CC BY
146
Пыхтина Ю.Г.
ДЕРЕВНЯ КАК МОДЕЛЬ НАЦИОНАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА В ТВОРЧЕСТВЕ Л.Н. ТОЛСТОГО
Проблема национального характера в творчестве Л.Н. Толстого длительное время оставалась без внимания. Одним из первых в постперестроечный период к ней обратился современный исследователь И.Ш. Юнусов [16]. В настоящее время именно этот аспект изучения творчества писателя, по мнению автора, является одним из наиболее актуальных.
Следует отметить, что в 50-х - начале 60-х годов XIX в. в творчестве Л.Н. Толстого обостряется и углубляется интерес к судьбам и характеру русского народа. Решение этого вопроса наиболее ярко воплотилось в таких его произведениях, как «Утро помещика» (1856 г.), «Тихон и Маланья» (1860 г.), «Поликуш-ка» (1863 г.). В работах советского периода в соответствии с общим направлением отечественного литературоведения при анализе этих произведений делался акцент на «основном» конфликте, связанном с взаимоотношениями «барина и мужика», принципах реализма писателя, поисках положительного героя, месте и роли крестьянской темы в раннем творчестве писателя и др. (см., напр., работы Б.И Бурсова [4], С.П. Бычкова [5], Н.К. Гудзия [7], Л.М. Жикулиной [8], Н.П. Лощинина [13]).
С пространственной точки зрения названные произведения литературоведами вовсе не рассматривались. О влиянии пространственных характеристик на формирование менталитета специалисты-филологи практически не писали. Данная тема была предметом изучения историков, философов, культурологов, социологов. Именно с анализа русской природы и ее влияния на историю народа начал свой труд «О русской истории» В.О. Ключевский, который отмечал, что русская равнина и ее почвенное строение, пограничье леса и степи, река и бескрайнее поле, овраги и летучие пески, суровый климат - все это сформировало и мировоззрение русского народа, и тип преимущественной хозяйственной деятельности, и характер земледелия, и тип государственности, и взаимоотношения с соседними народами, и фольклорные образы, и народную философию [9].
На роль «русских пространств» в формировании «русского видения мира» обратил внимание и Н.А. Бердяев: «Пейзаж русской души, - рассуждал философ,
- соответствует пейзажу русской земли, подчеркивая безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широту национального русского сознания» [3, с. 8]. Эти же мысли Н. Бердяев развивал в эссе «О власти пространств над русской душой» [2].
О том, что тип национальной модели мира определяется через то пространство (место, ландшафт), на котором живет народ, через «природу, среди которой вырастает народ и совершает свою историю» неоднократно писал Г.Д. Гачев: природа (шире пространство) - это то, что «определяет лицо народа. Она - фактор постоянно действующий» [6, с. 27]. Рассуждая о наиболее важных, врожденных элементах, повлиявших на культуру и менталитет народов, ученый отмечает: «Для немцев время более важно, чем пространство. Бытие и время, философские Sein und Zeit Хайдеггера. А для русских наоборот - пространство» [6, с. 17]. «Писатели-художники, поэты чуяли излучение воли и смысла от Русского Космоса и пытались угадывать их значения. Пушкин, Гоголь, Тютчев, Блок, Есенин, Пастернак...» [6, с. 217].
Весьма дальновидным в описании русского характера уже в ранний период творчества оказался Л.Н. Толстой. Те наблюдения над русской душой, которые он проницательно воплотил в образах своих героев, впоследствии не раз подтверждались учеными-философами К.Н. Леонтьевым, Н.О. Лосским, Н.А. Бердяевым и др.
Делая основным инструментом анализа художественное пространство, на примере рассказа «Утро помещика» обоснуем, что функцию национального пространственного образа в творчестве раннего Л.Н. Толстого выполняла деревня. Именно через изображение деревни писатель стремился постигнуть сложное, иррациональное сочетание несочетаемого в русском характере.
