CC BY
50
Вестник Челябинского государственного университета. 2018. № 11 (421). Философские науки. Вып. 50. С. 48-53.
УДК 1 DOI 10.24411/1994-2796-2018-11109
ББК 87
ДИАЛЕКТИКА ИГРОВОГО ПРОСТРАНСТВА
И. В. Сибиряков
Уральский государственный университет физической культуры, Челябинск, Россия
Исследование диалектики игрового пространства позволяет выделить основные противоречия игры, а также проследить их презентацию в формах движения и развития. С помощью метафоры прослеживается механизм взаимодействия знака и его значения. Анализируется также роль интуиции в процессе формирования игрового процесса.
Ключевые слова: диалектика, игровое пространство, противоречие, движение, развитие, знак, значение, метафора, интуиция.
В современной философской литературе категория игрового пространства разработана крайне неудовлетворительно. Это обусловлено двумя причинами. Во-первых, категория игры является междисциплинарной: нет ни одной формы общественного сознания, в который не исследовался бы феномен игры. Играют все: играют и дети, играют и спортсмены, играют и музыканты, играют в ролевые игры и социологи, играют в разнообразные игры и психологи, играют и артисты театра; в конце концов, каждый человек играет в обществе какую-либо социальную роль (студента, преподавателя, мужа, жены, политика, прокурора и других). Но, несмотря на столь существенный удельный вес феномена игры в жизнедеятельности общества, учёные до сих пор не могут сформулировать такое определение игры, которое удовлетворило бы научное мировое сообщество.
Во-вторых, оказалось весьма затруднительным найти то основание, тот «ключик», который позволил бы приступить к изучению понятия игрового пространства. Автор предлагаемой читателю данной статьи несколько ранее в работе «Герменевтика игрового пространства» предпринял попытку найти такое основание [10. С. 57-62]. Попытка оказалась успешной: искомой основой оказался феноменологический подход к исследованию пространства игры. Герменевтический анализ позволил выявить конституирующие характеристики игрового пространства: 1. Феномен, который обычно даётся человеку в форме чувственного познания; 2. Знак, который понимается как любой артефакт, созданный человеком и так или иначе включённый в сферу интересов социума [8. С. 9]; 3. Пространство, которое определяется как общая совокупность всех переживаний, возникающих под воздействием органов чувств; 4. Игра,
которая определяется как презентация функциональных характеристик знаковой деятельности сознания; 5. Субъект в современном философском знании понимается как активная сторона познавательного процесса, то есть как индивид, интенция которого направлена на объект и который совершает с этим объектом какое-либо действие. Выявление перечисленных выше категорий даёт основание для феноменологического определения игрового пространства, которое формулируется как «переживание субъектом познания знаковой деятельности сознания» [10. С. 61].
В целом феноменологический подход к определению игрового пространства отвечает критериям научности, но имеет один недостаток: здесь пространство игры представлено статически, в то время как любая игра всегда реализует себя в движении, в действии, то есть динамически. Отсюда возникает необходимость исследования игрового пространства в становлении и развитии, то есть диалектически.
Исторически понятие диалектики репрезентировало себя в многочисленных формах, что нашло отражение в современных «Философских энциклопедических словарях»: «ДИАЛЕКТИКА (от греч. dialektike \techпе] — искусство вести беседу) — искусство аргументации, наука логики. Для Сократа диалектика—искусство вести беседу с целью выяснения понятий, для Платона—высшая наука, метод познания идей; у софистов диалектика превратилась в интеллектуальное оружие в борьбе за существование. Начиная со средних веков и до XVIII в. диалектика служила обозначением для обычной (школьной) логики» [12. С. 135].
Невозможно обойти молчанием представления о диалектике и в немецкой классической философии. Иммануил Кант, например, в работе
«Критика чистого разума» называет «диалектику вообще логикой видимости» [5. С. 270] за то, что она не опирается с необходимостью на опыт, а приходит к познанию действительности чисто умозрительным путём. Отсюда такая диалектика, по Канту, становится иллюзорной и приводит к псевдофилософствованию.
