CC BY
21
ДЕПОПУЛЯЦИЯ ПРИБРЕЖНЫХ СЕЛЬСКИХ РАЙОНОВ ЛИТВЫ - МОЖЕТ ЛИ ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ СТАБИЛИЗИРОВАТЬСЯ БЛАГОДАРЯ РЕГИОНАЛЬНЫМ ПАРКАМ?
Региональные парки были созданы в Литве для сохранения наиболее ценных физических и культурных компонентов ландшафта и среды обитания согласно положениям сети «Натура 2000». Главным образом парки расположены в естественных или полуестественных ландшафтах сельской местности, характеризующихся более высоким уровнем депопуляции по сравнению с другими более урбанизированными районами страны. Ожидалось, что приоритетные природоохранные территории смогут привлечь молодые семьи к проживанию на них, что должно было таким образом стабилизировать чиленность населения. Цель данного исследования — изучить населенные пункты и изменения в численности сельского населения в трех региональных парках Клайпедского уезда, чтобы определить количество исчезнувших деревень (с нулевым населением) и деревень, которые исчезнут (с населением < 5 человек), провести сравнение с численностью населенеия в населенных пунктах без природоохранного режима. В статье особое внимание уделено миграции как одной из детерминант депопуляции. Методы, использованные в исследовании — анализ национальной и местной статистики, институциональных документов и структурное интервью — позволили выявить различные ситуации, в которых режим сохранения, применяемый в региональных парках, не всегда является фактором, побуждающим местных жителей продолжать проживать в них или переезжать в них для проживания. Близость к морю и городам / местным городским центрам с развитой социальной инфраструктурой по-прежнему остается первоочередным фактором выбора места проживания в сельской местности.
Ключевые слова:
депопуляция, исчезнувшие населенные пункты, сельское население, региональные парки, природоохранный режим
Введение
Депопуляция зависит от многих факторов, таких как социально-экономические, политические, экологические, фактор культурных традиций и др., которые могут нарушить способность населения к воспризводству и привести к исчезновению на-
Для цитирования: Веркулевичюте-Крюкене Д., Бучене А., Чепиене Э. Депопуляция прибрежных сельских районов Литвы - может ли демографическая ситуация стабилизироваться благодаря региональным паркам?// Балтийский регион. 2021. Т. 13, № 2. С. 90-111. doi: 10.5922/2079-8555-2021-2-5.
Д. Веркулевичюте-Крюкене А. Бучене Э. Чепиене
Клайпедский университет, 1_Т-92227, Литва, Клайпеда, С. Нериес, 5
Поступила в редакцию 27.12.2020 г. с1о1: 10.5922/2079-8555-2021-2-5 © Веркулевичюте-Крюкене Д., Бучене А., Чепиене Э., 2021
БАЛТИЙСКИЙРЕГИОН ► 2021 ► Т.13 ► №2
селенных пунктов. Подобные ситуации отмечаются и отмечались в большинстве стран и регионов мира в разные периоды времени. Негативное влияние депопуляции на сельские поселения можно разделить на три группы: влияние на культуру, природу и население [1].
На заброшенных территориях произрастают леса, кустарники и восстанавливается природа [2]. Некоторые виды растений или животных, среда обитания которых зависит от деятельности человека, могут исчезнуть. Материальные объекты, которые не используются, разрушаются. В отсутствие населения состояние почвы ухудшается, и она постепенно становится непригодной для сельского хозяйства [3]. В более широком масштабе опустение деревень ведет к снижению экономической активности, что делает эти районы неконкурентоспособными. Сельские ландшафты меняются не только в результате процессов, происходящих в сельскохозяйственном производстве и на протяжении веков являющихся факторами, формирующими эти ландшафты (интенсификация / маргинализация, специализация, концентрац ция). Они также изменяются благодаря урбанизации, которая означает эмиграцию из сельских регионов, при этом другие факторы, такие как проживание в сельской местности, возможность отдыха на природе, туризм и осуществление охраны при-н роды, также все более заметно влияют на динамику ландшафта, находясь во взаи-б модействии с изменениями, происходящими в сельском и лесном хозяйствах [4— 12]. Охраняемые природные территории парков могут быть «притягивающими» или «привлекающими» факторами для местного населения, пользующегося преимуществами альтернативной экономики [13; 14]. С одной стороны, в сельской местности появляется больше услуг и возникает новая инфраструктура за счет развития рекреации, туризма и действий по защите окружающей среды, с другой — сокращаются численность местного населения, его концентрация, в результате чего сельская местность пустеет. В Литве и других странах Восточной Европы эти процессы ускорились после распада Советского Союза в 1991 году [15].
После восстановления независимости Литвы количество деревень разного размера сократилось, хотя изменения во внутренней структуре системы сельских поселений при этом были минимальными. Наименее негативные перемены произошли в поселках среднего размера (201—500 жителей). Более крупные сельские поселения, выполняющие различные служебные функции, сохраняют некоторую жизнеспособность, более мелкие исчезают1 [16].
По данным, полученным от староств Литвы (самых мелких административных единиц уровня NUTS-4), только в Биржайском районе (Северная Литва) в настоящее время 133 деревни не имеют населения. В Западной Литве в течение последних 30 лет исчезли 14 деревень в старостве Картена Кретингского района2. В Шилут-ском районе в 2001 году по сравнению с 1989 годом 12 деревень прекратили существование. В старостве Жемайчю Науместис в ближайшие годы могут исчезнуть 3 населенных пункта с численностью населения в 2011 году от 1 до 6 человек [17]. Если в Западной Литве численность сельского населения начала сокращаться начиная с 2000 года, то в других регионах Литвы сокращение началось после провозглашения независимости страны [16]. Миграция людей по экономическим и со-
1 Kretingos rajono Kartenos seniünijos isnyk§ kaimai // 2016 metq etnografines ekspedicijos medziaga / Kretingos muziejus. 52 p. URL: https://issuu.com/kretingosmuziejus/docs/2016m_ ekspedicija (дата обращения: 22.12.2017).
2 Gyventojq skaiciaus pasiskirstymas pagal teritorijg, amziq ir lytj 2011, Lietuvos Respublikos 2011 metq visuotinio gyventojq ir büstq surasymo rezultatai, 2013. Lietuvos Statistikos Departamentas. Vilnius, URL: https://osp.stat.gov.lt/documents/10180/217110/Inform_gyv_sk_pasisk.pdf/cd1f3 d45-ef4b-446f-af6a-f56e23c94519 (дата обращения: 22.12.2017).
циальным причинам была определена исследователями из многих стран как один из основных факторов, вызывающих депопуляцию, которая в дальнейшем протекает как самовоспроизводящийся процесс. Обычно сначала мигрируют молодые, мобильные трудоспособные люди, затем молодые семьи со своими детьми. Это исключает возможность воспроизводства населения. Неоднородность процессов развития села и структуры поселений приводит к нехватке рабочих мест и возниик-новению социальных проблем в этих районах. Территории небольших деревень в европейских странах также характеризуются наиболее сильными миграционными тенденциями. Некоторые из этих населенных пунктов совершенно обезлюдели и превратились в мертвые или призрачные деревни [18].
Как отмечается в различных исследованиях, политика сохранения может создать условия для нового доминирования дикой природы над давно сложившейся человеческой культурой, что способно отрицательно повлиять на небольшие и уязвимые местные популяции [19; 20]. Даже социально-экономические перспективы, создаваемые в результате формирования охраняемых территорий, не могут компенсировать негативное влияние ограничений, налагаемых положениями об охране этих территорий [20].
В настоящее время в Литве существуют 30 региональных парков, которые составляют 54 % от общей площади охраняемых территорий Литвы и созданы на территориях возделываемых ландшафтов. Региональные парки в Литве выполняют множество задач и функций, но основная их функция заключается в сохранении наиболее ценных физических и культурных компонентов ландшафта, включая культурное наследие, среду обитания в сети «Натура 2000» и т.д. [21]. Согласно положению о региональных парках на их территории запрещена или ограничена деятельность, которая может нанести ущерб ландшафту, природным и недвижимым культурным ценностям, а также природным рекреационным ресурсам, запрещено строительство зданий, вызывающих визуальное загрязнение3.
Количество охраняемых территорий в Литве возрастает, что вызывает некоторое недовольство местного населения. Существуют различные причины конфликтов между местными жителями и администрацией региональных парков: стейкхолде-ры жалуются на то, что они не входят в рабочие группы, жители особо охраняемых природных территорий на то, что они не могут участвовать в природоохранной деятельности, возникают разногласия по поводу запрещающих положений, действующих на охраняемых территориях, жесткие правила парков ограничивают хозяйственную деятельность и др. [22]. Еще одной проблемой является низкий уровень осведомленности местного населения, проживающего на территориях региональных парков. Жители не знают даже, какие охраняемые ценности находятся в районе их проживания и каковы меры их охраны. Необходимо укреплять контакт с местным населением, уделять больше внимания информированию и обеспечению доступа к иинформации [23]. Жители региональных парков Клайпедского уезда сталкиваются с этими проблемами в большей или меньшей степени.
