CC BY
17УДК 343.1
doi: 10.25724/VAMVD.A124
ДИАЛЕКТИКА, СИСТЕМА, ИСТИНА, КРИТЕРИЙ ПРАКТИКИ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
Геннадий Алексеевич Печников, Астамур Романович Кварчия
Волгоградская академия МВД России, Волгоград, Россия astikkvarcia@gmail.com
Аннотация. Авторы статьи — приверженцы материалистической диалектики как всеобщей закономерности и подлинно научного метода познания в любой отрасли знания, включая уголовный процесс. Ядро диалектики составляет известный универсальный закон единства и борьбы противоположностей, при этом важен научный системный подход, основанный на парных диалектических противоположностях (понятиях): «материальное и духовное», «цель и средства», «внутреннее убеждение и критерий практики», «форма и содержание», «субъективное и объективное», «относительное и абсолютное», «публичное и частное» и т. п.
В статье проводится мысль, что современный состязательный Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не соблюдает правил диалектики и научного системного подхода. В нем состязательность самодостаточна и отрицает объективную истину. По делу устанавливается формально-юридическая истина. В то же время состязательному уголовному процессу (Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации) противопоставляется объективно-истинная модель уголовного судопроизводства как более высокий тип уголовного процесса, учитывающий научные требования диалектики.
По мнению авторов, отказ от научной диалектико-материалистической методологии неизбежно ведет к методологическому хаосу, неопределенности и, как следствие этого, к субъективизму, предвзятости, необъективности, произволу, судебно-следственным ошибкам в уголовном процессе.
Ключевые слова: материалистическая диалектика, наука, закономерность, единство и борьба противоположностей, система, системный подход, практика — критерий истины, объективная истина, формально-юридическая истина, состязательный Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, объективно-истинная модель уголовного процесса, методология, анархизм, плюрализм, софистика, права личности Для цитирования: Печников Г. А., Кварчия А. Р. Диалектика, система, истина, критерий практики и уголовный процесс // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2023. № 2 (65). С. 116—122. doi: 10.25724/VAMVD.A124
DIALECTICS, SYSTEM, TRUTH, PRACTICE CRITERION AND CRIMINAL PROCEDURE
Gennady Alekseevich Pechnikov, Astamur Romanovich Kvarchia
Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, Volgograd, Russia astikkvarcia@gmail.com
Abstract. The author of the article is an adherent of materialistic dialectics as a general regularity and a truly scientific method of inquiry in any branch of knowledge, including the criminal process. The core of dialectics is the well-known universal law of the unity and struggle of opposites. At the same time, a scientific systematic approach based on paired dialectical opposites (concepts) is important: "material and spiritual", "ends and means", "inner conviction and practice criterion", "form and content", "subjective and objective", "relative and absolute", "public and private", etc.
The article suggests that the modern adversarial Code of Criminal Procedure of the Russian Federation does not comply with the rules of dialectics and the scientific systematic approach. In it, adversary nature is self-sufficient and denies objective truth. The technical truth is established in the case. At the same time, the objectively true model of criminal proceedings is opposed to the adversarial criminal process (Code of Criminal Procedure of the Russian Federation), as a higher type of criminal process that takes into account the scientific requirements of dialectics.
© Печников Г. А., Кварчия А. Р., 2023
According to the author, the rejection of the scientific dialectical-materialistic methodology inevitably leads to methodological chaos, uncertainty and, as a consequence, to subjectivism, bias, preconceptions, arbitrariness, judicial and investigative errors in the criminal process.
Keywords: materialistic dialectics, science, regularity, unity and struggle of opposites, system, systematic approach, practice — truth criterion, objective truth, technical truth, adversarial Code of Criminal Procedure of the Russian Federation, objectively true model of the criminal process, methodology, anarchism, pluralism, sophistry, individual rights
For citation: Pechnikov G. A., Kvarchia A. R. Dialectics, system, truth, practice criterion and criminal procedure. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, 116—122, 2023. (In Russ.). doi: 10.25724/VAMVD.A124
Мы сторонники материалистической диалектики как подлинно научного метода познания, поскольку диалектика — это объективная и всеобщая закономерность, которая оказывает свое непреложное действие на все и вся. И практика, как критерий истины, прежде всего подтверждает, что окружающий нас мир устроен диалектически — в единстве и борьбе противоположностей как движущего начала всего. Диалектичным должно быть и мышление человека. В этом залог его действительной, а не мнимой научности.
