CC BY
41
УДК-352.08
ДИАХРОННЫЙ АСПЕКТ УПРАВЛЕНЧЕСКОГО ДИСКУРСА (НА МАТЕРИАЛЕ ПОСЛАНИЙ ИВАНА IV)
С.А. Шилина
Автор представляет субъектность властной личности с помощью социолингвистического анализа текстов Посланий Ивана IV (Грозного). Проблемы управленческого дискурса рассмотрены на историческом материале времени правления царя Ивана Васильевича Грозного.
Ключевые слова: дискурс, субъект власти, управленческий дискурс
Пристальное внимание ученых к вопросам субъектных взаимоотношений общества и власти играет существенную роль в общей лингвистической конструкции речи властного субъекта, настроенной на целостность понимания и проекцию на открытость социального взаимодействия субъекта и объекта управления. Поэтому обратимся к рассмотрению понятия дискурса, которое в последнее время интерпретируется по-разному и используется во многих отраслях знания. Дискурс (лат. (Иъсигъш — рассуждение, довод) определяется как «цельный текст, актуализация которого обусловлена множественными факторами, в том числе и социальными» [1, с. 64]. Дискурс обозначает коммуникабельность текста как ткани, фактуры, структуры многообразных языков информации. Дискурс рассматривается как разновидность речевой коммуникации, в которой обсуждаются и обосновываются любые значимые аспекты действий, мнений, высказываний ее участников. При этом предполагается разумное дистанцирование от объективной реальности, «исключаются позитивистское приятие существующих норм и ценностей, притязания отдельных субъектов и организовывается рациональное непредвзятое обсуждение. Считается, что в идеальной речевой коммуникации в виде дискурса отсутствуют внешнее давление на процесс коммуникации и внутренние притязательные мотивы, порождаемые собственными структурами коммуникации» [1, с. 64].
Г.Н. Манаенко определил дискурс как «общепринятый тип речевого поведения субъекта в какой-либо сфере человеческой деятельности, детерминированный социально-историческими условиями, а также утвердившимися стереотипами организации и интерпретации текстов» [2, с. 37].
Он представил дискурс в четырёх составных плоскостях: среда (тип социального события, его цель, социально-идеологические условия, обстановка); социальный субъект (социальный статус, ролевые отношения, социальная активность участников, их личные отношения), содержание (интенции и цели, мировоззренческие позиции, общий фонд знаний, знания правил и норм коммуникации), текст (тема речевого общения, отнесенность к какому-либо речевому жанру, композиционное построение высказываний, специфика отбираемых языковых средств для речевого взаимодействия) [2, с. 38]
Опираясь на представленные подходы, становится возможным детерминировать виды дискурса по степени их реализации. Это политический; монарший, деловой; религиозный; научный; педагогический или дидактический, или учебный; дипломатический; медицинский; компьютерный, или электронный, или виртуальный - в этом случае дискурсы будут рассматриваться с позиции социолингвистики [3, с. 349]. Мы же ввели понятие «управленческий дискурс» (наш термин. - С.Ш.) [4], выражающий специфику нашего исследования.
В свете актуального сейчас антропоцентрического направления в языкознании несомненный интерес вызывает исследование языковой личности царя Ивана IV. Актуальность темы вытекает из общего положения, рассматривающего языковую личность в эволюции, ее развития «в историческом времени», изучающего дискурс и «реконструированные» на его основе «параметры языковых личностей разных эпох» [5, с. 8].
В лингвистике осмыслены разные ипостаси существования языковой личности: «как индивидуума... со своим характером, интересами, социальными и психологическими предпочтениями и установками; как типового представителя данной языковой общности» [6, с. 671].
Дискурс в данной статье анализируется с учетом языковой и коммуникативной компетенции языковой личности Ивана Грозного.
В последнее время наметилось несколько путей интерпретации языковой личности: а) поуровневое описание языковой личности, которое включает исследование ассоциативновербального, а затем, с опорой на результаты анализа первого уровня, описание когнитивного и коммуникативно-прагматического уровней; б) второй путь связан с определением основных систем, из которых складывается человек [7,8].
Иван IV является типичной русской языковой личностью в понимании ее, к примеру, Ю.Н. Карауловым, у которого русская языковая личность предполагает «...наличие общерусского языкового типа (нулевой уровень структуры) - базовой части общей для русских картины мира, или мировидения (первый уровень), и устойчивого комплекса коммуникативных черт, определяющих национально-культурную мотивированность речевого поведения (второй уровень), и позволяют говорить о русской ЯЗЫКОВОЙ личности» [5, с. 42].
