CC BY
66
IN MEMORIAM
J1.B. Павлова, И.В. Романова (Смоленск)
ДЕВЯТОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ.
ПАМЯТИ ВАДИМА СОЛОМОНОВИЧА БАЕВСКОГО (1929-2013)
Некролог памяти Вадима Соломоновича Баевского (1929-2013) - создателя Смоленской филологической школы по исследованию историко-культурных связей русской поэзии и теории стиха.
Ключевые слова: B.C. Баевский; Смоленский государственный университет.
13 ноября 2013 г. в Смоленске на 85 году жизни скончался Заслуженный деятель науки Российской Федерации доктор филологических наук профессор Вадим Соломонович Баевский.
Вадим Соломонович Баевский родился 28 сентября 1929 г. в Харькове. Годы учения на отделении русского языка, литературы и логики Киевского педагогического института им. А.М. Горького захватили Баевского без остатка. Он с увлечением штудировал классическую филологию, логику, иностранные и древние языки - осваивал мировую культуру. Путь к культуре лежал через большую науку. Баевский твердо вступил на этот путь. Именно в институте приобретался начальный опыт научной работы, готовились первые публикации.
По окончании института в 1951 году Баевский 11 лет работал в школе шахтерского поселка в Чистяковском районе Донецкой области. Опыт, приобретенный тогда, лег в основу диссертации по методике преподавания литературы, которую Баевский защитил, уже будучи сотрудником Смоленского государственного педагогического института, куда пришел в 1962 г.
Здесь Баевский организовал филологический кружок, который со временем преобразовался в Филологический семинар и недавно отметил свое сорокапятилетие. На протяжении всех лет руководящая идея научного объединения оставалась неизменной: изучать художественное слово в его многообразных проявлениях. Почти 400 докладов и сообщений прозвучало на его заседаниях. Среди гостей Семинара были профессора Дж. Бейли (Мэдисон, США), Р. Боуи (Майами, Огайо, США), Б.Я. Бухштаб (Ленинград), Б.М. Гаспаров (Калифорния, США), Б.Ф. Егоров (Санкт-Петербург), И. Лилли (Окленд, Новая Зеландия), П.А. Руднев (Тарту), Е.А. Шмидт (Смоленск). Филологический семинар стал серьезной школой и плодотворной формой научной работы для многих ученых и получил широкую известность и признание в литературоведческих кругах.
- ---4||J^-4=**- -
Когда-то школьный учитель математики, выбиравший учеников на факультативные занятия для знакомства с логарифмической линейкой, сказал Баевскому, явному гуманитарию: «А ты, Баевский, иди домой: тебе это не по уму». Через тридцать лет Баевский - одним из первых в мире и в Советском Союзе! - применил точные математические и компьютерные методы к исследованию литературы в докторской диссертации «Типология стиха русской лирической поэзии», которую защитил в 1975 г. в Тартуском государственном университете.
В 1979 году Баевский стал профессором кафедры русской литературы Смоленского государственного педагогического института.
Основные области широких научных интересов Баевского - это история русской поэзии; история русской литературы XIX-XX вв.; теория стиха; русская литература на Смоленской земле; точные методы исследования литературы; Пушкин, Пастернак, Давид Самойлов, Леонид Семенов. Баевский - автор более 800 печатных работ. В 2009 г., к 80-летнему юбилею профессора, вышел полный список его публикаций под заглавием «CURRICULUM VITAE».
Пушкин и Пастернак - два имени, которые на протяжении всей жизни профессора Баевского находились в центре его научных интересов. О творчестве этих гениальных поэтов Баевскому удалось сказать принципиально новое слово в науке. Например, он объяснил эволюцию Пушкина как противостояние двух периодов: юности с ее бытием вне быта, заменой семейных уз дружескими, с атеизмом, рационализмом, романтизмом (до середины 1820 г.) - и зрелости, погруженной в семью и быт, с независимым и всеобъемлющим миросозерцанием, переходом от неверия к вере, с требованием полной независимости от любой власти ради свободы духа, с освоением раннего реализма (с 1823 г.). И между этими двумя периодами -четыре года кризиса. Так Баевский прояснил картину сложного и противоречивого религиозного сознания Пушкина и его отражения в творчестве поэта, а кроме того, вслед за Белинским, Гуковским, Бахтиным дополнил теорию русского реализма.
