CC BY
19
УДК 81 ББК 81.2
Л.Б. Будажапова, Д.Ш. Харанутова
Бурятский государственный университет
ДЕТЕРМИНОЛОГИЗАЦИЯ В БУРЯТСКОМ ЯЗЫКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ЗАИМСТВОВАННЫХ БУДДИЙСКИХ ТЕРМИНОВ)
В работе освещаются процессы деспециализации и детерминологизации в бурятском языке на материале заимствованных буддийских терминов. Подчеркивается, что буддийская лексика, в основном, заимствована из санскритского и тибетского языков через языки-посредники (уйгурский, согдийский, монгольский и др.). Признается, что детерминологизация, связанная с межъязыковыми миграционными процессами, является одной из движущих сил развития бурятского языка, пополнения его словарного состава. В работе отмечается, что детерминологизация - это длительный процесс, предполагающий этап деспециализации и собственно детерминологизации, который имеет в бурятском языке свои особенности и представляет собой длительный процесс перерождения в общеупотребительное слово, при этом привлекаются примеры из лексикографических источников. Процесс детерминологизации и деспециализации иллюстрируется примерами из Национального корпуса бурятского языка.
Ключевые слова: бурятский язык, буддийские термины, детерминологизация, деспециали-зация, заимствование, общеупотребительные слова, лексикографические источники.
L.B. Budazhapova, D.Sh. Kharanutova
Buryat State University
DETERMINOLOGIZATION IN THE BURYAT LANGUAGE (ON THE MATERIAL OF BORROWED BUDDHIST TERMS)
The work highlights the processes ofchanges occurring with Buddhist terms which were borrowedby the Buryat language. It is emphasized that the Buddhist vocabulary is mainly borrowed from the Sanskrit and Tibetan languages through intermediary languages (Uyghur, Sogdian, Mongolian, etc.). It is acknowledged that this process is associated with interlingual migration processes as one of the driving forces of the development of the Buryat language and the way to enrich its vocabulary. The paper notes that the process of changes is a long one and involves the stage of despecialization and determinologization, which has its own characteristics in the Buryat language and passed a long way of becoming a common word. The authors use examples from lexicographic sources and from the National Corpus of the Buryat language to illustrate this process..
Key words: Buryat language, Buddhist terms, determinologization, despecialization, borrowing, common words, lexicographic sources.
В бурятском языке выделяется массив производных слов, представляющих собой результат детерминологизации, процесса, связанного с образованием общеупотребительных слов от слов специальной лексики - терминов. Безусловно, было бы неверным представлять детерминологизацию как просто процесс перехода слов из группы терминологизированной лексики в группу общеупотребительной лексики. Понятно, что в основе детерминологизации лежат более глубокие причины, причем носящие экстралингвистический характер.
Непростая ситуация сложилась и вокруг трактовки термина «детерминологизация», естественно, она связана с разногласиями в понимании этого процесса. Согласно первой точке зрения, детерминологизацией называется сам факт появления терминов в
общеупотребительной лексике [7; 13]. В соответствии с другой точкой зрения, под детерминологизацией понимается развитие переносного значения у специальной единицы, употребляемой в общелитературном языке [8; 9; 10; 11; 2 и др.].
На наш взгляд, вторая точка зрения наиболее точно отражает суть процесса детерминологизации. Вполне очевидно, что действие перерождения любой единицы требует времени, детерминологизация - не одномоментное явление, так как детер-минологизированные единицы появляются в процессе «длительного диахронного расщепления значений» [12, с.10].
Особый интерес в плане детерминологизации представляет ситуация с заимствованными терминами, так как среди детерминологизированных единиц значительное место занимают слова иноязычного происхождения, которые, переселяясь в другой язык, начинают жить другой жизнью, наполняться другим смыслом.
В настоящей работе мы рассмотрим слова, вошедшие в бурятский язык из других языков через буддийскую лексику, которая сыграла в данном случае роль ретранслятора, промежуточного звена между тибетским, санскритским, монгольским и др. языками и бурятским языком. Более того, термины - выходцы из этих языков - появились в бурятском языке благодаря языкам-посредникам, например, санскритские термины проникли через согдийский, уйгурский, тибетский языки, большая часть тибетских терминов заимствована через монгольский язык, что не исключает прямые заимствования из тибетского языка [6, с. 105].
