CC BY
87
А. Ю. Тимофеев (Белград)
Деятельность «Союза советских патриотов» в Сербии в период Второй мировой войны
В работе на основании новых архивных материалов и мемуаров участников событий сделана попытка реконструировать деятельность «Союза советских патриотов» - антифашистской организации русских эмигрантов в Югославии. Ключевые слова: Союз Советских Патриотов, русская эмиграция в Сербии, Вторая мировая война в Югославии, партизанское движение.
В период Второй мировой войны в Сербии среди русских эмигрантов функционировала подпольная антифашистская организация - Союз советских патриотов (ССП, 1941-1945). Деятельность этой организации, ее значение и вклад в борьбу против оккупантов мало известны и практически не изучены1. Если не считать двух скудных упоминаний в мемуарах2, о работе ССП никто не писал не только в научной, но и в художественной литературе. Причиной тому был нелегальный характер этой организации, а также аресты и гибель двух из трех ее руководителей в 1944 г. Террор против русских эмигрантов, развязанный в титовской Югославии в 1948-1953 гг., привел к тому, что были уничтожены и последние следы деятельности ССП в Сербии. После рассекречивания в Архиве Сербии материалов Управления государственной безопасности СФРЮ появилась возможность детальнее исследовать деятельность ССП3.
Согласно показаниям Анны Одишелидзе, вдовы одного из руководителей организации Ильи Одишелидзе, которые она дала в Белграде 13 сентября 1948 г., ее покойный супруг занимался «тайными делами» и политикой с осени 1941 г., а особенно активно - с ноября 1941 г., когда они с мужем перебралась из большого семейного дома отца Анны, серба Владимира Марковича, на съемную квартиру. Эта молодая семья возникла незадолго до начала войны как развитие школьного романа между вчерашними учениками русско-сербской гимназии. Илья привлекал Анну своей высокой образованностью, спортивной подтянутостью и беззаветной преданностью далекой родине - России. Она вспоминала о частых визитах в их семейное гнездышко тесной группы молодых друзей мужа - Александра Липского, Бориса
Заболоцкого с супругой, Юрия Бискупского, Владимира Кудревича и некоего Кароводина, - которые горячо обсуждали, как можно помочь партизанам и СССР. Анна также вспомнила, что с этой группой избегала встречаться другая, замкнутая и скрытная группа друзей мужа -Федор Висторопский и Владимир Лебедев. Сам Илья неоднократно предупреждал жену, чтобы она не упоминала перед «молодежью» о визитах в их дом Висторопского и Лебедева4. Эти показания - единственное свидетельство очевидца, который присутствовал при основании ССП. К сожалению, отмечала Анна, Илья «говорил о своих делах очень мало, всегда подчеркивая, что я должна верить ему, и что ничего, что могло бы меня оскорбить, он не делает... Несколько раз он все-таки упомянул, что занимается политикой, даже спрашивал у меня совета, не объясняя при этом много, просто часто подчеркивал, что у него очень тайные задания, и что он не хочет вмешивать меня в эти вещи, как свою жену, тем более, что мне вскоре предстояло стать матерью, и передо мной была задача вырастить этого ребенка, а обо всем остальном он позаботится сам. Я ему верила, и так мы и жили, а с вопросами я к нему больше не приставала. Я просто знала, что он иногда куда-то ездит, с кем-то встречается, но зачем, - я не могла догадаться. Лишь однажды, после моего вопроса, где и с кем он был, он снова сказал, что мне нужно просто верить ему на сто процентов, чтобы ему не мешать, т. е. не мешать его делу, а когда война закончится, он обещал даже книгу написать о своей деятельности, чтобы я могла все узнать об этом, а пока он должен молчать, потому что речь идет не только о нем, но и о многих его друзьях, которых я случайно могла бы выдать... и это, конечно, было бы большим несчастьем. Так как я знала его с детства (мы учились в гимназии в одной параллели), я знала его характер, самостоятельный и энергичный, я знала, что мой муж имеет невероятные умственные способности, и не хотела ему мешать, так как верила в то, что все, что он делает, он делает и для меня, и для моего будущего ребенка»5.
Эти показания молодой вдовы дополняет заявление от 23 июля 1948 г.6 агента УДБ /титовского КГБ/ «Марко» - под этим псевдонимом, согласно карандашной пометке на полях, действовал Всеволод Тумин. «Марко» вступил в ССП относительно поздно и был его руководителем в течение некоторого времени после освобождения Белграда, однако вскоре был арестован по обвинению в финансовых махинациях и занимал крайне критическую позицию по отношению к малоизвестной ему военной деятельности ССП. Согласно донесению «Марко», о том, «как возник ССП, было много версий. Однако исходя
из всех полученных сведений, похоже, что дело обстояло следующим образом. Группа бывших учеников 1-ой русско-сербской гимназии в Белграде во главе с Висторопским и Лебедевым решила создать некую патриотическую организацию и начала искать контакты (с КПЮ. — А. Т) для совместной деятельности еще в 1942 году. Однако эта попытка провалилась и, похоже, была повторена только к середине 1943 года»7. Осторожнее дату начала деятельности ССП определила 27 июля 1946 г. югославская газета «Политика», которая напечатала сообщение ТАСС, опубликованное накануне в советских «Известиях». «Когда Германия напала на СССР, произошел окончательный раскол среди русских эмигрантов. Самые отчаянные из них, составлявшие основу антисоветских эмигрантских организаций в Югославии, присоединились к так называемому Русскому добровольческому корпусу. Другая часть эмиграции присоединилась к югославским партизанам и помогала им, по мере своих возможностей, за спиной оккупантов. Среди этих последних родилась во время войны идея о создании общества советских патриотов. Члены общества помогали и передовым частям Красной армии. Многие из них присоединились к советским войскам и в их составе продолжили наступление на Запад.»8.
