CC BY
54
Будылин Николай Владимирович
Действие запрета на поворот к худшему при производстве по уголовному делу в суде первой инстанции
Изменение обвинения в суде первой инстанции в контексте запрета на поворот к худшему представляет трудноразрешимую для отечественной уголовно-процессуальной доктрины проблему. В позитивном уголовно-процессуальном праве модель преобразования обвинения на более тяжкое через процедуру возвращения уголовного дела прокурору следует считать паллиативом, имеющим ряд недостатков, главный из которых - выполнение судом функции обвинения. Стадия предания суду должна стать той судебной инстанцией, где должен решаться вопрос о предъявлении подсудимому нового обвинения, связанного с первоначальным, основания для которого были установлены в ходе судебного разбирательства.
Ключевые слова: обвинение, запрет на поворот к худшему, производство в суде первой инстанции, возвращение уголовного дела прокурору, предание суду.
Effect of the prohibition on turning for the worse in criminal proceedings in the court of the first instance
Changing the charge in the court of first instance in the context of the prohibition to turn for the worse is a problem that is intractable for the domestic criminal procedural doctrine. In positive criminal procedural law, the model of transforming a charge into a more serious one through the procedure of returning a criminal case to a prosecutor should be considered a palliative, which has a number of shortcomings, the main of which is the court's performance of the prosecution function. The stage of bringing before the court should become the court, where the issue of bringing the defendant a new charge related to the initial one, the grounds for which were established during the trial, should be decided.
Keywords: accusation, prohibition on turning for the worse, proceedings in the court of first instance, return of the criminal case to the prosecutor, bringing to trial.
Действие запрета на поворот к худшему обычно обсуждается в контрольных судебных инстанциях уголовного процесса. Полагаем правомерным рассматривать данный запрет как «принцип» всех судебных стадий, включая стадии назначения судебного заседания и судебного разбирательства (разд. 9 УПК РФ). Подобный вывод и ранее делался рядом ученых [1, с. 76; 2, с. 60; 3, с. 9-10], которые выводили запрет на поворот к худшему из другого уголовно-процессуального предписания - недопустимости изменения обвинения против обвиняемого/подсудимого в суде [4, с. 20].
Запрет на поворот к худшему в суде не только выступает гарантией прав подсудимого на защиту, но и определяет предмет и пределы доказывания. Он неразрывно связан с обвинением и доказыванием, имеющими системное значение для организации уголовного процесса [5, с. 76, 85-86].
Неизменность обвинения в суде в дореволюционной русской уголовно-процессуальной науке называлась «правилом о тождестве уго-
ловного иска», которое содержало запрет для суда перейти на более тяжкое обвинение по сравнению с тем, по которому был предан суду обвиняемый [6, с. 967; 7, с. 414].
При этом И.Я. Фойницкий признавал всю сложность вопросов о пределах допустимости изменения обвинения на судебном следствии, возникающих в ситуации, когда в ходе судебного расследования изменяются первоначальные выводы обвинения и появляются основания для иного обвинения [7, с. 415-416]. В целом, несмотря на определенные колебания судебной практики, дореволюционная уголовно-процессуальная доктрина выработала позицию, согласно которой в случае выявления на судебном следствии нового, тяжкого преступления, самостоятельного и конкурирующего с преступлением, первоначально вмененным в вину обвиняемому по обвинительному акту, дело должно быть судом «обращено к предварительному следствию и составлению нового обвинительного акта» (ст. 752, 753 Устава уголовного судопроизводства) [7, с. 416]. Если же было установлено менее тяжкое преступле-
52
ние, то вопрос о дополнении первоначального обвинения новым оставлялся на усмотрение суда. Опираясь на практику применения ст. 612 Устава, ученый указывал на необходимость обеспечить защите условия для подготовки, в этих целях дело должно было быть приостановлено [7, с. 416]. Не все были согласны с такой точкой зрения. М.В. Духовской писал, что подсудимого можно наказать лишь за то, в чем его обвиняли, а между тем обвинения в этом меньшем преступлении ему не предъявлялось. Поэтому он поддерживал предложение о возможном дополнении обвинения в суде лишь с согласия подсудимого [8, с. 336].
