Диалектика бытия и ничто в «Науке логики» Гегеля: основные черты и проблемы спекулятивного метода Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2006. № 3

ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ

И.А. Болдырев

ДИАЛЕКТИКА БЫТИЯ И НИЧТО

В «НАУКЕ ЛОГИКИ» ГЕГЕЛЯ: ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ И ПРОБЛЕМЫ СПЕКУЛЯТИВНОГО МЕТОДА

Диалектика бытия и ничто является чрезвычайно важной темой гегелевской логики. Истоки этой диалектики сам Гегель находит в предшествующих философских учениях (бытие в его чистой форме он впервые обнаруживает у Парменида, а ничто — в буддизме), однако очевидно, что основным теоретическим источником для него явилась диалектика бытия и небытия в платоновском «Софисте». Там Платону удается избавить бытие как идею от абстрактной тавтологичности и, определив небытие как иное бытию, постоянно ему сопутствующее, придать основным категориям динамику, выстроить онтологическую систему как комплекс взаимосвязей. Трудно не увидеть здесь предвосхищение гегелевской онтологии, преодолевшей статичность и односторонность прежних философских систем.

Исходным пунктом теоретизирования для Гегеля явилось представление о полной абстракции и пустоте начала системы, которая, определившись и став «конкретнее» в ходе диалектического процесса, должна к этому началу вернуться. Бытие как абстрактная и неопределенная непосредственность отождествляется Гегелем с ничто, и оба этих понятия, переходя друг в друга и исчезая друг в друге, становятся моментами становления1. Конечным пунктом системы также является бытие, однако не абстрактное и пустое, а наоборот, полное и конкретное, характеризующее Абсолют, который есть бытие в наиболее совершенной форме2. Для Гегеля это непосредственное есть результат деятельности сознания, единство мышления и бытия, в котором сознание, слившись со своим предметом, отказалось от собственной самости, сняло ее. Характеризуя непосредственность чистого бытия, Гегель описывает его как «единство, в котором знание, достигнув своей высшей точки единения с объектом, совпадает с ним», причем «знание исчезло в этом единстве, ничем не отличается от него и, следовательно, не оставило для него никакого определения»3. Непосредственность начала Гегель, по сути дела, противопоставляет началу философии Фихте (принцип «Я есть Я» предполагает отношение предикации) и Шеллинга

(абсолютное тождество как результат потребности в абсолютной истине, тождество, открывающееся нам через интеллектуальную интуицию, которая есть уже некоторое отношение, опосредование). Диалектика быгтия и ничто есть реконструкция становления, некий ретроспективный шаг, который осуществляет спекулятивная мысль, чтобы разобраться в самой себе и дать понять саму себя. Бытие и ничто не существуют ни во времени, ни вне времени как некие абстрактные понятия, существует, по Гегелю, только их диалектическое взаимодействие, которое лишь точнее постигается во взаимном напряжении между бытием и ничто.

Рассмотрим некоторые критические замечания по поводу этой диалектики, проясняя не только характерные особенности данного фрагмента «Логики», но и основополагающие черты гегелевского метода в целом.

Адольф Тренделенбург (1802—1872) в своем труде «Логические исследования» (1840) критикует представление о «чистом бытии». Если оно «чисто», то от чего же оно «очистилось», от чего отвлеклось? Бытие и ничто как пустые абстракции всегда пусты от чего-то, такая точка зрения разделяется и Сартром в «Бытии и ничто». Чистое бытие, как полагает Тренделенбург, видится Гегелю как ничто только потому, что мы задним числом сравниваем его с полным бытием. Тренделенбургу непонятно, как из покоящихся абстракций бытия и ничто вдруг возникает становление, т.е. движение. Ведь движение есть понятие из «Философии природы», как же оно прокралось в «Логику»? Он считает, что это было совершено незаконно и без всяких оснований, ибо разницу между природныш и интеллектуальным, мыслительным движением Гегель не показал. Образ пространственного движения, а значит, пространства и времени, уже необходим, когда чистое мышление начинает свою работу. По Тренделенбур-гу, Гегель просто взял реальный мир и насильственно разъял его, чтобы затем, подобно ловкому фокуснику, показать, как понятие развивается якобы из самого себя, как отдельные части триады взаимодействуют и сливаются в синтетическом единстве. Поэтому диалектический метод и критикуется как априорный, неспособный вступить в связь с эмпирическими науками. Диалектическое движение понятия, которое Тренделенбург все же признает, мыслится им, однако, как история субъективного познания, а не как имманентное движение самой действительности, на чем настаивает Гегель. Важно заметить, что Тренделенбурга не устраивает представление о том, что заложенная в понятии негативность может создать позитивную противоположность. Он считает, что синтез в гегелевской логике всякий раз осуществляется путем внешнего представления, не имеющего отношения к самому понятию, а взятого извне. Связь же гегелевской диалектики с

эмпирическими науками, которые только и могли бы привнести извне конкретное содержание противоречивой реальности, Трен-деленбург не видит.

