CC BY
17
DOI: 10.15593/2224-9354/2019.3.2 УДК 316.624 (470.57)
С.В. Егорышев
ДЕСТРУКТИВНОЕ ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ДЕВИАЦИИ НА РАЗВИТИЕ РЕГИОНАЛЬНОГО СОЦИУМА (НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН)
На основе анализа статистических данных и результатов социологического исследования рассматриваются на примере Республики Башкортостан деструктивные последствия влияния социальных девиаций на развитие регионального социума. Раскрывается взаимосвязь таких форм социальной девиации, как преступность, алкоголизм, наркомания и самоубийство, показывается вред, наносимый этими девиациями различным сферам общественной жизни региона и, прежде всего, социальной сфере, что проявляется в материальных и людских потерях, в маргинализации социальных групп и индивидов, в уходе людей от активной общественно полезной жизни, в разрушительном воздействии на общественное и индивидуальное сознание. Деструктивное влияние социальной девиации на общественное развитие актуализирует необходимость поиска эффективных средств и технологий противодействия ей и минимизации проявлений, что, в свою очередь, как в познавательном, так и в прикладном аспектах, делает необходимым определение и обоснование социально терпимого уровня социальной девиации. Этот уровень станет, во-первых, ориентиром практических действий общества и государства, направленных на минимизацию отклонений, а во-вторых, будет служить критерием социальной эффективности этих действий.
Ключевые слова: социальная девиация, формы социальной девиации, региональный социум, общественное развитие, деструктивное влияние и его последствия, социально терпимый уровень девиации.
Природа социальной девиации, позитивных и деструктивных ее форм и их соответствующих последствий для развития всех уровней организации общества традиционно сохраняет выраженную актуальность как предмет социологической науки и социальной политики. Обе решают задачу поиска, обоснования и реализации путей использования социального потенциала, которые содержат в себе позитивные формы социальных отклонений: новаторство, социальное творчество, инициатива, являющиеся исторической потребностью и необходимостью [1, с. 99]. Но с большим вниманием различные отрасли науки и социальной практики относятся к социальным отклонениям деструктивного, делинквентного характера, которым присущи относительная массовость и статистическая устойчивость форм проявления [2, с. 28], а также значительная социальная опасность последствий негативного влияния на
© Егорышев С.В., 2019
Егорышев Сергей Васильевич - д-р социол. наук, профессор, проректор по научной работе ЧОУ ВО «Восточная экономико-юридическая гуманитарная академия», главный научный сотрудник ФГБНУ «Институт социально-экономических исследований» УФИЦ РАН, г. Уфа, e-mail: [email protected].
общественное развитие, включая непосредственную угрозу этому развитию [3, 4].
В современной социологической науке в основном сформирована типология социальных отклонений (отклоняющееся поведение), которые проявляются в трех основных формах - девиантное, делинквентное и криминальное, «представляющее собой, по нарастающей, три степени нарушения социальных норм» [5, с. 448], соответствующих оценок (одобрения, нейтрального отношения и осуждения) и санкций со стороны нравственной и правовой систем. Поэтому «любое поведение, которое не одобряется общественным мнением, называется девиантным, а поведение, которое не одобряется законом, делинквентным» [5, с. 461]. Вместе с тем П. А. Сорокин указывал на некоторую условность типологизации актов поведения в силу подвижности и противоречивости социальных норм, служащих мерилом оценки поступков индивидов и групп [6, с. 56].
Социальные отклонения являются объективным и закономерным порождением общественной жизни. Немецкий ученый, специалист в области уголовного права и криминологии Ф. фон Лист отмечал, что «самой идеальной социальной политике не удастся вовсе устранить из человеческого общества преступления, как самой идеальной гигиене не дано отвратить от человека болезни и смерть» [7, с. 103]. На имманентное присутствие социальных отклонений, включая такую крайне деструктивную их форму, как преступность, «во всех обществах всех типов», указывал Э. Дюркгейм [8, с. 463].
Социальные отклонения, имея различные масштабы и формы проявления, по отношению к процессу социального развития играют роль ускорителя или, напротив, вызывают тормозящий эффект. В свою очередь характер и темпы социального развития обусловливают интенсивность социальных отклонений, меру их распространенности и силы влияния.