Согласно различным исследованиям каждая заброшенная деревня или район требуют особого вмешательства, учитывая сложность ситуации [24; 25]. Согласно К. Гюлеру и Й. Кахья (2019) одним из способов решения проблемы является возвращение прежних и переселение новых жителей. Часть населения может также периодически приезжать в свои вторые дома, созданные в этих селах [1].
3 Republic of Lithuania Law on Protected Areas, 9 November 1993, No I-301. As last amended on 11 June 2015-No XII-1784. URL: https://e-seimas.lrs.lt/portal/legalAct/lt/TAD/ cf9f9132b60d11e6a3e9de0fc8d85cd8?jfwid=rivwzvpvg (дата обращения: 08.08.2020).
Несмотря на то, что литовские исследователи занимаются изучением процесса сокращения численности сельских жителей в географическом аспекте [26; 27], исследования того, как этот процесс протекает на охраняемых территориях и, особенно, в региональных парках, по-прежнему отсутствуют. До проведения настоящего исследования предполагалось, что масштабы уменьшения размеров поселков и численности населения на территориях региональных парков с преобладающим природоохранным режимом будут значительно меньше по сравнению с ситуацией, наблюдаемой в других районах, поскольку парки должны првлекать людей, особенно молодых, обновлением сферы услуг и возможностью работы в гармонии с природой. Целью данного исследования было изучение трех региональных парков Клайпедского уезда и их населенных пунктов (сел), численности сельского населения и его вариаций во времени и пространстве с целью определения количества исчезнувших деревень (с нулевым населением) и деревнь, которые исчезнут (с населением < 5), путем проводения сравнения с численностью населения в населенных пунктах без режима охраны для выявления причин депопуляции и разработки мер совершенствования региональной политики и управления.
Объектами исследования являются населенные пункты (села) и сельское население 3 региональных парков, 4 районных самоуправлений и их 12 староств Клайпедского уезда в 2001, 2011 и 2019 годах.
Область и географические локации исследования
Все региональные парки различаются по своему географическому положению, истории, охраняемым объектам, населению, развитию поселений и хозяйственной деятельности. Их объединяет один природный элемент — гидрография. Так, региональный парк Паюрис расположен на берегу Балтийского моря, региональный парк дельты Немана находится на берегу Куршского залива, а региональный парк Салан-тай изрезан реками и ручьями. С административной точки зрения все региональные парки принадлежат Клайпедскому уезду.
Региональный парк дельты Немана. Парк расположен в месте разветвления реки Неман на несколько ручьев на границе с Калининградской областью Российской Федерации. Регион изрезан многочисленными водоемами: реками, польдерами и каналами. Здесь обитают более 300 видов птиц. Уникальность парка заключается в том, что весной, а иногда зимой и осенью большая его часть бывает затоплена. Поймы в основном используются как луга и пастбища. Обилие дешевых кормовых ресурсов создает особенно благоприятные условия для животноводства.
Региональный парк Паюрис. Парк занимет полосу материкового побережья Литвы и около 30 км2 акватории Балтийского моря. В парке сосредоточены уникальные прибрежные ландшафты, природные и культурные ценности, а также представлено биологическое разнообразие Балтийского моря. Парк привлекателен песчаными пляжами, сочетающимися с подмытыми берегами и сосновыми лесами, благоприятными для отдыха.
Региональный парк Салантай. Парк расположен на северо-западе Литвы, на территории трех районных самоуправлений. Большую часть составляют земли сельскохозяйственного назначения — 67 % площади парка. Четверть площади покрыта лесами. Уникальной ценностью регионального парка являются валуны, образованные последним ледником и не пострадавшие от хозяйственной деятельности до сих пор. Парк призван сохранить ландшафт, природную экосистему и ценности культурного наследия речных долин и их окрестностей (рис. 1).
Рис. 1. Расположение исследуемых парков в Западной Литве
Источник: на основе статистики, представенной староствами за 2019 год.
По размеру сельского поселения и численности населения литовские населенные пункты представляется возможным разделить на следующие группы: очень малые (1-4, 5-9, 10-24, 25-49 человек), малые (50-99), средние (100-199, 200-499), большие (500-1000) и очень большие (1001+) [27]. В прибрежной части страны преобладают в основном села среднего размера [28].
Исследуемые региональные парки различаются по площади и численности населения: самым большим по площади является региональный парк дельты Немана, а самым маленьким - региональный парк Паюрис. Региональный парк Салантай, занимающий среднее положение по площади, - самый большой по численности населения и населенных пунктов, а также по плотности населения. Самые большие поселения находятся в региональном парке Паюрис, за ним следуют региональные парки Салантай и дельта Немана. Три поселка расположены в региональном парке Салантай и один в региональном парке дельты Немана, при этом большинство населенных пунктов представляют собой села разного размера (табл. 1).
Таблица 1
Характеристика населения анализируемых региональных парков в 2019 г.
Региональный парк Площадь, км2 Численность населения, чел. Плотность населения на км2 Общее число поселений Средняя численность населения в поселениях, чел. Площадь послелений, % от общей площади
Паюрис 58,65 1789 30,5 7 255,6 0,9
Салантай 132,65 5526 41,7 29 190,6 4,2
Парк дельты Немана 288,7 2293 7,9 26 88,2 1,0
Источник: разработано авторами на основе статистики, представленной староствами в 2019 году.
В соответствии с историко-архитектурными особенностями, функциями и расположением поселения региональных парков делятся на три группы, как это показано на рисунке 2.
Населенные пункты региональных парков
С сохранным режимом
С рекреационным статусом
Другие режимы и статусы
(городское и/или экономическое развитие)
Рис. 2. Классификация населенных пунктов региональных парков Литвы в соответствии с их основными приоритетами
Источник: составлено авторами на основе: Pajürio regioninis parkas // Tvarkymo planas. URL: https:// www.pajuris.info/index.php?option=com_content&view=article&id=58&Ite-mid=65&lang=en (дата обращения: 08.08.2020).
Первую группу составляют поселения с охранным режимом — города, поселки и села или их части, которые должны охраняться как ценные образцы культурного наследия. Регламент для их сохранения формируется на основе принятых принципов сбережения архитектурного наследия: консервация, реставрация, регенерация, имитация, обновление, преобразование. В соответствии с применением одного или нескольких принципов могут возникнуть разные результаты дейтельности по сохранению объектов — аутентичные объекты, копии, имитации, гибриды, инновации и др. Управление ландшафтами поселений первой группы осуществляется в соответствии с общими принципами пространственного формирования и пространственных отношений.
Вторую группу составляют поселки с приоритетом рекреационных интересов — в основном территории летних дач, современные и будущие, основная задача которых — обеспечить рекреационную функцию их ландшафтного менеджмента. Третью группу составляют поселения, расположенные в основном в буферных зонах парка, они не отличаются большим количеством объектов культурного насле-
дия или природоохранной деятельности, но благодаря их существованию происходит охрана других, более ценных территорий. В этой группе могут иметь приоритет экологическая защита, городское и/или экономическое развитие4.
Методы исследования
С целью изучения процесса вымирания поселений в выбранных региональных парках, староствах и районах были использованы методы структурного интервью, анализа литературы, карт, статистических данных и правовых документов, ГИС и классификации. Всего в 2018 и 2020 годах мы провели два полуструктурированных интервью с 12 руководителями староств и ландшафтными специалистами в трех региональных парках (по телефону и через интернет). Были опрошены представители следующих староств: Моседис, Скуодас, Имбаре, Картена, Кулупенай, Кретингале, Кинтай, Русне, Юкнайчяй, Шилуте, Саугос, Салантай. Качественный анализ трех тематических исследований был направлен на выявление причин депопуляции населенных пунктов и способов различных заинтересованных сторон или местных властей объяснить эти причины, а также разработку мер по прекращению депопуляции.
Результаты исследования были нанесены на карту с помощью программного обеспечения Arcgis PRO. Процентное изменение населения староств в 2001 — 2019 годах представлено в виде хороплет-карты, где области староств представлены разными цветами в зависимости от интенсивности процесса. Поселения были классифицированы в соответствии с изменением численности населения (без изменений, отрицательное изменение, положительное изменение, отсутствие населения), каждому классу был присвоен соответствующий символ для нанесения поселения на карте. Распределение населенных пунктов и изменений их численности классифицировано и проанализировано с учетом основных приоритетов региональных парков, изменения численности населения, с уделением особого внимания исчезнувшим и исчезающим населенным пунктам.
Результаты исследования
В Литве наблюдается быстрый рост крайне малонаселенных территорий. Это вызвано не только высоким уровнем миграции, но и низкой рождаемостью. Литовские ученые делят малонаселенные территории на три класса: I — менее 5 чел./км2; II — 5 — 10 чел. / км2; III — 10—12,5 чел. / км2. Выявлены также районы с плотностью населения до 15 чел./км2. Районы с плотностью населения менее 12,5 чел./км2 считаются малонаселенными [27].
Средняя плотность населения староств, расположенных в исследуемых региональных парках, составляет 63,5 чел./км2. При этом два города также попадают в эту группу. После исключения городского населения из статистики средняя плотность населения в пригородах достигает 21,3 чел./км2, таким образом, плотность населения поселений в большинстве староств превышает 12,5 чел./км2. Только в одном старо-стве (Нотенай) плотность населения в 2019 году составляла всего 9,54 чел./км2.
