ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МЕТОД А.Г. КУЗЬМИНА И «ИСТОРИЯ РОССИЙСКАЯ» В.Н. ТАТИЩЕВА Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ДИАЛЕКТИЧЕСКИМ МЕТОД А.Г. КУЗЬМИНА И «ИСТОРИЯ РОССИЙСКАЯ» В.Н. ТАТИЩЕВА

И.А. Гагин

Рязанский государственный медицинский университет Россия, 390026, г. Рязань, ул . Высоковольтная, д . 9 e-mail: Gag . in . [email protected] SPIN-код: 6046-8148

АВТОРСКОЕ РЕЗЮМЕ

В статье рассматривается метод, который российский историк А .Г. Кузьмин использовал при написании своих научных работ . Он досконально изучил диалектику и в дальнейшем применял её принципы в исторических исследованиях. С помощью диалектического метода историк сумел защитить «Историю Российскую» В . Н . Татищева от нападок скептиков и доказать подлинность «татищевских известий» .

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: А .Г. Кузьмин, диалектика, «татищевские известия», В . Н . Татищев, скептики, принцип историзма

A.G. KUZMIN'S DIALECTICAL METHOD AND V.N. TATISHCHEV'S HISTORY OF RUSSIA

Igor Gagin

Ryazan State Medical University

Russia, 390026, Ryazan, The Vysokovoltnaya Street, 9

e-mail: Gag . in . [email protected]

ABSTRACT

The article discusses the method that Russian historian A . G . Kuzmin used in writing his scientific works . He thoroughly studied dialectics and subsequently applied its principles in his historical research . With the help of the dialectical method, the historian was able to defend V. N . Tatishchev's History of Russia from the attacks of skeptics and prove the authenticity of the Tatishchev's Information .

KEYWORDS: A. G . Kuzmin, dialectics, Tatishchev's Information, V.N . Tatishchev, skeptics, principle of historicism .

Выдающийся русский историк Аполлон Григорьевич Кузьмин был одним из самых последовательных защитников труда В.Н. Татищева «История Российская». Особенно это касается тех мест в произведении первого русского историка, которые его критиками были названы «татищевскими известиями». Метод, с помощью которого А.Г. Кузьмин блистательно опроверг доводы оппонентов, называется диалектическим.

Еще в студенческие годы А.Г. Кузьмин очень серьезно увлекся философией. Будучи преподавателем Рязанского педагогического института им. С.А. Есенина, был организатором философского кружка и серьезно подумывал о дальнейшей работе на поприще философии. Именно тогда он досконально изучил диалектику, принял ее как метод и стал использовать ее принципы в исторических исследованиях.

Диалектика как концепция прошла длительный путь развития от сократовского искусства спора до учения о развитии и всеобщих связях. С развитием философии смысл термина «диалектика» обогащался. Под ним стали понимать не только мыслительный способ обнару-

жения и представления истины, критику заблуждений разума, но и противоречивую взаимосвязь, реальный процесс развития всех явлений мира.

Гегель впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в беспрерывном движении, изменении и развитии. Но его диалектика была идеалистической. Многие гегелевские положения (развитие как соединения бытия и небытия; вещь как собственное отрицание; противоречие - источник жизненности, развития явлений) нуждались в уточнениях, вызывали сомнения.

Марксистская философия ставит диалектику на материалистическую основу, всецело опускает ее в реальный мир природы и общественных отношений. Так появился диалектический материализм, который был воспринят послереволюционной Россией в образе государственной доктрины и единственно верной философской парадигмы. Но постепенно диалектика начинает превращаться в абстрактную схему, во всеобщий прием тенденциозного (в духе конфронтационности, борьбы антагонизмов) рассмотрения действительно-

сти. В большинстве своем философы бывшего СССР восприняли учение классиков марксизма догматически и авторитарно.

