CC BY
55
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 9. 2007. Вып. 2. Ч. II
A.C. Васильева
ДИНАМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ФОРМИРОВАНИЯ СМЫСЛА ПОЭТИЧЕСКОГО ТЕКСТА (современное прочтение стихотворения А, Ахматовой)
Анна Ахматова - один из тех поэтов, личность и творческое наследие которых не может быть исследовано и описано до конца. Каждое новое поколение критиков и читателей, несомненно, будет по-новому воспринимать ее поэзию и по-разному оценивать личность поэта, скрывающуюся за столь привычными и неизменными строчками ее стихотворений.
Учитывая ежегодно пополняющийся корпус литературы, посвященный A.A. Ахматовой, в которой отражены совершенно разные не только по своей эмоциональной окраске, но и по содержанию точки зрения на творчество Ахматовой, нам сложно согласиться с принятым мнением о том, что личность и судьба этого поэта канонизированы. По-видимому, преждевременно пока что утверждать, что исследование ее поэтических сочинений, как, в прочем, и самой фигуры Ахматовой «вписано в строгие рамки академизма»1.
Представляется необходимым далее кратко проиллюстрировать этот тезис.
Воссоздавая образ личности Ахматовой, современный читатель имеет возможность обратиться к документальным свидетельствам, оставленным нам JLK. Чуковской в трех дневниках. В этих записях автор рисует поэта как человека необычайной стойкости, мужества, достоинства, а также восхищается ее величавостью и царственностью: «Какой в ней живет высокий дух, с каким могуществом она превращает в чистое золото битые черепки, подсовываемые ей жизнью!»2.
Похожие впечатления оставляло поведение Ахматовой в памяти ее современников: «У нее дар совершенно непринужденного и в высокой степени убедительного величия. Она держит себя, как экс-королева на буржуазном курорте»3.
Эти оценки личности Ахматовой людьми, жившими с ней в одно время, становятся еще более интересными и актуальными на фоне сравнения их с современными статьями, в которых авторы, ставя себе целью пересмотреть традиционно сложившийся в умах читателей облик Ахматовой, стремятся к «демифологизации» ее личности.
Следуя этой цели, А.К. Жолковский создает в своей работе чрезвычайно непривлекательный образ поэта, полагая, что в жизни Ахматова «воплощала свою риторику «напыщенной скромности»: «Будучи исключительно сильной личностью, но оперируя целым репертуаром «слабых» поз, она культивировала вокруг себя атмосферу тайны и поклонения»4. Подобное поведение поэта Жолковский, как кажется, мотивирует сознательным желанием Ахматовой своей «кокетливой игрой в таинственность и скромность паче гордости» возбудить «любопытство непосредственных «групиз» и более широких кругов читателей-адептов»5.
Не менее открыто выражает свой протест против мифологизации H.A. Богомолов: «Новое поколение читателей увидело на этом портрете не только величественное, но и смешноватое, манерное, а потому раздражающее»6. Намеренное выстраивание
© A.C. Васильева, 2007
Ахматовой собственного образа породило, по мнению критика, «возможность осмысления всего ахматовского творчества, художественного и жизненного, как искусственного, в чем-то весьма неприятного, а отчасти даже и самопародийного»7.
Поэтика Ахматовой также неоднократно становилась объектом внимания исследователей. Уже после выхода двух первых сборников «Вечер» (1912) и «Четки» (1914) в статьях Н.В. Недоброво и В.М. Жирмунского были высоко оценены особенности художественной манеры молодой Ахматовой. Сила ее поэзии, по мнению Недоброво, в том, «до какой степени верно каждому волнению находится слово, гибкое и полнодышащее, и как слово закона, крепкое и стойкое»8. Критик замечает, что именно на «внутреннем костяке слов», а не за счет ритма и созвучий держится ахматовское стихотворение9.
Умение молодого поэта работать со словом отметил В.М. Жирмунский, Среди основных черт ахматовской лирики критик особенно выделил такие, как «законченность словесного выражения», «эпиграмматичность формы», «точность взгляда»10. Вместе с этим, Жирмунский довольно серьезно упрекает Ахматову, а с ней и всю поэзию акмеистов за сознательное упрощение художественных задач. По его мнению, стремление выразить все до конца ведет к отказу от невыразимого, т. е. к смысловой облегченное™11. В какой-то мере эти же мысли звучат и у Жолковского и у Богомолова в их характеристиках творчества Ахматовой.