Член ССП Николай Шепченко на допросе 22 августа 1948 г. показал, что инициативная группа будущих основателей ССП начала свою деятельность осенью 1941 - зимой 1942 г.9 «После нападения Германии на СССР русские эмигранты, считавшие немцев врагами своей страны, начали объединяться. Была создана организация для борьбы против оккупантов. Эта организация, которая начала борьбу зимой 1941-1942 гг. и позднее стала называться Союзом Советских Патриотов, вошла в Народно-освободительное движение (Югославии. - А. Т) и действовала по директивам КПЮ. В 1942 г. нам сообщили, что весь актив принят в коммунистическую партию, но на просьбу показать списки актива руководство организации ответило отказом, считая это излишним риском в условиях конспирации»10. Контакты между белградскими подпольщиками из рядов КПЮ и просоветски настроенными русскими эмигрантами в 1942 г. были нарушены вследствие усиления деятельности Специальной полиции и гестапо и ареста большей части белградских подпольщиков из рядов КПЮ, в связи с чем члены ССП стали пытаться наладить эти контакты через Загреб (с помощью Ф. Висторопского).
Наиболее детально и подробно причины возникновения ССП объяснил один из его активных членов и кум Ф. Висторопского П. Крат11. «После оккупации появились и такие русские, которые не со-
глашались с психозом, обуявшим большинство русских эмигрантов, -в поддержку немцев. Эти русские не были связаны друг с другом, и их объединение шло довольно медленно, на основании предыдущего знакомства и личного доверия. Еще до войны Федор Висторопский был известен как душа общества и человек левых убежденный, особенно его знали среди молодого поколения русских. До войны он работал библиотекарем в "Земгоре", во главе которого стоял Федор Махин - позднее генерал партизанской армии. Незадолго до этого Федор Висторопский стал и председателем общества выпускников русско-сербской гимназии в Белграде. Висторопский, которого мы звали Федя, был известен и тем, что до войны написал вместе с бывшим профессором гимназии Николаем Чернышевым книгу "Учите русский" - один из первых учебников русского языка, составленных в левом духе - полный новых советских текстов. Федя был известен и среди югославских левых и студентов, поскольку давал уроки русского языка, например, Радовану Лаличу - нынешнему редактору газеты "Борба". Так, спонтанно, около него начали группироваться русские, сначала просто "для беседы". К нему в белградскую квартиру по адресу Приштинская, 17 стали приходить люди, чтобы посоветоваться и обменяться мыслями обо всем, что происходит. Первой идеей было по возможности отделиться и не участвовать во всех германофильских начинаниях остальных русских, и если сможем, еще кого-то уговорить, поддержать и привлечь на нашу сторону. Так продолжалось достаточно долго, пока не стало ясно, кто за кого. Нам не хватало только, чтобы кто-то из нас был настоящим коммунистом - членом партии, не хватало связи с движением, чтобы мы могли включиться в общую работу и знать, что и как нам делать. Мы приходили к Феде слушать по радио Москву и Лондон. Все, что я лично узнавал о последующей работе, - я узнавал, когда общался с Федей. Федя был моим другом и одноклассником по гимназии, мы жили вместе с ним в пансионе гимназии. Мы были близкими друзьями. Я был свидетелем на его свадьбе и крестил его ребенка. В конце 1942 г. вокруг Феди сформировалась еще более энергичная группа, которой руководил Алико Одишелидзе - тоже ученик нашей гимназии. Тогда в начале 1943 г., не могу сказать точнее, было принято решение, что группа будет называться Союз Советских Патриотов. Тогда же было отпечатано и воззвание 'ССП', в котором говорилось, что вследствие перерыва связи с партизанским движением была создана эта боевая антифашистская группа. Похоже, что Одишелидзе имел свою особую группу в рамках общей организации»12. Согласно
показаниям Анны Одишелидзе, уже в начале 1943 г. к ним приходил Владимир Кароли, приятель И. Одишелидзе по факультету, «его связь с сербами, с сербским направлением деятельности»13.
Таким образом, на основании всех этих заявлений, вероятнее всего, начало формирования группы мы можем отнести к осени 1941 -зиме 1942 г. Тогда была начата первичная деятельность - пропаганда, отбор подходящих кадров и сочувствующих, формирование крепкого ядра. При этом следует отметить, что Юрий Лобачев связывал начало активизации деятельности ССП с началом Сталинградской битвы в июле 1942 г.14 Это мнение отчасти совпадает с позицией послевоенных следователей титовской госбезопасности15, которые относили начало активной деятельности ССП к концу 1942 - началу 1943 г.