Диалектика, которая исторически развивалась в борьбе с догматизмом и схоластикой, сама вдруг становится орудием догматиков от диамата, которые скатывались по накатанной колее оторванного от жизни пустого теоретизирования. Это была идеологизированная «диалектика» для закрытых систем, «диалектика» закрытого мышления, вступившая в противоречие с современными представлениями о развитии.

Сразу следует оговориться, что А.Г. Кузьмин диалектику понимал совсем не так, как ее понимало большинство отечественных философов советского периода. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать главу «Методологические аспекты изучения летописей» в его книге «Начальные этапы русского летописания» (Кузьмин 1977: 5-54). Диалектика в осмыслении Кузьмина - это глубокое учение о наиболее общих закономерных связях и становлении, развитии бытия и познания, а также основанный на этом учении метод творчески познающего мышления. Таким образом, диалектическая картина мира - это особый высокоорганизованный вид знаний, их синтез путем широких философских обобщений на базе интегративных понятий, касающихся всех форм бытия, с учетом иерархии бытия и принципа историзма. Именно такая диалектика была воспринята А.Г. Кузьминым, что сделало его исследования неудобными для схоластов от диалектики, воспринимающих диалектический категориальный аппарат для отстаивания своих узких положений и доктрин в историческом исследовании. Диалектический принцип историзма позволил Кузьмину понять всю глубину творческого метода В.Н. Татищева.

Согласно принципу историзма, анализ реалий лишь с точки зрения настоящего времени, ограничен. Современность не может быть правильно осмыслена вне связи с прежними стадиями исторического процесса, иначе останутся нераскрытыми глубинные механизмы, образовавшиеся когда-то давно, но действующие сегодня и в значительной мере определяющие будущее. История общества - один из наиболее сложных типов развития, потому что включает в себя кроме объективных также субъективные факторы, что выделил Кузьмин в своих исследованиях, а это взгляды, цели, интересы людей. Это чрезвычайно усложняет поиск причинности исторических процессов, в реализации которых участвуют человеческий выбор, идеалы, воля, страсти, стремления.

По мнению А.Г. Кузьмина, расхождения в оценке «Истории Российской» В.Н. Татищева связаны, в первую очередь, с неодинаковым пониманием самими историками предмета истории. Ученый отметил, что «к XVIII в. в европейской историографии четко обозначились два направления. Одно из них, представленное так называемыми эрудитами, задачу истории сводило к собиранию и пересказу источников, иногда их изданию именно как источников. Другое направление требовало от истории не просто фактов, а смысла. Обычно это были исторические экскурсы мыслителей, политиков

и философов. Между обоими направлениями неизменно шла довольно жесткая борьба, со взаимным полным отрицанием достижений друг друга» (Кузьмин 1987: 337).

Первое направление в исторической науке будет базироваться на позитивизме, который окончательно оформился в XIX в. в осмыслении французского философа и социолога О. Конта. Для этого философского направления существенным является только факт, даже если в нем нет никакого смысла, и метод, с помощь которого этот факт находится. Оппонентом позитивизму становится философия истории, получившая законченный вид у Г.В.Ф. Гегеля в виде диалектического учения о развитии. Диалектика станет важным элементом понимания истории на основе принципа историзма и диалектического материализма. Как отмечено выше, она будет осознанно принята А.Г. Кузьминым как метод познания исторической действительности и станет для ученого базовым принципом в его изысканиях.

Глубокое изучение древнерусских летописей позволило А.Г. Кузьмину сделать выводы, благодаря которым в дискуссии между теми, кто считал «татищевские известия» выписками из недошедших до нашего времени источников и теми, кто видел в них измышление самого Татищева, встать на позицию первых. А.Г. Кузьмин становится одним из последовательнейших защитников творчества первого российского историка. Он пишет: «В практике исследований еще не изжит "шлёцеров-ский" подход, восходящий к работе А. Шлёцера конца XVIII - начала XIX в. "Нестор": представление о летописании как едином "древе". ...Летописание - это и идеология, и политика, и неизбежная борьба интересов, а это предполагает и тенденциозность летописцев, отстаивающих интересы князя, города, монастыря, и прямое уничтожение нежелательных для кого-то сведений. Яркий пример двухвекового заблуждения - третирование и даже травля первого русского историка - В.Н. Татищева» (Кузьмин 2004: 19).