Не имея возможности в рамках одной статьи проанализировать меру воздействия социальных отклонений на процесс развития общества, включая региональный его уровень, сосредоточим внимание на деструктивном влиянии этих отклонений, используя в качества примера Республику Башкортостан. Из ряда девиантных и делинквентных форм социальных отклонений рассмотрим те из них (преступность, алкоголизм, наркомания, самоубийство), деструктивное воздействие которых на все сферы общественной жизни наиболее заметно.
В экономической сфере - это отвлечение огромных финансовых, материальных и человеческих ресурсов на противодействие и минимизацию проявлений девиантного поведения, на восполнение того материального ущерба, который они наносят. Так, например, в Республике Башкортостан материальные потери от преступности составили в 2013 г.- 4 605 037 тыс. руб., в 2014 г. - 1 342 907 тыс. руб., в 2015 г. - 3 625 165 тыс. руб., в 2016 г. -
2 638 116 тыс. руб. и в 2017 г. - 5 222 332 тыс. руб. [9-13]. И это только по оконченным уголовным делам (без приостановленных).
В то же время трудно и часто невозможно подсчитать ущерб или потери, которые можно было бы сократить, понесенные от лечения алкоголиков и наркоманов, от содержания под стражей лиц, подозревающихся в совершении преступлений, и тех, по отношению к которым вступил в силу приговор суда, и от много другого.
В политической сфере общества разрушительное действие социальных отклонений выражается в снижении эффективности работы политических институтов и государственных структур и, как следствие, в снижении управляемости общественной жизнью, например, в результате коррупции, в ослаблении регулятивной функции права и т.п. В общественном сознании формируется представление о слабости власти, о ее неспособности эффективно решать общественные задачи, в том числе противостоять девиациям.
В ходе социологического опроса, проведенного среди жителей Республики Башкортостан участниками исследования на тему «Состояние и динамика криминальной девиации в Республике Башкортостан и ее минимизации на региональном уровне» под руководством автора статьи в ноябре-декабре 2018 г. (объем выборочной совокупности - 1000 единиц), было установлено, что 52,6 % респондентов указали на острый характер проблемы наркотизации населения, 34,8 % - преступности в общественных местах и 30,3 % - преступности в быту. Но при этом 11,6 % опрошенных оценили эффективность работы органов власти и управления региона по противодействию и профилактике наркотизации как высокую, 33,0 % - как среднюю и 25,7 % - как низкую. То же касается оценки эффективности противодействия и профилактики преступности: 12,7 % опрошенных жителей республики дали ей высокую оценку, 44,2 % - среднюю и 16,7 % - низкую. Отсюда 58,7 % респондентов выразили удовлетворенность работой органов полиции (неудовлетворительную оценку дали 23,0 % опрошенных) и 56,4 % выразили ей доверие (недоверие - 22,8 %). Если сравнивать эти показатели, полученные в конце 2018 г., с результатами опросов за предыдущие годы, то можно отметить некоторое улучшение ситуации. Так, например, в 2018 г. 35,9 % опрошенных жителей региона ощущали себя защищенными со стороны правоохранительных органов (50,8 % - не ощущали), а в 2015 г. ощущение защищенности присутствовало у 29,8 %, а незащищенности - у 52,9 % респондентов. Но эти изменения не снижают остроты рассматриваемых проблем.
В духовной сфере девиации отражаются на состоянии моральной регуляции сознания и поведения социальных групп и отдельных индивидов, в распространении криминальной субкультуры, в правовом и нравственном нигилизме, в обострении чувства тревожности. Эмиль Дюркгейм отмечал, что «преступление оскорбляет чувства, обнаруживаемые у всех нормальных
индивидов», это «поступок, задевающий сильные и определенные состояния коллективного сознания» [8, с. 382].
Проведенный нами в ноябре-декабре 2018 г. в регионе социологический опрос показал, что треть граждан, участвующих в нем (26,7 %), постоянно и часто испытывают чувство тревоги за свою жизнь, свое будущее, за жизнь близких и родных; 45,7 % чувство тревоги ощущают редко, а 19,2 % никогда его не испытывают. Для сравнения можно сказать, что процент подобных оптимистов вырос (2013 г. - 6,8 %, 2015 г. - 11,8 %). Этому есть объективная причина: снижение уровня регистрируемой в регионе преступности (2016 г. было зарегистрировано 65 343, в 2017 г. - 60 996 и в 2018 г. - 57 428 преступных деяний) [12-14].
