CC BY
144
УДК 94(47).084.3 DOI: 10.23683/2500-3224-2017-2-47-62
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВОРОНЕЖСКОЙ ГУБЕРНСКОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ КОМИССИИ В 1918 г.
Н.А. Заяц
Аннотация. Статья посвящена деятельности Воронежской ЧК в начале ее существования - с июня 1918 г. В ее работе было немало специфичного: она формировалась не как отдельная комиссия, подчиненная коллегии ВЧК, а фактически как отдел губисполкома. Деятельность ее проходила под строгим контролем партийных органов. Несмотря на свои основные функции - борьбы с контрреволюцией, в основном ЧК занималась борьбой со спекуляцией и поддержанием порядка. Массового террора в 1918 г. она не проводила вовсе. В связи с недостатком кадров и поздней реорганизацией даже к концу 1918 г. ее деятельность была налажена очень слабо. Всё это показывает, что реальная работа местных ЧК нередко отличалась от современных представлений о ней.
Ключевые слова: Воронеж, гражданская война, Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК), красный террор, репрессии, Советская Россия, русская революция.
|Заяц Николай Алексеевич, аспирант Воронежского государственного университета, 394006, г. Воронеж, Университетская пл., д. 1, nikza91@yandex.ru.
ACTIVITIES OF THE VORONEZH EXTRAORDINARY COMMISSION IN 1918
N.A. Zayats
Abstract. The article describes actions of the Voronezh Extraordinary Commission (ChK) since its founding. ChK in Voronezh was founded in June 1918 to combat the counter-revolution. There were a lot of peculiar moments of its work: Voronezh ChK wasn't not formed as a separate commission subordinated to the Central Extraordinary Commission, but as a department of the Province (Guberniya) Executive Committee. Actions of the Voronezh ChK where highly controlled by the Party staff. Despite its functions to combat the counter-revolution, mainly the ChK fought against speculation and maintained the public order. The mass mortal terror was not carried out at all in 1918. Due to the lack of staff, and later on the reorganization by the end of 1918 its activity has been very slightly established. All this demonstrates that the real work of the local ChK often differed from the modern representations in the mass consciousness.
Keywords: Voronezh, civil war, ChK, Red Terror, repression, Soviet Russia, Russian Revolution.
I Zayats Nikolay A., Graduate Student of the Voronezh State University, 1, Universitetskaya Sq., Voronezh, 394006, Russia, nikza91@yandex.ru.
Деятельность органов государственной безопасности является популярной темой современных исследований. Однако в ее истории остается немало неизученных страниц. Проблема историографии органов ВЧК связана с политизированностью этого вопроса. В советское время их деятельность идеализировалась, поэтому объективное изучение было проблематично. После дискредитации коммунистического строя это вызвало крайне пристрастное отношение к органам ВЧК, акцентирование внимания при изучении их работы на террористической, репрессивной деятельности, на наличии в их работе преступлений. Между тем, как справедливо отмечал еще на заре появления этой тенденции исследователь ЧК А.С. Велидов, такие труды «не рассматривают вопросы о том, каковы причины злоупотреблений, насколько они типичны, какие меры по их преодолению предпринимались» [Велидов, 1990, с. 85]. С того времени историография прошла значительный путь развития, который позволил во многом уточнить реальную роль и действия ВЧК и показать противоречивость ее как репрессивного органа с неопределенными, но широкими полномочиями, который пытались контролировать с помощью разных внутриполитических мер [Архив ВЧК, 2007, с. 51-62]. В частности, важно в этом отношении вышедшее в 2006 г. исследование И.С. Ратьковского «Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году» [Ратьковский, 2006], которое показывает, что террористическая деятельность ВЧК развивалась постепенно и во многом под действием внешних условий и границы ее были уже, чем принято считать. Однако до сих пор оценки органов ЧК в годы революции противоречивы. К тому же в современной историографии не определены четко их реальные функции и задачи в этот период, особенно на местном уровне [Шаталов, Дубровский, 2015, с. 9]. Это значительно повышает роль фактологических региональных исследований.
Однако Воронежской ЧК в этом отношении не повезло - большинство трудов по теме советских силовых органов в Воронеже начинается с 1920-х гг., а историография ЧК ограничивается в основном советскими биографическими очерками и воспоминаниями [Саран, 2016, с. 301-311]. Затрудняет исследование и то, что значительная часть делопроизводства ВЧК пострадала в период гражданской войны и почти не сохранилась. Весьма скудна информация о ее деятельности в периодической печати и партийных фондах. Наиболее подробные сведения по теме сохранились в переписке с губкомом партии, на которых в значительной мере основана единственная подробная статья о Воронежской ЧК В.А. Перцева [Перцев, 2001, с. 47-64]. Однако она содержит искажения и отличается недостаточностью данных, что по мере возможности пытается решить данная статья.
С момента Октябрьской революции в Воронеже функции борьбы с контрреволюцией и охраны порядка выполнял Военно-революционный комитет, а после его упразднения - военно-административный отдел Совета. В основном он сосредоточился на охране города и посылке отрядов на места для подавления волнений; репрессивные функции же выполнял ревтрибунал. 28 февраля 1918 г. отдел был разделен на два - военный и административный [Комаров, Крошицкий, 1930, с. 34].
Административному отделу было поручено сосредоточиться на охране города. Особенно это озаботило губисполком после апрельских боев с отступившими с Украины анархистами. 24 апреля губисполком решил пополнить административный отдел кроме левых эсеров И.С. Пляписа и Н.И. Григорьева еще 3 членами и передать отделу широкие полномочия для защиты города. Военному отделу было поручено образовать при ст. Воронеж комендатуру для распределения прибывающих в город частей; поручить президиуму выпустить воззвание [Известия Воронежского Совета, 1918, 26 апреля].
