CC BY
48
11. Памфилова заявила о жалобах в Дагестане на преследования за «неправильное» голосование // URL: http://vz.ru/news/2016/10/31/841085.html (дата обращения: 14.11.2016).
12. Федеральный закон от 26 сентября 1997г. 125 - ФЗ "О свободе совести и религиозных объединениях" // URL: http://www.legis.ru/misc/doc/840/ (дата обращения: 5.11.2015).
Мирзаханов Джабраил Гасанович, канд. филос. наук, доц., [email protected], Россия, Махачкала, Дагестанский государственный технический университет
POLITICAL SUB-SYSTEM OF ISLAMIC COMMUNITY WITHIN THE RUSSIAN POLITICAL SYSTEM: TOWARD THE PROBLEM OF POLITICAL COMPATIBILITY AND NON-COFLICT.
Dz. G. Mirzakhanov
The article studies the institutional characteristics of Russian Islamic sub-system in context of congruence to political system of modern Russia. The author describes the content and levels of mutual relations between Russian authorities and Muslim community. This reconfirms that on some issues of post-Soviet Russian state-building the leaders of Muslim umma has own ideas.
Key words: Russian political system, Islamic sub-system, political identity.
Mirzakhanov Dzhabrail Gasanovich, candidate of philosophical sciences, docent, [email protected], Russia, Makhachkala, Dagestan State Technical University.
УДК 324:808.53
ДИАЛОГ-СПОР КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС
Ю.С. Панова, В.И. Иванова
Рассматриваются характерные особенности диалога-спора с точки зрения политической и лингвистической составляющих. Определяется сущность политического диалога-спора как особого ценностно-ориентированного макротипа коммуникативного акта, имеющего свои особые условия успешности.
Ключевые слова: политический дискурс, политический диалог, политический спор, аргументация, критика.
Политический дискурс является сложным объектом исследования, поскольку лежит на пересечении разных дисциплин - политологии, политической филологии, социальной психологии, лингвистики и связан с анализом формы, задач и содержания дискурса, употребляемого в определенных политических ситуациях.
В настоящее время отмечается возросший интерес лингвистов к проблемам политического дискурса. Политический дискурс представляет собой явление, которое имеет частотное проявление и особое социальное значение в жизни общества. Однако понятие "политический дискурс" не имеет однозначного определения.
Как таковым дискурсом называют текст в его становлении перед мысленным взором интерпретатора. Дискурс состоит из предложений или их фрагментов, а содержание дискурса часто, хотя и не всегда, концентрируется вокруг некоторого "опорного" концепта, называемого "топиком дискурса", или "дискурсным топиком". И.Ф. Ухванова-Шмыгова приводит следующее определение: "Дискурс - это любой текст (устный и письменный, современный и исторический, реальный и искусственно сконструированный) во всей его полноте и многозначности, полифоничности и полифункциональности, с учетом реального и потенциального, реального и "достраиваемого", конструируемого.» [1, с. 10].
Мы считаем наиболее адекватным понимание дискурса как связного текста с отражением в нем экстралингвистических - прагматических, социокультурных, психологических и других факторов, текста, взятого в событийном аспекте [Арутюнова Н.Д., 1999; Павлова А.А., 2004:6; Красных В.В., 1998]. Иначе говоря, дискурс - это ситуационно обусловленная цепь речевых актов.
В.Н. Базылев при описании политического дискурса помещает во главу угла когнитивную составляющую поскольку политические деятели адресуют свои тексты всему населению страны, а не какой-то его части [2, с.49].
A.Н. Баранов и Е.Г. Казакевич рассматривают политический дискурс с точки зрения прагматики как "совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освещенных традицией и проверенных опытом" [3, с.6].