А то же время в Республике Башкортостан в 2018 г. сохранялся сравнительно высокий уровень преступности. В расчете на 100 тыс. населения он составил 1413,3 (для сравнения: по России в целом - 1337,8; по Приволжскому федеральному округу - 1287,8). Сохраняется высокий уровень преступлений, совершенных в состоянии алкогольного опьянения (46,3 % в общем объеме преступлений), что подчеркивает тесную взаимосвязь форм девиаций. В республике удельный вес рецидивной преступности составляет 63,5 % (для сравнения: по России - 58,4 %; по Приволжскому федеральному округу -61,5 %) [14].
В социальной сфере региона деструктивное влияние девиаций проявляется в дестабилизации процесса функционирования социальных институтов, в маргинализации отдельных социальных групп (алкоголики, наркоманы), в сохранении преступных сообществ, в людских потерях, связанных с преждевременной смертью, заболеваниями, гибелью в результате преступлений, с уходом от активной социально полезной деятельности и добровольным уходом из жизни (суициды, которые французский социолог и криминолог Г. Тард называл «одной из форм невыносимого отчаяния») [15, с. 327] большого числа людей (табл. 1).
Статистические данные, представленные в табл. 1 при их относительной условности, на что, например, указывал один из основоположников уголовной социологии итальянец Э. Фэрри [19, с. 279], красноречиво говорят о том, что деструктивная девиация в регионе продолжает собирать свою «жатву» в виде преждевременно прерванных и искалеченных человеческих жизней и судеб.
Кроме того, социальные девиации содержат в себе скрытые (латентные) и протяженные во времени последствия. Примерами скрытых последствий могут служить летальные исходы при дорожно-транспортных происшествиях, в результате случайных утоплений и других несчастных случаев, в которых в республике в 2017 г. погибло 2622 чел. Всего же из 50 387 жителей, умерших в регионе в 2017 г., от внешних причин (не по болезни) скончался 4651 чел. [17, с. 113].
Таблица 1
Людские потери от различных форм социальных отклонений деструктивного характера в Республике Башкортостан (2013-2017 гг.) [9-13; 16-18]
№ п/п Вид потерь 2013 2014 2015 2016 2017
1 Число погибших в результате преступлений 1157 1146 992 803 783
В том числе убитых - - 322 265 224
2 Количество лиц, которым в результате преступлений был нанесен тяжкий вред здоровью 1018 1093 1331 1295 1169
3 Число умерших с диагнозом «алкоголизм» 1229 1346 1383 1981 1793
4 Число умерших с диагнозом «алкогольный психоз» 33 65 44 40 32
5 Количество отравившихся алкоголем - - 288 146 151
6 Количество умерших с диагнозом «наркомания» 163 191 283 323 220
7 Погибло в результате суицида 1565 1365 1260 1150 877
В качестве примера протяженных во времени последствий можно привести следующие факты: статистика свидетельствует о том, что среди лиц, больных алкоголизмом и наркоманией, количество умерших больше, нежели выздоравливающих или длительное время воздерживающихся от употребления алкоголя или наркотиков. Так, в 2016 г. было снято с учета в связи с выздоровлением и длительным воздержанием 1632 пациента, больных алкоголизмом, а в связи со смертью - 1981 чел., в 2017 г. - соответственно 1338 и 1793 чел. [16, с. 31-32].
Но деструктивное влияние социальных девиаций на развитие регионального социума проявляется не только в значительных прямых людских потерях, но и в потерях, связанных с уходом от нормальной, социально полезной жизни людей, ставших преступниками, алкоголиками, наркоманами, среди которых есть несовершеннолетние и рецидивисты (табл. 2).
К данным, представленным в табл. 2, следует добавить факты, свидетельствующие о том, какой ущерб социальные девиации деструктивного характера наносят коллективам и отдельным лицам. Если в качестве иллюстрации взять преступность, то в 2017 г. в Республике Башкортостан 53 152 субъекта стали жертвами преступлений, среди которых 46 664 - это физические лица, т.е. люди; 2594 преступления были направлены против несовершеннолетних и 41605 - против социально незащищенных граждан [13].
