Денежно-банковские системы стран Центральной Евразии в контексте мирового финансово-экономического кризиса Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА

ДЕНЕЖНО-БАНКОВСКИЕ СИСТЕМЫ СТРАН ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРАЗИИ В КОНТЕКСТЕ МИРОВОГО ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА

Эльдар ИСМАИЛОВ

директор Института стратегических исследований Кавказа (Баку, Азербайджан)

Введение

Сотрясающий мир финансовый кризис достаточно чувствительно ударил по экономике стран Центральной Евразии, выявив ее слабые стороны и обострив болезни. Часть стран этой группы остро ощущает на себе его последствия, выражающиеся прежде всего в дисбалансах их денежно-банковских систем, а также в сокращении торговли, ужесточении условий получения средств на мировом финансовом рынке и т.д. Суверенное функциони-

рование рыночных экономик центральноевразийских государств предопределило возможность разных сценариев развития и интеграции вышеназванных систем в условиях финансовой глобализации. На этот счет высказываются различные мнения, что и обусловило актуальность исследования настоящей проблематики на фоне возрастающей активности процессов, направленных на более тесное сотрудничество в финансовой и валютной сферах.

Мировой финансово-экономический кризис и его проявление на центральноевразийском пространстве

На протяжении веков мировая экономика периодически испытывала финансовые потрясения. Эксперты МВФ за период 1970—2007 годов насчитали 124 системных банковских, 208 валютных и 63 долговых кризиса, сопровождавшихся дефолтами по суверенным долгам и затронувших не одну страну. Они достаточно обстоятельно освещены в экономической литературе1. Перечислим лишь некоторые из них, произошедшие в прошлом десятилетии и охватившие группы стран. Так, в 1992—1993 годах валютные кризисы испытали некоторые страны Европейского союза (Великобритания, Италия, Швеция, Норвегия и Финляндия). В последующие два года сильный кризис, начавшийся в Мексике, распространился на другие страны Латинской Америки. В 1997—1998 годах глобальный финансовый кризис начался в странах Восточной (Корея) и ЮгоВосточной (Малайзия, Таиланд, Индонезия, Филиппины) Азии, затем перекинулся на Восточную Европу (Россия и некоторые республики бывшего СССР) и Латинскую Америку (Бразилия).

Нынешний кризис, с которым глобальная финансовая система столкнулась в конце первого десятилетия XXI века, — один из самых серьезных и масштабных за последние годы. Он отличается от всех предшествующих как глубиной, так и размахом и, пожалуй, впервые после Великой депрессии охватил весь мир. Своеобразие современного финансового кризиса проявляется в различных аспектах. Прежде всего следует подчеркнуть его глобальный характер: начавшийся в США, он довольно быстро распространился на большинство стран и стал общемировым кризисом, что и отличает его от предшественников. Не менее важно выделить всесторонность кризиса: он охватывает все сферы экономики, а отнюдь не отдельные сегменты: финансовый, биржевой, жилищный и т.д.

Крайне острым и болезненным кризис оказался для банковской системы, инвестиционных компаний. Он вызвал небывалый обвал фондовых рынков, весьма резкое снижение цен на различные виды сырья, особенно на нефть (почти трехкратное) и металлы (на треть). Уже в своей первой фазе в 2008 году кризис сопровождался скачком инфляции в развитых странах (в 2—3 раза) и ее значительным ускорением в развивающихся странах.