Согласно классификации литовских староств на подтипы [29] поселения, расположенные в региональных парках, имеют разный уровень урбанизации. Большинство обследованных районов относятся к негородским территориям, которые характеризуются большой удаленностью от городов, сокращением численности населения и отрицательной естественной изменчивостью населения. Из них уезжает больше жителей, чем прибывает. Староства Салантай и Скуодас (территория регионального парка Салантай) классифицируются как менее урбанизированные. Они находятся далеко от г. Клайпеды, а также от морской зоны отдыха и не очень привлекательны для жителей. Шилутское староство — это смешанная городская территория, находящая-
4 Pajürio regioninio parko tvarkymo planas: sprendiniai // Valstybine saugom4 teritorj tarnyba prie Aplinkos ministerijos. Vilnius, 2014.
ся под влиянием районного центра Шилуте. Кретингальское староство (территория Паюрисского регионального парка) считается пригородной зоной, входящей в зону влияния двух городов — Клайпедского портового города и курорта Паланга.
Помимо природных элементов в исследуемых региональных парках охраняются следующие объекты: урбанизированные территории (этнографические деревни Миния (Минге) и Русне (бывшая Скирвителе) в региональном парке дельты Немана), а также строительные комплексы: этнографическая усадьба, фрагменты бывшей усадьбы и многие другие объекты регионального парка Салантай).
Качественное состояние объектов наследия зависит от функциональной площади парка. В заповедных зонах комплекс зданий и сооружений находится в хорошем физическом состоянии, а статусы их подлинности, культурной ценности или значимости практически не изменились. Однако физическое состояние и культурная ценность других объектов ухудшились [30].
Причин депопуляции / опустения разных поселений выделяется много, однако в основном они носят политический (войны, ссылки советского периода, административное деление, эмиграция, партизанское движение, советская коллективизация и т. д.), экономический (индустриализация, мелиорация или восстановление земель, эмиграция в другие страны, в том числе в страны ЕС, внутренняя миграция в более крупные города и т. д.), и естественный (стихийные бедствия, такие как землетрясения, наводнения, оползни и др.) характер. Таким образом, географическая мобильность людей может быть объяснена факторами макро- и микроуровня, одним из которых является миграция из сельской местности в города. В Литве, как и в других развивающихся странах, этот тип миграции также породил международную миграцию [31]. Например, когда Литва в 1990 году провозгласила независимость, население страны проживало в 19 541 населенном пункте (села, отдельные усадьбы, города или городки), тогда как в 2011 году, согласно последней переписи населения, граждане Литвы проживали в 18 461 населенном пункте — на 6 % меньше [32].
Процесс депопуляции в Литве имеет явные региональные различия. В Западной Литве, где расположены анализируемые территории, эмиграция оказывает большее влияние на убыль населения, чем естественные изменения [26].
В 2001—2011 годах количество сельских поселений в Литве уменьшилось на 1638 населенных пунктов, или на 4,13 %. В исследуемых районах, где расположены региональные парки, за 2001—2020 годы исчезло 46 сел, или 9,4 % (табл. 2). Этот процесс сокращения численности ускорился в 2001—2011 годах и стабилизировался в последующие годы.
Таблица 2
Общее количество сельских поселений и количество исчезнувших поселениий в муниципалититетах Клайпедского уезда в 2001, 2011 и 2020 годах
Общее число населенных пунктов Количество исчезнувших
Муниципалитет населенных пунктов (0 жителей)
2001 2011 2020 2001 2011
Скуодасский район 171 169 169 5 10
Кретингский район 194 189 189 23 26
Клайпедский район 302 290 284 11 12
Шилутский район 310 288 289 12 15
Всего 977 936 931 51 63
Источники: Lietuvos gyventoj^ ir busty surasymas 2001 m. Surasymo rezultatai, informacinis pranesi-mas // Lietuvos Statistikos Departamentas. Vilnius, 2002. P. 5; Valstybès jmonè Registry centras. URL: https:// www.registrucentras.lt/ibi_apps/WFServlet?IBIF_webapp=/ibi_apps&IBIC_server=EDASERVE&IBIWF_ msgviewer=0FF&IBIF_ex=ar-a1-savivaldybes.fex&CLICKED_0N=&ADM_PAV=Klaip%EBdos%20 apskr.&APSKR=3.00&LENT_NR=160.00&PERI0DAS_N=0000020009&PERI0DAS_I=0&skirt=0&a-dm_vien=1&dat_laik=1&LAIK=1 (дата обращения: 15.07.2020).
Данный отрицательный демографический процесс наиболее затронул отдаленный Шилутский район Клайпедского уезда [33], где количество сельских поселений сократилось более чем на 6 %. Относительно крупные сельские поселения в Западной Литве в настоящий момент могут поддерживать уровень численности населения, поэтому в этом регионе отмечается меньшее количество опустевших населенных пунктов (без жителей), чем в других областях. Процесс изменения числа жителей в районах Клайпедского уезда значительно отличается от аналогичного в других районах — в пригородном районе Клайпеды количество жителей увеличилось, а в остальных районах уменьшилось [34].
В районах, где расположены региональные парки, в период 2001—2011 годов полностью обезлюдели 12 сельских поселений (исчезнувшие населенные пункты), этот процесс еще не завершен. Количество крайне малонаселенных сельских поселений в региональных парках возрастает (рис. 3). В настоящее время на исследуемой территории находятся 7 деревень с населением менее 5 человек (6 в региональном парке дельты Немана и региональном парке Салантай (по 3 деревни в каждом) и 1 деревня в региональном парке Паюрис). Данные за последниие почти двадцать лет демонстрируют перспективу роста количества таких деревень в будущем. В региональном парке Салантай расположены 3 исчезнувшие деревни.
Рис. 3. Количество исчезнувших деревень (0 человек) и деревень с населением менее 5 человек в трех исследованных региональных парках в 2001, 2011 и 2019 годах.
Источник: составлено авторами на основе данных, предоставленных администрацией староств за 2019 год.
В региональных парках преобладают небольшие поселения. Численность населения превышает 1000 жителей только в поселках. Несмотря на то, что во многие региональные парки прибыло больше жителей, чем убыло за последний год, за более длительный период (2001—2020) тенденция к сокращению численности наглядно прослеживается.
Изменение численности населения в региональных парках может быть объяснено слудующими причинами:
1. Общие демографические тенденции, характерные для территории всей Литвы и западного региона в частности.
2. Конкретные причины, связанные с осуществляемой деятельностью и ограничениями, накладываемыми в связи с функционированием региональных парков.
Определить, какой именно фактор в большей степени повлиял на изменение численности населения исчезнувших деревень, представляется сложной задачей. Эти населенные пункты расположены недалеко от административных границ муниципальных образований, удалены от районных центров и в силу этого не привлекательны для жителей. Два из трех поселков в 2019 году относились к зоне охранного режима, поэтому хозяйственная деятельность в них ограничена и в них могут создаваться только усадьбы, предназначающиеся для сельского туризма. Таким образом, существует вероятность, что со временем в процессе развития сельского туризма может произойти заселение некоторых исчезнувших деревень.
Изменения в распределении численности населения и в миграционных настроениях как в целом по стране, так и в Западной Литве в большей степени определяются географическим положением (привлекательность г. Клайпеды и близость к морю). Клайпеда как крупнейший город Западной Литвы, портовый город, промышленный, сервисный, научный и культурный центр привлекательна не только для литовцев, но и для приезжающих из-за границы. Однако, как и другие крупнейшие города Литвы, Клайпеда переживает процесс субурбанизации. Многие молодые семьи покупают жилье в пригороде и поселяются там. По мере удаления от побережья и от города плотность населения снижается, строения располагаются реже, средний возраст населения возрастает. В Клайпедском уезде демографическая ситуация характеризуется более положительно, чем в среднем по стране — в 2019 году коэффициент демографического возраста (количество людей в возрасте 65 лет и старше на 100 детей в возрасте до 15 лет) в Литве достиг 130, а в Клайпедском уезде — 119. Хотя значения естественного изменения отрицательны по всей Литве (на 1000 жителей — -3,8), в Клайпедском уезде естественная динамика населения несколько лучше--2,2.
В 2001—2019 годах численность населения в региональном парке дельты реки Неман уменьшилась на 24,7 %, а в региональном парке Салантай — на 19,9 %. Выявлено только 9 населенных пунктов, в которых численность населения увеличилась за этот период: 4 села в региональном парке Паюрис, 3 села в региональном парке Салантай и 2 села в региональном парке дельты реки Неман (рис. 4).
Региональный парк Салантай Региональный парк дельты Немана Региональный парк
Рис. 4. Пространственное изменение численности населения исследуемых региональных парков в 2019 году по сравнению с 2001 годом
Источник: разработано авторами на основе статистики, предоставленной староствами за 2019 год.
