CC BY
27
Страницы истории
денежно-кредитное обеспечение возрождения поселения в экстремальных условиях
В.В. ДЕМЧЕНКО, кандидат исторических наук, доцент Калужский научный центр
Проблема возрождения города, иного поселения после различного рода разрушений объективно была и остается в поле зрения властных структур и общества. В одних случаях последствия военного противостояния, природных катаклизмов, субъективных изъянов в деятельности человека носят столь масштабный характер, что люди отказываются от освоенных территорий в целях экономии ресурсов и времени; при этом безвозвратно утрачивают частицу исторических корней, отказываются от материализованных интеллектуальных наработок прежних поколений, потенциальных возможностей духовного упрочения общества в ходе воссоздания утраченного. В других случаях отдается предпочтение последним соображениям, и со временем подобный выбор, как правило, оправдывается. История сохранила множество свидетельств как о тех, так и о других подходах.
Тем не менее и в отечественной, и в зарубежной научной литературе почти не отражен в обобщенном виде вопрос о том, как выстраивалась финансовая составляющая воссоздания разрушенного, а изданные в наше время работы вышли только в провинциальных издательствах и крайне малыми тиражами [1]. Вот почему представляется оправданным обратиться к опыту возрождения Севастополя после Восточной (Крымской) войны: во-первых, мужество гарнизона и населения в оборону 1854 — 1855 гг. сделали его почитаемым далеко за пределами России, в том числе теми, кто представлял большинство во враждебном стане, в частности англичанами и французами; во-вторых, военное противостояние крайне ограничило и без того небольшие экономические возможности крепостнической страны; в-третьих, к восстановлению
прямо или опосредованно были привлечены как отечественные, так и зарубежные производственные структуры, главным образом американская, английская, итальянская, — справедливостью диктуется необходимость с почтением вспоминать об этом; наконец, облик города стал еще более привлекательным, а основной производственный потенциал вышел на передовые мировые рубежи.
Существенной предпосылкой для наращивания усилий по осмыслению опыта предыдущих поколений является то, что расширяется круг ученых —сторонников профессионального внимания к ранее пройденному народами России в различных сферах деятельности. Углубленно осветил работу управленческих кадров, прежде всего по созданию внешнеполитических условий коренного внутреннего преобразования страны, В. А. Лопатников [2]. Это особенно важно при учете потенциальных возможностей поселений, оказавшихся в экстремальных обстоятельствах. Всем вышеизложенным и обусловливается актуальность избранной темы.
Замысел создания в Севастополе денежно-кредитного учреждения (ДКУ), которое способствовало бы обороту капитала путем ссужения средств на щадящих условиях, неоднократно возникал у перспективно мысливших местных предпринимателей; он находил понимание и у здешних властей, ощущавших потребность в подконтрольных денежных ресурсах для выполнения социально-хозяйственных функций. Долгое время его не удавалось реализовать прежде всего в силу тотальных разрушений города и его окрестностей, крайней ограниченности возможностей государства, в том числе по обеспечению нормативной базы.
Многое зависело от властных предпосылок, определяющее значение среди которых принадлежало отношению представителей царской династии. Они изначально проявляли заинтересованность в становлении поселения: к тому побуждали в первую очередь его геополитическое положение, интересы обеспечения безопасности южных рубежей государства, исключительное удобство основной бухты. Вместе с тем учитывались интересы потенциальных партнеров: в соответствии с указом Екатерины II народы дружественных России стран получали право «свободно, безопасно и беспрепятственно к тем городам (Херсону, Севастополю и Феодосии) приплывать или сухим путем приезжать. «[3].
Позднее проявление внимания со стороны властей носило постоянный характер. Для обращения капиталов, формирования градостроительного облика большое значение приобрело сенатское разрешение принимать севастопольские каменные строения в залог по всем подрядам и поставкам. Еще до войны, в 1839 г., сюда был определен городской архитектор, что привело к большей упорядоченности в новой застройке, та стала определяющей и при послеосадном восстановлении.
Все поощрительные меры были сориентированы на определенные социально-экономические цели, предусматривали создание обстановки стабильности и упорядоченности, развитие деловой инициативы. На совершенствование управления были направлены законодательные акты о кораблестроительном учетном комитете, чуть позже — о городском статистическом органе [4].
В деле привлечения к восстановительному процессу частных ресурсов важное значение приобрело то, что в разное время основной акцент делался на поощрении предпринимателей. С 1838, 1855 и 1866 гг. местным купцам, в частности, предоставлялись разные, весьма существенные, льготы, в том числе по платежам — каждый раз на 10 лет — гильдейских сборов, с1871г. — по постойным повинностям; если купцы из иных мест строили здесь собственные дома, то в течение 3 лет они освобождались от гильдейских платежей полностью, а в последующие 7 лет — на 50 % С 1859г. здесь разрешено проживать и торговать евреям — купцам всех трех гильдий, а с 1861г. — евреям-мещанам заниматься ремеслами. По указу Императора от 07(19). 01.1838 записанные в местное купечество и постоянно проживавшие здесь представители всех гильдий освобождались на 5 лет от половины гильдейских сборов; если купцы из иных губерний строили в Севастополе собственные дома, то в те-
чение 3 лет они освобождались от таких платежей полностью, а в последующие 7 лет — на 50 %.
Размеры и добротность возводившихся зданий прямо обусловливали купеческий статус: если строение оценивалось от 21 до 50 тыс. руб., то присваивалась I гильдия, от 9 до 20 тыс. руб. — II, до 8 тыс. — III. При этом севастопольским I и II гильдии купцам гильдейские права сохранялись повсеместно по всей стране. Если же купец строил в городе завод или фабрику, то он на 10 лет освобождался полностью от гильдейских платежей в казну. Все эти льготы соответствующим образом распространялись и на ремесленников [5].
В целом только за 1825 — 1877 гг. различным сторонам севастопольской жизни посвящено 25 нормативных актов государственного уровня.
Государи, члены их семей не только инициировали принятие важных нормативных актов, но и материально участвовали в разрешении тех или иных проблем города. Благодаря Александру II и его преемникам Военный музей стал с 1869 г. собственником участка бывшей государевой земли в Бердянском уезде, за арендную плату от которой он имел возможность разместиться в престижнейшем доме Тотлебена, плодотворно работать, располагая необходимыми для этого средствами, в частности в 1884 г. — 26 тыс. руб.
При поддержке Николая II Севастополь хорошо кредитовался — в больших объемах, на льготных условиях, порою — на безвозвратной основе. В декабре 1901 г. по инициативе царя был списан долг в сумме 432 тыс. руб., сам он 17(30). 12.1901 субсидировал городу 166 тыс. руб. для устройства гидропатического лечебного заведения — это 41 % потребностей на эти цели [6].
Послевоенное внимание к Севастополю было продиктовано не только разумом, но сердцем тех, кем оно проявлялось: героизм войск и стойкость населения снискали трепетное отношение всего общества к участникам обороны 1854 — 1855 гг.
Градоначальство, созданное 16(28). 06.1873 [7], придало мощный импульс преобразованиям. Оно подчинялось напрямую Министерству внутренних дел. Градоначальник, являясь одновременно комендантом города и командиром порта, был приравнен в правах к губернатору.
С 1870 г. неотъемлемой частью городского общественного управления (ГОУ) стала Городская дума, получившая прочную правовую основу с выходом 16(28). 06.1870 Городового Положения. Оно открыло новые возможности для углубления прав выборных органов местной власти, в частности — в
бюджетном регулировании городских ресурсов и потребностей. От Думы зависело, сколько средств отпустить на аренду помещений для Общего присутствия, канцелярий, других запросов магистрата. В свою очередь она зависела от него в регулировании организационно-правовых вопросов [8].
К числу первоочередных дел местного самоуправления относилось и устройство ДКУ. Все правительственные, земские, сословные структуры были «обязаны оказывать содействие к исполнению законных требований городского общественного управления», причем его представления рассматривались в других структурах, в том числе вышестоящих, не дольше месяца. В свою очередь оно «подвергается ответственности за превышение власти,... нарушение законных прав обществ и частных лиц», для чего в Севастополе в 1874 г. было образовано Особое по городским делам Присутствие под руководством Градоначальника в составе руководителя таможни, местного прокурора, председателя суда, гласного (т. е. депутата) и Городского головы.