Первые главы повествования изображают душевную жизнь Нехлюдова -материалом послужил собственный душевный опыт писателя. Б.М. Эйхенбаум отмечал, что «Нехлюдов - не созданная воображением фигура, не образ, живущий своей независимой жизнью, а проекция вовне некоторых, выбранных для «догмы» черт, которые наблюдал Толстой в самом себе» [15, с. 115-116]. В тревогах Нехлюдова, в его искренних гуманистических устремлениях отразились искания молодого Толстого: в 1850-е годы он делал неоднократные попытки провести реформы в деревне, чтобы облегчить бедственное положение своих крестьян, но всегда встречал недоверие и уверенность в том, что он хочет обмануть их и заботится только о своей выгоде. Таким образом, сама жизненная ситуация, с которой
столкнулся писатель, сделала неразрешимым и основной конфликт рассказа -столкновение двух социальных психологий, помещичьей и крестьянской. В этом конфликте, как считает автор, отражаются две важные стороны русского национального характера, о которых впоследствии, уже в ХХ в., говорил русский философ Н.О. Лосский: народолюбие (в его терминологии «искание абсолютного добра») и крайнее недоверие крестьян к «господам», даже и к оказывающим им большие услуги. Нехлюдов обращается к крестьянам с речью, выражающей его самоотверженную заботу о них: «Я готов сам лишить себя всего, лишь бы вы были довольны и счастливы»... Он говорил так, «не зная того, что такого рода излияния не способны возбудить доверия ни в каком, и в особенности в русском человеке, любящем не слова, а дело, и не охотнике до выражения чувств, каких бы то ни было прекрасных»1 [14].
Характерно, что душевная жизнь Нехлюдова постепенно как бы расплывается, уступая место бытовому материалу - сценам крестьянской жизни. «Герой начинает играть второстепенную роль - вроде тургеневского охотника. <...>Нехлюдов ходит по крестьянским дворам и беседует с крестьянами - таково движение этого отрывка. Намеченное в начале изображение героя отходит на второй план. Оно возвращается к концу отрывка - тут развертывается «диалектика души», чрезвычайно близкая к тем внутренним монологам, которые наблюдаются в дневнике.» [15, с. 116].Обойдя один за другим четыре крестьянских дома: Ивана Чуриса (2-5 гл.), Юхванки Мудреного (6-8 гл.), Давыдки Белого (9-12 гл.), Дутловых (14-18 гл.), молодой помещик приходит к выводу о том, что не в состоянии изменить образ жизни своих мужиков, и под влиянием аккордов, которые он берет на рояле, в нем начинается «усиленная деятельность воображения, бессвязно и отрывисто, но с поразительной ясностью представлявшего ему в то время самые разнообразные, перемешанные и нелепые образы и картины из прошлого и будущего». На этом рассказ обрывается, замысел произведения остается нереализованным: «Крушения нового замысла произошло потому, что форма произведения, построенного на «герое», на центральном лице, изображение душевной жизни которого должно составлять сущность произведения, была чужда Толстому», - писал Б.М. Эйхенбаум [15, с. 117].
Организуя пространство рассказа как «линеарное», автор получает возможность показать широкую панораму деревенской жизни, давая тем самым понять,
1 Здесь и далее повесть цитируется по: Толстой Л.Н. Утро помещика // Толстой Л.Н. Смерть Ивана Ильича: Повести и рассказы. Л.: Худож. лит-ра, 1983. С. 40 - 86. - Ю.П.
что причина взаимонепонимания двух главных слоев российского общества кроется, возможно, в русском менталитете. Заметим, что национальные черты русского характера показаны Л.Н. Толстым именно через пространственные описания: писатель подробно рисует жилище крестьян и пейзаж, окружающий это жилище. Каждый дом он описывает по определенный модели, основными элементами которой являются: а) двор; б) внешний вид дома (стены, окна, крыша) и в) внутреннее убранство (печь, красный угол, вещи).
а) На дворе бедно; кое-где лежал старый, невоженый, почерневший навоз; на навозе беспорядочно валялись прелая колода, вилы и две бороны.
Высокий зеленый бурьян рос на том месте, где когда-то был двор. Никого, кроме свиньи, которая, лежа в грязи, визжала у порога, не было около избы.
б) . полусгнивший, подопрелый с углов сруб, погнувшийся набок и вросший в землю; . изба криво и одиноко стояла на краю деревни; . неровные закопченные стены; . одно разбитое красное волоковое оконце с полуоторванным ставнем, и другое, волчье, заткнутое хлопком; . в потолке была большая щель, потолок так погнулся, что, казалось, с минуты на минуту угрожал разрушением; . у порога стояла грязная лужа, образовавшаяся в прежний дождь от течи в потолке и крыше.
в) . пустая, нетопленная печь; . печь с разломанной трубой; . стены в красном углу буквально покрыты красноватыми тараканами, собравшимися около образов; . стены в черном углу были увешаны разным тряпьем и платьем; . полатей не было, . почерневший стол с выгнутою, треснувшею доскою; .решительный вид запустения и беспорядка носила на себе как наружность, так и внутренность избы.
