CC BY
111
Ахмадуллин Вячеслав Абдулович - кандидат исторических наук, доцент. Научный сотрудник Военной академии Генерального штаба ВС РФ, научный сотрудник аппарата Совета муфтиев России, e-mail: [email protected]
В. Ахмадуллин
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ СССР ПО НЕДОПУЩЕНИЮ СОЗДАНИЯ ЛЕГАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ ИСЛАМСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ЗАКАВКАЗЬЕ (1944 - 1965 гг.)
В годы Великой Отечественной войны в жизни мусульман СССР произошли значительные изменения - многие чиновники партийно-государственного аппарата стали понимать необходимость строительства государственно-мусульманских отношений, которые хотя бы внешне носили позитивный оттенок и отличались от того, что делалось до войны. Не обошла эта тенденция и руководство органов государственной безопасности. В феврале 1944 г. НКГБ СССР подготовил для ЦК ВКП(б) документ «О специальных мероприятиях по Духовному управлению мусульман Средней Азии и Казахстана». В нём предлагалось открыть медресе в Ташкенте на 60 человек и в Бухаре на 40 человек. Особо следует отметить предложение о включении в их состав не менее 50% агентуры НКГБ в целях использования её в интересах СССР [1, с. 99 - 100]. СНК СССР 10 октября 1945 г. принял распоряжение № 14808-р об организации медресе в Бухаре и в Ташкенте. На основании этого документа СНК УзССР 29 ноября 1945 г. принял постановление за № 1879-212с «О разрешении Духовному управлению Средней Азии и Казахстана открыть два духовных училища». В соответствии с ним САДУМ предоставляли помещения старинных медресе Баракхана в Ташкенте и Мир-Араб в Бухаре [2, л. 75 - 77; 3, л. 170, 208; 4, л. 12; 5, л. 15; 6, л. 12].
В ходе поездки по Ирану Председатель ДУМЗАК шейх-уль-ислам Ализаде, выступая 13 июня 1945 г. в радиопередаче, отметил: «В каждом районе, в облас-
ти имеются свои духовные ученые и студенты духовных школ и в настоящее время более 50 кавказских студентов обучаются в Иране и Атабате (Ирак). После окончания учебы они могут, с разрешения правительства, заняться руководством духовной деятельностью» [7, л. 61 - 69]. В конце августа И. В. Полянский докладывал в ЦК ВКП(б) о просьбах верующих разрешить изучение религии в школах и создать религиозные учебные заведения [8, л. 171 - 183]. Партийно-государственный аппарат пошёл на шаги, которые ещё недавно казались невозможными. Начала создаваться и совершенствоваться сеть религиозных учебных заведений разной конфессиональной принадлежности [2, л. 22 - 24, 70 - 71, 144, 148 - 152]. В августе 1945г. Ализаде ходатайствовал о разрешении преподавания ислама в мечети г. Нахичевань, но руководство СДРК посчитало это непрофильной деятельностью мечетей и запретило реализацию инициативы [9, л. 68].
В отчёте за II квартал 1946 г. уполномоченный СДРК по АзССР докладывал о просьбах мусульман Закавказья разрешить готовить, хотя бы неофициально, служителей ислама. Но руководство ДУМЗАК высказалось категорически против этого и обнадёжило мусульман обещанием открыть медресе. С точки зрения уполномоченного СДРК, создание медресе в тот период было невозможно из-за крайне бедственного финансового положения ДУМЗАК, которое объяснялось отсутствием необходимого количества пожертвований со стороны мусульман региона. Уполномоченный СДРК по АзССР предложил СДРК собственное решение проблемы: так как ДУМЗАК не в состоянии подготовить соответствующую учебную программу, поэтому он предложил попросить помощь у Правительства СССР. В отчёте за IV квартал 1946 г. уполномоченный СДРК по АзССР докладывал: «При зарегистрированных нами мечетях нелегальные мек-тебы, для обучения молодежи в духе религии Ислама, не существуют». 1 апреля 1947 г. И. В Полянский дал указание уполномоченному СДРК по АзССР рекомендовать шейх-уль-исламу Ализаде представить новое ходатайство и приложить к нему учебную программу медресе, удовлетворяющую и суннитов и шиитов, подобрать помещение под медресе и общежитие, наметить преподавателей и определить количество учащихся с учетом того, что принимать лиц не моложе
18-ти лет. Ходатайство ДУМЗАК об открытии медресе с заключением уполномоченного надлежало внести на рассмотрение СМ АзССР, после чего все материалами дела выслать в СДРК для окончательного рассмотрения [10, л. 27 - 29, 79, 89].
