CC BY
61
УДК 101.8(1-212)
С. В. Шачин
ДИАЛЕКТИКА АНТРОПОЛОГИИ СОВРЕМЕННОГО ГОРОЖАНИНА С ПОЗИЦИИ МЕТОДОЛОГИИ ФРАНКФУРТСКОЙ ШКОЛЫ*
Аннотация
Исследуется диалектика антропологии современного горожанина с точки зрения развития форм разума. Показано, что инструментальный разум и разум художественный должны дополнять друг друга. При установлении между ними гармонического равновесия развитие городов обретён новый импульс. Ключевые слова:
формы разума, инструментальный разум, миметический разум, негативная диалектика, неолиберализм, диалектическое снятие.
S. V. Shachin
DIALECTICS OF ANTHROPOLOGY OF MODERN CITIZENS FROM A POSITION OF THE METHODOLOGY OF THE FRANKFURT SCHOOL
Abstract
We study the dialectic of modern urban anthropology from the perspective of the development of forms of reason. It is shown that the instrumental reason and mimetic reason (art intellect) should complement each other. When establishing a harmonic balances between those forms of reason take an urban development a new impetus. Key words:
forms of reason, instrumental reason, mimetic mind, negative dialectics, neoliberalism, dialectical withdrawal.
При раскрытии темы автор опирается на критическую теорию Теодора Адорно [Адорно], которую впоследствии дополнит современными разработками. Это объясняется изначальным методологическим решением рассматривать городскую цивилизацию как порождение именно капитали -стического общества. Поэтому тот вариант городской жизни, который нам предлагает капитализм как общественный строй, характеризуется свободным развёртыванием одних тенденций и огромным искажением и затруднением в развитии других тенденций. То есть те города, которые нам предлагает капитализм - это пародия на те, которые могли бы быть, если бы разумные способности человеческих субъектов развивались бы более равномерно, а не были бы подчинены логике преумножения частных капиталов и обращения всех богатств мира в меновую стоимость. Сначала нам потребуется сначала рассмотреть позитивное влияние капитализма на развитие городской жизни, затем критику капитализма Адорно и вытекающую отсюда критику городской цивилизации при капитализма как недоразвитой и развитой уродливо, и, наконец, рассмотреть, какие всё-таки имеются позитивные выходы из данной ситуации как в пределах самого капитализма, так и уже за его границами (что предполагает уже его революционное или реформаторское преобразование).
* Прим. ред.: материал был представлен на научной региональной конференции «Антропология арктического города: теория, методология, полевые исследования»; публикуется в авторской редакции
Начнём, так сказать, с начала: а почему вообще существуют города, зачем они нужны? Согласно методологии Франкфуртской школы, самое главное -это развитие разумных способностей человеческого рода, коллективное образование человечества (во всех смыслах), а всё остальное - экономическая необходимость городов, функциональность разделения труда, политические и для России особенно - военные причины основания и развития городов -является всё-таки чем-то производным. Другими словами, насколько разумны люди, настолько совершенными (или же недоразвитыми) будут и их социальные структуры, и в данном случае - те, которые определяют городскую «цивилизацию» (последнее понятие мы употребляем в смысле синонима «образа жизни», «жизненной формы» и пр.). Но что это за форма разума, которой руководствуются люди, создавая городскую цивилизацию, живущую в условиях капиталистического общественного строя? Какая форма разума при этом ими задействуется и какая пренебрегается?
Старшие теоретики Франкфуртской школы давно ответили на этот вопрос: это - инструментальный разум, т.е. разум, используемый как средство самосохранения человеческого рода путём покорения природного окружения и его преобразования в материал, из которого затем будут созданы какие-то продукты человеческой деятельности (а последние уже будут удовлетворять конкретные человеческие потребности). При этом надо обратить внимание на то, что под природой имеется в виду не только внешняя, но и внутренняя природа, сам человек в совокупности всех своих биологических, социальных, разумных и, возможно, даже метафизических способностей. Итак, природа подвергается воздействию инструментов господства, в том числе и внутренняя, и в результате, усмирённая, таким образом ставится человеку на службу, что природные процессы как бы начинают двигаться по определённым каналам, на конце которых - нужный людям результат [Адорно, Хоркхаймер] (самый простой пример тут - электричество, которое для своего порождения требует усмиренной энергии рек и даже в Апатитах - атомных ядер уранового сырья Кольской АЭС, а также запертого в электрические сети компании «Колэнерго» электромагнитного поля).