Но наиболее значительным вкладом в разработку представлений о диалектике в немецкой классической философии следует признать творческое наследие Г В. Ф. Гегеля, в котором немецкий мыслитель определил диалектику как единство противоречий. Так, например, отечественный философ Е. Ситковский, анализируя «Науку логики», писал: «Синтез противоположностей, их диалектическое взаимопроникновение возможно, по Гегелю, на основе тотальности каждой из двух противоположных сторон диалектического противоречия. Смысл гегелевского понятия тотальности (целостности сторон противоречивого единства) состоит в том, что каждая сторона противоречия, например, положительная и отрицательная, является тем же самым единством положительного и отрицательного, так что положительное содержит в себе момент отрицательности, а отрицательное содержит в себе положительный момент» [11. С. 49]. Определение диалектики как тождества противоположностей пронизывает всю «Науку логики» Гегеля: «Уразумение того, что диалектика составляет природу самого мышления, что в качестве рассудка оно должно впадать в отрицание самого себя, в противоречие, уразумение этого составляет одну из главных сторон логики» [4. С. 96]. Именно из диалектического противоречия Гегель и выводит в дальнейшем основные категории логики: качество, количество, мера и другие. Диалектика, таким образом, является источником, инструментом развития.
В дальнейшем К. Маркс использовал гегелевскую диалектику для анализа экономического развития общества: «Для марксистского диалектического материализма диалектика есть прежде всего внутренняя закономерность экономического развития и — поскольку от последнего зависит всё остальное — закономерность всего происходящего вообще» [12. С. 135].
Ретроспективный анализ генезиса феномена диалектики показывает, что во всех своих исторических формах диалектика как единство противоположностей всегда есть движение и развитие. Но ведь и любая игра представляет собой противоречие между участниками соревновательного про-
цесса. Единственная известная игра, если, конечно, это можно назвать игрой, в которую играет сам с собой только один участник, является пасьянс. Во всех же остальных играх всегда участвуют или двое (шахматы, шашки), или гораздо большее количество спортсменов (хоккей, футбол, волейбол, биатлон и многие другие игры). Участников игрового процесса объединяет в диалектическое единство игровое пространство, а противоречивость привносит соревновательность, волевое стремление каждой из противоборствующих сторон к победе. Так в игровом пространстве возникает движение, развитие.
Уже неоднократно говорилось о том, что именно знаковый характер отличает игры человека от игр животных. Вся человеческая деятельность насквозь пронизана знаками, что и составляет основу культуры. Именно с овладения знаками начинается исторический, то есть культурный этап в развитии человечества. Не составляет исключения и игровая деятельность. Поэтому исследование диалектики игрового пространства следует начинать с анализа знака и его значения.
Как уже говорилось выше, под знаками вообще следует понимать любые материальные сущности, созданные человеком и наделённые тем или иным значением и так или иначе втянутые в круг интересов социума. Гораздо сложнее обстоит дело с такой категорией, как значение. То же, что обычно представлено в многочисленных словарях, на самом деле специалисты по семантике называют лексикографическим значением. Такое значение представляет собой всего лишь одностороннюю функциональную характеристику знака. Так, например, в работе «Герменевтика игрового пространства» автор, отталкиваясь от знаменитого тезиса Л. Витгенштейна («Для большого класса случаев... где употребляется слово "значение", можно дать следующее его определение: значение слова — его употребление в языке» [3. С. 250]), проиллюстрировал различные способы употребления знаков (лексем), вследствие чего получил их различные функциональные характеристики: индикативная (указательная), коммуникативная, эмотивная (экспрессивная), смыслообразующая, парадигматическая, синтагматическая и ряд других. Значение, таким образом, не однородно, а представляет собой совокупность конституирующих характеристик (компонент), определяющих функциональную направленность знака. В знаке все эти компоненты присутствуют одновременно, и только субъект знаковой деятельности, в зависимости
от интенции (когнитивного намерения), выделяет те или иные его характеристики.
Для графического отображения соотношения знака и его значения Огден и Ричардс предлагают использовать представленный ниже семантический треугольник, который получил определённую популярность:
МЫСЛЬ
Семантический треугольник
Вся беда этой знаменитой схемы заключается в её статичности, поскольку в семантическом треугольнике показано формирование мысли (значения) только для сознания одного конкретно взятого субъекта познания: всё это замыкается вершиной треугольника, который и представляет собою значение.
