CC BY
24
ДЕРИВАЦИОННОЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ РУССКОГО
ТЕКСТА В ПЕРСОНОЛОГИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Н.В. Мельник
Ключевые слова: лингвоперсонология, деривация, персоно-
текст.
Keywords: lingvopersonology, derivation, person-reflecting text.
Обобщая опыт французских персоналистов и работы
Н.С. Трубецкого [Трубецкой, 1995], проецируя их идеи в область современного языкознания, В.П. Нерознак пишет о становлении новой лингвистической дисциплины - лингвистической персонологии [Нерознак, 1996], или лингвоперсонологии [Нерознак, 2003]. В настоящее время лин-гвоперсонология активно развивается, идет становление понятийнотерминологического аппарата, вырабатываются методы и методики исследования. Рассмотрению отдельных проблем данной отрасли знания с использованием предложенного В.П. Нерознаком термина посвящены коллективная монография «Лингвоперсонология: типы языковых личностей и личностно-ориентированное обучение» [Лингвоперсонология...,
2006], сборники научных трудов (например, «Вопросы лингвоперсонологии» [Вопросы., 2007]), коллективное учебное пособие «Лингвоперсо-нология и личностно-ориентированное обучение языку» [Лингвоперсоно-логия..., 2009] и авторское учебное пособие Е.В. Иванцовой «Лингвоперсонология: Основы теории языковой личности» [Иванцова, 2010].
Выделяются два аспекта лингвоперсонологии [Голев, 2007], которые коррелируют с двумя подходами к исследованию языковой личности: дедуктивным (с позиций личности) и индуктивным (с позиций языка) [Карасик, 2004]: персонология в лингвистическом измерении и лингвистика в персонологическом измерении.
Наше исследование выполнено в русле второго направления, в рамках которого предполагается описание языка, текста, речевой деятельности в персонологическом аспекте. Здесь сам язык (лексема, категория, текст, речевая деятельность) становится предметом изучения, но исследуется он сквозь призму характеристик личности. Язык функционирует в личностном универсуме [Мунье, 1999], или лингвоперсонологическом пространстве, а потому, согласно данному подходу, устройство языка,
разнообразие типов речевых произведений и типов речевого поведения объясняется в том числе и разнообразием языковых личностей.
Традиционно текст изучается в разных аспектах, каждый из которых акцентирует его сущностные свойства. Так, в рамках структурносемантического направления исследования текста обращают внимание прежде всего на такие черты, как связность и цельность текста, обладающего определенной структурой [Гальперин, 1981; Гиндин, 1971; Кухаренко, 1988, Лукин, 2005]. Дальнейшее развитие идей данного направления позволяет ввести понятие внутренней формы текста как формальносемантической структуры, как способа выражения содержания. Функциональное направление во многом сближается со стилистическим, в основе которого лежит выбор средств выражения из множества вариантов. Коммуникативное направление рассматривает текст как один из компонентов коммуникации, в которую ко всему прочему вводится и субъект - отправитель и получатель речевого сообщения [Ковтунова, 1986; Болотнова,
2007], что в большей мере соответствует антропоцентрическому подходу к исследованию языка и текста (см.: [Ворожбитова, 2005]) и рассмотрению текста в рамках лингвоперсонологии.