Особо учеными того времени отмечалось влияние запрета на поворот к худшему на определение предмета судебного следствия и судебного доказывания, а потому и критерия относимости судебных доказательств [6, с. 967]. По данному вопросу дореволюционной доктриной был сформулирован целый ряд требований, не утративших актуальности и до настоящего времени [6, с. 966-973; 9, с. 143— 153]. Не вдаваясь в их перечисление, укажем, что общий смысл ныне закреплен в ч. 7 ст. 246 и в ст. 252 УПК РФ.
В советское время теорией и практикой уголовного процесса был продолжен поиск ответов на вопросы о том, как должна быть разрешена ситуация с изменением обвинения в суде. В целом подходы отечественного законодателя и доктрины оказались схожими с позициями, сформулированными досоветской уголовно-процессуальной наукой. Хотя запрет на поворот к худшему ослабел. Главную роль в этом сыграла теория объективной истины. Эта теория обосновывала активность суда в доказывании, а потому оправдывала взятие им на себя инициативы по установлению фактов против подсудимого и использование их против него (ст. 255, 256 УПК РСФСР), т.е. выполнение функции обвинения.
Впрочем, в советской доктрине уголовного процесса возобладала позиция, согласно которой сам суд не может изменить обвинение в худшую сторону, единственным способом исправления ошибки следствия для суда первой инстанции является возвращение уголовного дела на доследование. Классической трактовке запрета на преобразование к худшему приходилось выдерживать нападки сторонников объективной истины, требовавших наделить суд полномочиями на изменение обвинения в сторону ухудшения положения лица [10, с. 54—56]. Однако эта позиция не получила поддержки, а была подвергнута критике именно с
позиции необходимости следования запрету на поворот к худшему [11, с. 101—104].
Академиком М.С. Строговичем сформулирована максима: «Всякое расширение объема обвинения в суде без направления дела на доследование для предъявления обвинения нарушает право обвиняемого на защиту» [12, с. 251].
Согласно мнению еще одного авторитетного советского специалиста — Я.О. Мотовиловкера запрет на поворот к худшему действует, пока при новом расследовании уголовного дела не будут установлены обстоятельства, свидетельствующие о совершении обвиняемым более тяжкого преступления [13, с. 206].
Таким образом, концептуально система представлений относительно запрета на поворот к худшему обвинения в суде в отечественной уголовно-процессуальной доктрине не менялась, сохранялась преемственность в понимании того, как предыдущая часть процесса (предварительное расследование) обусловливает последующую (судебное разбирательство): по предмету обвинения и его основаниям.
С попыткой перехода на новую правовую организацию противодействия преступности, обоснованную Концепцией о судебной реформе (1991 г.) [14], советская концепция запрета на поворот к худшему подверглась пересмотру в сторону состязательности. Следуя логике полного воспрещения суду участвовать в уголовном преследовании, Конституционный Суд России отменил советский институт «доследования» [15, 16], который служил основным правовым средством разрешения проблемы изменения обвинения в суде ввиду новых обстоятельств преступной деятельности подсудимого, установленных судебным следствием.
В УПК РФ (2000 г.) новая трактовка запрета на поворот к худшему нашла отражение в первоначальной редакции ст. 237, а также в ст. 252 и 405. Прежнего механизма возвращения уголовного дела судом «на доследование» в новой уголовно-процессуальной системе не было. Однако остались неизменными следственная модель предъявления обвинения, модели направления уголовного дела в суд и принятия его судом к производству. Сохранился прежний тип уголовного процесса. Это завело практику и идеологов судебной реформы образца 1991 г. в тупик. И.Л. Петрухин сделал единственно возможный вывод о необходимости внесения в кодекс поправки, допустив один из двух возможных вариантов: 1) возвращение дела прокурору для предъявления более тяжкого обвинения; 2) введение особой процедуры
53
для предъявления более тяжкого обвинения прокурором, когда дело уже находится в суде. Если же прокурор с этим не согласен, то суд должен вынести приговор по первоначально предъявленному обвинению, оговорив, что он делает это в соответствии с позицией прокурора, хотя данные судебного следствия эту позицию не подтверждают (в этом случае мотивировка в описательной части приговора должна отсутствовать) [17, с. 46-53].