В конце мая Советом было решено образовать коллегию ЧК из 4 коммунистов и 3 левых эсеров. От коммунистов в нее вошли Н.П. Павлуновский, Горелов, Степанов и Коржев [ГАВО, ф. 2393, оп. 1, д. 2, л. 14, 20]. Однако коллегия так и не приступила к делу, и на собрании Совета 3 июня вопрос о создании ЧК был поднят снова: «Президиум полагает, что независимо о того, как она будет организована, сейчас нужно приступить к созданию таковой. Это должно быть нечто вроде комиссии по борьбе с политической преступностью, со спекуляцией и преступностью вообще». Был принят план организации комиссии. Согласно ему, руководство ЧК состояло из 6 членов исполкома - 4 коммунистов и 2 левых эсеров. Сама ЧК делилась на отделы: по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступностью по должности. В подчинение ЧК должны были войти все силы, кроме военного гарнизона: милиция, боевая дружина, банковские отряды и т. п. Административный отдел ликвидировался [ГАВО, ф. 2393, оп. 1, д. 2, л. 83-84]. Через три дня был утвержден состав ЧК. В него вошли 3 коммуниста - уже намеченные Павлуновский, Горелов и Степанов, а также 2 левых эсера - Григорьев и Титков [Комаров, Крошицкий, 1930, с. 83]. Председателем стал комиссар Воронежского отделения Госбанка Павлуновский. Уже 13 июня состав был увеличен до 7 членов: четыре от большевиков (прежние и тов. Коржов) и три - от левых эсеров [ГАВО, ф. 2393, оп. 1, д. 2, л. 4]. Однако последовавший вскоре разрыв левых эсеров с большевиками заставил последних покинуть коллегию.
11 июня 1918 г. на Всероссийской конференции ЧК было принято положение о ЧК на местах. Согласно ему, при каждом областном, губернском, уездном Совете создавались ЧК для борьбы с контрреволюцией и спекуляцией. Они подчинялись Коллегии ВЧК и отчитывались перед местными исполкомами. В их полномочия входила борьба с контрреволюцией, спекуляцией, наблюдение за буржуазией и иностранцами. Для этого организовывались отделы борьбы с контрреволюцией, со спекуляцией, с преступлениями по должности, иногородний, железнодорожный. Сами ЧК были органами вынесения административного наказания, однако право суда им не принадлежало [ВЧК-ГПУ ... 1995, с. 26-30]. Однако вскоре ЧК получили право внесудебной расправы в виде расстрела, ссылки, заключения в концлагерь.
Фактическая деятельность Воронежской губЧК протекала несколько иначе. Из телеграммы, направленной из Воронежа в Иногородний отдел ВЧК 6 августа 1918 г., видно, что Воронежская ЧК «работает под контролем губисполкома и губкома РКП(б)», а не только посылала им отчет [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 37]. Вместо
железнодорожного отдела в конце 1918 г. появилась отдельная транспортная ЧК Юго-Восточной железной дороги (ЮВЖД). В те времена подобный отход на местах от инструкций был распространенным делом. Однако в целом структура губЧК отвечала установленному штату и была организована следующим образом: председатель, губколлегия, следственный отдел, общая канцелярия, отдел по борьбе с контрреволюцией и преступлениями по должности, отдел борьбы со спекуляцией, иногородний отдел (для заведования уездными ЧК).
Уже 31 августа при распределении постов переизбранного губисполкома новым начальником ЧК был назначен комиссар земледелия О.П. Хинценберг [Комаров, Крошицкий, 1930, с. 119]. Расформирование после левоэсеровского мятежа в Москве боевой рабочей дружины, чей комитет не внушал доверия, а также переход милиции под начало отдела управления сняли вопрос об объединении отрядов под контролем ЧК. При ЧК был сформирован отдельный батальон, которым командовал какое-то время тов. Левченко, а с октября - А.И. Кессель. Судя по всему, он состоял из латышских рабочих завода «Рихард-поле», интернационального отряда из военнопленных и латышской команды при Управлении лесным и государственным имуществом Отдела земледелия [Гвардейцы революции, 1967, с. 144]. Последнюю, скорее всего, привлек глава этого же отдела Хинценберг.
К сожалению, по сохранившимся документам трудно проследить работу губЧК, так как большая часть ее архивов погибла уже в годы гражданской войны. Судя по всему, в основном она занималась вопросами спекуляции. В начале июля у ЧК, видимо, появились подозрения в отношении отчетности Центральной коллегии по эвакуации. По постановлению ЧК были неожиданно арестованы члены коллегии Немчинов и Жидков, а также несколько артельщиков, агентов и секретарь, конфискованы документы. Однако вскоре прибыла ревизионная комиссия, которая должна была провести проверку работы коллегии. Очевидно, поэтому все арестованные были освобождены без предъявления обвинений. Представители ЧК и губисполкома тоже вошли в состав ревизионной комиссии [ГАВО, ф. 10, оп. 1, д. 32, л. 21 -23об].
Уже в конце июня один из работников ЧК дал интервью газете «Воронежский Красный листок», в котором коротко осветил ее деятельность: «„Чрезвычайный Комиссариат по борьбе с контрреволюцией существует только дней десять, но то, что сделано им пока, - колоссально. Помимо раскрытия целого ряда мелких преступлений, Чрезвычайным Комитетом обнаружена продовольственная панама1, в которой замешаны видные деятели Губернского Продовольственного Комитета, агенты продовольственных управ северных губерний и много частных лиц. Выяснилось, что в Продовольственной Управе процветали взяточничество, подлоги, перепродажа нарядов и т. п. До сегодняшнего дня арестовано около 70 человек. Аресты продолжаются» [Воронежский Красный листок, 1918, 28 июня].
