CC BY
14
СТАТЬИ
ДЕТЕРМИНИРОВАННОСТЬ ФОРМАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ ТЕКСТА В КОММУНИКАТИВНОМ АСПЕКТЕ
Ю.В. Трубникова
Ключевые слова: коммуникация, деривация, формально-семантические связи, синтаксические отношения.
Keywords: communication, derivation, formal and semantic connections, syntactic relations.
Языковая коммуникация всегда протекает в форме текста, и наоборот, любой текст существует только в определенном коммуникативном пространстве, которое определяется как «среда бытия текста, представляющая собой сложно организованную, внутренне противоречивую систему систем составляющих - "внутренних" (коммуниканты, процессы вербализации и понимания, языки [естественные и другие языки культуры], тексты, обстоятельства актов рече-коммуника-тивной деятельности, практические цели, коммуникативные цели) и "внешних" (культура, природа, социальная сфера)» [Чувакин 2007, с. 333].
Текст как знаковая сущность в любой коммуникативной ситуации вступает в синтагматические и парадигматические отношения с другими единицами своего уровня. Парадигму текста формируют вторичные, или производные, тексты, возникающие как результат воспроизведения и интерпретации исходного. К вторичным текстам относятся реферат, аннотация, заголовок, пересказ, изложение и т.п., то есть любое понимание и любая интерпретация исходного текста. Для вторичных текстов характерна множественность и принципиальная бесконечность возможных трансформаций, поскольку один и тот же текст, свернутый при восприятии, может быть развернут в разные тек-
стовые формы. Поэтому проблема успешности языковой коммуникации может быть рассмотрена как проблема динамического отношения между текстами в деривационном аспекте (под деривацией в широком смысле в настоящее время понимается процесс образования всех возможных языковых единиц, начиная от слова, его грамматических форм и заканчивая текстом).
Определяющую роль в процессе функционирования текста играет его лексико-деривационная структура, что обусловлено внутритекстовыми деривационно-детерминационными процессами. С деривационной точки зрения любой элемент текста, больший чем слово, есть продукт развертывания, отдельный этап деривационного процесса и единица, обеспечивающая свертывание текста. Каждый элемент обусловлен предшествующим текстом и конкретно предыдущей единицей.
В целом деривационная структура текста представляет собой пространственно-временное развертывание различных лексических рядов, члены которых находятся друг с другом в отношениях детерминации, то есть всякая «последующая» единица может быть рассмотрена как семантическое продление предыдущей. Одним из типов таких рядов являются ряды, названные нами лексико-деривационными (далее - ЛДР), под которыми мы понимаем в разной степени актуализированные в контексте ряды лексических единиц, имеющих в системе языка или приобретающих в конкретных текстовых условиях формально-семантические связи и находящихся друг с другом в отношениях детерминации. Семантические ряды и ЛДР, взаимодействуя в тексте, образуют его лексико-деривационную структуру, которая определяет систему смыслов и является основанием восприятия текста в целом и воспроизводства его в форме вторичного текста.
Между двумя сополагающимися языковыми единицами и, шире, между любыми элементами текста возникают определенные внутритекстовые связи и отношения. Современной лингвистикой выделяются следующие наиболее общие типы отношений между частями предложения и текста: присоединительные, разделительные, отношения пояснения и конкретизации, альтернативные, градационные, отношения обусловленности, уступительные, противительные, каузальные и т. д. Поскольку вопросы внутритекстовых отношений, выделения их типов, особенностей организации рассматриваются традиционно в рамках синтаксиса, основой классификации являются квалификаторы отно-
шения, главным образом союзы и союзные слова. Если же подойти к проблеме с более общих логико-семантических позиций, то этот ряд можно свести к пяти основным типам: пояснение и конкретизация, альтернатива, градация, противительность, обусловленность (уступи-тельность и каузальность суть разные ее модификации). Такие же типы характеризуют отношения базового предложения и интродукта, а принимая во внимание смысловое взаимодействие интродукта и предложения, результатом свертывания которого он является, необходимо дополнить наш перечень отношениями тождества.
Пояснение и конкретизация образуют особую область отношений. В рамках сообщения информация распределяется таким образом, что вторая часть предстает как уточняющая поправка, факультативное примечание к предшествующей части. Поскольку эти отношения реализуются не только и не столько в рамках одного предложения (пусть даже и сложного), но в рамках текста, то ЛДР как раз и помогает выявить и передать уточняемую, поясняемую, конкретизируемую информацию: «Власть неизбежно порождает бюрократию. Не в последнюю очередь опасное усиление общеевропейского бюрократизма создало сложности при ратификации маастрихского договора. Длинная бюрократическая процедура принятия решений существенно тормозит процесс» /ЛГ/; «У нее же (истории) подхвачен и игровой, каламбурный стиль: она сама, по Давыдову, есть нескончаемый каламбур» /ЛГ/; «Новиков не борец, он - труженик. Это не всегда одно и то же: в борцах Россия недостатка не знала, дельные же труженики - просто на вес золота» /ЛГ/.