Если же мы обратимся к познавательным способностям человека, то в этой связи станет очевидным, что приоритетное значение инструментальный разум придаёт тем рассудочным структурам субъекта, которые связаны с оперированием числами, а также с пространственными структурами, подразумевающими разделение целого на части и сборку частей из элементов в новое целое (построенное теперь уже по механическим принципам). Другими словами, из знаменитой кантовской таблицы категорий рассудка главное внимание уделяется числовым отношениям и отношениям целого и части. Попутно становится понятным, что при безраздельном господстве инструментального разума на вершине социальной иерархии всегда будут люди с приоритетным развитием именно таких рассудочных способностей, а гуманитарии обречены прозябать в нищете, поскольку они не просто занимаются ненужной инструментальному разуму работой, но и даже осмеливаются вступить в борьбу с его изначальными интенциями, нацеленными на социальную инженерию, такое преобразование человеческой природы, чтобы она максимально соответствовала бы функциональным требованиям разделения труда, экономическим императивам меновой стоимости, политическим требованиям
полного подчинения государственной бюрократии, культурным требованиям безраздельного отождествления субъекта с ценностями массовой культуры и скрытой за ними массовой пропаганды и т.п. Гуманитарий нужен инструментальному разуму только в качестве социального инженера или связанного с этой изначальной интенцией бюрократа, или идеолога, или политика, или «чёрного» пиарщика, манипулирующего общественным сознанием так, что оно «истинное принимает за видимость, а видимость - за истинное», по выражению Адорно...
Городская цивилизация в этой связи выступает как порождение различных форм развития инструментального разума. Где-то города развиваются, испытывая на себе большее воздействие социальной инженерии, то есть согласно чёткому генеральному плану, в которых пробивает себе воля господствующих хозяйствующих субъектов (например, как решит концерн «Фольксваген», так и будет развиваться город Вольфсбург, а мигрантов из Сирии город примет ровно столько, сколько будет установлено по результатам расчётов, учитывающих бесперебойную работу автомобильного завода и функционирование городского хозяйства, и ни одним мигрантом сверх этого). А где-то инструментальный разум принимает более стихийную форму, и тогда образуются магаполисы, в которых будет спасаться от бедности и бесперспективности существования население окружающих провинций (а общественная элита давно поймёт, что ей лучше жить в изолированных пригородах и приезжать в такие разрастающиеся города только вахтовым методом, с понедельника по вечер четверга). При этом города будут предоставлять человеку больше возможностей, чем у него были бы в других местностях в плане развития разнообразных видов человеческой активности (конечно, в пределах инструментального разума!) - об этом давным-давно написал Э. Дюркгейм в работе «О разделении общественного труда». Однако прежде всего подобного рода расширение диапазона возможностей объясняется редукцией того разнообразия человеческой деятельности, которое наступает как раз по мере индустриализации и победного шествия городской цивилизации: например, ремесло как искусство уступает место примитивной машинной технике, ориентированной на массовый спрос (который значительно менее притязательный, чем спрос заказчиков ремесленников) и многое, многое другое. Итак, если бы не было разрушено традиционное общество, которое, с позиции методологии Франкфуртской школы, служит вовсе не символом примитивности и отсталости, а воплощает в своих социальных структурах иные формы человеческой разумности, чем инструментальный разум, тогда бы и не было у людей потребности скучиваться в городах, где воздух и еда намного хуже, чем в сельской местности, перемещения на транспорте занимают столько много времени, отношения между людьми овеществлены, люди думают прежде всего о деньгах и по большому счёту практически лишены подлинной человечности -да вообще не представятся ли беспристрастному учёному современные горожане носителями бацилл некоего коллективного умопомрачения, которые продолжают социальную игру только благодаря глупости (и будь их воля, увидь они приемлемую альтернативу - они сразу же очертя голову бежали бы из мегаполисов в какие-нибудь родовые поместья.)?