В свое время Бахтин показал влияние на Достоевского карнавальной народной смеховой культуры, основанной на представлениях об игровой сущности жизни и о диалогичности, многомерности истины. Бахтин писал о смеховой культуре Гоголя, но не рассмотрел корней этого явления в русской литературе. Баевский обозначил проблему карнавального мироощущения Пушкина, отразившегося во всем его творчестве.
Он показал, что «Евгений Онегин» - это не только «энциклопедия русской жизни», но прежде всего это роман о любви, о высокой культуре чувств. А понимание любви - мерило этики, нравственности и отдельного человека, и всего общества.
Исследования Баевского, посвященные творчеству Пастернака, с одной стороны, рассматривают фундаментальные вопросы поэтической
системы: мифологического пласта, стихотворной речи, влияния музыки. С другой - они решительно порывают с рядом догм, бытующих в массовом сознании и закрепившихся в научном обиходе. Одна из них основывается на том, что Пастернак развивался от сложности к простоте. Баевский продемонстрировал, как одна сложность заменяется у Пастернака другой: на смену усложненному языку и образам приходит усложненность семантики, все более насыщается историко-литературный, философский, религиозный, исторический фон произведений. Баевский выступил против представления о Пастернаке как о поэте случайных ассоциаций и показал, что поэт лишь имитирует поток сознания, необузданных ассоциаций. В действительности творческая воля организует поэтический мир по определенным законам. Наконец, Баевский опроверг распространенное мнение о Пастернаке как о небожителе, далеком от политической злобы дня, и интерпретировал творчество Пастернака как глубокое поэтическое исследование истории XX в. Подготовленное им вместе с сыном поэта Е.Б. Пастернаком и Е.В. Пастернак полное собрание стихотворений Пастернака вышло уже двумя изданиями в «Библиотеке поэта».
В трудах о творчестве Пушкина и Пастернака Баевский впервые со всей остротой поставил проблему идеологии этатизма (государственности) и ее отражения в структуре русского романа. Тем самым наряду с традиционной проблемой «Поэт и Муза» Баевский открыл новые перспективы изучения таких проблем, как «Поэт и Власть» и «Поэт и Бог».
За монографию «Пу шкинско-пастернаковская культурная парадигма»1 Баевскому было присвоено почетное звание лауреата Всероссийского конкурса на лучшую научную книгу 2011 г. среди преподавателей высших учебных заведений и научных сотрудников научно-исследовательских учреждений.
Последняя вышедшая при жизни Баевского книга тоже была посвящена Пастернаку: «Остраннение: К поэтике Бориса Пастернака»2.
Одна из последних работ Баевского «Три истории литературы» имеет фундаментальный характер. Она представляет историю литературы такой, какой она должна быть в идеале: историю публикации произведений необходимо дополнять историей их создания и переизданий. В таком случае историку литературы удастся гармонично объединить синхронический подход с диахроническим, а исследование поэтики - со скрупулезной текстологией.
Анализ пушкинской поэмы как «жанра-сюзерена» и книги Пастернака «Сестра моя жизнь», взятых в качестве примеров, убедительно доказывает, как предложенный Баевским подход корректирует устоявшийся взгляд на творческую эволюцию Пушкина и заставляет пересмотреть так называемый «пастернаковский канон».