При изучении текста как персонотекста, то есть текста в аспекте проявления в нем свойст языковой личности автора и / или адресата, встает проблема метода и методики лингвоперсонологического анализа. Текст - результат речевой деятельности, позволяющий смоделировать процесс речепорождения, а из него - сконструировать разные способы, определяющиеся типом языковой личности. Подобно тому как язык репрезентирует себя через речь, человек выявляет себя через язык. Текст - языковой знак, сообщающий информацию о типе речевой деятельности, результат которой опредмечивается во вторичном тексте и позволяет реконструировать языковую личность через способ реализации потенций языко-речевой материи. Степень персонализации текста определяется разными факторами объективного и субъективного характера. В качестве ведущей детерминанты при исследовании вторичного текста как персонотекста выступает человеческий фактор: первичный текст обладает потенциалом деривационного развития, но выбор способов его реализации обусловлен в первую очередь языковыми способностями личности, особенностями ее восприятия (см., например: [Чернышова, 1998]). Лингвоперсонологический анализ является универсальным типом анализа и применим к любому тексту, независимо от его стиля, жанра и т. д. Первичный текст тоже может быть представлен с позиции отражения в нем личности, мы же исследуем прежде всего вторичный текст, так как это дает возможность сопоставления разных текстов с константами - исходными, текстами, а потому имен-
но вторичный текст обладает наибольшим гносеологическим потенциалом, выступая как своеобразное зеркало видения языковой личности. Для описания персонной сущности текста необходимо ввести определенные лингвоперсонологические параметры, построенные по принципу оппозиций, способных дифференцировать тексты на шкале лингвоперсонологических различий согласно действующим тенденциям к персонализации (проявленности свойств языковой личности в тексте) и деперсонализации (нивелированию свойств языковой личности в тексте).
В соответствии с поставленными задачами был проведен эксперимент по созданию вторичного текста среди студентов 4 курса факультета филологии и журналистики. Задание было намеренно сформулировано максимально широко: по предложенном тексту напишите вторичный текст. Исходный текст представлял собой монолог князя Мышкина из романа Ф.М. Достоевского «Идиот».
В результате анализа полученных экспериментальных данных намечены критерии типизации персонотекстов, в тексте все названные параметры взаимодействуют, а необходимость их независимого друг от друга рассмотрения связана с более детальным их представлением.
Текстоцентрические критерии лингвоперсонологических различий во многом ориентируются на параметры дериватологического описания текста, но в свете лингвоперсонологии они получают другое осмысление, а потому позволяют дифференцировать тексты в аспекте проявления в них языковой личности.
Копиальный - креативный
Копиальный тип персонотекста является результатом речевой деятельности языковой личности, руководствующейся стратегией, которую можно обозначить как текстоориентированную в отличие от персоноориентированной, причем направленной именно на первичный текст. В итоге появляются деперсонализованные персонотексты. Креативная личность по-иному расставляет акценты в своей текстовой деятельности, цель которой - самовыражение, проявление личностного начала, что выражается в персоноориентированной установке, опредмечивающейся во вторичном тексте.
Копиальный
Проблема копиальной языковой личности заключается в неразвитом деривационном механизме свертывания - развертывания текста, она старается передать текст буквально, не выражая в нем своей авторской позиции и не оставляя никаких следов своеобразия собственной языковой личности:
Пытки, муки отвлекают от душевного страдания. Убивать за убийство большее наказание, чем само совершенное преступление. Когда тебя убивают, у тебя еще есть какая-либо надежда, что ты останешься в живых и не умрешь (здесь и далее при воспроизведении вторичных текстов сохраняется орфография и пунктуация испытуемых.- Н.М.). Этот текст является почти копией исходного, с незначительными формальносодержательными трансформациями модификационнного характера при сохранении функциональной эквивалентности.
Креативный
Для креативной личности характерно введение новой информации, выраженность авторской позиции и отражение своей неповторимой индивидуальности в созданных ею текстах. Креативность сказывается уже в выборе жанра вторичного текста, например, письма. В данном персоно-тексте содержатся фрагментарно копии исходного текста на формальном и семантическом уровнях (выделено жирным курсивом), креативность проявляется в функциональном плане: в тексте письма все эти компоненты приобретают иную значимость:
Письмо
Здравствуйте, дорогой мой сослуживец! Пишу тебе из тюрьмы. Это последние дни моей жизни. Вот сейчас - душа из тела вылетит, и что человеком уж больше не будешь, и что это уж наверно; главное то, что наверное. Мысли о смерти постоянно преследуют меня, как голову кладешь под самый нож и слышишь, как он склизнет над головой. Это не моя фантазия, дорогой мой друг. Я до того этому верю, что прямо вам скажу свое мнение. Убивать за убийство несоразмерно большее наказание. Наверно тут приговор, и в том, что наверно не избегнешь, вся ужасная мука и сидит, и сильнее этой муки нет на свете. Вот и прощаюсь с тобой, дописывая письмо, заканчивая фразой Христа. Нет, с человеком так нельзя поступать! (здесь и далее выделено нами с целью демонстрации результатов анализа. - Н.М.).