Исследование русской национальной личности на основе художественных и философских текстов проведено В.В. Воробьевым. В качестве доминантных черт русской национальной личности представлены:
1. Религиозность, выражающаяся в понятиях христианства, православия, мессианизма / безбожности, атеизма.
2. Соборность: идея, артельность, общинность, тоталитаризм, социализм, коммунизм.
3. Всемирная отзывчивость: доброжелательность, самопожертвование, альтруизм,
интернационализм / национализм.
4. Стремление к высшим формам бытия: доброта, искусство (красота), литература (духовность), наука (истина).
5. Поляризованность, дух противоречия: соединение положительных и отрицательных
начал.
6. Широта души, вневременность: удаль, неудержимость, максимализм, невнимание к настоящему [9, с. 101-120].
На основе изложенных выше теоретических положений, касающихся определения языковой личности, ее структуры и национального характера, мы попытаемся на примере одной семантической группы показать возможности репрезентации управленческого дискурса языковой личности такого выдающегося политического деятеля, как царь Иван IV.
Одним из аспектов описания языковой личности в тематическом блоке «Человек» является семантическая группа «Духовный опыт». Отдельно рассмотрим, как в лексиконе Ивана IV употребляются и осмысляются понятия, обозначающие вечные проблемы бытия: судьба, жизнь, смерть.
Как известно, концепт «судьба» является одним из основных в русской концептосфере. Этот концепт привлек внимание многих лингвистов (Апресян, Арутюнова, Чернейко и др.). Такого рода понятия, как судьба, образуют практическую философию человека, или, как ее называл В.Н. Волошинов, жизненную идеологию [10, с. 21]. Он подчеркивал связь жизненной идеологии с речью и ее зависимость от языковых ресурсов.
Н. Д. Арутюнова, развивая положение В. Н. Волошинова, пишет: «Именно язык, несмотря на действующие в нем процессы исторических изменений, дает ключ к реконструкции сознания и обеспечивает относительную стабильность основныхтерминов духовной культуры» [11, с. 617].
Практическая философия складывается в результате действия ряда факторов: национальной традиции и фольклора, религии и социальной идеологии, воспитания и жизненного опыта, моделей, заданных личностью вождей, кумиров и героев, непосредственных ощущений и систем ценностей, свойств характера и социальной среды, образа жизни и образов искусства.
Понятия жизненной философии выполняют функцию «посредника», координирующего микро- и макромиры. Они закреплены в обыденных аналогах, или эквивалентах, философских и этических терминов, составляющих обширный пласт лексики естественных языков [11, с. 617].
Понятие «судьба» определяется через соотношение двух миров - идеального и реального. Это соотношение во всей полноте проявляется в языке Ивана IV. Основным компонентом данного концепта в языковой картине мира Ивана IV является идея «предопределения». С этимологической точки зрения, по данным словарей, слово «судьба» восходит к древнерусскому слову «соудь» [12, с. 217; 13, с. 794]. Словари древнерусского языка подчеркивают эту связь и отмечают, что слово «судьба» имеет следующие значения: «1. Приговор, решение. 2. Предопределение. 3. Правосудие.
4. Судилище» [14, стб. 608]. Для царя судьба - это Божие правосудие. То, что суждено Богом в «идеальном мире», во всей полноте отражается в реальном (земном) мире. Иван IV неоднократно подчеркивает, что все подвластно Божьей воле («емуже хощет») и человек не властен что-либо
изменить, поэтому слово «судьба» всегда соотносится с прилагательным «Божия» («Смотри, о княже, божия судьбы, яко бог дает власть, емуже хощет» [15, с.105]).
Интерес вызывает тот факт, что, с одной стороны, только Бог владеет судьбами людей, с другой - царь неоднократно обращается с просьбами о милосердии к Богородице и ко всем святым, тем самым отмечая то, что и они могут оказывать влияние на человеческие судьбы, хотя Божье милосердие признается основным («Тако же изволися судбами божиими быти, родительнице нашей благочестивой царице Елене преити от земнаго царствия на небесное; нам же со святопочившим братом Георгием сиротствующим родителей своих и ни откуду же промышления человеческаго не приемлюще, токмо на божие милосердие уповающе и пречистые богородицы милость, и на всех святых молитвы и на родителей своих благословение и упование положихом» [15, с. 27]). («Понеже помните, отцы святии, егда некогда прилучися некоим нашим приходом к вам в пречестную обитель пречистыя богородицы и чюдотворца Кирила, и случися тако судбами божиими: по милости пречистыя богородицы и чюдотворца Кирила молитвами от темныя ми мрачности малу зарю света божия в помысле моем восприях...» [16, с. 163]).
