре-терпе», но, как пишет Иринарх, дьявол «сам от святаго посрамися». К этому времени Глушицкий монастырь встал на ноги, получил помощь от местных князей и признание от епархиальных властей, но кто-то все же был этим недоволен. Некоторые историки под житийными «бесами» понимали местных свободных крестьян, которые сопротивлялись будущей зависимости от монастыря (15). Выскажем некоторые возражения: во-первых, по закону житийного жанра святой должен испытать искушения и страдания; во-вторых, крестьяне, наоборот, просили ставить церкви, и обращались они с этой просьбой, когда «нача умножатися близ монастыря фимиклевнии (деревни — Н.Б.)». В-третьих, и это положение мы хотели бы развить, в житии глушицкого святого обращает на себя внимание тот факт, что Дионисий уходит в конкретную пустынь, о которой слышал от некого старца, т.е. заранее знает о том, где будет ставить монастырь. Потом, уходя для основания Иоанно-Предтеченской пустыни, он забирается в «блата и дебри не-проходнии» и останавливается на месте, которое «зело красно» и на котором высится вековая сосна — отсюда Сосновец. Предположим, что это были какие-то языческие святилища. Учитывая этот факт, более понятной становится фраза жития о том, что «некое воинство, множество полкъ бесовскых... нападоша на свята-го, и биша, и въздняша помостъ, подложиша его тамо и глаголаху святому: „Изыди от места сего, яко да не зле умреши!"». Через некоторое время это воинство бежит, что подозрительно, без боя, и братия освобождает Дионисия из-под помоста. Видимо, это были несколько человек, приверженцев старых языческих верований, которые не простили святому устройство монастыря на их капище и решили исподтишка отмстить ему (16).
Был и еще один похожий случай, когда «дьявол» «нападоша на святого и би-ша его», так что «от ран лежати ему». Здесь обратим внимание на то, что это было сделано ночью, т.е. украдкой. Иринарх прямо пишет о причине этого события — «дьявол» опасался, «не теръпя, но бояся», что «наполнится пустыня въздержа-щих», т.е. монастырь станет таким многолюдным, что до лидера монашествующих будет не добраться. К святому в ту ночь, видимо, слыша шум драки, «Божиим же промыслом прииде ученик его Макариа», оказавший ему помощь. В дальнейшем, по словам Иринарха, Бог даровал Дионисию власть над «духы нечистыа», и те не «смеаху приближатися» к нему. Думаем, что преподобного больше не оставляли в одиночестве, а так как «бесов» было не много, то они не нападали на нескольких монахов сразу. Здесь обращает на себя внимание то, что нападали именно на Дионисия, на того, кто был духовным столпом этого монашеского сообщества, т.е. «бесы» признали лидерские качества этого человека и его значение для организации монастыря.
В начале 1420-х гг. Дионисий (тогда ему было около 58 лет) ходил «благословение приятии» к ростовскому архиепископу Дионисию, своему учителю (17). Последний не только благословил его и побеседовал с ним, но и «дасть ему икону» Богородицы со Христом «на длани». Как замечал в конце XV в. Ири-нарх, она «яже и ныне есть нами видима», кроме образа Святогорец дал Дио-
нисию и потребную церкви утварь. Это говорит об уважении и теплых отношениях между учеником и учителем.
Григорий Лопотов, бывший архимандритом в Ростовском Спасском монастыре, ушел на Глушицу и «моли преподобного дати ему келию» в Сосновецкой пустыни, после «пребываше в послушании святаго». Через некоторое время Григорий уходит «на восточную страну» и на реке Пельшме основывает монастырь. Дионисий приходит к нему в гости, с иконами и книгами, для Иринарха они были «иже ныне суть видимы», т.е. он бывал в Лопотовом монастыре и кто-то из братии этой обители указал ему на это. Эти факты говорят о близких отношениях и взаимоуважении, взаимопонимании между монахами. Подобное произошло с Та-расием, игуменом, пришедшим «от Великыа Перьми» в 1426/7 г. Дионисий принял его и дал келью; в Глушицком монастыре Тарасий в трудах и посте жил до конца своей жизни.
Возможно, что во время династической войны Кубено-Заозерские монастыри подверглись нападениям. Будущий архиепископ Ефрем (18) в это время ехал «ради дръжавства своего на близ Поморие в град Юстюгъ», остановился он переночевать именно в Глушицком монастыре. Братия и Дионисий получили «милостыню доволну», наутро Ефрем произнес проповедь (записки о которой и оставил Макарий), а потом беседовал с преподобным. Здесь интересен тот факт, что около 1436 г. Дионисий составляет духовную грамоту, которая, как предположил Г.В. Семенченко, есть вместе с тем и первая опись монастырского имущества (19). Причиной этой поездки и посещения данного монастыря могли быть моровые годы и разорение вологодских обителей галицкой ратью кн. В.Ю. Косого в 1435 г. Грамота была «явлена» ростовскому епископу Ефрему при посещении им обители во время объезда подвластных Ростовской архиерейской кафедре северных монастырей. Заметим, что Ростовская кафедра и подчинявшиеся ей монастыри были на стороне Василия Темного (20). Среди послухов духовных Дионисия находился старец Григорий Лопот, пострадавший от действий кн. В.Ю. Косого и, возможно, искавший убежища и понимания у своего духовного учителя (21). Таким образом, мы получаем ясное представление о социальной среде, к которой принадлежал завещатель, о его важной духовной и политической роли в то неспокойное время.