В некотором смысле нейтральное использование языка в принципе невозможно. Уже сама речь, как показал Э. Косериу, "политически нагружена", поскольку является знаком солидарности с другими членами общества, употребляющими тот же язык. Отбор частей обсуждаемой ситуации, последовательность введения в текст тех или иных участников, выражение отношения говорящего к передаваемой информации - все это и многое другое воздействует на понимание речевого сообщения адресатом. Даже если говорящий и старается выражаться объективно, он вынужден делать выбор на уровне альтернативных способов языкового описания одной и той же ситуации (ср.: Стакан наполовину пуст. Стакан наполовину полон) [4, с.35]. В этом проявляется воздействующая функция языка. Аналогично в рамках политического дискурса эффект языкового воздействия сохраняется на достаточно высоком уровне. В целом, политическая коммуникация оказывает огромное влияние на общественное сознание.
B.З. Демьянков полагает, что политический язык отличается от обычного тем, что в нем:
- "политическая лексика" терминологична, а обычные, не чисто "политические" языковые знаки, употребляются не всегда так же, как в обычном языке;
- специфичная структура дискурса - результат иногда очень своеобразных речевых приемов, специфична и реализация дискурса - звуковое или письменное его оформление [5, с.116,133].
Диалог с точки зрения лингвистической прагматики - это текст, «создаваемый двумя партнерами коммуникации, один из которых (адресат), задает конкретную программу развития текста, его интенцию, а другой (адресант) должен активно участвовать в развитии этой программы, не имея возможности выйти за ее пределы» [6, с.45]. В нашем исследовании мы будем придерживаться следующего мнения, что диалог - это термин, указывающий, прежде всего, не на количество участников, а на взаимодействие коммуникантов посредством (dia - через) речи (logos - речь), на мену их ролей. Как правило, в большинстве случаев в политическом диалоге участвуют пропонент № 1 и оппонент № 2, затем - пропонент № 2 и оппонент № 3 и т.д.
По нашему мнению, понятия «дискурс» и «диалог» образуют такую же дихотомию, как и лингвистические понятия «система» и «структура». Не случайно лингвисты предлагают выявлять обобщенный стратегический смысл высказывания не на уровне речевого акта или, например, диалога, а при обращении к дискурсу.
В научной литературе политический диалог определяется как (political dialogue, от гр. dialogos) распространенная демократическая форма общения людей (как единомышленников, так и представителей различных организаций, мировоззренческих и политических ориентации), в целях поиска приемлемых решений самых разнообразных социально-экономических, политических и культурных задач, выработки согласованных действий шагов, мер, акций. Он приобретает особую значимость и трудность в условиях демократизации общества, наличия в нем плюрализма мнений, борьбы альтернативных идей и концепций. Как форма общения диалог требует разносторонних и глубоких знаний, компетентности, культуры, выдержки, уважения к различным точкам зрения. Формы политического диалога разнообразны: это споры, диспуты, широкий обмен мнениями как в аудитории, так и в средствах массовой информации; цель диалога - выяснение сути явлений, процессов, точек зрения, достижение согласия по обсуждаемым вопросам, а главное - осуществление согласованных действий во имя общественного сплочения и стабилизации [7].
При определении сущности диалога-спора во главу угла помещается критерий коммуникативных установок. С точки зрения прагматики спор - это «обмен мнениями с целью принятия решения или выяснения истины» [8, с. 198].
Различные точки зрения по тому или иному вопросу, тем не менее, имеют общую фазу, в явном виде не выраженную языковыми формами - заинтересованность в общении. Цель диалога-спора - поиск приемлемого решения, но одновременно это и поиск истины. Участники диалога-спора, приводя различные доводы в защиту своей точки зрения, таким образом реагируя на
критику, демонстрируют приверженность истине. Этому типу политического диалога может быть присуща как кооперативная, так и некооперативная стратегия. В диалоге-споре преобладает утвердительно-восклицательный характер реплик.