Отношениям пояснения и конкретизации близки градационные отношения, которые, однако, отличаются неравной значимостью членов и имеют место при распределении информации по принципу «меньше - больше» (восходящая градация) или по противоположному принципу (нисходящая градация). При градуировании значимости сообщаемое в одной части представлено как более важное, как коммуникативно более значимое по сравнению с сообщаемым в другой части. В целом «такое распределение возникает в результате дотекстовой сравнительной оценки 1) значимости сообщаемого, 2) его истинности или 3) адекватности избранной словесной формулировки сущности обозначаемого» [Ляпон 1986, с. 92]. В контекстах с ЛДР, реализующих этот тип отношений, градация чаще всего является восходящей и отражает именно степень значимости сообщаемого. «Моим учеником он
никогда не был. Он вообще не был учеником» /ЛГ/ - в этом контексте градация значимости фактов поддерживается на уровне ЛДР последовательным расширением семантики слова ученик. В ЛДР контекста «Никакая корова <...> через ять не пишется и писаться не должна» /ЛГ/ градуируется пропозициональная модальность. Реже градация связана с формой выражения мысли: «Герои ведут двойное существование - а правильнее сказать, сдвоенное, и оттого мучительное...» /ЛГ/. В процессе формирования ЛДР «двойное-сдвоенное» уточняется формулировка и тем самым наводится значение внешнего влияния. Истинность сообщаемого в контекстах с ЛДР не градуируется.
В основе альтернативных отношений лежит идея несовместимости, модифицируемая как взаимоисключение (альтернатива в собственном смысле) и разделительность (разграничение) в разных аспектах: модальная несовместимость, несовместимость по времени, несовместимость референтов, несовместимость субъектов действия и так далее. Контексты с ЛДР реализуют только отношения разделительно -сти, причем не на уровне частей сложного предложения или текста, но на уровне микрочастей, слов и даже сем: «Остроумие автора афоризма рождает остроумие понимания» /ЛГ/ (разграничение референтов и субъектов действия); «...существо из второй реальности, дитя фантазии Чехова, должно, кажется, удостоверить реальность не только Фелицына, но и самого "Славянского базара"!» /ЛГ/ (разграничение дифференциальных сем); «Редакция вслед за классиком призвала читателей смеясь расставаться со своим прошлым, но наступила пора подвести итоги, которые дают повод посмеяться и над настоящим» /ЛГ/ (разграничение времени и модальности).
Общим признаком, формирующим сферу обусловленности в широком смысле слова, является признак достаточного основания. В «Русской грамматике» этот признак рассматривается как интегрирующее начало, на базе которого в сферу обусловленности включаются такие виды зависимости, как условно-следственная, причинная, уступительная, целевая. Поскольку для нашего исследования конкретизация и дробление подобных отношений не актуальны, мы будем пользоваться общим понятием обусловленности при рассмотрении отношений частей в таких контекстах, как «Поскольку мне все время приходится бороться.., то, наверное, я бы предпочел костюм, выражающий дух борьбы, стиль борца» /ЛГ/; «Если мы, журналисты, дадим задушить Российское телевидение и радио, завтра придушат
всех нас» /ЛГ/; «Если нарушена связь с миром, то нарушено ощущение формы» /ЛГ/.
Наконец, последним в нашем перечне типом семантико-синтаксических отношений, реализуемым в контекстах с ЛДР, является противительность. «В сфере противительности реализуются два принципа: принцип антитезы и принцип, который условно можно обозначить как соединение неантагонистически противоречивого, или просто принципом компромисса» [Ляпон 1986, с. 152]. Особенностью контекстов с ЛДР является то, что они чаще воплощают именно принцип компромисса, фиксируя внимание на детали или обстоятельстве как коррективе к сообщаемому: «Представление это было, конечно, ирреальным, но само оно явилось частью реальности» /ЛГ/; «Я уверен, что и к Кушнеру придут, были бы книги. А то они в Ленинграде выходят, а до Москвы не доходят» /ЛГ/. Антитеза, логическим основанием которой является взаимное отрицание, охватывающее сообщаемое в одной и другой частях в полном объеме, опирается на антонимические отношения и реализуется только на уровне актуализации внутренней формы лексических единиц предложения и текста в целях воплощения парадоксальности ситуации («Ах, недетские наши детские проблемы!» /ЛГ/), а чаще для поддержания других типов семан-тико-синтаксических отношений («Я никогда не видел большой разницы между актерами и неактерами» /ЛГ/ - альтернативные отношения; «Умудренные опытом политики предупреждают президента, если он хочет победить в 1996 году, то должен отстаивать свои принципы.., поскольку в перемене курса избиратель усмотрит лишь проявление беспринципности» /ЛГ/ - отношения пояснения).