- ^{,1^-----
Так, в истории публикаций десяти завершенных поэм Пушкина обнаружены два перерыва, вызванные перестройкой всего жизненного уклада поэта. Эти перерывы исследователь связывает с освобождением поэта из ссылки и с женитьбой. История создания всех поэм, завершенных и незавершенных, а также учет всех дошедших до нас замыслов помогли проследить путь Пушкина в поэме от предромантизма к реализму, от сказки и далекого прошлого к современности, от географической экзотики к Петербургу. Приведенные наблюдения убеждают в том, что все поэмы Пушкина, завершенные и незавершенные, и известные нам замыслы поэм могут рассматриваться как единый «жанр-сюзерен».
Третья история литературы - история переизданий - иллюстрируется полной драматизма судьбой в печати «Сестры моей жизни». Пастернак при переизданиях перерабатывал свои стихи, упрощая их под давлением цензуры и идеологической обстановки в стране, все больше удаляясь от авангардистской традиции. Две ранние книги лирики Пастернак ни разу не переиздал. В современных изданиях в первозданном виде они не воспроизводятся, в результате чего не известны широкому читателю. Структура «Сестры моей жизни» претерпела при переизданиях существенные изменения, которые не позволяют теперь видеть в ней роман в стихах, столь очевидный для первых читателей.
Такой подход поднимает актуальные и наболевшие проблемы современной истории литературы, текстологии и издательского дела и показывает перспективные пути их решения.
Событием в филологической науке стало издание в 2007 г. долгожданного тома сочинений Леонида Семенова, подготовленного Баевским для серии «Литературные памятники». Первая и единственная прижизненная книга Семенова «Собрание стихотворений» была опубликована в 1905 г., и только через 102 года увидела свет его вторая книга - полное собрание сочинений. В разные годы А.П. Семенов-Тян-Шанский, З.Г. Минц, о. Александр Зилонский, о. Александр Шмеман предпринимали поистине героические усилия, чтобы произведения этого незаурядного поэта и жиз-нестроителя стали известны современным читателям, но в силу разного рода неблагоприятных обстоятельств их попытки не увенчались успехом. Появлением наиболее полного на сегодняшний день собрания сочинений Леонида Семенова мы обязаны многолетней работе, выносливости и таланту Баевского, сумевшего вполне традиционный набор разделов (в издание включены с подробными комментариями Баевского все опубликованные произведения Семенова, многочисленные материалы из российских государственных архивохранилищ и из семейного архива Семеновых-Тян-Шанских, находящегося частично в России, а частично во Франции, а также написанная Баевским статья о жизни и творчестве Л. Семенова с приложением хронологической канвы) превратить в единый захватывающий текст - «роман о Леониде Семенове».
Чрезвычайно актуальным остается вопрос о месте смоленских авторов в общероссийском поэтическом пространстве. Ядром исследований Баевского по этой проблеме стала гипотеза А.В. Македонова о том, что на рубеже 1920-1930 гг. сложилась смоленская поэтическая школа. Центром ее был Исаковский, самым большим поэтом стал Твардовский, еще одна крупная в масштабах школы фигура - Рыленков. Близки к ней художественным мировоззрением и творческой практикой некоторые поэты, со Смоленщиной биографически не связанные, как, например, А. Яшин. Эти поэты приняли коллективизацию, изображали и утверждали то, что на официальном языке называлось социалистическими преобразованиями в деревне. Есть также поэты, выросшие и сформировавшиеся в те годы на Смоленской земле, но к смоленской поэтической школе отношения не имеющие (А. Гитович). Просуществовала эта школа как самостоятельное явление до начала Великой Отечественной войны, после чего растворилась в советской поэзии, передав ей некоторые свои специфические особенности.
Македонов описал это явление в книге «Очерки советской поэзии», вышедшей в Смоленске в 1960 г.3 Спустя пятнадцать лет Баевский в своей докторской диссертации «Стих русской лирической поэзии» получил математическое подтверждение гипотезе Македонова, что придало ей статус обоснованной теории. Стихотворения двадцати поэтов 1950-60-х гг. были исследованы с помощью корреляционного анализа. Количественные характеристики индексов, характеризовавших тексты Твардовского, Исаковского, Рыленкова, Яшина, оказались близки.