Исходя из сложившихся реалий судебно-следственной практики, Конституционный Суд России и законодатель выбрали первый вариант, что подтвердило давно известную в науке истину о том, что сущность запрета на поворот к худшему сосредоточена в процедуре возвращения судом уголовного дела на доследование. Изменения редакции ст. 237 УПК РФ в 2013-2014 гг. запечатлели нелегкий поиск законотворцем новой модели возвращения судом уголовного дела прокурору (на стадию предварительного расследования) без буквального повторения советской модели [18, с. 119-130]. Несмотря на все научные споры, которые ведутся в доктрине по сей день, надо признать, что в существующих условиях это единственно приемлемый способ удовлетворения насущной потребности судебно-следственной практики в механизме исправления следственных ошибок, выявившихся в суде.
На наш взгляд, комплекс процессуальных правил, связанных с запретом на поворот к худшему (ст. 246, 252 УПК РФ), а равно исключения из него (ст. 237 УПК РФ), позволяющие изменять обвинение в сторону ужесточения, составляют одну из краеугольных основ производства по уголовному делу, после того как оно поступает от прокурора в суд и судья принимает его к производству. «Они самостоятельны, но в то же время тесно связаны между собой. Недопустимость ухудшения положения обвиняемого следует рассматривать как уголовно-правовую, а недопустимость нарушения права на защиту как процессуально-правовую гарантии для подсудимого» [19, с. 10]. Надо признать верной указанную здесь взаимосвязь уголовно-правового и уголовно-процессуального моментов в запрете на поворот к худшему. Не развивая безусловно важную тему о материальной, уголовно-правовой составляющей запрета на поворот к худшему, сосредоточимся на его процессуальном проявлении в производстве по уголовному делу в суде первой инстанции.
В первую очередь следует сказать об общем условии судебного разбирательства, изложен-
ном в ст. 252 УПК РФ. На стадию назначения судебного разбирательства действие ст. 252 УПК РФ распространяется. Хотя вне предварительных слушаний действие этого общего условия можно считать отложенным, поскольку судья не вправе разрешать вопросы, касающиеся доказанности обвинения с позиции доказанности вины. Задачи стадии заключаются в том, чтобы проверить материалы поступившего уголовного дела на предмет отсутствия препятствий для рассмотрения этого дела по существу, а в случае обнаружения таковых (в виде обстоятельств, перечисленных в ст. 229 УПК РФ) попытаться их устранить и, наконец, создать условия для проведения судебного разбирательства. По своему положению в структуре и назначению суд первой инстанции в этой стадии уполномочен решать судьбу уголовного дела (а вместе с тем и обвинения) окончательно только в виде исключения - путем вынесения постановления о прекращении уголовного дела (ст. 239 УПК РФ). Пленум Верховного Суда РФ правомерно не указал в числе оснований возвращения уголовного дела основание, предусмотренное п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, ибо его установление предполагает оценку доказательств виновности обвиняемого и проведение судебного следствия [20, п. 14]. Это не входит в пределы компетенции суда на стадии назначения судебного заседания. Справедливо мнение о том, что изменение обвинения не соответствует задачам этой стадии [21, с. 4].
Заметим, что Уставом Уголовного Судопроизводства (раздел третий «О порядке предания суду») предусматривалась иная форма перехода уголовного дела из стадии предварительного расследования в суд, а именно: стадия «предания суду», которое происходило в «обвинительной камере» - Судебной палате. Вопросы, касающиеся формулировки обвинения и подведения под него оснований в виде доказательств, решались по большей части в ходе нового предания суду - через предъявление прокурором нового обвинения; а возвращение дела предварительному следствию было исключением из общего правила [22, с. 265, 268, 273-274]. В свою очередь, Окружной суд обязан был рассматривать уголовное дело в пределах определения Палаты о предании суду. Сенатская практика допустила «предоставление дела в Палату при раскрытии нового, более тяжкого преступления подсудимого» [22, с. 905]. Неполнота предварительного следствия могла быть восполнена камерой предания суду (ст. 512 Устава), кроме случаев выявления преступления, совершенного другим лицом (ст. 513 Уста-
54
ва), или иного преступления обвиняемого, не связанного с обвинительным актом в отношении его (ст. 752, 753 Устава) [22, с. 985]. Таким образом, через процедуру предания суду решались в большинстве случаев вопросы изменения обвинения в худшую для подсудимого сторону.
