CC BY
133
О.В. Игнатьева ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ А.Е. И Ф.А. ТЕПЛОУХОВЫХ В ОТНОШЕНИИ СОБИРАНИЯ И ИССЛЕДОВАНИЯ ПЕРМСКОГО ЗВЕРИНОГО СТИЛЯ
А.Е. и Ф.А. Теплоуховы являются известными собирателями и исследователями пермских древностей, мимо их наследия не прошел впоследствии ни один российский археолог, занимающийся изучением нашего края. Но, к сожалению, вклад семьи Теплоуховых в области краеведения и археологии освещен недостаточно, нет ни одной монографии, посвященной данной теме. Настоящая статья, в большей степени, посвящена деятельности А.Е. и Ф.А. Теплоуховых в области формирования коллекций пермского звериного стиля и их изучения, хотя затрагиваются и темы, связанные с биографией Теплоуховых и их широкой научной деятельностью. Такой подход позволяет увидеть масштаб личностей А.Е. и Ф.А. Теплоуховых, несомненно, талантливых и неординарных исследователей, проследить формирование интереса к изучению родного края в целом и пермского звериного стиля в частности.
Следует отметить, что впервые культовое литье попадает в поле зрения науки в XVIII в. из этнографических описаниий путешественников (П.Паллас, Вебер, А.П.
© Игнатьева О.В., 2003
Мельгунов и др.). Но только в 40-е годы XIX в. начинает формироваться устойчивый интерес к пермскому звериному стилю и другим древностям нашего края, во многом, как результат деятельности графов Строгановых, которые разослали циркуляры с требованиями присылки к ним в Петербург всех “любопытных и изящных предметов”, случайно находимых при пахоте и земляных работах. Письмо с подобной просьбой и пожеланиями покупать предметы старины было направлено и к управляющему имением В.А. Волегову, который к этому времени уже начал формирование своей археологической коллекции и вел альбом рисунков местных находок. В 1841 г. П.И.Мельников дает описание предметов из коллекции В.А. Волегова. В 1859 г. С.Ешевский публикует некоторые предметы пермского звериного стиля из своей коллекции и пишет о необходимости сбора, описания и публикации древностей, находимых в Приуралье, так как большинство из них, по мнению автора, бесследно исчезают для науки. “Чтобы приобрести или, по крайней мере, видеть сколько-нибудь ценные вещи, необходимо быть на месте почти в самую минуту их открытия. Иначе они будут за бесценок проданы промышленникам и переплавлены” [Ешевский 1859, с. 134].
Именно в этот период, который можно охарактеризовать как этап появления первых коллекций пермского звериного стиля, начинается краеведческая деятельность А.Е.Теплоухова.
Александр Ефимович Теплоухов родился 21 августа 1811 года в селе Карагай Пермской губернии в се-
мье крепостного графов Строгановых Е.Н.Теплоухова. Ефим Николаевич Теплоухов получил начальное образование и работал приказчиком, а также лекарским учеником в имении Строгановых. А.Е.Тепло-ухов грамоте научился дома, поступил в сельскую школу Ильинского имения. В имении графини С.В.Строгановой все руководящие должности занимали ее крепостные, выделившиеся своими способностями во время обучения в созданных ею школах. Графиня Строганова следила за успехами и поведением каждого ученика, о чем свидетельствуют “третные ведомости”, которые доставлялись ей в Петербург. С 1824 г. графиня Строганова открыла в Петербурге “Школу сельскохозяйственных и горнозаводских наук с разными к сим двум предметам принадлежащим ремеслами”, куда зачислялись по результатам выпускных экзаменов в школах и проходили обучение наиболее способные ученики, среди лучших учеников был и А.Е.Теплоухов, блестяще сдавший выпускные экзамены в ильинской школе и поступивший в Петербургскую школу в возрасте 13 лет, в то время как остальные ученики — в 17-18 лет. Преподавание вели лучшие педагоги, а по некоторым предметам — профессора высших школ, особое внимание уделялось естественным наукам. Во время обучения А.Е. Теплоухов освоил в совершенстве немецкий язык, что отмечалось на выпускных экзаменах, которые сдавались публично. 1 апреля 1830 г. А.Е.Теплоухов окончил петербургскую школу с аттестатом высшего разряда, как перспективный работник был направлен в Германию, где продолжил
свое образование в Тарандской лесной академии с апреля 1834 по апрель 1838 гг. и блестяще окончил курс. В академии А.Е.Теплоухов обратил на себя внимание преподавателей и получил предложение остаться при академии, а возвратившись в Петербург и предъявив свой отличный диплом Строгановой, получил вольную.