Дорожную карту заимствованной буддийской лексики можно представить в виде схемы заимствующие языки ^ буддийская лексика ^ общеупотребительный бурятский язык.
По сути, межъязыковые миграционные процессы играют огромную роль в развитии бурятского языка, являются одной из ее движущих сил. После прихода буддизма на территорию Бурятии буддийская лексика являлась одним из основных доноров для общеупотребительного бурятского языка.
Заимствуясь, термин не теряет своих основных свойств: концептуальности, системности и однозначности; при этом его смысловая структура ведет себя по-разному: в некоторых случаях наблюдаются семантические изменения в значении, в других - отсутствие семантических изменений. Следует отметить, что буддийская лексика при транспортировке терминов, несмотря на промежуточные языки-посредники, в основном, сохранила первоначальное значение. Например, без семантических изменений бурятским языком заимствовались следующие термины: сан-зай 'благовонное вещество, устраняющее осквернение" (тибет. ЪБа^Б-БЪе1), адис 'освященное благовоние, имеющее очищающее свойство" (халх. адис, стп.-м. а^Б от санкр. а^сЫЪапа благословение ), бойпуур ' курительница, в которой воску-ривается благовоние" (халх. бойпор, стп.-м. ЪоуШиг, Ъоу1риг от тибет. БроБ рИог курильница, кадильница) и др. [6, с. 81].
Напротив, буддийский термин зиндаа в языке-источнике (тибетском языке) использовался в значении «годовой стаж в цаннидской школе», заимствовался же бурятским языком в более широком значении «ранг, положение», в котором он используется до сих пор.
Для иллюстрации привлечем примеры из Национального корпуса бурятского языка: «Суугэл дасанай нилээд дээгуур зиндаатай ламанаршье эндэ сугларба ха юм». Перевод: «Здесь собрались и ламы весьма высокого ранга Цугольского дацана» (Тeeригдэhэн хуби заяан, Д. Батожабай, 1959-1965) «Залуу хYбYYн, ефрейтор зиндаа яажа тэмдэглэдэгыемнай мэдэнэ гуш?» Перевод: Молодой человек, знаешь ли ты, каким знаком выделяется ранг ефрейтора? («Эжын хоёр» Г.-Д. Дамбаев, 1982) [НК]
Семантическая структура многих терминов складывается из суммы значения ее частей: основной и уточняющей, поясним сказанное на следующих примерах: значение буддийского термина хорло "будд. из тибет. Колесо Учения" (восьмирадиусный диск, его устанавливают над входом в храм) складывается соединением основного значения «восьмирадиусный диск» + «буддийское учение», или же значение термина ганжар будд. из санскр. шпиль или золоченный металлический шарик, венчающий крышу дацанов", имеет основное значение «шпиль», к которому добавляется уточняющее дополнительное значение «крыша дацанов». Еще один пример, значение тибетского термина бумба (тиб. bum pa, стп-м. bumba, халх. бумба) "священный сосуд, ваза (в нем хранится аршан для освящения, а также в основании храма закапывается этот сосуд со священными драгоценностями и молитвами) [4, с. 153], представляет собой соединение двух значений: основного «ваза» и уточняющего «для хранения освященной воды - аршана».
Заимствуясь в узкоспециализированном значении, некоторые буддийские термины выходят из этих рамок, теряя при этом уточняющие дополнительные семы. Сказанное позволяет предположить, что такие заимствования и оседают в общеупотребительном бурятском языке, осваиваются литературным языком, детерминологизируются.
Процесс образования детерминологизированных единиц требует двухэтапного развития: этапа деспециализации и последующего этапа - собственно детерминологизации.
Деспециализация - первая стадия детерминологизации, представляющая собой период кратковременного пребывания специальной единицы в общеупотребительном варианте языка, в нашем случае - бурятского языка. Попадая в иную функциональную среду, терминологическая единица выступает только в своем узкоспециальном назначении с неизмененным значением. Функционируя в языке СМИ, в художественных произведениях, она не теряет своей терминологичности.