С точки зрения политологии отправной точкой в поведении типа спора является не враждебность, но разногласия относительно должного. В споре политики могут занимать разные, даже противоположные позиции, ищут поддержки со стороны масс, апеллируют к разным группам интересов. Споры происходят исключительно в легальных и легитимных формах с помощью пропагандистских кампаний, заинтересованности и убеждения тех, кто принимает решения (парламентариев, министров). В ходе споров страсти могут накаляться до крайности как в парламенте, так и на улице (митинги, демонстрации). Но в отличие от борьбы, например, спор не переходит границ, допустимых законом (давление, угроза насилием, использование насилия). Предпочтение отдается не уничтожению и подавлению, но «вербовке» избирателя, не насилию, но аргументу. Переход к насилию означает, что стороны вышли за пределы деятельности, санкционированные правом [9].
В качестве способов выработки убеждений как неотъемлемой составляющей политического диалога-спора выступают: обоснование, непосредственное обращение к действительности, внушение, аргументация.
В контексте современных исследований в лингвистической семантике и прагматике [1.-С. ЛпБСОшЬге, О. Висго1:, 1983; I. МоеБсЫег, 1985; Баранов А.Н., 1987 и др.] аргументация рассматривается как особый ценностно -ориентированный макротип коммуникативного акта, имеющий свои особые условия успешности. По справедливому замечанию А.Н. Баранова, «иллокутивная цель акта аргументации - повлиять на выбор, производимый адресатом в процессе принятия решения.» [10, с. 15].
Кроме того, отмечается зависимость, существующая между структурой диалогического дискурса и аргументативной стратегией говорящих [I. МоеБсЫег, 1985; 1986; СИ. Р1ап1т, 1990]. В существующих исследованиях, рассматривающих аргументативные маркеры [С. 81ёаг-1вкапёаг, 1983], аргументативная значимость высказывания имеет три составляющих: аргументативную направленность, аргументативную силу, аргументативное намерение [11, с. 49].
Д.В. Быков выделяет следующие компоненты аргументативного и, в частности, диалогического текста: «пропозициональный и модальный компонент, включающий иллокутивную составляющую (информацию об ожиданиях, склонностях, желаниях говорящего)» [12, с. 15].
Критика - это деятельность, противоположная аргументации. По мнению Ю.В. Ивлева, «цель ее - разубеждение людей в обосновании того или иного положения и убеждение их в ложности этого положения» [ 13, с. 198].
В качестве примера политического диалога-спора рассмотрим отрывок из дискуссии телепрограммы «Право голоса» на российском канале ТВЦ [14]. Тема программы: «Польша: теория заговора». Обсуждается проблема возобновления расследования катастрофы самолета под Смоленском. Ведущий (ар-
битр в диалоге-споре) Дмитрий Куликов задает вопрос представителю польской стороны: «Было проведено совместное расследование. Польская сторона на тот момент была удовлетворена итогами. Теперь прошло несколько лет, и новая власть требует нового расследования. Почему?»
Якуб Корэйба (политолог): «Расследования как такового не было. Как польская сторона, так и российская, вели себя таким образом, как-будто хочется всё закрыть и вообще не разговаривать...Народ хочет правды. Сама Польша идет в сторону правды, и я вас уверяю, что как только она будет знать, что произошло, как только Россия вернет нам нашу собственность (самолет, черные ящики), даст нормально провести расследование, мы эту тему закроем.» (реплика 1).
Ведущий: «Дело тут в черных ящиках ли?» (реплика 2).
Сергей Михеев (политолог): «Вопрос в том, что тот результат расследования, который был, не устраивает новую власть. Всё. Верит в это польский народ - не верит? Мне кажется, результат расследования недостаточно политически ангажировано выглядит в глазах нынешней польской власти. Результат расследования не показывает страшную роль предыдущей власти и совершенно жуткую роль России. Он должен быть именно такой, потому что подошел бы под ту политику, которую ведет нынешняя власть Польши.» (реплика
3).
Якуб Корэйба: «Извините, пожалуйста. Вы считаете, что самолет может разбиться на тысячу кусков от столкновения с березой?» (реплика 4).