С 1843 по 1847 гг. А.Е.Теплоухов преподавал лесные науки в той самой школе, которую закончил в 1830 году. В 1847 г. из Петербургской школы были выпущены последние двадцать пять учеников, школа была закрыта, а Теплоухов был назначен членом Главного управления имением Строгановых в селе Ильинском и главным лесничим большого лесного хозяйства. В 6080-е годы А.Е.Теплоухов постепенно переключает свое внимание на краеведение, связано это было прежде всего с тем, что интерес графов Строгановых переключился на горнозаводскую промышленность, а лесоохранная деятельность стала не столь актуальной. С 1875г., после выхода на пенсию, А.Е.Теплоухов полностью посвящает себя археологическим исследованиям, через родственников жены он получает из Германии книги по археологии, а в 1863 г. посетил Западную Европу. В Берлине, Киле и Шлезвиге А.Е.Теплоухов побывал в археологических музеях, познакомился с известными специалистами, в еще большей степени проникся интересом к краеведческой работе, которая в тот период рассматривалась как часть естествознания, а не истории. Возвратившись в Пермскую губернию, А.Е.Теплоухов стал усиленно пополнять свою кол-
лекцию, которая находилась в селе Ильинском, тем более что в Западной Европе он собрал авторитетные указания, как вести археологические раскопки, как обрабатывать находки, чтобы они имели научную ценность. О своих находках исследователь сообщал за границу, отдельные из них передавал музеям Германии и Италии, кости животных отправлял для определения известному немецкому археологу Рутимеру. С 1867 г. А.Е.Теплоухов с увлечением занимается археологией, заводит археологический дневник, совершает свои первые поездки по городищам губернии. В свой дневник он заносит сведения о приобретенных им вещах, местах находок и т.п.
К 10 октября 1868 года относится письмо графа С.Г.Строгано-ва к А.Е.Теплоухову:
“В настоящее время я в особенности занимаюсь исследованиями в происхождении Скифов, одноплеменных с Чудами или финнами, переселившимися с равнин Средней Азии в первых веках после Рож. И.Х. На юге России раскопки курганов открыли науке важные данные, но недостаточно много, чтобы определить, где по близости Волги или Камы происходило разделение племени, часть которого потянулась на юг, а другая пошла на Север и населила север России и берега Балтийского моря! В последнем случае все находки в старинной Биармии могут быть очень важны для науки, а потому, Александр Ефимович, я обращаюсь к Вам, не из-за одной прихоти, а от имени науки я прошу способствовать мне в отыскании Археологических памятников означенной эпохи, и ра-
душно и щедро расплачивать моими средствами” [ГАПО, ф. 613, оп.
1, д. 192].
Вероятно, А.Е.Теплоухов откликнулся на данную просьбу Строганова, о чем свидетельствует отрывок из письма от 17 декабря 1868 года:
“Мне очень любопытны будут обещанные рисунки с хранящихся в вашем собрании вещей. Чудские древности так мало еще известны, особенно в мифологическом отношении, что всякое новое указание может иметь особое значение и становиться предметом учения для любителя” [Там же].
О способе, которым пополнялась археологическая коллекция, говорит следующее замечание А.Е. Теплоухова: “Мои лета и денежные средства не дозволяют мне предпринять разъезды и раскопки в больших размерах. Однако крестьяне часто приносят мне и продают старинные изделия, которые они собирают при обработке своих полей, и моя коллекция, таким образом, значительно увеличивается бронзовыми и другими древностями из чудских поселений” [Теплоухов 1880, с.4]. Предпринимал исследователь и поездки по интересующим его в археологическом отношении местам, пользуясь даже малейшей возможностью для розыскных работ, например: “В прошлом году во время посещения моих родственников в Кудымкаре я, с археологическою целью, осмотрел окрестности села и вблизи его на высоком берегу Кувы нашел место под пашнями с явными признаками городища, занимающее около полу-десятины пространства... Не имея достаточно времени на собирание
вещей, я пригласил тогда детей местных жителей, учеников школы, и показал им, чего они должны искать в этой местности, обещая за каждую, даже мелкую вещицу от 1 до 10 копеек. С прилежанием муравья принялись они за рытье земли куштанами, палками и пальцами” [Там же, с. 41].