Шеллинг в Мюнхенских лекциях по истории новой философии (1827) также критиковал гегелевское понимание быггия и ничто. Движение логики казалось ему чересчур абстрактным. Он считал, что абсолютно объективное начало, которое Гегель описывает как чистое бытие, не может привести в движение логику, если в нем нет субъективности. «Тоска» чистого бытия по определенности и конкретности, которая заставляет его выйти из пустоты и абстракции ничто, в ходе становления прийти к нечто и затем продолжить движение, выглядит неубедительно, если мы говорим лишь о чисто объективном начале4. Движение логики начинается в силу того, что пустое абстрактное бытие (которое есть самое объективное начало) не может оставаться таковым, привыжнув к содержательности и конкретности. Это означает, по Шеллингу, что понятие некогда уже было содержательным и конкретным, а именно в качестве мысли субъекта. И воспоминание, тоска по конкретности могли родиться лишь в мыслящем субъекте, а не в чистой мысли как таковой, следовательно, субъект первичен. Обвинение Шеллинга, отчасти оправданное (особенно на фоне критики гегелевской философии природы), тем не менее не совсем корректно. Дело в том, что в «Большой логике» Гегель поясняет, что начало логики есть чистое знание как результат диалектики субъективности, изложенной в «Феноменологии духа», которую Шеллинг в ходе своей критики не учитывает вовсе5.

Примечательна также критика Гегеля Фейербахом, утверждавшим, что понятия непосредственности, неопределенности, тождества, простоты, неразличенности в себе, исчезновения, покоя — иными словами, все те обороты речи, которыми пользуется Гегель, описывая диалектику бытия и ничто, уже предполагаются автору «Логики» известными и определенными. Исходя из идеи системы6 Фейербах утверждает, что поскольку «Логика» есть лишь развертывание вневременной абсолютной идеи во времени, ее самореализация, поскольку «Логика» заканчивается тем, с чего она начиналась, постольку сам Абсолют есть неявная предпосылка гегелевской системы, которая затем формально выводится. И «Феноменология» и «Логика» начинают, по Фейербаху, с непосредственного предположения самих себя, т.е. с неразрешенного противоречия.

В отличие от Шеллинга и Тренделенбурга Фейербах осознает, более внимательно прочитав «Логику», что предпосылкой гегелевской системы является и «Феноменология». Ее-то он и начинает критиковать, пытаясь найти изъяны в самом начале движения

«Феноменологии духа», при анализе чувственного сознания7. Однако здесь он неявно подменяет феноменологическое (изначально заявленное Гегелем) рассмотрение онтологическим, упрекая Гегеля в отсутствии решения той задачи, которую сам Гегель перед собою и не ставил. «Феноменология духа» есть «наука об опыте сознания»8, а не натурфилософия.

Говоря о «чистом бытии», Фейербах замечает, что начало «Логики» есть нечто положенное, а потому опосредованное, т.е. непосредственным оно быть не может. В самом слове «бытие» уже заключено некое конкретное нечто, в понятии бытия заключена некая абсолютная определенность, полнота. Фейербах утверждает, что Гегель сумел противопоставить бытию ничто только потому, что мы в своем обыденном опыте всегда связываем с бытием какое-то конкретное существование. Иными словами, по Фейербаху, подлинная противоположность гегелевскому абстрактному чистому бытию есть чувственное, конкретное бытие, а не ничто.

С.Н. Булгаков посвятил критическому анализу триады «бытие—ничто—становление» отдельное место в работе «Трагедия философии». Выше упоминалось, что гегелевскую логику можно интерпретировать как «автобиографию Абсолютного» (по выражению Булгакова). Для Булгакова абсолютное есть трансцендентный Бог, а потому бытие не может быть Его предикатом: Бог порождает бытие, но не имеет его своим определением. Булгаков упрекает Гегеля в том, что он упускает из виду творение мира ех ткИо как трансцендентный, непостижимый, мистический акт. Антиномия творения неразрешима, если же мы смотрим на область уже сотворенного бытия, смотрим телеологически, то диалектический механизм сам сделает свое дело. Булгаков выделяет три смысла отрицания: отрицание как нечто, ставящее границу мысли и полагающее антиномичность (что в немецкой философии есть уже у Канта, а в христианстве выражено как антиномия творения из абсолютного небытия); относительное отрицание как простая логическая функция, «тряпка, стирающая прежнее содержание», как пишет Булгаков; наконец, содержательное отрицание, инаковость, полагание иного содержания (что есть у Платона в «Софисте»). Булгаков считает, что у Гегеля мы встречаемся прежде всего с третьим смыслом негативности и небытия. Только так, по его мнению, можно понимать смысл триады «бытие—ничто—становление»: «что» вообще («неопределенное нечто») тождественно в своей неопределенности «не что» вообще, т.е. еще не есть что-то, есть еще ничто, и одно исчезает в другом. Однако творение у Гегеля уже предположено, так как он имеет дело с «д по 'V», т.е. с содержательным небытием, а не с «о и к о 'V», т.е. не с абсолютным небытием. Он встраивает

творение в диалектику бытия, что в глазах Булгакова делает его пантеистом.