Структура ССП была скрыта под покровом тайны. Особую проблему представляло то, что в отчетах секретных сотрудников титов-ской государственной безопасности и показаниях бывших членов ССП фигурировали в основном предположения, реконструкции на основании послевоенных рассказов, и хуже того - «полезные» выдумки и намеренное приукрашивание прошлого. По данным агента «Марко» (Вс. Тумина), в первой половине 1942 г. деятельность инициативной группы даже прекратилась на некоторое время, но потом она возобновилась. При этом было трудно сказать, «кто присутствовал на встрече, на которой приняли решение продолжить работу. Упоминаются различные имена. Однако наиболее вероятно, что ядро организации, кроме Лебедева, Висторопского и Одишелидзе, которые были "Верховной тройкой", составляли еще и инженер Таран, кум Висторопского (вероятно, это ошибка, и здесь имеется в виду не Г. Таран, а П. Крат. - А. Т.), затем братья Борис и Сергей Марковы, Архангельский, некий Лаптев, который после освобождения всегда хвалился, что был среди основателей ССП, потом Нижицкий, инженер Рябов, инженер Полховский, бывший югославский артиллерийский офицер Владимир Кудревич»16. Среди инициативной группы упоминается и еще одно интересное имя - Николая Чернышева, бывшего преподавателя русско-сербской гимназии, которую окончили большинство членов ССП17. Пользовавшийся среди молодежи авторитетом преподаватель Н. Чернышев способствовал формированию у них специфического «советского патриотизма» и, судя по послевоенным показаниям бывших гимназистов, сильно смахивал на А. Хованского, персонажа небезызвестной дилогии советского автора И. Дорбы18.
По словам Н. Шепченко, «душой организации был Федор Висторопский, который жил на улице Приштинской, 17 в доме то
ли своей тещи, то ли тетки жены. Федя Висторопский еще до войны был сотрудником "Земгора" у Федора Махина, позднее генерал-лейтенанта НОАЮ. Я знал Федора Висторопского задолго до войны. Он всегда был убежденным коммунистом. В начале войны он сгруппировал вокруг себя единомышленников. Был создан организационный комитет, который провозгласил себя Центральным комитетом организации». Шепченко также упомянул о том, что Висторопский был до войны серетарем в «Земгоре»19. Агент «Марко» (Тумин) утверждал, что Висторопский окончил до войны отделение истории философского (общегуманитарного) факультета Белградского университета, а после оккупации стал секретарем во Всеказачьем союзе (там он доставал удостоверения для партизан и красноармейцев и, пользуясь тем, что «вольные казаки» жили по всей Сербии, мог с полным основанием перемещаться по Сербии и Банату). Его соратник по «Центральной тройке», И. Одишелидзе до войны учился на техническом факультете Белградского университета, а во время войны стал представителем немецкой автомобильной фирмы «Мотор». Третий член «Верховной тройки» - др. Владимир Лебедев20 являлся членом русской зарубежной организации Красного Креста и также был тесно связан с югославским представительством «Земгора».
Структуру организации лучше всего описал Н. Шепченко. Во главе ее стояла Верховная тройка, каждый член Верховной тройки имел свой номер: №№ 1 - доктор Владимир Лебедев («Левицкий»), №№ 2 - Федор Висторопский («Федя»), № 3 - инженер Илья Одишелидзе («Алико»). Каждый член Верховной тройки также имел свою группу, членам которой он присваивал номера 11-19, 21-29, 31-39. Члены этих групп второго уровня также создавали собственные группы, давая их членам номера, где первые два числа соответствовали номеру основателя, а третье число - порядковому номеру в группе. Например, у входившего в группу Висторопского (№ 2) члена организации под номером 29, в группе было несколько соратников под номерами 291-299. Общее число членов организации в период ее расцвета (к концу 1943 г.) составляло около 150 человек. Они проводили агитацию, готовили побеги пленных из лагерей и переброску людей в партизанские отряды, а также выполняли другие задания, полученные от КПЮ. Рядовые члены ССП знали только главу своего десятка. Глава десятка знал только того члена Верховной тройки, с которым был связан.
Исключения из правил имели место лишь в том случае, если природа задания требовала участия большего числа людей. Шепченко состоял в группе Висторопского, но поскольку у последнего груп-
па была уже заполнена, а у доктора Лебедева еще нет, то Шепченко получил № 19, хотя и работал под руководством «Феди». Членами группы Шепченко были № 191, 192 и 193 (семья Фемилиди - механик Михаил, его жена и дочь), № 194 (Василий Антонюк, который в 1942 г. был отправлен в лагерь и скончался в 1943), № 195 и 196 (Степан и Валентина Розовы, работавшие в библиотеке Русского дома), № 197 (шофер Константин Синельников, погибший в Маутхаузене вместе с Висторопским), № 198 и 199 (электрик инфекционной больницы Петров и его жена). Шепченко вспоминал, что просил о переброске его к партизанам, но ему «было сказано, что полезнее продолжать подпольную работу. В начале 1944 г. я отправился работать в Аранджеловац, к установившему связь с Космайским партизанским отрядом Семену Папкову, передав Феде связь со своей группой. В Аранджеловце я установил связь с семью красноармейцами-военнопленными, уговорив их перейти в партизаны. Обо мне узнали четники, они пришли ко мне ночью, и я был вынужден бежать назад в Белград. В Белграде я обратился к Феде, узнав от него, что во время моего отсутствия еще несколько человек были переправлены к партизанам. Федя мне сказал, что найдены средства для поддержания их семей, и что надо готовить весь актив к переходу в лес.». Однако спустя два дня началась полоса арестов, Висторопский и еще ряд членов ССП были схвачены21.