О собирательской деятельности А.Е.Теплоухова свидетельствует и А.В.Шмидт: “Заинтересовавшись археологией, А.Е.Теплоухов привлек к делу собирания древностей лесничих, народных учителей, передовых крестьян. Торговцы-прасолы везли ему любопытные “штучки” из самых далеких и глухих местностей. Теплоухов не жалел денег для покупки интересных предметов, много переплачивая продавцам...Находчик опрашивался по возможности подробнее; его показания записывались и хранились. Вследствие этого собрание Теплоухова представляет в высокой степени ценный научный материал, а не беспорядочную груду занятных вещиц, как, к сожалению, некоторые частные и даже музейные собрания” [Шмидт 1926, с.75].
А.Е.Теплоухов занимался не только собиранием археологической коллекции, но и ее изучением, в 1879 году он при посредстве Антропологического общества издает в Вене на немецком языке брошюру “Археологические сообщения из Восточной Европы”.
В 1880 году вышло из печати на русском языке две статьи А.Е. Теплоухова по археологии — “Известие о чудском селище близ с. Кудымкарского” и “О доисторических местах на Урале”, они были переведены с немецких изданий. О
широте интересов Теплоухова свидетельствует переписка с археологом Ф. Келлером, академиком Пан-дером, председателем Географического общества адмиралом Ф.П. Литке и др.
А.Е.Теплоухов состоял членом Германского общества антропологии, этнологии и первобытной истории (с 1878 г.), Антропологического общества в Вене и Финноугорского общества в Хельсинки. Умер А.Е.Теплоухов в 1885 г., оставив собранную им коллекцию своему сыну
— Федору Александровичу Тепло-ухову.
Ф.А.Теплоухов родился в 1845 году. С детских лет увлекался сбором минералогических и археологических коллекций. В 1854 году он поступил в Пермскую гимназию, закончив которую, учился в Тарандт-ской лесной академии с 1863 по 1868 гг., затем прошел полный курс обучения в Петровской академии земледелия и лесоводства. В 1872 году поступил на службу в имение графов Строгановых, а с 1875 по 1905 гг. был главным лесничим. Он был членом Пермских губернского и уездного земских собраний, активно занимался общественной деятельностью. Ф.А.Теплоухов имел разнообразные научные интересы, связанные с ботаникой, зоологией, метеорологией, археологией.
После смерти отца он получил археологическую коллекцию и занялся ее изучением, но интерес к археологии проявился еще раньше. Начиная с 1867 года, Ф.А.Теплоухов ведет свой археологический дневник, в который заносит описания находимых и приобретенных вещей, условия их нахождения, в том числе это касалось и предме-
тов культового литья. Как и ранее, одним из источников пополнения коллекции была покупка находимых местными жителями предметов старины, например, запись от 1883 г. гласит: “Идол в красивой рамке из
бронзы куплен 20 марта за 75 копеек, найден при копании грядок в огороде. Деревня Семина близ Иль-инска”[РА ИИМК РАН, ф. 48, д.
