CC BY
44П. Штомпка
ДЕСЯТЬ ТЕЗИСОВ О СТАТУСЕ СОЦИОЛОГИИ В НЕРАВНОМ МИРЕ (Перевод с англ.)1
Около десяти лет назад на Всемирном социологическом конгрессе в Брисбене я завоевал пост президента МСА, выступив с очень «политически некорректным» лозунгом «Мастерство, а не баланс». Теперь этот лозунг снова кажется уместным, особенно после Конгресса в Гётеборге и полной победы Майкла Буравого, вновь вдохнувшего в МСА революционный пыл: требование некой «альтернативы», «корневых» социологий в противовес подавляющему характеру западных методов и теорий и «империализму» английского языка. Мы представили свои противоположные точки зрения на страницах журнала «Contemporary sociology» (июль 2011 г., с. 388-404)2, но поскольку это привело в фундаментальному непониманию моей позиции и принесло мне такие незаслуженные ярлыки, как «последний позитивист» и «слепой поклонник Соединенных Штатов», то я хочу еще раз изложить свою позицию и сделать это как можно короче и точнее, в десяти пунктах. Майкл любезно принял этот текст для публикации в «Global dialogue», за что ему спасибо.
Во-первых, не надо делать эпистемологических выводов из текущего положения дел в мире или из конкретных различий в институциональном статусе нашей дисциплины в различных частях земного шара. Большинство социологов, включая меня, в силу своей профессиональной восприимчивости остро сознают несправедливые неравенства между нынешними обществами и внутри них, в том числе разные возможности для исследований. Но это не означает, что должны быть разные социологии
1 Sztompka P. Ten theses on the status of sociology in an unequal world // Global dialogue. - Madrid, 2011. - Vol. 2, N 2. - Mode of access.: http://www.isa-sociology.org/global-dialogue/2011/11/ten-theses-on-the-status-of-sociology-in-an-unequal-world/
2 Sztompka P. Another sociological utopia // Contemporary sociology. - L., 2011. -Vol. 40, N 4. - P. 388-396; BurawoyM. The last positivist // Contemporary sociology. - L., 2011. - Vol. 40, N 4. - P. 396-404.
для привилегированных и непривилегированных. Хорошая социология одинаково способна понять и богатство и бедность.
Во-вторых, если перевернуть одно известное высказывание, если вы реально хотите изменить неравный мир, то первым делом надо его понять. И опять-таки большинство социологов, включая меня, ориентированы на реформу, но наши активистские устремления не могут быть осуществлены путем морализаторства, проповедей и идеологических манифестов, а только путем открытия механизмов и закономерностей социальной жизни, в том числе тех, которые создают и питают неравенства и несправедливости. Карл Маркс провел большую часть своей жизни в библиотеке, а не на баррикадах, и гигантом социальной науки он стал не благодаря «Коммунистическому манифесту», а благодаря «Капиталу».
В-третьих, существует одна социология для многих социальных миров1. Механизмы и закономерности социальной жизни универсальны для всего человеческого рода, хотя, конечно, они проявляются по-разному в разных цивилизациях, культурах, обществах или сегментах обществ. Между тем даже последние постепенно становятся более единообразными в силу глобализации, если только не брать то, что относится к несправедливым неравенствам (Север versus Юг; ядро versus периферия; расовые, ген-дерные и классовые подразделения внутри обществ), и религиозные фун-даментализмы (верующие versus неверующие).
В-четвертых, стандарты социологического исследования и хорошей теории универсальны; они включены в кумулятивно развивающийся багаж методов и плюралистический архив социологических теорий. Ни к какому «позитивизму» это отношения не имеет, ибо качественные методологии, как и господствующие сегодня интерпретативные теории, сознавая специфику своего социального предметного содержания, требуют также универсальных стандартов, пусть даже и отличающихся от стандартов «позитивистской» социологии, пытающейся имитировать естественные науки.
