CC BY
1Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 4. С. 21—29. Education. Science. Scientific personnel. 2024;(4):21—29.
ТЕОРЕТИКО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРАВОВЫЕ НАУКИ
Научная статья УДК 34.03
https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-4-21-29 EDN: https://elibrary.ru/TAURLE
NIION: 2007-0062-4/24-166 MOSURED: 77/27-004-2024-04-366
Децентрализация правотворчества в процессе установления и применения экспериментальных правовых режимов
Кантемир Владимирович Алоев
Российский университет дружбы народов, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. В статье проводится исследование основных форм децентрализации правотворчества при осуществлении нормативно-правового регулирования современных развивающихся общественных отношений в Российской Федерации с учетом ее исторического развития, национальных и правовых особенностей. Проблема состоит в абстрактности правовых форм и механизмов, способствующих привлечению частного сектора к решению задач публичного характера для эффективного и гармоничного развития, охраны общественных отношений и минимизации негативных последствий, связанных с урегулированием нерешенных административных вопросов, кризисными ситуациями, экономическим развитием и цифровой трансформацией инфраструктуры в контексте сохранения защиты как публичных, так и частных интересов граждан и организаций. Цель исследования — определение формы децентрализации правотворчества в процессе установления и применения экспериментальных правовых режимов. Задачи исследования: провести соотношение экспериментального правового режима с другими административными правовыми режимами; проанализировать особенность нормативно-правового регулирования установления экспериментального режима; выявить механизм децентрализации нормотворчества в рамках экспериментальной программы; выявить критерии эффективности установления экспериментальных правовых режимов. Важным подходом при анализе природы и сущности экспериментальных режимов является тождественный названию режима «экспериментальный» метод научного исследования, благодаря такому эмпирическому средству, которое подразумевает социальную обусловленность правовых норм на практике для выявления критериев своей функциональности и эффективности, в принципе и раскрывается суть спутникового регулирования, но с учетом специальных механизмов при установлении и реализации. Правовая сущность экспериментальных режимов подразумевает одну важную особенность — это процесс децентрализации правотворчества, который концептуально раскрыть трудно, однако возможно, если провести анализ такой техники, опираясь на различные методологические подходы. В данном случае системный метод выступает тем самым научным средством исследования процесса передачи полномочий, функций и ресурсов между взаимодействующими, но в то же время самостоятельными субъектами права. Приведенные в статье выводы помогут сформировать целостный современный научный взгляд на проблему правового регулирования децентрализации правотворческих полномочий в Российской Федерации.
Ключевые слова: децентрализация правотворческих полномочий, экспериментальные правовые режимы, спутниковое регулирование, экспериментальные площадки, специальное регулирование, программа экспериментальных правовых режимов, общее регулирование, экспериментальная дерегуляция, делегированное нормотворчество
Для цитирования: Алоев К.В. Децентрализация правотворчества в процессе установления и применения экспериментальных правовых режимов // Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 4. С. 21—29. https://doi.org/ 10.24412/2073-3305-2024-4-21-29. EDN: https://elibrary.ru/TAURLE.
THEORETICAL AND HISTORICAL LEGAL SCIENCES
Original article
Decentralization of lawmaking in the process of establishing and applying experimental legal regimes
Kantemir V. Aloev
Peoples' Friendship University of Russia, Moscow, Russia, [email protected]
© Алоев К.В., 2024
Abstract. The article examines the main forms of decentralization of law-making in the implementation of normative legal regulation of modern developing public relations in the Russian Federation, taking into account its historical development, national and legal characteristics. The problem lies in the abstraction of legal forms and mechanisms that facilitate the involvement of the private sector in solving public tasks for effective and harmonious development, protection of public relations and minimization of negative consequences associated with the settlement of unresolved administrative issues, crisis situations, economic development and digital transformation of infrastructure in the context of preserving the protection of both public and private interests of citizens and organizations. The purpose of the study is to determine the form of decentralization of lawmaking in the process of establishing and applying experimental legal regimes. Objectives of the study: to carry out the correlation of the experimental legal regime with other administrative legal regimes; to analyze the peculiarity of the regulatory legal regulation of the establishment of an experimental regime; to identify the mechanism of decentralization of rule-making within the framework of the experimental program; to identify criteria for the effectiveness of the establishment of experimental legal regimes. An important approach in analyzing the nature and essence of experimental regimes is the method of scientific research identical to the name of the "experimental" regime, thanks to such an empirical tool, which implies the social condi-tionality of legal norms in practice to identify criteria for its functionality and effectiveness, in principle, the essence of satellite regulation is revealed, but taking into account special mechanisms for establishing and implementation. The legal essence of experimental regimes implies one important feature — this is the process of decentralization of law-making, which is difficult to conceptually disclose, but it is possible if such a technique is analyzed based on various methodological approaches. In this case, the system method acts as a scientific means of investigating the process of transferring powers, functions and resources between interacting, but at the same time independent subjects of law. The conclusions presented in the article will help to form a holistic modern scientific view of the problem of legal regulation of the decentralization of law-making powers in the Russian Federation.