С прагматической точки зрения семантический треугольник Огдена — Ричардса вызывает очень много вопросов. Почему, например, этот принцип не работает в случае непосредственной интуиции, того непосредственного знания, которое не требует доказательств: не требуется, например, доказывать, что утюг горячий, а снег холодный. Но ведь и непосредственная интуиция как методологический принцип предназначен для познания окружающего мира отдельным конкретно взятым субъектом. Ответ очень прост: в непосредственной интуиции отсутствует знак, ведь мы воспринимаем объекты исключительно с помощью органов чувств. А если не существует знака, следовательно, нет и значения.
И уж совершенно не «работает» семантический треугольник в спорте, где, например, в соревнованиях участвуют как минимум два оппонента: шашки, шахматы, теннис и другие. Возникает вопрос: как сочетаются и взаимодействуют семантические треугольники шахматистов, теннисистов, шашистов? А ведь в некоторых играх принимают участие целые команды с множеством спортсменов: футболисты, хоккеисты, волейболисты, баскетболисты и т. д. Тут, конечно же, говорить о взаимодействии каких-то семантических тре-
угольников было бы смешно. Следовательно, сама теория семантического треугольника требует серьёзной критики. Да и вообще, пытаться ограничить формирование и функционирование мысли какими-либо графическими схемами вряд ли возможно. Но ведь в игровом пространстве любых соревнований всегда присутствуют знаки и их значения, то есть мышление, поскольку без знаков мышление не существует. Отсюда вывод: к формированию мышления семантический треугольник не имеет никакого отношения.
И всё же можно успешно обойти явно несоответствующий требованиям современной науки семантический треугольник Огдена — Ричардса. Таким универсальным подходом является метафора. Обратимся к первому в истории философии определению метафоры, которое, как известно, принадлежит Аристотелю: «Переносное слово (metaphora) — это несвойственное имя, перенесённое с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии» [1. С. 669]. Логико-гносеологический анализ показывает, что Аристотель полностью соблюдает предъявляемые к определению понятий требования: подведение понятия метафоры под родовое понятие несвойственное имя и указание видовых отличий метафоры — имя, перенесённое 1) с рода на вид; 2) с вида на род; 3) с вида на вид; 4) по аналогии. Приведённое определение метафоры не скрывает некоторую двойственность Аристотеля в понимании метафоры. Метафору, с одной стороны, он трактует как определённый вид имени, а с другой — в разъяснении Аристотеля имплицитно содержится намёк на то, что метафора, скорее, является процессом переноса имени (с чего-то на что-то).
Уже неоднократно говорилось о том, что игры человека отличаются от игр животных наличием знаков. Вообще-то знаки пронизывают все формы жизнедеятельности человека: математику, язык, химию, архитектуру, музыку и другие формы общественного сознания. Поскольку игровое пространство также охвачено знаками, оно насквозь метафорично. Выше уже говорилось о том, что в зависимости от интенциональной направленности (когнитивного намерения) познающего субъекта знак в каждом конкретном случае приобретает иное значение: лексико-графическое, индикативное, коммуникативное, эмотивное, смыс-лообразующее и ряд других. Поскольку любой знак метафоричен, то метафорично и сознание принимающих участие в игровом пространстве оппонентов. Это подтверждается исследованиями
академика А. Веселовского, который утверждал, что каждое слово (знак) было когда-то метафорой [2. С. 276-277]. Этот тезис не потерял своей актуальности вплоть до сегодняшнего дня. Для иллюстрации вышесказанного достаточно обратиться к какой-либо игре.
В игровом пространстве шахматного соревнования, например, знаковая система одна и та же для обоих участников игрового процесса. Однако каждый из участников шахматной партии оценивает знаковую комбинацию (позицию) по-своему: позиция тождественна, но её значения разные для каждого из оппонентов. Налицо метафоричность мышления. И выигрывает, конечно же, тот, кто наиболее адекватно оценивает сложившуюся знаковую ситуацию. Отчётливо видно, например, что в основе оценки шахматной позиции (комбинации знаков) возникает некое семантическое взаимодействие сознаний участников шахматной партии. Но если существует семантическое взаимодействие сознаний, то должно быть и сравнение, на основании которого что-либо может взаимодействовать. Вообще-то сравнение является простейшей формой мышления. Таким образом, сравнение и семантическое взаимодействие являются конституирующими характеристиками метафоры. Достаточно взять в качестве иллюстрации какую-нибудь шахматную фигуру (знак), чтобы убедиться, что в разных знаковых комбинациях конь, например, приобретает совершенно различные значения: например, конь, расположенный на краю доски, контролирует всего два поля, а вот тот же конь, расположенный в центре шахматной доски, контролирует уже целых четыре поля. Следовательно, знак в качестве шахматной фигуры (коня), в зависимости от способа употребления, приобретает различные значения: отсюда следует вывод, что знак всегда метафоричен.