В-пятых, греховное происхождение не дисквалифицирует результат. Тот исторический факт, что создание стандартного набора инструментов и плюралистического архива теорий инициировали бородатые старцы, по большей части евреи, жившие в Германии, Франции и Британии, и что далее они развивались в основном в Западной Европе и в США, ничего не говорит об их внутреннем качестве. Последнее всегда подвергалось и должно впредь подвергаться скептической проверке, исправлению и улучшению. Отказ от этой методологической и теоретической традиции -признак обскурантизма. Вместо этого я бы рекомендовал вместе с Ньютоном и Мертоном «стоять на плечах гигантов».
В-шестых, тщетная попытка создать «альтернативные» или «корневые» социологии разрушительна для дисциплины. Наука, в том чис-
1 См. мою статью: Sztompka P. One sociology or many? // The ISA handbook of diverse sociological traditions / Ed. by S. Patel. - L.: Sage, 2010. - P. 21-28.
Десять тезисов о статусе социологии в неравном мире
ле социальная наука, не знает границ. Она развивается как общий фонд знания, вклад в который вносят все национальные, континентальные, региональные и даже локальные социологии, и вклад этот более чем приветствуется. У этих социологий могут быть уникальные возможности исследования, уникальные исследовательские повестки дня, особые проблемные акценты и ориентации, но никаких альтернативных методологий или «индигенных» теорий им не требуется. Вместо отстаивания необходимости «индигенных» социологий я бы посоветовал: просто делайте социологию. В незападном мире делается очень много важной социологической работы. Но обычно она базируется на стандартных методологиях и вносит вклад в универсальный фонд теорий. И в ней нет ничего альтернативного или «индигенного»; это просто хорошая социология.
В-седьмых, требование развития национальных социологий не имеет особого смысла в нашем сегодняшнем глобализирующемся и все более и более космополитическом мире. То, что страны, или национальные государства, различаются, не означает, что их социологии являются или должны быть разными. Единственный смысл «национального» в этой области касается некоторых сохраняющихся институциональных различий, наличия разных отцов-основателей, разных фокусировок исследований. Но результаты, если они заслуживают того, чтобы именоваться «социологией», а не просто ареальными исследованиями или локальной статистикой, должны быть в достаточной мере абстрактными, чтобы обогащать универсальный фонд социологического знания. Будущее (в том числе МСА) не за национальными социологиями, а за исследовательскими группами или сетями (нынешними исследовательскими комитетами, тематическими группами или рабочими группами).
В-восьмых, тот исторический факт, что в авиасообщении, туризме, компьютерах, Интернете и науке, в том числе социологии, наиболее широко используемым средством коммуникации стал естественный язык, английский, а не искусственный, специально изобретенный (скажем, эсперанто), - это не катастрофа, а великая возможность. Особенно это касается социологов из ограниченных языковых ареалов (вроде моего), которые ныне имеют в своем распоряжении большую часть универсального социологического наследия (через переводы на английский) и обретают зримость и возможность внести свою лепту в универсальный фонд (через публикации на английском).
В-девятых, ошибочно думать, что экзистенциальная ситуация исследователя дает эпистемологические преимущества. Выявление механизмов и закономерностей несправедливостей и неравенств вовсе не было исключительным достижением неудачников или инсайдеров. Многие примеры указывают как раз на противоположное. Прочная легитимность в науке может быть обеспечена единственно качеством результатов, но никак не социальным статусом ученого.
В-десятых, ценностные суждения и идеологическая предвзятость в социологии неизбежны и даже допустимы на эвристической стадии отбора проблемы или темы исследования, но не должны присутствовать в конечных результатах и их обосновании. И кроме того, все ценности, как советовал Гуннар Мюрдаль1, должны быть открыто предъявлены для обсуждения. Это я и пытался сказать в своих десяти тезисах.
Пер. с англ. В.Г. Николаева
1 Myrdal G. Objectivity in social research. - N.Y.: Pantheon books, 1969.
