CC BY
88
УГОЛОВНОЕ ПРАВО, УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2019. Т. 16, № 1. С. 156-166. УДК 343
Б01 10.25513/1990-5173.2019.16(1).156-166
ДЕТЕРМИНАЦИЯ СЛУЖЕБНОЙ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ
М. П. Клейменов1, И. М. Клейменов2
1 Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия 2 Северо-Западный филиал Российского государственного университета правосудия,
г. Санкт-Петербург, Россия
Введение. Анализ криминологической ситуации в стране указывает на экспоненциальное развитие нового феномена - служебной организованной преступности - деятельности преступных сообществ и организаций, осуществляемой под прикрытием легальных структур. Цель. Цель исследования состоит в установлении основных субъективных и объективных детерминант служебной организованной преступности. Методы. Использован диалектический подход к познанию социальных явлений, позволяющий проанализировать их в историческом развитии и функционировании в контексте совокупности объективных и субъективных факторов, который определил выбор следующих методов исследования: формальнологического, сравнительно-правового, документального. Результаты. Ведущей социально-психологической детерминантой (причиной) служебной организованной преступности является достижение и использование властных возможностей для реализации личных целей. Криминогенное значение имеют коррупционная мотивация, карьеризм, семейственность, нравственный нигилизм, аксиология которого направлена на установление и поддержание групповых интересов. Наблюдаются активные процессы криминализации властных общественных отношений. В частности, это выражается в том, что на смену «коррупционеру-одиночке» приходят неформальные структуры - коррупционные сети. Объективным фактором служебной преступности выступает внедрение идеологии корпоративного управления в сферы государственного и муниципального управления. Одним из проявлений такого внедрения является коммерциализация служебной деятельности. В этой связи внимательного изучения требует опыт саморегулирования в сфере профессиональной деятельности якобы с целью освободить от избыточных функций государственные органы, переложив регулирующие, а также контрольно-надзорные функции за деятельностью субъектов в определённой сфере с публично-правовых субъектов на самих участников такой деятельности. Всё более настойчиво заявляет о себе тенденция криминализации деятельности саморегулируемых организаций. Определённый вклад в детерминацию служебных преступлений вносит субъективное ощущение социальной несправедливости, которую вызывают резкая дифференциация по доходам рядовых служащих и их руководителей, необоснованное выделение материальных субсидий отдельным работникам, отсутствие перспектив продвижение по службе и др. Существенным объективным фактором детерминации служебных преступлений является отрыв практики от науки. В ряду объективных факторов служебной организованной преступности следует назвать дискредитацию правоохранительных органов, которая во многом имеет целенаправленный характер. Заключение. Установлена система объективных и субъективных детерминант экономической организованной преступности, динамика выделения новых форм преступного сообщества: общеуголовного, транснационального, террористического, экстремистского, коррупционного. Показано, что законодатель постепенно переходит от концепции соучастия к концепции преступного сговора в уголовно-правовой борьбе с организованной преступностью. Практическая значимость работы заключается в том, что основные положения и выводы могут быть использованы в законотворческой, научной и педагогической деятельности при разработке проблем и освещении вопросов оптимизации уголовно-правовой политики в сфере противодействия организованной преступности.
Ключевые слова: организованная преступность; детерминация; нигилизм; криминализация власти; стяжательство; карьеризм.
1. Введение
Модель служебной организованной преступности выражает ситуацию, в которой легальная власть целеустремлённо и системно используется для достижения криминальных целей. Признаками служебной организованной преступности являются:
а) деятельность под прикрытием легальных структур, под видом осуществления функций в сфере государственного, муниципального, экономического, общественного и иного управления;
б) подбор кадров не по деловым или профессиональным качествам, а на основе личной преданности лидеру, занимающему руководящую должность в определённой иерархии;
в) внедрение латентных противоправных стандартов государственного, муниципального, экономического, общественного и иного управления;
г) центробежная организация преступных сообществ (от центра - к периферии и сверху - вниз);
д) формирование многоуровневой и многопрофильной системы защиты от вмешательства правоохранительных органов;
е) управление информационными потоками с целью создания благоприятного имиджа фактически существующего криминального формирования и дискредитации здоровой оппозиции.
Признание возможности перерождения государственного аппарата управления в организованное преступное сообщество имеет принципиальное значение для организации борьбы с организованной преступностью в современной России.
В целях изучения детерминации служебной организованной преступности целесообразно обратиться к нашей концепции её причинных комплексов. Эта концепция наиболее адекватна целям и задачам настоящего исследования, она учитывает современное состояние гуманитарных наук о детерминированности человеческого поведения в определённых условиях времени и пространства [1, с. 64-65]. В соответствии с данной кон -цепцией детерминанты служебной преступности - это явления криминогенного характера, порождающие служебные преступления, повышающие вероятность массового
криминального поведения лиц, обладающих служебным статусом, создающие благоприятные условия для реализации преступных намерений. Субъективные детерминанты служебной преступности - её причины - совокупность (система) социально-психологических негативизмов, свойственных лицам, совершающим служебные преступления. Объективные детерминанты - явления социальной дезорганизации, создающие криминогенную остановку в сфере служебной деятельности. Обратимся к их рассмотрению.