Особенно ярко креативность воплощается в стихотворных вторичных текстах. В итоге креативный тип персонотекста выступает как персо-нализованный.
Содержательный - формальный
Форма и содержание также могут выступать как персоноразличительные признаки. При этом под формой имеется в виду внутренняя форма текста как способ воплощения содержания.
Содержательный
Во вторичных текстах может быть актуализирована содержательная составляющая, при этом под влиянием человеческого фактора реализация
данной модели имеет свои варианты. Так, например, авторы вторичных текстов могут рефлексировать над темой текста, выделяя темы убийства, страдания, наказания, надежды и т.д., уровень осмысления проблемы может также варьироваться: бытовой, философский, художественный, научный. При этом не уделяется внимания способу оформления содержания и форма исходного текста не оказывает влияния на оформление собственного, а вторичный текст строится по ономасиологической модели.
Формальный
Рефлексия по поводу формы (внутренней формы) текста касается прежде всего его стиля, элементов словотворчества, манеры повествования, особенностей использования отдельных слов (наверно), то есть способа воплощения содержания. Она может быть выраженной (эксплицитной) и скрытой (имплицитной).
Эксплицитная рефлексия встречается, когда, например, автор вторичного текста оценивает идиостиль Ф.М. Достоевского:
Монолог Князя Мышкина, можно сказать, переполнен эмоциями, это подтверждает сама манера речи героя: несвязная, сбивчивая, торопливая.
Отмечу, что Федор Михайлович мастер подобных диалогов, разговорной речи, которая индивидуальна у всех героев, вскрывает при этом особенности личности персонажей.
Авторы данного типа персонотекстов обращают внимание на форму воплощения содержания первичного текста, однако она не накладывает отпечаток на производство вторичных. Таким образом, можно говорить о семасиологической модели текстовосприятия, но ономасиологической модели текстопорождения. Тексты, ориентированные на форму, так же, как и тексты, ориентированные на содержание, могут быть персонализо-ванными, но отличительная черта их в лингвоперсонологическом аспекте заключается в том, что именно в формальном типе персонотекстов в большей мере проявлено метатекстовое сознание создающей их личности.
Имплицитная рефлексия встречается тогда, когда автор вторичного текста подражает манере повествования писателя:
Смерть - часть жизни или ее продолжение, безумство, нелепость или приговор? Что я знаю? Что я могу знать о том, что непостижимо? Кто я? Что я? Сила, которая дала мне жизнь, убивает меня наравне с людьми. Завтра меня не станет... Да есть ли кому-то до этого дело? Что сильнее: скрежет лезвия по твоей шее, или ... по твоей душе?
В данном тексте представлена сбивчивая речь его автора, спонтанная, неподготовленная, насыщенная повторами на разных уровнях: морфемно-деривационном, лексическом, синтаксическом. При этом заимст-
вуется сама форма монолога, напряженного поиска истины. В результате можно говорить о реализации семасиологической модели и текстопорож-дения, и текстовосприятия, что, как мы наблюдали ранее, не всегда бывает симметричным.
Механический - осмысленный
Данная оппозиция реализуется в степени участия деривационного компонента языковой способности, ответственного за процедуры свертывания - развертывания речевого сообщения, и восходит к общеязыковой антиномии производства - воспроизводства.
Механический
Иногда вторичные тексты представляют собой копии фрагментов первичного, по которым трудно судить, «пропущен ли текст через себя». Обилие цитат, по мнению авторов, служащих цели доказать то или иное положение, тоже не дает возможности увидеть, насколько глубоко осмыслена та или иная проблема:
Представьте себе пытку, при которой физическая боль настолько сильна, что забываешь о душевном страдании, и эта боль терзает тебя до тех пор, пока не умрешь. А ведь наибольшее страдание причиняют не телесные раны, а то, что понимаешь, что, вероятно, через какое-то время: может час, может десять минут, может полминуты, может прямо сейчас - душа расстанется с телом, и нет больше человека.