Естественно, диалектику необходимо учитывать и в уголовном процессе. Только тогда он будет по-настоящему объективным и действенным. И наоборот, отказ от материалистической диалектики в уголовном процессе неминуемо ведет к его необъективности, односторонности, субъективизму.
Диалектическая системная взаимосвязь противоположностей образуется, например, между материей и сознанием, гармонией и хаосом, абсолютным и относительным, субъективным и объективным, действием и противодействием, теорией и практикой, истиной и заблуждением, целью и средствами, формой и содержанием, тайным и явным, вероятностью и достоверностью, презумпцией невиновности и презумпцией виновности, неотвратимостью ответственности и безнаказанностью и т. п. Но это не сумма примеров, а закон объективного мира и мышления человека.
И практика подтверждает существование диалектики и всемерность ее действия.
Теоретически и практически важен системный подход, когда диалектические противоположности находятся строго на своих местах. Например, в системе «материальное — духовное» недопустимо, чтобы материальное захватывало всю сферу духовного: тогда нет борьбы противоположностей, так как все становится заполненным одним материальным, а этические, нравственные ценности обесцениваются. В результате утрачивается жизнеспособность названной системы, и она постепенно деградирует и разрушается.
Возьмем другую систему противоположностей «цель и средства». Не диалектично, если средства займут место цели, т. е. станут самоцелью. В результате нарушается необходимый системный подход (подлинно научный подход), например, в уголовном процессе, гарантирующий его действенную эффективность и объективность. Но в том и суть, что в современном либеральном Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации (УПК РФ), основанном на состязательной концепции судопроизводства, при которой состязательность сторон — а это принцип процесса (т. е. средство) — становится самоцелью всего уголовного судопроизводства, а объективная истина, как необходимая цель уголовного процесса, отвергается как излишняя, поскольку в состязательном процессе все решается самим состязанием сторон — определяется победитель поединка обвинения и защиты. По делу устанавливается «истина победителя состязания сторон» (формально-юридическая истина).
В состязательном процессе и принципы уголовного судопроизводства, и правовые институты (например, прав личности) не направлены на достижение объективно-истинной цели (достоверное раскрытие преступлений — борьба с преступностью), а подчинены и замкнуты на самоценную, самодостаточную состязательность, призванную выяснить, кто сильнее в поединке сторон — государство или личность, а кто сильнее, тот и прав.
Таково, как представляется, концептуальное кредо действующего состязательного УПК РФ. В нем не объективно-истинное отличие виновного от невиновного, а состязательное (выигрышно-проигрышное), когда в действительности виновный может выиграть процесс (дело), а невиновный — проиграть.
Выходит, для состязательного УПК РФ все относительно, условно и абсолютных ценностей не существует, если виновный и невиновный легко могут поменяться своими местами, все зависит от силы сторон, от их умения, искусства одержать победу над своим процессуальным противником. Но если все относительно, релятивно и ничего абсолютного
нет в состязательном процессе, то нет в нем и необходимой диалектической системы «относительное — абсолютное». Но тогда не может быть и по-настоящему полноценного, объективного и справедливого уголовного процесса, так как все относительно, включая и правовой институт прав личности. И состязательный УПК РФ, как видится, не в состоянии преодолеть свой релятивизм. С нашей точки зрения, только объективно-истинная модель уголовного процесса способна гарантировать системный подход, в котором имеется не только относительное, но и абсолютные ценности, к каким мы относим права человека, материалистическую диалектику и объективную истину.
Возьмем другую систему диалектических противоположностей: «внутреннее убеждение и критерий практики». Нередко процессуалисты внутреннее убеждение лиц, ведущих уголовный процесс, рассматривают не только как критерий оценки доказательств, но и как критерий истины. Так, по мнению Ю. В. Кореневского, «опыт убедительно свидетельствует, что критерием истины в правосудии может быть только внутреннее убеждение следователя, прокурора и, главное, судьи» [1, с. 59—60].
Таким образом, исключается практика в качестве критерия истины. В результате диалектический системный подход нарушается. Внутреннее убеждение должностных лиц, осуществляющих процесс, есть критерий оценки доказательств (согласно ст. 17 УПК РФ), но не критерий истины. Критерий истины должен находиться вне сознания субъекта, и таким критерием может быть только практика. Как отметил М. С. Строгович, «нельзя смешивать критерий оценки доказательств, при помощи которого устанавливается истина, и критерий истинности выводов суда, получаемых при помощи доказательств. Рассматривать же внутреннее убеждение судей как критерий истинности выводов суда — значит подменять объективную истину субъективной уверенностью, которая сама может быть правильной или ошибочной... Практика входит в процесс познания и является критерием истинности полученных знаний, давая возможность отделять истинные правильные суждения и выводы от ложных, ошибочных» [2, с. 339—340].