1 См.: Daianu D., Lungu L. Why Is This Financial Crisis Occurring? How to Respond to It?. Warsaw: TIGER Work Paper Series, July 2008, No. 113; Горюнова Н.П., Минакир П.А. Финансовые кризисы на развивающихся рынках. Москва: Наука, 2006; Мамедов З.Ф. Анатомия финансового кризиса. Санкт-Петербург: СПбГУ, 2005; Carstens A.G., Hardy D.C., Pazarbasioglu C. Avoiding Banking Crises in Latin America // Finance&Development, 2004, Vol. 41, No. 3. P. 30-33; Ковзанадзе И.К. Системные банковские кризисы в условиях финансовой глобализации / Под ред. Вл. Папавы. Тбилиси: Изд-во Тбилисского университета, 2003; Аникин А.В. История финансовых потрясений. Российский кризис в свете мирового опыта. Москва: Олимп — Бизнес, 2002; Kindleberger C.P. Manias, Panics, and Crashes: A History of Financial Crises. New York: J. Wiley, 2000; Eichengreen B., Arteta A. Banking Crises in Emerging Markets: Presumptions and Evidence // CIDER Working Paper, No. 115, Center for International and Development Economics Research (University of California, Berkeley), 2000; Fischer S. The Asian Crisis: A View from the IMF. Address by First Deputy Managing Director of the International Monetary Fund at the Midwinter Conference of the Bankers’ Association for Foreign Trade. Washington, D.C., 22 January 1998; Demirguc-Kunt A., Detragiache E. The Determinants of Banking Crises in Developing and Developed Countries // IMF Staff Papers, 1998, Vol. 45, No. 1. P. 81-109; Sachs J., Tornell A., Velasco A. Financial Crises in Emerging Markets: The Lesson from 1995 // Brookings Papers on Economic Activity, 1996, No. 1 и др.

Для смягчения его последствий в рамках антикризисных программ потребовались беспрецедентные средства: в странах, наиболее сильно затронутых им, — до 10—15% объема ВВП, а суммарно — триллионы долларов. Прогнозы предрекают невиданные масштабы мер противодействия кризису и привлекаемых в этих целях средств.

И, наконец, нельзя не отметить высокую вероятность того, что процесс выхода из этого кризиса будет трудным и затяжным. Факторы, которые способны после кризиса вызвать серьезное оживление и подъем экономики, все еще не могут быть задействованы в должной мере. Вполне возможен переход кризиса в стагнацию, а некоторые страны, в которых сохранится высокая инфляция, ожидает крайне болезненный и разрушительный для экономики процесс стагфляции2.

В целом происходящие в настоящее время мировые финансовые потрясения превзошли самые пессимистические ожидания. Эти проблемы серьезным образом затронули и страны Центральной Евразии (ЦЕА), которые с каждым годом все больше втягиваются в общемировую финансово-экономическую систему, активно интегрируются в мировые финансовые рынки. Именно эти страны, особенно Центральной Азии и Центральной Европы, по мнению Всемирного банка, больше других регионов пострадали от кризиса3. Правда, основные социально-экономические показатели стран ЦЕА в истекший период 2009 года, то есть в условиях продолжающегося глобального финансового кризиса, отличаются значительными расхождениями.

Из-за того, что многие государства региона оказались уязвимыми перед внезапным оттоком капитала и ослаблением спроса на экспорт, спровоцированными кризисом, здесь, согласно прогнозам Всемирного банка, в нынешнем году ожидается наиболее глубокий спад4. Например, в текущем году наиболее серьезные экономические трудности выпадут на долю Украины, ВВП которой уменьшится на 9%. Объемы ВВП Армении, Беларуси, Молдовы и Казахстана сократятся, соответственно, на 6,0%, 3,3%, 3,0% и 1,5%, а текущие счета их платежного баланса будут отмечены большим дефицитом, соответственно, 12,1%, 7,8%, 12,1%, 8,4%. Выход некоторых стран ЦЭА из кризиса затруднен из-за резкого снижения притока инвестиций, в частности в Украине — в два раза.

Вместе с тем в докладе отмечается, что в ряде государств региона ВВП будет расти, правда более умеренными темпами, чем в докризисный период. На 3,3% вырастет экономика Азербайджана. С приростом в 4,5% закончит год Узбекистан, на 1% вырастет ВВП Грузии. В 2010 году общее оживление экономики приведет к тому, что все страны региона «выйдут в плюс» (см. табл. 1)5.