1 «Панама» на языке того времени - крупное мошенничество на предприятии с участием должностных лиц. Нарицательное название жульнической аферы правления акционерной компании, созданной во Франции в 1879 г. для сооружения Панамского канала и потерпевшей финансовый крах в 1889 г.
Вскоре стало понятно, что имелось в виду. В июне чекистами была раскрыта организация хищений в Воронежском маслотресте. Спекулянты через торговую организацию «Мука - масло» тайно закупали у треста продовольствие для столицы. Также была раскрыта другая спекулятивная группа, которая поставляла мануфактуру из Москвы на Дон. Удалось изъять у нее товара на 0,5 млн руб. Осенью была раскрыта организация фальшивомонетчиков [Незримые поединки ... 1985, с. 35, 43; Воронежские чекисты рассказывают, 1976, с. 5]. Что касается борьбы с контрреволюцией, то из наиболее серьезных дел ЧК можно назвать только разоблачение подпольной группы духовенства, печатавшей антисоветские листовки. Ее руководство было арестовано 23 сентября. Также ЧК разрабатывала «дело о крестиках», а именно о нательных крестах, которые, по мнению чекистов, использовались как шифр для белогвардейской офицерской организации. Однако каким был исход дела, в исторической литературе не указывается [Воронежские чекисты рассказывают, 1976, с. 8]. В июне ЧК приступила к следствию об организации «белой гвардии» в Воронеже, в чем подозревались бывший госпитальный главврач города Никитин, начальник кадетского корпуса Белгородский и «другие видные граждане» (возможно, впрочем, газетное сообщение имело в виду то же дело «о крестиках»). Часть дел относительно спекуляции была передана ЧК из следственной комиссии при ревтрибунале [Воронежский Красный листок, 1918, 29 июня]. Также отряды ЧК несколько раз отправлялись на подавление крестьянских восстаний.
Иногда в литературе о Воронежской ЧК встречаются недопустимые искажения. Так, исследователь В.А. Перцев утверждал в одной из статей, будто бы в связи с проведением всероссийской конференции ЧК в Воронеж был послан центральный эмиссар: «для осуществления принятого решения в Воронежскую губернию был направлен специальный представитель ВЧК А.И. Круссер. Благодаря его активной деятельности в июле - августе 1918 г. в основном оформился костяк губернской ЧК в Воронеже и уездные ЧК в некоторых уездных городах» [Перцев, 2001, с. 46].
Исследователь был введен в заблуждение отрывочностью данных рассматриваемого им дела № 45 в фонде партгубкома, где содержится переписка с губЧК. Это побудило его заняться домысливанием, не базирующемся на фактах. На самом деле А.С. Круссер (а не «А.И.», как дает его инициалы Перцев) - это бывший командующий армией Донецко-Криворожской республики, отступившей весной 1918 г. к Царицыну. «Специальным представителем ВЧК» он никогда не был. Из Царицына он был направлен по распоряжению И.В. Сталина. 31 августа тот написал Ленину: «Нам достоверно известно, что положение Воронежа в военном и политическом отношении шатко, если не безнадежно. Между тем Воронеж и Воронежский фронт имеют для всего южного фронта решающее значение. Ввиду этого я, Минин и Ворошилов решили послать в Воронеж группу верных людей для работы, в смысле очистки Воронежа и фронта от контрреволюционных] элементов...» [Большевистское руководство, 1997, с. 46]. О том, что он прибыл в Воронеж для выполнения «поручения Сталина», Круссер сам сообщал в документах [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 19, 31]. Очевидно, поставленные в тупик неясными полномочиями
Круссера воронежцы предложили ему работу в ЧК для «очистки контрреволюционных элементов», хотя сам Круссер рассчитывал работать на фронте.
Очень сомнительно, чтобы роль Круссера в организации ЧК была значительной. Не только потому, что он прибыл примерно через месяц после ее организации, не имея никакого опыта в данном вопросе, но и потому, что вскоре он вступил в конфликт с местными чекистами. 27 сентября Круссер подал заявление о выходе из ЧК в связи с тем, что у него «коренные разногласия в вопросах деятельности Чрезвычайной Комиссии» и дальнейшее пребывание там «было бы соучастием в преступлениях по должности». Крайне заинтересовавшийся этим партгубком 4 октября потребовал от Круссера в порядке партийной ответственности «представить ему необходимые объяснения и данные». Как оказалось, под преступлением Круссер имел в виду то, что ЧК, подчиняясь губисполкому, нарушала инструкцию от 24 июня 1918 г., по которой местные комиссии подчинялись Коллегии ВЧК: «Товарищ председателя Хинценберг заявил даже, что он назначен местным партийным комитетом в Комиссию "как диктатор"...». По сути, исполкому нажаловались на него же самого. На это исполком заявил Круссеру, что считает его заявление «голословным и ни на чем не основанным и ставит это Вам на вид (не посылалось, но было объявлено)» [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 19, 22, 25].
Примечательно, что В.А. Перцев почему-то квалифицирует слова Круссера как жалобу на применение «особых мер воздействия, сопровождавшихся превышением служебных полномочий» и ставит ее в контекст описания незаконных арестов, обысков и рукоприкладства, хотя смысл слов был совершенно иным. Тем самым автор второй раз вводит в заблуждение читателя, причем, судя по всему, сознательно, так как объяснение Круссера находится в том же деле, которое, как показывает статья Перцева, он хорошо изучил. Также неверным является утверждение, будто бы у ЧК и парткома произошел конфликт из-за злоупотреблений, результатом чего стала посылка жалобы местными чекистами в ВЧК и суровая отповедь заместителя ВЧК Я.Х. Петерса [Перцев, 2001, с. 48-49]. Из указанного документа совершенно очевидно, что цитируемое письмо Петерса было циркулярным и разослано местным ЧК как ответ на обсуждение в партии осенью 1918 г. злоупотреблений чекистов и необходимости ограничения их полномочий. Данный документ абсолютно никак не связан с событиями в Воронеже.