В докладе для СМ СССР, датированном 1 июля 1947 г., И. В. Полянский дал статистику по учебным заведениям конфессий курируемых СДРК на 1 июня
1947 г.: 5 учебных заведений на 295 учащихся и 42 преподавателя: Каунасская католическая семинария - 150 учащихся и 16 преподавателей, Рижская католическая семинария - 29 учащихся и 7 преподавателей, Ужгородская греко-католическая семинария - 30 учащихся и 7 преподавателей, Бухарское медресе Мир-Араб - 26 учащихся и 3 преподавателя [11, л. 210, 222, 281, 294].
Анализ данных показывает, что эти учебные заведения находились примерно в одинаковом положении и не имели особых перспектив на развитие.
10 декабря 1947 г. И. В. Полянский доложил К. Е. Ворошилову, что ДУМЗАК попросило открыть медресе на 40 студентов с пятилетним сроком обучения на четырёх языках - русском, азербайджанском, фарси, арабском и перспективой распределения выпускников по мечетям Закавказья. Медресе хотели разместить в мечети «Таза-Пир». СДРК и СМ АзССР поддержали ходатайство ДУМЗАК. СДРК обосновал свою позицию необходимостью формирования положительного образа СССР среди зарубежных мусульман. Для решения вопроса СДРК подготовил проект распоряжения СМ СССР. 30 декабря 1947 г. И. В. Сталин подписал распоряжение СМ СССР № 19447-рс, которым разрешалось открыть в Баку медресе не более чем на 40 человек [12, л. 72 - 73, 74]. 12 января
1948 г. И. В. Полянский дал указания уполномоченному по Азербайджану Б. АО. Шахбазбекову по открытию медресе в Баку: обучать не более 40 учащихся не моложе 18 лет и только из Закавказья. Особое внимание он обратил на то, чтобы руководство медресе не почувствовало диктата уполномоченного и не жаловалось на контроль с его стороны за соблюдением программы. При этом Б. А-О. Шахбазбекова обязали принять участие, вместе с Председателем ДУМЗАК и его заместителем, в отборе абитуриентов. В письме И. В. Полянского был дан список
учебных дисциплин. На азербайджанском языке предлагалось изучать: Конституцию и историю СССР; азербайджанский язык; грамматику; теорию литературы; историю литературы; историю ислама. На арабском языке: арабский язык (чтение); Коран; арабскую грамматику и литературу; мусульманское право; законоведение; Хадисологию; коментариологию; логику; риторику. На фарси: язык фарси; грамматику; литературу. На русском языке: русский язык; грамматику; литературу [13, л. 5 - 6]. В документе не указывались часы отводимые на дисциплины и на каком курсе они должны изучаться, но уточнялось, что на русском языке обучение должно начаться со II курса.
Анализ списка учебных дисциплин показывает, что обучения предполагалось более насыщенным чем в Мир-Араб. Тем не менее, анализ программ обучения в этих медресе и в учебных заведениях других конфессий, позволяет утверждать, что значительную долю составляли светскик дисциплины. Это, безусловно, стало следствием влияния партийно-государственного аппарата.
Накануне II съезда САДУМ, 12 декабря 1948 г. член СДРК Н. Тагиев провёл беседу с гостем этого форума - Ализаде. Руководитель мусульман Закавказья сообщил чиновнику, что знает о состоявшемся решении открыть медресе в в мечети «Таза-Пир». Но реализации замысла мешали жильцы, занимающие помещения предназначенные под медресе. СМ АзССР дал согласие на их выселение, но затем отозвал своё решение. В заключении Ализаде сообщил Н. Тагиеву, что «Я, видя отрицательное отношение, как со стороны Правительства, так и со стороны Уполномоченного Совета, также охладел к этому вопросу и теперь никакого интереса не проявляю в этом деле» [14, л. 81 - 82, 96 - 97].