С тех пор представление о смоленской поэтической школе прочно вошло в сознание широкого круга читателей (во многом благодаря школьным и вузовским учебным курсам по литературе). Но представление это, как правило, подкрепляется характеристикой идеологической позиции и тематики творчества поэтов этой школы: их повышенным интересом к проблемам общественной жизни; обостренным чувством малой родины; опорой на документ и устойчивым интересом к людям «новой биографии». Баевскому в его публикациях о литературе на Смоленской земле удалось без предвзятости показать конкретные, порой весьма плодотворные черты их поэтики, в частности, поиски нового героя, синтез повествовательного, лирического и драматического начала, песенного и разговорного начала поэтической речи, обыденного и героического в сюжете. Эго оказалось возможным благодаря рассмотрению их творчества в широком контексте всей русской поэзии.
В книге «Смоленская поэтическая школа в портретах»4 заинтересованному читателю сообщаются новые данные о драматических процессах создания и/или публикации таких произведений, как, например, «Сказка о Правде» М.В. Исаковского, стихотворение «Враги сожгли родную хату»; книга про бойца «Василий Теркин», поэмы «Теркин на том свете» и «По
- ^{,1^-----
праву памяти» А.Т. Твардовского, его же цикл стихотворений «Памяти матери»; книга лирики Н.И. Рыленкова «Снежница», его покаянная лирика; статьи А.В. Македонова «Трагические рабочие тетради Твардовского», «О советской поэтической классике, ее друзьях и противниках», книга «Эпохи Твардовского», его работы о Мандельштаме. Подготовленный им том стихотворений, поэм и переводов Рыленкова, снабженный вступительной статьей и комментарием и изданный в «Библиотеке поэта», получил высокую оценку специалистов и остается единственным научно подготовленным собранием произведений поэта.
Приводимые документы и свидетельства позволяют увидеть героев воспоминаний не предвзято, в одном заданном ракурсе, а во всем многообразии их культурного кругозора и во всей сложности их мировоззрения. Например, выясняется, что в конце 1920-х гг. коммунистические идеалы смоленских поэтов сочетались с увлеченным чтением Гумилева, Ахматовой и Мандельштама, с переводом стихотворений Киплинга.
Долгие годы дружбы связывали профессора Баевского с поэтом Давидом Самойловым. Они обсуждали проблемы существования и творчества в несвободном мире, вопросы теории стиха, посвящали друг другу стихи. Баевскому принадлежит первая монография о Давиде Самойлове, в которой автор воспроизводит жизненный и творческий путь крупного советского поэта. Серьезное внимание в этом исследовании уделено самой-ловским опытам в эпическом и драматургическом роде, его переводческой и теоретико-литературной деятельности. Творчество поэта рассматривается на широком историческом и литературном фоне, в связи с судьбой поколения «роковых» сороковых годов, которое сформировалось в годы тяжелых испытаний. Монографию удачно дополняют воспоминания о Давиде Самойлове, вышедшие отдельной книгой. Их уникальность заключается в том, что они основаны на живых впечатлениях от встреч, разговоров, стихов, переписки. Они воссоздают яркие стороны литературной жизни прошлого.
Давиду Самойлову посвящена и еще одна книга - «Из дневника двух тысячелетий», которую Баевский за две недели до смерти отправил в издательство МГУ
Отличительная черта историко-литературных трудов и публикаций мемуарного характера Баевского - это богатая источниковедческая база. Автор твердо убежден, что документы должны быть опубликованы с возможно большей полнотой независимо от того, нравится или нет нам их содержание. Впервые в научный оборот им вводятся некоторые архивные материалы (например, личное дело студента Н.И. Рыленкова), письма и статьи из личного архива Баевского, дневниковые записи Баевского, обладающие высокой степенью достоверности и документальности, поскольку были сделаны по свежим следам разговоров и событий. Дневник Баевского сохранил для читателя важные свидетельства: точные даты, реплики в приватных беседах, порой не восстановимые по другим источникам.