Концепт «судьба» в языковой картине мира Ивана IV тесно связан с концептами «жизнь, смерть», через которые осмысляется не только духовный мир, но и картина мира русского народа того времени.
Концепт «жизнь» реализуется через лексемы «жизнь, живот, житие», которые выражают основное значение концепта «жизнь», что означает «земное» существование человека, его бытие, но не биологическое существование, т.к., по мнению Ивана IV, жизнь на земле не является «конечной», что еще раз подчеркивает существование идеального и реального миров. Жизнь в значении «данное богом» тесно связана с судьбой. Иван IV отмечает, что лишить человека жизни может только бог, если же это делают люди, то бог наказывает их.
Живот в значении «жизнь» [17, стб. 867] («Аще не бы всемогущая десница вышняя защитила мое смирение, то всячески живота гонзнул бы» [15, с. 27]).
Житие в значении «жизнь» [17, стб. 877] («Мое же утеснение - вместо крови пролитыя от вас самех приях всякое оскорбление и озлобление, еже вашим злым сеянием оскорбления строптиваго жития, не престанет, се убо наипаче на вас без престани вопиет к богу!» [15, с. 42]).
В духовном мире человека жизнь всегда соотносится со смертью, т.к. это два взаимополагающих начала.
Понятие-концепт «смерть» в сочинениях Ивана IV представлено следующими лексемами: отшествие, смерть, погибель - и словосочетаниями: преиде на небесная, за упокой, во гроб положите, венец жизни.
Смерть в значении «прекращение жизни, конец всего существующего» встречается в сочинениях Ивана IV в следующих примерах («И посланника нашего Третяка, заведши в пустынныя места, лихою смертью уморили...» [16, с. 150]). («Се есть первая неволя и безчестье, от света бо во тму, от славы в кожаны ризы, от покоя в трудех снести хлеб, от нетления во истление, от живота в смерть» [16, с. 261]).
Смерть чаще рассматривается как некая точка вечного бытия, т.е. человек не умирает, он только переходит в иной мир, а смерть для него - это «искупление грехов», т.е. очищение души. Иван IV подчеркивает, что через это очищение должен пройти каждый человек, поэтому нет «безсмертных»:
Смерть («Безсмертен же быти не мнюся, понеже смерть Адамский грех, общедательный долг всем человеком; аще бо и перфиру ношу, но обаче вем се, яко по всему немощию подобно всем человеком, обложен есь по естеству, а не яко же вы мудръствуете, выше естества велите быти ми, - от ереси же всякой» [15, с. 38-39]). ( «... а хто убивает тела брата своего, в мале времени смерти сподобляя, тот душу свою на веки погубляет» [16, с. 267]).
Таким образом, в структуре концепта «смерть» явно выделяется компонент «переход в иное бытие». Этот компонент реализуется и лексемой «отшествие», которая в сочинениях Ивана IV встречается только в этом значении. Взаимосвязь лексем «смерть» и «отшествие» отмечена и в словаре Срезневского. Именно поэтому лексема отшествие чаще всего сочетается со словосочетанием «света сего» (т.е. этого света - земной жизни):
Отшествие в значении «смерть» [17, стб. 824] («Аз же исповедаю и вем, яко не токмо тамо мучения, иже зле живущим и претупающим заповеди божия, но и здесь праведнаго божия гнева, по своим злым делом, чашу ярости господня испивают и многообразными наказания мучатся, по отшествии же света сего, горчайшее осуждение приемлюще, ожидающе
праведнаго судища спасова, по осуждении же безконечная мучения приемлют» [15, с. 39]).
Концепт «смерть» выражен в сочинениях и с помощью лексемы «погибель», которая реализует компонент «уничтожение, прекращение жизни».
Погибель в значении «гибель, смерть, уничтожение» [18, с. 183] («Сиюубо погибель и нам соеетуеши? Исияубо погибель на твою главу паче да будет!» [15, с. 20]).
Дцерный компонент концепта «смерть» - «переход в иное бытие» реализуется в сочинениях Ивана IV и с помощью устойчивых словосочетаний: преиде на небесная, за упокой, во гроб положити, венец жизни.
Словосочетание «преиде на небесная» в тезаурусе Ивана IV не переосмысливается, а составные его компоненты имеют значение, сформировавшееся в русском языке того времени («умереть» [17, стб. 356]). Тем самым смерть рассматривается как «переход из земной жизни в жизнь небесную, на небеса». В данном случае для Ивана IV небо представляется как обитель Бога и всех праведных душ, т.е. иной, «идеальный» мир.