В «Кратком обзоре состояния и деятельности мусульманского духовенства за 1948 г.» сообщалось, что медресе не было открыто по причинам зависящим только от самих мусульман - не нашлось подходящего помещения и было подано всего 7 заявлений [15, л. 12].
Мы считаем, что этот документ не отражает всех причин провала открытия медресе. Как показывает анализ архивных документов, партийно-
государственный аппарат предпринимал значительные усилия по ограничению потока желающих поступить в образовательные учреждения всех конфессий.
В докладе о работе СДРК за 1948 г. и I квартал 1949 г. указано, что САДУМ и ДУМЗАК было разрешено открыть медрее в Бухаре, Ташкенте, Баку, но работает только медресе в Бухаре, открытое в 1946 г., рассчитаное на 9-летний цикл и 60 студентов, но учатся всего 42 [16, л. 54; 17, л. 104; 18, л. 61].
Тем не менее, даже руководители СДРК не имели точного понимания состояния исламского образования в СССР на рубеже 1940-х - 1950-х гг. В докладе о работе СДРК за 1949 г. и I полугодие 1950 г. говориться о закрытии медресе в Ташкенте и закрытии в ближайшее время медресе в Баку [17, л. 172]. Но ташкентское медресе Баракхан было открыто во второй половине 1950-х гг., а в Баку только перед самым развалом СССР.
Для понимания потребности советских мусульман в образованных руководителях, полезно показать ситуацию с уровнем их подготовки и демографическими данными. Так в 1952 г. в СССР легально работали 386 служителей ислама. Из них 312 старше 55 лет, с высшим духовным образованием - 5, со средним -197, с низшим - 115 и 69 без духовного образования [19, л. 257]. На протяжении всех 1950-х гг. сохранялась отрицательная динамика: на 1 января 1956 г. в, числилось 453 служителя ислама, до 39 лет - 9 человек, от 40 до 59 лет - 137, от 60 лет и старше - 307. С высшим светским образованием - 1, со средним - 20, с низшим - 432. С высшим духовным - 70, со средним - 209, с низшим - 123, без духовного образования - 51 [20, л. 123 об]. На 1 января 1957 г. было зарегистрировано 478 человек, из них до 39 лет - 15, от 40 до 59 лет - 155, от 60 лет и старше - 308. С высшим мусульманским образованием - 93, со средним - 253, с низшим - 95, без исламского образования - 37 [21, л. 147, 148 - 148 об]. В ноябре 1957 г. СДРК доложил К. У. Черненко - руководителю Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, данные по возрастному составу священнослужителей ислама: до 39 лет - 37 человек, от 40 до 59 лет - 173 человека, от 60 лет и старше -308 человек. По уровню образования: со светским средним образованием - 22, с низшим - 496; со средним духовным образованием - 273, с низшим исламским
образованием - 106, без духовного образования - 35 человек. В медресе Мир-Араб (Бухара) и Баракхан (Ташкент) обучалось всего 75 шакирдов [22, л. 12, 13].
Эти данные наглядно показывают, что умма в СССР испытывала дефицит квалифицированных кадров, к тому же достаточно энергичных, т.к. преклонный возраст подавляющего большинства предполагал невысокую активность. Похожая ситуация складывалась и по другим конфессиям. В докладе Ю. Ругениса -уполномоченного СДРК по Литовской ССР Председателю СДРК А. А. Пузину отмечено, что в 1961 г. планировалось сорвать организацию приёма в Каунасскую духовную семинарию, но документы подали 15 человек, из которых допустили к экзаменам 5 абитуриентов. Ю. Ругенис с сожалением констатирует, что за счёт естественной убыли ксёндзов решить в скором времени проблему не удастся, т.к. в 1960 г. умерло 16 ксёндзов, а выпущено 6, в 1961 г. умерло 24 и выпущено 9 новых. В заключении он предложил на 1962 г. прекратить приём в семинарию, либо принять не более 5 человек [23, л. 1, 2].