Сергей Михеев: «Я тебя не перебивал! Да, я так считаю и это ещё двадцать тысяч раз то же самое! Всё, что ты скажешь, я всё так и считаю, только в квадрате ещё! Фактов еще никаких нет. Самолет ваш разваливается.Такие заявления делают политические лидеры.» (реплика 5).
Якуб Корэйба: «Хорошо. Тогда один вопрос. Почему самолет не отдаете?» (реплика 6).
Сергей Михеев: «У меня нет самолета. Я бы отдал.» (реплика 7).
Якуб Корэйба: «Вам не кажется, что если бы вернуть самолет, то градус напряжения, градус конфликта был бы гораздо ниже? Россия ведет себя таким образом как-будто не хочет. » (реплика 8).
Евгений Тарло (президент фонда «Правовое государство»): «Что вы говорите?! Так пойдите и заберите свой самолет! Во -первых, нет никакого самолета! Зачем вы говорите ерунду?» (реплика 9).
Якуб Корэйба: «Но если ваши перепутали погибших, то как тогда ведется расследование?» (реплика 10).
Евгений Тарло: «Наши похоронили всех так, как положено! Обычная, циничная, наглая ложь!» (реплика 11).
Данный диалог-спор ведется в двух режимах. С одной стороны, в режиме так называемого слабого конфликта, поэтому он имеет некую состязательную форму. Это борьба за установление истины по обсуждаемой проблеме, а не утверждение позиции, мнения или авторитета лица. В данном диалоге-споре приемлемо лишь то, что логично и доказательно. Логическая культу-
ра мышления, речи в условно конструктивном политическом диалоге-споре является приоритетной. С другой стороны, просматривается режим острого конфликта, определяющий наличие противоречивых и взаимоисключающих мнений относительно рассматриваемого вопроса, имеющий целью поиск победы. В условно бесконфликтном диалоге-споре приемы и средства ведения, которые признавались бы нелояльными и даже безнравственными, в конфликтном споре рассматриваются в качестве морально обоснованных. И использование аргументов, обращенных к личности оппонента, не считается нарушением условий общения.
Способы убеждения проявляются в полной мере. Реплика 1 представляет собой обоснование того факта, почему польское государство решило возобновить расследование крушения. При аффирмативной конструкции здесь содержится аргумент (расследования как такового не было) и его обоснование. Маркером обращения к действительности служит реплика 3. Здесь содержится аргумент (старое расследование не устраивает новую власть) с обоснованием и элементом критики польского правительства. Интеррогатив-ная реплика 4 представлена в виде латентного внушения по поводу нелепости ситуации. Реплика 5 содержит маркеры критики, направленные на личность пропонента и изобилует эмоционально-оценочными восклицательными речевыми ходами, где проявляется такая черта, как персуазивность, то есть указание на отсутствие достоверности сообщаемого. Реплика 6 представляет собой аргумент в интеррогативной форме, указывающий на непоследовательность российской стороны. Реплика 7 содержит латентную критику в виде иллокутивного речевого акта, направленную на демонстрацию нелепости ситуации. Реплика 8 является интеррогативным речевым ходом, направленным на убеждение. Реплика 9 представлена двумя интеррогативными речевыми ходами и четырьмя восклицательными. Здесь содержится критика, направленная на разубеждение данной позиции. Реплика 10 несет противопоставление, выраженное аргументативной критикой в форме интеррогативного речевого хода. Реплика 11 представляет собой аргумент в пользу российской стороны, призванный повлиять на выбор, производимый адресатом в процессе принятия решения, а также содержит критику, направленную на личность пропонента.
Таким образом, с точки зрения лингвистики политическому диалогу-спору может быть присуща как кооперативная, так и некооперативная стратегия, интенции коммуникантов, модальность. В диалоге-споре преобладает аф-фирмативно-восклицательный характер реплик.