Преиде на небесная («Егда божиими судьбами отец наш, великий государь Василей, пременив порфиру аггелъским пременением, тленное сие мимотекущее земное царствие оставил, преиде на небесная во он век нескончаемый...» [15, с. 27]).
За упокой в значении «упокоение усопших» [19, стб. 1241], т.е. успокоение души в ином мире («Ево дочерем всякое узорочье покупай, - благословно и здорово; а моим дочерем, - проклято да заупокой» [15, с.104]).
Во гроб положити [18, с. 137] («А еже свое писание хощеши с собою во гроб положити, сеубо последнее християнство свое отложил еси» [15, с. 46]).
То есть отмечается желание «свое писание» забрать в «другую жизнь», реализуется компонент «вера в загробную жизнь».
Таким образом, анализ лексики, реализующей концепты «судьба», «жизнь», «смерть», которые являются основными в картине мира человека, позволяет сделать вывод о том, что в посланиях Ивана IV, отражающих его языковую картину мира, в полной мере представлена картина мира русского человека того времени. Поля концептов «судьба», «жизнь» и «смерть» являются пересекающимися. Все эти концепты тесно связаны с концептом «Бог», который является главным в языковой картине мира Ивана IV. Бытие в посланиях Ивана IV представляется триединым: во-первых, земная жизнь (биологическое существование человека в реальном мире), которой противопоставлена небесная жизнь (царствие небесное, бытие Бога, всех святых и праведных душ) и преисподняя (мир грешных душ).
Вся на небеси и на земли и преисподняя стоит его (Христовым - С. Ш.) хотением («Сице аз верую Страшному судищу спасову. Тако же и се вем: обладающу Христу небесными и земными и преисподними, яко живыми и мертвыми обладая, и вся на небеси и на земли и преисподняя стоит его хотением, советом отчим, благоволением святаго духа...» [15, с. 39]).
Ивана IV неоднократно подчеркивает в своих посланиях, что земная жизнь - это временное, «мимотекущее» бытие, а вечное царствие наступает после «смерти» («... тленное сие мимотекущее земное царствие оставил, преиде на небесная во он век нескончаемый... »([15, с. 27]).
Во он век в значении «загробная жизнь» [18, с. 53] («И тако ли душу свою за нас полагают, еже убо душу нашу желают от мира сего на всяк час во он век препустити?» [15, с. 29]).
(Божий) суд в значении «кончина, смерть» [14, стб. 607] («Божий суд ожидает, иже аггельский образ поправшим!» [15, с.17]).
Венец жизни в значении «завершение, высшая степень чего-л.» [18, с. 74] («А аще праведен еси и благочестив, про что не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити?» [15, с.14]).
Из краткого анализа лексики, включенной нами в тематический блок «Человек», можно сделать вывод о том, что в посланиях Ивана IV, отражающих его языковую картину мира, в полной мере представлен человек во всем многообразии своего бытия - и как биологическое существо, и как носитель определенного духовного опыта.
С целью описания языковой картины мира Ивана IV как языковой личности мы обратились к проблеме построения тезауруса царя по его посланиям. В рамках настоящего исследования воссоздали один из видов тезауруса, выделенного М.Л. Гаспаровым, - формальный. Мы не ставим своей целью воссоздать полный тезаурус языковой личности Ивана IV, поэтому некоторая фрагментарность описания тематических групп объясняется поставленными задачами и, как
представляется, вполне оправдана. Лексические единицы, вошедшие в состав названного типа тезауруса, позволяют реконструировать идеографическую структуру посланий Ивана IV, иначе -мир, образ русской жизни XVI в., воспринятый, проанализированный языковым сознанием царя. Иван IV предстает в своих посланиях деятельным, очень образованным, любознательным человеком, сильной, волевой личностью, у которой не расходится слово с делом.
Можно считать, что в концептуальной картине мира языковой личности Ивана IV центральными являются концепты «царь» и «власть». Они тесно между собой связаны, что нашло отражение в его посланиях. С точки зрения царя, самодержец предстает как сочетание различных, часто противоположных черт. С одной стороны, царь - неограниченный владыка для своих подданных, чья власть почти равна Божьей, с другой же - он человек, подверженный превратностям «Божьего изволения» и в любой момент могущий лишиться милости Господа, как и всякий из его «рабов» (в запальчивости так называет Иван IV даже своих бояр). Поэтому и отстаивает царь не только свое право на престол, но и на «неправедные поступки» («все мы человеци»).