Но какие же человеческие разумные способности недостаточно развивает капитализм? Ответ напрашивается исходя из самой логики нашего анализа: дело в том, что количественные соотношения предполагают
сравнимость исходных величин, а для этого, как показали Адорно и Хоркхаймер, ликвидируются качественно неповторимые характерные признаки предметов или событий (состояний) и решающее внимание уделяется их принципиальному сходству (подобию), благодаря чему следующим шагом является сравнение и, наконец, упорядочивание объектов в логические классы, построенные с целью господства над ними. Однако если бы разумные способности концентрировались бы на качественно неповторимых характеристиках любого предмета (и уж тем более человека), то нам бы открылся другой способ взаимоотношений с бытием. Адорно называет разум, который ориентирован на постижение качественно своеобразного, миметическим (т.е. подражающим) и сближает в этой связи учёного с художником и средневековым ремесленником. Чтобы получить миметическое познание, разум должен направить на объект интенцию, наполненную любовью, и научиться подражать тем неповторимым мельчайшим чертам, которые обладают релевантностью по отношению к Абсолюту. В этой связи негативная диалектика Т. Адорно - это диалектика не-иденетичного, или, говоря гегелевским языком, диалектика постижения единичного (а не особенного и всеобщего). И результаты такого миметического познания вбирают в себя вот этот акт любви к миру, заботливого склонения познающего субъекта перед объектом с целью содействия развитию в нём скрытых возможностей (а не с целью установления господства над ним). Однако для того, чтобы человек был способен полюбить, надо, чтобы он сам почувствовал этот опыт на себе; а если в эмоционально чёрством окружении, где человек проходил социализацию, недоставало к нему любовного внимания, то у него и не сформируется вот эта способность миметического разума - для такого человека тексты Адорно будут напоминать книгу за семью печатями [Honneth, S. 174-176].
Данная тема является ключевой для Франкфуртской школы, и в этой связи хотелось бы процитировать современного культурного философа и антрополога (испытавшего на себе большое влияние идей Адорно) Буркхардта Либша: он подчёркивает, что подлинное признание, которого мы, не всегда того осознавая, ищем, является безоговорочным и односторонним даром нам со стороны другого; мы напрасно ищем в социальных отношениях (в карьере, в иерархиях и пр.) возмещения этого опыта. «Возможно, оно (признание - С.Ш.) там ищется, где его никогда не найти, но при этом находится и испытывается там, где не ищется: в первом принятии в мир живущих, в котором лежит обещание безоговорочного признания, которое, впрочем, необходимо лишь дополнительно подтверждать и подкреплять» [Цит. по: Шачин, 165]. И если человек утратит этот дух изначального и асимметричного признания как дара жизни, то есть если человек, осуществляя борьбу за признание, не сможет выдержать последующих испытаний презрением, то этот дар превратится в «отрицательную сторону быть вообще рождённым», замечает автор в сноске. Александр Клуге, выступая в фильме «Буржуа как революционер» (снятом телекомпанией ARD в 2003 г. к 100-летнему юбилею Адорно и стоящем в открытом доступе), отмечает, что для Адорно основополагающими были такие испытанные им в детстве опыты всеобъемлющей любви и связи со всем бытием, что воспоминание о них служило ориентиром для всех его теоретических штудий современного капитализма - основанием для критики структур сознания подвластных капитализму субъектов, которые имеют несчастье либо утратить такого рода опыт, либо даже никогда его не иметь [Theodor W. Adorno].