В отличие от региональных парков Салантай и Неманского парка население регионального парка Паюрис за 2001—2019 годы увеличилось в 3,25 раза. Этот парк уникален тем, что расположен в приморской зоне недалеко от портового города Клайпеда. Географическая привлекательность и лучшие перспективы трудоустройства побуждают молодые семьи покупать жилье на его территории. Большинство прибывающего населения — молодые люди, ищущие чистую, тихую среду проживания для себя и своих семей. В последние годы количество молодых людей, приезжающих в пригород Клайпеды, растет. Однако для повышения првлекательности территории важно, чтобы в селах были хорошо развиты сеть дорог и социальная инфраструктура (школа, детский сад и т. д.).
Таким образом, в региональном парке Паюрис отмечается быстрый рост численности населения, в то время как в других региональных парках населенные пункты увеличились лишь на несколько жителей (рис. 4). В целом на территориях, прилегающих к г. Клайпеде, рост количества крупных (более 500 жителей) поселений был наиболее быстрым, рост числа небольших поселений (до 9 жителей) также отмечен, но число поселений с 10 — 99 жителями за период 2001—2011 годов сократилось [35].
Особенности изменений численности населения в селах с разными приоритет-н ными интересами за почти 20 лет представлены на рисунке 5.
Рис. 5. Изменение численности населения в 2019 году по сравнению с 2001 годом в селах с разными приоритетными интересами в исследуемых региональных парках, %
Источник: составлено на основе данных, предоставленных староствами за 2019 год, и данных переписи населения 2001 года, а также на основе классификации населенных пунктов в соответствии с их функциональной приоритетностью.
Исходя из представленных данных, очевидно, что средние показатели произошедших изменений значительно разнятся, в частности в региональном парке Паю-рис по сравнению с двумя другими наблюдается увеличение численности населения — в деревнях, имеющих природоохранное, рекреационное назначение и другие статусы, количество жителей возрастало, при этом в региональном парке Салантай и Неманском парке в деревнях с природоохранным статусом отмечено наибольшее
сокращение численности населения. Поселения в региональных парках Паюрис и дельты реки Неман получили рекреационный статус, что оказало наибольшее положительное воздействие на численность населения в них, поскольку ее сокращение в этих населенных пунктах было наименьшим. Рекреационная функция поселений в анализируемых парках требует внимания и дальнейшего развития, в особенности в региональном парке Салантай, где рекреационная инфраструктура не развита вообще. В населенных пунктах, обладающих другими статусами, уменьшение численности населения было аналогичным в течение исследуемого периода как в региональном парке дельты Немана, так и в региональном парке Салантай. В сельское хозяйство в основном вовлечены жители территории регионального парка дельты Немана (от 30 до 70 % населения трудоспособного возраста в разных районах), при этом самая большая площадь сельскохозяйственных угодий простирается на территории Салантайского регионального парка. На территории регионального парка Паюрис нет традиционного сельскохозяйственного производства, так как он в основном покрыт лесами и прибрежными лугами.
В результате анализа интервью можно выделить некоторые факторы, которые могут быть охарактеризованы и как причины и / или как последствия ситуации, сложившейся в исследуемых региональных парках, что показано на рисунке 6.
Отсутствие рабочих мест (негативный фактор)
• Низкий уровень доходов (негативный фактор)
•Отсутствие необходимой социальной инфраструктуры (отрицательные последствия)
•Старение населения (отрицательные последствия)
• Близость крупного города (позитивный и негативный фактор)
• Близость моря и залива (позитивный фактор)
• Низкий уровень социализации и владения социальными навыками (негативный фактор)
• Низкий уровень экологических знаний среди населения (отрицательные последствия)
Факторы и причины/посл едствия
•Отсутствие взаимодействия населения с самими региональными парками (отрицательные последствия)
•Отсутствие инициативы со стороны местного населения и местных сообществ (отрицательные последствия)
Рис. 6. Выявленные факторы и причины / последствия текущей ситуации с численностью населения сельских поселений в исследуемых региональных парках
Источник: по результатам интервью 2018 и 2020 годов.
Наиболее благоприятная ситуация сложилась в поселениях регионального парка Паюрис, где небольшое сокращение численности населения произошло только в двух поселениях, обладающих рекреационным статусом, а также в одном поселении с природоохранным статусом, при этом в остальных поселениях с аналогичными статусами был зарегистрирован незначительный рост населения. Прирост может быть обусловлен совместными действиями и активным сотрудничеством между региональным парком и местным сообществом деревни Каркле, которая является одной из крупнейших на территории и обладает природоохранным и рекреационным статусом. Необходимо, чтобы в деятельность регионального парка была
также вовлечена деревня Немирсета с населением почти 300 человек, большинство из которых — молодые семьи, что обеспечит лучшее понимание жителями парков миссии и функции этого парка. Региональным парком Паюрис должны быть инициированы мероприятия по экологическому просвещению в других населенных пунктах парка. В парке уже проложена экологическая природная тропа «Литорина», а также имеются спортивные и оздоровительные маршруты.
Более сложная ситуация сложилась в двух других региональных парках. Есть надежда, что в региональном парке Салантай взаимодействие руководства парков и местных жителей будет развиваться в том случае, если парк организует больше инициатив, вовлекая местных жителей, школы и общины в различные мероприятия.
Региональный парк дельты реки Неман приглашает местные сообщества принять участие в мероприятиях по охране окружающей среды, но такое сотрудничество, вероятно, является недостаточным, так как многие жители не понимают задач регионального парка даже в населенных пунктах, в которых установлен рекреационный режим.
Эти парки имеют возможность осуществлять образовательную функцию. Для студентов и преподавателей, а также для широкой аудитории, посещающей региональные парки Неманский и Салантай, были созданы познавательные путеводители. Разработаны три тематических обучающих урока (задания) для активного отдыха. В визит-центрах оборудованы экспозиции экологического просвещения, а во всех парках есть учебные тропы. Однако сотрудничество между администрациями региональных парков и образовательными учреждениями должно быть более ориентировано на совершенствование экологического образования.
По мнению администраторов 12 староств и согласно опыту исследований, перечень мер по улучшению существующей демографической ситуации в населенных пунктах региональных парков Клайпедского уезда может быть разработан как на уровне государства, так и на уровне муниципалитета / староства (рис. 7).
Меры, направленные на устранение депопуляции
• Широкий спектр рабочих мест, в том числе в дистанционном режиме
• Более масштабная экономическая поддержка молодых семей, переселяющихся в сельские районы
• Улучшение социальной инфраструктуры в сельских районах
• Улучшение взаимодействия между региональными парками, образовательными учреждениями и местными сообществами путем проведения совместных просветительских мероприятий в форме образовательных проектов, программ и т.д.
• Поиск и разработка в сельских районах новых услуг, продуктов, таких как ремесла, образовательные и художественные нововведения и др.
Рис. 7. Перечень мер, которые необходимо реализовать для улучшения текущей ситуации с депопуляцией в сельских районах трех исследуемых региональных парков
Источник: по результатам интервью, проведенных в 2018 и 2020 годах, и на основе эмпирической части исследований.
Устойчивые сельские ландшафты должны предоставлять посетителям комплексные услуги высокого экологического качества в сочетании с экономической и социальной выгодой для их жителей. С. Мюллер продемонстрировал разнообра-
зие оптимальных методов ведения сельского хозяйства, необходимых для обеспечения соответствующего природоохранного статуса различных типов местообитаний [36]. Можно считать развитие органического земледелия успешной мерой [37]. В исследуемых региональных парках находятся 5 органических фермерских хозяйств: 1 — в региональном парке Салантай, 4 — в региональном парке дельты Немана. В региональном парке Паюрис нет органических ферм, но сущестствует устойчивое лесное хозяйство5, что также является фактором улучшения ситуации.
Развитие экотуризма дает путешественникам возможность ознакомиться с устойчивыми практиками и позволяет делиться этим опытом с согражданами, а также способствует защите окружающей среды, сохранению биоразнообразия и т.д. [38—42]. Образовательная функция, осуществляемая охраняемыми территориями, также имеет большое значение [43]. Таким образом, региональные парки выполняют не только сохранную функцию, приоритетным также является достижение целей, определенных Законом об охраняемых территориях Литвы, — создание условий для отдыха, в первую очередь для познавательного и экологического туризма, развитие экологического образования, продвижение органического земледелия или устойчивого лесного хозяйства и осуществление других функций для комплексного сохранения ландшафта и его ценностей. С другой стороны, меры по защите окружающей среды скорее оказали бы положительное влияние на местные рынки труда, если бы правила ведения бизнеса были смягчены [44].
Улучшение демографической ситуации — сложный и ресурсоемкий процесс. Его реализация не должна быть исключительной ответственностью правительства государства. Роль местных сообществ в возрождении населенных пунктов, находящихся под угрозой исчезновения, также имеет решающее значение. Авторы в исследовании [45] подчеркивают важность неформального планирования, проводимого институциональными агентами, такими как сельские сообщества, спортивные клубы, общественные организации и др. Неформальное планирование включает улучшение инфраструктуры и активизацию культурной жизни территории. Географическое расположение сельских поселений на территории страны или региона должно быть равномерным, а создание комплексной инфраструктуры должно сократить различия между сельскими и городскими территориями [46; 47]. Также важно, чтобы реальная финансовая поддержка местного населения дополняла меры стратегического планирования (снижение налогов, введение льгот или аналогичные меры) [35]. Таким образом, участие жителей в процессе управления укрепит их привязанность к месту, а в целом стремление осуществлять природоохранную деятельность, что будет стимулировать их вовлеченность в этот процесс [48].