Таблица 2
Характеристика лиц с социальными отклонениями деструктивного характера в Республике Башкортостан [9-13, 16]
№ Характеристики социальных 2013 2014 2015 2016 2017
п/п отклонений
1 Численность пациентов (чел.), состоящих на учете в лечебно-профилактических организациях с диагнозами:
1.1 алкоголизм 47270 46774 45287 43562 40839
1.2 алкогольный психоз 1229 882 807 796 599
1.3 наркомания 6106 6052 5716 5101 4380
1.4 токсикомания 257 236 215 189 153
2 Численность пациентов (чел.), состоящих на профилактическом учете в связи с употреблением с вредными последствиями:
2.1 алкоголя 18256 17052 16623 13278 9122
2.2 наркотических средств 3441 4172 4670 4375 3694
2.3 ненаркотических средств 420 408 370 348 248
3 Выявлено лиц, совершивших преступление 28548 27584 27014 29482 27913
3.1 в том числе несовершеннолетних 1352 1157 2929 1174 946
3.2 ранее совершивших преступления 15603 15577 14589 16621 16804
3.3 совершивших преступления в состоянии алкогольного опьянения 11005 12189 15754 15123
3.4 совершивших преступления в состоянии наркотического опьянения 859 887 1028 1036
Таким образом, рассмотренные формы социальных девиаций оказывают заметное деструктивное влияние на общественное развитие Республики Башкортостан. Подобное влияние в той или иной мере проявления характерно для всех регионов.
В этой связи особую актуальность с познавательной и прикладной точек зрения приобрел вопрос поиска дополнительных и более эффективных путей, средств и технологий, направленных на минимизацию и устранение подобного деструктивного влияния.
В силу же того, что девиантные и делинквентные формы социальных отклонений имманентно присущи любому обществу, исследовательскую и соответственно практическую значимость приобретает неоднократно ставя-
щийся социологами и юристами, в частности Э. Дюркгеймом [8, с. 463], вопрос о социально терпимом уровне социальной девиации в целом и каждой конкретной ее форме на данном этапе общественного развития. Достижение этого уровня мы рассматриваем в качестве одного из основных критериев социальной эффективности [18-20] политики государства, направленной на преодоление и минимизацию девиаций.
В статье отражены результаты исследований по теме «Состояние и динамика криминальной девиации в Республике Башкортостан и ее минимизации на региональном уровне», проведенных в рамках гранта РФФИ-РБ №18-411-020007/18 р_а.
Список литературы
1. Кудрявцев В.Н. Социальные отклонения. - 2-е изд. - М.: Юридическая литература, 1989. - 368 с.
2. Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотиз-ма, проституции, самоубийств и других «отклонений». - 2-е изд., испр. и доп. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2007. - 520 с.
3. Комлев Ю.Ю., Комлева М.Н. Развитие девиантологии от классической школы к интегративным криминологическим знаниям в рамках постпостмодернистского синтеза // Вестник ВЭГУ. - 2014. - № 6 (74). - С. 18-28.
4. Лунеев В.В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции: моногр. - М.: Волтерс Клувер, 2005. - 912 с.
5. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Социология: в 3 т. - Т. 3. Социальные институты и процессы. - М.: ИНФРА-М, 2000. - 520 с.
6. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество: пер. с англ. / под ред. А.Ю. Согомонова. - М.: Политиздат, 1992. - 543 с.
7. Лист Ф. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление / сост. и предисл. В.С. Овчинского. - М.: ИНФРА-М, 2009. - 110 с.
8. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии: пер. с фр. и послесл. А.Б. Гофмана. - М.: Наука, 1990. - 575 с.
9. Итоги деятельности МВД по РБ за январь-декабрь 2013 года [Электронный ресурс] / Информ. центр МВД по РБ. - Уфа, 2014. - URL: http://02.МВД.рф/slujba/itogi-dejatelnosti (дата обращения: 08.02.2019).
10. Итоги деятельности МВД по РБ за январь-декабрь 2014 года [Электронный ресурс] / Информ. центр МВД по РБ. - Уфа, 2015. - URL: http://02.МВД.рф/slujba/itogi-dejatelnosti (дата обращения: 08.02.2019).
11. Итоги деятельности МВД по РБ за январь-декабрь 2015 года [Электронный ресурс] / Информ. центр МВД по РБ. - Уфа, 2016. - URL: http://02.МВД.рф/slujba/itogi-dejatelnosti (дата обращения: 08.02.2019).