2. Методология
Преступность как сложное социальное явление обусловлена системой детерминант. В этой системе выделяются детерминанты, непосредственно (генетически) связанные с преступностью. Комплексы таких детерминант (причин) закономерно порождают следствие - преступность. Причинные комплексы детерминант преступности имеют социально-психологическую природу. Негативные социально-психологические явления, порождающие преступность, - это её субъективные детерминанты. К объективным детерминантам преступности относятся негативизмы социального порядка, явления социальной дезорганизации.
3. Субъективные детерминанты служебной организованной преступности
Первый российский исследователь криминальной психологии - С. В. Познышев -выделял расчётливо-рассудочных преступников, которые, поставив перед собой цель достичь известного положения, совершают преступления. В качестве общей цели у этих преступников чаще всего фигурирует карьера, которая либо удовлетворяет их непомерному честолюбию (карьеристы-честолюбцы), либо приносит материальные выгоды (корыстные карьеристы) [2, с. 242]. В современной жизни эти мотивы выступают в диалектическом единстве, формируя социальный тип служебного преступника, для которого служба - это одновременно место обогащения и средство удовлетворения тщеславия.
Таким образом, ведущей социально-психологической детерминантой (причиной) служебной организованной преступности является достижение и использование властных возможностей для реализации личных целей. Традиционное для России христиан-
ское понимание власти как благословляемого Богом подвига жертвенного общественного служения [3, с. 580] исключает злоупотребление ею. «Начальники по установлению Божию поставлены для того, чтобы устрашать злодеев, делающим же доброе бояться их нечего, потому что Бог поставил власть для услуг добрым в том отношении, что она предохраняет их от злых, да и самих добрых поддерживает в добре, грозя страхом наказания за уклонение во зло, ибо начальники вооружены не для формы, а для наказания злых» [4, с. 400]. Напротив, апология ницшеанства, в котором «Бог умер», провозглашает власть высшей ценностью, свободной от морали. «Устранить вообще из жизни идиосинкразию общественности (вина, наказание, справедливость, честность, свобода, любовь и т. д.)... Ценность - это наивысшее количе-ство власти, которое человек в состоянии себе усвоить, - человек, а не человечество! Человечество, несомненно, скорее средство, чем цель. Речь идёт о типе: человечество просто материал для опыта, колоссальный излишек неудавшегося, поле обломков» [5, с. 104]. Иными словами, любой человек, совершающий служебное преступление, исповедует философию ницшеанства и является нравственным нигилистом.
Современный нигилизм не есть полное отрицание онтологии нравственности [6, с. 480], его аксиология направлена на установление и поддержание групповых интересов. В этой связи представляется ложной трактовка политического нигилизма как идеологии, которая провозглашает уничтожение государства, что ведёт к неизбежному разрушению политической системы или отдельных элементов государственного устройства [7, с. 36]. Разрушительный характер современного политического нигилизма выражается в «приватизации» государственной власти частными группами лиц и использовании аппарата государственного управления в своекорыстных целях.
Следует решительно возразить против позитивной коннотации термина «приватизация власти». Власть не может быть приватизирована в результате «демократической организации общества», «что предполагается самой идеей правового государства» [8, с. 32]. Она приватизируется в результате
процессов криминализации общественных отношений.
О криминализации общественных отношений говорится в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации1, в Концепции общественной безопасности в Российской Федерации2. Попытка разработки криминологической теории криминализации предложена в докторской диссертации И. М. Клейменова «Сравнительная кри-минология»3. В контексте настоящего исследования следует обратить внимание на криминализацию власти и властных отношений, что выражается в следующем:
- В проникновении криминалитета в органы государственной и муниципальной власти, правоохранительные органы. Ещё в 1999 г. бывший министр внутренних дел РФ С. Степашин отмечал: «Интеллектуальный потенциал мафии растёт. Под её контролем находятся некоторые учебные заведения, готовящие специалистов служб безопасности, также экономистов и юристов». В 2006 г. директор ФСБ России Н. Патрушев говорил: «Криминальные элементы активно пытаются проникнуть во властные структуры». В 2007 г. заместитель начальника Департамента по борьбе с организованной преступностью и терроризмом МВД России А. Елин отмечал: «Не секрет, что криминальные группировки стремятся продвинуть своих представителей во властные структуры» (цит. по: [9]). Вряд ли с тех пор данная проблема полностью решена. Так, В. В. Путин потребовал от ФСБ не допустить проникновения во властные структуры Крыма людей с криминальным прошлым и экстремистов4.
- В покровительстве представителей органов власти по отношению к криминальным структурам5; существовании системы скрытых соглашений между ними.
- В незаконном участии представителей власти в предпринимательской деятельности.
- В непотизме.
- В возникновении ареалов с криминальной властью, под которой предлагается понимать подструктуру государственно-политической власти, характеризующейся коррумпированностью, безответственностью, осуществляемой лицами с криминализованным сознанием, использующими криминальные технологии6.
- В лоббировании рыночных интересов олигархии в ущерб социальной политике го -сударства.
- В подмене идеологической парадигмы «Служу России!» на целевую установку «Выполняю приказы!».