Общепризнано, что стадия судебного разбирательства является центром системы уголовного правосудия, где разрешается по существу спор между обвинением и защитой по предмету обвинения. Последствием запрета на поворот к худшему выступает то, что предметом судебного разбирательства является обвинение, которое предъявлено обвиняемому по делу. Все его изменения осуществляются прямо в самом судебном приговоре. В стадии судебного разбирательства за отправное берется обвинение, о котором говорится в постановлении судьи о назначении судебного заседания [21, с. 5].
Правила ст. 252 УПК РФ действуют в этой стадии в полном объеме. Их смысл исчерпывающим образом разъяснен Пленумом Верховного Суда РФ [23, п. 20]. Определены Пленумом и классические признаки обвинения более тяжкого или существенно отличающегося от первоначального по фактическим обстоятельствам [23, п. 20]. Изменение обвинения допустимо только в сторону смягчения в результате отказа государственного обвинителя от поддержания обвинения [24, п. 20]. Если же в ходе судебного разбирательства выявлены существенные нарушения закона, указанные в пп. 1—6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, то суд по ходатайству стороны или по своей инициативе возвращает дело прокурору при условии, что их устранение не будет связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия [24, п. 19].
Тем самым новое, более тяжкое обвинение может быть предъявлено органом предварительного расследования только в пределах тех обстоятельств, которые были установлены в ходе судебного следствия, и, очевидно, только на основании доказательств, уже полученных судом. Возвращение судом первой инстанции уголовного дела прокурору имеет только одну ограниченную цель — предъявление нового обвинения в совершении более тяжкого преступления, но только по выявленному в суде основанию. При этом изменения обвинения в худшую сторону по сравнению с тем, что было установлено судом, не должно произойти.
Однако в реальности следователь является полным хозяином уголовного дела и обвинения. Он не ограничен в праве получить новые обвинительные доказательства хотя бы в ходе
допроса обвиняемого, под предлогом проверки обстоятельств и доказательств, установленных судом. И у суда нет ни полномочий, ни оснований отвергнуть новые обвинения, выдвинутые следователем после проведения расследования по возвращенному уголовному делу. Другой судья будет рассматривать это уголовное дело по тому обвинению, по которому оно будет заново направлено в суд.
Как показывают исследования [25, с. 22—33], судьи, возвращая уголовное дело прокурору на основании п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, исходят из того, что органы предварительного расследования, выполняя указания суда об устранении нарушений закона, в то же время свободны в дальнейшем расследовании и квалификации действий обвиняемого, исходя из правил оценки доказательств в соответствии с положениями ст. 17 и 88 УПК РФ.
Судебная практика дает представление о правовых стандартах применения норм, регулирующих возвращение судом уголовного дела ввиду выявившейся неполноты предварительного следствия. Так, в постановлении суда апелляционной инстанции об отмене постановления суда первой инстанции, которым уголовное дело было возвращено прокурору по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ (ввиду расхождения суммы похищенных средств, вменяемых в вину обвиняемым, с тем, что было установлено проведенной в судебном следствии судебно-бух-галтерской экспертизой), отмечается: «Органы предварительного расследования при предъявлении обвинения описали в соответствии со ст. 73 УК РФ способ совершения преступления, время, место, обстоятельства, мотивы и цели, а также роль каждого из соучастников в том виде и в том объеме, как было ими установлено, исходя из имевшихся у них доказательств. Из этого следует, что обвинительное заключение, утвержденное прокурором, в отношении А.С.М., И.Ю.К., М.А.А. и С.К.С. содержит тот объем предъявленного обвинения, который органы предварительного расследования посчитали в данном случае доказанным. При таких обстоятельствах принятое судом первой инстанции решение о возвращении дела прокурору нельзя признать законным и обоснованным, и, соглашаясь в этой части с апелляционным представлением, суд апелляционной инстанции приходит к выводу об отсутствии у суда первой инстанции на данном этапе судебного разбирательства препятствий для рассмотрения уголовного дела по существу, в связи с чем обжалуемое постановление подлежит от-
55
мене, а уголовное дело - передаче на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе» [26].