Далее. Мы нарушаем системную взаимосвязь между такими диалектическими противоположностями, как «форма и содержание», если будем исходить из приоритетности формы над фактическим содержанием, а ведь состязательный УПК РФ основан именно на такой приоритетности. «...Приоритетности, — как пишет И. Б. Михайловская, — установленной законом процедуры судо-
производства по сравнению с задачей установления фактических обстоятельств дела» [3, с. 8—9].
Иначе говоря, состязательная форма подчиняет себе, «поглощает» действительное содержание, «осостязательствует» его. В результате нет борьбы противоположностей. Диалектическая система нарушается. По делу устанавливается формально-юридическая истина. В состязательном процессе форма (процедура) первенствует над объективной истиной, т. е. над тем, что имело место на самом деле (что равно отрицанию объективной истины).
Но, как справедливо заметил известный криминолог В. В. Лунеев, «как бы мы ни относились к процессуальным проблемам, процедура никогда не может быть выше искомой истины по делу» [4, с. 90].
Далее. Диалектика запрещает стирание различий между такими противоположностями, как «субъективное и объективное». Так, в основе формально-юридической истины, свойственной состязательному УПК РФ, лежит, с нашей точки зрения, субъективное начало, а в основе объективной истины, воплощением которой может быть лишь объективно-истинная модель уголовного процесса, лежит, соответственно, объективное начало. Поэтому считаем диалектически недопустимым, ненаучным в рамках состязательного УПК РФ пытаться совместить, «примирить» формально-юридическую истину и объективную истину, тем самым стирая принципиальное различие между ними. На такой позиции стоит, например, И. Б. Михайловская, когда утверждает, что «применительно к обвинительному приговору, опровергающему презумпцию невиновности, следует, на наш взгляд, признать сосуществование истины объективной (материальной), т. е. соответствие выводов суда фактам, имевшим место в действительности, и истины юридической (формальной), т. е. соответствия выводов суда сведениям, облеченным в надлежащую процессуальную форму» [3, с. 20].
Но ведь это разные истины, и каждая из них тяготеет только к своему типу (модели) уголовного процесса, соответственно, одна — к состязательному уголовному процессу, другая — к объективно-истинному.
Для нас объективно-истинная модель уголовного судопроизводства — это более высокий, более справедливый тип (вид) уголовного процесса, чем современный состязательный УПК РФ. Мы также считаем, что неприемлемо, недиалектично признавать гармонию самодостаточной состязательности с объективной истиной в состязательном УПК РФ.
Такую позицию можно встретить, например, у А. В. Победкина: «...Установление объективной истины как цель доказывания принципу состяза-
тельности нисколько не противоречит, поскольку состязательность, являясь одновременно гарантией как ее установления, так и защиты прав и законных интересов участников судопроизводства, не исключает активности суда в исследовании обстоятельств по уголовному делу и выступает как средство решения задач и достижения целей уголовного процесса» [5, с. 111].
На наш взгляд, это не так.
Повторимся, самодостаточная состязательность, состязательность как самоцель, какой она в действительности и является в состязательном УПК РФ, не приемлет объективной истины и тем более не может быть гарантией ее установления. Эти категории несовместимы. Системная диалектическая взаимосвязь между ними невозможна. Самоценная состязательность, когда все в состязании и для состязания, сводит диалектическую системность на нет.
Как уже отмечалось, правовую сущность состязательного УПК РФ выражает формально-юридическая истина, точную характеристику которой дает, например, А. В. Победкин: «Суть утверждения о приемлемости в уголовном судопроизводстве лишь процессуальной (формальной, юридической и т. д.) истины заключается в установлении соответствия знания заранее заданным условиям, правилам, а вовсе не объективной действительности. Иначе говоря, за истину принимается любой результат, полученный посредством соблюдения процессуальной формы» [5, с. 111].
Рассмотрим далее такие диалектические противоположности, как «публичное и частное».
Как представляется, уголовный процесс по своей природной сущности весь должен быть пронизан принципом публичности (государственный интерес), а частное начало не приемлется, за некоторым исключением.