Дискуссия и перспективы дальнейших исследований
Сравнение результатов двух переписей населения (1989-го и 2011 годов) позволяет сделать небольшой, но важный вывод: появилось несколько поселений или индивидуальных хозяйств с приростом населения, однако по всей Литве их всего около 130 [32]. На анализируемых территориях имеются две деревни с нулевым населением, которые некоторе время назад были вновь заселены, — Ворусне и Та-тамишкес в региональном парке дельты Немана.
Анализируя конкретные причины настоящего результата, стоит отметить прежде всего неэффективность или отсутствие взаимодействия между региональными парками, населением и местными сообществами. На изученных нами территориях зарегистрировано лишь несколько положительных примеров такого взаимодействия, в основном в региональном парке Паюрис. Возможно, что более тесное
5 Lietuvos erdvinés informacijos portalas. V{ „GIS-Centras. URL: http://www.geoportal.lt/lvi/ (дата обращения: 08.08.2020).
сотрудничество между региональными парками и местными сообществами, совместные проекты в области образования и развития сподвигнут людей, особенно молодые семьи, выбирать среду обитания в непосредственной близости от различных региональных парков. Руководство регионального парка играет решающую роль в представлении интересов участников взаимодействия и в налаживании этого взаимодействия [2]. Перспективным направлением дальнейшего исследования представляется изучение ожиданий местных жителей, особенно молодежи, и анализ общественного мнения.
Выводы
1. В исследуемых региональных парках преобладают небольшие поселения. Основной поток приезжающих в эти насленные пункты — молодежь, однако они селятся там, где развита социальная инфраструктура — детские сады и школы. Такие учреждения есть не во всех поселках или деревнях с населением более 100 человек.
2. Региональный парк Паюрис уникален с демографической точки зрения, так как расположен в прибрежной зоне недалеко от портового города Клайпеды. Географическая привлекательность места и большие возможности для работы побуждают молодые семьи покупать жилье здесь, даже в услових ограничения строительства жилья на территории с природоохранным статусом. Так, в 2001—2019 годах население регионального парка Паюрис увеличилось в 3,25 раза.
3. В региональном парке Салантай исчезающие деревни расположены недалеко от границ района, они удалены от его центра или от моря и поэтому не привлекательны для жителей. В 2019 году в сравнении с 2001 годом на территории этого парка были выявлены три опустевших населенных пункта. Кроме того, региональный парк Салантай потерял больше всего жителей, проживавших в заповедной зоне, по сравнению с другими региональными парками. Убыль населения может быть связана с ограничениями, налагаемыми статусом регионального парка на строительную и производственную деятельность.
4. В региональном парке дельты реки Неман сельскохозяйственная деятельность населения ограничена по причине затопления лугов. В результате фермеры могут вести на этой территории лишь ограниченную животноводческую деятельность. Такая ситуация непривлекательна для жителей, которые постепенно покидают села. С другой стороны, сфера рекреационных услуг в этом районе развивается, что может положительно сказаться на численности населения в будущем.
5. Отсутствие рабочих мест, низкий уровень доходов, отсутствие соответствующей социальной инфраструктуры и действие законодательных ограничений, связанных с деятельностью региональных парков, — главные отрицательные факторы, влияющие на сокращение численности населения во многих населенных пунктах. Ситуация представляется неудовлетворительной и по причине неразвитого взаимодействия местных сообществ и администраций региональных парков. Поэтому в целях ее улучшения необходимо стимулировать экологическое земледелие, устойчивое лесоводство и другие виды деятельности, более активно привлекать сотрудников региональных парков к взаимодействию со староствами, проводить большее число общественных мероприятий, а также осуществлять разработку различных совместных проектов, в особенности по экологическому просвещению, и организовывать экологические туры. Необходимо предпринимать соответствующие меры экономической поддержки в целях удержания местного населения в сельской местности.
Выражаем благодарность специалистам по ландшафту из региональных парков Салантай, Паюрис и дельты реки Неман, а также администрациям 12 старосте Клайпедского уезда (Моседис, Кинтай, Кретингале, Русне, Имбаре, Юкнайчяй, Картена, Скуодас, Кулупенай, Саугос, Салантай, Шилуте) за время, потраченное ими на заполнение наших анкет, и предоставление новейших данных о численности населенных пунктов и сельского населения.
Список литературы
1. Güler K., Kahya Y. Developing an Approach for Conservation of Abandoned Rural Settlements in Turkey // ITU AIZ Journal of Faculty of Architecture. 2019. Vol. 16, № 1. P. 97-115. https://doi.org/10.5505/itujfa.2019.48991.
2. Martínez-Abraín A., Jiménez J., Jiménez I. et al. Ecological Consequences of Human Depopulation of Rural Areas on Wildlife: A Unifying Perspective // Biological Conservation. 2020. Vol. 252. P. 108860. https://doi.org/10.10Wj. biocon.2020.108860.
3. Aleknavicius P., Aleknavicius M., Akelaityté S. Lietuvos kaimo gyvenamj vietoviq poky-сщ tyrimai // Journal of Architecture and Urbanism. 2014. Vol. 38, № 2. P. 161 — 172. https://doi. org/10.3846/20297955.2014.924284.
4. Anokhin A., Kropinova E. G. Scientific and Practical Aspects of Organizing week-end Routes in the Natural Environment Using Technologies of Active tourism // Service and Tourism: Current Challenges. 2020. Vol. 14, № 2. P. 50—63. https://doi. org/10.24411/1995-0411-2020-10205.
5. Bodesmo M., Pacicco L., Romano B., Ranfa A. The role of environmental and socio-demo-graphic indicators in the analysis of land use changes in a protected area of the Natura 2000 Network: the case study of Lake Trasimeno, Umbria, Central Italy // Environmental Monitoring and Assessment. 2012. Vol. 184, № 2. P. 831—843. https://doi. org/10.1007/s10661-011-2004-z.
6. Grigsby M. Rural People and Communities in the 21st Century: Resilience and Transformation. By David L. Brown and Kai A. Schafft Polity. 2011. 224 pages // Social Forces. 2014. Vol.93, № 2. P. e59. https://doi.org/10.1093/sf/sos042.
7. Karlsson I., Rydén l., Sepp K. Introduction // Rural Development and Land Use / eds.: I. Karlsson, L. Rydén. Uppsala University, 2012. P. 11—20. URL: http://www.diva-portal.org/ smash/get/diva2:603529/FULLTEXT01.pdf (дата обращения: 25.01.2021).
8. Pedroli B., Correia T. P., Primdahl J. Challenges for a Shared European Countryside of Uncertain Future. Towards a Modern Community-based Landscape Perspective // Landscape Research. 2016. Vol. 41, № 4. P. 450—460. https://doi. org/10.1080/01426397.2016.1156072.
9. Primdahl J., Andersen E., Swaffield S., Kristensen L. Intersecting Dynamics of Agricultural Structural Change and Urbanisation within European Rural Landscapes: Change Patterns and Policy Implications // Landscape Research. 2013. Vol. 38, № 6. P. 799—817. https://doi.org/10.1080 /01426397.2013.772959.
10. van Vliet J., de Groot H. L. F., Rietveld P., Verburg P. H. Manifestations and Underlying Drivers of Agricultural Land use Change in Europe // Landscape and Urban Planning. 2015. № 133. P. 24—36. https://doi.org/10.1016/j. landurbplan.2014.09.001.
11. Woods M. Rural geography: Processes, responses and experiences in rural restructuring. SAGE Publications Ltd, 2011. https://doi. org/10.4135/9781446216415.
12. Zarina A., Vinogradovs I., Skinkis P. Towards (dis)continuity of Agricultural Wetlands: Latvia's Polder Landscapes after Soviet Productivism // Landscape Research. 2018. Vol. 43, № 3. P. 455—469. https://doi.org/10.1080/01426397.2017.1316367.
13. Hoffman D. M. Parks, Proxies, and People Ideology, Epistemology, and the Measurement of Human Population Growth on Protected Area Edges // Environment and Society: Advances in Research. 2017. Vol. 8, № 1. P. 161 — 179. https://doi.org/10.3167/ares.2017.080108.
14. Joppa L. Population Change in and around Protected Areas // Journal of Ecological Anthropology. 2012. Vol. 15, № 1. P. 58—64. http://dx.doi.org/10.5038/2162-4593.15.L4.
15. Anokhin A., Kropinova E. Principles of Sustainable Development for Rural Tourism Synergy // E3S Web of Conferences. Vol. 208, № 05017. https://doi.org/10.1051/e3sconf/202020805017.
16. Kriauciunas E. Lietuvos kaimo gyvenvieciq tinklo kaitos ypatumai 1989—2011 metais // Kaimo raidos kryptys ziniq visuomenéje. 2013. № 1. P. 53—60. URL: https://talpykla.elaba.lt/ elaba-fedora/objects/elaba:6228361/datastreams/MAIN/content (дата обращения: 07.08.2020).