Таким образом, правовой стандарт возвращения уголовного дела судом первой инстанции прокурору ввиду необходимости восполнения предварительного расследования поддерживается вышестоящей инстанцией. Как, впрочем, и свобода органа предварительного расследования распоряжаться обвинением по своему усмотрению, что и было подтверждено тем же решением Московского городского суда.
Однако в целом восстановление института возвращения уголовного дела прокурору с дополнительным ограничителем в виде запрета для следователя проводить дополнительное расследования можно считать временной мерой. Более последовательным решением было бы введение новой судебной процедуры выдвижения обвинения, как это было по Уставу Уголовного Судопроизводства.
С учетом сказанного о связи запрета на преобразование к худшему с системой уголовно-правовой охраны общества от преступлений можно предложить следующие меры по ее преобразованию.
1. Альшевский Т.В. Пределы прав суда при рассмотрении уголовных дел в кассационном порядке и в порядке надзора // Советское государство и право. 1956. № 6. С. 70-80.
2. Гальперин И.М. Проблема «reformatio in pejus» в уголовном процессе // Советское государство и право. 1949. № 3. С. 50-60.
3. Калашникова Н.Я. Гарантия права обвиняемого на защиту при изменении обвинения и наказания. М., 1975.
4. Воробейников М.А. Запрет преобразования к худшему в советском уголовном процессе. Ярославль, 1976.
5. Александров А.С., Александрова И.А., Власова С. В. Теоретическая концепция государственно-правовой организации противодействия преступности в 21 веке // Государство и право. 2019. № 9. С. 75-86.
6. Устав уголовного судопроизводства. Систематизированный комментарий (ст. 595764) /под ред. М.Н. Гернета. Вып. 4. М., 1915. (С. 945-1277).
7. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2 т. Изд. 3-е, пересмотр. и доп. СПб., 1902. Т. 2.
8. Духовской М.В. Русский уголовный процесс. М., 1908.
1. Подлежит коренному реформированию первая судебная стадия: ей должна быть возвращена классическая форма стадии предания суду, в которой, на наш взгляд, и надлежит устранять все препятствия для рассмотрения дела по существу, связанные, в том числе, с преобразованием обвинения в худшую для обвиняемого сторону.
2. Запрет на поворот к худшему должен быть абсолютным после предания суду: в следующих судебных стадиях дело подлежит рассмотрению в пределах обвинения, сформулированного актом о предании суду.
3. Предъявление нового обвинения в случае выявления новых фактов, связанных с первоначальным обвинением, возможно после возвращения уголовного дела судом в обвинительную камеру для предъявления прокурором нового обвинения и предания обвиняемого суду по новому обвинению.
4. Если же в суде были выявлены факты совершения преступлений иными лицами или новые преступления подсудимого, которые не связаны с рассматриваемым обвинением, то прокурор принимает меры для возбуждения уголовного дела органом предварительного расследования.
1. Alshevsky, T. V. Limits of the rights of the court in the consideration of criminal cases in cassation and supervision // Soviet state and law. 1956. No. 6. P. 70-80.
2. Galperin, I.M. The problem of "reformatio in pejus" in the criminal process // Soviet state and law. 1949. No. 3. P. 50-60.
3. Kalashnikova, N.Ya. Guaranteeing the right of the accused to a defense when charges and punishment are changed. Moscow, 1975.
4. Vorobeinikov, M.A. Prohibition of transformation for the worse in the Soviet criminal process. Yaroslavl, 1976.
5. Alexandrov, A.S., Alexandrova, I.A., Vlasova, S.V Theoretical concept of state-legal organization of combating crime in the 21st century // State and law. 2019. No. 9. P. 75-86.
6. Charter of criminal proceedings. Systematized commentary (art. 595-764) /ed. by M.N. Gernet. Iss. 4. Moscow, 1915. (P. 945-1277).