Политическая составляющая добавляет диалогу-спору институцио-нальность, т.е. общение происходит не между конкретными людьми, а между представителями одного социального института (правительства, парламента, общественной организации) и представителем другого социального института или гражданином (избирателем). Сущность политического диалога-спора указывает на его функциональную нагрузку. Участниками становятся пропо-нент и оппонент, а также арбитр. Функции пропонента и оппонента определяются формулировкой их собственных позиций, гипотез относительно спор-
ной проблемы. Арбитр - организатор диалога-спора. Неотъемлемой составляющей политического диалога-спора являются такие способы выработки убеждений, как: обоснование, непосредственное обращение к действительности, внушение, аргументация. Задача аргументации - убеждение в истинности какого-либо утверждения.
С точки зрения социального критерия аргументации свойственны такие черты, как персуазивность (указание на достоверность сообщаемого) и авторизация (указание на источник сообщения), также зависимость от социокультурного контекста.
Список литературы
1. Ухванова-Шмыгова И.Ф., Маркович А.А., Ухванов В.Н. Методология исследований политического дискурса. Актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов. Вып. 3. / под общ. ред. И.Ф. Ухва-новой-Шмыговой. Мн.: Технопринт, 2002. 360 с.
2. Базылев В.Н. К изучению политического дискурса в России и российского политического дискурса // Политический дискурс в России - 2: материалы рабочего совещания-семинара. М.: Диалог-МГУ, 1998. 125 с.
3. Баранов А.Н., Казакевич Е.Г. Парламентские дебаты: традиции и новации . М.: Знание, 2001. 64 с.
4. Балакар Р.М. Язык как инструмент социальной власти (теоретико-эмпирическое исследование языка и его использования в социальном контексте. М.: Наука, 1998. 136 с.
5. Демьянков В.З. Интерпретация политического дискурса в СМИ. Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: учеб. пособие / отв. ред. М.Н. Володина. М.: Изд-во МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003. 168 с.
6. Голоднов А.В. Функциональная типологизация дискурсов (на примере персуазивного дискурса// Жанры и типы текста в научном и Медийном дискурсе: межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. А.Г. Пастухов. Орел: ОГИИК, 2006. Вып. 4. С. 45.
7. Халипов В. Ф., Халипова Е. В. Власть. Политика. Государственная служба: словарь. М.: Луч, 1996.
8. Ивлев Ю. В. Логика. М: изд-во МГУ, 1992. 270 с.
9. Белов Г.А. Политология: учеб. пособие. М.: ЧеРо, 1996. 304 с.
10. Баранов А.Н. Эксплицитный модус в аргументативном диало-ге//Пропозициональные предикаты в логическом и лмнгвистическом аспекте. М.: Наука, 1987. С.13-17.
11. Moeschler J. Argumentation et Conversation. Eléments pour une analyse pragmatique du discourse. P.: Hatier, 1985. 203 p.
12. Быков Д.В. Функционально-прагматическая характеристика фразео-рефлексов французского языка: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Пятигорск, 2003, 18с.
13. Ивлев Ю. В. Указ. соч.
14. Право голоса ТВЦ. [Электронный ресурс] URL: www.tvc.ru/.../36/show/ episodes/episode id/463 09. (дата обращения: 22.09.2016).
Панова Юлия Сергеевна, канд. филол. наук, доц., [email protected], Россия, Тула, Тульский государственный университет,
Иванова Виктория Ивановна, д-р пед. наук, доц., зав. кафедрой, Тульского государственного университета, kafedralip@,mail.ru, Россия, Тула, Тульский государственный университет.
THE DIALOGUE-DISPUTE AS POLITICAL DISCOURSE Y.S. Panova, V.I. Ivanova
In this article the author discusses the characteristics of dialogue-dispute from the point of view of political and linguistic components. The essence of the political dialogue-dispute is determined as a special value-oriented type of communicative act, with its specific conditions of success.
Key words: political discourse, political dialogue, political dispute, argumentation, criticism.
Panova Yuliia Sergeevna, candidate of philological sciences, docent, [email protected], Russia, Tula, Tula State University
Ivanova Victoria Ivanovna, doctor of education sciences, docent, head of chair, kafedralip@,mail.ru, Russia, Tula, Tula State University.