А.Г. Кузьмин убежден, что в эпоху политической раздробленности Руси, - а именно этому периоду посвящена вторая редакция второго тома «Истории Российской», вокруг которой и развернулась основная полемика, - не могло быть и речи о едином летописании. Будучи постоянно на государственной службе на окраинах государства, он и «манускрипты» свои добывал именно здесь, а они имели несколько иное прочтение событий, чем в «официальных» сводах. Представление о летописании, как «едином древе» побудило Н.М. Карамзина обвинить Татищева в «фальсификациях» только по той причине, что в его «Истории» содержались сведения, которых нет в «канонических» Лаврентьевской и Ипатьевской летописях (Кузьмин 1987: 335). Исходя из этого, а также из попыток выявить метод, с помощью которого Татищев собирал и обрабатывал материал для «Истории», строится вся последующая историография дискуссии вокруг имени В.Н. Татищева.

Над «Историей Российской» Татищев работал тридцать лет. Установлено, что было как минимум три ее редакции. От текста первоначальной сохранилась лишь небольшая часть на немецком языке в виде «Предъизве-

щения» и 350 примечаний. Эта первоначальная редакция была подготовлена Татищевым в 1739 году. Первая редакция «Истории Российской» на древнем наречии была завершена к 1746 году, вторая писалась и обрабатывалась по 1750 год (Пештич 1961: 227). Но был еще один этап работы В.Н. Татищева над «Историей Российской», во время которого создана ее более ранняя редакция, названная В.С. Астраханским предварительной (Астраханский 1993: 11). Время написания ее текста предположительно 1726-1727 годы. Если учесть, что начало работы Татищевым над российской историей датируется 1719 годом, то и получается эта внушительная цифра в тридцать лет человеческой жизни. То есть, почти половину отмеренных ему дней Татищев занимался историей своей страны. Искал материалы, писал, переписывал, снова искал, постоянно совершенствуясь. Вот почему для написания больше всего времени ушло на первоначальную редакцию - 12 лет, на первую (I) - 6 лет, на вторую (II) - 4 года (Гагин 2008: 17).

Но при жизни Татищева «История Российская» так и не увидела свет. Первые три тома под редакцией Г.Ф. Миллера вышли в 1768-1774 гг., четвертый том появился в 1783 г., а пятый лишь в 1847-1848 гг. Можно сказать, что практически сразу появляются защитники «тати-щевских известий», убежденно полагавшие, что в основе их лежат уникальные материалы, которыми пользовался В.Н. Татищев. Эти известия взяты историком из несохранившихся по каким-либо обстоятельствам источников, остались известны только Татищеву и сохранились в «Истории Российской». Но одновременно явились и «скептики», то есть те, кто критически отно-

сился к труду Татищева именно из-за его «известий». Они убеждены в ином: никаких неизвестных в наши дни источников историк не имел, многое он додумал сам, основываясь на так называемых «вероятиях»; некоторые материалы сочинил, например, «Иоакимовскую летопись», на которую ссылался в «Примечаниях», во всем имея прагматическую мотивировку, связанную с его личными убеждениями.

Первые работы Кузьмина, направленные на защиту и обоснование авторской честности и компетентности Татищева, посвящены источниковедческой основе «Истории». Они появились вскоре после выхода долгожданного академического издания второго тома «Истории Российской», содержавшего первую часть второй редакции татищевского труда. Появление этого тома было необходимо еще и потому, что в 1961 году издается книга, в которой, как отметил Кузьмин, «негативное отношение нашло наиболее законченное выражение» (Кузьмин 1963: 216). Аполлон Григорьевич имел в виду исследование С.Л. Пештича «Русская историография XVIII века», на которую «ссылаются противники "засорения" исторической науки "домыслами" В.Н. Татищева» (Кузьмин 1963: 216).