«Процессуальное выражение принципа публичности заключается в том, что органы следствия, прокуратура и суд сами в силу своего государственного служебного долга обязаны делать все, что нужно, для того, чтобы правильно расследовать и разрешить уголовное дело. Если в этих целях необходимо совершение определенных действий (например, допросить тех или иных свидетелей, выяснить те или иные обстоятельства и т. п.), следователь, прокурор или суд должны эти действия произвести и не могут отказаться от их совершения по тем мотивам, что заинтересованное лицо (потерпевший, обвиняемый) их об этом не просило» [2, с. 136].
Принцип публичности — это обязанность устанавливать объективную истину по уголовному делу. Данный принцип защищает интересы не только
государства, но и человека (обвиняемого, потерпевшего и др.).
Системность публично-правового подхода в уголовном процессе проявляется в недопустимости стирать различие между публичным и частным, диспозитивным. Публичность — это обязанность, а не право. Обязанность должностных лиц, ведущих уголовный процесс, — исследовать фактические обстоятельства дела всесторонне, полно и объективно, достоверно раскрывать преступления. В этом залог действительно эффективного, объективного и справедливого уголовного процесса.
Однако состязательный УПК РФ, на наш взгляд, фактически разрушил системный подход, стер различия между публичным и частным (диспози-тивным). Законодатель не включил публичность в перечень принципов, приведенных в гл. 2 УПК РФ. Как отмечено в юридической литературе, «...сейчас публичность утратила значение формообразующей идеи, каковую она имела для следственного процесса. Вместо этого аналогичное значение для состязательного уголовного процесса теперь имеет диспозитивность. Она определяет способ развития состязательного процесса. Под диспозитивно-стью надо понимать свободу сторон распоряжаться своими правами. Диспозитивность может касаться как самого предмета иска (заявлять или не заявлять иск), так и процессуальных средств, которые стороны могут использовать для обоснования своих требований и возражений» [6, с. 85].
А. Д. Бойков правомерно критикует «новые приоритеты» УПК РФ, в силу которых «чаще приносятся в жертву публичные интересы» [4, с. 32].
Принцип диспозитивности свойственен гражданскому процессу. Но ведь уголовный процесс — не гражданский процесс. Борьба с преступностью должна определяться обязанностью государственных органов, ведущих уголовный процесс, полно и достоверно раскрывать преступления (принцип публичности), а не «свободой сторон распоряжаться своими правами». С нашей точки зрения, в уголовном процессе, не обладающем публичностью и объективной истиной, много субъективного, случайного, предвзятого и необъективного.
Мы также за ясную, определенную, основанную на объективных диалектических закономерностях научную методологию, которая необходима и в уголовном процессе.
Важны правила диалектической логики о том, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна, количество переходит в качество, практика — критерий истины, чтобы действительно знать предмет, надо изучить все его стороны, требование о всесторонности предостережет нас от ошибок и др.
Эти научные правила диалектики важны в процессуальной деятельности следователя, суда, чтобы правильно разобраться в деле и установить объективную истину.
Отказ же от диалектико-материалистической методологии и замена ее иной, неопределенной, неясной, расплывчатой, субъективной методологией, методологическим анархизмом, релятивизмом — это отказ, с нашей точки зрения, от действительно научного подхода и ориентация в методологии на идеализм, субъективизм, релятивизм, софистику, предвзятость и произвол, в том числе в уголовном процессе.
В этом плане мы не можем согласиться, например, с таким воззрением на методологию: «Нет диктату „методологии". Мы являемся сторонниками гносеологического плюрализма (вплоть до эпистемологического анархизма в духе П. Фейера-бенда)... Мы против того, чтобы слепо принимать условности, выдаваемые за объективные закономерности... Новая состязательная теория судебных доказательств — это хорошо забытая софистика, которую мы намерены оправдать в виде риторической стратегии аргументации... Нет истины (объективной). Все гуманитарные истины субъективны, ибо мерилом их является человек... Не может быть универсальной рациональности, есть лишь различные языковые игры. Правосудие — это игра... Судебная истина является гадательной, вероятным знанием...» [8, с. 9]. Для нас же подобный гносеологический плюрализм неприемлем. Без ясной и правильной теории не может быть и правильной практики.
Следует отметить, что практика подтверждает существование диалектики, правильность и необходимость диалектического системного подхода как критерия действительно научного подхода во всех областях знания.
Вообще сама практика является неотъемлемым элементом системного подхода в познавательной деятельности. Доказательством этому служит диалектический процесс познания: «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности» [8, с. 152—153].