Члены ЛДР, входя в синтаксическую конструкцию и участвуя в формировании семантико-синтаксических отношений внутри предложения и текста, сами взаимодействуют друг с другом в логико-синтаксическом плане, что зачастую делает избыточным квалификатор связи частей: «В литературе тоже произошла революция. Исчезла искусственная иерархия, определенная руководящей рукой партии, изменилась, сохранившись, иерархия талантов» /ЛГ/. В приведенном примере альтернативные отношения между частями сложного предложения формируются на основе альтернативы «иерархия» - «иерархия», связанной с различной референцией лексемы. Очень часто сам ЛДР становится для микроконтекста показателем отношений пояснения и конкретизации или градации: «Интеллигенция и сама ответ-
ственна за развал экономики и весь тот ужас, который мы сейчас переживаем. Многие интеллигенты поддерживали новоявленных политиков...» /ЛГ/. Именно формирование ЛДР интеллигенция-интеллигенты подчеркивает тождество субъектов в двух высказываниях и позволяет соотнести их как причину и следствие и квалифицировать отношение пояснения. «Каждая из входящих в этот блок сил преследует здесь свою выгоду. Правительству выгодно иметь такую поддержку. Жириновскому выгодно демонстрировать свою респектабельность» /ЛГ/ - в этом контексте ЛДР выгода-выгодно—выгодно фиксирует тождество действия, позволяя расчленить и конкретизировать позицию субъекта. Без квалификатора отношений чаще всего реализуется градация: «Финал романа жесток. Жесток» /ЛГ/.
Таким образом, детерминированность единиц ЛДР актуализируется реализующимися в контексте семантико-синтаксическими отношениями. Информационное наполнение («событийный материал») каждой части текста независимо от ее размера является значимым по крайней мере с двух точек зрения: во-первых, как источник информации о внутренних процессах, о разных аспектах смысловой структуры каждой из соотнесенных ситуаций, во-вторых, как источник информации о внутренних процессах возникновения смысловых связей и отношений «второго плана», то есть как контекстуальный фактор отношения, а смысловая структура этой части в целом формируется как координация трех семантических составляющих: во-первых, семантической структуры частей, во-вторых, уже названного контекстуального фактора отношения и, в-третьих, квалификатора отношения.
Если рассмотреть с этой точки зрения ЛДР, то оказывается, что члены ряда, являясь частью семантической структуры, непосредственно участвуют в формировании контекстуального фактора отношения между предложениями, их частями или базовым предложением и ин-тродуктом и, таким образом, задавая формирование вторичного текста, могут способствовать успешности процесса коммуникации, поскольку детерминированность единиц ЛДР, под которой понимается закрепленная в тексте субъективно значимая для автора (в структурном или экспрессивном плане) и именно так воспринимаемая реципиентом взаимозависимость нескольких текстовых означающих, актуализируется реализующимися в контексте семантико-синтакси-ческими отношениями. Этот вывод получил подтверждение в ходе эксперимента, в котором испытуемым предлагалось заполнить лакуну
в контексте с намеренно разрушенным формально-семантическим лексическим рядом. Полученные реакции были либо семантическими, либо формально-семантическими, то есть некоторые испытуемые восстанавливали в том числе и формальные связи единиц.
Сравнивая процентное соотношение формально-семантических реакций и общего их числа для каждого контекста мы установили, что наибольшее количество таких ассоциаций дают контексты, реализующие отношения пояснения и конкретизации (не меньше 20%). Наименьшее (в основном 0-1%) - контексты с градацией. Несомненно, на степень актуализации формально-семантического взаимодействия внутри контекста влияет выраженность синтаксических отношений, формальная или пресуппозитивная. Однако анализ результатов ассоциативного эксперимента показывает, что реакции испытуемых зависят еще и от типа денотативных ситуаций и деривационных процессов внутри контекста.