1920-е гг. ознаменованы, с одной стороны, серьезными исследованиями стилистической манеры поэта (Б.М. Эйхенбаум. Анна Ахматова. Опыт анализа, 1923; В.В. Виноградов. О поэзии Анны Ахматовой. Стилистические наброски, 1925), с другой стороны, обвинениями ее поэзии в безыдейности, а также разговорами о том, что творчество Ахматовой - явление архаическое, что оно - «осколок разбитой вдребезги буржуазно-дворянской культуры»12.
Подобные противоречия преследовали Ахматову на протяжении всей ее жизни. С одной стороны, о вкусах не спорят, и критики имеют право высказывать свое мнение и выставлять свои оценки. Но с другой стороны, отсутствие единодушия порождает ряд вопросов у исследователя, который стремится проникнуть в глубь текста. Он оказывается перед необходимостью искать такие приемы анализа, которые позволили бы приблизиться к адекватному прочтению стихов Ахматовой.
Сегодня поэтика Ахматовой разрабатывается в различных аспектах: изучаются проблемы вербализации концептов в ее лирике (Л.Г. Бабенко, JI.B. Ульянова, И.И. Бутякова, С .Я. Гехтляр и др.), исследуются особенности ритмики и звуковой организации стиха (M.JI. Гаспаров, H.A. Кожевникова, Б. Кац, Р.Д. Тименчик), предпринимается анализ языковых единиц как средств выражения мироощущения Ахматовой (E.H. Ельцова), рассматривается проблема «чужого слова», цитатность (Р.Д. Тименчик, В.Н. Топоров, Т.В. Цивьян, А.К. Жолковский, Н.Ю. Смирнова), особое внимание уделяется специфике воплощения лирической эмоции (Е.Б. Тагер, И. Смирнов и др.).
Несмотря на довольно внушительный объем работ, посвященных решению текстологических проблем, представление о динамическом развертывании ахматовского стиха, о том, каким образом на протяжении короткого текста поэт передает свое эмоциональное состояние, все же остается не раскрытым до конца.
Учитывая такую важную особенность поэтического текста, как способность не просто отражать зарождение каких-либо эмоций героев, но и поддерживать и развивать их на протяжении всего стихотворения, нам представляется недостаточным простое выявление языковых средств, способствующих выражению эмоций.
Можно предположить, что одним из возможных методов анализа поэтического текста должна стать если и констатация языковых средств, то только в их динамическом функционировании в текстовом пространстве.
Наблюдение за динамикой сложения смысла можно осуществить с помощью композиционного анализа, поскольку именно композиция, по справедливому замечанию Ю.М. Лотмана, «обеспечивает единство текста как неделимого знака», выражающего «единое интегрированное значение»13.
В качестве примера такого анализа можно привести краткий разбор одного из первых стихотворений (1909) А. Ахматовой:
Молюсь оконному лучу -Он бледен, тонок, прям. Сегодня я с утра молчу, А сердце - пополам. На рукомойнике моем Позеленела медь. Но так играет луч на нем, Что весело глядеть. Такой невинный и простой В вечерней тишине, Но в этой храмине пустой Он словно праздник золотой И утешенье мне.
«Вечер»
Очарование ранней поэзии проявилось в найденной уже в тот период форме динамического развития темы, выраженной в концентрированной, точной и лаконичной форме. Каждое слово здесь является весомым, отвечающим определенному чувственному и смысловому значению.
Композицию данного лирического стихотворения можно традиционно представить в виде трехчастной структуры, состоящей из экспозиции, центральной части и заключения.
В первых четырех строках ощущается предыстория того душевного состояния, которое является основной темой всего стихотворения. Тревога («сердце - пополам»), замирание {«с утра молчу»), мольба («молюсь оконному лучу») - все это фон, на котором четко фиксируется внутреннее состояние героини.
Какие события привели к этому душевному трепету, нам не известно. Ничего не объясняется и не комментируется, однако мы отчетливо ощущаем этот накал, замирание души, ожидание перемены, выхода; слышим шепот мольбы, обращенной к лучу, который ассоциируется у нас со слабой, еще неокрепшей надеждой героини на счастье («он бледен, тонок, прям»).