- В возникновении у представителей власти сознания элитарности («мы-чувства», по Б. Ф. Поршневу) [10], отделяющего их от народа («они»), что напоминает тюремное деление на «людей» (воров) и «чертей» (всех остальных) и получает популярное выражение в игровой терминологии при делении граждан на успешных («winners») и неудачников («losers»).
- В формировании теневой корпоративной субкультуры, оправдывающей вседозволенность и криминальное поведение должностных лиц [11, с. 5-7].
- В манипулирование сознанием населения с помощью средств массовой информации для реабилитации преступников.
- В появлении группировок во власти («команд»), которые формируются не по признакам профессионализма, а по критерию личной преданности лидеру.
- В создании условий, противодействующих транспарентности деятельности власти.
Механизм криминализации власти был запущен с началом переформатирования общественных отношений из социалистических в капиталистические в соответствии с главным лозунгом накопления первоначального капитала «Обогащайся любыми средствами!» [12], и его реализация разрушила основы служебной профессиональной этики. Ведущим мотивом криминальной служебной деятельности становится корыстная заинтересованность.
В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» поясняется:
а) корыстная заинтересованность -стремление должностного лица путём совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имуще ст-венного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (на-
пример, незаконное получение льгот, кредита, освобождение от каких-либо имущественных затрат, возврата имущества, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов и т. п.);
б) иная личная заинтересованность -стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т. п.7.
Корыстная заинтересованность, приобретающая массовый характер, означает психологию коррупции. В этой психологии, помимо факторов, на которые указано в специальной литературе [13], обращают на себя внимание три феномена: патологическая жадность (алчность); психическое подражание (заражение); оценка рисков.
Патологическая алчность присуща кор -рупционерам: они не могут остановиться в накоплении богатства. Любовь к деньгам, культ материальных ценностей портит человека, меняет его к худшему: он становится высокомерным, заносчивым, замкнутым, подозрительным, эгоистичным [14]. В то же время целенаправленно создаются условия для легального личного обогащения (установление размера должностного оклада, надбавок, премий, многократно превышающих их размер для рядовых служащих).
Психическое подражание (заражение) коррупционеров имеет два примера: уровень жизни богатых людей и поведение вышестоящих руководителей. В контексте этих примеров появляются очень богатые чинов-ники8. Характерно, что только 20 % коттеджей стоимостью свыше 1 млн долларов принадлежат бизнесменам, а 80 % - чиновникам [15]. Именно богатые люди формируют уровень притязаний чиновников на «качество жизни», в этом процессе активную роль играют их жены9.
Оценка рисков включает возможность привлечения к уголовной ответственности за коррупцию. Как показывают расчёты10, она ничтожно мала (около 0,003 %), что оказывает мотивирующее воздействие на коррупционное поведение.
Что касается иной личной заинтересованности, то здесь на передний план выступают карьеризм и семейственность. Карьеризм - беспринципная погоня за личным успехом в каком-либо виде деятельности11: человек преследует цель достижения как можно большей власти, которая открывает много возможностей для удовлетворения его личностных притязаний. Карьеризм, как правило, связан с лицемерием, угодничеством, пресмыкательством, браком по расчёту и т. п.12 и редко - с профессиональными служебными качествами. В результате у власти оказываются дилетанты, не способные оценивать объективную обстановку, принимать правильные решения. Более того, в государственных органах создаётся чрезвычайно криминогенная обстановка .
Профессиональный дилетантизм справедливо называется среди причин роста нарушений служебной дисциплины, установлена его положительная корреляция с процессом «размывания» профессионального ядра в ведущих службах вследствие увольнения со службы квалифицированных специалистов, при одновременном комплектовании правоохранительных органов лицами, не имеющими необходимой профессиональной подготовки, зачастую и жизненного опыта [16].
Существенным криминогенным потенциалом характеризуется также профессиональная деформация сотрудников правоохранительных органов. Одним их первых в юридической науке эту проблему исследовал А. А. Купленский14. По его данным, 23,4 % опрошенных из службы криминальной милиции согласились с утверждением о том, что законность может быть нарушена в интересах скорейшего раскрытия преступления и изобличения преступника; 36,8 % респондентов оправдывали нарушение законности тяжестью и опасностью совершённого преступления15. Профессиональная деформация характерна для работников любой правоохранительной службы: МВД, ФТС, ГНК, ФСИН, ФСО и др., хотя не все из них подвергались специальному научному анализу. Как свидетельствуют материалы исследований, у сотрудников ГИБДД профессиональная деформация проявляется в формировании корыстно-ценностной мотивации служебной дея-тельности16, а работников уголовно-исполни-
тельной системы - в восприятии криминальной субкультуры, существенном искажении правосознания, нравственной и умственной деградации [17].
Психологические причины служебных преступлений выявляются исследователями, подвергаются обобщению и анализу и, как правило, редко фиксируются в автобиографиях или документальных характеристиках. Осуществлённое нами изучение уголовных дел показало, что только в 12,5 % от их общего количество отмечались негативные свойства личности правонарушителей, кото -рые выступают субъективными детерминантами преступлений исследуемой категории. Это - эгоцентризм, заносчивость, злопамятность мстительность, лживость, хитрость, циничность, агрессивность, готовность к риску правонарушающего поведения.