Данный текст является результатом текстовой деятельности, в цепи которой пропущено важное звено: исходный текст не был свернут, не был пропущен через «внутреннюю речь», а значит и не был понят. В итоге можно сделать вывод о том, что механический тип вторичного текста является деперсонализованным текстом, в котором личностное начало не проявлено, что является следствием не качества, а уровня развития языковой способности личности и приводит к доминированию тенденции к деперсонализации.
Осмысленный
В других же текстах результат рефлексии авторов эксплицирован (выделено жирным курсивом), исходный текст пропущен сквозь призму восприятия языковой личности, и это находит отражение в созданном ею тексте вторичном - в авторских размышлениях и в вопросах:
Впервые с этим текстом я столкнулась, когда читала роман Ф. М. Достоевского «Идиот». И перечитывала этот отрывок я не один раз -уж больно задевает, цепляет за живое. Что меня тогда поразило в
рассуждениях Мышкина больше всего? Это актуальность его размышлений и в наше время и во времена, когда ни нас, ни Достоевского еще не было на свете.
По тому, как автор вторичного текста представляет содержание исходного текста, выделяя важные для себя компоненты, мы судим о неформальном прочтении текста, осмысленный тип является персонализированным текстом.
Внутритекстовый - затекстовый
Рефлексия носителей языка может быть направлена на текстовые категории или во внеязыковую реальность.
Внутритекстовый
Авторы вторичных текстов в своих размышлениях отталкиваются от первичного, не выходя за его пределы во внеязыковую действительность, акцентируют свое внимание на каких-то его компонентах. При этом в качестве аргументов авторов вторичного текста, подтверждающих их точку зрения, как правило, выступают цитаты из текста первичного:
В тексте говорится о двух ипостасях (сторонах) одного страдания. Одно из них позволяет надеяться на спасение («приведите и поставьте солдата против пушки... он еще все будет надеяться», другая сторона - знаешь, что все равно умрешь («но прочтите этому солдату приговор наверно, и он с ума сойдет»). Далее автор делает вывод, что как раз второе (последнее) страдание человек не выдержит, возможно, в силу своей человеческой природы. Ведь в конце текста появляется фигура Христа, как сравнения.
В тексте прослеживается направленность рефлексии автора вторичного текста на категории текста-стимула, что повышает степень семио-тичности текстов данного типа, но снижает их персоноразличительный потенциал по сравнению с затекстовым типом персонотекстов.
Затекстовый
Авторы вторичных текстов, отталкиваясь от исходного, выходят за пределы текста, в качестве своих аргументов приводят факты из окружающей их действительности, из внеязыковой реальности, например, обращаясь к биографии Ф.М. Достоевского:
В данном отрывке автором поднимается тема смертной казни. Не случайно эта тема проходит через многие произведения Достоевского, так как он на собственном опыте ощутил ужас ожидания неминуемой смерти. В последние секунды он был помилован, но впечатление от пережитого осталось неизгладимым.
При этом авторы вторичных текстов могут апеллировать к конкретным историческим фактам, социально-политической действительности и т.д. Выход за пределы исходного текста свидетельствует о пониженной семиотичности данных вторичных текстов, с одной стороны, но о большем персоноразличительном потенциале - с другой.
Субъективный - объективный
Данная оппозиция связана с авторской модальностью. По мнению французского психолога, А. Бине, «... мы живем как бы между двумя мирами: между миром внешним, состоящим из материальных предметов и физических событий, и миром внутренним, состоящим из чувств и мыслей. <...> Но не все мы обладаем одинаковыми привычками, одинаковыми вкусами и, главное, одинаковыми темпераментами, одни из нас преимущественно живут во внешнем мире, другие во внутреннем [Бине, 1998, с. 264]. А. Бине предлагает первый тип обозначить как объективный, второй - субъективный.