7. Foinitskiy, I.Ya. The course of criminal proceedings: in 2 vol. 3rd ed., rev. and augm. St. Petersburg, 1902. No. 2.
8. Dukhovskoy, M.V. Russian criminal procedure. Moscow, 1908.
9. Alexandrov, A.S., Frolov, S.A. Reliabilityofcriminal procedural evidence. Nizhny Novgorod, 2011.
56
9. Александров А. С., Фролов С.А. Отно-симость уголовно-процессуальных доказательств. Н. Новгород, 2011.
10. Пашкевич П.Ф. Процессуальные формы уголовного судопроизводства надо дифференцировать // Социалистическая законность. 1974. № 9. С. 54-56.
11. Лазарева Л. И. Принцип недопустимости поворота к худшему // Правоведение. 1977. № 2. С. 101-104.
12. Гробовенко Я.В., Строгович М.С. Обвиняемый. Гарантии прав личности в уголовном процессе // Демократические основы советского социалистического правосудия / под ред. М.С. Строговича. М., 1965.
13. Мотовиловкер Я. О. Некоторые вопросы теории советского уголовного процесса в свете нового уголовно-процессуального законодательства / под ред. П. И. Бородько. Кемерово, 1962.
14. О Концепции судебной реформы в РСФСР: постановление ВС РСФСР от 24 окт. 1991 г. № 1801-1 // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 44. Ст. 1435.
15. По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород: постановление Конституционного Суда РФ от 20 апр. 1999 г. № 7-П // Собр. законодательства РФ. 1999. № 17. Ст. 2205.
16. По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И. П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации: постановление Конституционного Суда РФ от 14 янв. 2000 г. № 1-П // Собр. законодательства РФ. 2000. № 5. Ст. 611.
17. Петрухин И.Л. Запрет поворота к худшему в российском уголовном процессе // Го -сударство и право. 2006. № 3. С. 46-53.
18. Юнусов А.А, Калмыков В.Б. Генезис позиций законодателя в вопросе возвращения уголовного дела прокурору // Вестник научных трудов Нижнекамского филиала Московского гуманитарно-экономического института. Сер. 3: Правоведение. Нижнекамск, 2006. С. 119-130.
19. Бравилова Е.А. Пределы судебного разбирательства: дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2004.
20. О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регули-
10. Pashkevich, P.F. Procedural forms of criminal proceedings must be differentiated // Socialist legality. 1974. No. 9. P. 54-56.
11. Lazareva, L.I. The principle of inadmissibility of turning for the worse // Jurisprudence. 1977. No. 2. P. 101-104.
12. Grobovenko, Ya.V., Strogovich, M.S. Accused. Guarantees of individual rights in criminal proceedings // Democratic foundations of Soviet socialist justice / ed. by M.S. Strogovich. Moscow, 1965.
13. Motovilovker, Ya.O. Some questions of the theory of the Soviet criminal process in the light of the new criminal procedure legislation / ed. by P.I. Borodko. Kemerovo, 1962.
14. On the Concept of Judicial Reform in the RSFSR: resolution of the Supreme Council of the RSFSR d.d. Oct. 24, 1991 No. 1801-1 // Bulletin of the Congress of People's Deputies and the Supreme Council of the RSFSR. 1991. No. 44. Art. 1435.
15. In the case of checking the constitutionality of the provisions of paragraphs 1 and 3 of part one of article 232, part four of article 248 and part one of article 258 of the Code of Criminal Procedure of the RSFSR in connection with requests from the Irkutsk District Court of the Irkutsk Region and the Sovetsky District Court of the city of Nizhny Novgorod: resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation d.d. Apr. 20,1999 No. 7-P// Coll. of legislation of the Russian Federation. 1999. No. 17. Art. 2205.
16. In the case of checking the constitutionality of certain provisions of the Code of Criminal Procedure of the RSFSR, regulating the powers of the court to initiate a criminal case, in connection with the complaint of citizen I. P. Smirnova and the request of the Supreme Court of the Russian Federation: resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation d.d. Jan. 14, 2000 No. 1-P // Coll. of legislation of the Russian Federation. 2000. No. 5. Art. 611.