1]. Археологический дневник Ф.А. Теплоухова может прояснить и не-
которые интересные детали в истории культовых предметов, к примеру, в нем есть запись об изготовлении копии в натуральную величину с вогульского идола, который был выставлен на выставке в Екатеринбурге в 1887 году, в настоящий момент данный предмет хранится в Пермском областном краеведческом музее как подлинник. В течение ряда лет собирался материал для археологической карты Пермской губернии, пополняется новыми предметами археологическая коллекция, в 90-е годы в ней уже 7 тысяч предметов. Ф.А.Теплоухов показывает отдельные предметы на археологических съездах в Ярославле (1887 г.) и Москве (1890 г.), на археологической выставке в Перми (1894 г.). Коллекция Теплоуховых стала достаточно известной. Во многом именно через интерес к имеющимся археологическим коллекциям сформировалась потребность в планомерном изучении нашего края, проведении здесь археологических раскопок, об этом свидетельствует переписка Ф.А. Теплоухова с Московским Археологическим Обществом, например, письмо, направленное накануне седьмого археологического съезда в Ярославле:
“В число вопросов, поставленных предварительным Комитетом 7го Археологического Съезда, имеющего быть в августе нынешнего года в Ярославле, значится, между прочим, вопрос о чудской культуре, и преимущественно об этих характерных медных и бронзовых изделиях (кельтах, кинжалах, бляхах с изображениями и пр.), которые встречаются в Приуральском крае и распространялись, по- видимому, отсю-
да в Среднюю Россию. Московское Археологическое Общество поставило себе, между прочим, целью — содействовать разъяснению этого вопроса путем собирания новых материалов и желало бы произвести...археологические разведки и раскопки в некоторых местностях Пермской губернии” [ГАПО, ф. 613, оп.3, д. 360]. Письмо это от имени Московского Археологического Общества написано Дмитрием Николаевичем Анучиным, прославившимся впоследствии и как исследователь пермского звериного стиля, а в этом письме от себя лично он выражает желание приехать в село Ильинское и осмотреть коллекцию Ф.А.Теплоухова. О селе Ильинском как о своеобразном научном центре впоследствии писали П.Серебренников, В.Владимирский, С.Удинцев:
“Село Ильинское представляет собой редкий пример научного центра, созданного в глухой провинции усилиями двух лиц — вашего отца и вашими, многоуважаемый Федор Алексеевич. Без сомнения, нужны были широкая и основательная подготовка и выдающаяся любовь к науке, чтобы в течение двух поколений, в период поразительно быстрого прогресса научных знаний, удержать передовую позицию в науке и с неослабевающим интересом работать над вопросами местной археологии, флоры и фауны, применяя метод сравнительно-исторического изучения, подтверждая и проверяя новыми фактами общепринятую в науке эволюционную теорию” [ ГАПО, ф. 613, оп. 2. д. 362].
В 1892 году Ф.А.Теплоухов, понимая всю важность публикации
имеющихся в его коллекции находок, приступил к подготовке для печати описания археологических материалов. В 1893 году с его коллекцией познакомился профессор Казанского университета Смирнов И.Н., поддержавший мысль об ее издании и описании. Большую по-
мощь в систематизации и описании оказал А.А. Спицын, который несколько раз приезжал в село Ильинское, а также поддерживал постоянную переписку с Ф.А. Тепло-уховым, в одном из писем читаем: “Ваша коллекция — двери, ведущие к пониманию древностей огромно-
го района” [ГАПО, ф. 613, оп. 2, д. 807]. Впоследствии именно А.А. Спицын в 1902 году с разрешения и одобрения, а также при деятельной помощи Ф.А.Теплоухова опубликует атлас рисунков “Древности камской чуди по коллекции Теплоуховых”.
Интересовался Ф.А.Теплоухов и аналогичными предметами пермского звериного стиля из других частных коллекций, в частности, он установил, при каких условиях была приобретена часть коллекции П.И. Щукина, восстановив точное место находки — в бассейне реки Ухты при поиске нефти. Был знаком исследователь с коллекциями Бережен-цева, Й.Р.Аспелина, В.А.Волегова, М.Н.Зеликмана и др. Сведения об этих коллекциях также встречаются в археологическом дневнике Ф.А.Теплоухова, с М.Н.Зеликманом, например, он переписывался, обмениваясь информацией об имеющихся находках и их рисунках.
По мнению А.В.Шмидта, Ф.А. Теплоухову “принадлежит одна из первых попыток разобраться в смысле и значении загадочных металлических изображений баснословных животных, так часто встречающихся на западном склоне Урала” [Шмидт, 1926, с.76]. Особенно ярко это выражено в одной из самых известных работ Ф.А.Теплоухова - “Древности пермской чуди в виде баснословных людей и животных” (1893 г.). Вопреки точке зрения, которой придерживалось большинство авторов того времени, исследующих культовое литье, Ф.А. Теплоухов рассматривал его как “продукт местного производства”, а не привозных изделий. Уверенность в этом основывалась на изу-
чении самих предметов культового литья, автор заметил, что большинство из них повторяет определенные типы, что не может не быть связанно с религиозными верованиями, лежащими в основе этого искусства. Относительно этнической принадлежности пермского звериного стиля Ф.А.Теплоухов выдвигает свою версию, считая, что “сходство многих предметов, находимых в более древних чудских поселениях, с древностями западной Сибири, а также присутствие в бронзовых предметах этого периода большого количества олова, которое впоследствии постепенно исчезает, дают основание предполагать, что Пермская Чудь пришла на Каму с востока — из-за Урала и, по всей вероятности, еще долго находилась в сношениях с своей прежнею родиной. Поэтому весьма возможно, что более древние типы баснословных животных возникли не на берегах Камы.” [Теплоухов, 1893, с.