Выделенные характеристики позволяют говорить о том, что крестьянский дом у Л.Н. Толстого перестал выполнять свою основную, охранительную, функцию и не пригоден для жилья. Уничтожение дома начинается с углов, то есть с основы жилища, разрушение затронуло и вертикальные, и горизонтальные его параметры. Разрушены границы дома: дырявая крыша, развалившаяся труба, разбитые окна; осквернен сакральный центр дома - красный угол; печь, воплощающая собой идею дома в аспекте его полноты и благополучия, изображена либо полуразвалившейся, либо остывшей. Можно было бы подумать, что писатель, подробно описывая жилище крестьян, лишь констатирует их материальную нищету. Однако дом Юхванки, крестьянина не бедного, имеет тот же набор негативных маркеров, что и дома Чуриса и Давыдки Белого: «Внутренность избы Юх-
ванки не была так тесна и мрачна, как внутренность избы Чуриса, хотя в ней также было душно, пахло дымом и тулупом и также беспорядочно было раскинуто мужицкое платье и утварь.». Писатель намеренно использует здесь прием антитезы, показывая на фоне грязного и неуютного дома нарядных хозяев: «На ней (жене Юхванки. - Ю.П.) была чистая, шитая на рукавах и воротнике рубаха, такая же занавеска, новая панева, коты, бусы и вышитая красной бумагой и блестками четвероугольная щегольская кичка. <...>На нем была праздничная рубаха с яркокрасными ластовиками, полосатые набойчатые портки и тяжелые сапоги с сморщенными голенищами». Отметим, что и комната помещика Нехлюдова, несмотря на дорогую старинную мебель и прочие атрибуты аристократа (рояль, бостонный стол и т.п.), «имела бесхарактерный и беспорядочный вид». Возможно, Л.Н. Толстой приметил, что неумение (или нежелание?) организовать свое личное пространство - черта русского национального характера. Весьма убедительно эту мысль писателя подчеркнул и Н.А. Бердяев: «Необъятные пространства, которые со всех сторон окружают и теснят русского человека, - не внешний, материальный, а внутренний, духовный фактор его жизни. <...>Русский человек, человек земли, чувствует себя беспомощным овладеть этими пространствами и организовать их» [2, с. 60].
С жизнью, повседневными нуждами героев и их характером соотносятся у Л.Н. Толстого и картины природы. Так, пространство, окружающее дом Чуриса, имеет такую же отрицательную коннотацию, что и его жилище: «Перед двором был колодезь с развалившимся срубиком, остатком столба и колеса и с грязной, истоптанной скотиною лужей, в которой полоскались утки. Около колодца стояли две старые, треснувшие и надломленные ракиты с редкими бледно-зелеными ветвями». Очевидно, что пейзаж дополняет картину беспросветной нужды мужика. Причем бедность, угнетающая русский народ, по мнению Н.О. Лосского, тоже национальная черта. «Бедность в значительной степени есть следствие малого интереса народа к материальной культуре», - отмечал философ [12, с. 331].
Совершенно иное впечатление производит двор Дутлова: «Небольшое пространство, окруженное покрытыми соломой и просвечивающими плетнями, в котором симметрично стояли покрытые обрезками досок улья с шумно вьющеюся около них золотистою пчелою, было все залито горячими, блестящими лучами июньского солнца. .Несколько молодых лип, стройно подымавших выше соломенной крыши соседнего двора свои кудрявые макушки, вместе с звуком жужжания пчел, чуть слышно колыхались своей темно-зеленой свежей листвой. .В
пчельнике было так уютно, радостно, тихо, прозрачно.». И внешнее, и внутреннее пространство жилища Дутловых становится характеристикой довольства и достатка семьи, а сами они - воплощением добродушия, здоровья, красоты и согласия.
Нужно отметить, что, противопоставляя основной массе крестьян «идеальную» семью Дутловых, писатель все же не мог скрасить общее впечатление от страшной картины русской деревни, иллюзорность выхода из тупика для крестьянина доказывалась всем содержанием рассказа.
Рисуя крестьян Нехлюдова, Л.Н. Толстой размышляет и над другими особенностями менталитета русского человека. Так, Ивана Чуриса он описывает как умного, уверенного в себе, спокойного, трудолюбивого, но привыкшего к нищете и равнодушного ко всему окружающему.