Уже в ранних исследованиях Кузьмин показал свою незаурядную эрудицию в области летописания, что позволило ему найти убедительные аргументы, опровергающие точку зрения Пештича, обвинившего Татищева в фальсификаторстве и монархизме (Пештич 1961: 226). В 1965 г. в издательстве МГУ выходит знамения монография А.Г. Кузьмина «Рязанское летописание», в которой автор отмечает, что «для вопроса о происхождении му-

ромо-рязанского летописного материала значительный интерес представляет "История Российская" В.Н. Татищева» (Кузьмин 1965: 33). Давая оценку татищевского труда, Кузьмин вновь возвращается к полемике, критикуя позицию своего главного оппонента, что и продолжает делать постоянно в последующих работах.

«Обвинения С. Л. Пештича настолько надуманны, что их не стоило бы и опровергать, если бы они не были вдруг подхвачены группой авторов», - пишет А.Г. Кузьмин в книге, посвященной изучению начальных этапов древнерусского летописания (Кузьмин 1977: 128). Эти строки касаются второй части исследования С.Л. Пештича, в которой тезис о «фальсификациях», якобы сделанных В.Н. Татищевым, соединены с непонятным обвинением в «антисемитизме». «Под пером Пештича Татищев предстал кровожадным палачом башкирского народа и даже антисемитом (последние понятие появляется лишь в конце XIX века!)» (Кузьмин 1987: 341). Как подметил Кузьмин, вместе с Татищевым Пештич обвинил так же и тех, кто пользуется татищевскими материалами (Кузьмин 1977: 128. Прим. 253; Пештич 1965: 159).

Под группой авторов, подхвативших обвинения Пештича, А.Г. Кузьмин подразумевает Я.С. Лурье, Е.М. Добрушкина и других скептиков, продолживших линию создателя «Русской историографии XVIII века» на критику «татищевских известий» в частности, и «Истории Российской» в целом. А.Г. Кузьмин выступил против исследовательской методики указанных авторов, доказывая, что она является яркой иллюстрацией недостаточности и даже бесплодности формально-текстологического подхода. Оценка достоверности отдельного известия не должна зависеть от характеристики памятника в целом. Определяющим при этом должен быть «учет всех данных об эпохе» (Кузьмин 1987: 342). Кузьмин отметил, что указанные авторы, покусившись на определенные статьи «Истории Российской», бросают тень на подлинность ценнейших памятников русской истории. В частности, рассматривая позицию Е.М. Добрушкина и А.Л. Монгайта, А.Г. Кузьмин пишет следующее: «Последний (Е.М. Добрушкин - И.Г.) целую диссертацию (кандидатскую) посвятил доказательству недобросовестности Татищева в изложении двух статей: 1113 года (восстание в Киеве против ростовщиков и выселение иудеев из Руси) и 1185 года (поход Игоря Северского на половцев). Статья 1185 года в данном случае косвенно должна бросить тень и на «Слово о полку Игореве» (научный руководитель диссертанта - А.А. Зимин, выступивший недавно с концепцией о подложности «Слова о полку Игореве). А.Л. Монгайт, еще недавно некритически использовавший любые известия «Истории» Татищева, затем круто переменил фронт и, доказывая подложность Тмутараканского камня, заодно обвинил в фальсификациях и Татищева. Созданный названными авторами образ историка-фальсификатора, реакционера и вообще нечистоплотного человека нашел отражение также в популярной литературе» (Кузьмин 1987: 341).

В соответствии с таким подходом, Кузьмин обращается к рассказу Татищева о восстании 1113 г. в Киеве и последующему известию об изгнании евреев из Руси.

Он приводит свидетельства о влиянии иудаизма на общественно-политическую жизнь Киева XI в. и в результате заключает, что сообщение Татищева является вполне правдоподобным (Кузьмин 1972: 79-89).