21 июля и 15 августа 1955 г. ДУМЗАК посетили делегации из Сирии и Алжира. Председатель ДУМЗАК на вопросы о подготовке исламских кадров в регионе ответил, что знающие родители сами учат свои детей Корану, но планируется в 1956 г. открыть медресе в Баку. Своими ответами он постарался создать у гостей картину благополучия в этом вопросе [24, л. 50 - 55, 62 - 64]. В справке подготовленной уполномоченным СДРК по АзССР в марте 1956 г. даны типовые ответы, которые должны были давать руководители ДУМЗАК иностранцам по проблеме исламского образования: новые кадры учатся в Бухаре; готовятся документы для открытия медресе в Баку [25, л. 71 - 72]. М. Мамедов - уполномоченный СДРК по АзССР 31 марта 1956 г. предлагал из-за постоянных вопросов иностранцев о наличии в регионе медресе, открыть его для 15 - 20 человек. Он напомнил о решении СМ СССР открыть медресе в Баку на 40 человек [26, л. 68]. В апреле Председатель ДУМЗАК попросил члена СДРК Л. А. Приходько помочь открыть в Баку медресе на 15 - 20 человек со сроком обучения 3 года и освободить от жильцов здание этого медресе [20, л. 54 - 55; 25, л. 91 - 92].
В мае 1956 г. шейх-уль-ислам сообщил группе африканских студентов о скором открытии в Баку медресе, возможно в 1956/1957 уч.г. 14 июля руководители ДУМЗАК обратились с письмом к уполномоченному СДРК по АзССР. Они сообщили о вопросах задаваемых зарубежными гостями о медресе и предложили открыть при мечети «Таза-Пир» медресе на 15 - 20 слушателей, не забыв отметить: «Во всех республиках, насколько это нам известно имеются духовные семинарии, но у нас их в Закавказье нет». 16 июля М. Мамедов докладывал Председателю СДРК, что согласен с письмом ДУМЗАК о необходимости открытия медресе и подтвердил высокий интерес иностранцев к состоянию исламского образования в регионе. Этот аргумент он усилил демографическими характеристиками мулл - большинство из них были старше 60 лет. М. Мамедов напомнил и о решении СДРК от 1947 г. открыть в Баку медресе для 40 человек. В августе и.о. Председателя СДРК В. И. Гостев отправил М. Мамедову указание - разъяснить Председателю ДУМЗАК важность представления официального ходатайства об открытии медресе и указать: состав учащихся и кандидатуры преподавателей, сроки обучения, учебный план, место размещения. В октябре 1956 г. руководители ДУМЗАК обсудили с хранителем арабских рукописей Аль-Габибом Аль-худжальни (Тунис) проблемы развития исламского образования в регионе. Гостю сообщил, что некоторые улемы учились в Каире, Неджефе, Тавризе и Мешхеде. Шейх-уль-исламам отметил, что в Закавказье есть множество людей, в том числе подготовленных в домашних условиях, хорошо знающих арабский язык и способных освоить программу обучения в медресе. Он сообщил о давнем разрешении правительства СССР открыть медресе и намерении ДУМЗАК сделать это в 1957 г. [25, л. 133, 167 - 169, 172 - 173, 178, 181, 197 - 198, 200].