12. Итоги деятельности МВД по РБ за январь-декабрь 2016 года [Электронный ресурс] / Информ. центр МВД по РБ. - Уфа, 2017. - URL: Ьйр://02.МВД.рфЫи_)ЬаЛ1^^^а1е1по811 (дата обращения: 08.02.2019).
13. Итоги деятельности МВД по РБ за январь-декабрь 2017 года [Электронный ресурс] / Информ. центр МВД по РБ. - Уфа, 2018. - URL: http://02.МВД.рф/s1ujba/itogi-dejate1nosti (дата обращения: 08.02.2019).
14. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2018 г. / Ген. прокуратура РФ; Гл. управление прав. статистики и информ. технологий. -М., 2019. - 52 с.
15. Тард Г. Преступники и преступления. Сравнительная преступность. Преступления толпы. - М.: ИНФРА-М, 2004. - 391 с.
16. Здравоохранение в Республике Башкортостан: стат. сб. / Башкорто-станстат. - Уфа, 2018. - 123 с.
17. Демографические показатели муниципальных образований Республики Башкортостан: стат. сб. / Башкортостанстат. - Уфа, 2018. - 183 с.
18. О самоубийствах в Республике Башкортостан: аналитическая записка / Башкортостанстат. - Уфа, 2017. - 46 с.
19. Фэрри Э. Уголовная социология. - М.: ИНФРА-М, 2009. - 658 с.
20. Егорышев С.В. Основы определения социальной эффективности правоохранительной деятельности // Вестник ВЭГУ. - 2015. - № 2 (76). -С. 27-33.
References
1. Kudriavtsev V.N. Sotsial'nye otkloneniia [Social deviations]. 2nd ed. Moscow, Iuridicheskaia literatura, 1989, 368 p.
2. Gilinskii Ia.I. Deviantologiia: sotsiologiia prestupnosti, narkotizma, prostitutsii, samoubiistv i drugikh "otklonenii" [Deviantology: Sociology of crime, narcotism, prostitution, suicide, and other "deviations"]. 2nd ed. St. Petersburg, Iuridicheskii tsentr Press, 2007, 520 p.
3. Komlev Iu.Iu., Komleva M.N. Razvitie deviantologii ot klassicheskoi shkoly k integrativnym kriminologicheskim znaniiam v ramkakh post-postmodernistskogo sinteza [Development of deviantology from classical school to integrative criminological knowledge within post-postmodern synthesis]. Vestnik VEGU, 2014, № 6(74), pp. 18-28.
4. Luneev V.V. Prestupnost' XX veka: mirovye, regional'nye i rossiiskie tendentsii [Crime of the 21st century: World, regional and Russian trends]. Moscow, Volters Kluver, 2005, 912 p.
5. Dobren'kov V.I., Kravchenko A.I. Sotsiologiia [Sociology]. Vol. 3. Sotsial'nye instituty i protsessy. Moscow, INFRA, Moscow, 2000, 520 p.
6. Sorokin P.A. Man. Civilization. Society (Russ. ed.: Chelovek. Tsivili-zatsiia. Obshchestvo. Ed. Iu. Sogomonov. Moscow, Politizdat, 1992, 543 p.).
7. List F. Zadachi ugolovnoi politiki. Prestuplenie kak sotsial'no-patologi-cheskoe iavlenie [The objectives of criminal policy. Crime as a socio-pathological phenomenon]. Ed. V.S. Ovchinskii. Moscow, INFRA-M, 2009, 110 p.
8. Diurkgeim E. De la division du travail social (Russ. ed.: Diurkgeim E. O razdelenii obshchestvennogo truda. Metod sotsiologii. Moscow, Nauka, 1990, 575 p.).
9. Itogi deiatel'nosti MVD po RB za ianvar'-dekabr' 2013 goda [The results of activity of the Ministry of Internal Affairs for January-February of 2013]. Informatsionnyi tsentr MVD po RB, Ufa, 2014, available at: http://02.MBfl.p$/ slujba/itogi-dejatelnosti (accessed 08 February 2019).
10. Itogi deiatel'nosti MVD po RB za ianvar'-dekabr' 2014 goda [The results of activity of the Ministry of Internal Affairs in January-February 2014]. Informatsionnyi tsentr MVD po RB, Ufa, 2015, available at: http://02.MBfl.p$/ slujba/itogi-dejatelnosti (accessed 08 February 2019).