Рассмотрим следующий пример: «Каждое толкование - это скорее попытка оживить, сделать более ощутимым для читателя творчество известного, но и столь же <...> (неизвестного) прозаика». Фрагмент контекста, содержащий лакуну, образуется путем перекрестной контаминации и синтагматической компрессии двух синтаксических конструкций (СК1 и СК2), обозначающих две денотативные ситуации, различающиеся только характеристикой объекта. Установленные между данными ситуациями и предложениями противительные отношения (квалификатор отношения и оператор деривации - союз но и) устанавливаются по сути между двумя атрибутивами. Пропуск определения в данном контексте практически не разрушает денотативной ситуации. Результатом этого является то, что большинство испытуемых, заполняя пробел, используют прилагательные с отрицательной семантикой. Это объясняет и высокий процент формально-семантических ассоциаций («неизвестный» - антоним к опорному компоненту контекста).
Сходный результат контаминации и синтагматической компрессии двух синтаксических конструкций, но с альтернативными отношениями между ними, представляет собой контекст «Армянские писатели бедствуют, они не могут издать или <...> (переиздать) свои книги». Однако альтернативные отношения в данном случае устанавливаются между частями предикатной группы, поэтому пропуск лексемы в этом контексте разрушает денотативную ситуацию в гораздо большей
степени. Поэтому испытуемые, восстанавливая предикатную группу в целом, ориентируются прежде всего на семантику контекста (продать, распространить). Все это определяет малый процент формально-семантических ассоциаций (4,1%). Кроме того, количество отказов (17,2%) и ассоциаций, названных нами семантическими, но по сути являющихся асемантическими (реакции типа опубликовать, выпустить, напечатать, дублируя семантику предыдущего глагола, разрушают смысл всего предложения), заставляет нас говорить о слабости пресуппозиции.
Сходной деривационной структурой, реализующей однако отношения градации, обладает контекст «Кувалдин в своем романе вторгается на чужую и <... > (чуждую) ему территорию». В данном случае союз является оператором деривации, но не квалификатором семанти-ко-синтаксических отношений. Отношения градации и формально-семантическое взаимодействие лексем в исходном контексте формирует эпидигматический ЛДР, они воспринимаются реципиентом и оцениваются положительно, но не восстанавливаются на основе контекста, результат - 1,1% формально-семантических ассоциаций.
Контекст «Я, например, в интеллектуальной и художественной областях человек нетерпимый и <...> (терпимым) быть не собираюсь», один из контекстов, реализующих отношения градации, актуализирует формально-семантическое взаимодействие на уровне лексики, что отличает его от предыдущего. Однако оператор деривации (союз и), как и в предыдущем примере, не является квалификатором семан-тико-синтаксических отношений. Контекст создается путем параллельной контаминации двух синтаксических конструкций. Большое количество формально-семантических ассоциаций (35,5%) обусловлено, на наш взгляд, сильной пресуппозицией и сильным контекстуальным фактором отношения: сама синтаксическая конструкция является стереотипной для выражения восходящей модусной градации.
Достаточно высокий процент формально-семантических ассоциаций (46,2%) дает контекст «Борька всегда рыл землю, если находил для этого подходящее место, а если находил <...> (неподходящее), тоже рыл», реализующий противительные отношения. Фрагмент контекста, содержащий лакуну, параллельно контаминирует с предыдущей синтаксической конструкцией. Несмотря на различие типов контаминации (перекрестная и параллельная), этот контекст сходен с первым рассмотренным нами контекстом: в том и в другом синтаксиче-
ские конструкции различаются семантикой только одной синтаксической позиции (в данном случае объекта). Однако в контексте объект в СК1 представлен расчлененно, а в СК2 - нет (в исходном контексте это парадигматически компрессированное прилагательное). Это создает определенные трудности для испытуемых, многие из которых, заполняя позицию объекта, используют стандартную для выражения этого синтаксического значения часть речи - существительное, тем самым разрушая семантику контекста.
Контекст «Дети появляются время от времени. Но это какие-то <...> (недетские) дети» отличается от предыдущего тем, что параллельной контаминации подвергаются разноструктурные синтаксические единицы, объединяемые компонентом «дети». За счет этого противительные отношения между синтаксическими конструкциями становятся отношениями внутри СК2. Кроме того, особенностью контекста является его заданная оценочность, поддержанная местоимением «какие-то». Результаты эксперимента показали, что большинство испытуемых понимают особенности семантико-синтаксических отношений в этом контексте и оценивают существительное дети как положительно окрашенное, поэтому, заполняя пропуск, используют прилагательные с отрицательной семантикой (странные - 46, ненормальные -23, не такие - 11). Заданная контекстом оценочность объясняет и отсутствие формально-семантических реакций, поскольку исходное недетский не несет оценки в системе языка и не может быть воспроизведено испытуемыми, оно же, точнее, его устойчивая семантика препятствует образованию подобного прилагательного как каузального оценочного неологизма.