На самом деле деятельность Воронежской ЧК достаточно строго контролировалась губисполкомом и - если речь шла о членах партии - губкомом партии. Например, вопрос о назначении А.И. Кесселя в ЧК был согласован с губкомом, так как тот требовал взять командиром батальона члена партии [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 36, 41]. 20 сентября губкомом была создана Контрольная комиссия ЧК, в которую вошли его руководители Н.Н. Кардашев и П.Д. Смирнов [ГАВО, ф. 10, оп. 1, д. 16, л. 264]. Этого достаточно, чтобы понять: партия считала необходимым иметь над ЧК строгий контроль. Конфликты ЧК и губкома были, но имели другой характер. Главным из них, очевидно, было «дело Иванова».
В середине октября чекистом Г.К. Ивановым был принудительно задержан в здании ЧК И.А. Чуев, который, вероятно, был заподозрен в укрывательстве родственников-офицеров в подведомственном ему военкомате. Правда, в оправдательном документе Иванов изображал ситуацию так, как будто бы никакого ареста вообще не было. По его словам, на основании сведений сексота он проводил обыск у служащей военкомата Добровольской (Мысаковой) - жены подполковника, уехавшего на Украину. При обыске была найдена офицерская униформа, и задержанную повезли в ЧК на допрос. С ней же приехал и Чуев, который при обыске присутствовал в качестве понятого. Допрос шел в кабинете следователя, и Чуев остался в кабинете председателя, где вскоре уснул. Как пишет Иванов, «ввиду этого он отложил дело до его пробуждения», а утром Чуева стали допрашивать как понятого.
Сам Чуев оценивал ситуацию по-другому. На заседании 20 октября губком РКП(б) выслушал его версию событий. Согласно ей, Иванов, найдя «сундук» с формой, объявил всех присутствующих арестованными, включая и Чуева, пришедшего к концу обыска. После протеста Чуева Иванов пригласил его в качестве свидетеля, но «из допросов товарища Чуева» в ЧК было видно, что он арестован [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 11, л. 4]. Собрание постановило, что Чуев арестован без всяких оснований и необходимости и без сообщения об этом губкому, хотя и являлся ответственным партработником. Губком не преминул указать, что Иванов даже не был утвержден партией в должности. Итогом стал приговор губкома: «строгое порицание и отвод его из Чрезвычайной комиссии с предложением выехать из Воронежа».
Конечно, ЧК не понравилась эта история, на что указывает последовавшее вскоре требование губкома Кесселю и Хинценбергу «предъявить Комитету письменные данные о "темной истории", о которой Вы упоминали на общегородской конференции РКП в связи с отставкой Иванова». На это Кессель прислал показательный ответ: «Многоуважаемому тов. Карташову2. Относительно "темной истории" в связи с "отставкой" тов. Иванова. "Так как может быть допрошен сам товарищ Ленин". Далее, принимая во внимание общее недовольство преступной бездеятельностью гражд[анина] Чуева и преступные вещи, найденные при обыске у его тестя, многочисленные офицерские шинели с наганами, следствие прекращено, историю надо считать "темной", т. е. не выясненной. А. Кессель» [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 39-40, 44-45об.].
Это, видимо, был самый серьезный конфликт, если не считать проходившие тогда же споры за помещения 2-го и 3-го приходских училищ. Как заявила ЧК, они были ею заняты «по стратегическим соображениям и освобождены быть не могут». На это губисполком ответил, что «не находит стратегических соображений в занятии помещений училища» и потребовал их немедленно освободить [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 42-42об.].
2 Глава губкома Н.Н. Кардашев. - Прим. Н.З.
Была проведена проверка работы ЧК (с 26 октября по 11 ноября 1918 г.). Отчет об этом является важным документом. Ревизия показала, что деятельность ЧК была налажена довольно плохо. Руководящая коллегия собиралась нерегулярно и редко, документация ее не велась положенным порядком. Имелось лишь 8 протоколов, но и они были составлены небрежно, даже без указаний присутствующих. В заседании от 22 октября «вопрос о конфирмации пяти смертных приговоров» был решен без председателя. Кадровый состав ЧК был неудовлетворительным. Всего было 137 сотрудников: партийных - 44 чел., беспартийных - 93 чел., причем «последние без письменных рекомендаций». Письменной регистрации взятых заложников вообще не велось. ЧК было заведено 180 дел, состав которых был очень пестрый: 59 % к ЧК вообще не относилось (пьянство, бесчинства на улицах), 22 % представляли преступления по должности (7 % - растрата, 4 % - взятка, остальное саботаж), 5 % - спекуляция, и лишь 14 % - контрреволюция. Из крупных дел в распоряжении ЧК имелось «только что начатое дело с "крестиками" (белый заговор) и дело Введенского - бывшего офицера», а также дело... того же Чуева. При этом чекисты обещали, что будет собран в отношении Чуева и Введенского «интереснейший материал».
