CC BY
64
♦
♦
укрывателей, профессиональных игроков, наркоторговцев и нелегальных торговцев спиртным, а также лиц, ранее дважды судимых или имеющих четыре привода за имущественные преступления или посягательства против личности.
9 мая 1924 г. были расширены права ГПУ в борьбе с бандитизмом. В местностях, объявленных неблагополучными по бандитизму, уполномоченным ГПУ предоставлялось право внесудебной расправы с бандитами и их пособниками: высылка, заключение в лагерь на срок до 3 лет и расстрел. В том же году вводилась внесудебная расправа в неурожайных местностях по отношению к хлебным спекулянтам. С 1925 г. начала применяться административная высылка за спекуляцию ширпотребом. В 1926 г было разрешено во внесудебном порядке применять высшую меру наказания за контрабанду.
В 1925 - 1926 гг начинает формироваться система «режимных территорий» - местностей, где запрещено проживание ранее судимых. В 1927 г. ОГПУ получило возможность во внесудебном порядке карать лиц, имеющих 3 и более судимости за хулиганство, в 1928 г. -конокрадов, бродяг, нищих и хулиганов в промышленных центрах5. Ужесточается и отношение к рецидивистам в местах лишения свободы. Создаются изоляторы особого назначения для удаления преступных авторитетов от основной массы заключенных.
В конце 1920-х гг в противовес принципу законности, исходящему из того, что основанием уголовной ответственности может быть исключительно совершение преступления, а не опасная личность в виде «врагов народа», «кулацко-зажиточных элементов» и пр., акцент в уголовном законодательстве этого периода был сделан именно на «опасную личность», не совершившую
конкретного преступления. Также грубо нарушался прин -цип личной ответственности и вины, когда уголовной (не говоря уже об административной) высылке подвергались лица, не виновные в совершении преступлений других лиц (так называемые «ЧСИР» - члены семьи изменника Родины).
Наблюдалось отступление от принципа категоризации преступлений и дифференциации ответственности, посягательства на государственную собственность преследовались без учета тяжести ущерба Преступления против государственной собственности, против представителей власти карались несопоставимо строже, чем преступления против жизни и здоровья граждан. За хищение социалистической собственности суд мог приговорить к расстрелу, а за умышленное убийство - только к 10 годам лишения свободы.
Таким образом, очевидно, что советское законодательство развивалось с большими проблемами. Это выражалось в неоднозначных, можно сказать непрофессиональных, трактовках того или иного положения уголовного за -кона. Но все же, несмотря на большие пробелы в законодательстве и законотворчестве, в 1920-е гг были заложены основы советского уголовного законодательства.
1 См.: Уголовный кодекс РСФСР. М.: НКЮ РСФСР 1926.
2 КатаньянР. Об изменении УК РСФСР // Власть советов. 1925. № 2. С. 6.
3 См.: УтевскийБ. Рецидив и профессиональная преступность. Проблемы преступности НКВД Вып. 3. М., 1928. С. 101.
4 РГАСПИ. Ф.17. Оп.3. Д.290. Л.4.
5 См.: Малыгин А.Я. Правоохранительная система периода проведения новой экономической политики // Проблемы развития правоохранительных органов. М., 1 994. С. 61 - 63.
УДК 78:94(470)
В.М. Кузьмина,
кандидат психологических наук, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры педагогики и психологии, Курский институт социального образования, филиал РГСУ
ВЕСТНИК. 2008. № 1(20)
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РАБОТНИКОВ ИСКУССТВ ЦЕНТРАЛЬНО-ЧЕРНОЗЕМНОГО ОКРУГА И СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ
КУЛЬТУРА В 1930-е годы
Вплоть до конца 1980-х гг. 1930-е гг оценивались лишь как период созидательный. Теперь, когда стали известны многие ранее замалчивавшиеся факты истории, трактовка событий должна быть иной. Чудовищные жертвы, голод в 1932 - 1933 гг, усиливающийся культ личности Сталина, начало Второй мировой войны - все это делало атмосферу времени настолько мрачной, что от искусства стали требовать оптимизма, «проповеди бодрости» (М. Горький). 1930-е гг сталинским руководством были объявлены временем наступления социализма по всему фронту С переходом к политике индустриализации и коллективизации, связанной с наступлением социализма на капиталистические элементы в хозяйстве, начался решающий этап культурной революции, призванной ликвидировать все буржуазные проявления в искусстве.