Последствия экономического спада проявляются неравномерно: страны ЦЕА страдают от него в неодинаковой мере, в зависимости от структуры их экономики и степени уязвимости в условиях потрясений. Например, следует отметить существенную разницу в положении экономики и банковского сектора Азербайджана и Беларуси. Азербайджан прошел первую стадию кризиса без потерь, не обращаясь ни к одному иностранному фи-

2 Так, Всемирный банк по сравнению со своим предыдущим отчетом (см.: Global Economy Prospects 2009: Commodities at the Crossroads. Washington, DC: The International Bank for Reconstruction and Development / The World Bank, 20 November 2008) ухудшил прогнозы падения мировой экономики в 2009 году с 1,7% до 2,9% и признал перспективы ее развития весьма неопределенными (см.: Global Development Finance: Charting a Global Recovery. Washington: The International Bank for Reconstruction and Development / The World Bank, June 2009). Такие же пессимистические нотки прослеживаются в докладах Международного валютного фонда (см.: World Economic Outlook: Crisis and Recovery. Washington, D.C.: IMF, April 2009) и Азиатского банка развития (см.: Asian Development Outlook 2009. Manila: Asian Development Bank, March 2009).

3 См.: Global Development Finance: Charting a Global Recovery. P. 110—118.

4 См.: Ibid. P. 2, 9.

5 Ibid. Р. 115, 117—118.

Таблица 1

Прогнозы Всемирного банка по странам Центральной Евразии (годовой процент изменения)

1 Страны 2009 2010 2011 |

^ Центральная Европа

Беларусь

1 ВВП в рыночных ценах -3.3 2,6 4,4

Текущий счет платежного

баланса -7,8 -5,7 -3,6

Молдова

2 ВВП в рыночных ценах -3,0 2,0 4,0

Текущий счет платежного

баланса -12,1 -10,1 -9,3

Украина

3 ВВП в рыночных ценах -9,0 1,0 3,5

Текущий счет платежного

баланса 0,1 1,0 -0,8

( Центральный Кавказ N

>

Азербайджан

4 ВВП в рыночных ценах 3,3 5,2 9,0

Текущий счет платежного

баланса 10,3 15,5 19,0

Армения

5 ВВП в рыночных ценах -6,0 -2.0 1,0

Текущий счет платежного

баланса -12,1 -10,3 -6,5

Грузия

6 ВВП в рыночных ценах 1,0 2,0 4,0

Текущий счет платежного

баланса -19,6 -16,8 -15,5

( Центральная Азия N

V >

7 Афганистан Нет данных Ц

Казахстан

8 ВВП в рыночных ценах -1,5 1,5 3,0

Текущий счет платежного

баланса -8,4 -7,8 -6,3

Кыргызстан

9 ВВП в рыночных ценах 0,5 2,5 3,5

Текущий счет платежного

баланса -6,0 -7,2 -7,8

Таблица 1 (продолжение)

f" Страны 2009 2010 2011 1

10 Таджикистан Нет данных

11 Туркменистан Нет данных

2 1 Узбекистан ВВП в рыночных ценах Текущий счет платежного баланса 4’5 11’8 5’0 15’2 ^ <о со 1

нансовому источнику и защищая свою независимую позицию6, в то время как Беларусь была вынуждена прибегнуть к займам МВФ и правительства России, согласившись в перспективе перейти на российский рубль. В целом для стран ЦЕА, как и других развивающихся и транзитивных стран, источники внешнего финансирования истощились, что сопровождалось значительным ростом надбавок за риск и резко повысило стоимость этого финансирования. В свою очередь, резкое снижение притока инвестиций усугубляет трудности выхода стран из кризиса.