2]. Территория находок культового литья, по мнению автора, совпадает с пределами древней Перми, “в пределах нынешней Пермской губернии, территория эта занимает северную ее часть, от р. Колвы и нижнего течения р. Вишеры к западу, и затем всю западную часть губернии до р. Камы, а также нижнее течение ее главных притоков с левой стороны: Яйвы, Косьвы и Чусовой. Кроме того, сделанные находки и исследования последнего времени показывают, что территория Пермской Чуди занимала некогда также прилегающие части Вологодской и Вятской губерний.” [Там же..., с. 2]. Кроме данной территории, находки культового литья, как отмечает Ф.А.Теплоухов, встре-
Рас. в. Теплйцховъ 1892.
чаются на восточном склоне Урала, преимущественно по рекам.
Культовые изображения с зооморфными сюжетами автор называет баснословными или фантастическими. Имеющиеся изображения фантастических существ, их появление исследователь объясняет следующим образом: “... относительно
особенно полезных и вредных животных существовали особые легенды, при дальнейшем развитии которых встречающиеся в природе существа уже не соответствовали тем свойствам, которые им приписывались” [Там же..., с.4]. Птицевидные идолы Ф.А.Теплоухов также делит на подгруппы: птицевид-
ные идолы с одной головой и антропоморфным изображением на груди, птица с человеческим лицом на груди, птица с всадником, птица с зооморфным изображением на груди, изображения двухголовой и трехголовой птицы. Появление птицевидных идолов Ф.А.Теплоухов связывал с эволюцией религиозного сознания чудского населения от конкретных представлений к более сложным, имеющим в своей основе веру в таких существ, “которые, отличаясь сверхъестественными свойствами, обладали человеческим разумом и даже могли иметь на человека то или другое влияние. При таких условиях естественно, что человек не мог уже удовлетвориться изображением существ, хотя и баснословных по своей наружности, но представлявших, тем не менее, только сочетание физических признаков и свойств известных ему животных. Поэтому, желая дать новым представлениям известные формы, он стал искать новых образцов для воплощения своей мысли и остановился при этом на типе птицы, которая, благодаря своей способности переноситься с места на место, исчезать осенью и возвращаться весной и другим свойствам, должна была казаться ему наиболее таинственным существом. Таким образом, по моему мнению, можно объяснить появление изображений птиц с распростертыми крыльями, снабженных обыкновенно дополнительным изображением на груди, в большинстве случаев, в виде человеческого лица или фигуры. Вместе с тем, представление о таких сверхъестественных существах, одаренных человеческим разумом, перешло, вероятно, постепен-
но в понятие о божестве и потому птицевидные изображения подобного рода могут уже считаться идолами” [Там же..., с. 4]. Сами птицевидные идолы, по мнению Ф.А.Теплоухова, прошли определенную эволюцию от простоты и реалистичности в изображении до постепенного усложнения “отклонением от существующих в природе образцов и, наконец, в появлении птиц с двумя и даже тремя головами. В тоже время, взамен изображения человеческого лица, являются на груди птиц позднейшего периода целые фигуры человека, а в некоторых случаях даже фигуры зверей и птиц” [Там же... , с. 5]. Птицевидные идолы последней категории, с точки зрения автора, являются переходными к следующей группе изображений, «в которой существенною частью идола является уже фигура человека, а баснословные животные, хотя и изображаются еще вместе с ним, но играют уже подчиненную роль» [Теплоухов 1893, с. 5]. К таким изображениям Ф.А. Теплоухов относит изображения, которые впоследствии стали называть “человеколось на ящере”, и вариации на данную тему. Последней группой в эволюции пермского звериного стиля исследователь называет “вполне человекообразные фигуры, отличающиеся от простого человека только условностью изображения и, в редких случаях, некоторыми атрибутами, указывающими на свойства изображаемого божества. Вместе с тем замечается также и большое разнообразие типов, что указывает, конечно, на увеличивающееся число божеств и на большую дифференцировку их индивидуальных качеств” [Там же...,
с. 5].
Описывая предметы пермского звериного стиля, Ф.А.Теплоухов рассматривает отдельно изображения баснословных животных, идолов в виде птиц, идолов в виде человека.