В самом начале 30-х гг ХХ в. музыкально-общественная жизнь Центрального Черноземья ознаменовалась двумя важными событиями. По инициативе обкома ВКП(б) в Воронеже проводится с 29 по 31 января 1930 г областная конференция местных композиторов. Ее участниками стали как профессиональные авторы, так и музыканты Воронежа, Тамбова, Козлова, пробующие свои силы в области композиции. К сожалению, время сохрани-
ло очень мало документальных материалов об этой конференции. Известно лишь, что в дни ее работы на концертных площадках города исполнялись симфоническая поэма «Экстаз», Первая симфония и вокально-симфоническая баллада «Рабочий дворец» Г.А. Сметанина, симфоническая картина «Труженики моря» (по роману В. Гюго) Ф.М. Кадичева, фортепианные скрипичные сочинения, романсы и песни как названных авторов, так и Г.М. Бога-чева, К.К. Верещагина, В.П. Вишневецкого, С.М. Старикова, Ю. Е. Илютовича, К. И. Массалитинова.
Думается, однако, что роль конференции не ограничивалась только знакомством общественности с творчеством местных авторов. Обком, несомненно, стремился объединить и направить усилия всех отрядов профессиональных музыкантов на еще более решительную борьбу за музыкально-художественное воспитание тружеников города и социалистического сектора деревни, за идейно-эстетическую чистоту музыкальной атмосферы. Подтверждение тому - содержание работы последовавшего за композиторской конференцией Первого съезда работников искусств ЦЧО, состоявшегося 17-20 октября 1931 г На съезде был рассмотрен и с горячей заинтересованностью обсужден широкий круг назревших проблем музыкальной жизни региона: состояние музыкального просвещения масс, развитие самодеятельного народного творчества, постановка музыкального образования, задачи музыкального искусства в период завершения социалистической реконструкции народного хозяйства. По существу, это был первый в крае по-настоящему репрезентативный музыкальный форум: в работе съезда при -няли участие композиторы, профессиональные музыканты-исполнители, организаторы концертного дела, представители музыкальных учебных заведений, руководители художественной самодеятельности из Воронежа, Тамбова, Курска, Орла, Липецка, Борисоглебска, Козлова, Карачева и других городов региона.
На обсуждение делегатов были вынесены три основных доклада: «Задачи искусства в реконструктивный период» (докладчик - заведующий сектором искусств облоно И. Иванов), «О состоянии и задачах музыкального просвещения масс» (докладчик - директор Воронежского музыкального техникума С. Саркисянц) и «О развитии самодеятельного искусства в ЦЧО» (докладчики - А. Беляков и В. Кудинов). Как докладчики, так и выступавшие в прениях делегаты с удовлетворением констатировали немалые достижения в развитии музыкальной культуры Центрального Черноземья за годы Советской власти. В подтверждение этому приводилась, в частности, деятельность Воронежского симфонического оркестра. Ораторы подчеркивали, что «такой мощный фактор музыкального просвещения масс - Воронежский симфонический оркестр - построил свою работу на основе ... шефства над заводами, плановости... концертных программ, устройства систематических выездов на производство, обслуживания программами политических кампаний, разрешения вопросов связи со слушателями, обслуживания соцсектора деревни»1.
Однако главное внимание делегаты съезда сосредоточили на недостатках «музыкального строительства» в крае. Съезд подчеркнул, что музыкальное просвещение масс следует осуществлять «по целому ряду каналов (профессиональные учебно-музыкальные заведения, музыкально-художественная самодеятельность, школьное образование, эстрада, радио, концертная система,
музыкальные спектакли, кино, печать)». Центральное место в этом комплексе прозорливо отводилось творчеству самого народа: «Эпоха Ленина в искусстве не ограничивается лозунгом «искусство в массы», искусство для масс, она ставит на первое место искусство самих масс» В этой связи в резолюции было четко зафиксировано: «Самодеятельное искусство (агитпропбригадное движение ТРАМов, различные самодеятельные кружки) являются уже и в ЦЧО мощным фактором общественно-политического развития рабоче-крестьянских масс, основной базой массового художественного творчества пролетариата, орудием агитации и пропаганды идей коммунизма, борцом за разрешение конкретных задач социалистического строительства». И далее: «В то же время самодеятельное искусство имеет огромное значение и в отношении влияния на развитие советского искусства в целом, являясь источником пролетарских кадров для профессионального театра, оказывая не только политическое влияние на профессионально-художественные организации и содействуя их идеологическому перевооружению, но и художественно обогащая содержание их работы ».