Криминогенное значение имеет возможность злоупотребления властью, которая является иммантентной её характеристикой (власть как неизбежное зло) [18, с. 166]. Поставленный Ф. М. Достоевским вопрос «о праве на преступление» закономерно возникает в сознании человека, обладающего властными полномочиями по мере его нравственной деградации.
В свете приведённых данных становится отчётливой справедливость мнения психологов, что профессиональная деформация начинается с того, что сотрудник правоохранительных органов утрачивает истинное представление о нравственном смысле своей профессии, на что накладывается явление эмоционального выгорания [19]. Иными словами, высокие слова о «горячем сердце» и «чистых руках», «чести офицера» и т. п. в сознании правонарушителя девальвируются, теряют своё значение, становятся «дежурными словами», не имеющими никакого отношения к реальной действительности. Думается, что такое отношение к профессиональной этике во многом является результатом воздействия объективных факторов.
4. Объективные детерминанты служебной организованоой преступности
К таким факторам следует отнести, во-первых, негативное состояние нравственно-психологического климата в коллективе. Оно может мыть коррупциогенным - специалисты отмечают что «коррупционер-одиночка»
в современной России - вымирающий вид. Ему на смену пришли неформальные структуры - коррупционные сети. Происходит процесс «корпоративизации» коррупции . Коллектив может быть поставлен руководителем в условия «добиться высоких показателей служебной деятельности любой ценой». Наконец, служебная деятельность коллектива может быть организована по «бизнес-плану» его руководства, что означает слияние с теневой или криминальной экономикой. Например, в последние годы обращает на себя внимание криминальная деятельность многочисленных ЧОПов, обеспечивающих силовое прикрытие рейдерских захватов [20]. Если сотрудник попадает в такой коллектив, то его «криминологическая судьба» во многом предрешена: в высокой степенью вероятности он будет совершать служебные преступления.
Объективным фактором, продуцирующим служебную организованную преступность, выступает внедрение идеологии кор -поративного управления в сферы государственного и муниципального управления. Одним из проявлений такого внедрения является коммерциализация служебной деятельности. В этой связи требует внимательного изучения опыт саморегулирования в сфере профессиональной деятельности якобы с целью освободить от избыточных функций государственные органы, переложив регулирующие, а также контрольно-надзорные функции за деятельностью субъектов в определённой сфере с публично-правовых субъектов на самих участников такой деятельности. Всё более настойчиво заявляет о себе тенденция криминализации деятельности саморегулируемых организаций (СРО) [21]. Другим проявлением такого рода становится автоматический перенос методов и практики управления в корпорациях на систему государственного управления, что фактически означает превращение государства в корпорацию, менеджеры которой (государственные служащие) осуществляют бизнес-проект под названием «государственные услуги». А это противоречит природе и миссии государства [22].
Существенной объективной детерми-нантой служебной организованной преступности является отрыв практики от науки. Это
проявляется в ряде обстоятельств: а) закрытии криминологических научно-исследовательских учреждений; б) исключении криминологии из базового образовательного стандарта бакалавриата по юриспруденции; в) назначении руководителями учебных и научных ведомственных учреждений людей, не обладающих научно-исследовательскими навыками; г) профанации криминологии и научно-исследовательской работы; д) падением качества учебной и научной литературы и преподавания криминологии [23]; д) дискредитации идеи научной экспертизы нормативных правых актов и проектов нормативных правовых актов; е) исключении уголовно-политических вопросов из сферы стратегического планирования; ж) ограничении доступа учёных к статистической информации; з) дезорганизации статистического учёта преступности и реагирования на неё.
Например, независимая антикоррупционная экспертиза нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов является, по существу, декларацией и никакого влияния на качество нормативного регулирования не оказывает. Кроме того, состав независимых экспертов не отвечает научно-квалификационным требованиям (см.: [24, с. 9]). Принятие крупных уголовно-политических решений совершенно не согласуется с императивами стратегического планирова-ния18, хотя затрагивает судьбы сотен тысяч человек, сопровождается существенными экономическими издержками, имеет непосредственное отношение к обеспечению национальной безопасности [25]. Мнение учёных и практических работников при обсуждении законопроектов, как правило, не учитывается [26]. Обращает на себя внимание тенденция ограничения статистической информации о криминологической обстановке и реагировании на неё: её доступные для учёных объёмы уменьшаются, а качество публикуемых сведений ухудшается.