17. Petrukhin, I.L. Prohibition of turning for the worse in the Russian criminal process // State and law. 2006. No. 3. P. 46-53.
18. Yunusov, A.A., Kalmykov, V.B. The genesis of the legislator's positions on the issue of returning the criminal case to the prosecutor // Bulletin of scientific works of the Nizhnekamsk branch of the Moscow Humanitarian and Economic Institute. Ser. 3: Jurisprudence. Nizhnekamsk, 2006. P. 119-130.
19. Bravilova, E.A. Limits of the trial: diss. ... Candidate of Sciences in Jurisprudence. Chelyabinsk, 2004.
20. On the application by the courts of the norms of criminal procedure legislation governing
57
рующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 дек. 2009 г. № 28 (в ред. от 15.05.2018)//Рос. газ. 2010.13 янв.
21. Ровнейко В. В. Изменение обвинения в суде первой инстанции по российскому уголовно-процессуальному законодательству: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ижевск, 1996.
22. Устав уголовного судопроизводства. Систематизированный комментарий (ст. 249594) / под ред. М.Н. Гернета. Вып. 3. М., 1914. (С. 383-944).
23. О судебном приговоре: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 нояб. 2016 г. № 55 // Рос. газ. 2016. 7 дек.
24. О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства): постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 дек. 2017 г. № 51 // Рос. газ. 2017. 29 дек.
25. Лапатников М.В., Урняева Г.Ю. Возвращение дела прокурору: анализ судебной практики // Уголовный процесс. 2018. № 8. С. 22-33 .
26. Апелляционное постановление Московского городского суда от 8 окт. 2019 г. по делу № 10-19458/2019: А.С.М. (ст. 159, ч. 4), И.Ю.К. (ст. 159, ч. 4), М.А.А. (ст. 159, ч. 4), С. К. С. (ст. 159, ч. 4) № 01-0035/2019 (01-0767/2018). ЦШи https://mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/ арреа1-criminal/details/5db6bbb2-6461-408f-8e82-59Ь74181Ь668 (дата обращения: 21.09.2021).
the preparation of a criminal case for trial: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Dec. 22, 2009. No. 28 (as amended on 15.05.2018) //Rossiyskaya Gazeta. 2010. Jan. 13.
21. Rovneiko, V.V. Change of charges in the court of first instance under Russian criminal procedure legislation: auth. abstr. ... Candidate of Sciences in Jurisprudence. Izhevsk, 1996.
22. Charter of criminal proceedings. Systematized commentary (articles 249-594) / ed. by M.N. Gernet. Iss. 3. Moscow, 1914. (P. 383-944).
23. On the court verdict: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Nov. 29, 2016 No. 55 // Rossiyskaya Gazeta. 2016. Dec. 7.
24. On the practice of applying legislation when considering criminal cases in the court of first instance (general procedure for legal proceedings): resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Dec. 19, 2017No. 51 // Rossiyskaya Gazeta. 2017. Dec. 29.
25. Lapatnikov, M.V., Urnyaeva, G.Yu. Returning the case to the prosecutor: analysis of judicial practice //Criminal procedure. 2018. No. 8. P. 22-33.
26. The appeal decision of the Moscow City Court d.d. Oct. 8, 2019 in case No. 10-19458/2019: A.S.M. (art. 159, pt. 4), I.Yu.K. (art. 159, pt. 4), M.A.A. (art. 159, pt. 4), S.K.S. (art. 159, pt. 4) No. 01-0035/2019 (01-0767/2018). URL: https:// mos-gorsud.ru/mgs/services/cases/appeal-criminal/details/5db6bbb2-6461-408f-8e82-59b74181b668 (date of access: 21.09.2021).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Будылин Николай Владимирович, преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики Юридического института Сыктывкарского государственного университета имени Питирима Сорокина; e-mail: law@syktsu.ru
INFORMATION ABOUT AUTHOR
N.V. Budylin, Lecturer of the Department of Criminal Procedure and Forensic Science, Law Institute of the Syktyvkar State University named after Pitirim Sorokin; e-mail: law@syktsu.ru
58