Во-первых, в этом образе отразилось такое важное качество русских, как смирение, сформированное вековым укладом народной жизни. Кстати, и эту черту, проницательно замеченную писателем, исследователи-философы выводят из особенностей пространственной организации России: «Но необъятные пространства России тяжелым гнетом легли на душу русского народа. В психологию его вошли и безграничность русского государства, и безграничность русских полей. Русская душа ушиблена ширью. <.>Формы русского государства делали русского человека бесформенным. Смирение русского человека стало его самосохранением» [2, с. 60].
Во-вторых, показана крепкая связь русского народа с родовым гнездом, родиной. Чурис, живущий с семьей в полуразвалившейся избе, не хочет переехать в новый каменный дом, находящийся за пределами деревни, боясь тем самым разорвать связь с предками: «И, батюшка ваше сиятельство, как можно сличить! <.> Здесь на миру место, место веселое, обычное: и дорога, и пруд тебе, белье, что ли, бабе стирать, скотину ли поить, и все наше заведение мужицкое, тут искони заведенное, и гумно, и огородишка, и ветлы - вот, что мои родители садили; и дед, и батюшка наши здесь богу душу отдали, и мне только бы век тут свой кончить, ваше сиятельство, больше ничего не прошу. <.> Не сгоняй ты нас с гнезда нашего, батюшка!..». Изба для Ивана - это не только его жилище, но это и двор, и дорога, и пруд, и белье, и скотина, и гумно, и огородишко, и ветлы, и родители, и отец, и дед, то есть весь мир, вся жизнь, прошлое и настоящее. Таким образом, в тексте повести образ дома связан со значением «Родина», «Россия», а в указанных словах-образах зафиксирован «архетип Великой Родины-матери» -
обобщенный до предельного уровня и абсолютизированный образ, который символизирует происхождение и предназначение народа, и в котором каждый индивид видит себя как члена макросемьи и узнает свое собственное назначение в истории» [10, с. 140].
Давыдка Белый изображен как бездельник, заморивший голодом жену и ребенка, доведший до полного отчаяния мать: «Вот теперь у тебя хлеба уж нет, а все это отчего? От того, что у тебя земля дурно вспахана, да не передвоена, да не вовремя засеяна, - все от лени», - говорит Нехлюдов. «Леность и пассивность встречались в России не только среди помещиков и приниженных крепостным правом крестьян; они встречались и встречаются также во всех других слоях русского общества», - отмечал в работе «Характер русского народа» Н. Лосский [12, с. 269].
Юхванка Мудреный тащит у барина все, что попадется под руку: «Изба Юхванки <...> тщательно покрыта соломой с барского гумна и срублена из свежего светло-серого осинового леса (тоже из барского заказа).». О воровстве, как национальной черте, пишет и современный историк и философ Н.А. Бенедиктов в работе «Русские святыни» [1, с. 13-14].
Мать Давыдки Белого символизирует неумение русских самостоятельно организовать свою личную жизнь: «Русский никогда не чувствует себя организатором. Он привык быть организуемым.» [2, с. 62]. Арина просит Нехлюдова женить сына: «Что я тебя просить хотела, ваше сиятельство», - продолжала она после небольшого молчания, понижая голос и кланяясь. - «Что?» - рассеянно спросил Нехлюдов, еще взволнованный ее рассказом. - «Ведь он мужик еще молодой. От меня уж какой работы ждать: нынче жива, а завтра помру. Как ему без жены быть? Ведь он тебе не мужик будет. Обдумай ты нас как-нибудь, отец ты наш». Молодому барину непонятна эта просьба, он даже растерялся: «Так что ж я могу сделать?» - «Обдумай ты нас как-нибудь, родимый, - повторила убедительно Арина, - что ж нам делать?» - «Да что ж я могу обдумать? Я тоже ничего не могу сделать для вас в этом случае». - «Кто ж нас обдумает, коли не ты?» - сказала Арина, опустив голову и с выражением печального недоумения разводя руками».
Интересен с точки зрения иллюстрации такой важнейшей для русского народа черты, как упование на Бога, диалог Чуриса с Нехлюдовым: «Да я еще хотел сказать тебе, - сказал Нехлюдов, - отчего у тебя навоз не вывезен?» - «Какой у меня навоз, батюшка ваше сиятельство! И возить-то нечего. Скотина моя какая?
Кобыленка одна да жеребенок, а телушку осенью из телят дворнику отдал - вот и скотина моя вся». - «Так как же у тебя скотины мало, а ты еще телку из телят отдал?» - с удивлением спросил барин. - «А чем кормить станешь?» - «Разве у тебя соломы-то недостанет, чтоб корову прокормить? У других достает же». - «У других земли навозные, а моя земля - глина одна, ничего не сделаешь». - «Так вот и навозь ее, чтоб не было глины; а земля хлеб родит, и будет чем скотину кормить». - «Да и скотины-то нету, так какой навоз будет?» - «Это странный cercle vicieux», - подумал Нехлюдов, по решительно не мог придумать, что посоветовать мужику. - «Опять и то сказать, ваше сиятельство, не навоз хлеб родит, а все Бог», - продолжал Чурис».