Наконец, в ряду объективных детерминант служебной организованной преступности следует назвать дискредитацию правоохранительных органов. Российские средства массовой информации с самого начала 1990-х гг. старательно формируют негативный образ оперативного уполномоченного, следователя, судьи. Особенно преуспели
в этом авторы сериалов «про бандитов и ментов». По их мнению, типичный образ полицейского таков: коррумпирован, жаден, беспринципен, тесно связан с организованной преступностью, всегда готов к выполнению незаконных приказов (сериал «Бандитский Петербург»); собирает компрометирующий материал на представителей муниципальной и региональной власти, сам рвётся к тому, чтобы занять в её иерархии более высокую ступень (сериал «Кремень», фильм «Левиафан»); организует провокации в отношении честных граждан, имеет свою долю в криминальном бизнесе (сериалы «Карпов», «Высокие ставки»); рассматривает делегированную ему государством власть как возможность совершать любые незаконные действия (сериалы «Мент в законе», «Ментовские войны»). Попытки внести в этот образ положительные черты (например, неподкупность) имеют явно провальный характер, потому что герой выступает одиночкой в коррумпированной системе. К тому же он «во имя справедливости» всегда готов прибегнуть к пыткам и даже совершить убийство (сериал «Шеф»). Характерно, что такие сериалы (не говоря о бесчисленных юридических искажениях российского законодательства) формируют представление о бессилии закона перед криминальной властью чиновников и бандитов и внушают экстремистские идеи самосуда и «справедливой мести».
Поскольку сериалы в России постоянно
19
смотрит половина населения , то они оказывают своё результативное воздействие на общественное мнение.
5. Заключение
В результате проведённого исследования можно следать следующие выводы:
1. Ведущей социально-психологической детерминантой (причиной) служебной организованной преступности является достижение и использование властных возможностей для реализации личных целей. Криминогенное значение имеют коррупционная мотивация, карьеризм, семейственность, нравственный нигилизм, аксиология которого направлена на установление и поддержание групповых интересов.
2. Наблюдаются процессы криминализации власти, которые имеют нарастающую динамику.
3. На смену «коррупционеру-одиночке» в современной России пришли неформальные структуры - коррупционные сети.
4. Объективным фактором служебной преступности выступает внедрение идеологии корпоративного управления в сферы государственного и муниципального управления. Одним из проявлений такого внедрения является коммерциализация служебной деятельности. В этой связи требует внимательного изучения опыт саморегулирования в сфере профессиональной деятельности якобы с целью освободить от избыточных функций государственные органы, переложив регулирующие, а также контрольно-надзорные функции за деятельностью субъектов в определённой сфере с публично-правовых субъектов на самих участников такой деятельности. Всё более настойчиво заявляет о себе тенденция криминализации деятельности саморегулируемых организаций.
5. Определённый вклад в детерминацию служебных преступлений вносит субъективное ощущение социальной несправедливо -сти, которую вызывают резкая дифференциация по доходам рядовых служащих и их руководителей, необоснованное выделение материальных субсидий отдельным работникам, отсутствие перспектив продвижения по службе и др.
6. Существенным объективным фактором совершения служебных преступлений является отрыв практики от науки.
7. В ряду объективных факторов служебной организованной преступности следует назвать дискредитацию правоохранительных органов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // СЗ РФ. - 2016. - № 1 (ч. II). - Ст. 212.
2 Концепция общественной безопасности в Российской Федерации [Электронный ресурс] : (утв. Президентом РФ 14 ноября 2013 г. № Пр-2685). - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
3 Клейменов И. М. Сравнительная криминология : дис. ... д-ра юрид. наук. - Омск, 2015. -500 с.
4 Владимир Путин потребовал от ФСБ не допустить проникновения криминалитета во власт-
ные структуры Крыма [Электронный ресурс]. -URL: http://www.radiomayak.ru.
5 Наркотики и коррупция: первая глава Доклада Международного Комитета по контролю над наркотиками (МККН) за 2010 г. // Наркоконтроль. - 2011. - № 2. - С. 29-40.
6 Баландина Н. В. Правовая политика российского государства по декриминализации общественных отношений : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2008. - 18 с.
7 О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий : Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 // Российская газета. - 2009. - 30 окт.
8 Рейтинг самых богатых чиновников России [Электронный ресурс]. - URL: http://www.max-park.com; Чиновники живут, а народ выживает [Электронный ресурс]. - URL: http://www.zakon-i-poryadok.com.
9 Самые богатые чиновники России [Электронный ресурс]. - URL: http://www.kikabol.com; Голунов И. 50 самых богатых женщин России [Электронный ресурс]. - URL: http://www. slon.ru.
10 Психология коррупционера [Электронный ресурс]. - URL: http://www.rusrand.ru.
11 Ушаков Д. Н. Большой толковый словарь русского языка. - М., 2007. - 800 с.
12 Бочарова С., Шейко А., Баданин Р. Арбитраж делят на своих [Электронный ресурс] // Газе-та.Ру. - 2010. - 1 апр. - URL: https://www.gazeta.ru /politics/2010/04/01_a_3346257.shtml.
13 Иваненко П. Развал Арбитражного суда Мособласти: от Дмитрия Плешкова до Александ-
ра Евстифеева [Электронный ресурс]. - URL: http://www. in-sider-org.
14 Купленский А. А. Криминологическая характеристика преступлений, совершаемых сотрудниками уголовного розыска в связи со служебной деятельностью : автореф. дис. ... канд. юрид наук. - М., 1991. - 24 с.
15 Купленский А. А. Методика организации работы по профилактике и предупреждению нарушений законности в подразделениях службы криминальной милиции // Методические материалы в помощь руководителям по организации индивидуально-воспитательной, профилактической работы с сотрудниками и укреплению служебной дисциплины в органах, подразделениях внутренних дел. - Омск : Омская академия МВД РФ, 2004. - С. 14.