В начале июня 1956 г. И. В. Полянский отправил руководству СССР предложения по расширению связей мусульман СССР с зарубежными единоверцами, в том числе удовлетворить просьбы ДУМЕС и ДУМЗАК - открыть медресе в Уфе и Баку [26, л. 198]. В марте 1957 г. СДРК выразил обеспокоенность по поводу преподавания ислама в частных домах [27, л. 54 - 55]. В марте 1958 г. в план СДРК на II - IV квартал был внесён пункт по уяснению ситуации с духовными
образовательными учреждениями: характеристика состава учащихся и преподавателей, методы их работы и предложения уполномоченных [28, л. 9]. В марте 1958 г. СДРК опять предложил открыть медресе в Уфе и Баку [29, л. 66]. В «Краткой-справке об основных правовых нормах в области религии и о положении религиозных культов в СССР (без русской православной церкви)» подписанной в декабре 1958 г., а затем повторно в июне 1959 г. заместителем Председателя СДРК В. Ф. Рязановым, говорится о работе медресе в Бухаре и Ташкенте и согласии властей открыть медресе в Баку [30, л. 23; 31, л. 84 - 85; 32, л. 27 -28]. В справке от 26 июня 1959 г. В. Ф. Рязанов подтвердил согласие его открыть [32, л. 27 - 28]. Но медресе появилось в Баку только незадолго до распада СССР.
Таким образом, деятельность партийно-государственного аппарата в отношении исламского образования позволила на долгие годы не только локализовать легальное мусульманское образование в двух городах, но и жёстко регулировать все процессы внутри и вокруг этих образовательных учреждений.
В 1960 г. гости из Ирака задали вопрос Председателю ДУМЗАК о подготовке кадров. Шейх-уль-ислам им ответил «У нас нет духовной школы. Такая школа имеется в г.Ташкенте и Самарканде, куда мы посылаем учиться лиц, желающих получить духовное образование» [33, л. 41]. Как видно из цитаты, глава ДУМЗАК допустил ошибку - вместо Бухары он назвал Самарканд.
Доктор исторических наук М. В. Шкаровский считает, что государство не сумев уничтожить религиозное образование, ужесточило контроль над ним: запрещалось издавать учебные пособия, преподавать общеобразовательные дисциплины необходимые для усвоения богословия, т.к. власти опасались всесторонне подготовленных священнослужителей [34, с. 377 - 378].
Анализ архивных материалов даёт возможность считать, что систему исламского образования в СССР можно разделить на два уровня: первый - легальный. В этом случае можно говорить не только о контроле за исламским образованием, но и о диктате в вопросах формирования учебных программ и списка студентов. Такой ситуация оставалась до конца 1980-х годов. Второй уровень -семейно-бытовой, в силу господствующей государственнй идеологии он пере-
шёл на нелегальный уровень, и поэтому почти не контролировался властями. Но тем не менее и он испытывал влияние властей. Партийно-государственный аппарат упорно соблюдал двойственную линию в организации исламского образования: а) постепенное угасание из-за малого выпуска молодых специалистов и естественной убыли стариков; б) организация пропагандистских показов для иностранцев посещающих медресе в Бухаре и Ташкенте, либо выступления студентов и выпускников этих заведений в ходе зарубежных поездок, а также выступления советских граждан-студентов зарубежных исламских заведений.
Анализ количества выпускников и периодичности выпусков из легальных медресе показыват, что каждый выпуск состоял примерно из 10 - 20 учащихся, но проходил не каждый год. Сохранение такой ситуации на протяжении 30 - 40 лет привело бы к катастрофе исламского образования в СССР: многочисленные общины не обеспеченные квалифицированными специалистами перешли бы к опоре на людей подготовленных в рамках домашнего образования. Следствием развития ситуации в таком ключе стала бы быстрая, бесповоротная деградация и атомизация исламского образования. Такое развитие событий отвечало бы цели партийно-государственного аппарата - устранение ислама из жизни советских граждан. По нашему мнению, события в области исламского образования в СССР можно разделить на два уровня: 1. действия партийно-государственного аппарата по жёсткому контролю за исламским образованием и сдавливание его жёсткими рамками; 2. малоэффективные шаги мусульманских лидеров по развитию системы исламского образования, способной ответить на запросы времени.