17. Buciené A., Gadal S., Galiniené J., Gailius V. The geographic-retrospective analysis of landscape in Zemaiciq Naumiestis ward // Geologija Geografija. 2017. T. 3 (1). P. 25—36.
18. Csapó T., Balogh A. Development of the Settlement Network in the Central European Countries: Past, Present, and Future. Springer Science & Business Media, 2011.
19. Paniagua A. Local people unprotected by protected (depopulated) natural areas: the case of Sierra Norte Guadalajara, Spain // GeoJournal. 2018. Vol. 83, № 5. P. 993 — 1004. https://doi. org/10.1007/s10708-017-9813-8.
20. Rodríguez-Rodríguez D., Larrubia R., Sinoga J. D. Are Protected Areas Good for the Human Species? Effects of Protected Areas on Rural Depopulation in Spain // Science of the Total Environment. 2021. Vol. 763. P. 144399. https://doi. org/10.1016/j. scitotenv.2020.144399.
21. Baskyté R. Saugomq teritorijq büklé ir jq ateitis // Lietuvos saugomos teritorijos. Vilnius, 2006. P. 320—325.
22. Jukneviciuté A., Mierauskas P. Saugomq teritorijq plétra Lietuvoje: valdymo issükiai // Darnaus vystymosi strategija ir praktika. 2012. № 1(6). P. 78—92. URL: https://www.mruni.eu/ upload/iblock/9f9/006_jukneviciute_mierauskas. pdf (дата обращения: 08.08.2020).
23. Mierauskas P. Suinteresuotq asmenq dalyvavimas Lietuvos saugomq teritorijq valdyme // Socialiniq mokslq studijos. 2010. № 3 (7). P. 125 — 143). URL: https://www.mruni.eu/upload/ iblock/3f9/8mierauskas.pdf (дата обращения: 07.08.2020).
24. Filipe M., de Mascarenhas J. M. Abandoned Villages and Related Geographic and Landscape Context: Guidelines to Natural and Cultural Heritage Conservation and Multifunctional Valorization // European Countryside. 2011. Vol. 3, № 1. P. 21—45. https://doi.org/10.2478/v10091-011-0002-3.
25. Jaszczak A., Kristianova K., Vaznoniené G., Zukovskis J. Phenomenon of Abandoned Villages and its Impact on Transformation of Rural Landscapes // Management Theory and Studies for Rural Business and Infrastructure Development. 2018. Vol 40, № 4. P. 467—480. https://doi. org/10.15544/mts.2018.43.
26. Daugirdas V., Burneika D., Kriauciunas E. et al. Lietuvos retai apgyvendintos teritorijos. Vilnius, 2013.
27. Kriauciunas E., Ribokas G. Siauliq apskrities retai apgyvendintq teritorijq pokyciai ir de-mografinés raidos ypatumai // Ekonomika ir vadyba: aktualijos ir perspektyvos. 2012. № 3 (27). P. 135 — 143. URL: https://vb.mab.lt/object/elaba:6227695/ (дата обращения: 08.08.2020).
28. Vaitekunas S., Cepiené E. Lietuvos kaimq sistema: koncepcija, skaicius, dydis, tankumas, kaita // 2014. № 2. P. 53 — 74. http://dx.doi.org/10.15181/tbb.v67i2.846.
29. Baranauskiené V. Kaimiskq teritorijq identifikavimo problema: Lietuvos seniünijq atvejis // Geografijos metrastis. 2019. № 52. P. 5 — 72. https://doi.org/10.5200/GM.2019.4.
30. Mlinkauskiené A. Saugomq kaimo gyvenamj vietoviq büklés pokyciai regioniniuose par-kuose // Urbanistiné drieka: miesto ir kaimo sandüra. Mokslo straipsniq rinkinys. IV Lietuvos urba-nistinis forumas. 2010. P. 46—54. URL: http://dpakademija.lt/stor/uploads/2013/07/2010-UF-lei-dinys.pdf (дата обращения: 07.08.2020).
31. Carter G. L. Population and society: an introduction. Cambridge, UK, 2016. P. 179—190.
32. Kavoliuté F. Lietuvos gyvenamj vietoviq vardq kaitos apzvalga (XX a. II pusé), ataskai-ta / Vilniaus Universitetas. Vilnius, 2017.
33. Verkuleviciuté-Kriukiené D., Buciené A., Beteika L. Changes in rural landscape status, functions and human factor: the case of transboundary Nemunas delta region // Area. 2017. Vol. 50, № 3. P. 353—363. https://doi.org/10.1111/area.12383.
34. Butkuté J. Kaimo gyvenvieciq ir gyventojq skaiciaus, lytinés sudéties kaita 2001 — 2011 metais // Geografija ir edukacija: mokslo almanachas. 2014. № 2. P. 21—34.
35. Jureviciené J. Kaimo kultürinio krastovaizdzio verté // Journal of Architecture and Urba-nism. 2010. Vol. 34, № 3. P. 113 — 119. https://doi.org/10.3846/tpa.2010.11.
36. Muller S. Appropriate Agricultural Management Practices Required to Ensure Conservation, Biodiversity of Environmentally Sensitive Grassland Sites Designated under Natura 2000 // Agriculture, Agriculture Ecosystems & Environment. 2002. Vol. 89. P. 261 — 266. URL: https://www. sciencedirect. com/science/article/abs/pii/S0167880901002353 (дата обращения: 26.08.2020).
37. Halada L., Evans D., Carlos Romäo C., Petersen J-E. Which Habitats of European Importance Depend on Agricultural Practices? // Biodiversity and Conservation. 2011. Vol. 20, № 11. P. 2365-2378. https://doi. org/10.1007/s10531-011-9989-z.
38. Lanier P. The positive impacts of ecotourism in protected areas // WIT Transactions on Ecology and The Environment. 2014. Vol. 187. P. 199-209. https://doi.org/10.2495/ST140161.
39. Minciu R., Pädurean M., Popescu D., Hornoiu R. Demand for Vacations / Travel in Protected Areas — Dimension of Tourists' Ecological Behavior // Amfiteatru Economic Journal. 2012. Vol. 14, № 31. P. 99—113. URL: https://www.econstor.eu/bitstream/10419/168749/1/aej-v14-i31-p099.pdf (дата обращения: 26.01.2021).
40. Ristica D., Vukoicica D., Milincic M. Tourism and sustainable development of rural settlements in protected areas — Example NP Kopaonik (Serbia) // Land Use Policy. 2019. Vol. 89, P. 104231. https://doi. org/10.1016/j.landusepol.2019.104231 (дата обращения: 30.03.2021).
41. Stronza A. L., Hunt C. A., Fitzgerald L. A. Ecotourism for Conservation?// Annual Review of Environment and Resources. 2019. Vol. 44, № 1. P. 229—53. https://doi.org/10.1146/annu-rev-environ-101718-033046.
42. Zolfani S. H., Sedaghat M., Maknoon R., Zavadskas E. K. Sustainable tourism: a comprehensive literature review on frameworks and applications // Economic Research-Ekonomska Istrazivanja. 2015. Vol. 28, № 1. P. 1 — 30. https://doi. org/10.1080/1331677X.2014.995895.
43. Abduganiev O. I., Abdurakhmanov G. Z. Ecological Education for the Purposes Sustainable Development // The American Journal of Social Science and Education Innovations. 2020. Vol. 2, № 8. P. 280—284. https://doi. org/10.37547/tajssei/Volume02Issue08-45.
44. Byström J., Müller D. K. Tourism labor market impacts of national parks. The case of Swedish Lapland // Zeitschrift für Wirtschaftsgeographie. 2014. Vol. 58, № 2—3. P. 115 — 126.
45. Syssner J., Meijer M. Informal Planning in Depopulating Rural Areas. A Resource-based View on Informal Planning Practices // European Countryside. 2017. Vol. 9, № 3. P. 458—472. https://doi.org/10.1515/euco-2017-0027.
46. Burinskiene M., Lazauskaite D. Mazq miesteliq, baznytkaimiq, kaimo gyvenvieciq perspektyvos // Urbanistine drieka: miesto ir kaimo sandüra. IV Lietuvos urbanistinis forumas. 2010. P. 34—39. URL: http://dpakademija. lt/stor/uploads/2013/07/2010-UF-leidinys.pdf (дата обращения: 07.08.2020).
47. Mickovic B., Mijanovic D., Spalevic V. et al. Contribution to the Analysis of Depopulation in Rural Areas of the Balkans: Case Study of the Municipality of Niksic, Montenegro // Sustainabi-lity. 2020. Vol. 12, № 8. P. 1—23. https://doi. org/10.3390/su12083328.
48. Mehnen N., Mose I., Strijker D. Governance and Sense of Place: Half a Century of a German Nature Park // Environmental Policy and Governance. 2013. Vol. 23. P. 46—62. https://doi. org/10.1002/eet.1592.