16 Иванисов А. В. Криминологическая характеристика преступлений, совершаемых сотрудниками госавтоинспекции МВД России, их причины и особенности предупреждения: по материалам Южного и Северо-Кавказского федеральных округов : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Ростов н/Д., 2011. - С. 11.
17 Журавлев А. Л., Юревич А. В. Психологические факторы коррупции // Психологическая газета: Мы и мир. - 2013. - № 2. - С. 56-62.
18 О стратегическом планировании в Российской Федерации : Федеральный закон от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ // Российская газета. - 2014. -3 июля.
19 Сериалы: два мира [Электронный ресурс] // Фонд Общественное Мнение : сайт. - URL: http ://www.fom.ru.
ЛИТЕРАТУРА
1. Клеймёнов М. П. Криминология : учебник. - М. : НОРМА, 2018. - 400 с.
2. Познышев С. В. Криминальная психология. Преступные типы. - М. : ИНФРА-М, 2007. - 320 с.
3. Новгородцев П. И. Об общественном идеале. - М. : Пресса, 1991. - 640 с.
4. Толкование на послание к римлянам // Толкование посланий св. Апостола Павла. По трудам святителя Феофана Затворника. - М. : Отчий дом, 2002. - 466 с.
5. Ницше Ф. Воля к власти. - Минск : Харвест, 1999. - 880 с.
6. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с нравственностью. - СПб. : Тип. И. Мерку-шева, 1909. - Т. 1. - 486 с.
7. Возилов В. В., Назаров С. Ю. Проблемы изучения правового нигилизма российской интеллигенции // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2011. - № 4 (10). - С. 34-36.
8. Лановая Г. М. Государственная власть: теоретико-правовой анализ // Государственная власть и местное самоуправление. - 2015. - № 6. - С. 29-33.
9. Клеандров М. И. Статус судьи: правовой и смежные компоненты / под ред. М. М. Славина. - М. : НОРМА, 2008. - 448 с.
10. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. - М., 1979. - 232 с.
11. Кравченко А. Г., Мамычев А. Ю. Неформальные практики в деятельности исполнительной власти РФ // Государственная власть и местное самоуправление. - 2007. - № 8. - С. 5-9.
12. Клейменов М. П., Клейменов И. М. Механизм криминализации власти // Власть: криминологические и правовые проблемы. - М. : НОРМА, 2000. - С. 34-43.
13. Журавлев А. Л., Юревич А. В. Психологические факторы коррупции // Прикладная юридическая психология. - 2012. - № 1. - С. 8-21.
14. Кертман Г. Отношение к богатству в России: очевидности и парадоксы [Электронный ресурс] // Фонд Общественное Мнение : сайт. - URL: http://www.fom.ru/blogs/11928 (дата обращения: 01.12.2018).
15. РешетниковМ. М. Психология коррупции. Утопия и антиутопия. - 2-е изд. - М. : Юрайт, 2008. - 101 с.
16. Беспалая С. Г. Факторы и условия, определяющие возникновение различных форм делинквентного поведения у сотрудников органов внутренних дел // Теория и практика общественного развития. -2006. - № 2. - С. 33-35.
17. Железная Ю. Ю., Ибрагимов О. А. Психологическое сопровождение профессиональной деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы России // Юридическая психология. - 2015. - № 2. -С. 29-32.
18. Бердяев Н. А. Русская идея. - М. : АСТ, 2007. - 288 с.
19. Уразаева Г. И. Профессиональная деформация сотрудников полиции в аспекте эмоционального выгорания: социально психологические условия, механизмы, особенности, факторы // Вестник Казанского юридического института МВД России. - 2014. - № 2 (16). - С. 14-20.
20. Фёдоров А. Ю. Рейдерство и корпоративный шантаж (организационно-правовые меры противодействия) : монография. - М. : Волтерс Клувер, 2010. - 480 с.
21. Алексеева Л. Г. Обеспечение законности в деятельности саморегулируемых организаций // Законность. - 2015. - № 11. - С. 27-29.
22. Бокарева Л. Г. Российская государственность: реформы и их итоги // Имущественные отношения в Российской Федерации. - 2013. - № 10. - С. 11-28.
23. Клейменов М. П., Клейменов И. М. Профанация криминологии // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. - 2010. - № 2. - С. 13-20.
24. Астанин В. В. Обеспечение репрезентативности экспертизы на коррупциогенность проектов нормативных правовых актов // Антикоррупционная экспертиза нормативно-правовых актов и их проектов. - М. : Рос. акад. правосудия, 2010. - С. 6-12.
25. Клейменов М. П. Административное и уголовное правонарушение: проступок и преступление // Вестник Омского университета. Серия «Право». - 2016. - № 3. - С. 172-177.
26. Майорова Е. И. Некоторые проблемы совершенствования уголовного законодательства России на современном этапе // Российский следователь. - 2014. - № 1. - С. 27-31.