Переходя к центральной части стихотворения, несложно заметить, как меняется эмоциональное переживание лирической героини, отраженное в ее образе мира. Такая деталь быта, как старый позеленевший рукомойник, освещенный лучом, преображается и доставляет ей радость («но так играет луч на нем, что весело глядеть»),
В заключительной части нарастает ощущение динамики повествования, которая проявляется на уровне темпоральной оппозиции («с утра молчу - в вечерней тишине»), а также на уровне перехода эмоционального состояния героини в новое качество.
К вечеру появляется солнечный луч {«такой невинный и простой»), который с равной лаской освещает и зелень рукомойника и человеческую душу вселяя в нее легкое и светлое чувство надежды.
Пустота и одиночество, наполняющие душу героини («в этой храмине пустой»), преодолеваются утешением в луче, который для нее «словно праздник золотой». В этом отношении оказываются противопоставленными, на наш взгляд, эмоциональное состояние, выраженное в начальной строке, чувству, описанному в финале стихотворения. На смену отчаянию («молюсь оконному лучу») приходит успокоение {«утешенье мне»).
Помимо актуальных переживаний и ощущений, в заключении отчетливо выражен взгляд в будущее, еще очень робкий, но с надеждой.
Рассмотрев, таким образом, в общих чертах линейное построение (т. е. уровень содержания) этого лирического сочинения, можно согласиться с утверждением E.H. Ельцо-вой о том, что «внутреннее и внешнее состояние человека А. Ахматовой воспринимаются и изображаются во взаимодействии противоречивых начал»14. Свои слова автор иллюстрирует следующими примерами: «свой - чужой», «тело - душа», «солнце - луна».
Однако в рамках нашего стихотворения зона контрастных речевых сопоставлений значительно расширяется:
L «Он бледен, тонок, прям - Такой невинный и простой»;
2. «Он бледен, тонок, прям - Он словно праздник золотой»;
3. «Сердце - пополам - Весело глядеть»;
4. «С утра молчу - В вечерней тигиине»\
5. «Молюсь оконному лучу - И утешенье мне».
Перечисленные пары интегрируются в рамках текста благодаря существованию единого мотивного стержня, в качестве которого выступает образ луча.
Констатируя вслед за многими исследователями присутствие антонимических связей, мы должны отметить их особый контекстуально-речевой характер. Формируясь на протяжении поэтического текста, эти единицы оказываются одновременно и противопоставленными и сосуществующими, что обеспечивает динамическое развертывание смысла. Одновременная их актуализация в тексте вызывает у читателя ощущение внутреннего эмоционального напряжения ахматовской героини. Это напряжение может быть охарактеризовано как восходящее к противоречивой сложности человека вообще и его состояний при восприятии мира.
Подобное прочтение стихотворения, с которого практически начинается творчество Ахматовой, позволяет говорить о ее поэтике как выходящей за пределы каких бы то ни было временных рамок. Противоречивость оценок личности и творчества этого поэта, в конечном счете, свидетельствует о непреходящем интересе к ее поэзии,
1 Федорчук КВ. Лирическая картина мира в творчестве А. Ахматовой. Szczecin, 1999. С. 155.
2 Чуковская Л. К Записки об Анне Ахматовой. Книга I. 1938-1941. М., 1989. С. 146.
3 Гинзбург Л.Я. Из старых записей // Кралин М.М. Об Анне Ахматовой. Стихи, эссе, воспоминания, письма. Л., 1990. С. 186.
4Жолковский А.К. Анна Ахматова - пятьдесят лет спустя! // Звезда. 1996, № 9. С. 41. 5 Там же. С. 42.
6Богомолов H.A. Этюд об ахматовском жизнетворчестве // Богомолов H.A. От Пушкина до Кибирова. М.у 2004. С. 325.
7Там же. С. 329.
%Недоброво Н.В. Анна Ахматова // Найман А.Г. Рассказы о Анне Ахматовой. М., 1989. С. 238. 9 Там же. С. 245.
10Жирмунский В,М, Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С.114. 11 Там же. С. 132.
п Рыкова Н.Я. Месяца бесформенный осколок // Кралин М.М. Об Анне Ахматовой. Стихи, эссе, воспоминания, письма. Л., 1990. С. 173.
13Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста, СПб., 1996. С. 116-117. иЕлъцова Е.Н. Антитеза и оксюморон как средство выражения контрастного мироощущения А. Ахматовой // Материалы IX Конгресса МАПРЯЛ. Братислава, 1999. С. 127.
Статья принята к печати 8 ноября 2006 г