Создать такие объемные, сложные в своих драматических противоречиях образы советских поэтов и критиков помог выбранный автором жанр литературного портрета, имеющий богатую традицию в литературе и науке о ней. По мнению коллег, компендиум «История русской поэзии» и «Роман одной жизни», раскрывающие разные ипостаси личности Баевского - ученого-филолога и свидетеля и участника событий XX в., -стали интеллектуальными бестселлерами.
Баевский всегда исходил из того, что убедительный результат научного исследования должен быть сформулирован так, чтобы он допускал опровержение. Необходимо всегда иметь возможность проверить методику и выводы исследователя. В этом помогает использование точных методов. С первых публикаций Баевский зарекомендовал себя в науке как последователь идей формальной школы. Его работы находятся в русле лучших традиций науки о литературе, увековеченных именами В.Б. Шкловского, Ю.Н. Тынянова, Б.М. Эйхенбаума, РО. Якобсона, В.М. Жирмунского, К.Ф. Тарановскош, Б.Я. Бухштаба, Л.Я. Гинзбург, Ю.М. Лотмана, МЛ. Гаспа-рова, Т. Шоу. И все же это абсолютно уникальное явление в филологической науке.
Наиболее полное представление об этом направлении работ Баевского дает его книга «Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы»5. Он нашел новые точные методы решения существенных вопросов истории и теории литературы и доказал их действенность. При этом историко-литературные задачи он ставит теоретически, а теоретические - исторически. Он установил, что уровни и аспекты стихотворной речи и всей поэтической системы, а также лирического стихотворения, историко-литературной ситуации и историко-литературного процесса находятся между собой в вероятностной зависимости. С помощью корреляционного анализа удалось сделать выводы о большой гибкости поэтической системы: та или иная особенность структуры лишь в ограниченной степени предопределяет другие ее особенности и ее свойства в целом. Этим и объясняется свобода выбора стилевых средств и путей историко-литературного развития. Баевский показал, что существует положительная корреляция между уровнем стихотворной речи и более высокими уровнями - поэтической речи, жанрового единства, значений и смыслов, даже бытового и жизненного поведения. А история, по словам Ю.М. Лотмана, «отраженная в одном человеке, в его жизни, быте, жесте, изоморфна истории человечества»6.
Исследования Баевского с применением лингвистических, математических, семиотических и компьютерных моделей достойным образом подводят итог важных направлений науки о литературе XX столетия и открывают перспективы развития филологической науки в XXI в.
О высоком научном авторитете и уважении коллег свидетельствует то, что профессора Баевского не раз приглашали стать организатором и
- -участником крупнейших международных конференций, в том числе, например, Всесоюзной семиотической конференции, организованной им по просьбе Совета по кибернетике АН СССР (Смоленск, 1979); Американосоветского симпозиума по творчеству Б. Пастернака в Стэнфордском университете (США, 1990); Русско-американской школы «На путях к XX столетию: Серебряный век и его культурно-исторические истоки (Смоленск, 1993); Международного конгресса «100 лет РО. Якобсону» (Москва, 1996); Русско-американского Пушкинского симпозиума (Мэдисон, США, 1996); VII Международной стиховедческой конференции (Смоленск, 2001); Международной конференции по французско-русским культурным связям (Париж, 2003). Российский фонд фундаментальных исследований в течение ряда лет привлекал его к сотрудничеству в качестве члена экспертного совета.
Наряду с активной научной деятельностью много сил и времени профессор Баевский отдавал кафедре истории и теории литературы, которую он возглавил в 1989 г. и которой с незначительным перерывом руководил до 2012 г. Все сотрудники кафедры были его учениками.