В качестве примера приведем факт использования буддийского термина Сукха-ваади "будд. рай будды Амитабхи" [4]. По традиции принято в процессе закалывания барана читать заклинание «Адагуусан тYрэлhвв зайлажа, арилагсан Сухаваадиин орондо тYрвврэй». Перевод: «Пусть будет так, чтобы ты освободилась от животного состояния и переродилась в чистой (от земных привязанностей) стране Сукхавади» («Суугэлэй дасан. Домог, туухэ, баримтанууд (XIX-дэхи зуун жэл)», Д-Н. Цырен-дашиев, 2008) [14].
Еще один пример с использованием этого термина: в буддийской религии считается, что «амитанай ухэхэдэ, hYHэhэниинь ондоо тYрэл олохо: HYгэл ехэтэй hаань, тамада унаха, буянтай hаань, Сухаваадиин сэсэгhээ MYндэлжэ, бурхан боложо тYрэхэ гэhэн зарлигтай». Перевод: когда живое существо умирает, душа его обретает иное перерождение, при этом, если было много грехов, попадет в ад, если же много благодеяний, то в стране Сукхавади переродится из цветка в бога («Суугэлэй дасан. Домог, туухэ, баримтанууд (XIX-дэхи зуун жэл)», Д-Н. Цырендашиев, 2008) [14].
Разумеется, не всякая апробация успешна, поэтому деспециализация для многих буддийских терминов остается единственной ступенью выхода за рамки терминологической сферы. Для этого периода свойственно кратковременное расширение сферы применения специальной единицы в узкоспециальном значении, которая объясняется многими причинами, одной из которых, считаем, является невостребованность данной единицы в общеупотребительном варианте бурятского языка.
Детерминологизация же приводит к образованию многозначных слов, имеющих минимум два значения. Наблюдения показывают, что некоторые из них оставляют
за собой право оставаться в пределах терминологической системы, при этом одно из значений остается неизменно узкоспецифическим, появившиеся новые значения вводят слово в состав общеупотребительной лексики.
Войдя в язык как однозначное слово, термин постепенно теряет уточняющую узкопрофильную сему, при этом расширяет сферу употребления в общелитературном языке, где получает переносные значения, в результате чего происходит дальнейшее расширение его семантического объема и перевоплощение в общеупотребительное слово. Как, например, произошло с заимствованным термином бумба (см. вышеприведенный пример), который подвергся детерминологизации и расширил свой функционал: оставаясь в религиозной сфере в качестве буддийского термина, он вошел в общеупотребительный вариант бурятского языка в значении «ваза, сосуд».
Для детерминологизированной заимствованной единицы характерна потеря основных, определяющих ее как термин, свойств: строгой концептуальности, системности и однозначности, при этом детерминологизируемая единица приобретает ранее ей несвойственные прагматические параметры. Как верно отмечает А.В. Суперанская, «возникает новое слово с терминологическим значением, требующее уже не дефиниции, а толкования» [13, с. 133].
Проиллюстрируем данный факт на примере буддийского термина боти уст. 'том (в ксилографических изданиях)'. В приведенной словарной статье словаря под редакцией К.М. Черемисова [3] помета «устаревшее», прочитывается как буддийское, так как термин боти заимствовался в значении «том религиозных книг», безусловно, речь шла о буддийских трактатах. Обратимся к БК (бурятскому корпусу): «Дасангай ламанар зуун найман боти Ганжуурай зарим бYлэгYYДые сээжэлдэхэhээ гадна...». Перевод: Буддийские ламы знают наизусть целые главы из стовосьмитомного Ганжура... («Тввригдэhэн хуби заяан», Д. Батожабай (1959-1965) [14].
В современном же бурятском языке боти используется в значении «том», имеется в виду том любой книги, не обязательно буддийской. В Бурятско-русском словаре, вышедшем полсотни лет спустя, исчезает приписка устаревшее, при этом остается комментарий «в ксилографических изданиях»: гурбан боти зохеол 'сочинение в трех томах" [4, с. 143]. Изменение значения проиллюстрируем ресурсами Бурятского электронного корпуса.