Субъективный
В данных текстах эксплицирована позиция их авторов, они ясно выражают свое отношение к поставленной в исходном тексте проблеме, аргументируют свою точку зрения по поводу ее решения: Во-первых, я не согласна с тем утверждением, что убивать за убийство нельзя. По-моему, так делать даже нужно!
Маркерами субъективности здесь выступают употребление личных местоимений я и мы и соответствующих им притяжательных, выбор я-повествования и соответствующих личных форм глагола (я думаю, я считаю, я имею в виду), наличие вводных конструкций (по-моему, сложно сказать, мне кажется, по моему мнению и т. д.). В целом можно говорить о том, что субъективные персонотексты в большей степени персона-лизованы, чем объективные.
Объективный
В данных текстах авторская позиция по поводу поставленной в исходном тексте проблемы не проявлена. Реализации объективного типа способствует выбор повествования от третьего лица. Как правило, в текстах данного типа представлено объективное изложение содержания исходного текста: В данном отрывке поднята проблема смертной казни, необходим ли, уместен ли данный вид наказания. Как писатель гуманист, Ф.М. Достоевский выступает категорически против подобного наказания как самого страшного, бесчеловечного. Его герой рассуждает о том, что для человека нет ничего ужаснее, как услышать смертный приговор, это отнимает последнюю надежду, приводит к сумасшествию.
Тексты данного типа, по возможности, лишены авторской модальности. Вводные конструкции указывают на источник, исключая авторское мнение. В качестве ведущего аргумента используется отсылка к авторитетам: Данную тему затрагивал не только Достоевский. Например, К. Дойл в «Записках о Шерлоке Холмсе»рассуждает, что не всякого чело-
века нужно наказывать за преступление. Тексты данного типа в значительной степени деперсонализованы.
Персоноцентрические критерии лингвоперсонологических различий, также опредмеченные во вторичных текстах, напрямую связаны с качествами языковой способности, определяемыми личностными характеристиками, то есть они являются в первую очередь персонными, но тем не менее и лингвистическими.
Рационально-логический - интуитивный (художественный)
Согласно Э.Б. Кондильяку, одни языки способствуют деятельности воображения, другие - анализу [Кондильяк, 1983]. Данная оппозиция находит дальнейшее раскрытие в учении В. фон Гумбольдта, с точки зрения которого можно говорить о направленности народа на чувственное или рациональное восприятие.
Рационально-логический
Примером реализации рационально-логического типа текста являются персонотексты, в которых эксплицирована установка на анализ первичного текста, например, путем выделения в нем разного рода оппозиций, противопоставлений:
Достоевский выделяет два типа людей: 1-ый - те, у кого есть еще надежда на спасение и следовательно до последней минуты они «живут», и не просто живут, а интенсивно испытывают наполняющие их чувства; 2-ой тип людей, по мнению Достоевского, самый несчастный из приговоренных к смерти. Это люди, которые знают, что умрут в определенный день, в определенный час.
Данный тип реализуется в выборе пропозициональной установки логического типа: я думаю, я считаю, с помощью маркеров: во-первых, во-вторых; таким образом и т.д., а также в выборе типа речи рассуждения, с характерной для него композицией.
Интуитивный (художественный)
Во вторичных текстах может быть представлено художественное (образное) осмысление проблематики оригинала:
Секунда перед смертью - безграничный временной отрезок, и этому можно посвятить целую главу какого-нибудь гениального романа. Например, так:
Секунда - отпечаток, точка на границе моей реальности, звон гильотины, свист пули, теплый удар в лицо... а потом ти-ши-на. Ни-че-го. Все.
Художественное восприятие действительности может быть реализовано и в стихотворной форме посредством поэтических образов. Такие
тексты представляют собой не анализ исходного, а эстетическое переживание, выраженное в словесно-образной форме.