И по сути дела общество, основанное на братской взаимной любви и на свободном развёртывании миметических способностей субъектов, будет предполагать городскую цивилизацию, столь радикально отличную от нашей, сколь отличаются ангелы (если таковые существуют) от существ вида Homo sapiens. Здесь не место заниматься проектированием утопий, стоит только отметить, что в таком городе развитие человеческих интеракций будет идти рука об руку с воскрешением из-под инструментального диктата человеческой природы, которая сейчас целиком подчинена функциональным ритмам. Как конкретно это произойдет, например, не будут ли люди, как это делается в православных и в дзэн-буддийских монастырях, ложиться с закатом солнца и вставать незадолго до рассвета, чтобы провести самые продуктивные часы своей жизни в творческом порыве (а в середине дня отправляться на послеобеденный отдых в специально отведённых городской планировкой будущего для этого местах) - это решат будущие эмпирические исследования. Но очевидно уже сейчас, что такого рода умный город будет органично вписан в окружающую местность с учётом её энергетических потоков (как это требует концепция фэн -шуя), будет предполагать большое количество зелени наряду с жилищами, в дизайне которых будут преобладать природные мотивы, да и вообще не терпящая острых углов природа будет ориентировать архитекторов таких городов на развитие закруглённых линий, как это происходит и сейчас (да и вообще в социальной жизни постепенно будет набирать тенденцию постфордистский процесс отмирания иерархий и формирования сетей творческих сообществ, в каждом из которых будет всего две роли -руководителя и исполнителя проектов [Барков]). Кроме того, те человеческие способности, которые разовьются благодаря миметической форме рациональности, будут значительно более разнообразными, чем те, что порождаются инструментальным разумом. Поэтому современные города с этих позиций представляются казармами, которые формируют принудительный дух пребывания в них. Вместо единой унификации будет развиваться дух художественной неповторимости, а поскольку поле проявления таких способностей очень разнообразно, то города, вполне возможно, уже потеряют чёткость границ и будут сливаться с окружающим миром вплоть до того, что об их существовании можно будет судить только по сгущению человеческих поселений. Естественно, транспортная сеть, которая будет поддерживать целостность таких образований, будет отличаться от современной прежде всего интенсивным освоением третьего измерения пространства (что предполагается, например, в идее струнного транспорта академика Юницкого [Струнные дороги Юницкого]). Люди смогут заселить всю Землю вместо того, чтобы жаться к месту скопления торговых и воздушных путей, железнодорожных комму -никацией, источников углеводородного и прочего сырья или морских гаваней. И потому посткапиталистическая городская цивилизация будет значительно более разнообразная, чем современная, причём какая судьба ожидает современные города по мере постепенного отмирания инструментального разума и воскрешения в человеке разума миметического - решат специальные социологические исследования (которые могут быть проведены по методологии Франкфуртской школы, когда перед человечеством встанет наконец на повестку дня цель реформирования капитализма во всемирном масштабе.).
Однако большинство из только что описанных тенденций развития городов уже взяты на основе изучения современных процессов, и автор не слишком даже увлекся новизной, а просто-напросто экстраполировал в будущее процессы, которые представляются наиболее прогрессивными (если брать за основу критериев прогресса степень развитости у людей не только инструментального, а ещё и миметического разума). При этом современный капитализм вроде бы пока не сдаёт свои позиции (хотя и вошёл в состояние глобального кризиса), в связи с чем Аксель Хоннет постоянно подчеркивает в своих выступлениях, что критики капитализма, предрекающие ему скорую гибель, недооценивают необыкновенную способность этого строя к трансформациям через реформы. Последнюю такую трансформацию капитализм испытал после крушения социалистической системы, когда он стал глобальным и основанным на доминировании транснациональных корпораций, причем повсеместно утвердилась неолиберальная идеология. В этой идеологии на первое место выдвигается идея индивидуальной свободы, которую необходимо всячески оберегать от неоправданного контроля и вмешательств со стороны обществ и государств. Поэтому западные общества пошли даже на частичный демонтаж системы социального государства и отказались от идеала всеобщего благосостояния. Вместо этого от членов западного общества стало всё больше требоваться гибкость, конкурентоспособность и развитие креативного потенциала, предполагающее сознательное нарушение привычных способов деятельности, вплоть до разрушения управленческих иерархий и создания так называемых «пустотелых компаний» (первыми перестроили свои организационные формы автомобильные заводы Баварии [Барков]). Как пишет декан социологического факультета Франкфуртского университета Зикхардт Неккель, неолиберальный капитализм всё больше востребует такие способы поведения и всё больше формирует такое мировоззрение, которые в прошлые эпохи показались бы вызывающими и дисфункциональными [Neckel, S. 197]. А Хоннет считает, что неолиберальный капитализм сумел институциализировать энергию студенческих протестов конца 60-х годов и превратить ее в ведущий фактор прогрессивного развития свободы. Наконец, уже отечественный ученый А. В. Бузгалин показал в своих трудах, что именно творческие сообщества, работающие на ТНК, становятся главными силами прогрессивной трансформации капитализма в иной общественный строй, который будет лежать уже по ту сторону «царства необходимости», как о том и мечтали социал-демократы ХХ в.