Отдел разведки и оперативная часть были в процессе реорганизации и фактически не работали. Регистрация разведчиков в ЧК не велась, конспирация не соблюдалась. Комиссаров оперативной части насчитывалось 11 человек. Спекулятивный отдел в составе 5 следователей и 3 разведчиков также не имел регистрации. Актов при конфискации имущества не составлялось, протоколы записывались в единичных экземплярах, а иногда конфискованное золото сдавалось прямо в народный банк без соблюдения процедур. Арестованных за отделом было 5 чел. по 20 делам. 4-й иногородний отдел, занимавшийся связью с местными ЧК, был единственным, чье состояние было признано удовлетворительным. Как отмечала комиссия, его дела были пронумерованы, подшиты, но связь с местами была слаба, а инициатива со стороны отдела отсутствовала. 5-й хозяйственный отдел был в полном развале, казначей ЧК не вел ни отчетов, ни актов, в связи с чем требовалась бухгалтерская ревизия. Деятельность комендатуры была не налажена. При ней имелся справочный стол, но работал он плохо. Учет арестованных и тюремная часть велись, но при этом даже точного числа арестованных не имелось.
В целом «орган пролетарской диктатуры» только налаживал деятельность, причем с большим трудом - не доставало не только специалистов, но даже просто грамотных людей. Состояние ЧК комиссия в итоге признала абсолютно не соответствующим нужному и заключила, что требуется смещение руководства и реорганизация учреждения [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 59-60об.]. Несмотря на это Хинценберг остался на своей должности, а в начале 1919 г. даже пошел на повышение, став председателем Особого отдела ВЧК Южного фронта.
Стоит указать и число жертв знаменитого «красного террора». Как обнаружила комиссия, в Воронеже оно было очень скромным по тем временам: «заложников имеется 9 человек, расстрелов 15, из них за спекуляцию 3, за преступления
по должности 2». Арестованных, по словам следственной комиссии, насчитывалось 120 чел. Удалось установить фамилии около половины расстрелянных. Летом 1918 г. ЧК был расстрелян бывший редактор «Красного листка», судебный следователь И.Я. Соломин (коммунист). Бывший секретарь редакции Б.А. Поперно (Гранский) был приговорен к общественному порицанию и 5 годам «тяжелых общественных работ». Оба были виновны во взяточничестве. Приговор был приведен в исполнение с санкции губкома [Воронежский Красный листок, 1918, 3 августа]. Осенью расстреляны за хищения конфискованного имущества сотрудники Власов и Ванин, еще 3 чел. арестованы [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 29]. 18 сентября были расстреляны два офицера. По утверждению «Известий», это были пробиравшийся на Дон бывший помощник начальника рижской охранки С.А. Гендгевд (которого якобы узнал лично Хинценберг) и прапорщик Попов, расстрелянный за участие в антисоветском восстании [Воронежские чекисты рассказывают, 1976, с. 5]. Станислав Антонович Гедговд действительно обнаруживается в справочнике «Вся Рига» за 1914 г. в должности смотрителя съезжих домов Московской части [Вся Рига, 1914, с. 229]. Также по делу маслотреста были после суда расстреляны торговцы Леонид и Андрей Бутыркины [Незримые поединки ... 1985, с. 35].
Подобное незначительное число расстрелов объяснялось просто: знаменитая кампания «красного террора», объявленная в сентябре 1918 г., Воронеж миновала. Четверо членов коллегии - Хинценберг, Брунин, Карпин, Михельсон - голосовали против расстрела заложников, находя «невозможным это сделать при отсутствии личной вины» [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 45, л. 59-60об.]. Очевидно, то же было и в уездах; всего в губернии по материалам периодической печати просматривается 36 случаев применения ЧК расстрелов в 1918 г. [Ратьковский, 2006, с. 282]. Немногочисленные материалы уездных партийных и государственных фондов, местная периодическая печать позволяют судить, что даже с учетом неучтенных расстрелов вряд ли эта цифра могла быть высокой - абсолютное большинство документов вообще не сообщают о расстрелах. Также известно еще примерно о 30 убийствах в Воронеже, проведенных боевой рабочей дружиной, но она как раз была расформирована вскоре после организации ЧК [Два архивных документа, 2006, с. 53].
Сравнительную мягкость ЧК подтверждает ее отношение к бывшим политическим противникам. В частности, это показывает история М.П. Кондратьева, правого эсера, бывшего члена исполкома Совета в 1917 г. Осенью 1918 г. он был арестован как заложник. 18 октября губком получил обращение эсера Арсения Михайлова, который просил его освобождения. Он уверял, что тот еще до революции стоял на циммервальдистских позициях и даже состоял в левом крыле Партии социалистов-революционеров (ПСР). Губком вполне справедливо ответил, что Кондратьев «является активным противником Советской власти и ярым правым эс-эром» [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 13, л. 10, 15]. Однако в конечном итоге Кондратьев был отпущен под личное поручительство Хинценберга с разрешения парткома [Незримые поединки ... 1985, с. 44]. Тогда же был арестован секретарь финансового отдела
профсоюза рабочих касс страхования меньшевик В.Ф. Галковский, за которого заступились на только служащие, но и больничная касса во главе с большевиком В.Н. Нарчуком. Однако в этом случае решение неизвестно [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 13, л. 16-17]. Стоит указать, что некоторые социалисты, такие как меньшевик А.А. Татарчуков и сам А. Михайлов, продолжали работу в рабочих организациях и не привлекались за свое прошлое. Известно, что бывший член губисполкома левый эсер С.И. Данилькевич был арестован ЧК в сентябре 1918 г. за предоставление квартиры, на которой собирались левые эсеры. Однако и он был быстро отпущен. Очевидно, арест Данилькевича прошел в связи с его посещением членом ЦК Партии левых социалистов-революционеров-интернационалистов (ПЛСР) П.П. Прошьяном, перешедшим на нелегальное положение после июльского мятежа [Партия левых социалистов ... 2000, с. 736].