Информация об авторах
Клейменов Михаил Петрович - заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного права и криминологии ОмГУ им. Ф. М. Достоевского; профессор кафедры уголовного права и национальной безопасности Новосибирского государственного университета экономики и управления
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: [email protected]
SPIN-код: 4431-6452, AuthorlD: 596245
Клейменов Иван Михайлович - доктор юридических наук, советник управления конституционных основ уголовной юстиции секретариата Конституционного Суда Российской Федерации, профессор кафедры уголовного права
Северо-Западный филиал Российского государственного университета правосудия
Адрес для корреспонденции: 197374, Россия, Санкт-Петербург, ул. Савушкина, 77 А, к. 61
E-mail: [email protected]
БРШ-код: 9166-9294, ЛиШогЮ: 343510 Информация о статье
Дата поступления - 3 декабря 2018 г. Дата принятия в печать - 10 января 2019 г.
Для цитирования
Клейменов М. П., Клейменов И. М. Детерминация служебной организованной преступности // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2019. Т. 16, № 1. С. 156-166. й01: 10.25513/1990-5173.2019.16(1).156-166.
DETERMINATION OF THE OFFICIAL ORGANIZED CRIME
M.P. Kleymenov1,1.M. Kleymenov2
1 Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia 2 North-Western branch of the Russian State University of Justice, St. Petersburg, Russia
Introduction. An analysis of the criminological situation in the country indicates the exponential development of the new phenomenon - official organized crime - the activities of criminal communities and organizations carried out under the guise of legal structures. Purpose. The purpose of the research consists of establishing the main subjective and objective determinants of organized crime service. Methods. Dialectical approach to the knowledge of social phenomena, which allows to analyze them in historical development and functioning in the context of a set of objective and subjective factors that determined the choice of the following research methods: formal-logical, comparative-legal, documentary. Results. The leading socio-psychological determinant (cause) of organized crime service is the achievement and usage of power capabilities for the realization of personal goals. Corruption motivation, careerism, nepotism, moral nihilism, axiology of which is aimed at establishing and maintaining group interests, have a criminal importance. Active processes of criminalization of public power relations are observed. In particular, this is reflected in the fact that informal structures - corruption networks changes. The objective factor in service crime is the implementation of the ideology of corporate management in the spheres of state and municipal government. One of the manifestations of this implementation is the commercialization of service activities. In this regard, careful study requires the experience of self-regulation in the sphere of professional activity, ostensibly in order to exempt state agencies from redundant functions, shifting regulatory, as well as control and supervisory functions of subjects in a certain area from public-law entities to the participants of such activities. The tendency to criminalize the activities of self-regulating organizations is becoming more and more persistent. A certain contribution to the determination of service crimes is made by a subjective feeling of social injustice, which is caused by a sharp differentiation in income of ordinary employees and their managers, unjustified allocation of material subsidies to individual employees, lack of prospects for promotion, etc. A significant objective factor of the determination of official crimes is the separation of practice from science. Among the objective factors of organized crime service, discredit of law enforcement agencies should be mentioned, which in many respects is purposeful. Conclusion. The system of objective and subjective determinants of economic organized crime is installed, the dynamics of the allocation of new forms of the criminal community: the common, transnational, terrorist, extremist, corruption. It is shown that the legislator is gradually moving from the concept of complicity to the concept of criminal conspiracy in the criminal law fight against organized crime. Practical significance of the work is that in the fact that the main provisions and conclusions can be used in lawmaking, scientific and educational activities in the development of problems and highlighting issues of optimization of criminal law policy in the sphere of combating organized crime.
Keywords: organized crime; determination; nihilism; criminalization of power; money-grubbing; careerism.
REFERENCES
1. Kleymenov M.P. Criminology, textbook. Moscow, NORMA Publ., 2018. 400 p. (In Russ.).
2. Poznyshev S.V. Criminal psychology. Criminal types. Moscow, INFRA-M Publ., 2007. 320 p. (In Russ.).
3. Novgorodtsev P.I. About the social ideal. Moscow, Pressa Publ., 1991. 640 p. (In Russ.).
4. Interpretation of the Epistle to the Romans, in: Interpretation of the Epistles of St. Paul. According to the works of St. Theophanes the Recluse. Moscow, Otchii dom, 2002. 466 p. (In Russ.).
5. Nietzsche F. The will to power. Minsk, Kharvest, 1999. 880 p. (In Russ.).
6. Petrazhitsky L.I. Theory of law and state in connection with morality. Saint Petersburg, M. Mercushev Publ., 1909. Vol. 1. 486 p. (In Russ.).
7. Vozilov V.V., Nazarov S.Yu. Russian intellectuals' legal nigilism history studying problems. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul 'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki = Historical, philosophical, political and law sciences, culturology and study of art. Theory and practice, 2011, no. 4-2 (10), pp. 34-36. (In Russ.).
8. Lanova G.M. State power: theoretical and legal analysis. Gosudarstvennaia vlast' i mestnoe samoupravlenie = State Power and Local Self-government, 2015, no. 6, pp. 29-33. (In Russ.).