11. Itogi deiatel'nosti MVD po RB za ianvar'-dekabr' 2015 goda [The results of activity of the Ministry of Internal Affairs in January-February 2015]. Informatsionnyi tsentr MVD po RB, Ufa, 2016, available at: http://02.MBfl.p$/ slujba/itogi-dejatelnosti (accessed 08 February 2019).
12. Itogi deiatel'nosti MVD po RB za ianvar'-dekabr' 2015 goda [The results of activity of the Ministry of Internal Affairs in January-February 2016]. Informatsionnyi tsentr MVD po RB, Ufa, 2017, available at: http://02.MBfl.p$/ slujba/itogi-dejatelnosti (accessed 08 February 2019).
13. Itogi deiatel'nosti MVD po RB za ianvar'-dekabr' 2017 goda [The results of activity of the Ministry of Internal Affairs in January-February 2015]. Informatsionnyi tsentr MVD po RB, Ufa, 2018, available at: http://02.MBfl.p$/ slujba/itogi-dejatelnosti (accessed 08 February 2019).
14. Sostoianie prestupnosti v Rossii za ianvar'-dekabr' 2018 g. [Crime state in Russia in January-February 2018]. General'naia prokuratura RF. Glavnoe upravlenie pravovoi statistiki i informatsionnykh tekhnologii. Moscow, 2019, 52 p.
15. Tarde G. Le criminel et les crimes. La criminalité comparative. La foule criminelle (Russ. ed.: Tard G. Prestupniki i prestupleniia. Sravnitel'naia prestup-nost'. Prestupleniia tolpy. Moscow, INFRA-M, 2004, 391 p.).
16. Zdravookhranenie v Respublike Bashkortostan [Public health in the Republic of Bashkortostan]. Statisticheskii sbornik, Ufa, Bashkortostanstat, 2018, 123 p.
17. Demograficheskie pokazateli munitsipal'nykh obrazovanii Respubliki Bashkortostan [Demographic indicators of municipalities of the Republic of Bashkortostan]. Statisticheskii sbornik, Ufa, Bashkortostanstat, 2018, 183 p.
18. O samoubiistvakh v Respublike Bashkortostan [On suicides in the Republic of Bashkortostan]. Analiticheskaia zapiska, Ufa, Bashkortostanstat, 2017, 46 p.
19. Ferri E. Sociologia criminale (Russ. ed.: Ferri E. Ugolovnaia sotsiologiia. Moscow, INFRA-M, 2009, 658 p.).
20. Egoryshev S.V. Osnovy opredeleniia sotsial'noi effektivnosti pravo-okhranitel'noi deiatel'nosti [Grounds for identifying social efficiency of law enforcement]. Vestnik VEGU, 2015, no. 2(76), pp. 27-33.
Оригинальность 94 %
Получено 14.02.2019 Принято 15.03.2019 Опубликовано 04.10.2019
S.V. Egoryshev
DESTRUCTIVE IMPACT OF SOCIAL DEVIATION ON THE DEVELOPMENT OF REGIONAL COMMUNITY (THE CASE OF THE REPUBLIC OF BASHKORTOSTAN)
Based on the analysis of the statistical data and the results of a sociological research, the article examines the destructive consequences of the influence of social deviations on the development of a regional community in the Republic of Bashkortostan. The interrelation of such forms of social deviation as crime, alcoholism, drug addiction and suicide is revealed; the damage is shown caused by these deviations to various spheres of public life in the region and, above all, the social sphere, which is manifested in material and human losses, marginalization of social groups and individuals, evasion from an active socially-oriented life, destructive impact on public and individual consciousness. The destructive impact of social deviation on social development requires searching effective means and technologies to counteract it and minimize manifestations, which, in turn, in both cognitive and applied aspects, makes it necessary to define and justify a socially tolerable level of social deviation. This level will become, firstly, a guideline for the practical actions of society and the state, aimed at minimizing deviations, and secondly, it will serve as a criterion for the social effectiveness of these actions.
Keywords: social deviation, forms of social deviation, regional community, social development, destructive influence and its consequences, socially tolerable level of deviation.
Sergey V. Egoryshev - Doctor of Sociology, Professor, Vice-Chancellor for Research, Eastern Economic and Law Humanitarian Academy; ^ief Researcher, Institute of Socio-Economic Studies, UFIC RAS, Ufa, e-mail:[email protected].
Received 14.02.2019 Accepted 15.03.2019 Published 04.10.2019