Вскоре история приняла неожиданный поворот. 14 октября в Воронеж прибыли агент ВЧК Меламед и кандидат в председатели Московской ЧК Пузырев, которые были рекомендованы Свердловым на должности председателей губЧК. Первым делом они арестовали за освобождение Кондратьева заместителя председателя ЧК Брунина, который замещал Хинценберга, бывшего в Москве. Попытка Н.Н. Кардашева убедить их, что освобождение было одобрено партией, не удалась. Только после «вторичного требования» Брунин был освобожден, причем временный глава МЧК Благонравов встал на сторону воронежцев. Губком постановил отозвать эмиссаров ВЧК, что поддержал и областной комитет партии. Брунин был восстановлен на соединенном заседании губисполкома и губкома [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 13, лл. 22, 14]. В Москву было телеграфировано, что Воронеж считает за лучшее видеть во главе ЧК «местного руководителя».
На уездном уровне также считалось необходимым утвердить строгий партийный контроль. Резолюция конференции местных ЧК Воронежской губернии 16-17 сентября заявляла: «Обязательно, чтобы все члены и сотрудники комиссии были коммунистами и также по возможности подбирать штат служащих из коммунистов» [Еженедельник ЧК, 1918, 29 сентября]. На заседании Донского уездного исполкома один из членов заявил: «.В последнее время довольно часто происходят конфликты Чрезвычайных Комиссий с Исполкомами по вопросу о полномочии "Комиссии". Я хочу, чтобы мы во всеуслышание сказали, что мы всецело не разделяем точку зрения ВЧК о предоставлении ей всей полноты власти, так как это противоречит главе десятой пункта 56 конституции Советской Республики. Предлагаем послать телеграмму с указанием ограничения власти Чрезвычкомов...». Исполком призвал соблюдать решения Губернского съезда заведующих отделами управлений Советов, который тоже вынес резолюцию об ограничении власти ЧК [ГАВО, ф. 13, оп. 1, д. 7, л. 6]. Это в итоге спровоцировало задонских чекистов на попытку в конце октября 1918 г. арестовать исполком и захватить власть. Бунт был пресечен военными частями [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 13, л. 48-48об.]. Понятно, что после этого надзор за ЧК был усилен.
Создание уездных ЧК началась примерно с лета 1918 г. и затянулось надолго. Так, Задонская ЧК была создана в сентябре, Нижнедевицкая - 1 сентября,
Острогожская - 1 августа, Касторненская - 23 июня 1918 г. Некоторое представление об их состоянии дает анкета, составленная делегатами Воронежской губЧК на 3-й конференции чрезвычайных комиссий 1-3 июня 1919 г. [Архив ВЧК, 2007, с. 121-122].
Состояние Воронежских чрезвычайных комиссий к лету 1919 г.
Название Члены Комиссары волостей Работники Отряд Арестов Штрафов Казней
Воронежская губернская - - 92 300 - - -
Воронежская уездная - - - - - - -
Задонская 3 12 8 100 2 -
Нижнедевицкая 2 17 1 62 36 20 000 руб. -
Касторненская 3 2 4 - 70 15 дел -
Усманская - - - - - - -
Алексеевская - - - - - - -
Острогожская 2 - 5 90 150 11 дел 2
Землянская 7 - 35 450 600 - 93
Из этих, хотя и скудных, данных видно, что даже на второй год революции уездные ЧК были созданы далеко не везде, а созданные были еще слабы. При этом Задонская, Нижнедевицкая и Касторненская комиссии получали денежные средства из губЧК и только Острогожская - от исполкома. Некоторые ЧК были организованы и в других городах, но распались из-за эвакуации в связи с наступлением белых. Так, из Павловска сообщали, что ЧК организована 1 сентября, но она успела перед эвакуацией лишь арестовать нескольких контрреволюционеров, отправив их в Воронеж [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 3, л. 99].
Землянская ЧК была, видимо, наиболее сильной, но там был и наибольший произвол, отнюдь не способствовавший продуктивности работы. В конце 1918 г. землянские чекисты увлеклись бесконтрольными реквизициями, и местный уисполком постановил: «воспретить выдачу уездным ЧК каких бы то ни было конфискованных продуктов». Однако губЧК, получив жалобу чекистов о том, что разбирательство проводит «беспартийная комиссия», заявила Землянской парторганизации: «„Подобного рода действия Комитета партии, компрометируя ЧК в глазах населения, подрывают всякое доверие к Чрезвычайным комиссиям. Такое обращение к обывателям допустимо в исключительном случае, когда члены ЧК уличены в воровстве. Если же у комитета партии есть основания не доверять ЧК, то комитет всегда может контролировать ее посредством специальной комиссии, составленной на паритетных началах, а не такой, какую выделил Землянский комитет» [ГАОПИВО, ф. 1, оп. 1, д. 13, л. 51, 127]. В итоге местные грабежи, сопровождавшиеся поркой шомполами, озлобили население, и весной 1919 г. в Землянском и Задонском уездах прошел
широкий бунт, который пришлось подавлять силами в том числе и губЧК [Борисенко, 2015, с. 47-51; Архив ВЧК, 2007, с. 122]. Очевидно, именно из-за этого восстания почти все расстрелы в губернии к лету 1919 г. связаны с Землянском.