Местные власти постоянно и инициативно изыскивали средства для пополнения своего бюджета, порою опережая время в пробуждении у потенциального инвестора интереса к Севастополю, направлении его к взаимовыгодным целям. Так было в начале 1870-х гг., когда удалось убедить руководство Лозово-Севастопольской железной дороги в выгодности ипотечного жилищного строительства. В результате были получены средства за отчужденную в пользу транспортников землю, севастопольцы — работники станции обеспечивались благоустроенными квартирами, расширялась на постоянной основе налогооблагаемая база. Спустя некоторое время об этом опыте узнала вся страна. «Калужские губернские ведомости писали: «Если бы управление Сызранско-Вяземской железной дороги поступило при переводе в Калугу так же, как издавна Лозово-Севастопольская, большинство железнодорожных служащих. за эти десять лет погасили бы долги за свои дома, построенные для них дорогою на купленном у города месте.» Конечно, немаловажное значение имело то, что в то время обеспечением ипотечного кредита могли «служить пенсия или пенсионные сбережения служащего».
Горуправой в 1910 г. осуществлен первый городской заем в 1,5 млн руб. Полученные средства были использованы на развитие канализации, продолжение трамвайной линии на Корабельную сторону, сооружение ванного здания будущего института физических методов лечения, благоус-
тройство, иные значимые для города цели [9].
Подлинным прорывом явилось то, что в 1881 — 1885 гг. были серьезно пересмотрены отечественные налоги. С 1836 г. они взимались с пивоварен, частных бань, извоза и т. п. В 1880 г. введены земские сборы с землепользователей, предприятий и торговых структур; до 1882 г. взыскивались подушная подать («для обеспечения справедливости налогообложения»), в качестве платы казенных крестьян за пользование землею — оброк, с купцов — гильдейская подать как процентный сбор с объявленного капитала. К прямым налогам вводились те или иные, в зависимости от обстановки, надбавки — на строительство общегосударственных дорог, устройство водных сообщений.
В результате реформы 1880-х гг. были введены подоходное налогообложение, налоги на доходы с ценных бумаг и государственные квартиры, пошлины с наследства (1 — 6 %), основу же составили акцизные сборы с табака, спичек и алкоголя. Хотя в 1898 г. ввели просуществовавшие до 1917 г. промысловые налоги — основной и дополнительный, зависевший от основного капитала и балансовой прибыли, тем не менее в то время отечественные налоги были ниже, чем в любой другой развитой стране мира [10].
Финансовые возможности Севастополя расширялись государственной властью прежде всего путем перераспределения поступлений в централизованный бюджет. Так в свое время было сделано в отношении доходов с питейного откупа, 1 % которых направлялся Севастополю. В год это составляло более 4,5 тыс. руб. [11], что существенно сказывалось на местном бюджете.
Для градоначальства в целом, Севастополя в частности, характерны достаточно высокая динамика как доходов — за предвоенное двадцатилетие (1894 — 1914 гг.) они увеличились более чем в 1,9 раза (по городу — в 1,8 раза), так и расходов — соответственно в 1,8 и 1,7 раза [12]. Хотя темпы роста существенно ниже предыдущего периода, они были достаточно высоки и устойчивы (за исключением первого года I Мировой войны).
Конечно, городская управа могла пойти по пути ужесточения фискальных мер, требуя исполнения обязательств в строгом соответствии с действовавшими нормами. Поступала же стратегически более взвешенно: помогала налогоплательщикам изыскивать наиболее перспективные способы улучшения разных производственных составляющих, и это приносило ощутимые результаты обеим сторонам.
В результате отправка грузов за границу принесла городу в 1879 г. 29,8 тыс. руб., а в 1888 г. — 80,2 тыс. руб., то есть почти в 2,7 раза больше; если от городской недвижимости местный бюджет получил в 1879 г. 49,1 тыс. руб., то спустя пять лет — 77,2 тыс. руб., или увеличил на 57 %.
Не менее поучительна структура доходов. В 1879 г. из их общей суммы в 91,69 тыс. руб. городская недвижимость принесла 53,6 %, отправка товаров за границу — 32,5 %, стоянка судов в порту — 8,5 %, трактиры, постоялые дворы и лавки — 5,4 %. В конце ХК—начале XX вв. 63 тыс. руб. ежегодно давала бойня, 7 тыс. руб. — городские купальни, по 10 % от произведенных расходов — водопровод, рыбный ряд, ледоделательный завод, холодильники [13].
Присутствовало еще одно обстоятельство, которое в те времена оказывало заметное влияние на местный бюджет, — это деятельность национальных общин.
Создававшиеся изначально при культовых учреждениях, они распространяли свое влияние за их пределы, чутко реагируя на обстановку в семьях, формируя систему духовно-нравственных приоритетов, откликаясь на общественно значимые проявления и процессы. Для абсолютного большинства населения благоприятные условия для систематического следования обрядам соответствующих конфессий, общения с единоверцами являлись внутренней потребностью.
Как следствие, Градоначальство отличалось от иных административно-территориальных структур страны тем, что здесь никогда не были востребованы богадельни, потому что общины принимали на себя обязанности по уходу за нуждавшимися в нем, материально полностью покрывали потребности своих учебных заведений. Слаженно работали благотворительные общества: Балаклавское греческое, римско-католическое, караимское, еврейское, мусульманское «Сомех-Кофлим» [14]. Вклад конфессиональных структур в значительной мере освобождал местный бюджет от части расходов, позволял сосредоточивать большие средства на других направлениях.
В числе задач государственной значимости самой безотлагательной для налаживания жизни явилась очистка бухты от судов, затопленных и нашими моряками (они стали бы преградой для неприятельского флота в случае попытки войти в город с моря) и вражескими бомбардировками. К этим работам стали готовиться сразу после заключения Парижского мирного договора 1856 г.
Главным препятствием на этом пути был острый дефицит финансовых ресурсов, склады-
вавшийся в предшествовавшие десятилетия и обострившийся до конца военными затратами. Помимо этого последствия боевых действий, развернувшихся на Черном, Азовском, Балтийском и Северном морях, Тихом океане, привели к «распылению» средств на восстановительные работы, и хотя потребности Севастополя рассматривались при этом в приоритетном порядке, для бюджета они были неподъемными.
Выход нашли в привлечении к подъему кораблей частного капитала. Летом 1856 г. правительство объявило тендер с опубликованием в различных официальных изданиях условий, основным из которых был раздел пополам того, что удалось бы поднять.
Производство расчетов определялось поэтапное, в основном годовое, — с тем чтобы не привлекать дополнительных оборотных средств, полнее учитывать предстоявшие сложности, постоянно заинтересовывать исполнителей в темпах и качестве. Они (исполнители) стимулировались и тем, что в качестве оплаты затрат и работ получали все добытое со дна внутреннего рейда, Южной и Корабельной бухт — т. е. могли выбрать покупателя в зависимости от конъюнктуры рынка, не подвергая себя возможным потерям от послевоенной инфляции, когда прежние 5 руб. стали по их покупательной способности соответствовать 7 — 8 руб. [15].
Предложение предусматривало также важные имущественные права России: она могла собственными средствами и по своему усмотрению проводить такие же работы; если бы корабельная машина была поднята подрядчиком годною к дальнейшей эксплуатации, она должна продаваться только казне; всю металлическую составляющую остального исполнитель обязывался отправлять на коммерческих судах за свой счет в Одессу на реализацию (впоследствии это приобретала контора Мааса и Франса).
На тендер подали заявки русское товарищество «Гидростат», неаполитанская водолазная компания и с ноября 1856 г. — Бостонская (Северо-Американ-ские Соединенные Штаты) водолазная компания, предложившая лучшие технические условия. С нею Морское министерство и заключило контракт.
Подрядчик доставил из Штатов четыре плав-дока силой 590,58 т каждый, помпы, цепи, в его распоряжении были также три транспорта, три канонерские лодки и баркас. Представителем компании и руководителем работ был Джон Е. Гоуэн (Gowen), зарекомендовавший себя впоследствии талантливым руководителем, высокопрофесси-
ональным специалистом и надежным деловым партнером.
Когда организаторы работ, водолазы и другие специалисты освоились, за год удавалось поднять (в пудах) 11,5 тыс. меди красной, более 3 тыс. желтой, 21 тыс. железа, 1,3 тыс. свинца, 11 тыс. якорей, 10,5 тыс. цепей, 17 тыс. орудий, 16,3 тыс. чугунного лома. Если учесть, что половина всего этого отходила Заказчику, станет очевидной правильность подхода к финансовой стороне дела.