Итак, под языковой картиной мира мы, вслед за Г.В. Колшанским, В.И. Постоваловой, Е.С. Яковлевой и другими, понимаем выраженную языковыми средствами систему знаний человека об окружающем мире, своего рода мировидение с помощью языка. Языковая картина мира тесно связана с мышлением человека, представляет собой отражение реальной действительности и выражает национально-культурную специфику сознания народа - носителя языка, что и было продемонстрировано на примере небольшого фрагмента языковой картины мира царя Ивана IV.
В основе языковой картины мира человека лежит его индивидуальное когнитивное пространство - определенным образом структурированная совокупность знаний и представлений, которыми обладает языковая личность (Красных). Каждый человек обладает своим индивидуальным когнитивным пространством, набором коллективных когнитивных пространств и когнитивной базой того национально-лингвокультурного сообщества, членом которого он является.
Состав выделенных нами тематических и лексико-семантических групп, примером которых в этой статье явилась тематическая подгруппа «Духовный опыт» -часть большой группы «Человек», позволяет в значительной мере оценить богатство словарного состава языковой личности Ивана IV, являющегося следствием его индивидуального мировоззрения, энциклопедической начитанности.
Таким образом, языковая личность властвующего субъекта в полной мере является продуктом своей эпохи, со всеми представлениями о мироустройстве и знаниями об окружающей действительности и внутреннем мире человека, что позволило рассмотреть развитие управленческого дискурса в диахронном аспекте.
The author shows subject of a power person with the help of sociolinguistic analysis of texts of Messages by Ivan the Terrible. The problems of the management discourses are considered on the historical materials at the age of Ivan the Terrible.
The key words: discourse, subject of power, management discourses.
Список литературы
1. Шарков Ф.И. Современные маркетинговые коммуникации. Словарь - справочник. М.: Альфа-Пресс, 2006. 352 с.
2. Манаенко Г.Н. Дискурс и его отношение к речи, тексту и языку // Язык. Текст. Дискурс: межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 1. Ставрополь, 2003. С. 26-40.
3. Карасик В.И. Языковые ключи. Парадигма. Волгоград, 2007. 520 с.
4. Шилина С.А. Анализ Посланий Президента РФ Федеральному Собранию РФ как фрагмент управленческого дискурса (социолингвистический аспект) // Вестник Брянского государственного университета. № 2. 2010: История. Литературоведение. Право. Философия. Языкознание. Брянск: РИО БГУ, 2010. 248 с. С. 234-239.
5. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 261, [2] с.
6. Караулов Ю.Н. Языковая личность // Русский язык. Энциклопедия // Гл.ред. Ю.Н. Караулов. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1997. С. 671.
7. Апресян Ю.Д. Избранные труды, том I. Лексическая семантика. М.: Школа «Языки русской культуры», Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. VIII с., 472 с.
8. Апресян Ю.Д. Избранные труды, том II. Интегральное описание языка и системная
лексикография. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. - 767 с.
9. Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы). М.: Изд-во РУДН, 1997. 331 с. Ю.Волошинов В. Н. Марксизм и философия языка. Л., 1929.
11.Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры», 1999. ГХУ 896 с. 12.Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. Т.
2. М.: Рус. яз., 1999. 560 с.
13.Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. Т. 4 (Т - Ящур) / Пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева. СПб: Терра - Азбука, 1996. 864 с.
14.Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: [В 3 т.]. Репринт. изд. Т. 3, ч. 1. Р-С. М.: Книга, 1989. 1-910 стб.
15.Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским // Текст подготовили Я.С. Лурье и Ю.Д. Рыков. Отв. редактор Д.С. Лихачев. М.: Наука, 1981. 432 с.
16.Послания Ивана Грозного // Подготовка текста Д.С. Лихачева и Я.С. Лурье, перевод с комментариями Я.С. Лурье. Под редакцией члена-корреспондента АН СССР В.П. Адриановой-Перетц. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1951. 716 с.
17.Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: [В 3 т.]. Репринт, изд. Т. 1, ч. 2. Е-К. М.: Книга, 1989. 807-1420 стб.
18.Словарь русского языка XI - XVII вв. Выпуск 15 / Гл. ред. Г. А. Богатова. М.: Наука, 1989. 288 с.
19.Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: [В 3 т.]. Репринт, изд. Т. 3, ч. 2. Т-Я. М.: Книга, 1989. 911-1676 стб.
Об авторе
Шилина С.А. - кандидат филологических наук, доцент Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, [email protected]