“К группе баснословных животных мы относим такие изображения, которые, при всей своей фантастичности, представляют только сочетание физических признаков различных животных, существующих в действительности.. Кроме того, к той группе могут быть отнесены предметы, представляющие сцены между двумя или тремя животными.” [Там же..., с.8]. Данные изображения, по мнению автора, “.предназначались для подвешивания или прикрепления к чему-либо, например, для украшения одежды” [Там же..., с.8]. Соответственно, эти изображения можно подразделить на рельефные и плоские (в виде пластин). К рельефным изображениям Ф.А.Теплоухов относит, во-первых, пронизки с зоо- и орнитоморфными сюжетами, а во-вторых, подвески с теми же сюжетами. Теплоухов обратил внимание на сюжет, получивший в литературе название “птица, клюющая добычу”, считая, что данный сюжет трактуется неверно, что “чудские мастера, изображая подобные сцены, имели целью объяснить наглядно происхождение тех баснословных животных, о которых мы говорим выше” [Там же..., с. 9].
Описывая группу плоских изображений этой группы, Ф.А.Теплоухов отмечает, что “животное изображалось обыкновенно в профиль, при чем очертание пластинки соответствует фигуре животного, а под-
робности изображались полурель-ефом: задняя же сторона пластинки оставлялась, во всех случаях, неотделанною” [Там же..., с.9]. К данной группе автор относит фигуры фантастического животного: “...животное это представляет нечто среднее между зверем и рыбой, в общем же напоминает собою отчасти большую ящерицу или крокодила. Тело этого чудовища, как и форма головы, делают его похожим на рыбу, но глаз и ноздри похожи скорее на звериные. Кроме того, нижняя челюсть гораздо длиннее верхней и ей придана форма загнутого вверх витого рога. Другой такой же рог помещен на затылке. Ноги короткие, в виде человеческих рук, а короткий хвост, подобно рыбьему, поставлен вертикально. Спина животного снабжена горбом, под которым находятся на боку три серповидные бороздки, имевшие, особое значение” [Там же..., с. 9]. Ф.А. Теплоухов отмечает, что данное существо играло какую-то особую роль в представлениях пермской чуди, так как встречается достаточно часто, и называет его “ящером”
- “существо, могущее жить и двигаться одинаково удобно как в воде, так и на суше” [Там же..., с. 10].
К группе баснословных животных исследователь склонен относить и изображения медведя, например, фигуру “ревущего медведя”, найденного у села Ильинского, хотя отмечает, что медведь изображен очень натуралистично.
Металлические пластины с изображениями человеческого лица или фигуры человека, как правило, в сопровождении “мифических животных” Ф.А.Теплоухов называет идолами или чудскими образками.
Изображения этой группы, по мнению исследователя, отличаются “большей сложностью и, в то же время, большею условностию изображения, так как, например, некоторые черты лица, руки, ноги и другие подробности фигуры являются обыкновенно только намеченными, а нередко и совсем отсутствуют” [Там же..., с. 20]. Подобные пластины, с точки зрения Ф.А. Теплоухова, “предназначалась для прикрепления на какую-нибудь поверхность или даже для ношения на костю-ме.Некоторые идолы, представляющие сплошные пластинки, могли быть помещаемы в особые вырезки на стволах деревьев, как это делают современные нам Вогулы, обитающие на восточном склоне Урала” [Там же..., с.20].
Относительно сюжета пермского звериного стиля “человеколось на ящере”, Ф.А.Теплоухов первым из исследователей отмечает его присутствие именно в Приуралье, как некий маркирующий признак. Образ человекоподобных существ автор связывает с образом самого божества, а сами культовые пластины являлись атрибутами шаманского культа.
Во второй части своей работы Ф.А.Теплоухов, привлекая многочисленные этнографические описания, решает вопрос об этнической природе пермского звериного стиля: “.Пермская Чудь была угорским племенем, хотя в настоящее время мы не можем еще сказать, были ли то предки нынешних Вогул или Остяков, или же предки тех и других вместе” [Там же..., с. 74].
В 1895 году в сборнике “Пермский край” была опубликована статья Ф.А.Теплоухова “Древности,
найденные в Чаньвенской пещере Соликамского уезда”, в которой автор выделяет ряд признаков, свойственных так называемым “чудским идолам”, изображающим человекообразные фигуры:
1. Такие идолы представляют мифические существа, более или менее уклоняющиеся от обычной наружности человека, причем некоторые существенные органы, как, например, рот, часто совсем не изображаются.