Keywords: decentralization of law-making powers, experimental legal regimes, satellite regulation, experimental sites, special regulation, program of experimental legal regimes, general regulation, experimental deregulation, delegated rulemaking
For citation: Aloev K.V. Decentralization of lawmaking in the process of establishing and applying experimental legal regimes // Obrazovaniye. Nauka. Nauchnyye kadry = Education. Science. Scientific personnel. 2024;(4):21 —29. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-4-21-29. EDN: https://elibrary.ru/TAURLE.
В современных динамично развивающихся условиях общественных отношений, экономики и цифровизации возникает необходимость оперативного реагирования в правотворческой деятельности как со стороны органов государственной власти, так и различных частных организаций. Ключевым моментом такого стратегического планирования является децентрализация правотворчества, так как фокусировка в создании правового регулирования принадлежит не одному централизованному институту или органу, а сразу кругу лиц, которые привлекаются в качестве специалистов для апробации и внедрения новых форм правоотношений.
Процессы, формы и техника децентрализации в последнее время начали приобретать большую актуальность за счет принципов и возможностей, предполагающих системное перераспределение ресурсов и функций в различных отраслях регулирования общественных отношений: конституционной, административной, цифровой, финансовой, корпоративной, а также во многих развивающихся правоотношениях.
Децентрализация — явление многогранное, система организации публичной власти и управления, которая характеризуется множеством самостоятельных форм, имеющая различные теоретические интерпретации в зависимости от национальной и политической специфики органи-
зации общества, правовой системы и исторического развития государства [5, с. 17—18].
С концептуальной точки зрения при исследовании отдельных публично-правовых институтов термин «децентрализация» принимает различные формы и выступает как особый институциональный вид техники управления в контексте установленных законодательных целей, задач и предмета регулирования [19, с. 416].
Децентрализация как техника управления способствует установлению функционального аппарата, различных отраслевых обязательств, ограничительных мер не как неизменный элемент соблюдения законодательства, а как временные условия, специально применяемые на определенный период времени, территории, пространстве и ограниченный круг лиц.
Особого внимания заслуживают ситуационные изменения, которые произошли за последние пять лет. Так, при необходимости преодоления вопросов государственного значения выступали именно формы и методы децентрализации в нор-мотворческой деятельности [12, с. 189]. Применение ограничительных мер, которые вводились в период глобальной эпидемии, носили временный и экспериментальный характер, впоследствии актуализировали вопросы специальных административных и конституционных режимов, критериев допустимости ограничения прав и свобод граждан при осуществлении задач государ-
ственного управления, допустимости органов публичной власти в правоприменительной деятельности, параметры правомочия в осуществлении функций контроля отдельными структурами.
Как справедливо отметил коллектив ученых, в частности исследователь и правовед А.Ф. Нод-зрачев, «санкционный и пандемический кризисы стали теми обстоятельствами, которые требуют от административного законодательства формирования основ такого правового механизма, которые обеспечили бы мобилизацию всех ресурсов, необходимых для сохранения устойчивости единой системы публичной власти и ее способности решать экстраординарные задачи» [10, с. 114]. По мнению автора, ученые придерживаются позиции, что в моменты давления внешних факторов необходимы участие всех субъектов права и привлечение всех ресурсов, а теми самыми «правовыми механизмами» являются формы и техника децентрализации.
В юридической доктрине известно, что каждая конкретная форма децентрализации (дево-люция — разграничение предметов ведения [1, с. 87]; делегирование; деконцентрация; дивести-рование и др.) имеет свое существенное отличие и специфический характер нормативно-правового регулирования с учетом собственного функционального назначения, условий реализации и задач, требующих административного вмешательства [5, с. 19—24]. Имеется в виду, какое административное решение потребуется при возникновении обстоятельств, обусловленных социально-экономической необходимостью, и (или) какой административный режим будет установлен, подходящая техника децентрализации и будет применена. При этом в процессе административного исполнения известные классические формы могут видоизменяться.