Таким образом, несмотря на малочисленность имеющихся данных, можно заключить, что в 1918 г., несмотря на близость к фронту, работа и Воронежской ЧК, и местных ЧК была налажена слабо. Во многом это объяснялось отсутствием необходимых кадров - даже Павлуновский и Хинценберг продолжали одновременно с работой в ЧК служить в своих отделах. В Воронежской губернии в 1918-1919 гг. почти не было найдено контрреволюционных организаций. Основные бунты, помимо реакции на мобилизации и продразверстки, были связаны с деятельностью правых и левых эсеров, постепенно терявших свое влияние. В городах же организованное контрреволюционное движение так и не сформировалось. Близость к Украине и Дону вместо укрепления контрреволюционных групп привела к их слабости - наиболее непримиримые к советской власти элементы просто уезжали через границу. В итоге основная деятельность ЧК сосредоточилась на спекуляции и дублировании функций ревтрибунала. При этом, несмотря на ведомственные конфликты, работа проходила при достаточно строгом контроле местных партийных органов. В тех же случаях, когда это не удавалось сделать, деятельность чекистов выходила из-под контроля и приводила к негативным последствиям для самой советской власти, заставляя ее решать эту проблему.
На основании изучения местных материалов можно сформулировать выводы, важные для историографии вопроса. Проведенное нами исследование показывает, что ЧК формировались как чрезвычайные органы защиты порядка и предупреждения его нарушений. В связи с этим полномочия и роль ЧК складывались во многом под действием местных особенностей. В Воронежской губернии, где фактор политической контрреволюции не имел такого влияния, как в других регионах, террор в деятельности ЧК не приобрел значительных масштабов, превалировала борьба с общеуголовными преступлениями. Кроме того, организация ЧК испытывала большие трудности, как и строительство местного аппарата, что в принципе затрудняло ее деятельность. И наконец, пример Воронежской губернии демонстрирует тот случай, когда местные власти в полной мере осознали и старались реализовать установку центральной власти на строгий партийный контроль ЧК.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Архив ВЧК: сборник документов / сост.: В. Виноградов, Н. Перемышленникова; отв. ред.: В. Виноградов, А. Литвин, В. Христофоров. М.: Кучково поле, 2007. 719 с. Большевистское руководство. Переписка (1912-1927). М.: РОССПЭН, 1997. 423 с. Борисенко А.В. Антисоветское восстание в Землянском уезде весной 1919 года // Известия Воронежского государственного университета. Серия: История. Политология. Социология. 2015. № 2. С. 47-51.
Велидов А.С. Домыслы и факты о деятельности ВЧК // Военно-исторический журнал. 1990. № 4. С. 85-95.
Воронежские чекисты рассказывают / под общ. ред. Н.Г. Минаева; сост. А. Васильев.
Воронеж: Центрально-Черноземное книжное издательство, 1976. 318 с.
Воронежский Красный листок. 1918. 3 августа. № 35.
Воронежский Красный листок. 1918. 28 июня. № 5.
Воронежский Красный листок. 1918. 29 июня. № 6.
Вся Рига. Адресный указатель г. Риги за 1914 год. Рига, 1914. 668 с.
ВЧК-ГПУ: документы и материалы / ред.-сост. Ю.Г. Фельштинский. М.: Издательство
гуманитарной литературы, 1995. 271 с.
Гвардейцы революции: сборник статей. Воронеж: Центрально-Черноземное книжное издательство, 1967. 335 с.
Государственный архив Воронежской области (ГАВО). Ф. 10. Оп. 1. Д. 16. ГАВО. Ф. 10. Оп. 1. Д. 32. ГАВО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 7. ГАВО. Ф. 2393. Оп. 1. Д. 2.
Государственный архив общественно-политической истории Воронежской области
(ГАОПИВО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 3.
ГАОПИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 11.
ГАОПИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 13.
ГАОПИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 45.
Два архивных документа / сост. и авт. вступ. ст. Н.И. Третьяков. М.: Спутник+, 2006. 84 с. Еженедельник Чрезвычайных Комиссий. 1918. 29 сентября. № 2. Известия Воронежского Совета. 1918. 26 апреля. № 80. Комаров А., Крошицкий П. Революционное движение. Хроника. 1918 г. (Губернии Воронежская и Тамбовская). Воронеж: Коммуна, 1930. Т. 1. 187 с. Незримые поединки: рассказы о воронежских чекистах / сост. А.К. Никифоров; лит. обраб. В.М. Барабашова. Воронеж: Центрально-Черноземное книжное издательство, 1985. 303 с.
Партия левых социалистов-революционеров: документы и материалы, 19171925 гг. Т. 1. М.: РОССПЭН, 2000. 864 с.
Перцев В.А. Из истории создания и деятельности Воронежской губЧК // Исторические записки ВГУ. Воронеж: Изд-во ВГУ 2001. Вып. 7. С. 47-64.
Ратьковский И.С. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2006. 286 с.
Саран А.Ю. Литература о ВЧК-ОГПУ на Орловщине и в Центральном Черноземье // Двенадцатые Денисьевские чтения: материалы межрегиональной научно-практической конференции по проблемам истории, теории и практики библиотечного
дела, библиотековедения, библиографоведения и книговедения (г. Орел, 29-30 октября 2015 г.). Орел, 2016. С. 294-311.
Шаталов Е.А., Дубровский О.Н. Органы ВЧК в системе аппарата принуждения советского государства: понятие, задачи и функции // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 9. С. 9-14.
REFERENCES
Arhiv VChK: sbornik dokumentov [Archive of Cheka: a collection of papers]. Ed. by V. Vinogradov, comp. N. Peremyshlennikova; rantr. ed. by V. Vinogradov, A. Litvin, V. Khristoforov. Moscow: Kuchkovo pole Publ., 2007. 719 p. (in Russian). Bolshevistskoe rukovodstvo. Perepiska (1912-1927) [The Bolshevik leadership. Correspondence (1912-1927)]. Moscow: ROSSPEN Publ., 1997. 423 p. (in Russian). Borisenko A.V. Antisovetskoe vosstanie v Zemlyanskom uezde vesnoi 1919 g. [The AntiSoviet uprising in Zemlyansky uezd in spring of 1919], in: Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Series: History. Political science. Sociology. 2015. No. 2. P. 47-51 (in Russian).