Вместе с тем, если подходить научно, т. е. диалектически, процесс движения в уголовном процессе должен осуществляться не в направлении выявления сильнейшего, победителя в правовом споре противоборствующих сторон, как это происходит в ныне действующем состязательном УПК РФ, основанном на таких основополагающих подходах (принципах), как «состязание для состязания» (а это не диалектика, а тавтология) и «сильнейший всегда
прав» (даже если он в действительности не прав), а в направлении выявления объективной истины по делу, путем диалектико-познавательного движения: от незнания к знанию, от тайного к явному, от следствия к причине, от вероятности к достоверности, от версии к истине. Только такой объективно-истинный процесс будет прямо называть вещи своими именами: в действительности виновного — виновным, в действительности невиновного — невиновным, а не ставить вопрос о виновности или невиновности лица в прямую зависимость от силы, ловкости и опытности сторон.
Полагаем также, что уголовный процесс не вправе упускать из виду и такие диалектические противоположности, как «неотвратимость ответственности и безнаказанность». Весь уголовный процесс должен быть пронизан идеей о том, что «важна не тяжесть наказания, а его неотвратимость». Известно, что лучшее средство от преступности — это неотвратимость наказания тех, кто преступил закон. В этом непреложная суть бескомпромиссной борьбы с криминалом. Такое понимание сущности уголовного процесса (если он действительно основан на неотвратимости наказания) уже само по себе способствует снижению преступности в стране. Однако состязательный уголовный процесс, в котором каждая из сторон стремится выиграть процесс (дело) в свою пользу (поскольку кто не выигрывает, тот проигрывает), как представляется, неминуемо отходит от принципа неотвратимости ответственности виновных, без чего неизбежно торжествует безнаказанность. С нашей точки зрения, это прямое следствие самой состязательной (выигрышно-проигрышной) конструкции действующего УПК РФ, позволяющей в действительности виновному (преступнику) в случае победы над своим процессуальным противником уйти от ответственности, нередко используя юридическую помощь многоопытных адвокатов. Ведь для состязательного УПК РФ главное — выигрыш / проигрыш дела стороной, а не объективная истина. В нем фактически действует «право сильного».
Выходит, либеральный УПК РФ, в силу своей чистой состязательности, объективно не в состоянии по-настоящему воспринимать сентенцию: «Давно замечено, что есть два способа разложить нацию: наказывать невиновных и не наказывать виновных. К сожалению, у нас встречается и то и другое, что деформирует правосознание граждан, подрывает нравственно-правовые основы общества» [9, с. 460].
Материалистическая диалектика требует строго оттенять полярные противоположности (например, как отмечено, между неотвратимостью и безнаказанностью), а не стирать их, отходя от диалектически-системного подхода. Но именно состязательному
УПК РФ (в отличие от объективно-истинной модели уголовного процесса), на наш взгляд, свойственно стирание различий между диалектическими противоположностями, что явно не научно и, что неизбежно, негативно отражается на правоприменительной уголовно-процессуальной практике.
Важны и такие противоположности, как теория и практика, их диалектическая взаимосвязь. В этом также проявляется диалектическая методология, как подлинно научная и объективно необходимая.
Действительно, теория должна быть практичной, а практика — пронизана теорией. Нельзя теорию отрывать от практики, ведь практика без теории слепа, а теория без практики беспредметна. Теоретическое познание не может охватить объективную истину в отрыве от практики — критерия истинности знания: «...Практикой своей доказывает человек объективную правильность своих идей, знаний, науки» [8, с. 173].
Таким образом, именно практика призвана и указывать нам на подлинно научную теорию, и выступать критерием ее действительной правильности, истинности.
Практика, как критерий истины, фактически подтверждает, что уголовно-процессуальная теория без объективной истины не есть подлинно научная теория, поскольку это диалектически не выдержанная теория, как и сам уголовный процесс, основанный
на такой неистинной теории, где вместо достижения объективно-истинной цели уголовного судопроизводства реализуется подход «кто сильнее в состязательной конкуренции сторон, тот и прав».
Есть истинное и ложное знание. Но если мы в теории, праве отказываемся от понятия «истина», т. е. не приемлем и понятие «заблуждение» как противоположное по смыслу, следовательно, стираем всякое различие между истиной и заблуждением. Однако если в своих теоретических, правовых или практических подходах мы не исходим из названных противоположных начал, которые дают нам диалектическое правило: «чем меньше мера истины, тем больше мера заблуждения» и наоборот, то тем самым обрекаем себя на нечто неопределенное, иррациональное, вседозволенное, граничащее с субъективным произволом, недиалектическое. Тогда мы неизбежно теряем объективно необходимый научный ориентир в своем мышлении и деятельности и не можем четко определить, где совершили фактическую ошибку; или будем подходить так, что с ошибками вовсе не следует считаться и что вообще допустимо само «право на ошибку», и т. п.