Можно привести множество других примеров, взятых из области спорта. В футболе, например, мяч, расположенный на краю поля, ограничен функционально, поскольку игроку, владеющему мячом, активно противодействуют игроки соперничающей команды. А вот мяч, расположенный в центре футбольного поля, в значительно большей степени функционален, а значит, и подвергается активным нападениям противоборствующих сторон. И, наконец, мяч, расположенный в зоне
пенальти, приобретает уже совершенно иное значение. Следовательно, знак в качестве футбольного мяча, многофункционален, и следовательно, метафоричен. Более того, в зависимости от функциональности мяча, складывается и структура футбольной команды: выделяются защитники, полузащитники, нападающие, вратари. Знаковую многофункциональность и, как следствие, метафоричность можно без труда найти в любой игре, и не только в спортивной.
Нельзя, конечно же, не сказать и о роли интуиции в контексте диалектики игрового пространства. Для достижения высоких спортивных результатов важна отлаженная система подготовки спортсмена, доведённая до автоматизма, которая реализуется в сфере межличностных контактов, возникающих между спортсменами, тренерами, судьями, зрителями и т. д. Успешность, а главное эффективность, подобных контактов в спортивной деятельности зависят от уровня развития интуиции каждого отдельного участника игрового процесса.
Интуиция, по Дж. Локку, это «непосредственное восприятие разумом человека соответствия и несоответствия. идей друг другу» [6. С. 56]. Отсюда же следует, что интуиция является высшим видом (уровнем) познания. В случае интуитивного познания уму нет необходимости что-то «...доказывать либо изучать, он воспринимает истину, как глаз воспринимает свет: только благодаря тому, что он на него направлен» [7. С. 8]. Здесь необходимо отметить, что, поскольку коммуникация между людьми осуществляется исключительно с помощью знаков, они также присутствуют в интуиции.
Интуицией обладают все люди, но возможность её реализации для каждого человека является индивидуальной. Об этом свидетельствует изучение феноменологии деятельности в изменённых состояниях сознания, при которых усиливаются возможности интуиции. Важно помнить, что каждый человек обладает потенциалом интуиции, развивающимся при определённых условиях.
Подводя итоги, можно утверждать, что если феноменологический подход к анализу игрового пространства позволяет определить основные категории феномена игры, то диалектический анализ показывает эти категории в движении и развитии, что и характеризует сущность игрового процесса.
Список литературы
1. Аристотель. Сочинения : в 4 т. / Аристотель ; общ. ред. А. И. Доватура ; АН СССР, Ин-т философии. — М. : Мысль, 1984. — Т. 4. — 830 с.
2. Веселовский, А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский ; автор вступ. ст. И. К. Горский ; сост., авт. коммент. В. В. Мочалова. — М. : Высш. шк., 1989. — 406 с.
3. Витгенштейн, Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн ; пер. с нем. М. С. Козловой // Языки как образ мира ; сост. К. Королёва. — М. : АСТ ; СПб. : Terra Fantastica, 2003. — C. 220-546.
4. Гегель, Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук / Г. В. Ф. Гегель ; отв. ред. Е. П. Ситковский. — М. : Мысль, 1975. — Т. 1. : Наука логики. — 452 с.
5. Кант, И. Критика чистого разума / И. Кант ; пер. с нем. Н. Лосского. — Минск : Литература, 1998. — 960 с.
6. Локк, Дж. Сочинения : в 3 т. : пер. с англ. / Д. Локк ; ред. : И. С. Нарский, А. Л. Субботин ; пер. с англ. А. Н. Савина. — М. : Мысль, 1985. — Т. 1. — 621 с.
7. Локк, Дж. Сочинения : в 3 т. : пер. с англ. / Д. Локк ; редкол. : М. Б. Митин [и др.]. — М. : Мысль, 1985. — Т. 2. — 560 с.