По мнению современника Л.Н. Толстого философа и литературного критика К.Н. Леонтьева, русский мужик не верит в то, что благоденствия барина изменят его жизнь, так как «все от Бога»: «Поэтому ему сразу <...> покажется даже смешным, если он услышит, что какие-то французы и немцы надеются усилиями своего разума устроить на земле если не рай, то что-то приблизительное. И для этого одни насилием, бунтами, кинжалами, динамитом, а другие - «машинами» и постепенностью, «говорильнями» и т.д. - хотят разрушить все то, что было создано мудростью веков. Простолюдин найдет эту затею глупою. Так мыслит мужик, когда он удосужится помыслить; так думает он полусознательно, не размышляя много, - и действуя сообразно с этой стихийной, темной думой своей, он покоряется, верит и крестится» [11, с. 72].
Таким образом, деревня в рассказе Л.Н. Толстого «Утро помещика» выступает в функции национального пространственного образа. Именно через описание деревенского пространства писатель размышляет о причинах бедственного положения крестьян, о сущности векового конфликта помещиков и мужиков, и вольно или невольно связывает их с основными чертами русского характера, такими, как смирение, равнодушие к материальному благополучию, лень, воровство, неумение самостоятельно организовать свою личную жизнь, упование на Бога.
В то же время важными для писателя становятся и другие, положительные, начала в русском народе. Так, в семье Дутловых Л.Н. Толстой воплотил такие черты, как цельность натуры, здоровье, согласие. К ним следует отнести и «искание абсолютного добра», которое проявилось в желании Нехлюдова улучшить положение крестьян, в его душевных тревогах, в его мятущейся совести, стремлении к «искуплению», если не своих преступлений перед крестьянством, то пре-
ступлений отцов и дедов; крепкая связь русского человека с родовым гнездом, Родиной.
* * *:
1. Бенедиктов Н.А. Русские святыни. М: Алгоритм, 2003. 272 с.
2. Бердяев Н.А. О власти пространств над русской душой // Бердяев Н.А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М.: Мысль, 1990. С. 59-65.
3. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма: репринтное воспроизведение издания. Париж: УМСЛ-РКЕББ, 1955. М.: Наука, 1990. 224 с.
4. Бурсов Б.И. Лев Толстой. Идейные искания и творческий метод 1847-1862. М.: Худож. литра., 1960. 406 с.
5. Бычков С.П. Толстой и проблема народа. 50-60-е годы // Историко-литературный сборник. М.: Гослитиздат, 1947. С. 384-452.
6. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: курс лекций. М.: Издательский центр «Академия», 1998. 432 с.
7. Гудзий Н.К. От «Романа русского помещика» к «Утру помещика» // Ученые записки Минского пед. ин-та. Минск, 1957. Вып. 8. С. 71-85.
8. Жикулина Л.М. «Утро помещика» Л.Н. Толстого // Толстой Л.Н. Утро помещика. М.: ГИЗ, 1930. С. 91-108.
9. Ключевский В.О. О русской истории. М.: Просвещение, 1993. 576 с.
10. Ланская О.В. Концепт «дом» в языковой картине мира (На материале повести Л.Н. Толстого «Детство» и рассказа «Утро помещика»): дис. ... канд. филол. наук. Калининград, 2005. 199 с.
11. Леонтьев К. Как надо понимать сближение с народом? // Интеллигенция - Власть - Народ. Антология. М.: Наука, 1992. С. 62-81.
12. Лосский Н.О. Характер русского народа // Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. М.: Политиздат, 1990. С. 238-349.
13. Лощинин Н.П. Русская деревня в раннем творчестве Л.Н. Толстого. Тула: Кн. Изд-во, 1957. 58 с.
14. Толстой Л.Н. Утро помещика // Толстой Л.Н. Смерть Ивана Ильича: повести и рассказы. Л.: Худож. лит-ра, 1983. С.40-86.
15. Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой: исследования: статьи. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2009. 952 с.
16. Юнусов И.Ш. Проблема национального характера в творчестве Л.Н. Толстого 1850-1860 годов. М. - Бирск: Бирс. гос. пед. ин-т, 1997. 183 с.