Это не означает, что удалось вернуть в строй все суда: в оборону 1854 — 1855 гг. были затоплены 75 кораблей и 16 других плавединиц — пароходов, транспортов, бригов, шхун. Под руководством Гоуэна были подняты со дна бухты целыми 36 ед. вместо 21 по контракту, 20 из которых после ремонта пополнили состав русского флота. По частям достали фрагменты еще 22 ед. вместо 23 по контракту [16]. О целесообразности усилий в этих случаях говорит то, что за пароход «Турок», в частности, казне поступило 15 тыс. руб. серебром.
Главным же итогом работ явилось их завершение в основном к 1(13) ноября 1861 г., т. е. за четыре года (контракт с Бостонской водолазной компанией заключен 27.10(8.11). 1857 г.), причем с существенным превышением оговоренных объемов: вместо 44 судов подняты целиком или по частям 58, т. е. в 1, 3 раза более.
В результате Россия сделала Севастопольскую бухту пригодной для мореплавания, причем не только не затратив на это казенных средств, но и пополнив бюджет Морского министерства.
Преобразования в промышленности начались с того, что связано с судостроением и судоремонтом, при этом на берегу основные усилия были сосредоточены на возрождении будущего Морского завода.
Главное — сохранился опыт недавнего прошлого, основные технические кадры среднего звена и квалифицированные рабочие. Эллинг по проекту англичанина на русской службе Д. Уптона разработал пятикамерные сухие доки, которые «превосходили новые доки того времени в Англии и Франции».
Восстановительные работы Морского завода осуществлялись под руководством отставного офицера Д. К. Волохова, и уже в начале 1861 г. этот непростой судостроительный комплекс вновь стал одним из мощнейших и технологически совершеннейших в Европе: на нем можно было одновременно сооружать четыре судна большого водоизмещения. Детали, поставленные для него английской фирмой Мортона, позволили эксплу-
атировать по существу, новый так называвшийся Большой Мортона эллинг почти сто лет.
В первый полный 1862 г. работы он дал возможность отремонтировать 28 пароходов, в 1863 г. — 40 судов. Именно здесь осваивались передовые технологии, новые техника и организация производства. В 1869 г. из отечественных материалов построен первый металлический пароход [17].
Пуск в январе 1875 г. Лозово — Севастопольской железной дороги создал возможность, с одной стороны, разгружать суда непосредственно в вагоны, с другой — загружать также без перевалки на берегу, наконец, — накапливать в случае необходимости оптимальное количество грузов в пакгаузах. В отличие от азовских портов, в которых навигация зимой была невозможной, Севастопольский работал круглый год. Только за декабрь 1876 г. им принято для отправки за границу 287 тыс. пуд. (4,6 тыс. т) зерна [18].
Первые 25 лет существования Градоначальства на его территории число фабрик и заводов возросло с 7 до 39, или более чем в 5,5 раза, производство на них — с 744 тыс. руб. до 4 246 тыс. руб., или в 5,7 раза, — и это не самый результативный период в местной истории.
После ожесточенных бомбардировок ма-лоповрежденными в центральной части города сохранились 14 домов [19]. Серьезные подвижки по восстановлению или отстройке разрушенного заново относятся к периоду функционирования Градоначальства: с первых его шагов реализовы-вавшееся им право прямого выхода на общегосударственные структуры власти упростило решение принципиально важных вопросов возрождения жизни. В результате в середине 1880-х гг. центр города усиленно застраивался.
Наличие в пригороде прекрасных строительных материалов способствовало удешевлению и сокращению сроков ввода жилья. К 1914 г. из 7 563 домов 7 500, или 99 %, были каменными [20]. Это благоприятно влияло на культуру быта и рентабельность, обеспечивало надежность инвестиций, предупреждало характерные для страны пожары.
Нынешний градостроительный вид Севастополя формировался в значительной мере после первой обороны, и он был настолько удачен, что и после второй (1941 — 1942 гг.) его постарались восстановить в той степени, в какой это было возможно. Практически все эти успехи относятся к периоду Градоначальства.
В целом после Восточной (Крымской) войны, по существу, выстроены заново экономические предпосылки обновленной жизни в Севастополе.
Привлекая частные средства, заинтересовывая предпринимателей страны и заграницы надежностью деловых отношений, в городе технически усовершенствовали и технологически переоснастили производства, довели до высокого уровня инфраструктуру, создали условия для гармоничного развития населения и гарнизона.
В то же время война создала существенные препоны упрочению банковского дела, надолго отсрочила появление соответствующих учреждений на периферии. Если накануне войны обеспеченность кредитных билетов серебром составляла до 40 %, то спустя два года по завершении боев — 16 %; был прекращен обмен кредитных билетов на серебро, в результате стала расти денежная масса, раскручиваться инфляция, покупательная способность рубля упала до 60 % [21].
В Севастополе на эти явления накладывалась еще и послевоенная тотальная разруха. С одной стороны, она требовала немедленных денежных вливаний извне, — как для каждого человека, так и для возрождения торговли, производства, промыслов, с другой, — вклады позволяли сдержать рост денежной массы. В этой обстановке вчерашние защитники стали организаторами первых денежно-кредитных учреждений, активными сторонниками образования новых структур, основывавшихся на различных видах собственности.
В 1874 г. территория Градоначальств обслуживалась только двумя банками — Севастопольским и Балаклавским городскими общественными, год спустя количество ДКУ приросло отделением Госбанка (ГБ) и Обществом взаимного кредита (ОВК). При этом их общий оборот составил 11 626 тыс. руб., а деятельность каждого, существенно различавшаяся по объему, во-первых, дополняла одна другую, привлекала потенциальную клиентуру территориальной доступностью, во-вторых, ориентировалась на будущее, в том числе в демографической сфере. В обобщенном виде это проявилось в поступательном — с отклонениями в отдельные годы — общем обороте этих структур.
Уже за первые три года функционирования система ДКУ сложилась как единое целое, подготовилась к стремительному росту как по перечню, так и по объемам услуг. Ее деятельность регламентировалась общегосударственными нормами, которые предусматривали в качестве обязательного для всех типов финансовых учреждений постоянный и достаточно скрупулезный контроль со стороны Минфина. Туда регулярно направлялись балансовые отчеты, там решались вопросы о крупных кредитах,
позднее — мерах в отношении несостоятельных заемщиков, процентных ставках по государственным структурам, движении кадров не только руководителей, но и рядовых банковских специалистов. В результате в последующие 14 лет (1878—1891 гг.) общий оборот вырос втрое, увеличиваясь на 21 %, в 1890-е гг. — на 13 % в год, затем, до начала I Мировой войны, — почти вшестеро, или на 39,7 % в год.
В начале XX в. на территории градоначальства работали 25 ДКУ разного уровня — от банков и их структур до касс взаимопомощи, в том числе ОВК, два городских общественных банка (ГОБ), отделения двух и агентства четырех иногородних банков, три ссудо-сберегательных товарищества (ССТ). Основным условием их утверждения стала ориентация на созидательность.
В мирный период оборот ДКУ увеличился в 21 раз, или увеличивался в течение 36 лет ежегодно на 15 млн руб., т. е. на 60 % к базису. При этом он вырос в Севастопольском отделении Госбанка (СО ГБ) в 13 раз, или прирастал на 36 % ежегодно, в ОВК — в 47 раз, или в 1,3 раза в расчете на год, в ГОБах — в 76 раз, т. е. ежегодно более чем удваивался по отношению к стартовому году.
Отраженные в статистике подвижки начинались с того, что Градоначальник в первом отчете МВД констатировал: «Кредитных учреждений, которые могли бы способствовать застройке города выдачею долгосрочных ссуд, в Севастополе не имеется». Именно по этой причине на первых порах Лозово-Севастопольская железная дорога не принесла ожидавшихся результатов: ей требовались «длинные» ссуды, пополнение оборотных средств за счет льготных коммерческих кредитов, но первых не было, а вторых недоставало. Работавшим в то время ГОБам подобные задачи были не под силу [22], их общий оборот в 1874 г. составил 407,1 тыс. руб., и хотя он прирос за год на 8,2 %, но этого хватало лишь на безотлагательные затраты по поддержанию повседневной жизни.