Схожее описание активной деятельности ССП в 1943-1944 гг. в контакте с организационными подразделениями КПЮ дал и агент «Марко» (Тумин): «Работа сводилась к помощи партизанам и народно-освободительному движению, к переброске в лес, к снабжению одеждой и всем необходимым тех русских военнопленных, кто хотел уйти в лес, к сбору средств, медикаментов, к пропаганде против вступления в Русский корпус (профашистский) и против отъезда на работу в Германию. Особенно активно она велась среди молодежи. Работа была основана либо на личных связях, либо на координировании связей самой организации с народно-освободительным движением. Сотрудничество, как говорили, осуществлялось через студента Короли, а позже через каких-то других товарищей во главе с товарищем Божовичем. Это был контакт с подпольной группой КПЮ в VII или VIII районе Белграда.»22.
Более детально об этой работе рассказал П. Крат23. Он сообщил, что, кроме прослушивания по радио новостей из Лондона и Москвы и последующего распространения этих новостей, были и другие формы деятельности ССП среди эмигрантов. Особое внимание уделялось работе молодых членов ССП, служивших в немецкой военно-
строительной организации Тодта. В районе г. Пожаревца работали Борис Заболоцкий, Борис Рябов и Лев Петров. «Такая деятельность в провинции под прикрытием организации Тодта дала возможность получать немецкие документы для рабочих, которые едут куда-то на работу. Это было особенно полезно для красноармейцев, которых мы освобождали и перебрасывали в партизанские отряды. Заболоцкий был связан с Рудаковым, они находили средства для того, чтобы осуществлять эту переброску, а также и поддерживать самого Федю, чтобы он мог полностью посвятить себя политической деятельности. У Феди имелся список всех членов организации. По этому списку шел сбор денег, одежды, санитарного материала и оружия. Перед Федей мы всегда отчитывались о том, что касается нашей борьбы и политической ситуации. Сообщали о своей личной деятельности, а также узнавали его мнение и просили одобрения на различные акции. Похоже, что Федя встречался с товарищем Петром Стамболичем. Федя установил с югославскими коммунистами собственные связи, но они были слабыми и непостоянными. Прибывавшие красноармейцы (военнопленные, служившие в вермахте и работавшие в организации Тодта. - А. Т.) стали приходить к Феде домой. Они слушали новости и радио. Говорили о Советском Союзе и договаривались о дальнейших действиях. После этого они получали от нас гражданскую одежду, иногда оружие, кое-какие документы и уходили в партизанские отряды. Их переброской особенно активно занимались Сергей Марков и шофер Костя (Синельников. - А. Т.). Они работали в "Фарберайтшафте" (Fahrbereitschaft - автослужба. - А. Т.) На своих грузовиках с аусвайсами рабочих организации Тодта красноармейцев и остальных перевозили по всей Сербии. Переброска осуществлялась в Пожаревац, Бор и Срем через Земунский мост... Также из лагеря в конце улицы короля Александра были освобождены несколько красноармейцев»24. Стоит напомнить, что даже прослушивание по радио Москвы и Лоднона было далеко не безопасным занятием в оккупированной Сербии. Уже 27 мая 1941 появился приказ немецкого командования в Сербии о запрете на прослушивание иностранных радиостанций (кроме немецких) под угрозой заключения в лагере и даже смертной казни (в случае рапространения «слухов»), при этом следить за выполнением приказа должна была коллаборационистская Специальная полиция и СД25. Русские эмигранты, которые организовывали групповые прослушивания радиопередач или сообщали об их содержании своим сербским и русским соседям и коллегам по работе, буквально рисковали своими жизнями26.
В послевоенных аналитических записках титовской службы госбезопасности, в донесениях ее агентов, в показаниях арестованных после 1948 г. русских эмигрантов и в их воспоминаниях отсутствует информция еще об одном аспекте деятельности ССП27. Однако ряд косвенных доказательств указывает на высокую степень вероятности существования этого аспекта. Является вполне доказанной связь двух из трех организаторов ССП, В. Лебедева и Ф. Висторопского, с довоенной эмигрантской организацией «Земгор», во главе которой в Югославии стоял Ф. Махин, еще до войны завербованный предстви-телем НКВД Р. Абиа («Правдиным»)28. Вследствие этого «Земгор» занимался полулегальной просоветской пропагандой еще до начала Второй мировой войны, его сотрудники были настроены просоветски и активно сотрудничали с советской разведкой. Стоит отметить, что в Болгарии и во Франции подобное сотрудничество советской разведки и довоенных просоветски настроенных граждан привело в годы Второй мировой войны к возникновению организаций, даже по названию схожих с Союзом советских патриотов в Сербии29. С другой стороны, сразу же после прибытия советских войск отдельные члены ССП влились в части Красной армии как переводчики и технический персонал при штабах (позиция, которая требовала особых проверок и «рекомендаций»), продолжив с ними наступление на Запад. Но тем не менее прямых доказательств о связи отдельных членов ССП (или всей организации) с советской разведкой до октября 1944 г. в открытых на сей день архивных материалах пока не обнаружено.