Velidov A.S. Domysly i facty o deyatelnosti VChK [Conjectures and facts about the activities of the Cheka], in: Voenno-istoricheskij zhurnal. 1990. No. 4. P. 85-95 (in Russian).
Voronezhskie chekisty rasskazyvayut [Voronezh chekists tell]. Ed. by N.G. Minaev; comp. A. Vasiliev. Voronezh: Tsentralno-Chernozemnoe knizhnoe izdatelstvo, 1976. 318 p. (in Russian).
Voronezhskii Krasnyi Listok [The Voronezh Red leaf]. 1918. August 3. No. 35 (in Russian). Voronezhskii Krasnyi Listok [The Voronezh Red leaf]. 1918. June 28. No. 5 (in Russian). Voronezhskii Krasnyi Listok [The Voronezh Red leaf]. 1918. June 29. No. 6 (in Russian). Vsya Riga. Adresnyi ukazatel' g. Rigi za 1914 g. [All of Riga. The Address Index of Riga for 1914]. Riga, 1914. 668 p. (in Russian).
VChK-GPU: dokumenty i materialy [Cheka-GPU: documents and materials]. Ed.-comp. Yu.G. Felshtinsky. Moscow: Izdatelstvo gumanitarnoi literatury, 1995. 271 p. (in Russian). Gvardeitsy revolutsii [The guardians of the revolution]. Collection of papers. Voronezh: Tsentralno-Chernozemnoe knizhnoe izdatelstvo, 1967. 335 p. (in Russian). Gosudarstvenny arkhiv Voronezhskoy oblasti (GAVO) [The State archive of Voronezh Region]. F. 10. Inv. 1. D. 16. GAVO. F. 10. Inv. 1. D. 32. GAVO. F. 13. Inv. 1. D. 7. GAVO. F. 2393. Inv. 1. D. 2.
Gosudarstvennyy arkhiv obshchestvenno-politicheskoy istorii Voronezhskoy oblasti (GAOPIVO) [The State archive of the social and political history of Voronezh Region]. F. 1. Inv. 1. D. 1. GAOPIVO. F. 1. Inv. 1. D. 3.
GAOPIVO. F. 1. Inv. 1. D. 11. GAOPIVO. F. 1. Inv. 1. D. 13. GAOPIVO. F. 1. Inv. 1. D. 45.
Dva arhivnyh dokumenta [The two archival documents]. Comp. and autor of introd. N.I. Tretyakov. Moscow: Sputnik+ Publ., 2006. 84 p. (in Russian).
Ezhenedelnik Chrezvychainoi Komissii [The Weekly of Extraordinary Commission]. 1918. September 29. No. 2.
Izvestia Voronezhskogo Soveta [The News of the Soviet of Voronezh]. 1918. April 26. No. 80.
Komarov P., Kroshitsky P. Revolyutsionnoe dvizhenie. Hronika. 1918 g. (Gubernii Voronezhskaya i Tambovskaya) [Revolutionary movement. Chronicle. 1918 (The Provinces of Voronezh and Tambov)]. Voronezh: Kommuna Publ., 1930. Vol. 1. 187 p. (in Russian). Nezrimye poedinki: rasskazy o voronezhskih chekistah [Invisible fights: Stories about Voronezh Chekists]. Comp. A.K. Nikiforov; literary treatment by V.M. Barabashova. Voronezh: Tsentralno-Chernozemnoe knizhnoe izdatelstvo, 1985. 303 p. (in Russian). Partiya levyh sotsialistov-revolyutsionerov: dokumenty i materialy, 1917-1925 gg. [The Party of Left-Socialist Revolutionaries: documents and materials in 1917-1925]. Vol. 1. Moscow: ROSSPEN Publ., 2000. 864 p. (in Russian).
Pertsev V.A. Iz istorii sozdaniya i deyatelnosti Voronezhskoi GubCheka [From the history of creation and activity of the Voronezh Cheka], in: Istoricheskie zapiski VGU. 2001. Vol. 7. P. 47-64 (in Russian).
Rat'kovsky I.S. Krasny terror i deyatelnost' VChKA v 1918 g. [The Red Terror and the activities of the Cheka in 1918]. St. Petersburg: Izdatelstvo Sankt-Peterburgskogo universiteta, 2006. 286 p. (in Russian).
Saran A.Y. Literatura o VChK-OGPU na Orlovschine i v Cetralnom Chernozemie [Literature on the VChK-OGPU in Orlovshchina and in the Central Chernozemye], in: Dvenadcatye Denis'evskie chteniya: materialy mezhregional'noi nauchno-prakticheskoi konferencii po problemam istorii, teorii i praktiki bibliotechnogo dela, bibliotekovedeniya, bibliografovedeniya i knigovedeniya (g. Orel, 29-30 oktyabrya 2015 g.) [Twelfth Denisiev Readings: Materials of the Interregional Scientific and Practical Conference on the problems of history, theory and practice of librarianship, library science, bibliography and book science, Orel, 2015, October 29-30]. Orel, 2016. P. 294-311 (in Russian). Shatalov E.A., Dubrovsky O.N. Organy VChK v sisteme apparata prinuzhdenia sovetskogo gosydarstva: ponyatie, zadaci i functsii [The organs of the Cheka in the system of coercion of the Soviet state: concept, tasks and functions], in: Aktual'nye problemy rossijskogo prava. 2015. No. 9. P. 9-14 (in Russian).