Найдено 12 вхождений, 8 документов
1. Энэ гар бэшэгэй 1-дэхи боти музейдэ ороогYй, диссертаци хэблэгдэhэн гY гэжэ хYсэд мэдэгдэнэгYй. Перевод: Рукопись первого тома еще не включена в фонд музея, судьба публикации диссертационного исследования не известна («Э.Р. Рыгдылоной ажабайдал ба тэрэнэй лингвистическэ шэнжэлгэнYYД», ЦШ. Цырендоржиева, 2007 г.).
2. Намдашни гурбан боти дэбтэр бэшэгдэнхэй. Перевод: Завершены три тома моей рукописи («Голой эрьедэ», С. Ангабаев, 1966 г.).
3. ТэмYYжэнэй mYрэhэнhвв эхилээд Чингис хаан болотор «Алтан тобшодо» хэлэгдэhэн тYYхые Э. Р. Рыгдылон диссертациингаа энэ хоёрдохи боти соо оршуулhан байна гээшэ. Перевод: Во второй части своей диссертации Э.Р. Рыгдылон перевел историю из «Алтан тобчи» о том, как юный Тэмуджин стал Чингисханом («Э.Р. Рыгдылоной ажабайдал ба тэрэнэй лингвистическэ шэнжэлгэнYYД», Ц.Ш. Цырендор-жиева, 2007 г.).
4. Буряадай ниитын эрдэмэй институдай бэлдэжэ байhан гурбан боти (том) «Буряад литературын тYYхэ» дотор Yргэнeeр харагдаха бэзэ гэжэ найданаб. Перевод: Надеемся, что подготовленные Бурятским научным центром три тома «Истории бурятской литературы» будут востребованы широким кругом читателей («Саманда-бадрын сагаарhан намтар», Г.О. Туденов, 1965 г.) [14].
Таким образом, о полной приживаемости в общеупотребительном варианте бурятского языка бывших специальных единиц сигнализирует потеря конститутивных свойств.
Яркой иллюстрацией детерминологизации заимствованных буддийских терминов является общеупотребительное слово намтар.
Буддийский термин намтар (тиб. rnam thar) в значении «биография, жизнеописание святых, а также крупных духовных лиц», был заимствован из тибетского языка через письменный монгольский. В современном бурятском языке слово намтар после детерминологизации используется в значении «биография» и «история, рассказ, повествование» [4, с. 592]. Заметим, что потеря узкопрофильной семы «жизнеописание духовных лиц» позволила термину намтар расширить функциональную сферу употребления и стать достоянием общелитературного языка. Более того, лексема намтар вытеснила из общелитературного языка лексему туухэ "история" (монг. бэеын туухэ "биография"), специально заимствованную для этих целей.
Необходимо откровенно признать, что носители бурятского языка зачастую не подозревают о заимствованном характере и детерминологизации некоторых лексем. Такие слова, как аршаан 1. аршан; целебный (или минеральный) источник, целебная (или минеральная) вода' [4, с. 83], хурал 2. (<...> в Бурятии с 90-х годов 20 в. - название однопалатного парламента)' [5, с. 467] настолько прочно вошли в общелитературную лексику, что не воспринимаются как специальные слова, тем более как заимствованные.
На самом деле, буддийский термин аршаан (санск. rasuana) заимствован из санскритского в значении «нектар, священная вода, целебная вода, целебный источник», термин хурал - из старомонгольского языка в значении «религиозное собрание, богослужение; маленький монастырь». Попутно отметим, термин хурал во всех монгольских языках подвергся детерминологизации, в современный калмыцкий и бурятский языки вошел в значении «высший орган законодательной власти».
В некоторых случаях изменение функционального употребления влечет и расширение значений в детерминологизированных терминах, так как, будучи окончательно принятым в общелитературный язык, слово продолжает свое семантическое развитие.