Согласно показаниям Анны Одишелидзе, в марте 1944 г. был арестован друг И. Одишелидзе В. Кароли, которого немецкие полицейские водили избитым по Белграду для выполнения неких следственных мероприятий, после чего его отправили в Маутхаузен, где ему удалось выжить, и после войны он вернулся в Белград30. В то же время были арестованы и несколько руководителей ССП. Шепченко подробно вспоминал день провала: «.когда я пришел на договоренную встречу к Феде во двор в 7 часов утра, у дверей я увидел его жену с какой-то соседкой, узнав от них, что Федя арестован "вчера в 3 часа". В самом доме находилась засада, и я лишь случайно ее избежал. Так как из разговора с Федей накануне я узнал, что он много работал с Костей Синельниковым, я сразу же побежал его предупредить. Прибежав на улицу Св. Николая, я еще издалека увидел, что что-то случилось, так как и здесь у ворот дома стояла мать Кости с соседкой, а на углу были какие-то люди. От Костиной матери я узнал, что его увели полчаса назад. Я потерял голову и поспешил в
центр города. Мне хотелось бежать к Одишелидзе на улицу Пашича. На углу улицы Массарика и Милоша Великого я встретил Ивана Лаптия, который посоветовал мне скрыться, так как гестапо и специальная полиция уже много схватили и продолжают хватать русских. На мой вопрос, кто арестован, Лаптий мне ответил, что арестован Одишелидзе, доктор Лебедев и жена Заболоцкого, а Заболоцкий сумел сбежать. Я рассказал ему о Феде и о Косте Синельникове. Лаптий еще раз посоветовал бежать. Так как я потерял контакты в Белграде, я перебрался через Саву и сначала вступил в Десятую, а потом в Седьмую воеводинскую бригаду.»31. Об этих арестах Лебедева, Висторопского и других вспоминал также агент «Марко» (Тумин)32. Висторопский и Синельников, против которых существовали неопровержимые улики (полученные при аресте), были убиты в Маутхаузене. Однако благодаря их стойкости остальные члены ССП смогли уцелеть и были отпущены.
Согласно показаниям Бориса Заболоцкого33, провал организации произошел вследствие ошибки в очень сложном и опасном деле - вербовке и переброске в лес русских добровольцев из рядов эмигрантов и военнопленных. «Костя Синельников помогал сбежать из лагеря какому-то Петроцкому, бывшему недолго в партизанах в 1942 году. Петроцкий два дня скрывался у Феди, где он мог увидеть и Лебедева, а затем был переброшен по тайным каналам в провинцию к Заболоцкому. Там он отказался перейти в отряд и повел себя так, что местное отделение КПЮ собиралось его ликвидировать. Петроцкий вернулся в Белград». Согласно заявлениям матери и брата Синельникова, «в автомобиле, приехавшем за Костей, сидел и Петроцкий»34. Шепченко считал, что роль Петроцкого в судьбе ССП была фатальной, упоминая, что последний осенью 1944 г. «вернулся в НОАЮ в какую-то бригаду партизан из Лики, а позднее стал сотрудником военной контрразведки»35. С этим предположением согласился и П. Крат, хотя он и отнес арест Висторопского к лету 1944 г. (вероятно, ошибочно)36. Анатолия Петроцкого, подозрительно успешно сбежавшего из лагеря Баница37, обвинили в провале организации и Сергей Марков, и Игорь Савченко38. Примечательно, что недичевская Специальная полиция назвала серию арестов членов ССП «всеказац-кой аферой», так как у большинства арестованных были удостоверения Союза вольных казаков39.
После ареста Висторопского и других40 оставшиеся на свободе члены ССП, опасаясь дальнейших арестов, решили перебраться в партизанские отряды. В партизаны ушли Николай Шепченко, Всеволод Тумин, Борис Марков, Мстислав Зилов, Степан Розов,
Михаил Фемилиди, Владимир Пономарев, Илья Голенищев-Кутузов, Илья Одишелидзе, Александр Липский, Андрей Ефимовский и др.41 Некоторые из членов ССП (как, например, поэт Алексей Дураков) присоединились к НОАЮ еще раньше. Согласно меморандуму ССП от 27 ноября 1944 г., в партизанских отрядах за годы войны погибли 6 членов ССП, а по состоянию на ноябрь 1944 г., сражались в частях НОАЮ 17 членов ССП. К моменту освобождения Сербии от оккупантов в Белграде оставались в живых и продолжали деятельность в рамках ССП всего 58 членов этой организации42.
Особенно трагичной оказалась судьба трех членов ССП - Ильи Одишелидзе, Александра Липского и Андрея Ефимовского, попытавшихся перебраться к партизанам в июле 1944 г. Из-за болезни супруги И. Одишелидзе не успел уйти вместе с остальными, а начавшаяся противопартизанская операция немцев прервала все их старые связи с партизанами. Пришлось обращаться к знакомым А. Липского из южной Сербии, где он работал в 1943 г. на строительстве дороги. Об их дальнейшей судьбе некоторые члены ССП в Белграде узнали еще в 1944 г., но окончательно она была выяснена лишь в 1945 г. Сразу же по окончании войны, в июне 1945 г. Сербская комиссия по расследованию преступлений оккупантов и их подельников в Сербии начала расследование по поданному 28 мая 1945 г. С. Христичем, известным сербским композитором и дирижером, заявлению о пропаже Одишелидзе, Липского и Ефимовского (пасынка композитора от его русской жены Ксении Роговской). К поискам присоединились и другие родственники пропавших (вдовы Липского, Ефимовского и Одишелидзе, а также отец Липского), которые объезжали места, где пропали их близкие. Выяснилось, что эту тройку перебросил на юг Сербии их соратник по ССП Владимир Кудревич, который был в частях Недичевской жандармерии43, а после освобождения вышел из подполья, присоединился к НОАЮ и окончил войну на должности начальника штаба 2-й артиллерийской бригады НОАЮ. Трое молодых людей были доставлены им в с. Греяч, откуда их по партизанским каналам перебросили на гору Мали Ястребац, где скрывались от четников местные партизанские вожаки. Партизаны отнеслись к пришельцам настороженно, ничего о них не зная, и «так как ситуация была неясной, на всякий случай их расстреляли», потом ограбили и бросили в овраг. Трупы закопали проходившие поблизости пастухи. Большая часть партизан, участвоваших в расстреле, были вскоре убиты четниками, которым, в свою очередь, достались и трофеи (деньги и одежда расстрелянных членов ССП)44.