Много лет назад Баевский принял решение, которому следовал на протяжение всей жизни: половину своего времени уделять собственной научной работе, а половину - работе с учениками. 27 его учеников стали кандидатами филологических наук, пять из них - докторами.
В 1994 г. в Смоленском государственном университете открылся диссертационный совет, в 2004 г. получивший статус докторского. С момента основания и до 2013 г. его возглавлял профессор Баевский.
На протяжении многих лет профессор Баевский читал циклы лекций для аспирантов. Эти лекции всегда были открыты для всех, и их регулярно посещали студенты, преподаватели, посторонние люди, интересующиеся филологией. Велись видеозаписи, которые легли в основу издания «Затексты русской литературы: лекции для аспирантов и магистрантов» (принято в печать посмертно). Среди неопубликованных бумаг замечательного филолога XIX в. Федора Ивановича Буслаева в РГАЛИ Баевский нашел такую запись, которая превосходно выражает суть отношения истинного профессора к своей работе, к своим ученикам: «Профессор, как бы специально ни предавался он своей науке, отличается от ученого вообще тем, что он передает науку слушателям, что он лично излагает перед ними свои исследования и убеждения и руководит их живым словом и примером. Кроме сведений ученого в профессоре виден и характер человека».
А.В. Македонов, сформулировавший понятие смоленской поэтической школы, писал профессору Баевскому: «Рад тому, что вокруг Вас уже сложился коллектив учеников, которые воодушевленно работают, среди которых есть явно способные люди. Вот формируется еще одна “смоленская школа” - в литературоведении»7. Так с легкой руки Македонова в научном мире говорят о Филологической школе профессора Баевского. Основные
проблемы, которые решают представители этой школы, формулируются как ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЕ СВЯЗИ РУССКОЙ ПОЭЗИИ.’Ясно осознается, что поэзия имеет глубокие корни в устном народном поэтическом творчестве и в языке народа. В исследованиях, выполняемых в рамках школы, анализ поэтических явлений опирается на изучение фольклорных и языковых источников литературного творчества. Теоретические вопросы рассматриваются с исторической точки зрения, вопросы истории литературы - в теоретическом плане.
Первыми литературоведами в России были поэты (В. Тредиаков-ский, М. Ломоносов, А. Сумароков). Но и литературоведы порой пробуют свои силы в художественном творчестве. Баевский из их числа - много лет он писал стихи и автобиографическую прозу. «Я пишу ее, ни на что не претендуя, меньше всего на какие-то срезы, на то, чтобы кого-то поучать, сознавая мою авторскую субъективность, подчиняясь какому-то инстинкту. Пишу ее наряду с воспоминаниями о замечательных людях, с которыми сводила меня жизнь. Чувствую себя обязанным сохранить эти искры жизни, «положить человека в сердце своем», как сказано в одной старинной книге»8.
Наиболее полное собрание прозы и стихов Баевского - это «Роман одной жизни». Книга состоит из трех частей: «События», «Поэты» и «Филологи», в каждой из которых от шести до девяти глав.
Часть первая «События» носит отчетливо автобиографический характер. Она о впечатлениях детства, отрочества, юности и зрелости. Ее завершает глава, представляющая собой собрание стихотворений автора (и героя) прозы.
Между прозой и стихами Баевского есть нечто общее, что позволяет их воспринимать как единый текст. Эго фрагментарность прозаического и лирического повествования; их дневниковый характер; единая автобиографическая основа; выделение периодов в судьбе эпического и лирического героев (четыре «самородка» счастья, которым соответствуют отдельные главки в прозе) и семь «эпох», как острова в океане жизни, в стихотворении «Старость? Время утрат»); мотив прохождения героя через горечь, отчаяние, экзистенциальный ужас смерти и, вместе с тем, благодарная покорность перед Господом в ожидании Его Суда; картина тяжело больного времени; истории любви и предательств; портреты замечательных людей - рыцарей и мучеников литературы и науки; ориентированность на традиции русской и европейской литературы.