Трансформацию значения заимствованных буддийских терминов можно проследить благодаря лексикографическим изданиям. Например, термин зинда "1. будд. ступень; 2. будд. степень, ранг" при функционировании в общелитературном языке «оброс» многими значениями. В первом Бурят-монгольско-русском словаре К.М. Черемисова (1951 г.) словарной статьи зинда еще нет, а в новом двухтомном «Бурятско-русском словаре», куда включены религиозные термины [4, с. 6] полисемант зинда представлен солидной словарной статьей: «Зинда, 1. шата будд. ступень; бага (дунда, дээдэ) шатын hургуули (дасанай Нургуулида «зиндаа огмаа» гээд бага шатын Нургуули, «зиндаа бармаа» гээд дунда шатын Нургуули нэрлэдэг. Цанид Нургуули аяар 13 зиндаатай - Намжилон). Перевод: школа младшей (средней, высшей) ступени; 2. будд. степень, ранг; дасанай Ьургуулиин ундэр зиндаанууд (цанид-дасанда - гэбшэ, габжа, рабжамба, дооромбо, Наарамба гээд байНан; бамбын гу, али эмэй дасанда - манрамба; тарниин Нургуулида - аграмба байга -Намж.) высшие степени дацанских школ: 3. дээдэ зэргэ степень (научная); дээдэ зиндата эрдэмтэт (доктор, академик) ученые, имеющие высшие степени; 4. чин, ранг; бага (ехэ) зиндаагай хун человек низшего (высшего) ранга (чина); 5 .будд. класс, предмет; дариг-зиндаа класс логики; лорик-зиндаа класс гносеологии [4, с. 399].
Действительно, судьба заимствованных буддийских терминов неодинакова. Часть из них так и не вышла из круга специальной лексики и употребляется только в узкоспециальной сфере - религиозной, редкие вторжения в другую сферу не меняют
их конститутивных свойств. Сам факт появления термина в общелитературном языке не говорит о смене его статуса и превращении в общеупотребительное слово, для этого заимствованной единице необходимо пройти длинный путь адаптации, путь потерь конститутивных свойств и приобретения новых значений.
Список литературы
1. Акинин Ю. В. Детерминологизация английской экономической терминологии: автореф. дис. . канд. филол. наук. - Самара, 2010. - 26 с.
2. Багиян А.Ю. Детерминологизация как результат размытости границ между специальной и общеупотребительной лексикой // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2014. - №7 (37): в 2-х ч. 4.II. -С. 28-33.
3. БМРС, 1951 - Бурят-монгольско-русский словарь / К. М. Черемисов. - М.: Гос. изд-во ин. и нац. словарей, 1951. - 804 с.
4. БРС, 2006 - Бурятско-русский словарь. В 2 т. Т. 1: А-Н / Л. Д. Шагдаров, К.М. Черемисов. - Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Респ. тип.», 2006. - 636 с.
5. БРС, 2008 - Бурятско-русский словарь. В 2 т. Т. 2: О-Я / Л. Д. Шагдаров, К.М. Черемисов. - Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Респ. тип.», 2008. - 708 с.
6. Будажапова Л.Б. Буддийские термины в современном бурятском языке. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2012. - 104 с.
7. Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке. Текст.: уч. Пособие для вузов / Н.С. Валгина. -М.: Логос, 2001. - 303 с.
8. Гринев-Гриневич С. В. Терминоведение: учеб. Пособие для ст-в высшего учебного заведений. - М.: Изд. Центр «Академия», 2008. - 304 с.
9. Лейчик В. М. Терминоведение: предмет, методы, структура. Изд-е 4-е, испр. и доп. - М., 2009. - 256 с.
10. Лубожева Л. Н. Причины миграции профессиональной лексики в словарный состав общеупотребительного языка // Языки профессиональной коммуникации. -Челябинск, 2007. - С. 57-60.
11. Мелех Н. Н. Проникновение терминологических единиц в общеупотребительную лексику: экспериментально-сопоставительное исследование на материале разностиле-вых английских и русских текстов: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Пятигорск, 2004. - 18 с.
12. Прохорова В. Н. Русская терминология (лексико-семантическое образование) / В.Н. Прохорова. - М.: Логос, 1996. - 125 с.
13. Суперанская A. B. Общая терминология: Вопросы теории / отв. ред. Т.Л. Канделаки. Изд. 5-е. - М.: Книжный дом «Либроком», 2009. - 248 с.
14. БК: http://web-соrpora.net/BuryatCorpus/search/index.php?interface_language=ru Бурятский корпус (дата обращения 14.09.2020).
15. https://scicenter.online/russkiy-yazyik-scicenter/determinologizatsiya-rasshirenie-znacheniy-69819.html