Съезд поручил сектору искусств облоно «обеспечить твердое руководство всеми видами и формами музыкального просвещения масс, развернуть борьбу против застоя в этой области, стимулируя передачу и освоение лучшего опыта, наладить учет и переподготовку сил». Вдохновленные решениями съезда делегаты приступили к их претворению в жизнь на местах, стремясь сделать все возможное, чтобы музыка стала «подлинным орудием борьбы за коммунистическое воспитание, за социалистическое отношение к труду»2.
Материалы VIII Курского губернского съезда работников искусств и особенно Первого съезда работников искусств ЦЧО убедительно иллюстрируют эффективность отдачи от помощи, которую оказало на том этапе государство культурному строительству в регионе. Вместе с тем они свидетельствуют: в конце 1920-х и начале 1930-х гг партийные организации края неизмеримо более широким фронтом, чем прежде, осуществляли теоретическую разработку и практическую реализацию комплексной программы музыкального созидания в Центральном Черноземье. Удачно найденная при этом форма партийного руководства - советы и встречи с художественной интеллигенцией, представителями музыкальной общественности, постоянное включение их в решение текущих и перспективных задач, обозначенных партией в сфере культуры, - полностью себя оправдала. Все это плодотворно сказалось на дальнейшем углублении идейно-художественного содержания многогранной музыкальной жизни Черноземья, улучшении деятельности музыкальных учебных заведений, усилении музыкального просвещения и воспитании рабочего класса, колхозного крестьянства, студенчества, учащихся ФЗУ, школьников, на еще более интенсивном развертывании народной самодеятельности.
В 1930-е гг. начался новый этап в музыкальном строительстве в СССР? В 1936 г. была начата дискуссия о формализме в искусстве, открывшаяся в начале года двумя статьями в «Правде»: «Сумбур вместо музыки» (об опере «Леди Макбет Мценского уезда») и «Балетная фальшь» (о балете «Светлый ручей»), направленная против Д.Д. Шостаковича. Дискуссия в полной мере была использована как метод давления на творческую интеллигенцию без
♦
♦
оглядки на ее социальное происхождение и приверженность идеалом социалистического строительства?.
Репортеры «Курской правды», чтобы не отстать от столицы, также поместили негативную статью о работе Курского симфонического оркестра под руководством дири-жера Л.В. Головня. Оркестр упрекали в том, что за 6 месяцев он не сумел дать даже шесть симфонических концертов, хотя на его содержание тратились «огромное средства». Таким образом, репортеры формировали отношение населения к работе музыкантов. Так продолжалось вплоть до конца 1936 г, когда изменилось отношение сталинского руководства к столичным музыкантам. Был выдвинут лозунг «Жить стало лучше, жить стало веселей!», с помощью которых власти пытались изменить мрачное настроение населения, связанное с прошедшими процессами коллективизации и индустриализации. На очень короткое время и только в среде музыкантов партия отказалась от соцреализма и разрешила некоторую творческую свободу. И сразу «Курская правда» (начиная с 1937 г.) запестрила сообщениями о предстоящих концертах артистов, а затем и хвалебными статьями по окончании их выступлений. Выступавший 8 марта 1937 г Буся Гольдштейн, исполнив третью сонату Баха, вторую сонату Изаи, «показал совершенно законченное зрелое мастерство», а выступивший 11 - 12 февраля хор Пятницкого под руководством П.М. Казьмина и Московский государственный театр оперетты Татьяны Бах «имели совершенный успех»4.
Как в середине 1920-х, так и в середине 1930-х гг особенность деятельности курских музыкантов состояла в том, что они не были единственными носителями музыкальной культуры и музыкального просвещения, поскольку в Курск с гастролями приезжали многие другие музыканты. Скажем лишь: то, что происходило в духовной жизни сел и деревень Центрального Черноземья в 1930-е гг., должно быть по праву отнесено к явлениям исторически примечательным. Это было поистине массовое музыкальное движение, участники которого выступали в концертах, музыкальных спектаклях, приобретали музыкальные инструменты вовсе не из-за желания поразвлечься, «зрелищем» заполнить досуг или украсить интерьер избы ценной покупкой.