В сентябре 1944 г., после выхода В. Лебедева из тюрьмы Специальной полиции оставшиеся к тому времени в Белграде члены ССП связались с подпольными группами ССП через Михаила Бошковича в VIII районе Белграда. В этом состоянии ССП и пришел к октябрю 1944. «Во время освобождения Белграда члены ССП оказывали всю помощь как товарищам из НОАЮ (питание, бинты), так и бойцам Красной армии, а особенно их штабам, проводя их через Белград во время боев и помогая им в качестве переводчиков»45. Сложно сказать, шла ли тут речь о чистой случайности, как это утверждал в своих мемуарах Ю. Лобачев46, или нет.
В октябре-декабре 1944 г. ССП был на пике популярности и влияния среди эмигрантов. Кроме Лебедева, в руководстве ССП появились и новые лица - В. Тумин и Н. Шепченко. В начале ЦК ССП был размещен на рабочем месте Лебедева - «за храмом Св. Саввы, в здании врачебного общества»47. Но вскоре ССП переселился в здание Русского дома, в кабинеты, опустевшие после того, как члены пронемецкого Бюро по защите русской эмиграции были эвакуированы отступавшими частями вермахта в Австрию в сентябре 1944 г., незадолго до освобождения Белграда.
В то же время руководство ССП обратилось к титовским властям с просьбой улучшить отношение к русским эмигрантам со стороны новой администрации, по приказу которой производились массовые аресты русских эмигрантов в Белграде. В письме, подписанном В. Лебедевым и Н. Чернышевым, говорилось: «Считаем, что все русские, которых можно считать военными преступниками, уже сбежали вместе с оккупантами, так как не смели остаться дожидаться НОАЮ и Красную армию. Те, кто остались, считали, что у них нет никаких грехов перед сербским и русским народами, так как они всегда были лояльны им, а многие даже и последовательно антифашистки расположенными.»48. Вряд ли это обращение было принято во внимание, хотя стоит отметить, что большая часть эмигрантов была вскоре выпущена из тюремного заключения.
Согласно показаниям Николая Шубина, Русский дом в то время наполнился множеством русских людей: Лебедев, Кутузов с женой, Тумин с сестрой, Крат, Бискупский, Лобачев с женой, Алексеев, Заболоцкий, Люба Дуракова и др. Они чистили Дом, выбрасывали мусор и мебель, сломанную в ходе освобождения и последовавшего за ним грабежа, «а в одной комнате русские художники рисовали портреты» советских лидеров. Они готовились к празднованию очередной годовщины Октябрьской революции 1917 г. Шубин был оче-
видцем вечернего заседания, когда была организована торжественная встреча членов ССП: «Председательствовал Лебедев, который говорил о погибшем на фронте товарище Дуракове, поэте. После него Кутузов прочитал несколько новых стихотворений, а потом Заболоцкий прочитал короткий доклад о материализме. Ведущую группу составляли Лебедев и Кутузов. Последний особенно выделялся своей надменностью и разгуливал с винтовкой на плече. Он был одет в партизанскую форму»49. В это время, сразу же после освобождения, произошел раскол среди членов ССП по вопросу о дальнейшей стратегии действий. Меньшая часть людей, собравшаяся вокруг Лебедева, считала, что с освобождением роль ССП была сыграна, а посему его членам следует присоединиться к подразделениям НОАЮ, в то время как вторая, более многочисленная, группа во главе с В. Туминым настаивала на необходимости продолжать собственную деятельность Союза50. В результате оказавшийся в меньшинстве Лебедев покинул ССП и поступил на должность военврача в НОАЮ.