Для нас вполне естественно, что в престарелые годы люди пишут завещание, но вот что интересно — Дионисий «ископа себе гробъ прежде своего преставле-ниа за 7 лет» в Сосновецкой пустыни и завещал свое тело положить именно там. Это говорит о высокой силе духа и осознании бренности своего существования святым, а также об успешной попытке замещения языческой символики места на православную. Обстоятельства смерти святого в житии зафиксированы с поразительной точностью: сначала Дионисий «месяца маиа 29, в четверток, в недуг телесны впаде», а «в лето 6945 (1437), в день неделны, в 6 час дне, месяца июня 1 день» преставился.
Несколько буквальных черт к портрету святого дает нам Иринарх: «бысть же видением мал телом и сух излише плотию, главу име немалу, брови окружене, лице долго, влущене скрани (впалые щеки — Н.Б.), тихе име очи, браду име
до перси, негуста и скранеи тонка, власы светлыи русы, вполы сед». Читая и анализируя житие, мы тоже пытались дать некоторые наброски, больше, видимо, к душевно-психологическому портрету Дионисия Глушицкого.
Приведенные наблюдения говорят о том, что Дионисий Глушицкий был незаурядной личностью, целеустремленным, сильным человеком, терпеливым и трудолюбивым, а душа его была кристально чистой. Может быть, поэтому черты лица этого человека на историческом полотне просты и выражают строгую доброту.
ПРИМЕЧАНИЯ
(1) Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. — М., 1989. — С. 195. Здесь и далее курсив мой. — Н.Б.
(2) Житие Дионисия Глушицкого. Основная редакция // Святые подвижники и обители Русского Севера / Изд. подг. Г.М. Прохоров и С.А. Семячко. — СПб., 2005. С. 104—137.
(3) Семячко С.А. Житие Дионисия Глушицкого // Святые подвижники... — С. 87; Строев П.М. Библиотека Императорского Московского общества истории и древностей российских. — М., 1845. — С. 144.
(4) Строев П.М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. — СПб., 1877. — Стл. 748.
(5) Семячко С.А. Житие... — С. 86—87.
(6) В XIX и начале XX в., вероятно, еще была в сохранности летопись Глушицкого монастыря. На это есть указания в описи Глушицкого монастыря 1915 г. Государственный архив Вологодской области (далее — ГАВО). — Ф. 523 (Глушицкий монастырь). — Оп. 1. — Ед. хр. 200. — Л. 123.
(7) Сказание Паисия Ярославова о Спасо-Каменном монастыре // Святые подвижники... — С. 33—44.
(8) Концевич И.М. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. — М., 1993. — С. 102—103.
(9) Строев П.М. Списки... — Стл. 331. Григорий был епископом с 29 марта 1396 г. по 3 мая 1416 г.
(10) Кучкин В.А. Бохтюжское княжество — реальность средневековой Руси // Вопросы истории. — 1983. — № 8. — С. 164—169.
(11) Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. — Т. 3. — М., 1964. — № 259—261 (далее — АСЭИ).
(12) «Для „дня пути" условно применяется расстояние 25 (или 35—40) км, а для „конного пути" — 50—70 км» (Специальные исторические дисциплины / Сост. М.М. Кром. — СПб., 2003. — С. 480).
(13) По окладным книгам: ГАВО. — Ф. 883 (Н.И. и И.Н. Суворовых). — Оп. 1. — Ед. хр. 14. — Л. 37 об., Л. 37; Ед. хр. 16. — Л. 66 об.; Ед. хр. 42. — Л. 108 об., Л. 109; Ед. хр. 45. — Л. 115, Л. 114 об.; Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки (ОР РНБ). — Ф. 550 (Основное собрание рукописной книги). — Q. II. — № 105. — Л. 63; № 105. — Л. 103—103 об; № 107. — Л. 130—130 об.
(14) ГАВО. — Ф. 883. — Ед. хр. № 217 (Историко-статистическое описание церквей Кубе-но-Заозерья).
(15) Будовниц И.У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV—XVI вв. (по «житиям святых»). — М., 1966.
(16) Один из храмов в округе монастыря Дионисий посвятил св. Леонтию Ростовскому, который почитался как борец с язычниками. С одной стороны, это указывает на действительную связь с Ростовом, а с другой отображает внутренний душевный настрой глу-шицкого святого.
(17) Строев П.М. Списки... — Стл. 331. Дионисий Грек был епископом с 12 июля 1418 г. по 18 октября 1425 г.
(18) Там же. Ефрем на ростовском престоле с 13 апреля 1427 г. до 29 марта 1454 г. Архиепископом стал с декабря 1448 г.
(19) АСЭИ. — Т. 3. — № 252; Семенченко Г.В. Завещания церковных иерархов XV в. как исторический источник // Источниковедение отечественной истории. Сб. ст. 1984. — М., 1986. — С. 157—159.
(20) Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV—XV вв. — М., 1960. С. 764.
(21) Семенченко Г.В. Указ. соч. — С. 159. Прим. 38; А.А. Зимин считает, что в житие Григория Пельшемского отразилась позднейшая промосковская тенденция изображать Дмитрия Шемяку извергом, тогда как речь идет, скорее всего, о походе Василия Косого под Вологду в 1435 г. Более подр. см.: Зимин А.А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в. — М., 1991. — С. 156—157.
DIONYSIUS GLUSHITSKY: FEATURES FOR THE PORTRAIT OF OLD RUSSIAN SAINT
N.V. Bashnin
Department of Ancient History of Russia Institute of History in St. Petersburg Russian Academy of Science Petrozavodskaya Str., 7, St. Petersburg, Russia, 197110
This article analyses the life of Dionysius Glushitsky as a historical source. The author describes activity and personality of the saint in the beginning of the 15th century. The relationship between Dionysius Glushitsky and appanage princes indicates the possessory ownership of the lands on which Glushitsky monastery was established. The article suggests a new explanation of the struggle between local peasants and the saint, connected with elimination of paganism and its substitution for Orthodox faith.