2. Им придавалась форма более или менее плоских пластинок, с изображением только на одной передней стороне.
3. Большинство человекообразных идолов представляют фигуры, лишенные даже признаков одежды.
К 1897 году относится статья Ф.А.Теплоухова “Чудское жертвенное место на реке Колве”, в которой описываются результаты раскопок С.И.Сергеева на берегу реки Колвы, вблизи деревни Подбобыки Чердынского уезда. Среди многочисленных находок выделяются и так называемые идолы, описывая которые, Ф.А.Теплоухов проводит параллели с аналогичными предметами из своей коллекции, коллекции Й.Р. Аспелина. Автор отмечает, что данные находки особенно интересны, так как большинство предметов пермского звериного стиля являются случайными находками и поэтому возникает вопрос о датировке и использовании культовых вещей. Жертвенные места как археологические памятники являются более информативными, поэтому Ф.А.Теплоухов уделяет особое внимание найденным С.И.Сергеевым предметам и сравнивает их как с
находками с других культовых мест, так и с аналогичными вещами, найденными случайно. Всего на жертвенном месте у камня Светик было найдено 22 предмета пермского звериного стиля, Ф.А.Теплоухов подразделяет их в соответствии со своей классификацией на три группы:
1).Идолы с драконами и ящером, с одной человеческой фигурой
— 8 экз., с двумя — 1, с тремя — 2 экз.
2).Отдельные изображения драконовидных существ — 3 экз., ящера — 4 экз.
3).Изображения животных, не имеющих фантастического характера — 4 экз.
Особое внимание автора привлекла одна из найденных Сергеевым культовых пластин, где изображены две человеческие фигуры, одна из которых мужская, а ящер, постоянный атрибут подобных изображений, “обращен головой влево, между тем как ему дано во всех прочих случаях противоположное направление” [Теплоухов, 1897, с.7]. Впоследствии на этот случай обратит внимание другой исследователь, Б.А.Рыбаков, связывая обращенность ящера на запад или на восток со временем суток, которое отображалось в подобных сюжетах. Интересна для Ф.А.Теплоухова эта культовая пластина еще и потому, что автор не встречал до этого изображения двух человеческих фигур на ящере среди прочих подобных предметов. Данный факт Ф.А. Теплоухов трактует как подтверждение своей гипотезы об эволюции сюжетов пермского звериного стиля, в частности от птицевидных идолов к идолам антропоморфным, в этом случае сюжету “птицевидный идол
с двумя головами” должен соответствовать сюжет “идол с драконами и ящером с двумя человеческими фигурами”. Рассматривая вопрос об использовании предметов пермского звериного стиля на культовых местах, Ф.А.Теплоухов проводит параллели с этнографическими описаниями подобных культовых мест других народов, в частности остяков и вогул: “.в конце прошлого столетия Вологодский губернатор Мельгунов отыскал у Зырян и представил Императрице Екатерине II медных идолов, изображавших, большею частью, зверей: соболей, лисиц и пр. При этом однако же объяснилось, что, по уверению Зырян, эти идолы не зырянские, а вогульские, и даже не божества их, а жертвы, отливаемые из меди для приношения богам. Поэтому можно думать, что и “чудские образки”, найденные г. Сергеевым у камня Светика, представляют ничто иное, как особый род приношений божеству, хотя те же образки, несомненно, носились Пермскою чудью, или по крайней мере ее шаманами, на костюме” [Там же..., с. 20].
А.А.Спицын, знакомый с трудами Ф.А.Теплоухова, отмечал, что “. по богатству материала и по стройности выводов и изложения представляют лучшие работы по пермским древностям и ставят имя их автора среди исследователей этих древностей на первое место” [Спи-цын, 1902, с. 15].