Интерес русских эмигрантов к вступлению в ССП угасал, так как Союзу не удалось получить реального влияния (подобного стержневым эмигрантским организациям под руководством В. Штрандтмана в межвоенный период или под управлением В. Крейтера в годы войны). В декабре 1945 г. ССП был окончательно распущен. Советское гражданство, которое беженцы стали получать с весны 1946 г., не означало, как выяснилось, одновременного отъезда из Югославии51. Тумин, который попытался сопротивляться роспуску Союза, был уволен с работы в информационном агентстве ТАНЮГ и вновь арестован на несколько месяцев52. Несколько бывших членов ССП вступили в начале 1946 г. в новое «Культурно-просветительное общество граждан Советского Союза», действовавшее при Доме советской культуры, но уже не имевшее ни былой самостоятельности, ни амбиций стать чем-то, кроме обычного фольклорного клуба53. Члены ССП военного времени (Крат, Лебедев, Марков, Кутузов, Израилов и примкнувшие к ним Свечников, Заболоцкий, Марков, Жилов, Лобачев, Жеребков, Апухтин и Петрова) вновь активизировались лишь в 1948 г., выступив в поддержку Резолюции Информбюро54. В 1949-1955 гг. их арестовывали, избивали, бросали в тюрьмы и в конце концов выпроводили из страны вместе с десятками других «подозрительных русских»55. В августе 1951 г. состоялся публичный показательный процесс над «группой советских шпионов», на котором были осуждены В. Лебедев, П. Крат, Б. Заболоцкий, И. Голенищев-Кутузов и другие бывшие члены ССП.
Анализируя деятельность ССП в целом, можно прийти к выводу о том, что это явление было достаточно редким, но не уникальным. Дать более точную оценку (изучить спонтанность его возникновения и активность в годы войны) будет затруднительно до рассекречивания адекватных архивных материалов в России. Только это может помочь ответить на вопрос, прав ли был один из «новообретенных» советских граждан послевоенного периода К. В. Белозеров, который писал 21 июня 1966, что «всю историю ССП можно разделить на три части. Первую можно назвать "гуманной приятностью": со времен возникновения ССП (в конце 1942 или начале 1943) до появления храброго партизана И. Н. Кутузова, как бравого солдата Швейка, 20.10.1944. Второй период - от Кутузова до "профессора" Тумина - назовем "деньги и хлестаковщина" и третий период - ликвидационный - от Тумина до "Общества граждан советского происхождения"»56?
Вероятно, ближе к истине был бывший специалист по коммунистическому подполью в довоенной югославской полиции, а потом в недичевской Специальной полиции, заключенный после войны в тюрьму в г. Сремска-Митровица русский эмигрант Сергей Голубев57, которого УДБ использовало для анализа материалов, полученных на допросах от членов ССП. В своей записке, составленной 19 февраля 1952 г., он писал: «Среди разных вопросов, связанных с проникновением советского влияния и советской разведки в нашу страну, вопрос ССП один из наиболее интересных и важных... Союз в своих рядах собрал известное число белоэмигрантов прогрессивного направления, поддерживал определенные контакты с партизанами., а впоследствии был возрожден как общество по сотрудничеству с СССР, чтобы в конце 1946 года окончательно прекратить существование. Этому вопросу, хотя он и несколько потерял актуальность, - нужно посвятить куда большее внимание, так как не исключено, что таким образом можно дойти до открытий не только в историческом смысле, но и в политическо-разведывательном.». Голубев подчеркивал, что следователи УДБ не смогли получить ответы на вопросы о том, по чьей непосредственно иницитиве был основан ССП. Случайно ли, что организации подобного типа практически в то же время возникли во Франции и Болгарии? Учитывая неоспоримость связей «Земгора» с советской разведкой до войны, имело ли место подобное сотрудничество после войны? Эти вопросы, остающиеся без ответов и до сих пор, ставил перед собой бывший опытный борец против коммунистического подполья заключенный С. Голубев, читая полученные с применением физического давления протоколы допросов сидевших в
соседних камерах борцов с фашизмом времен войны - В. Лебедева, Б. Заболоцкого, И. Голенищева-Кутузова и П. Крата. Абсурдность происходящего подчекивают слова совершенно несообразного данной ситуации титовского призыва, которым С. Голубев закончил свою аналитическую записку: «Смерть фашизму, свободу - народу!»58.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Jовановиh М. Срби и Руси 12-21. век (исторща односа). Београд, 2012. С. 180.
2 Гилотен Е. Две мо]е домовине. Успомене Jелисавете Жерардовне Гилотен. Гораи Милановац, 1991; Лобачев Ъ. Кад се Волга уливала у Саву. Београд, 1997. Об ССП упоминается и в историческом романе, инспирированном советскими «компетентными органами» в годы застоя: Дорба И. Под опущенным забралом. М., 1983.
3 Здесь и далее мы цитируем досье из Архива Сербии, фонд БИА, Ш-98. Поскольку это досье не имеет сплошной нумерации, мы приводим лишь имя и фамилию автора документа (доноса, заявления, протокола), а также страницу по порядку документа. Грамматика документов максимально приближена к оригиналам, которые не всегда отличались грамотностью.
4 Одишелидзе Ана. 13.09.1948. С. 14-29.
5 Исто. С. 14.
6 Марко. 23.07.1948. С. 1-4.
7 Исто. С. 1.
8 Политика. 27.07.1946. «"Известща" поздравла део руске емиграцще у Jугославиjи щи се часно држао за време фашистичке окупацще».
9 Шепченко Николай 22.08.1948. С. 1-17.
10 Исто. С. 6.
11 Крат П. 31.08.1949. С. 1-13.
12 Исто. С. 1-3.
13 Одишелидзе Ана. 13.09.1948. С. 16.
14 Лобачев Ъ. Кад се Волга уливала у Саву. С. 118.
15 Ruska emigracija и Jugoslaviji. РоИс^Ы е1аЬога! ВПеса, 1953.
16 Марко. 23.07.1948. С. 1.
17 Крат П. 31.08.1949. С. 3.