Об авторах
Дайва Веркюлевичюте-Крюкене, доктор наук, факультет социальных и гуманитарных наук, Клайпедский университет, Литва. E-mail: verkuleviciute.daiva@gmail. com https://orcid.org/0000-0003-0675-1879
Ангелия Бучене, доктор наук, профессор, факультет социальных и гуманитарных наук, Клайпедский университет, Литва. E-mail: angelijab@gmail.com https://orcid.org/0000-0001-5700-5820
Эрика Чепиене, аспирант, факультет социальных и гуманитарных наук, Клайпедский университет, Литва.
E-mail: erikacepiene@gmail.com
https://orcid.org/0000-0002-1536-2595
DEPOPULATION OF COASTAL RURAL LITHUANIA: DO REGIONAL PARKS STABILISE THE SITUATION?
D. VerkuleviciQté-Kriukiené A. Buciené
E. Cepiené
Regional parks in Lithuania preserve the most valuable physical and cultural components of the landscape, NATURA 2000 habitats, etc. They are usually located in natural or semi-natural landscapes of rural areas. These territories, however, have a higher depopulation rate than urbanised districts. Still, conservation priority areas were expected to attract young families as permanent residents and make their population more stable. This study aims to investigate changes in the rural population in three regional parks of the Klaipeda county to determine the number of abandoned villages (with no residents) and vanishing ones (with a population < 5), as compared to territories with no conservation regime. The article examines migration as one of the determinants of depopulation. The analysis of national and local statistics, institutional documents, and structured interviews revealed that the conservation regime applied in regional parks did not necessarily encourage local people to stay or newcomers to arrive. Proximity to the sea and towns with developed social infrastructure remains a priority when looking for a residence in the countryside.
Keywords:
depopulation, disappeared villages, rural population, regional parks, conservation priority References
1. Güler, K., Kahya, Y. 2019, Developing an Approach for Conservation of Abandoned Rural Settlements in Turkey, ITU A\Z Journal of Faculty of Architecture, vol. 16, no. 1, p. 97 — 115, doi: https://doi. org/10.5505/itujfa.2019.48991.
2. Martínez-Abraín, A., Jiménez, J., Jiménez, I., Ferrer, X., Llaneza, L., Ferrer, M., Palomero, G., Ballesteros, F., Galán, P., Oro, D. 2020, Ecological Consequences of Human Depopulation of Rural Areas on Wildlife: A Unifying Perspective, Biological Conservation, no. 252. doi: https://doi. org/10.1016/j.biocon.2020.108860.
3. Aleknavicius, P., Aleknavicius, M., Akelaityté, S. 2014, Lietuvos kaimo gyvenamj vie-toviq pokyciq tyrimai [Research of Changes of Rural Residential areas in Lithuania], Journal of Architecture and Urbanism, vol. 38, no. 2, p. 161 — 172. doi: 10.3846/20297955.2014.924284 (in Lithuanian).
4. Anokhin, A., Kropinova, E. G. 2020, Scientific and Practical Aspects of Organizing weekend Routes in the Natural Environment Using Technologies of Active tourism, Service and Tourism: Current Challenges, vol. 14, no. 2, p. 50—63. doi: 10.24411/1995-0411-2020-10205.
5. Bodesmo, M., Pacicco, L., Romano B., Ranfa, A. 2011, The role of environmental and so-cio-demographic indicators in the analysis of land use changes in a protected area of the Natura 2000 Network: the case study of Lake Trasimeno, Umbria, Central Italy, Environmental Monitoring and Assessment, 184. doi:10.1007/s10661-011-2004-z.
Klaipeda University
S. Neries g. 5, Klaipeda, LT-92227, Lithuania
Received 27 December 2020 doi: 10.5922/2079-8555-2021-2-5 © Verkuleviciüté-Kriukiené, D., Buciené, A.,
Cepiene, E. 2021
To cite this article: Verkuleviciuté-Kriukiené, D., Buciené, A., Cepiené, E. 2021, Depopulation of coastal rural Lithuania: do regional parks stabilise the situation?, Balt. Reg., Vol.13, no 1, p. 90-111. doi: 10.5922/2079-8555-2021-2-5.
6. Brown, D. L., Schafft, K. A. 2011, Rural People and Communities in the 21st Century: Resilience and Transformation, Cambridge, Polity, 224 p. doi: https://doi. org/10.1093/sf/sos042.
7. Karlsson, I., Rydén, L., Sepp, K. 2012, Introduction. In: Karlsson, I., Rydén, L. Rural Development and Land Use, The Baltic University Programme, Uppsala University, p. 11 — 20, available at: http://Ww.diva-portal.org/smash/get/diva2:603529/FULLTEXT01.pdf (accessed 25 January 2021).
8. Pedroli, B., Correia, T. P., Primdahl, J. 2016, Challenges for a Shared European Countryside of Uncertain Future. Towards a Modern Community-based Landscape Perspective, Landscape Research, vol. 41, no. 4, p. 450—460. doi: 10.1080/01426397.2016.1156072.
9. Primdahl, J., Andersen, E., Swaffield, S., Kristensen, L. 2013, Intersecting Dynamics of Agricultural Structural Change and Urbanisation within European Rural Landscapes: Change Patterns and Policy Implications, Landscape Research, no. 38, p. 799—817.
10. van Vliet, J., de Groot, H. L. F., Rietveld, P., Verburg, P. H. 2015, Manifestations and Underlying Drivers of Agricultural Land use Change in Europe, Landscape and Urban Planning, no. 133, p. 24—36. doi: 10.1016/j. landurbplan.2014.09.001.
11. Woods, M. 2011, Rural geography: Processes, responses and experiences in rural restructuring, SAGE Publications Ltd. doi: https://www.doi.org/10.4135/9781446216415.
12. Zarina, A., Vinogradovs, I., Skinkis, P. 2018, Towards (dis)continuity of Agricultural Wetlands: Latvia's Polder Landscapes after Soviet Productivism, Landscape Research, vol. 43, no. 3, p. 455—469. doi: 10.1080/01426397.2017.1316367.
13. Hoffman, D. M. 2017, Parks, Proxies, and People Ideology, Epistemology, and the Measurement of Human Population Growth on Protected Area Edges. Environment and Society, Advances in Research, vol. 8, no 1., p. 161 — 179. doi: 10.3167/ares.2017.080108.
14. Joppa, L. 2012, Population Change in and around Protected Areas, Journal of Ecological Anthropology, vol. 15, no. 1, p. 58—64. doi: http://dx.doi. org/10.5038/2162-4593.15.1.4.
15. Anokhin, A., Kropinova, E. 2020, Principles of Sustainable Development for Rural Tourism Synergy, E3S Web of Conferences, vol. 208, no. 05017. doi: https://doi.org/10.1051/e3s-conf/202020805017.
16. Kriauciünas, E. 2013, Lietuvos kaimo gyvenvieciq tinklo kaitos ypatumai 1989—2011 metais, Kaimo raidos kryptys ziniq visuomenéje [The Particularities of Lithuanian Rural Settlement Network Alternations during the Period 1989—2011. Trends of Rural Development in the Knowledge Society], no. 1, p. 53—60, available at: https://talpykla. elaba. lt/elaba-fedora/objects/ elaba:6228361/datastreams/MAIN/content (accessed 7 August 2020) (in Lithuanian).
17. Buciené, A., Gadal, S., Galiniené, J., Gailius, V. 2017, The geographic-retrospective analysis of landscape in Zemaiciq Naumiestis ward, Geologija Geografija [Geology Geography], vol. 3, no. 1, p. 25 — 36.
18. Csapó, T., Balogh, A. 2011, Development of the Settlement Network in the Central European Countries: Past, Present, and Future, Springer Science & Business Media, 105 p.
19. Paniagua, A. 2018, Local people unprotected by protected (depopulated) natural areas: the case of Sierra Norte Guadalajara, Spain, GeoJournal, no. 83, p. 993—1004. doi: https://doi. org/10.1007/s10708-017-9813-8.
20. Rodríguez-Rodríguez, D., Larrubia, R., Sinoga, J. D. 2021, Are Protected Areas Good for the Human Species? Effects of Protected Areas on Rural Depopulation in Spain, Science of the Total Environment, vol. 763, p. 1—9. doi: https://doi. org/10.1016/j. scitotenv.2020.144399.
21. Baskyté, R. 2006, Saugomq teritorijq büklé ir jq ateitis, Lietuvos saugomos teritorijos [Status and future of protected territories, The protected territories of Lithuania], Vilnius, p. 320—325 (in Lithuanian).
22. Jukneviciüté, A., Mierauskas, P. 2012, Saugomq teritorijq plétra Lietuvoje: valdymo issü-kiai, Darnaus vystymosi strategija ir praktika [Development of protected areas in Lithuania: management challenges. Sustainable development strategy and practice], no. 1 (6), p. 78—92, available at: https://www.mruni.eu/upload/iblock/9f9/006_jukneviciute_mierauskas. pdf (accessed 8 August 2020) (in Lithuanian).
23. Mierauskas, P. 2010, Suinteresuotq asmenq dalyvavimas Lietuvos saugomq teritorijq val-dyme, Socialiniq mokslq studijos [Stakeholder Participation in the Management of Lithuanian Protected Areas, Societal studies], no. 3 (7). p. 125—143, available at: https://www.mruni.eu/upload/ iblock/3f9/8mierauskas.pdf (accessed 8 August 2020) (in Lithuanian).