«Окультуренный» - природный
Суть данной оппозиции хорошо представлена в трудах А.М. Пешковского: «В естественном состоянии языка говорящий не может задуматься над тем, как он говорит, потому что самой мысли о возможности различного говорения у него нет. Не поймут его — он перескажет, и даже обычно другими словами, но все это совершенно «биологически», без всякой задержки мысли на языковых фактах. Крестьянину, не бывшему в школе и избежавшему влияний школы, даже и в голову не может прийти, что речь его может быть «правильна» или «неправильна». Он говорит, как птица поет. Совсем другое дело человек, прикоснувшийся хоть на миг к изучению литературного наречия» [Пешковский, 1964, с. 234]. И там же о понимании: «Дикари просто «говорят», а мы все время что-то «хотим» сказать» [Пешковский, 1964, с. 237].
«Окультуренный»
Результат «наученности» виден в трехчастной композиции сочинения-рассуждения, рефлексиях по поводу жанра, стандартных фразах, клише, ярко выраженной установке на анализ текста:
Данный текст представляет собой отрывок из произведения Ф.М. Достоевского «Идиот», монолог князя Мышкина. Проанализировав отрывок вне контекста романа, мы можем сделать вывод, что перед нами рассуждение. В начале текста заявлена основная мысль: убивать за убийство большее наказание, чем само преступление.
Далее идет развитие темы, ссылка на другие источники и, следом, непосредственно мнение говорящего, который в своем рассуждении использует риторический вопрос, различные примеры (убийство разбойниками; смерть солдата перед пушкой, смертный приговор). Говорящий сопоставляет приведенные примеры и доказывает изначально заявленную гипотезу, подтверждая ее и ссылкой на речи Иисуса Христа. Заканчивается рассуждение категоричным выводом: «Нет, с человеком так нельзя поступать!»
В тексте широко представлены приемы, использованные автором с целью создания образа героя, что прежде всего заметно в лексическом и синтаксическом оформлении текста.
Прочитав выделенные фразы невозможно сделать вывод по поводу того, какой текст анализируется. Приведенные примеры представляют собой некие универсальные «болванки» для написания сочинений подобного рода. Все это является следствием сложившейся в настоящее время системы образования с ее установкой на стандарт, а не на индивидуаль-
ность. В итоге в полученных текстах мы видим результаты действия тенденции к деперсонализации.
Природный
В некоторых персонотекстах представлена непосредственная реакция на первичный, свободная от каких-либо канонов:
Человек жил, о чем-то мечтал, думал, любил, а чья-то рука взяла и оборвала эту ниточку. В таком случае, простите за грубость, собаке собачья смерть. Все обратимо в этой жизни. Если ты поднял руку на неприкосновенное, данное свыше, то когда-нибудь чья-то рука поднимется на тебя. А это уже страшно. Страшно, что мы можем решать за других, а этого права нам никто не давал. Каждому человеку предназначено свое. А убив, ты нарушаешь естественный ход событий. Мир и люди в нем становятся все ожесточеннее и вот это действительно - НАВЕРНОЕ.
В отличие от «окультуренного» типа персонотекста в природном типе доминирует тенденция к персонализации - к проявленности свойств языковой личности.
Профессиональный - наивный
Данную оппозицию можно, на первый взгляд, рассматривать как частное проявление предыдущей, однако она не имеет с ней прямых корреляций.
Профессиональный
При анализе профессиональной составляющей можно выделить категорию интертекстуальности, которая реализуется в обращении к литературно-художественному, библейскому, философско-психологическому интертексту и интертексту семиотического уровня. Кроме того, к профессиональной составляющей относится лингвистическая терминология (стилистические приемы, лингвистические термины), подходы к анализу текста: Здесь используются различные средства для повышения внимания к данной теме (риторич. вопросы, наглядные примеры, различные тро-пы^.Наличие интертекста, лингвистической терминологии в анализируемых персонотекстах является следствием филологического образования испытуемых.
Наивный
Современная лингвистика характеризуется интересом к повседневности, обыденности, в полученных персонотекстах данная оппозиций реализуется в способе аргументации представленной в тексте позиции: к обращению к житейской мудрости:
«Надежда умирает последней» - лозунг многих людей. Человек живет, пока эта надежда существует, она пронизывает все его сущест-
вование. А если нет надежды на лучшее будущее, как прожить в этом мире?
Профессиональная принадлежность в данных текстах ни в чем не опредмечивается.
Спроецируем все вышесказанное на анализ вторичных текстов.