Зримые результаты социалистической музыкально-культурной интеграции наиболее полно сфокусировала IV Воронежская областная олимпиада художественной самодеятельности, состоявшаяся в ноябре - декабре 1938 г. К этому времени, по далеко не полным данным, в области функционировало около 1500 самодеятельных коллективов, объединявших свыше 30 тыс. человек. Проводившиеся ранее в области смотры при всей их огромной социально-культурной значимости были, как правило, демонстрацией творчества или только жителей деревень, или только заводской, профсоюзной, красноармейской самодеятельности; велика была еще разница между выступлениями сельских и городских коллективов и отдельных исполнителей. Теперь же вследствие достижений, осуществленных в Центральном Черноземье за годы довоенных пятилеток художественная культура и образованность советской колхозной деревни в целом оказались настолько приближенными к городской, что различия в этой сфере между городом и селом, если еще и не были ликвидированы полностью, то в очень многом сглажены. В этих условиях впервые отпала необходимость делить самодеятельное искусство на искусство города и деревни.
Значение V Воронежской областной олимлиады в том и состоит, что на ней впервые и на равных соревновались труженики колхозов и совхозов, лучшие участники художественной самодеятельности рабочих коллективов города, представители интеллигенции Воронежа и десятков районов области. Более того, колхозные музыканты не только достойно соперничали с сильной художествен -ной самодеятельностью Воронежа; в сфере сохранения, обогащения старых народно-музыкальных традиций и создания новых образцов южнорусского песенного фольклора они заметно превосходили горожан. Не многие об -ласти и края России смогли в довоенный период взрастить и воспитать такие коллективы, как хоры народной песни колхоза «Январский перелом» Чигольского района и колхоза «Утренняя заря» Воронцовского района, ансамбль народных инструментов и хор колхоза «Хлебороб» Михайловского района, хор старинной русской народной песни колхоза «Свободный май» Гремяченского района, хоры сел Таловского района и многие другие. Созданные и исполненные участниками этих хоров, оркестров, ан -самблей песни, припевки, частушки, наигрыши вскоре перелетели границы области и жемчужным блеском засверкали в современном фольклоре Советской России.
Насыщенная и многогранная музыкально-концертная жизнь 1930-х гг определяло духовную атмосферу Центрального Черноземья, наполняя ее художественно-интеллектуальной содержательностью. Она затрагивала практически все классы, социальные группы и слои населения края, вносила зримый вклад в углубление процесса социалистической музыкально-культурной интеграции, придавая ему все большую демократичность и социально-преобразующую эффективность.
Таким образом, с первых лет Советской власти и на протяжении всего довоенного периода, несмотря на негативные тенденции 1930-х гг., в Черноземье успешно решалась принципиально важная двуединая задача: воспитание у населения здоровых музыкальных потребностей, хорошего музыкального вкуса и одновременно их жанро-во-стилистически разнообразное, высококачественное удовлетворение. Определяющими здесь были, как правило, искусство талантливейших коллективов и исполнителей, как гастрольных, так и местных, удачное сочетание более сложных и популярных произведений отечественной и зарубежной классики с лучшими сочинениями многонационального отряда советских композиторов, с эстрадно-джазовой музыкой. Одновременно повсеместно в регионе громко звучал голос истинно массовой рабочей, сельской, армейской, студенческой и ученической художественной самодеятельности, почетное место занимала пропаганда самобытного южнорусского и украинского фольклора - как старого, традиционного, так и создаваемого заново . Подобная музыкально-художественная политика определяла духовную атмосферу региона, ее эстетико-интел-лектуальное богатство, укрепляла национальные корни музыкального искусства, не оставляя без внимания песенно-инструментальные эстрадные жанры.
1 Лапчинский Г. И. Государственное музыкальное строитель -ство СССР в 30 - 40- е годы ХХ века. Воронеж, 1 990. С. 30 - 45.
2 ГАВО .Ф.3. Оп.1 .Д .37. Л.380.
3 См.: ЕршоваЭ.Б. Революции, реформы и российская творческая интеллигенция в первой половине XX века // Вопросы истории. 2001. № 6. С. 11 3.
4 Курская правда. 1937. 16 - 18 февр .С. 5.