Выбор административно-правовой формы децентрализации варьируется в зависимости от принципа сдержек и противовесов, принципа субсидиарности, поставленных целей и дальнейшей результативности обстоятельств, повлекших процесс передачи полномочий [7, с. 161 —164]. Подобные приемы управления в России и большинстве зарубежных государств реализуются в рамках введенного административно-правового режима и с помощью подзаконного нормотворчества — актами главы государства или высшего органа исполнительной власти, в исключительных случаях — законодательством, если речь идет о политической и территориальной децентрализации.
По мнению В.О. Макарова, «правовой режим — это именно особый порядок правового
регулирования, который вводится в действие по специфическим мотивам, с учетом самобытности социальной ситуации, и не применим в таком же виде в других сферах» [9, с. 30].
В юридической науке выделяют следующую классификацию правовых режимов: особые (специальные) и экспериментальные.
Особые (специальные) правовые режимы устанавливаются вследствие чрезвычайных и стихийных ситуаций, военного положения, вирусной эпидемии и других обстоятельств, возникающих в обществе по причине внешних факторов, оказывающих прямое воздействие на правовую сферу и требующих быстрого реагирования [18, с. 69—70]. Есть позиция, согласно которой особые правовые режимы рассматриваются как «средство управления кризисными ситуациями» [17, с. 11].
Экспериментальные правовые режимы (далее — ЭПР) в отличие от других административно-правовых режимов предполагают закрепленный законодательством порядок создания специальных правовых условий на отдельной территории (в предусмотренных случаях — на территории всего государства) в отношении конкретного круга субъектов и в течение согласованного времени, преследующие задачи дальнейшего изменения, мониторинга, полного прекращения, выявления эффективности и показателя результативности устанавливаемых направлений развития в рамках правового эксперимента.
По мнению автора, если особые (специальные) правовые режимы служат средством управления кризисными ситуациями, то экспериментальные правовые режимы, напротив, — политико-правовой стратегией.
Необходимо отметить, что применение экспериментальных режимов для апробации современных моделей правового регулирования в Российской Федерации и других зарубежных странах не является неким новшеством, исходя из историко-правовых фактов. Например, в России еще в первой половине XIX в. после назначения М.М. Сперанского генерал-губернатором Сибири император Александр Павлович поручил ему в качестве реформатора применить и «сообразить на месте полезнейшее устройство сего отдаленного края», тем самым позволив ему провести там ревизию экономики, промышленности, ввести предложенную правовую модель административно-территориального устройства и восполнить пробелы контрольно-надзорных функций местных чиновников.
По результатам административной юстиции, которую провел М.М. Сперанский на землях се-
верного края, был составлен отчет императору. В нем нашли отражение факты и характер нарушений закона и правовые меры, которые предстояло принять. Официальные приказы реформаторских идей и планов, которые в дальнейшем увенчались успехом и эффективностью в системе управления Сибирью, получили свое интеграционное отражение и правовую гармонизацию в других формирующихся кризисных губерниях Российской империи.
По мере вступления в юридическую силу закона проект Сперанского «Учреждения для управления Сибирских губерний» сыграет заметную роль в организации отдельных территорий России и ее административных единиц [11, с. 167—181].
Современная модель ЭПР отличается своим предметом и объектом регулирования и подразумевает участие всех субъектов — децентрализованное взаимодействие государственного сектора (регулирующий орган — регулятор) с частными корпорациями (претенденты ЭПР, субъекты ЭПР, участники ЭПР) [21, с. 3]. Такое совместное взаимодействие необходимо для эффективного, результативного сотрудничества в непосредственных сферах деятельности самих организаций и в рамках установления нормативного регулирования на экспериментальных площадках в целях развития общественных отношений и (или) внедрения специальных требований при разработке инновационных технологий, цифровых продуктов и других направлений, подлежащих результатам эксперимента.
Правовой инструментарий, позволяющий установить и реализовать экспериментальное (спутниковое) регулирование, осуществляется специальным регулированием — программой ЭПР. Программа утверждается подзаконными актами — актом высшего федерального органа исполнительной власти и актом Банка России как децентрализованного органа с особым правовым статусом по направлениям, которые связаны с финансовыми рынками.