Заметим, что ни Фейербах, ни другие критики Гегеля не рассмотрели «Науку логики» (и прежде всего ее начало) в свете всей гегелевской философии. В лучшем случае справедливо указывалось на «Феноменологию духа» как на предварение «Логики». Однако, на наш взгляд, все упомянутые авторы упустили из виду то обстоятельство, что «Наука логики» помимо онтологии содержит в себе гораздо более важныш момент: это универсальная методологическая основа гегелевской философии и попутно всех гегелевских исследований в сфере религии, искусства, политики, права и т.д. «Наука логики» была для Гегеля своего рода «кузницей» диалектического метода, в которой обосновывалось последующее рассмотрение природы и духа и которая присутствовала в дальнейшем движении системы в снятом виде. Некорректно критиковать Гегеля без ссылки на эту коренную особенность его системы. Формальная манифестация тождества системы и метода не мешает указать на те элементы системы, в которых метод представлен в наиболее «чистом» виде. Одним из таких элементов и является, на наш взгляд, диалектика бытия и ничто, которая в каком-то смысле демонстрирует нам образцовое, наиболее абстрактное и чистое диалектическое рассмотрение. Поэтому прямая и непосредственная интерпретация бытия и ничто как чего-то, присутствующего в мире, и последующая критика основаны на подмене гегелевской точки зрения несколько искаженной и видоизмененной позицией.

Критика со стороны натурфилософии также не совсем адекватна гегелевским построениям. Гегеля упрекают в своеобразном «воровстве», предвосхищении чувственного познания. Но уже Кант показал, что «украденное» из опыта заимствовано опытом же у мысли. Чистая мысль есть мысль, очищенная от чувственных предрассудков, мысль, содержащая чувственное познание в снятом, преодоленном виде. Чувственное познание есть для спекулятивной мысли познание абстрактное, неполное. Логика может абстрагироваться от чувственного познания, поскольку она перешла через представление о его независимости от мысли. Поэтому чувственное познание есть лишь косвенная предпосылка познания логического постольку-поскольку первое снято во втором. Движение в гегелевской диалектике — это вневременной и внепространственный синтез противоположностей в вечной мысли, движение тотальности, органической взаимозависимости элементов, а не движение в буквальном смысле, как это хочет видеть Тренделенбург9. Кроме того, логическая идея есть, разумеется, идея в мысли, только так Гегель действительно способен обосновать тождественность бытия и ничто. Мысль о вещи,

единая с вещью, целостна именно таким образом. Идея органической тотальности как живого саморазвивающегося целого прежде всего осуществима в мысли, это очевидно10.

Предпосылка логики есть абсолютное знание, а вот начальные понятия пусты и беспредпосылочны в том смысле, что в них нет элементов, в них меньше всего того органического единства, которое есть в целостной тотальности категорий. Иными словами, в них нет предпосылок, той взаимной обусловленности, которой «повязаны» содержательные категории в дальнейших разделах «Логики».

На наш взгляд, косвенной предпосылкой «Логики», позволившей Гегелю не только осуществить синтез бытия и небытия, но и в принципе разработать всю дальнейшую диалектику категорий, было предположение об имманентной негативности, присутствующей в вещах, заставляющей каждую вещь переходить к своей противоположности, развиваться. Эта тема получила в истории философии дальнейшее развитие11.

Начиная с Парменида и Платона западная философия стремилась осмыслить понятия бытия и небытия и их взаимосвязь. Разные способы решения этой задачи рождали различные онтологические системы. И у Платона, и впоследствии в более развитой форме — у Гегеля — диалектика бытия и небытия служила более ясному и адекватному представлению о мире как о живой, развивающейся системе, пусть и на самом абстрактном, наиболее общем уровне. У Гегеля отчетливо проявилось несколько (неизбежных, на наш взгляд) тенденций подобного философствования: во-первых, онтологизация метода и введение в мир негативности, во-вторых, телеологизм. Внутренние проблемы гегелевского метода связаны именно с этими двумя предпосылками. Указания на остальные недостатки (абстрактность спекулятивной мысли, ее недостаточная «натурфилософичность» или чрезмерный объективизм, формально-логические несуразности и т.д.) представляются нам или сводящимися к двум упомянутым тенденциям, или неадекватными сути гегелевской мысли.