Однако, как представляется, нигилизм по отношению к истине ущербен, это регресс теоретической и правовой мысли.
1. Кореневский Ю. В. Актуальные проблемы доказывания в уголовном процессе // Государство и право. 1999. № 2. С. 55—62.
2. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. Москва: Наука, 1968. 470 с.
3. Михайловская И. Б. Настольная книга судьи по доказыванию в уголовном процессе. Москва: ТК Велби: Проспект, 2006. 192 с.
4. Лунев В. В. Научно-практическая конференция «Правовая и криминологическая оценка нового УПК РФ» // Государство и право. 2002. № 9. С. 90—98.
5. Победкин А. В. Уголовный процесс: состояние вне права: монография. Москва: Юрлитин-форм, 2013. 248 с.
6. Уголовный процесс России: учебник / А. С. Александров, Н. Н. Ковтун, М. П. Поляков, С. П. Сереброва; науч. ред. В. Т. Томин. Москва: Юрайт-Издат, 2003. 821 с.
7. Александров А. С., Терехин В. В. Пять тезисов из манифеста критических правовых исследований русского уголовно-процессуального права // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5, Юриспруденция. 2015. № 1 (26). С. 8—13.
1. Korenevsky Yu. V. Actual problems of proof in criminal proceedings. State and law, 55—62, 1999. (In Russ.).
2. Strogovich M. S. The course of the Soviet criminal process. Vol. 1. Moscow: Nauka; 1968: 470. (In Russ.).
3. Mikhailovskaya I. B. Handbook of a judge on evidence in criminal proceedings. Moscow: TC Velby; Prospekt; 2006: 192 (In Russ.).
4. Luneev V. V. Research-to-practice conference "Legal and criminological assessment of the new Code of Criminal Procedure of the Russian Federation. State and law, 90—98, 2002. (In Russ.).
5. Pobedkin A. V. Criminal procedure: status outside the law. Monograph. Moscow: Yurlitinform; 2013: 248. (In Russ.).
6. Alexandrov A. S., Kovtun N. N., Polyakov M. P., Serebrov S. P. Criminal process in Russia. Textbook. Scientific ed. V. T. Tomin. Moscow: Yurayt-Izdat; 2003: 821. (In Russ.).
7. Aleksandrov A. S., Terekhin V. V. Five theses from the manifesto of critical legal studies of Russian criminal procedure law. Bulletin of the Volgograd State University. Series 5. Jurisprudence, 8—13, 2015. (In Russ.).
8. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29: Философские тетради. 5-е изд. Москва: Госполитиздат, 1963. 783 с.
9. Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права: учебник. 4-е изд., испр. и доп. Москва: Дело: РАНХиГС, 2013. 528 с.
8. Lenin V. I. Complete works. Vol. 29. Philosophical notebooks. 5th ed. Moscow: Gospolitizdat; 1963: 783. (In Russ.).
9. Matuzov N. I., Malko A. V. Theory of state and law. Textbook. 4th ed., rev. and add. Moscow: Delo: Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration; 2013: 528. (In Russ.).
Печников Геннадий Алексеевич,
профессор кафедры уголовного процесса учебно-научного комплекса по предварительному следствию в органах внутренних дел Волгоградской академии МВД России, доктор юридических наук, профессор; astikkvarcia@gmail.com
Кварчия Астамур Романович,
адъюнкт адъюнктуры Волгоградской академии
МВД России
astikkvarcia@gmail.com
Pechnikov Gennady Alekseevich,
professor at the department of criminal procedure
of the training and scientific complex
for preliminary investigation
in law-enforcement bodies
of the Volgograd Academy
of the Ministry of the Interior of Russia,
doctor of juridical science, professor;
astikkvarcia@gmail.com
Kvarchia Astamur Romanovich,
associate adjunct of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia; astikkvarcia@gmail.com
Статья поступила в редакцию 21.03.2023; одобрена после рецензирования 03.04.2023; принята к публикации 16.05.2023.
The article was submitted 21.03.2023; approved after reviewing 03.04.2023; accepted for publication 16.05.2023.
* * *