18 Дорба И. Белые тени. М., 1981; Он же. Под опущенным забралом. М., 1983.
19 Шепченко Николай 22.08.1948. С. 1-17.
20 Joeanoeuh М. О ]едш] забуни у нашо] историографщи или ко je В. Лебедев? // Споменица Радована СамарциЬа. Београд, 1994.
21 Шепченко Николай 22.08.1948. C. 1-6.
22 Марко. 23.07.1948. С. 1-3.
23 Крат П. 31.08.1949. С. 3-5.
24 Исто.
25 ИАБ, УГБ СП IV, бр. 38/05, 266.
26 ИАБ, BdS, br. A-50, B-112, H-222, I-54, J-235.
27 Материалы о деятельности советской разведки на территории Югославии полностью отсутствуют среди открытых документов в фонде БИА в Архиве Сербии.
28 Роланд Абиа находился в Югославии с июля 1932 г. по февраль 1935 г. и действовал против русских эмигрантских организаций. Он использовал псевдоним «Владимир Правдин» и установил разведывательную связь с группами Ф. Махина и Л. Линицкого. См.: Тимофе]ев А. Руси и Други светски рат у Jугославиjи. Утица] СССР-a и руских емиграната на дога^е у Jугославиjи 1941-1945. Београд, 2011. С. 227, 228; Тесемников В. Югославская одиссея Федора Махина // Родина. 2007. № 8.
29 Например, во Франции образованное в 1943 г. общество просоветских эмигрантов называлось «Союзом русских патриотов» (Очерки истории российской внешней разведки: В 6 т. М., 2007. Т. 4: 19411945 годы. Кривошеин И. А. Так нам велело сердце // Против общего врага: советские люди во французском движении Сопротивления. М., 1972. С. 280-284; Polian P., Colpart C. Le rapatriement des citoyens soviétiques depuis la France et les zones françaises d'occupation en Allemagne et en Autriche // Cahiers du Monde russe. 2000. Vol. 41. № 1 (Jan. - Mar.). P. 165-189).
30 Одишелидзе Ана. 13.09.1948. С. 18.
31 Шепченко Никола]. 22.08.1948. С. 11-14.
32 Марко. 23.07.1948. С. 3.
33 Шепченко Николай 22.08.1948. С. 15.
34 Исто.
35 Исто. С. 18.
36 Крат П. 31.08.1949. С. 4-8.
37 Мы не смогли найти в учетных книгах банницкого лагеря ни А. Пе-троцкого, ни И. Голенищева-Кутузова, ни других членов ССП, о чьем пребывании в этом лагере сообщают документы, упомянутые в досье «Советские патриоты» в Архиве Сербии.
38 Савченко Игор (без даты). С. 6-7.
39 Меморандум о делатности ССП у оквиру НОП Jугославиjе. 27.11.1944. С. 6.
40 Шепченко Николай 22.08.1948. С. 1-6.
41 Исто; Савченко Игор (без даты). С. 6-7.
42 Меморандум о делатности ССП у оквиру НОП Jугославиjе. 27.11.1944. С. 6.
43 Подробнее об организации оккупационного аппарата в Сербии см.: Тимофеев А. Ю. Сербские союзники Гитлера. М., 2011.
44 Преписка Државне комисще поводом убиства Одишелидзеа, Липског и Ефимовског. С. 1-28: Молба С. К. ХристиЙа од 28. ма]а 1945; Испит сведока. 21.06.1948; МиловановиЙ Божидар. 31.10.1948; РакиЙ Лубиша. 2.11.1948; КрстиЙ Миодраг. 22.01.1948; Липски Тарана. 14.09.1948.
45 Извешта] о раду ССП у Београду за ЦК ССП (без даты). С. 1.
46 Лобачев Ъ. Кад се Волга уливала у Саву. С. 126, 132.
47 Шепченко Николай 22.08.1948. С. 4-6.
48 Писмо ССП-ОЗН, потписано В. Лебедев, Н. Чернишев (без даты).
49 Шубин Никола] (без даты). С. 1.
50 Крат П. 31.08.1949. С. 2.
51 Лобачев Ъ. Кад се Волга уливала у Саву. С. 191-192.
52 Марко. 23.07.1948. С. 3.
53 Гилотен Е. Две мо]е домовине. С. 223.
54 Савченко Игор (без даты). С. 7.
55 Ноты советского правительства югославскому правительству. 11, 18, 29 августа, 28 сентября. М., 1949; Лобачев Ъ. Кад се Волга уливала у Саву. С. 196-206; Гилотен Е. Две мо]е домовине. С. 244-255.
56 Гилотен Е. Две мо]е домовине. С. 242.
57 ИАБ. Ф. УГБ СП. Д. Голубjев Сергща.
58 Група 1/1, Предмет «Савез Сов]етских Патриота» - предлог. КПЗ Сремска Митровица. С. Голуб]ев. 19.02.1952. С. 1-5.
Timofeev A. Yu. The Activity of the «Union of Soviet Patriots» in Serbia in the Period of the Second World War
On the base of archival materials and memories of the members of the events, the author makes an attempt to reconstruct the activity of the «Union of Soviet Patriots» - an anti-fascist organization of Russian emigrants in Yugoslavia.
Key words: Union of Soviet Patriots, Russian emigration in Serbia, the Second World War in Yugoslavia, the guerillas movement.