В заключение хотелось бы затронуть вопрос о судьбе коллекций Теплоуховых. Об этом рассказывают письма А.Ф.Теплоухова, сына Ф.А.Теплоухова, которому в свою очередь отошли коллекции отца и деда, А.В. Луначарскому, хранящи-
еся в ГАПО [ф. 613, оп. 2, д. 807]. А.Ф.Теплоухов, получив в наследство от отца семейные коллекции, сам в течение тридцати лет пополнял их, в том числе и археологическими материалами. В 1919 году заведующему Пермским Научным Музеем А.К.Сыропятову был выдан Мандат об изъятии у Теплоухова художественных и научных коллекций, сам владелец в это время находился в Сибири в связи с принудительной мобилизацией в армию Колчака и не знал о судьбе своих коллекций. Еще в 1917 году А.Ф. Теплоухов завещал некоторую часть своих коллекций Пермскому университету, но, как видим, данное не было выполнено, а сами коллекции оказались в Пермском областном краеведческом музее. Вместе с коллекциями были увезены и личные вещи Ф.А.Теплоухова, включая книги и рукописи, в связи с чем ученый был лишен возможности продолжать исследования. После того, как Пермский областный краеведческий музей получил новое помещение в 1924 году, археологическая коллекция Теплоуховых была выставлена для обозрения. Над этой работой, по сведениям А.В. Шмидта, работали ряд сотрудников, прежде всего Н.И.Доминина, по указаниям А.А.Спицына и А.В. Шмидта. А.В.Шмидт, некоторое время работавший в Пермском областном краеведческом музее, также занимался изучением пермского звериного стиля. Одну из своих работ, “Туйский всадник”, Шмидт А.В. отправит С.А.Теплоухову с надписью: “С.А.Теплоухову от автора, работа которого всецело выросла из семьи Теплоуховых”.
Как видим, вклад А.Е. и Ф.А. Теплоуховых в изучение пермского звериного стиля огромен, по сути, именно с них и начинается исследовательский период в истории культового литья Прикамья. Прежде всего, значимой деятельностью Теплоуховых является деятельность по собиранию культовых предметов в числе прочих археологических находок. Трудно себе представить, на сколько мы бы стали беднее в отношении пермского звериного стиля, если бы не забота о сохранении и пополнении коллекций данных предметов. Можно выделить по крайней мере два музея, где существуют коллекции пермского звериного стиля — Пермский областной краеведческий музей и Государственный Эрмитаж — благодаря собирательской деятельности Теплоуховых. Зная по запискам современников, как много археологических предметов было утрачено для науки, понимаешь, насколько важной является деятельность таких бескорыстных исследователей, как Теплоуховы. Так, в 1911 году местный краевед И.Я.Кривощеков отмечал: “. масса чудских находок разошлись по России, будучи развезена туристами и любителями диковинок. Обилие чудских изделий, находимых жителями в течении многих десятилетий на “Пилинс-ком”, породило особый промысел, вещи эти предлагаются для покупки всем заезжим лицам и по довольно приличной цене” [Кривощеков, 1911, с. 98].
Кроме того, именно Теплоуховы, в большей степени Федор Александрович, начинают с помощью самых современных для того вре-
мени научных методов изучать пермский звериный стиль. Ф.А.Тепло-ухов составил одну из первых классификаций культового литья, в основании которой лежит идея эволюция пермского звериного стиля от натуралистических изображений животных и птиц к постепенному усложнению и “фантазированию”, что отразилось в появлении так называемых баснословных животных, а затем и к возникшим “идолам”, то есть антропоморфным изображениям.
Ф.А.Теплоухов выдвигает гипотезу и об этнической принадлежности пермского звериного стиля. В то время, когда господствующим мнением в науке была идея о заимствованном происхождении культового литья, прототипы которого находили в искусстве Передней Азии, Китая, Индии и др., Ф.А.Теплоухов отмечал, что заимствование не может иметь столь долгую историю, искусство звериного стиля было востребовано местными угорскими племенами, а значит, отражало их идеологию, их религиозные представления. Одним из первых,
Ф.А.Теплоухов привлекает этнографический материал, а зачастую и сам выступает как этнограф для осмысления пермского звериного стиля как культурного феномена. Сами предметы пермского звериного стиля исследователь связывал с шаманскими культами, впоследствии данная точка зрения будет поддерживаться А.А.Спицыным, А.П. Смирновым и др. авторами. Ф.А. Теплоухов описывает территорию распространения предметов пермского звериного стиля, ставит вопрос о хронологии в отношении культового литья. История изучения пермского звериного стиля также получает освещение в трудах Теплоуховых, поскольку они собирали информацию не только о самих предметах, но и коллекционерах и исследователях.
На протяжении всего XX в. пермский звериный стиль привлекал к себе внимание ученых, в их работах ставились разные цели в отношении изучения столь сложного явления, но мы не найдем ни одного автора, который бы не опирался на наследие Теплоуховых.