Только путем параллельной контаминации создаются контексты, реализующие отношения пояснения и конкретизации: «Окштейну все еще снились Черновцы, и <...> (сны) его отражались в картинах». В данном случае мы имеем классический пример контаминации, когда предыдущая синтаксическая конструкция занимает позицию объекта-подлежащего в последующей. Установить отношения между СК1 и СК2 и между СК1 и парадигматически компрессированной ее формой в СК2 испытуемым тем легче, что объект в СК2 представлен в расчлененном виде: местоимение его соотносится с субъектом-дополнением СК1 (Окштейну), соответственно, пропущенный член должен соотноситься с предикативной основой. Легкость установления отношений
определяет высокий процент (72,6%) формально-семантических ассоциаций в ходе эксперимента.
Противоположный процесс мы наблюдаем в контексте «Там убили супрефекта, и <...> (убийство) связывают с этим конфликтом», тип деривации которого идентичен предыдущему контексту. Разница состоит в том, что объект в СК2 (убийство), соответствующий СК1, представлен нерасчлененно. Кроме того, установление синтаксических отношений затрудняет присутствие в СК2 местоименно осложненного объекта «с этим конфликтом». Это объясняет небольшой для данной группы контекстов процент формально-семантических ассоциаций (23,1%) и появление семантических реакций типа «меня», «неприятности», «беспорядки» и тому подобных.
Таким образом, анализируя условия детерминированного деривационного функционирования лексических единиц по результатам контекстного ассоциативного эксперимента, можно обнаружить зависимость коммуникативных особенностей текста от особенностей протекания в нем деривационных процессов. Рассматривая различные контексты с ЛДР, нельзя не обратить внимание на то, что члены ряда по-разному участвуют в формировании разных синтаксических отношений. Например, реализуя альтернативные отношения, члены ряда выполняют только номинативную функцию, тогда как при отношениях градации не столько номинативную, сколько эпидигматическую и экспрессивную.
Проведенный анализ, на наш взгляд, еще раз подтвердил известное положение В. Гумбольдта о том, что в речи происходит воссоздание воспринимающим мысли говорящего, и идей А.А. Потебни, который «рассматривал и повседневную, и художественную речь как формы совместной деятельности автора и адресата речи, основанные на владении общим для них языком и состоящие в преодолении индивидуальных расхождений во владении этим языком» [Рыбаков 2005, с. 57].
В целом, проведенный анализ, на наш взгляд, позволяет говорить о достаточно жестких закономерностях взаимодействия первичного и вторичного текстов, так как «регулярный повтор тех или иных явлений в определенных условиях есть необходимая предпосылка для предположения об их неслучайном характере <...> а регулярный повтор одних и тех же явлений при одних и тех же условиях - это не что иное, как закон» [Лукин 1999, с. 22]. Это объясняется тем, что различные
типы формально-семантического взаимодействия по-разному имплицируют развитие темы, создают ощущение единства текста и его структурированности по принципам «тема-рема», «данное-новое» или выделяют опорные точки темы, помогая удержать ее в памяти. С другой стороны, актуализируя формальное взаимодействие лексем, они способствуют усилению эмоциональности текста, прагматически акцентируют внимание на определенном содержании. Таким образом, названные типы, формируя структуру текста, обусловливают наличие у текста в целом такого признака, как функциональность формы, что и определяет особенности деривационных связей первичной и вторичной единиц.
Проведенный анализ позволил уже на текстовом материале подтвердить выводы деривационной лексикологии о том, что «деривационные механизмы языка формируются и управляются законами и правилами, принадлежащими самому языку <...> Эти правила являются достаточно строгими и подчиняются принципу внутрисистемной детерминации, а языкоречевая материя представляется в виде самодетерминирующейся и саморазвивающейся системы, несущей в себе потенции своей активности» [Шкуропацкая 2003, с. 12].
Литература
Лукин В.А. Основы лингвистической теории и элементы анализа. - М., 1999.
Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст. К типологии внутритекстовых отношений. - М., 1986.
Русская грамматика. Т. II / Под ред. Шведовой Н.Ю. - М., 1980.
Рыбаков М.А. Проблемы коммуникации в классических трудах по языкознанию // Университетская филология - образованию: человек в мире коммуникаций. - Барнаул, 2005.
Чувакин А.А. К исследованию «жизни» текста // Русский язык: исторические судьбы и современность. - М., 2007.
Шкуропацкая М.Г. Деривационное измерение лексики: системный аспект. - Барнаул, 2003.