Текст: По моему, этот отрывок наиболее явно показывает нам философию Ф.М. Достоевского. Как известно, Достоевский - религиозный писатель, он - философ христианства, гуманист. Основная тема этого отрывка - гуманность и милосердие, сострадание, вернее, отсутствие всего этого в мире и в тоже время важность, необходимость этого для мира и людей. (Ведь эти заповеди - главная отличительная черта христианства). Примером антигуманизма и антимилосердия
Ф.М. Достоевский считает казнь, «убийство по приговору». Он выводит парадоксальную теорию: «убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье». Парадокс заключается в том, что убийство, какое оно ни было, все-таки убийство, и оно не может быть более ужаснее или менее. Так считает христианство. Ужас, по Достоевскому, в том, что «убийство по приговору лишает человека надежды на спасение, и это заставляет человека страдать еще сильнее, не только физически, но и духовно: «Кто сказал, что человеческая природа в состоянии вынести это без сумасшествия?» В итоге Ф.М. Достоевский, подводя черту под своей теорией гуманности, говорит словами своего героя: «Нет, с человеком так поступать нельзя!»
Комментарий. Автор данного текста обращает внимание в первую очередь на содержание текста, выделяет его тему; манера повествования писателя, его идиостиль остаются без внимания и на стиль вторичного текста влияния не оказывают, а потому можно говорить, что текст является результатом ономасиологической стратегии текстопорождения и ономасиологической стратегии текстовосприятия. В тексте в равной степени проявляются антиномии внутритекстовое / затекстовое. Причем в начале текста доминирует последняя, а в конце первая: рассуждение автора вторичного текста начинается с анализа творчества Ф.М. Достоевского в целом с выходом на философию, христианство, а затем все основные положения подтверждаются цитатами из представленного для эксперимента отрывка из романа. Логика доказательств подтверждает рациональнологическое прочтение исходного текста с установкой на его анализ. При этом автор не механически воспринимает текст, а «пропускает» его через себя, что свидетельствует об осмысленном его прочтении. Данный вторичный текст не является непосредственной реакцией на исходный, перед нами - результат «наученности», что свидетельствует об окультуренном
восприятии исходного текста, несмотря на допущенные ошибки, которые, кстати, частотны в работах школьников и студентов (более ужаснее). При анализе профессиональной составляющей или ее отсутствия можно выделить следующие черты текста: жанровые особенности (школьное сочинение-рассуждение с его композицией, клише, штампами, цитированием исходного текста). Автор осмысляет проблему с позиций ФМ. Достоевского, апеллирует к философии христианства, старается ответить на поставленные вопросы объективно, для аргументации заявленных положений обращается к исходному тексту, цитирует его, оформляя с помощью жанрообразующих средств, что свидетельствует о копиально-сти.
Тип_______персонотекста: содержательный, внутритексто-
вый / затекстовый, рационально-логический, осмысленный, «окультуренный», профессиональный, объективный, копиальный.
Текст. Четверть секунды до смерти... О чем может думать человек, который сейчас почувствует, прочувствует смерть. Может, как у многих авторов: «.вся его жизнь промелькнула в тот миг перед его глазами... »? Или один только ужас, черный и всепоглощающий, будет владеть разумом? Или нельзя ее поймать, ту самую мысль перед смертью? Не поймать, не понять... Важнее мне понять саму эту глубокую причину страха. Глубокую оттого, что как бы ты не отбрехивался от вопроса: «Боишься умереть?» ответом: «Нет, ничуть!», внутри тебя, глубоко внутри (.может, там, где душа?) живет червячок страха, скользкий и мерзкий, и грызет, грызет себе нору туда, наверх, в сознание. И чаще всего выползает в тот самый миг, в тот самый, когда ты через четверть секунды прочувствуешь смерть.