При росте оборота ДКУ за первое десятилетие относительно отлаженной работы более чем втрое он повысился в расчете на одного купца на 55 %, в частности потому, что тех стало вдвое больше. В последующие семь лет оборот ДКУ увеличился на 14,1 %, численность купцов — на 38 %, а оборот на одного уменьшился на 17,4 % Иными словами, востребованность кредитов торговлей значительно опережала возможности ДКУ.
Подобная ситуация не всегда объективно оценивалась Градоначальством. Когда в начале XX в., с избранием Городским головой А. А. Максимова,
произошел резкий рост оборотов ДКУ, потому что кредиты после финансовой реформы 1893 — 1895 гг. стали доступнее, городское руководство — компетентнее, Градоначальник А. М. Спицкий посчитал, что это доказывает несостоятельность в торговле, для поддержания которой купцы, за неимением оборотного капитала, прибегали к кредиту. В то время, в 1904 г., оборот ДКУ увеличился к предыдущему году всего на 0,8 %, и это не давало оснований для негативных оценок. Тем не менее два года спустя их еще усилил Градоначальник фон Мореншильд: «Такой громадный оборот объясняется крайнею нуждою в кредитах вследствие полного застоя в торговле». По-видимому, эти градоначальники пытались в то время подобным образом добиться дополнительной финансовой поддержки от госбюджета, иначе, подчеркнуто в отчете за 1906 г., «город лишен будет возможности не только поддерживать созданное им, но даже удовлетворять обязательные расходы». В действительности рачительность А. А. Максимова обеспечивала нормальное финансовое положение ГОУ: в указываемое время рассроченных долгов у города было всего 18,2 % при общей кредиторской задолженности в 239 тыс. руб., доходах городского бюджета более 2 млн руб. и дефиците 0,5 % [23].
С конца XIX в. устойчивый характер носили операции ДКУ с ценными бумагами. Это было обусловлено, прежде всего, тем, что в России сложился финансовый рынок. В то время лишь 5 % оборота торговли исполнялось наличными, остальная часть— такими инструментами кредитного обращения, как векселя, чеки, тратты, акции, государственные процентные бумаги, переводы [24]. Вот почему Горуправе с разрешения Гордумы предоставлялось право вносить принадлежавшие городу капиталы под проценты в кредитные учреждения — как государственные, так и частные — приобретать на такие же средства государственные процентные бумаги, гарантированные правительством облигации, а также облигации городских кредитных обществ и поземельных банков.
Подобная поддержка негосударственных ДКУ, деловое соперничество между государственными и частными структурами объективно служили на пользу, с одной стороны, малому и среднему предпринимательству, так как можно было свободно выбирать наиболее приемлемые варианты банковского обслуживания, с другой, — самим ДКУ, которые стимулировались таким образом к совершенствованию профессиональных технологий, оптимизации кредитной политики.
Этому же служила открытость зарубежных кредитных учреждений для отечественных юридических и физических лиц. На собрании одного из клиентов СО ГБ — Симферопольского ремесленно-мелкоторгового ссудно-сберегательного товарищества (СРМТ ССТ) в марте 1905 г. отмечалось: «Нам легче получить ссуду из Лондона, от Колониального банка. без всяких волокит» [25]. Иными словами, высокий уровень предоставления услуг ДКУ порою ставился потенциальными заемщиками выше, чем процентная ставка.
В то же время властями Градоначальства создавались благоприятные условия для деятельности крупнейших иногородних банков. В результате нашли нишу на местном денежно-кредитном рынке отечественные структуры. При этом немаловажную роль играл состав учредителей, их общественный и профессиональный статус.
Проникновению на эту территорию Харьковского Земельного банка (ХЗБ) способствовало то, что одним из его основателей был действительный статский советник И. В. Вернадский (1821 — 1884) — известный экономист, специализировавшийся на политэкономии, истории экономики, статистике и денежно-тарифной политике. Участие Ивана Васильевича в работе ХЗБ носило стратегический характер, именно он совместно с I гильдии купцом А. К. Алчевским разработал устав банка, который вместе с иными учредительными документами стал — наряду с документами Санкт-Петербургско-Туль-ского и Полтавского — своего рода образцом для акционерных земельных банков страны. Предусматривалось, в частности, что в тех случаях, когда такое ДКУ действовало без необходимой осторожности, Минфин останавливал выпуск им закладных листов, на каждую новую акцию вносилось в особый резервный фонд сверх номинала до 50 % биржевой премии, с тем чтобы покрыть возможные при продаже просроченных залогов убытки, сам же резервный фонд хранился в отделении Госбанка в виде государственных или гарантированных правительством ценных бумагах.
Ставка по ссудам и закладным листам не превышала 6 % годовых. Если имение находилось в долгосрочном залоге, владелец мог рассчитывать на краткосрочную ссуду под тот же залог, но не более десятой части его оценки, а их общая сумма не превышала бы 60 %; при наличии других долгов предусматривалось согласие кредиторов на преимущественное перед их претензиями взыскание долга банку. Когда процентные бумаги основного капитала (ОК) продавались дороже их приобре-
тения, разница поступала на усиление запасного капитала — сверх обязательных отчислений, даже если он превышал треть ОК; из обращения извлекались закладные листы или облигации на общую сумму непогашенных ссуд. Предлагавшиеся на этой основе банковские услуги позволили обеспечить конкурентоспособность на весь период функционирования учреждения, жизнеспособность его структурных подразделений.
Это стало результатом чрезвычайно привлекательного для деловых партнеров механизма кредитования. Для формирования низкой ставки здесь стали практиковать выдачу ссуд с 6 %-ными закладными листами, что обходилось заемщику в 7 % годовых, так как к полугодовому платежу прибавлялось и погашение долга, который в результате постепенно сокращался. С 1879 г. банк стал выпускать кредитные 5 %-ные закладные листы, в 1891 — 1892 гг. осуществил три конверсии прежних 6 %-ных листов в 5 %-ные, тем самым обеспечив сокращение кредитной ставки для всех заемщиков на 1 %, а с 1(13). 01.1899 - еще на 0,5 %. Кроме того, с 1894 г. для домовладельцев, по мере погашения каждой десятой части долга, размер платежа в пользу ХЗБ уменьшался на 0,1 [26].
Именно на этих условиях кредитовались клиенты Севастопольского агентства, созданного в 1888 г., — на 2 года ранее Ялтинского, на 3 года ранее Симферопольского, на 9 лет ранее Кавказских Минеральных Вод [27]. Оно постоянно наращивало темпы работы, являлось посредником ссужения под залог недвижимости. При его участии выдано ссуд в 1890 г. в размере 55,8 тыс. руб., в 1891 г. — 170 тыс. руб., в 1893 г. — 200,8 тыс. руб., в 1894 г. — 306,8 тыс. руб., т. е. за 4 года привлечение средств этого ДКУ в экономику города возросло в 5,5 раза, а в целом достигло 3,5 млн руб. [28].
Эти результаты, как и итоги работы иных структур, являлись плодом профессионализма и усилий банковских служащих. Численность работающих в севастопольских ДКУ определялась прежде всего количеством, видами и объемами операций, уровнем развития банковских технологий, составом клиентуры, ее возможностями и потребностями. В первой пятерке — СО ГБ, ОВК, ОСБ, ГОБах трудились 65 штатных служащих, чья должностная загрузка весьма различалась на начальном этапе работы. В Севастопольском ГОБе она была выше, чем в Балаклавском, в 6,7 раза, потому что в каждом из них по нормам должны были быть директор, два товарища (т. е. заместителя) и бухгалтер, а клиентура разительно отличалась по
оборотам. В ОВК нагрузка на одного сотрудника была в 1,7 раза выше, чем в обоих ГОБах, — в силу привилегированного состава обслуживавшихся Обществом лиц; в свою очередь СО ГБ превосходило по обороту ОВК и оба ГОБа — через него шли бюджетные средства.
Каждое ДКУ выполняло особую роль в их общей системе, в целом предназначавшейся для оказания услуг людям разного достатка и социального статуса. «...Банки, — свидетельствовали специалисты того времени, — эти резервуары свободных денежных ресурсов в стране подчиняются общей хозяйственной тенденции — концентрации. Кредитное посредничество постепенно сосредоточивается в руках немногих колоссальных предприятий, которые. покрывают страну массою филиальных отделений» [29].