Правовой эксперимент, который проводится некоммерческими организациями, некоммерческими организациями предпринимательского сообщества, осуществляется в первую очередь не в интересах самих частных коллективов, а для формирования основательно подготовленного законодательного решения, которое подразумевает:
1) распространение оказавшихся конструктивными последствий такого правотворческого экспериментирования на другие, более крупные коллективы на добровольной, императивной или гибридной основе;
2) временный или окончательный отказ от существующего законодательного регулирования;
3) продление такого регулирования в неизменном виде.
Абсолютно справедливо отмечает в своей статье федеральный министр и кандидат юридических наук М.В. Дегтярев, что «важной сферой применения экспериментальных регуляторных технологий является сфера децентрализации, в которой весьма сложно находить сразу же верное решение и в которой наиболее часто случаются управленческие ошибки» [3, с. 29—30].
Общие правовые начала самой децентрализации правотворческих полномочий в рамках правового эксперимента можно установить исходя из правового смысла ст. 5 и п. 3 ст. 6 Федерального закона «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации» (далее — ФЗ №-258), которые подразумевают «делегированное правотворчество» [16, с. 281] в отношении определенного круга субъектов, но с осуществлением внешнего нормоконтроля публичными инстанциями при принятии программы спутникового регулирования и дальнейшего его апробирования. Однако открытым вопросом остаются детализация правового регулирования и конкретизация такой формы передачи полномочий с участием субъектов частного сектора.
Введение таких механизмов делегированного правотворчества основываются в первую очередь на конституционных положениях, которые предусматривают передачу полномочий субъектам одного уровня вертикальной системы публичной власти другим согласно ч. 3 ст. 11 и ст. 78 Конституции РФ и (или) субъектам частного сектора (корпорациям, юридическим лицам, некоммерческим организациям) с учетом ст. 751.
В ст. 3 Конституции РФ подчеркивается также, что источником власти в России и носителем суверенитета является многонациональный народ государства, отражающий принцип народного суверенитета. Этот принцип подразумевает не только идеологическую функцию государственных институтов, которые должны служить народу, но в контексте ч. 1 ст. 32 того же Закона — право граждан на участие в управлении государственными делами. Таким образом, реализация такой формы децентрализации становится очевидной через признание народа как основного носителя власти и его активную роль в политико-правовом процессе [15, с. 114].
Без сомнения, «децентрализация» как многоаспектное понятие можно интерпретировать с различных ракурсов и под разными призмами,
как сами методы и самостоятельные формы децентрализации «в разных условиях, с разными целями и разными субъектами» [5, с. 17]. Так, например, оказание публичных услуг в результате делегированных полномочий может представлять «взаимовыгодное сотрудничество» между организациями частного и государственного сектора [2, с. 42—43].
В свою очередь, конституционалист и ученый-правовед О.В. Романовская обращает внимание на такие важные принципы делегирования полномочий, как «принцип профессионализма», «принцип эффективности» и «принцип партнерства» , подразумевающие сотрудничество между публичными организациями, реализующими функции контроля переданных полномочий, и профессиональными организациями, наделенными правами апробации и мониторинга «управленческого воздействия» [13, с. 118].
Существует позиция, что при сотрудничестве с регуляторами субъекты на экспериментальных площадках становятся более мотивированными к соблюдению программных требований чем при взаимодействии с более низким уровнем сотрудничества и на «общем правовом поле». Эта теория предлагает несколько предположений относительно того, какие субъекты и предоставленные условия могут влиять на мотивацию при соблюдении программных требований и целей сотрудничества, устанавливаемых регуляторами [20, с. 162—181].
Сравнительный анализ классических форм децентрализации, известных в теории административного и конституционного права, с механизмами делегированного нормотворчества, которые представляются программой ЭПР, показали, что последние имеют свои особенности и отличия в технике осуществления, они не однородны вышеперечисленным классическим формам [4, с. 170—176].
По мнению автора, в рамках реализации экспериментальных правовых режимов существует самостоятельная форма децентрализации, которая выступает тем самым «рычагом», позволяющим отключить конкретные действующие на всей территории государства нормы и включить экспериментальные, которые необходимы для режима правовой песочницы на специально отведенных территориях (в предусмотренных случаях — на территории всего государства).
Обозначение такой самостоятельной техники децентрализации при создании спутникового регулирования уполномоченными организациями является вопросом дискуссионным и неразработанным в правовой науке, поэтому приме-
нительно к подобным формам децентрализации нормативного правового регулирования стоит больше придерживаться понятия «экспериментальная дерегуляция».