8. Марков, Б. В. Знаки бытия / Б. В. Марков. — СПб. : Наука, 2001. — 566 с.
9. Сибиряков, Д. И. Основные феномены бытия игры / Д. И. Сибиряков // Вестн. Челяб. гос. ун-та. — 2016. — № 3 (385). Филос. науки. Вып. 39. — С. 72-75.
10. Сибиряков, И. В. Герменевтика игрового пространства / И. В. Сибиряков // Вестн. Челяб. гос. унта. — 2017. — № 4 (400). Филос. науки. Вып. 44. — С. 57-62.
11. Ситковский, Е. П. Философская энциклопедия Гегеля / Е. П. Ситковский // Гегель, Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук / Г. В. Фридрих Гегель ; отв. ред. Е. П. Ситковский. — М. : Мысль, 1974. — Т. 1. : Наука логики — С. 5-50.
12. Философский энциклопедический словарь / сост. Ф. Губский, Г. В. Кораблёва, В. А. Лутченко. — М. : Инфра-М, 2009. — 570 с.
Сведения об авторе
Сибиряков Игорь Васильевич — кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук, Уральский государственный университет физической культуры. Челябинск, Россия. iv.sibiryakov@ mail.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2018. No. 11 (421). Philosophy Sciences. Iss. 50. Pp. 48-53.
DIALECTICS OF GAME SPACE I. V. Sibiryakov
Ural State University of Physical Culture, Chelyabinsk, Russia. [email protected]
The research into the dialectics of game space allows marking out the general contradictions of game, as well as tracing down their presentation in the forms of movement and development. Metaphor helps to trace down the mechanism of interaction between sign and its meaning. Also, the role of intuition in the formation of game process is analyzed.
Keywords: dialectics, game space, contradiction, movement, development, sign, meaning, metaphor, intuition.
References
1. Aristotel'. Sochineniya: v 4 tomakh [Compositions: in 4 vol. Vol. 4]. Moscow, 1984. 830 p. (In Russ.).
2. Veselovskiy A.N. Istoricheskayapoetika [Historical poetics]. Moscow, 1989. 406 p. (In Russ.).
3. Wittgenstein L. Filosofskiye issledovaniya [Philosophical investigations]. Yazyki kak obraz mira [Languages as the image of the world]. Moscow, St. Petersburg, 2003. Pp. 220-546. (In Russ.).
4. Gegel' G.V.F. Entsiklopediya filosofskikh nauk. Tom 1: Nauka logiki [Encyclopedia of philosophical sciences. Vol. 1: Science of logic]. Moscow, 1975. 452 p. (In Russ.).
5. Kant I. Kritika chistogo razuma [Criticism of pure reason]. Minsk, 1998. 960 p. (In Russ.).
6. Lokk Dzh. Sochineniya: v 3 tomakh [Compositions: in 3 vol. Vol. 1]. Moscow, 1985. 621 p. (In Russ.).
7. Lokk, Dzh. Sochineniya: v 3 tomakh [Compositions: in 3 vol. Vol. 2]. Moscow, 1985. 560 p. (In Russ.).
8. Markov B. Znaki bytiya [Signs of life]. St. Petersburg, 2001. 566 p. (In Russ.).
9. Sibiryakov D.I. Osnovnyye fenomeny bytiya igry [Basic phenomena of game's being]. Vestnik Chelya-binskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Chelyabinsk State University], 2016, no. 3 (385), pp. 72-75. (In Russ.).
10. Sibiryakov I.V. Germenevtika igrovogo prostranstva [Hermeneutics of game space]. Vestnik Chelyabin-skogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Chelyabinsk State University], 2017, no. 4 (400), pp. 5762. (In Russ.).
11. Sitkovskiy E.P. Filosofskaya entsiklopediya Gegelya [Hegel's philosophical encyclopedia]. Gegel G.V.F. Entsiklopediya filosofskikh nauk. Tom 1: Nauka logiki [Encyclopedia of philosophical sciences. Vol. 1: Science of logic]. Moscow, 1975. Pp. 5-50. (In Russ.).
12. Filosofskiy entsiklopedicheskiy slovar' [Encyclopedia of Philosophy]. Moscow, 2009. 570 p. (In Russ.).