Главенствующим в Севастополе всегда было СО ГБ (управляющий Эдуард Антонович Берг, контролер Андрей Васильевич Виноградов, бухгалтер Василий Григорьевич Петровский) — одно из 136 отделений (1914 г.) ЦБ страны. В силу своего положения оно руководствовалось прежде всего уставом ГБ, в котором подчеркнуто, что тот «учрежден для оживления торговых оборотов и упрочения денежной кредитной системы». Срок выдававшихся им ссуд не превышал 9 мес., учет векселей осуществлялся только «от известных ему и благонадежных лиц», причем «до платежа по которым... не более 6 мес.» (иногда допускался срок в 9 мес. — с разрешения Минфина).
Ссуды под залог ценных бумаг не превышали 85 % их цены по последнему биржевому курсу, на срок до 6 мес., причем проценты удерживались при ее выдаче; под залог золота и серебра — до полной суммы залога, на тот же период, но с возможной пролонгацией до любого количества раз; под товары, заложенные в коммерческих банках и обществах взаимного кредита, допускался перезалог под их ответственность, а ссуды под товары — на срок до 6 мес. и только в размере от 50 до 60 % их стоимости. В то же время ГБ открывал кредиты сроком до 9 мес. под обеспечение бесспорными обязательствами и товарами.
С 1890 г., в бытность министром финансов И. А. Вышнеградского, Госбанку разрешалось принимать на комиссию срочные денежные документы для получения по ним платежей, покупать и продавать за счет доверителей процентные бумаги — как государственные, так и частные, но имевшие обращение на бирже. Госбанку, его структурам нотариусы были обязаны ежемесячно сообщать
сведения о записях и протестах векселей, иных обязательств; он мог предоставлять рассрочки и отсрочки долгов землевладельцев по учету векселей с двумя подписями, с обеспечением таких долгов закладными или залоговыми свидетельствами. В привилегированном порядке ссужались владельцы хлебных грузов: это могли осуществлять не только конторы и отделения ГБ, но и железные дороги за свой счет, с возмещением им затрат ГБ, предусматривались и другие поощрения. Закон о Госбанке 1894 г. позволил использовать Банк для кредитования промышленности и торговли в России — выдавать ссуды предприятиям на срок до 3 лет в оборотные капиталы, — чего не было, кстати, на Западе, — т. е. тем самым средства ГБ использовались не для поддержания устойчивого денежного обращения, а для исполнения бюджета.
В обязанности отделений входили обмен кредитных билетов — старых на новые, выплата процентов по государственным займам, прием вкладов на хранение, текущие счета и под проценты, учет купонов в правительственных и гарантированных им ценных бумаг, ссужение под залог государственных процентных бумаг, акций и облигаций — по усмотрению правления ГБ, получение платежей по срочным документам за счет казначейства и ГБ, продажа и покупка процентных бумаг государства и частных обществ, обращавшихся на бирже, другие комиссионные операции, учет векселей, открытие кредитов под обеспечение.
При Севастопольском отделении как работавшим с векселями действовал учетный комитет в составе управляющего, контролера и до восьми лиц из купечества, проживавших в городе и назначавшихся правлением ГБ с последующим утверждением Министром финансов.
В соответствии со сложившейся годами структурой СО ГБ подчинялось Киевской конторе. Тем самым обеспечивалась большая оперативность, сокращалось время совершения многих операций, повышалась культура обслуживания клиентов. Это приобрело особую значимость в годы I Мировой войны, когда в результате массовых передислокаций банковских структур утрачивались тетради переводных телеграфных бланков, заявлений о дополнительных взносах, иные бумаги строгой отчетности; в связи с наступавшими в определенных местах чрезвычайными обстоятельствами приходилось всемерно сокращать покупку различных ценных бумаг, проявлять особую бдительность из-за довольно большого количества фальшивых бумажных денег [30].
В мирных же условиях СО ГБ, подобно другим его структурам, с самого момента возникновения направляло большую часть средств на нужды местного казначейства, кредитную поддержку основных направлений экономического возрождения после Крымской войны. Уже в первые два года деятельности общий оборот СО ГБ поднялся с 10,3 до 25,2 млн руб., или в 2,4 раза, и рост продолжался без единого годового спада в течение 43-летнего периода работы [31].
В соответствии с Уставом 1894 г. — подлинным детищем С. Ю. Витте, оно существенно расширило промышленное кредитование и ссужение под залог товаров, в первую очередь — зерна. На него как одно из ДКУ Градоначальства приходилось в первый полный год деятельности 82 % оборота этой системы. Хотя по мере расширения сети эта доля сокращалась, тем не менее СО ГБ до конца сохраняло положение основной структуры коммерческого кредитования — в 1914 г. это 57 % общего оборота. За несколько лет до начала I Мировой войны, когда вновь активизировалась хлебная торговля с использованием Севастопольского порта, оборот отделения возрос на 43,2 % — с 228,8 млн руб. в 1910 г. до 327,7 млн руб. в 1914 г.
Контролируя негосударственные ДКУ и оказывая им кредитную поддержку, оно стало своего рода местным «банком банков», определяюще воздействовало на взаимное удовлетворение претензий ДКУ и торгово-промышленных структур. Это обусловливалось тем, что им обслуживалась не только территория Градоначальства, но и ряд ДКУ Таврической губернии, включавшей, кроме Крыма, южные регионы нынешней Украины.
В первую очередь это происходило потому, что его кредитная политика строилась на основе конъюнктуры местного рынка и нормативов вышестоящих органов. С сентября 1898 г. ссуды под залог ценных бумаг выдавались в сумме до 90 % их стоимости, но сроком не более 6 мес.
Ему неизменно доверялась часть городских средств. На 01.01.1889 наличных в кассе Горупра-вы было всего 802 руб., в то время как на текущем счете, в бессрочных вкладах в СО ГБ и ценных бумагах — 228 116 руб., т. е. без малого 100 % ресурсов ГОУ размещались в тот момент в этом ДКУ. Этому способствовало прежде всего то, что к тому времени финансовое положение города существенно стабилизировалось благодаря отправке за границу больших партий товаров, поступлениям от городской недвижимости, взиманию платы за стоянку судов в порту. В целом по году поступления превысили
смету на 171 тыс. руб., доходы составили 560 тыс. руб., расходы — 331 тыс. руб. [32].
Обслуживаться в нем было выгоднее, чем в иных доступных ДКУ: ставка по заем банке — 7,75 %, Лондонском еврейском колониальном — 7,5 %, Симферопольском ОВК — 6,75 % Немаловажно и то, что СО ГБ всячески способствовало заемщикам в использовании кредита. Выделив в 1907 г. СРМТ ССТ 15 тыс. руб., отделение разрешило для удобства использовать две трети из них через Симферопольское казначейство, с открытием текущего счета, что положительно сказалось на оперативности расчетов этого клиента, ускорении оборота средств [33].
Проводилась взвешенная политика по кредитованию предпринимателей через негосударственные ДКУ. Большинство их обращений удовлетворялись СО ГБ, причем вопросы решались, как правило, оперативно. 07(20). 08.1890 приняты 48 векселей Симферопольского ОВК на 40,8 тыс. руб., при этом поставлено на текущий счет 39,6 тыс. руб., удержано в свою пользу 1,2 тыс. руб., или 2,9 %, — и подобные операции осуществлялись постоянно. В тех случаях, когда возникали сомнения в состоятельности клиента, отделение не уступало: в тот же день им не приняты к переучету и возвращены 23 векселя на 17,7 тыс. руб. [34].
В кредитной схеме типично отношение к Симферопольскому ОВК (председатель П. Щербина, директоры Г. Хаджцев и Ф. Люстих, бухгалтер М. Казариков). СО ГБ открыло ему вексельный кредит на 200 тыс. руб. В обеспечение соответствующего текущего счета ОВК передало кредитору учтенные векселя, а за 1 — 2 недели до указанных в них сроков уплаты запрашивало назад для осуществления собственных операций; всего в данном случае ОВК располагало процентными бумагами в обеспечение кредитной линии ГБ на 400 тыс. руб., в свое время принятых в обеспечение выданных Обществом ссуд, причем с разрешением их владельцев подвергнуть эти бумаги перезалогу. На этом основании ОВК просило летом 1900 г. увеличить кредитную линию по переучету векселей до 300 тыс. руб., но головное управление Госбанка дважды находило предлог, чтобы отказать. СО ГБ упорно настаивало, «принимая во внимание солидность учреждения, прочно поставленное дело, очевидную пользу, приносимую многочисленным клиентам густонаселенного хлебного и промышленного района», в конце концов Совет ГБ пошел навстречу этим ходатайствам [35]. В свою очередь ОВК с ноября 1900 г. прекратило прием новых членов с правом кредитования под
векселя, что позволило иметь большую наличность на случай востребования вкладов, как в то время прогнозировалось специалистами.