Еще раз касаясь проблемной стороны гегелевской диалектики, отметим, что если телеологизм есть совершенно неизбежный сопутствующий признак любой философской системы (особенно системы Гегеля, ориентированной на исследование тотальностей, органически целостных и взаимосвязанных систем), равно как и человеческого мышления, то проблематика негативности присутствует у Гегеля как важная особенность его философской работы и его метода. По-видимому, эта сторона гегелевской мысли, оригинально развитая в философии XX в., нуждается в более подробном исследовании как с точки зрения самой гегелевской философии, так и в широком историко-философском контексте.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Бытие и ничто исчезают друг в друге, так что реально существует лишь «движение непосредственного исчезновения одного в другом» (Гегель Г.В.Ф. Наука логики: В 3 т. М., 1970. Т. 1. С. 141). Именно это движение, при котором различие быггия и ничто, будучи снятым, сохраняется, Гегель называет становлением, первой содержательной категорией «Логики». Становление есть результат диалектического синтеза, с одной стороны, наиболее простой и общий, с другой — наиболее сложный для обыщенного мышления.

2 Первые понятия «Логики» можно трактовать как первые определения Абсолюта, который развертывается во времени вместе с системой философии. Действительно, самое первое, самое простое определение, которое можно дать Абсолютному, состоит в том, что оно есть, т.е. в констатации его бытия. Ничто как абсолютная негативность, «потусторонность» Абсолюта по отношению ко всему мирскому и преходящему есть, таким образом, второе его определение.

3 Гегель Г.В.Ф. Наука логики. Т 1. С. 130.

4 «...мыслить быгше вообще невозможно, ибо быгтия без субъекта нет», — пишет Шеллинг (Шеллинг Ф.В. К истории новой философии: Мюнхенские лекции // Шеллинг Ф.В. Собр. соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 502).

5 «В феноменологии духа непосредственное сознание есть первое и непосредственное также и в науке и, стало быпъ, служит предпосылкой; в логике же предпосылкой служит то, что оказалось результатом указанного исследования, — идея как чистое знание», — пишет Гегель в разделе «С чего следует начинать науку?» в «Науке логики» (Гегель Г.В.Ф. Наука логики. Т. 2. С. 125).

6 Фихте писал: «Мое исследование, как любое научное исследование, начинается с самого неопределенного и определяет его все далее пред лицом читателя» (Werke, II, 414) [цит. по: Seth A. Hegel: an exposition and criticism // Mind. 1881. October. Vol. 6. N 24. P. 517). Части системы не могут существовать до целого, но целое нужно развернуть, абсолютная истина не лежит в начале в готовом виде, она есть результат развития и изложения системы. Но она же является и ее предпосылкой.

7 Фейербах считает, что у Гегеля чувственное сознание есть объект самосознания мысли, а «Феноменология» начинается не с инобытия мысли, а с мысли об инобытии мысли. «Издевательства» гегелевской мысли над конкретно-чувственным созерцанием глубоко возмущают Фейербаха, он утверждает, что хотя конкретное «здесь» (из знаменитого гегелевского анализа чувственной достоверности (Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. М., 2000. С. 54—62) и исчезает, якобы уступая место всеобщему «здесь», оно постоянно будет появляться снова, будет вновь воспроизводиться и т.д.

8 Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. С. 53.

9 Можно сказать, что описание движения у Гегеля во многом метафорично.

10 Скажем, рука неотделима от тела в мысли о руке, а не в природном мире. Здесь нет никакого времени, никаких реальный чувственный фактов, они действительно преодолены в «Феноменологии».

11 Прежде всего понятие негативности осмыслялось в связи с субъектом и диалектикой субъективности. Упомянем французское неогегельянство и, прежде всего Кожева (Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М., 1998), отождествлявшего субъекта и негативность; Сартра (Сартр Ж.-П. Быгтие и ничто. М., 2000), попытавшегося соединить представления Гегеля о духе как о негативном с феноменологическим анализом «человеческой реальности»; Батая, усматривавшего (вслед за Кожевым) негативность в социальном быгтии, и Адорно, выщвинувшего концепцию «негативной диалектики». Понятие негативности также является ключевым в известной книге Г. Маркузе «Разум и революция», посвященной Гегелю.

I.A. Boldyrev

DIALECTICS OF BEING AND NONENTITY IN HEGEL'S «SCIENCE OF LOGIC»: MAIN FEATURES AND PROBLEMS OF SPECULATIVE METHOD

Summary

This article concerns important theme of Hegel's logic — dialectics of being and nonentity, analyzes critical notes of notable philosophers (A. Trendelenburg, F. Shelling, L. Feierbakh, C.N. Bulgakov) in respect of this dialectics, advances the judgement that Hegel intended dialectics of being and nonentity to obtain more clear and adequate conception of the world as a live, developing system.