Экспериментальная дерегуляция означает регламентированную процедуру правообразова-ния посредством создания специальных условий и передачи органами публичной власти субъектам экспериментальных режимов полномочий в нормотворческой деятельности для целей развития предметов регулирования в рамках стратегического правотворчества.
Для определения самой формы децентрализации при осуществлении спутникового регулирования были проанализированы подзаконные нормативные правовые акты высшего исполнительного органа Российской Федерации (постановления Правительства РФ от 29 декабря 2022 г. № 2495, от 9 декабря 2022 г. № 2276, от 17 октября 2022 г. № 1849), утверждающие установление и программу такого регулирования. В каждом из этих актов предлагается прекратить действия отдельных положений, содержащихся в федеральном законодательстве, и на время реализации экспериментальных площадок ввести спутниковые, представленные в процессе правотворчества организациями частного сектора по направлениям их профессиональной деятельности [8, с. 13].
Так, например, в соответствии с Постановлением № 2495 в целях создания благоприятных условий для внедрения цифровых инноваций (подробный перечень содержится в разд. 3) в сфере транспортных услуг с использованием высокоавтоматизированных транспортных средств и совершенствования общего регулирования устанавливается экспериментальный правовой режим специально на то отведенных территориях России (разд. 7). На экспериментальных площадках планируется прекратить действие норм общего регулирования (п. 1 ст. 15, абзац третий п. 2 ст. 20, абзацы второй, четвертый и десятый п. 1 ст. 20 (исключительно в отношении высокоавтоматизированных транспортных средств 2-й категории) Закона «О безопасности дорожного движения»; п. 7 ст. 11, п. 1—3 ст. 111 и п. 1 ст. 32 Закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» (исключительно в отношении высокоавтоматизированных транспортных средств 2-й категории) и на три года установить спутниковое регулирование.
В дальнейшем на протяжении срока действия установленного режима профессиональным сообществом — субъектами (разд. 12) будет разра-
батываться и использоваться специальное нормативное регулирование для мониторинга и эксплуатации инновационных средств. Такое специальное регулирование создается при непосредственном участии самих субъектов и реализуется в процессе всей экспериментальной дерегуляции.
В программе экспериментального правового режима, утвержденной Постановлением № 2495, предусматриваются условия, исключающие нарушение прав человека и охраны здоровья граждан посредством специальных требований (разд. 9), соблюдение которых является обязательным атрибутом; органы, осуществляющие контрольные (надзорные) функции; необходимость страхования гражданской ответственности (субъект обязан застраховать и поддерживать застрахованным риск ответственности по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда) и т.д.
В случае если экспериментальный правовой режим предполагается установить на территории конкретного субъекта Российской Федерации, то в установлении экспериментального правового режима принимает участие высший исполнительный орган государственной власти соответствующего субъекта Российской Федерации, который оценивает предложение по установлению данного режима. При этом законодатель закрепил положение, исходя из которого согласно ч. 2 ст. 5 ФЗ №-258 «законодательством субъекта Российской Федерации может быть предусмотрено установление экспериментального правового режима в субъекте Российской Федерации, в том числе определен порядок его установления, в рамках полномочий органов государственной власти субъектов Российской Федерации по предметам ведения субъектов Российской Федерации и полномочий органов государственной власти субъектов Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации».
В настоящее время успешная практика участия публичных органов субъекта Российской Федерации в подготовке и согласовании программы ЭПР на собственных региональных территориях уже закрепилась. В рамках сотрудничества между Правительством Ханты-Мансийского автономного округа — Югры и ПАО «Мобильные ТелеСистемы» было подписано Соглашение от 16 июля 2021 г. в области цифровой трансформации экономики. В соответствии с п. 2.1.4. стороны во исполнение целей соглашения, учитывая принципы конструктивного партнерства, рассматривают предложения относительно разработки и внедрения экспериментальных площа-
док для апробации и развития цифровых инноваций в субъекте Федерации [15, с. 114]. Подобное соглашение было также заключено с Правительством Пермского края по направлениям, связанным с развитием цифровых инноваций. Результатом такого сотрудничества, преследующего цели организации цифровой инфраструктуры на территории региона, может являться формирование последующих взаимосвязанных проектов, мониторинг которых потребует установление экспериментального правового режима, следуя нормам действующего ФЗ №-258 (п. 2.3 Соглашения от 28 марта 2020 г.).