Но стоит ли за всем этим более универсальное развитие человеческого разума или просто имеет место имитация творчества? Где лежит граница между виртуальными и реальными благами, между пустоцветами и цветками, из которых вырастет полноценный плод? Возможно, сегодня нет ничего более сложного и важного, чем ответить на эти вопросы. И надёжную дорогу для этого нам откроет диалектический метод, который сегодня как никогда может быть востребован. Именно такую глубоко продуманную диалектику проводит Неккель, когда пишет: «...типичным для настоящего времени всё больше выступает актёр, который как раз связывает друг с другом конформность и нонконформизм, идеологию и рефлексивность, "внешнее" и "внутренне". Благодаря этому возникает концепция личности, которую можно назвать концепцией рефлексивного соучастника игры (reflexiven Mitspielers) в социаль-
ном строе. Этот соучастник игры ещё и использует своё знание об обществе обмена и культурной индустрии для своего рода самоуправления в социальном соревновании, которое никакая общественная инстанция полностью больше не контролирует. Вместо внешней регламентации здесь господствует, как говорит об этом Цигмунт Бауман, "режим самоформирования" - режим, который обещает свободу индивидуального интереса, но не гарантирует свободу от личной ответственности. У рефлексивного соучастника игры страх перед собственной недостаточностью перевешивает страх перед отклонением или исключением» [Цит. по: Neckel, S. 198].
Какой вывод отсюда мы можем сделать для обсуждаемой нами проблемы современных городов и горожан? Если исходный гегельянский методологический «посыл» франкфуртцев верен, и общество есть сфера реализации объективного духа (т. е. разума), то настоящее разрешение любой проблемы возможно только одним способом: её диалектического снятия (Aufhebung). Это означает, что нельзя абстрактно противопоставлять друг другу инструментальный и миметический (в смысле Адорно) разум, а необходимо понять, каким образом они друг друга дополняют, как дополняют менеджеры и философы, «физики» и «лирики», количественные и качественные методы социальных исследований и т. п. Диалектический метод ориентирует нас прежде всего на понимание того, что противопоставление города и не-города (например, малого поселения) не носит окончательного характера, что по мере общественного развития эта противоположность будет преодолена (например, в форме диффузных границ городов, о чём уже повествовалось).
Но мы тут можем сделать ещё более глубокий вывод: инструментальный разум не просто упраздняет человеческого субъекта, но его еще и освобождает -освобождает от материальной нужды, рутины монотонного труда и механицизма стандартного образа жизни. Социальные же патологии возникают тогда, когда эта форма разума начинает подавлять другие формы, вызывать в них искажения, расстраивать гармонию разумных способностей человечества. И возрождение миметического разума на новом уровне ещё предстоит хотя бы потому, что должен проснуться коллективный инстинкт самосохранения перед лицом чудовищных экологических проблем как результата разнузданной деятельности ослеплённого инструментального разума. Иными словами, «маятник Питирима Сорокина» неизбежно двигается от господства чувственной доминанты социокультурной системы в обратную сторону, к усилению идеалистических и идеациональных элементов, что со временем породит интегральный общественный строй.