В поле зрения СО ГБ было СРМТ ССТ (председатель М. А. Диканский), созданное в 1901 г. В первый год работы им выдана 651 ссуда под 10 % годовых, из которых просрочены всего на 120 руб. Товарищество, чье правление состояло из ответственных и интеллигентных людей, имело высокий авторитет среди ремесленников, иных мелких предпринимателей. Если на 01.01.1903 в нем состояли 621 чел., то 6 месяцев спустя — более 900, в 1906 г. — 1 469, (в том числе ремесленников 512, или 35 %, торговцев и приказчиков — 470, или 32 %), в 1907 г. — 1 546 чел., что, по мнению совета (председатель Л. Б. Галкин) и правления (председатель М. И. Каменка), «указывает на огромную потребность населения в такого рода кредитных учреждениях» [36].
География банков-корреспондентов СО ГБ охватывала прежде всего Москву, Киев, Таганрог, Одессу, Санкт-Петербург, Харьков и т. д. — в общей сложности только по поручениям Симферопольского ОВК 53 города европейской части страны. Этот порядок строго поддерживался со стороны СО ГБ директором по кредиту Раковым, через которого и исполнялись переводные операции.
В свою очередь СО ГБ контролировалось так называемой Инспекцией контор ГБ. Несколько раз она указывала отделению на то, что в отчетах Симферопольского ОВК допущены неточности, предлагалось внимательнее проверять эти документы.
С образованием в октябре 1904 г. в системе ГБ Управления по делам мелкого кредита улучшился анализ накопленного опыта, отражение его «уроков» в нормативных документах, в частности в сентябре 1905 г. в Уставах кредитных товариществ (КТ) и ссудо-сберегательных товариществ (ССТ), в декабре 1905 г. с участием председателей и счетоводов наиболее значимых крестьянских общественных и земских (в июле 1906 г.) касс.
СО ГБ активно поддерживало как отдельных землевладельцев, так и их различные объединения. В 1912 — 1913 гг. отделение выдало Александровскому КТ Днепровского уезда 35 тыс. руб. для приобретения сельскохозяйственных машин и орудий. Желавший получить ссуду в банке на подобные нужды обращался с заявлением в СО ГБ. В бланке были предусмотрены описание владения с указанием построек и сумм их страхования, сведения о долгах, в том числе по податям и сборам, план имения, на обороте — так называемое «удостоверение
подписи», в котором два признававшихся учетным комитетом отделения лица свидетельствовали о том, что данный «землевладелец лично известен с хорошей стороны и подпись на заявлении действительно учинена собственноручно» [37].
Тщательно анализировавшаяся практика помогала СО ГБ высокопрофессионально определять ситуацию на денежно-кредитном рынке, взвешенно оценивать востребованность его услуг.
Учетно-ссудный комитет отделения отклонил в 1913 г. ходатайство об учреждении КТ в Ново-Алексеевке, так как значительная часть ее домовладельцев уже обслуживалась кредитами соседних Ново-Дмитриевского КТ и Генического ССТ, имела перед ними задолженность в 5,1 тыс. руб. По аналогичным причинам не санкционировано создание Васильевского и Кардашевского КТ.
О деловом и общественном авторитете служащих СО ГБ свидетельствует тот факт, что его управляющий входил в состав губернского комитета по мелкому кредиту — наряду с губернским Предводителем дворянства, председателем губернской земской управы, — который возглавлялся вице-губернатором [38]. Это позволяло полнее владеть информацией о положении в тех или иных предпринимательских структурах, избегать возможных невозвратов кредитов. Симферопольскому городскому кредитному обществу (ГКО) в течение четырех лет было трижды — в октябре 1908 г., июне 1909 г. и феврале 1912 г. — отказано в оплате его купонов и вышедших в тираж облигаций «ввиду неблагоприятных сведений о деловой репутации руководителей,, клиентура ГКО состояла преимущественно из лиц, дела которых пришли в расстройство», а правление продолжало выдавать им ссуды по оценке, в большинстве случаев равной стоимости залога.
Строгость распространялась и на клиентуру с хорошей репутацией. В июле 1911 г. СО ГБ отказало в удовлетворении просьбы Симферопольскому ОВК, но когда к маю 1912 г. обстановка в нем улучшилась, решило было увеличить кредитную линию в связи с тем, что «во главе ОВК стоят лица, способные успешно вести дело и заслуживающие полного доверия....общество обслуживает в значительной мере землевладельцев и садовладельцев,. заботится о постепенном понижении учетных процентов, портфель (его) состоит преимущественно из деловых векселей благонадежных и кредитоспособных лиц». В 1911 г. им переучтено 670 векселей на 722,4 тыс. руб., в течение года выплачено по 496 из них 534,4 тыс. руб, остаток всегда меньше откры-
той кредитной линии, в связи с чем в мае 1912 г. кредитная линия увеличена до 400 тыс. руб. [39].
Первая Мировая война привела к различным сбоям в деятельности ДКУ: существенно возросло количество фальшивых денежных знаков «довольно искусного рода подделки», в конце июля 1914 г. были эвакуированы в города центральной части (Москву, Киев, Курск, Калугу и др.) 13 западных отделений ГБ. Передислокация повлекла в ряде случаев утрату различных бланков строгой финансовой отчетности, тем не менее структуры ГБ продолжали внимательно относиться к интересам населения, особенно его менее состоятельных слоев. В феврале 1915 г. головная контора указала своим местным структурам на недопустимость полного прекращения операций по покупке процентных казначейских бумаг от мелких собственников, разъяснив, что выкуп в размере до 200 руб. от одного лица вполне допустим. Существенно возросла нагрузка на подчинявшееся коменданту крепости и СО ГБ Севастопольское крепостное казначейство, обеспечивавшее финансовые потребности войсковых частей, управлений и учреждений гарнизона. Его возглавлял в то время Евгений Вячеславович Каманский, старшим бухгалтером был Виктор Моисеевич Ткаченко, и размещалось оно в доме №41 по Екатерининской [40].
На общих результатах работы ДКУ в предвоенный период сказался стремительный выход на финансовый рынок отделения Соединенного банка (первый управляющий — Сергей Иванович Били-бин, позже — Николай Константинович Гаврилов, бухгалтер Александр Ефимович Дьятленко), основная сфера деятельности которого сосредоточивалась в регионах [41]. В Севастополе это проявилось в том, что его приходные и расходные операции в 1910 — 1914 гг. выросли с 20,6 млн руб. до 27,1 млн руб., или на 31,5 %, а оборот — со 148,5 до 191, 5 млн руб., или на 29 %. Оно уступало по своим возможностям только СО ГБ, а в общем обороте ДКУ занимало в 1914 г. 33,8 % (СО ГБ - 57,8 %).
Среди негосударственных ДКУ градоначальства первое место заняло и удерживало на протяжении 34 лет — до создания ОСБ — Севастопольское ОВК. Уже на начальном этапе оно превосходило по обороту существовавшие в то время структуры в 1,6 раза, через 5 лет — в 5 раз. И хотя с середины 80-х гг. XIX в. этот разрыв стал сокращаться, в 1910 г. составлял еще 6 млн руб., или почти 28 % Основы его успешной деятельности заложены председателем Гавриилом Алексеевичем Князевым, бухгалтером Августом Александровичем Кучевским, членами
правления Семеном Христофоровичем Гаваловым и Андреем Ивановичем Кюблером.
ОВК обеспечивало денежными ресурсами только своих членов, каждый из которых имел возможность получить в нем кредит, в 10 раз превышавший сумму вступительного взноса. В отличие от коммерческих банков, ссужение тоже распространялось и на членов Общества, они же отвечали по его обязательствам не суммой внесенного капитала, как акционеры и пайщики коммерческих банков, а в размере всего кредита.
Оно осуществляло все банковские операции, кроме покупки за свой счет процентных бумаг. Это привлекало прежде всего людей состоятельных, но вместе с тем — мелких и средних предпринимателей как торгово-промышленного, так и сельскохозяйственного секторов экономики. С образованием в 1909 г. Центрального банка ОВК в качестве единого расчетного и координирующего центра привлекательность ОВК существенно возросла.