Наряду с этим некоторые центральноевразийские страны (Казахстан, Украина) имеют внушительные задолженности по внешним кредитам, пролонгация которых при нынешних процентных ставках обойдется гораздо дороже, чем при процентных ставках, существовавших при первоначальном получении кредитов. На приемлемости уровня их задолженности также сказывается снижение темпов роста экспортных поступлений. Ввиду того что основная часть внешней задолженности этих стран деноминирована в ведущих резервных валютах, их способность обслуживать свои долги во многом зависит от колебаний валютных курсов. Ухудшение внешних условий и повышение курса доллара США с августа 2008 года создают понижательное давление на курсы национальных валют. За последний год такие страны, как Казахстан, Украина, Таджикистан, Армения, столкнулись с существенным обесцениванием своих валют. Это снижение курсов их валют привело к значительному удорожанию обслуживания внешней задолженности в пересчете на национальную валюту и уже сказывается на состоянии государственных бюджетов и бюджетов компаний. Указанные факторы создают положение, при котором в ряде стран ЦЕА сложился высокий уровень задолжен-ности7.

Наиболее подверженной кризисным явлениям оказалась мировая денежно-банковская система, которая, по общему признанию, стала основной жертвой финансового коллапса. Причем, по мнению международных экспертов, в ближайшие годы (к 2012 г.) эта система претерпит огромные изменения. Определенные проблемы возникли в денежно-банковской сфере стран ЦЕА, например в Украине и Казахстане. Банки именно этих стран по-прежнему подвержены высокому кредитному риску и риску ликвидности в условиях ухудшившейся макроэкономической ситуации в этих странах — в силу ос-

6 На этом, в частности, акцентируется внимание в: Николаев И.А., Марченко T.E., Титова M.B. Страны СНГ и мировой кризис: общие проблемы и разные подходы. Аналитический доклад. Москва: ФБК, июнь 2009 года. С. 8.

7 На эту тенденцию указывается в докладе Генерального секретаря OOН Пан Ги Муна на Конференции OOН по проблемам мирового финансово-экономического кризиса и его последствий для развития (Нью-Йорк, 24—26 июня 2009 г.) (см.: The World Financial and Economic Crisis and its Impact on Development. Report of Secretary-General. P. 5—6 [http://www.un.org/ga/ econcrisissummit/docs.shtml]).

лабления мировой экономики, сложной ситуации в мировой банковской системе и резкого сокращения доступа к внешней ликвидности8. Из-за ухода иностранного капитала и вызванных этим проблем в банковском секторе правительствам стран СНГ пришлось выделять бюджетные средства на поддержку национальных финансовых систем. На сегодняшний день объем прямой поддержки банковских секторов Украины и Казахстана достигает, по расчетам экспертов «$&Р», 5% ВВП9. Их национальные валюты также не выдержали пресса финансовых потрясений и были вынуждены девальвироваться.

Денежно-банковские системы других стран данного региона менее болезненно перенесли кризисную «лихорадку». Это отчасти объясняется неразвитостью их финансовых институтов (банков, страховых компаний и пр.), низким влиянием конъюнктуры на фондовых биржах на реальный сектор экономики, отсутствием развитой инфраструктуры фондового рынка.

Столь дифференцированная реакция на глобальный финансово-экономический кризис имеет в определенной степени и историческую подоплеку. В этой связи несомненный интерес представляет характеристика денежно-банковских хозяйств стран ЦЕА за период приобретенного ими суверенитета, что позволит обеспечить индивидуальный подход к их оздоровлению в условиях продолжающихся катаклизмов.

Восстановление денежно-банковских систем стран ЦЕА: общее и особенное

Анализ процессов распада рублевой зоны — «размежевания» национальных валют стран ЦЕА с советским рублем10 позволил выявить общие черты и специфические особенности становления их денежно-банковских систем.

В первые годы суверенного развития политико-экономическая ситуация в государствах ЦЕА характеризовалась как экстремальная, что, в свою очередь, усугублялось разрушительным финансовым давлением со стороны Российской Федерации (РФ), заморозившей валютные счета физических и юридических лиц во всех постсоветских республиках. В этот период в центральноевразийских странах определенное время имело место обращение сначала советского, а затем и российского (федеративного) рубля. Однако РФ стала вытеснять эти страны из сферы обращения своей новой валюты — российского (федеративного) рубля. Из-за развала механизма взаиморасчетов начался процесс свертывания не только внешних (общесоюзных), но и внутренних экономических и производственных связей. Длительные задержки заработной платы вызвали заметное усиление социальной напряженности; предприятия промышленности, сельского хозяйства, строитель-

8 На это, в частности, указывает «Standard&Poor’s» (см.: Банкам Казахстана, России и Украины предстоит еще один год трудной работы в условиях низкого качества активов и слабых показателей ликвидности // S&P, 18 мая 2009 [http://www.standardandpoors.ru]).