Таким образом, децентрализация в процессе установления экспериментальных правовых режимов прослеживается исходя из следующих признаков:
1) придание гибкости механизму правового регулирования, выявленной в определенный период времени сферы общественных отношений с помощью наделения Правительства Российской Федерации полномочием устанавливать изъятия отдельных требований из законодательства (национальный парламент определяет сам перечень полномочий, которые будут делегированы посредством принятия федерального закона) — «делегированное законодательство» [14, с. 15];
2) заданные направления деятельности, возникающие в процессе создания, обеспечения и функционирования обособленного негосударственного комплекса;
3) децентрализованное участие органов публичной власти всех уровней вертикальной системы;
4) самостоятельная правообразующая деятельность самого претендента (субъекта) ЭПР.
Вместе с тем необходимо перечислить положительные стороны установления экспериментальных площадок:
■ введение механизма апробирования нового нормативно-правового регулирования в рамках экспериментального правового режима с целью его оценки на предмет возможности имплементации в законодательство Российской Федерации;
■ экспериментальные режимы позволяют выявить отрицательные и положительные стороны, возможности и угрозы при регулировании конкретных отношений, не получивших законодательного закрепления (SWOT-анализ на практике) [6, с. 229—230];
■ экспериментальное регулирование является инструментом оперативного реагирования в будущем на ситуационные режимы, которые могут возникнуть с негативными последствиями и серьезными рисками;
■ экспериментальный метод в нормотворчестве позволяет уменьшить отрицательные критерии, если спутниковое регулирование будет оценено отрицательно, это предоставит возможность ликвидировать их последующий эффект;
■ экспериментальная дерегуляция является средством, препятствующим появлению новых коллизионных норм при сопоставлении существующих норм с действующими на момент временной практики;
■ получаемые итоги установленной экспериментальной площадки служат эффективным и качественным инструментом в стратегической деятельности.
Экспериментальные правовые режимы практически отвечают своим целям и содержат в себе большую часть положительных признаков, однако в отношении установления ЭПР стоит упомянуть следующие отрицательные признаки:
■ угроза единства законодательства, подрыв авторитета и ценности основополагающих принципов права: разделения властей, единства прав и обязанностей, сочетания убеждения и принуждения, равенства граждан перед законом;
■ правомерность применения делегированного законодательства органами исполнительной власти и привлечения негосударственных предприятий в деятельность, находящуюся исключительно в компетенции органов законодательной власти;
■ проблема правового регулирования во времени и пространстве, связанная с соотношением действующих норм на всей территории государства и спутниковых на отдельных экспериментальных единицах;
■ подрыв закрепившегося понимания и представления в обществе сущности отдельных норм права.
Можно заключить, что изложенные обстоятельства и существующие правовые модели убедительно демонстрируют исключительную актуальность проблемы научного исследования всей совокупности административно-правовых режимов. Обращение к целям, преследующим различные неклассические формы децентрализации, и их практическое применение на сегодняшний момент являются своевременными и правильными. Именно такие правовые механизмы позволяют не только развивать социальные институты, выполняющие тормозящую функцию, и ре-ализовывать стратегические планы развития государства, но и в результате организации разных административных режимов интегрировать
их эффективные показатели в единое законодательство.
Список источников
1. Алоев К.В. Подходы к определению понятий «деволюция» и «регионализация»: теоретическое и сравнительно-правовое исследование / / Евразийский юридический журнал. 2024. № 4. С. 83—87.
2. Белицкая А.В. Государство как участник и регулятор инвестиционных отношений в рамках государственно-частного партнерства / / Бизнес, менеджмент и право. 2017. № 1-2. С. 42—46.
3. Дегтярев М.В. Эксперимент в континууме нормотворчества в государственном управлении // Административное право и процесс. 2021. № 9. С. 27—30.
4. Дегтярев М.В. Новейшие регуляторные технологии и инструменты: Регуляторные эксперименты, песочницы, гильотины, экосистемы, платформы / под ред. И.В. Понкина; Московский государственный юридический университет им. О.Е. Кутафина (МГЮА). М.: Буки Веди, 2022. 424 с.
5. Децентрализованные органы и учреждения в системе исполнительной власти зарубежных государств: науч.-практ. пособие / Касаткина Н.М., Лещенков Ф.А., Пилипенко А.Н., Штати-на М.А. [и др.]; отв. ред. А.Н. Пилипенко. М.: ИЗиСП: Норма: ИНФРА-М, 2022. 208 с.
6. Иманов ИА SWOT-анализ нормативной правовой основы деятельности органов прокуратуры по надзору за исполнением законов о противодействии коррупции в Республике Казахстан как основа ее совершенствования / / Проблемы экономики и юридической практики. 2016. № 1. С. 229—234.