А.Г. Кузьмин считал, что для решения вопроса о происхождении «татищевских известий» надо хорошо представлять круг и характер возможных источников, использованных Татищевым. По его глубокому убеждению, ошибка С.Л. Пештича и других скептиков проистекала из неверного понимания ими источников, лежащих в основе «Истории России», да и вообще в неверном понимании ими сущности и характера летописания (Кузьмин 1987: 341). «С.Л. Пештичу, да и всем другим названным авторам, - пишет А.Г. Кузьмин в своем фундаментальном исследовании «Татищев», - летописание представлялось единой централизованной традицией вплоть до XII века, и они не ставили даже вопроса о том, в какой мере до нас дошли летописные памятники домонгольской эпохи. Между тем летописание в таком виде в условиях децентрализации было просто невозможно. Изначально сосуществовали разные летописные традиции. Татищев же пользовался такими материалами, которые на протяжении веков сохранялись на периферии и содержали как бы неортодоксальные записи и известия» (Кузьмин 1987: 341-342).

И еще один очень важный момент выделил А.Г. Кузьмин в вопросе о подходе первого российского историка к источникам. В.Н. Татищев приходит к пониманию того, что «летописцы и сказители» «за страх некоторые весьма нуждные обстоятельства настоясчих времян принуждены умолчать или переменить и другим видом изобразить», а также «по страсти, любви или ненависти весьма иначей, нежели сусче делалось, описывают» (Татищев 1962: 81). Таким образом, В.Н. Татищев был далек от мысли видеть в летописцах беспристрастных и объективных повествователей. Отсюда вывод: «рассказ летописца - это еще не сама истина. Нужно искать возможности проверить описанные им события по другим данным, понять, кому он сочувствовал или, напротив, на кого пытался возвести хулу» (Кузьмин 1987: 346). Это понимание приводит к формированию методов написания «Истории Российской», среди которых наиважнейшее место занимают проверка и сличение источников, а в конечном итоге редактирование тех сюжетов, которые, по мнению историка, искажают действительную картину событий, описаны тенденциозно или ошибочно.

В очень многих своих исследованиях А.Г. Кузьмин обращался к Татищеву и постоянно давал аргументированную отповедь его хулителям и ниспровергателям. Не будет ошибкой, если его фундаментальный труд «Татищев», изданный в серии «ЖЗЛ» издательством «Молодая гвардия» в 1987 году, мы назовем самым объективным и полным сочинением, посвященным не просто биографии Татищева, но философскому осмыслению его как человека эпохи преобразований, как историка, не пожелавшего кривить душой не только перед своими современниками, но, как оказалось, и перед потомками.

ЛИТЕРАТУРА

Астраханский 1993 - Астраханский В.С. «История Российская» В .Н. Татищева: опыт текстологических, историографических и библиографических изысканий: сборник научных статей . М. , 1993. 187 с . Гагин 2008 - Гагин И.А. Новейшие оценки «Истории Российской» В .Н. Татищева // Вопросы истории. 2008. № 10. С . 1423.

Кузьмин 1965 - Кузьмин А.Г. Рязанское летописание: Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI в. М. : Наука, 1965. 286 с .

Кузьмин 1969 - Кузьмин А.Г. Об источниковедческой основе «Истории Российской» В.Н. Татищева // Вопросы истории . 1963. № 9 . С . 214-218 .

Кузьмин 1972 - Кузьмин А.Г. Статья 1113 г. в «Истории Российской» В .Н. Татищева // Вестник МГУ. 1972. № 5 . С . 79-89. Кузьмин 1977 - Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М. : Издательство МГУ, 1977. 406 с. Кузьмин 1987 - Кузьмин А.Г. Татищев М : Молодая Гвардия, 1987 366 с

Кузьмин 2004 - Кузьмин А.Г. История России с древнейших времен до 1618 г. : В 2 книгах. Кн. 1 . М. : ВЛАДОС, 2004. 447 с . Пештич 1961 - Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. Ч. I. Л. : Издательство ЛГУ, 1961. 276 с. Пештич 1965 - Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. Ч. II. Л. : Издательство ЛГУ, 1965. 346 с. Татищев 1962 - Татищев В.Н. История Российская в семи томах. Т. I. М . ; Л. : Издательство АН СССР, 1962. 645 с .