За мирные годы оборот ОВК вырос в 27 раз, приходование денег — в 20 раз, расходные операции — в 21 раз. После 35 лет функционирования Общество устоялось как ДКУ, определились его клиентура и сферы деятельности, в результате показатели стабилизировались на оптимальном в тех условиях уровне. В итоге в 1910—1914 гг. оборот увеличился на 9,9 %, приходные операции — на 16,5 %, расходные — на 16,7 %.
Постоянными конкурентами ОВК в завоевании клиентуры среди состоятельных людей были ГОБы, получившие с созданием в стране в 1864 г. выборных органов местного самоуправления новый деловой импульс. Уже к концу своего первого десятилетия они стали общепризнанными в Градоначальстве в качестве денежно-кредитных структур, выйдя на уровень 376 тыс. руб. общего оборота, обеспечивая сбалансированность приходно-расходных операций. Это обусловливало развитие в первую очередь малого и среднего предпринимательства, обеспечение оборотными средствами торговли и ремесел. Но этот процесс не был односторонним: с развитием производства и услуг упрочивалось положение самих банков, повышалась их социальная составляющая, что положительно сказывалось на важнейших показателях профессиональной деятельности [42].
К 1888 г. система ГОБов вполне доказала свою общественную востребованность. За 15 лет (1873—1888 гг.) ее общий оборот увеличился с 376 до 2 327 тыс. руб., или в 6,2 раза. Если на первом этапе развития годовой прирост составлял 8,2 %,
то полтора десятилетия спустя — 11,3 % по отношению к предыдущему году. Ежегодно оборот возрастал в этот период в среднем на 130 тыс. руб. В следующие шесть лет он поднялся до 4 331 тыс. руб., т. е. более чем на 2 млн, или на 86 %, — в среднем в год это составляло 334 тыс. руб., или 14,3 % В конце XIX — начале XX вв. эти ДКУ обеспечивали среднегодовой прирост оборота в 696 тыс. руб, т. е. 16,1 %, в 1910—1914 гг. — 1 573 тыс. руб., или в 2,8 раза больший.
В приходно-расходных операциях ГОБов первенство в силу более емкой зоны деятельности принадлежало Севастопольскому. Он был учрежден Сенатом 31.10 (12.11) 1862 с основным (уставным) капиталом в 30 тыс. руб., выделенных ГОУ из собственного запасного капитала. В соответствии с принятым 9 мес. ранее Нормальным положением
0 подобных структурах ему разрешались работа с денежными вкладами, векселями, выдача ссуд под обеспечение зданиями и не подверженными порче вещами. Предусматривалось из чистой прибыли отчислять 1/3 в доходы города, еще столько же — на дела воспитания и призрения (или социального обеспечения), а оставшиеся средства шли на пополнение основного капитала банка [43]. Иными словами, все, что банк был в состоянии заработать, в полном объеме нацеливалось в конечном счете на удовлетворение потребности общества горожан. В 1874 г. на его долю приходилось 87 %, в 1888 г. — 97 %, в 1894 г. — 98 %, в 1910 г. — 98,5 %, в 1914 г. — 99 % операций. В первые годы его возглавлял Феоктист Захарович Карпенко, бухгалтером трудился Савва Иванович Паразич, товарищами руководителя были Алексей Николаевич Резанов и Александр Рейнгардович Бутлер [44].
Становление этих ДКУ шло не без осложнений. В 1878 г. с них единовременно взыскано в городскую казну долгов предыдущих лет в сумме 2 175 руб., хотя сами они в то же время перечислили городу из прибыли 3 тыс. руб. в Севастополе и 2 175 руб. в Балаклаве. В 1879 г. из прибылей перечислено Горуправе Севастопольским ГОБом
1 тыс. руб., Балаклавским — 970 руб. У них же город позаимствовал в виде льготных ссуд 97,5 тыс. руб. В 1882 г. от обоих банков поступило в виде отчислений от прибыли 3 316 руб., в 1884 г. — 4 025 руб. Кроме этого, в 1910 г. Севастопольский ГОБ ссудил Покровский собор на 20 тыс. руб., Горуправу — на 5 тыс. руб. Немаловажно то, что в непредвиденных обстоятельствах Севастопольский ГОБ постоянно имел возможность помогать Управе, так как всегда располагал оборотными средствами в солидных для
такого учреждения размерах. На 01.01.1894 в кассе у него находились 21,3 тыс. руб., на текущем счете в СО ГБ — еще 67,8 тыс. руб., год спустя тех и других было уже 149,6 тыс. руб., или на 68 % больше [45].
Население градоначальства живо воспринимало появление новых ДКУ, охотно вступало с ними в деловые отношения. Стоило появиться первому ссудо-сберегательному товариществу, и оно стало быстро прибавлять в работе. За один год общий оборот вырос в 1,1 раза, в том числе приходные операции — на 66 %. В целом учреждения мелкого кредита (УМК) составляли 2/3 ДКУ: это и сберегательные кассы (СС), и ссудо-сберегательные кассы (ССК) — госбанковская, при казначействе, учреждениях морского ведомства, почтово-телеграфных конторах и отделениях, и кассы взаимопомощи — при Горуправе и газете «Крымский вестник», с 1911 г. — ссудо-сберегательные товарищества — первое с 9 служащими, и второе с 11 служащими, а также «Ремесленник».
Среди СК лидировала Центральная № 122 при СО ГБ, за ней следовали подчиненные почтовому ведомству, в том числе почтово-сберегательная № 1, наконец — №765 при казначействе.
Доля этих структур в общем обороте ДКУ была невелика — в пределах 1,2 — 1,5 %, но их основные достоинства заключались в широкой разветвлен-ности, максимальном приближении к работающим и населению. Вот почему все они наращивали объемы работы. Особенно же впечатляет этот процесс в почтовых структурах, причем расходные операции в них всегда были меньше приходных.
За 1910 — 1914 гг. оборот увеличен ЦСК-122 на 28,5 %, СК-765 — более чем вдвое, СК почтового ведомства (его контора организована в Севастополе в 1788 г.) прирастили его за 1891—1914 гг. почти в 23 раза, или увеличивали ежегодно в течение 24 лет в среднем на 95 %.
В руководстве Минфина и Госбанка этими структурами, когда стала очевидной их востребованность, четко прослеживается стремление избегать ломки того, что стало привычным для населения. Закон 07(20). 06.1904 оставил для ранее учрежденных УМК их прежние уставы и правила; для новых предусмотрел такие организационно-правовые формы, как волостная, сельская, станичная ССК. Цель заключалась в том, чтобы направить кредиты на производственные нужды сельского хозяйства: крестьяне могли получать их как под поручительство, так и «по доверию», под залог или заклад — этот вопрос решал сход селян, получивший широкие права в распоряжении кредитами. УМК стали активнее осуществлять посреднические функции
— при покупке сельхозмашин и инвентаря, сбыте продукции растениеводства и животноводства [46]. В этой связи они поддерживали деловые отношения с потребительскими обществами, кредитовали их как коллективных заемщиков, имели в них паи, были представлены в правлениях.
Инспектор по МК при СО ГБ Николай Антонович Чудович обслуживал территорию, далеко выходившую за границы градоначальства, — Бер-дянский, Днепровский, Мелитопольский, Симферопольский уезды.
Отрицательно сказывалась на деятельности УМК общественно-политическая нестабильность. Типична подобная зависимость в случаях с СРМТ ССТ. В условиях нормальной жизни оно привлекало к взысканию просроченной задолженности полицейских; в 1905 — 1906 гг. те были заняты обеспечением общественного порядка, помочь не могли, обращения в суды по взысканиям не оправдывали себя, поэтому поверенные отказывались вести подобные дела. После октября 1905 г. увеличилась просрочка с 2 572 до 8 857 руб., или в 3,4 раза, из 8,5 тыс. руб. убытков 1905 г. 2,5 тыс. руб. пришлось покрыть из прибыли. Стоило с 20.01.1907 пригласить в помощь специального околоточного из полиции, как взыскания просроченных ссуд пошли успешнее.
Однако некоторым проявлениям противостоять не удавалось. 18.10.1906 участники беспорядков разгромили кассу ССТ и похитили из нее 394 руб. — все, что там было; тем не менее Товарищество не осталось безучастным к другим жертвам беспредела — сразу после погрома выделило в помощь пострадавшим 100 руб. Если учесть, что большинство членов этого ССТ были ремесленниками и мелкими торговцами, то противоправные действия приводили к потерям в первую очередь с их стороны, к тому же, по выводам специалистов, «все классы переживали финансовый кризис, торговля и промышленность находились в угнетенном состоянии» [47]. Потребовалось немало времени и усилий, чтобы вернуть события в созидательное русло того времени.