24. Filipe, M., de Mascarenhas, J. M. 2011, Abandoned Villages and Related Geographic and Landscape Context: Guidelines to Natural and Cultural Heritage Conservation and Multifunctional Valorization, European Countryside, vol. 3, no. 1, p. 21—45. doi: https://doi. org/10.2478/v10091-011-0002-3.
25. Jaszczak, A., Kristianova, K., Vaznoniene, G., Zukovskis, J. 2018, Phenomenon of Abandoned Villages and its Impact on Transformation of Rural Landscapes, Management Theory and Studies for Rural Business and Infrastructure Development, vol. 40, no. 4, p. 467—480. doi: 10.15544/ mts.2018.43.
26. Daugirdas, V., Burneika, D., Kriauciunas E., Ribokas G., Stanaitis A., Ubareviciene R. 2013, Lietuvos retai apgyvendintos teritorijos [Sparsely populated territories in Lithuania], Vilnius (in Lithuanian).
27. Kriauciunas, E., Ribokas, G. 2012, Siauliq apskrities retai apgyvendintq teritorj pokyciai ir demografines raidos ypatumai, Ekonomika ir vadyba: aktualijos ir perspektyvos [Peculiarities of changes and demographic development of sparsely populated territories in Siauliai county. Economics and Management: Current Issues and Perspectives], no. 3 (27), p. 135—143, available at: https://vb.mab.lt/object/elaba:6227695/ (accessed 8 August 2020) (in Lithuanian).
28. Vaitekunas, S., Cepiene, E. 2014, Lietuvos kaimq sistema: koncepcija, skaicius, dydis, tan-kumas, kaita, Tiltai [Lithuanian rural settlements system: conception, the number, size, density, location, changes, Bridges, no. 2, p. 53 — 74. doi: http://dx.doi.org/10.15181/tbb.v67i2.846 (in Lithuanian).
29. Baranauskiene, V. 2019, Kaimiskq teritorj identifikavimo problema: Lietuvos seniunj atvejis, Geografijos metrastis [The Problem of Identification of Rural Areas: The Case of Lithuanian Elderships, The Geographical Yearbook], no. 52, p. 5 — 72. doi: https://doi.org/10.5200/ GM.2019.4 (in Lithuanian).
30. Mlinkauskiene, A. 2010, Saugomq kaimo gyvenamj vietoviq bukles pokyciai regionini-uose parkuose. In: IVLietuvos urbanistinis forumas, Urbanistine drieka: miesto ir kaimo sandura [Changes in the condition of protected rural settlements in regional parks. 4th Lithuanian Urban Forum. Urban sprawl: the junction of urban and rural], p. 46—54, available at: http://dpakademija. lt/stor/uploads/2013/07/2010-UF-leidinys.pdf (accessed 7 August 2020) (in Lithuanian).
31. Carter, G. L. 2016, Population and society: an introduction, Cambridge, UK, Polity Press, p. 179—190.
32. Kavoliute, F. 2017, Lietuvos gyvenamqjq vietoviq vardq kaitos apzvalga (XX a. II puse), ataskaita, Vilniaus Universitetas, Geomokslq institutas, Geografijos ir krastotvarkos katedra, Vilnius [Overview of change of names of residential settlements of Lithuania in the II part of XX c., report, Department of Geography and Landscape management, Institute of Geosciences, Vilnius university], 42 p. (in Lithuanian).
33. VerkuleviciUte-Kriukiene, D., Buciene, A., Beteika, L. 2017, Changes in rural landscape status, functions and human factor: the case of transboundary Nemunas delta region, Area, Royal Geographical Society (with the Institute of British Geographers). doi: https://doi.org/10.1111/ area.12383.
34. Butkute, J. 2014, Kaimo gyvenvieciq ir gyventojq skaiciaus, lytines sudeties kaita 2001 — 2011 metais, Geografija ir edukacija: mokslo almanachas [The variation of rural settlements and the number of residents as well as their composition by gender in 2001 — 2011, Geography and education: science almanac], no. 2, Vilnius, Lietuvos edukologijos universiteto leidykla, p. 21—34 (in Lithuanian).
35. Jureviciene, J. 2010, Kaimo kulturinio krastovaizdzio verte, Urbanistika ir architektura [Cultural Value of Agrarian Landscape, Town Planning and Architecture], vol. 34. no. 3, p. 113— 119. doi: https://doi.org/10.3846/tpa.2010.11 (in Lithuanian).
36. Muller, S. 2002, Appropriate Agricultural Management Practices Required to Ensure Conservation, Biodiversity of Environmentally Sensitive Grassland Sites Designated under Natura 2000, Agriculture, Agriculture Ecosystems & Environment, no. 89, p. 261 — 266, available at: https:// www.sciencedirect.com/science/article/abs/pii/S0167880901002353 (accessed 25 August 2021).
37. Halada, L., Evans, D., Carlos Romao, C., Petersen, J-E. 2011, Which Habitats of European Importance Depend on Agricultural Practices? Biodiversity and Conservation, no. 20, p. 2365— 2378. doi: 10.1007/s10531-011-9989-z.
38. Lanier, P. 2014, The positive impacts of ecotourism in protected areas, WIT Transactions on Ecology and The Environment, no. 187, p. 199—209. doi:10.2495/ST140161.
39. Minciu, R., Padurean, M., Popescu, D., Hornoiu, R. 2012, Demand for Vacations / Travel in Protected Areas — Dimension of Tourists' Ecological Behavior, Amfiteatru Economic Journal, no. 14 (31), p. 99—113, available at: https://www.econstor.eu/bitstream/10419/168749/1/aej-v14-i31-p099.pdf (accessed 26 January 2021).
40. Ristica, D., Vukoicica, D., Milincic, M. 2019, Tourism and sustainable development of rural settlements in protected areas — Example NP Kopaonik (Serbia), Land Use Policy, no. 89, 104231, available at: https://doi. org/10.1016/j.landusepol.2019.104231 (accessed 30 March 202l).
41. Stronza, A. L., Hunt, C. A., Fitzgerald, L. A. 2019, Ecotourism for Conservation?, Annual Review of Environment and Resources, no. 44, p. 229 — 5. doi: https://doi. org/10.1146/annurev-en-viron-101718-033046.
42. Zolfani, S. H., Sedaghat, M., Maknoon, R., Zavadskas, E. K. 2015, Sustainable tourism: a comprehensive literature review on frameworks and applications, Economic Research-Ekonomska Istrazivanja, vol. 28, no. 1, p. 1 — 30. doi: https://doi. org/10.1080/1331677X.2014.995895.
43. Abduganiev, O. I., Abdurakhmanov, G. Z. 2020, Ecological Education for the Purposes Sus stainable Development, The American Journal of Social Science and Education Innovations, no. 2 (8), p. 280—284. doi: https://doi.org/10.37547/tajssei/Volume02Issue08-45.
44. Byström, J., Müller, D. K. 2014, Tourism labor market impacts of national parks. The case of Swedish Lapland, Zeitschrift für Wirtschaftsgeographie, vol. 58, no. 2 — 3, p. 115 — 126.
45. Syssner, J., Meijer, M. 2017, Informal Planning in Depopulating Rural Areas. A Resource-based View on Informal Planning Practices, European Countryside, vol. 9, no. 3, p. 458—472. doi: 10.1515/euco-2017-0027.
46. Burinskiene, M., Lazauskaite, D. 2010, Mazq miesteliq, baznytkaimiq, kaimo gyvenvieciq perspektyvos. In: IV Lietuvos urbanistinis forumas, Urbanistine drieka: miesto ir kaimo sandüra [Perspectives of small towns, church villages and rural settlements. 4th Lithuanian Urban Forum. Urban sprawl: the junction of urban and rural], p. 34—39, available at: http://dpakademija.lt/stor/ uploads/2013/07/2010-UF-leidinys. pdf (accessed 7 August 2020) (in Lithuanian).
47. Mickovic, B., Mijanovic, D., Spalevic, V., Skataric, G., Dudic, B. 2020, Contribution to the Analysis of Depopulation in Rural Areas of the Balkans: Case Study of the Municipality of Niksic, Montenegro, Sustainability, no. 12(8), p. 1—23. doi: 10.3390/su12083328.
48. Mehnen, N., Mose, I., Strijker, D. 2013, Governance and Sense of Place: Half a Century of a German Nature Park, Environmental Policy and Governance, no. 23, p. 46—62. doi: https://doi. org/10.1002/eet.1592.
The authors
Dr Daiva Verkuleviciüte-Kriukiene, Klaipeda University, Faculty of Social Sciences and Humanities, Lithuania.
E-mail: verkuleviciute.daiva@gmail.com
https://orcid.org/0000-0003-0675-1879
Prof. Dr Angelija Buciene, Klaipeda University, Faculty of Social Sciences and Humanities, Lithuania. E-mail: angelijab@gmail. com https://orcid.org/0000-0001-5700-5820
Erika Cepiene, PhD student, Klaipeda University, Faculty of Social Sciences and Humanities, Lithuania. E-mail: erikacepiene@gmail. com https://orcid.org/0000-0002-1536-2595