7. Ирхин И.В. Принцип субсидиарности: в поисках баланса между централизацией и децентрализацией (государственно-правовой аспект) // Актуальные проблемы российского права. 2020. № 11. С. 160—171.
8. Кожевников В.В., Кондратьев А.Е. О некоторых вопросах теории и практики делегированного правотворчества // Вестник ОмГУ. Серия. Право. 2017. № 3. С. 12—20.
9. Макаров В.О. Экспериментальные правовые режимы мобилизационного вида как способ правового регулирования в условиях распространения covid-19 // Правоприменение. 2021. № 4. С. 30—42.
10. Научные концепции развития российского законодательства: монография / В.Р. Авха-деев, Е.Г. Азарова, Л.В. Андриченко [и др.]; под ред. Т.Я. Хабриевой, Ю.А. Тихомирова; Инсти-
тут законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. 8-е изд., перераб. и доп. М.: Норма, 2024. 554 с.
11. Новикова ИЛ., Рогачевская МЛ М.М. Сперанский в Сибири и о Сибири / / ЭКО. 2009. № 4. C. 167—182.
12. Правотворчество в XXI веке: эволюция доктрины и практики (к 90-летию со дня рождения А.С. Пиголкина): сборник научных статей / Т.Я. Хабриева, В.В. Лазарев, В.Р. Авхадеев [и др.]; отв. ред. В.В. Лазарев. М.: ИЗиСП: Норма: ИНФРА-М, 2022. 344 с.
13. Романовская О.В. Правовые основы делегирования государственно-властных полномочий субъектам частного права / / Вестник Российского фонда фундаментальных исследований. Гуманитарные и общественные науки. 2019. № 3. С. 112—122.
14. Стельникова НЛ. Делегированное законодательство в современном праве: понятие, причины применения и значимость // Право и государство: теория и практика. 2016. № 10. С. 14—19.
15. Сушильников И.С. Конституционно-правовые основы экспериментальных правовых режимов // Теоретическая и прикладная юриспруденция. 2023. № 1. С. 109—121.
16. Теория государства и права: учебник для вузов / под ред. В.В. Лазарева, С.В. Липеня. 5-е изд., испр. и доп. М.: Издательство Юрайт, 2024. 521 с.
17. Черногор Н.Н., Залоило М.В. Метаморфозы права и вызовы юридической науке в условиях пандемии коронавируса / / Журнал российского права. 2020. № 7. С. 5—26.
18. Шелегов Ю.В., Плеснева Л.П. Генезис и сущность особых правовых режимов // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2023. № 3. С. 67—78.
19. Alper Ozmen. Notes to the concept of decentralization // European Scientific Journal. 2014. Vol. 10. № 10. P. 415—424.
20. Fahy Lauren A. Fostering Regulator — Innovator Collaboration at the Frontline: A Case Study of the UK's Regulatory Sandbox for Fintech / / Law & Policy. 2022. № 44. P. 162—184.
21. Janssen M., Voort, van der H. Adaptive governance: Towards a stable, accountable and responsive government / / Government Information Quarterly. 2016. Vol. 33. № 1. P. 1 — 5.
References
1. Aloev K.V. Approaches to the definition of the concepts of "devolution" and "regionalization": theoretical and comparative legal research // Eurasian Law Journal. 2024. No. 4. P. 83—87.
2. Belitskaya A.V. The state as a participant and regulator of investment relations within the framework of public-private partnership / / Business, management and the right. 2017. No. 1-2. P. 42—46.
3. Degtyarev M.V. Experiment in the continuum of rulemaking in public administration / / Administrative law and process. 2021. No. 9. P. 27—30.
4. Degtyarev M.V. The latest regulatory technologies and tools: Regulatory experiments, sandboxes, guillotines, ecosystems, platforms / edited by I.V. Ponkin; Moscow State Law University named after O.E. Kutafin (MGUA). M.: Buki Vedi, 2022. 424 p.
5. Decentralized bodies and institutions in the system of executive power of foreign states: scientific and practical. manual / Kasatkina N.M., Leschenkov F.A., Pilipenko A.N., Shtatina M.A. [et al.]; ed. by A.N. Pilipenko. M.: IZiSP: Norma: INFRA-M, 2022. 208 p.