И этот объективный процесс накладывает отпечаток и на развитие современных городов. В них возникают районы, где находятся полностью автоматизированные производства: на них основной работник - это робот, а человек надзирает за бесперебойным функционированием и создаёт новые технические решения и способы управления. С другой стороны, расширяется пространство спонтанной деятельности, которая всё меньше подчиняется логике капиталистического увеличения стоимости. Продукты творчества не продаются и не покупаются, а свободно дарятся другим людям, которые создают ответные дары в своих областях деятельности. Так формируется новый горожанин, который не привязан к экономически-рыночным механизмам, но имеет всё необходимое для полноценной жизни; который часть своего времени пребывает
под дисциплинирующей властью инструментального разума, но только ради того, чтобы отвоевать себе всё больше свободы для миметического разума; который глубоко эмоционально и когнитивно привязан к своему родному дому в самом широком смысле этого понятия - и в то же время является кочевником, гражданином Земли, осваивая всю ойкумену и обогащая свой и окружающий жизненный мир опытом иных культурных, социальных, научных, креативных и т.п. сообществ. «И где бы мурманчанин не был, Он встрече с городом будет рад», как поётся в песне, замечательно своей поэтической диалектикой. На языке системной теории Н. Лумана это называется автопоэзис: всё изменяется даже до основания, но не хаотично, а в соответствии с такой логикой трансформаций, что в конечном счёте социальная система возрождается, пусть иногда и меняя свои качественные состояния. И ещё один знаменитый образ египетской птицы Феникс встаёт тут перед нами. Наша задача теперь -перевести эту методологию в конкретные исследования, что должны сделать уже социологи-практики (восполнив тем самым работу теоретиков).
Список литературы
Адорно Теодор. Негативная диалектика / Пер. с нем. Е. Петренко. М.: Весь мир, 1999. URL: https://vk.com/doc81792619_325759362?hash= 24aafe5ac3c5a8a672&dl=567880c6c46b3fbcfc.
Адорно Теодор, Хоркхаймер Макс. Диалектика Просвещения / Пер. с нем. СПб., 1997. URL: http://gtmarket.ru/laboratory/basis/5521.
Барков С. А. Социология организаций. М.: Изд-во МГУ, 2004. Струнные дороги Юницкого. URL: https://www.youtube.com/watch?v= JBKqyBfGXek.
Honneth Axel. Eine Physiognomie der kapitalistischen Lebensform. Skizze der Gesellschaftstheorie Adornos // Dialektik der Freiheit. Frankfurter AdornoKonferenz 2003 / Hrsg. von Axel Honneth. Frankfurt am Main: Suhrkamp-Verlag, 2004. S.165-187.
Шачин С.В. Философия Франкфуртской школы: От Хабермаса до Либша. Идейные основы. М.: Эдиториал УРСС, 2015.
Neckel Sieghardt. Die Verwilderung der Selbstbehauptung. Adornos Soziologie: Veralten der Theorie - Erneuerung der Zeitdiagnose // Dialektik der Freiheit. Frankfurter Adorno-Konferenz 2003 / Hrsg. von Axel Honneth. Frankfurt am Main: Suhrkamp-Verlag, 2004. S. 188-204.
Theodor W. Adorno. Der Bürger als Revolutionär. URL: https://www.youtube.com/watch?v=F5p9OWfkmKo.
Сведения об авторе
Шачин Святослав Вячеславович,
кандидат философских наук, доцент ВАК по кафедре философии и социологии, доцент кафедры философии и социальных наук Мурманского арктического государственного университета
Shachin Svyatoslav Vyacheslavovich,
Ph.D. (Philosophy), associated professor of Department of Philosophy and Social Sciences, Murmansk Arctic State University