Неужели все ограничивается страхом боли, страхом уничтожения физической оболочки? Один человек говорил: «как так? Это, получается, я умру и все?.. Это, получается, я даже не пойму, что такое смерть, как это «умирать»? А если я пойму, то не смогу рассказать никому. Все! Был я и нет меня. И не чувств моих, не мыслей. А там уж либо среди ангелов на облаках, либо на чертовой сковороде, либо все, конец сознанию. И еще один индивид из рода человеческого покинул мир здравых людей, и тело его будет предано разложению и так далее... ».
Комментарий. Данный вторичный текст является результатом семасиологической стратегии текстовосприятия и семасиологической стратегии текстопорождения, так как во вторичном тексте не только представлено осмысление проблемы, но сделано это в манере, максимально приближенной к идиостилю ФМ. Достоевского (сбивчивая речь, имитирующая напряженный неподготовленный монолог, разнообразные повторы
(корневые, лексические, синтаксические) и т.д.), то есть актуализирована форма исходного текста. При этом никак не представлена профессиональная принадлежность автора вторичного текста, который высказывает свою точку зрения просто как рядовой носитель языка, что соответствует наивному, обычному восприятию проблемы. В тексте нет выхода за пределы исходного текста, он в большей степени субъективен, все авторские размышления находятся внутри текста. Осмысление проблемы не формально, но происходит не рационально-логическим путем, а интуитивным, художественным способом, автор вторичного текста как бы вживается в образ героя. При этом в сочинении отсутствуют штампы, клише, порой навязанные системой образования, оно соответствует авторской природе, его индивидуальности, креативности.
Тип персонотекста: формальный, внутритекстовый, художественный, осмысленный, природный, наивный, субъективный, креативный.
Данные персонотексты противопоставлены друг другу по ряду параметров. За типом персонотекста стоит языковая личность его автора, обладающая языковой способностью определенного качества. Таким образом, мы видим действие тенденций к персонализации и деперсонализации на уровне текстопорождения, в результате реализации разных порождающих стратегий возникает разнообразие вторичных текстов, обусловленное качественным отличием языковой способности создававшей их языковой личности.
Литература
Бине А. Измерение умственных способностей. СПб., 1998.
Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. М., 2007.
Вопросы лингвоперсонологии. Барнаул, 2007. Ч. 1.
Ворожбитова А.А. Теория текста : Антропоцентрическое направление. М., 2005.
Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.
Гиндин С.И. Онтологическое единство текста и виды внутритекстовой организации // Машинный перевод и прикладная лингвистика. М., 1971. Вып. 14.
Голев Н. Д., Мельник Н.В. Лингвоперсонология: проблемы и перспективы // Вопросы лингвоперсонологии. Барнаул, 2007.
Иванцова Е.В. Лингвоперсонология : Основы теории языковой личности. Томск, 2010.
Карасик В.И. Языковая личность : перспективы лингвистической персонологии // Языковая личность как предмет теоретической и прикладной лингвистики. Тула, 2004.
Ковтунова И.И. Поэтическая речь как форма коммуникации // Вопросы языкознания. 1986. № 1.
Кондильяк Э.Б. де. Сочинения в 3-х тт. М., 1983. Т. 3.
Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М., 1988.
Лингвоперсонология и личностно-ориентированное обучение языку. Кемерово, 2009.
Лингвоперсонология : типы языковых личностей и личностно-ориентированное обучение. Барнаул, Кемерово, 2006.
Лукин В.А. Художественный текст : Основы лингвистической теории. Аналитический минимум. М., 2005.
Мунье Э. Манифест персонализма. М., 1999.
Нерознак В.П. Лингвистическая персонология: к определению статуса дисциплины // Язык. Поэтика. Перевод. М., 1996.
Нерознак В.П. Лингвокультурология и лингвоперсонология // Вавилонская башня-2 : Слово. Текст. Культура. Чтения 2002-2003. М., 2003.
Пешковский А.М. Объективная и нормативная точка зрения на язык // Звегинцев В.А. История языкознания ХІХ-ХХ веков в очерках и извлечениях. М., 1964. Ч. 1.
Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995.
Чернышова Т.В. Понимание текста: внеязыковые (психофизиологические) и собственно языковые (коммуникативные) факторы // Очерки по лингвистической детерминологии и дериватологии русского языка. Барнаул, 1998.