6. Imanov I.A. SWOT analysis of the regulatory legal framework for the activities of the Prosecutor's office for supervision of the implementation of anti-corruption laws in the Republic of Kazakhstan as the basis for its improvement // Problems of economics and legal practice. 2016. No.1. P. 229—234.
7. Irkhin I.V. The principle of subsidiarity: in search of a balance between centralization and decentralization (state-legal aspect) // Actual problems of Russian law. 2020. No. 11. P. 160—171.
8. Kozhevnikov V.V., Kondratiev A.E. On some issues of theory and practice of delegated lawmaking // OmSU Bulletin. Series. Right. 2017. No. 3. pp. 12—20.
9. Makarov V.O. Experimental legal regimes of the mobilization type as a method of legal regulation in the context of the spread of covid-19 // Law enforcement. 2021. No. 4. P. 30—42.
10. Scientific concepts of the development of Russian legislation: monograph / V.R. Avkhadeev, E.G. Azarova, L.V. Andrichenko [et al.]; edited by T.Ya. Khabrieva, Yu.A. Tikhomirov; Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation. 8th ed., reprint. and additional M.: Norma, 2024. 554 p.
11. Novikova I.A., Rogachevskaya MA. M.M. Spe-ransky in Siberia and about Siberia // ECO. 2009. No. 4. P. 167—182.
12. Lawmaking in the XXI century: the evolution of doctrine and practice (to the 90th anniversary of the birth of A.S. Pigolkin): collection of scientific articles / T.Ya. Khabrieva, V.V. Laza-rev, V.R. Avkhadeev [et al.]; ed. by V.V. Lazarev. M.: IZiSP: Norma: INFRA-M, 2022. 344 p.
13. Romanovskaya O.V. Legal bases of delegation of state authority to subjects of private law // Bulletin of the Russian Foundation for Basic Research. Humanities and social sciences. 2019. No. 3. P. 112—122.
14. Stelnikova NA. Delegated legislation in modern law: concept, reasons for application and significance // Law and the state: theory and practice. 2016. No. 10. P. 14—19.
15. Sushennikov I.S. Constitutional and legal foundations of experimental legal regimes // Theoretical and applied jurisprudence. 2023. No. 1. P. 109—121.
16. Theory of State and law: textbook for universities / edited by V.V. Lazarev, S.V. Lipenya. 5th ed., ispr. and add. M.: Yurayt Publishing House, 2024. 521 p.
17. Chernogor N.N., Zaloilo M.V. Metamorphoses of law and challenges to legal science in the
context of the Coronavirus pandemic // Journal of Russian Law. 2020. No. 7. P. 5—26.
18. Shelegov Yu.V., Plesneva L.P. Genesis and essence of special legal regimes // Bulletin of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2023. No. 3. P. 67—78.
19. Alper Ozmen Notes to the concept of decentralization // European Scientific Journal. 2014. Vol. 10. No. 10. P. 415—424.
20. Fahy Lauren A. Fostering Regulator — Innovator Collaboration at the Frontline: A Case Study of the UK's Regulatory Sandbox for Fintech // Law & Policy. 2022. No. 44. P. 162—184.
21. Janssen M, Voort, van der H. Adaptive governance: Towards a stable, accountable and responsive government // Government Information Quarterly. 2016. Vol. 33. No. 1. P. 1—5.
Информация об авторе
К.В. Алоев — аспирант Юридического института Российского университета дружбы народов.
Information about the author K.V. Aloev — Postgraduate Student of the Law Institute of Peoples' Friendship University of Russia.
Статья поступила в редакцию 18.09.2024; одобрена после рецензирования 18.10.2024; принята к публикации 18.11.2024.
The article was submitted 18.09.2024; approved after reviewing 18.10.2024; accepted for publication 18.11.2024.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЮНИТИ-ДАНА» ПРЕДСТАВЛЯЕТ
Административная ответственность. 10-е изд., перераб. и доп. Учебное пособие. Гриф УМЦ "Профессиональный учебник". Гриф НИИ образования и науки. —351 с. / Под ред. О.В. Зиборова, А.И. Стахова.
ISBN: 978-5-238-03851-3
Рассматриваются ключевые вопросы административной ответственности как института административного права. Анализируются материально-правовые и процессуальные основания административной ответственности, система и виды административных наказаний, общие и особые правила их назначения, структура и механизм производства по делам об административных правонарушениях. Исследуется специфика административно-деликтного производства в арбитражных судах. Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических вузов, сотрудников органов, обладающих административно-юрисдикционнными полномочиями, а также всех интересующихся проблемами административной ответственности.