Оно продолжалось менее восьми лет — затем последовала I Мировая война; братоубийственные революции, иностранные интервенции и Гражданская война оставили кровавый след и глубокие раны в душах и судьбах севастопольцев, возродивших к тому времени город после Восточной (Крымской) войны 1853 — 1856 гг. и уверовавших в созидательное начало.
Порукой тому в значительной степени были возможности всей системы денежно-кредитных
учреждений, накопивших огромный опыт функционирования в экстремальных условиях после осады 1854 — 1855 гг. На базе мобилизации денежных ресурсов государственными, общественными и частными структурами, расширения их сферы услуг юридическим и физическим лицам, совершенствования технологий и повышения профессиональной культуры они обеспечили уверенный рост промышленного и сельскохозяйственного производства, динамичное продвижение на рынок разнообразных и качественных товаров, развитие науки и культуры, образования и здравоохранения, становление многоотраслевого коммунального хозяйства. Существовавшие в единстве, при поддержке государственных и местных органов власти они нашли свои ниши на финансовом рынке, сделали его понятным и доступным различным слоям населения, способствовали росту благосостояния народа.
Список литературы
1. Восточная (Крымская) война 1853 — 1856 г. г.: новые материалы и новое осмысление. Севастополь, 2003; Оборона Севастополя 1854 — 1855 гг. — главное событие Крымской войны. Севастополь, 2004; Крымская (Восточная) война 1853 — 1856 гг. и судьбы мира в XXI веке. Симферополь, 2004; Крымская война и судьбы православного мира в XIX — XXI столетиях. Севастополь, 2005; Алтабаева Е. Б., Коваленко В. В. 1) На черноморском перекрестке. Севастополь, 1997; 2) Потомству в пример. Симферополь, 1999; 3) На рубеже эпох. Севастополь, 2002; Макареев М. В. Затопление кораблей флота в 1854 — 1855 гг. в Севастопольской бухте и очистка бухты после войны: рукопись. — Севастополь, 1992; Виноградов В. В.(и др.) Корабельная летопись. Севастопольский Морской завод. Севастополь, 2003; Демченко В., Феникс Ахти — Яра. Архивные находки. Калуга, 2006; Севастополь. Энциклопедический справочник. Изд. 2-е, испр. и доп. Симферополь, 2009.
2. Лопатников В. А. Пьедестал. Время и служение канцлера Горчакова. Санкт — Петербург, 2002.
3. Полное собрание законов Российской империи. Вып. I. Манифест № 15935 от 22.02(03.03). 1784г.
4. Полное собрание законов Российской империи. Вып. II. Т. VIII, X.
5. Полное собрание законов Российской империи. Вып II. Т. XIII, XXX, XXXI; Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1287. Оп. 5. Д. 1666. Л. 17 — 17 об.
6. Государственный архив города Севастополя (ГАГС). Ф. 15. Оп. 1. Д. 4. Л. 5об.; РГИА. Ф. 1284. Оп. 6. Д. 370. Л. 6; Ф. 1282. Оп. 3. Д. 54. Лл. 41-42; Ф. 1287. Оп. 33. Д. 2312. Л. 3.
7. РГИА. Ф. 1284. Оп. 6. Д. 370. Л. 1.
8. ГАГС. Ф. 18. Оп. 1. Д. 32. Л. 16-17.
9. Национальный музей героической обороны и освобождения Севастополя (НМГООС). М-1592 КП № 75067.
10. Витте С. Ю. Избранные воспоминания 1849 — 1911.
М.: Молодая гвардия. 1991. С. 359, 516; Сумцова Н. В., Мамыкина Н. Н. Развитие налогообложения в России// Финансы и кредит. 2003. №4. С. 3; РГИА. Ф. 1284. Оп. 6. Д. 370. Л. 3.
11. РГИА. Ф. 1287. Оп. 5. Д. 1356. Л. 15 — 15об.
12. ГАГС. Ф. 15. Оп. 15. Д. 1. Л. 4.
13. ГАГС. Ф. 15. Оп. 1. Д. 8. Л. 1.
14. РГИА. Ф. 1287. Оп. 33. Д. 2312. Л. 1-2; РГИА. Ф. 1 276. Оп. 17. Д. 4. Л. 16; Отчеты Севастопольского градоначальства за 1912 г. С. 2; за 1914 г.
15. Одесский вестник. 21. 08. 1856; Витте С. Ю. Избранные воспоминания 1849 — 1911. С. 119.
16. Морской сборник. Т XXV. 1856. 3 12 — 13. С. 34 — 37; Т ^К. 1860. № 10; 1913. № 11. С. 17 — 24; Макареев М. В. Из морской неволи// Родина. 1995. № 3 — 4. С. 52.
17. Виноградов В. В.(и др.) Корабельная летопись. Севастопольский Морской завод. Севастополь, 2003. С. 33, 79, 35.
18. Демченко В. Феникс Ахти — Яра. Архивные находки. Калуга: 2006. С. 34 — 35.
19. Исторические улицы и памятники Севастополя: сост.
B. В. Крестьянников. С. 24.
20. РГИА. Ф. 1276. Оп. 17. Д. 4. Л. 16.
21. Боровой С.Я. Кредит и банки России. М.: Наука. 1958.
C. 276 — 277; Витте С. Ю. Избранные воспоминания 1849 — 1911. С. 119, 147.
22. РГИА. Ф. 1284. Оп. 6. Д. 370. Лл. 6-7,11; РГИА. Ф. 1284. Оп. 6. Д. 385. Л. 25.
23. РГИА. Ф. 1276. Оп. 17. Д. 4. Л. 91; РГИА. Ф. 1263. Оп. 4. Д. 52. Л. 840.
24. К вопросу о денежной реформе (соображения сельского хозяина). Изд. 2-е, доп. изд. Г. Бутми. Одесса, 1897. С. XI; Городовое Положение. Т. 11. Ч. 1. С. 30.
25. Вестник Севастополя. 31 марта 1905 г.
26. Государственный архив Харьковской области (ГАХО) и и. Ф. 71. Оп. 1. Д. 27. Л. 1-2.
27. ГАГС. Ф. 15. Оп. 1. Д. 6. Л. 5; Д. 8. Л. 5об.
28. МГООС. Аф—4667.
29. Энциклопедический словарь Гранат. Изд. VII Т. 25. С. 396 — 397.
30. ГАГС. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1. Л. 2, 5, 11-12, 34.
31. РГИА. Ф. 1284. Оп. 6. Д. 370. Л. 7.
32. ГАГС. Ф. 15. Оп. 1. Д. 5. Л. 6—6об.
33. ГАГС. Ф. 24. Оп. 1. Д. 1. Л. 134; Оп. 2. Д. 1. Л. 60,117.
34. ГАГС. Ф. 24. Оп. 1. Д. 1. Л. 16,47,109,292.
35. ГАГС. Ф. 24. Оп. 1. Д. 1. Л. 198,225—240.
36. ГАГС. Ф. 24. Оп. 2. Д. 1. Л. 9—14,41,55,394.
37. ГАГС. Ф. 24. Оп. 1. Д. 1. Л. 169.
38. ГАГС. Ф. 24. Оп. 1. Д. 1. Л. 164; Д. 2. Л. 2—4,11.
39. ГАГС. Ф. 24. Оп. 1. Д. 1. Л. 315—322об, 328—329.
40. ГАГС. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1. Л. 3—5,12,35.
41. Российская банковская энциклопедия. М.: Энциклопедическая Творческая Ассоциация. 1995. С. 409.
42. РГИА. Ф. 1284. Оп. 6. Д. 370. Л. 11.
43. Полное собрание законов Российской империи. Вып. 3. Т XXXVII. № 38865.
44. РГИА. Ф. 1284. Оп. 6. Д. 370. Л. 11.
45. ГАГС. Ф. 15. Оп. 1. Д. 1. Л. 5—7; Д. 2. Л. 3; Д. 4. Л. 5об, 9,10; Д. 8. Л. 4об; Д. 15. Л. 16об.
46. ГАГС. Ф. 12. Оп. 1. Д. 2. Л. 4 — 9.
47. ГАГС. Ф. 24. Оп. 2. Д. 1. Л. 39об, 41об, 55об.