Части вторая «Поэты» и третья «Филологи» показывают нам героя как ученого-филолога. Эти части выполняют роль духовного и интеллектуального пространства, в котором он существует. Их составляют главы, посвященные библиотекам, поэтам (Б. Пастернаку, Е. Ланну, Д. Самойлову, Н. Рыленкову), их «спутникам» (брату Твардовского Ивану Трифоно-
вичу, артисту Д. Журавлеву, близкому Пастернаку, вдовам Андрея Белого, А. Грина, М. Волошина, Н. Рыленкова, жене Е. Ланна). Мемуаристика Баевского вбирает в себя поразительные факты, относящиеся к поэтам, то, чему свидетелем был он сам, и щедро делится всем этим с читателями. Ученые проникают в тайны мира и его явлений. Тут поистине события выстраиваются в историю мысли. Живой и правдивый рассказ об ученых филологах, с кем посчастливилось быть знакомым и дружить (Ю.М. Лот-ман, Б.Я. Бухштаб, Л.Я. Гинзбург, С.А. Рейсер, А.В. Македонов, МЛ. Гаспаров), - превращается в своеобразную историю науки в портретах. Обе части отчетливо осознаются автором именно как долг мемуариста, который он исполнил. В «Поэтах» и «Филологах» история одной человеческой жизни вливается в историю русской поэзии и в историю отечественной науки. Поэтому книга, названная «Романом одной жизни», приобретает полифоническое звучание.
Насквозь и подчеркнуто автобиографическая, дневниковая, вписанная в полную драматизма историю России, историю ее духовной жизни, книга Баевского оказалась вполне созвучна «Людям и положениям» Пастернака с его идеей обозначить важнейшие этапы своего духовного и творческого становления, ознаменованные знакомством с выдающимися людьми XX в. (пастернаковским «людям» у Баевского соответствуют «поэты» и «филологи», а «положениям» - события).
Профессор Баевский любил повторять, что главное - делать свое дело на своем месте. Дело, которому он отдавал всего себя до последних дней жизни, - это наука.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Баевский B.C. Пушкинско-пастернаковская культурная парадигма. М., 2011.
Bayevsky VS. Pushkinsko-pastemakovskaya kultumaya paradigma. Moscow, 2011.
2 Баевский B.C. Остраннение: К поэтике Бориса Пастернака. Смоленск, 2013.
Bayevsky VS. Ostranneniye: К poetike Borisa Pastemaka. Smolensk, 2013.
3 Македонов А.В. Очерки советской поэзии. Смоленск, 1960.
MakedonovA.V. Ocherki sovetskoy poezii. Smolensk, 1960.
4 Баевский B.C. Смоленская поэтическая школа в портретах. Смоленск, 2006.
Bayevsky VS. Smolenskaya poeticheskaya shkola v portretakh. Smolensk, 2006.
5 Баевский B.C. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. М., 2001.
Bayevsky VS. Lingvisticheskiye, matematicheskiye, semioticheskiye i kompyutemiye modeli v istorii i teorii literatury. Moscow, 2001.
6 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994. С. 389.
Lotman Yu.M. Besedy о russkoy kul’ture. Saint-Petersburg, 1994. P. 389.
7 Македонов А.В. Эпохи Твардовского; Баевский B.C. Смоленский Сократ; Илькевич Н.Н. «Дело» Македонова. Смоленск, 1996. С. 211.
Makedonov А. V Epokhi Tvardovskogo; Bayevsky VS. Smolenskiy Sokrat; Il’kevich N.N. “Delo” Makedonova. Smolensk, 1996. P. 211.
8 Баевский B.C. Роман одной жизни. СПб., 2007. С. 150.
Bayevsky VS. Roman odnoy zhizni. Saint-Petersburg, 2007. P. 150.