REFERENCES

Astrahanskij 1993 - Astrahanskij V.S. «Istoriya Rossijskaya» V.N. Tatishcheva: opyt tekstologicheskih, istoriograficheskih i bibliograficheskih izyskanij: sbornik nauchnyh statej ["Russian History" by V. N. Tatishchev: the experience of textual, historiographical and bibliographic research: a collection of scientific articles], Moscow, 1993, 187 p . [in Russian].

Gagin 2008 - Gagin I.A. Novejshie ocenki «Istorii Rossijskoj» V. N. Tatishcheva [The latest assessments of the "History of the Russian" by V.N. Tatishchev], in: Voprosy istorii [History issues], 2008, № 10, pp . 14-23 [in Russian].

Kuz'min 1965 - Kuz'min A.G. Ryazanskoe letopisanie: Svedeniya letopisej o Ryazani i Murome do serediny XVI v. [Ryazan chronicle: Information about the annals of Ryazan and Murom until the middle of the XVI century], Moscow, Nauka Publ . , 1965, 286 p . [in Russian].

Kuz'min 1969 - Kuz'min A.G. Ob istochnikovedcheskoj osnove «Istorii Rossijskoj» V. N. Tatishcheva [On the source-based basis

of V.N. Tatishchev's "History of Russia"], in: Voprosy istorii [History issues], 1963, № 9, pp . 214-218 [in Russian].

Kuz'min 1972 - Kuz'min A.G. Stat'ya 1113 g. v «Istorii Rossijskoj» V.N. Tatishcheva [Article 1113 in the "History of Russia" by

V.N. Tatishchev], in: Vestnik MGU [Bulletin of the Moscow State University], 1972, № 5, pp . 79-89 [in Russian].

Kuz'min 1977 - Kuz'min A.G. Nachal'nye etapy drevnerusskogo letopisaniya [The initial stages of the Old Russian chronicle],

Moscow, Izdatel'stvo MGU Publ. , 1977, 406 p . [in Russian].

Kuz'min 1987 - Kuz'min A.G. Tatishchev, Moscow, Molodaya Gvardiya Publ. , 1987, 366 p . [in Russian].

Kuz'min 2004 - Kuz'min A.G. Istoriya Rossii s drevnejshih vremen do 1618 g. : V 2 knigah. Kn. 1 [The history of Russia from ancient times to 1618: In 2 books. Book 1], Moscow, VLADOS Publ. , 2004, 447 p . [in Russian].

Peshtich 1961 - Peshtich S.L. Russkaya istoriografiya XVIII veka [Russian historiography of the XVIII century], Vol . I, Leningrad, Izdatel'stvo LGU Publ. , 1961, 276 p . [in Russian].

Peshtich 1965 - Peshtich S.L. Russkaya istoriografiya XVIII veka [Russian historiography of the XVIII century], Vol . II, Leningrad, Izdatel'stvo LGU Publ. , 1965, 346 p . [in Russian].

Tatishchev 1962 - Tatishchev V.N. Istoriya Rossijskaya v semi tomah [Russian History in seven volumes], Vol . I, Moscow; Leningrad, Izdatel'stvo AN SSSR Publ . , 1962, 645 p . [in Russian].

Гагин Игорь Анатольевич

- Кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и истории Рязанского государственного медицинского университета (Рязань, Россия).

Igor Gagin

- Candidate of historical sciences, associate professor of Departments of philosophy and history Ryazan state medical university (Ryazan, Russia) .

igagin@mail .ru