9. Kleandrov M.I. Status of the judge: legal and related components. Moscow, NORMA Publ., 2008. 448 p. (In Russ.).
10. Porshnev B.F. Social psychology and history. Moscow, Nauka Publ., 1979. 232 p. (In Russ.).
11. Kravchenko A.G., Malychev A.Y. Informal practices in the activities of the Executive authorities of the Russian Federation. Gosudarstvennaia vlast' i mestnoe samoupravlenie = State Power and Local Self-government, 2007, no. 8, pp. 5-9. (In Russ.).
12. Kleymenov M.P., Kleymenov I.M. Mechanism of criminalization of power, in: Power: criminological and legal problems. Moscow, Rossiiskaya kriminilogicheskaya assotsiatsiya Publ., 2000, pp. 34-43. (In Russ.).
13. Zhuravlev A.L., Yurevich A.V Psychological factors of corruption. Prikladnaya yuridicheskaya psikholo-giya = Applied legal psychology, 2012, no. 1, pp. 8-21. (In Russ.).
14. Kertman G. Attitude to wealth in Russia: evidence and paradoxes. Available at: http://www.fom.ru /blogs/11928 (accessed 1 December 2018). (In Russ.).
15. Reshetnikov M.M. Psychology of corruption. Utopia and anti-utopia, monograph, 2nd ed. Moscow, Yurait Publ., 2008. 101 p. (In Russ.).
16. Bespalaya S.G. Factors and conditions underlying the occurrence of different forms of delinquent behavior of law enforcement personnel. Teoria i practica obshchestvennogo razvitiya = Theory and Practice of Social Development, 2006, no. 2, pp. 33-35. (In Russ.).
17. Zhelesnya Yu.Yu., Ibragimov O.A. Psychological follow-up of professional activities of employees of the criminal-executive system of Russia. Yuridicheskaia psikhologiya = Juridical Psychology, 2015, no. 2, pp. 29-32. (In Russ.).
18. Berdyaev N.A. Russian idea. Moscow, AST Publ., 2007. 288 p. (In Russ.).
19. Urazaeva G.I. Professional deformation of police officers in the aspect of emotional burnout: social psychological conditions, mechanisms, features, factors. Vestnik Kazanskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii = Bulletin of the Kazan law Institute of the Ministry of internal Affairs of Russia, 2014, no. 2 (16), pp. 14-20. (In Russ.).
20. Fedorov A.Yu. Raiding and blackmail (legal responses), monograph. Moscow, Volters Kluver Publ., 2010. 480 p. (In Russ.).
21. Alekseeva L.G. Ensuring legality in the activities of self-regulatory organizations. Zakonnost' = Legality, 2015, no. 11, pp. 27-29. (In Russ.).
22. Bokareva L.G. Russian statehood: lessons and results of reforms. Imushchestvennye otnosheniya v Rossiiskoi Federatsii = Property relations in the Russian Federation, 2013, no. 10, pp. 11-28. (In Russ.).
23. Kleymenov M.P., Kleymenov I.M. Profanation of criminology. Kriminologicheskii zhurnal Baikal'skogo go-sudarstvennogo universiteta economiki i prava = Criminological journal of the Baikal State University of Economics and Law, 2010, no. 2, pp. 13-20. (In Russ.).
24. Astanin V.V. Ensuring the representativeness of the examination of corruption in draft normative legal acts, in: Anti-Corruption examination of normative legal acts and their projects. Moscow, The Russian Academy of Justice Publ., 2010, pp, 6-12. (In Russ.).
25. Kleymenov M.P. Administrative and Criminal Offense: A Misdemeanor and a Crime. Vestnik Omskogo universiteta. Seriya "Pravo" = Herald of Omsk state University. Series "Law", 2016, no. 3, pp. 172-177. (In Russ.).
26. Mayorova E.I. Some problems of improvement of the criminal legislation of Russia at the present stage. Ros-siiskii sledovalel' = Russian investigator, 2014, no. 1, pp. 27-31. (In Russ.).
About the author
Kleymenov Mikhail - Honoured Scientist of the Russian Federation, Ph.D. (Advanced Doctorate) in Law, Professor, Head of Department of Criminal Law and Criminology, Dostoevsky Omsk State University; Professor, Department of Criminal Law and National Safety, Novosibirsk State University of Economics and Management Dostoevsky Omsk State University Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: [email protected]
SPIN-KO,q: 4431-6452, AuthorID: 596245
Kleymenov Ivan - Ph.D. (Advanced Doctorate) in Law, Advisor, the Constitutional Foundations Department of the Criminal Justice, the Constitutional Court of the Russian Federation; Professor of Department of Criminal Law North-Western branch of the Russian State University of Justice
Postal address: 77 A, block 61, Savushkina ul., St. Petersburg, 197374, Russia E-mail: [email protected] SPIN-Koa: 9166-9294, AuthorID: 343510
Article info
Received - December 3, 2018 Accepted - January 10, 2019
For citation
Kleymenov M.P., Kleymenov I.M. Determination of the Official Organized Crime. Vestnik Omskogo universiteta. Seriya "Pravo" = Herald of Omsk University. Series "Law", 2019, vol. 16, no. 1, pp. 156-166. DOI: 10.25513/1990-5173.2019. 16(1).156-166. (In Russ.).