Проведенное исследование позволяет считать, что светское государство не должно мешать развитию легального исламского образования. При этом сами исламские центры должны быть открыты для мониторинга своих учебных заведений со стороны структур государства, имеющих законные основания и обеспеченные специалистами, способными объективно проанализировать содержание учебного процесса и дать адекватную оценку его соответствия уставным документам. По нашему мнению, исламские центры и соответствующие государственные структуры должны вместе приложить усилия по подготовке квалифици-
рованных специалистов и не допустить создание нелегальных учебных заведений, в которых под видом обучения исламу будут готовиться кадры, деятельность которых навредит исламу и подорвёт национальную безопасность. Опыт последних десятилетий в странах СНГ показывает, что бесконтрольность в вопросах исламского образования способствует росту числа экстремистов, готовых убивать себя и окружающих, ради псевдоисламских ценностей. Поэтому, для каждой страны СНГ, имеющей значительное количество мусульман, становится насущным создание собственных исламских образовательных учреждений, в которых преподаватели будут подобраны духовными управлениями с особой тщательностью. Руководители этих управлений должны будут понимать, что они несут особую ответственность перед государством и перед мусульманами за состояние исламского образования.
Для повышения эффективности исламского образования, автор считает необходимым реализацию следующих предложений. Нам видится перспективным такая система: ясли-детский сад-школа-колледж-институт (университет). В рамках последнего звена: бакалавриат-магистратура-аспирантура-докторантура. Нелишним будет вспомнить и опыт исламского образования в СССР. В медресе Мир-Араб в 1962 г. студенты получали стипендию в 35 руб. в месяц. За счёт медресе один раз в неделю они посещали кинотеатр, были организованы подписка на журналы и газеты и бесплатное размещение в общежитии [35, л. 41 - 43]. Целесообразно организовать научные конкурсы и спортивные соревнования среди исламских учебных заведений РФ и дружественных зарубежных государств, проводить игру подобную «Умникам и умницам» с главным призом - поездка на хадж, организовать языковые стажировки в светских вузах дружественных арабских стран (религиозное образование должно быть ТОЛЬКО российское).
Духовные управления должны ввести некоторые ограничения: ректорами исламских вузов должны быть только доктора наук и профессора, преподавателями должны работать только ученые. Преподавательский состав и руководители должны каждый год иметь определённый объём публикаций, в т.ч. в журналах входящих в издания, вошедшие в перечень российских рецензируемых науч-
ных журналов, в которых должны быть опубликованы научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата (доктора) наук, а также в зарубежных научных изданиях. Это позволит повысить качество и престиж современного российского исламского образования. Автор считает возможным выделить принципы политики государства в отношении легитимных религиозных объединений:
1. Чёткое взаимодействие правовых структур и духовных управлений по противодействию деятельности экстремистов, в том числе распространяющих свои идеи через Интернет.
2. Время настоятельно требует не равноудалённости, а равноприближён-ности всех конфессий и атеистов к субъектам власти.
3. Совершенствовать законы с учётом национальных традиций и обычаев, связанных с религией. Строить государственно-конфессиональные отношения на основе только тех рекомендаций, которые прошли экспертизу специалистов.
4. Введение ограничений в сфере свободы совести только тогда, когда речь идёт о соблюдении безопасности государства и граждан. При этом такие ограничения должны соответствовать действующим законам.
* * *
1. Набиев Р. А. Ислам и государство: Культурноисторическая эволюция мусульманской религии на Европейском Востоке. Казань, Изда-воКазанск. Ун-та, 2002. 210 с.
2. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 10.
3. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 966.
4. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 1356.
5. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 4. Д. 1.
6. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 4. Д. 23.
7. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 20.
8. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 313.
9. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 21.
10. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 221.
11. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 47.
12. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 48.
13. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 222.
14. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 63.
15. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 4. Д. 23.
16. ГАРФ, ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 61.
17. ГАРФ, ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 68.
18. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 111.
19. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 91.
20. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 127.
21. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 132.
22. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 148. 23 ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 1581.
24. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 227.
25. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 228.
26. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 129.
27. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 132.
28. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 169.
29. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 146.
30. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 168.
31. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 195.
32. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 196.
33. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 1502.
34. Шкаровский М. В. Русская Православная церковь при Сталине и Хрущёве. - М., Крутиц. Патриаршее Подворье, 1999. - 399 с.
35. ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 1750.