9 См.: Россия, Казахстан и Украина: во что обходится кризис // S&P, 29 мая 2009 [http:// www.standardandpoors.ru].

10 Подробнее об этих процессах см.: Исмаилов Э. Национальные валюты стран Центральной Евразии в контексте финансовой глобализации. В кн.: Центральная Евразия: национальные валюты. Стокгольм: СА&СС Press, 2008. C. 17—20.

ства, торговли, транспорта и т.д. либо резко сократили свою деятельность, либо были просто остановлены. Основной формой взаиморасчетов как в каждой отдельной стране ЦЕА, так и между ними и РФ стал бартер. В этих условиях во избежание всеобщего хаоса в каждом государстве необходимо было незамедлительно создать собственную национальную валюту и банковскую систему.

Общими чертами, характеризующими процесс формирования денежного хозяйства стран ЦЕА, являлись: отсутствие валютного резерва и опыта работы в рыночных условиях, дефицит профессиональных кадров, крайне низкий уровень правовой базы, функционирование «черного» валютного рынка, чрезмерное усиление долларизации экономики, отсутствие системных связей с международными финансовыми институтами.

К специфическим особенностям становления национальных валют стран ЦЕА можно отнести следующие:

■ В некоторых странах ЦЕА (Украине, Беларуси, Узбекистане и Грузии) до введения национальных валют в обращении находились денежные суррогаты — купоны и чеки, а в Таджикистане — российский рубль.

■ На интенсивность и эффективность формирования денежно-банковских систем оказывали воздействие политические и этнотерриториальные конфликты. Они имели место как внутри отдельных стран (военное противостояние 1992 г. в Таджикистане, завершившееся в 2000 г. национальным примирением, а также остающаяся и сегодня проблема сохранения территориальной целостности Грузии11 и Молдовы12), так и между странами ЦЕА (армяно-азербайджанский, нагорнокарабахский конфликт, в результате которого Армения оккупировала около 20% территории Азербайджана).

■ Денежно-банковская система Туркменистана формировалась особняком, фактически в условиях самоизоляции и абсолютной президентской власти, игнорирующей объективные рыночные механизмы и интеграционные тенденции в мировой финансовой системе. По существу, в 1990—2006 годах туркменский манат был полностью изолирован от международных валютных процессов.

■ В некоторых странах региона (Узбекистане и Туркменистане) до сих пор нет свободной внутренней конвертации национальных валют, и, как следствие, там порой продолжают осуществляться нелегальные валютные операции.

■ Серьезное воздействие на стабилизацию национальных валют в ряде случаев (Азербайджан, Казахстан и Туркменистан) оказывает значительный экспорт углеводородного сырья, за счет которого эти страны в последние годы достигли высоких показателей экономического роста и сформировали существенные золотовалютные резервы.

Особо следует, на наш взгляд, остановиться на феномене долларизации, значительно распространившемся во всех странах ЦЕА, хотя и в разной степени (см. табл. 2)13.

По оценкам составителей рейтинга, наиболее высокий уровень долларизации в регионе ЦЕА наблюдался в Таджикистане (13), наименьший — в Узбекистане (5). Азербай-

11 В связи с сепаратистской политикой Абхазии, Южной Осетии и Самцхе-Джавахетии.

12 В связи с сепаратистской политикой Приднестровья.

13 Рейтинг развивающихся стран и стран с переходной экономикой по степени частичной долларизации составлен Центром экономических исследований Московского международного института эконометрики, информатики, финансов и права по методике Национального бюро экономических исследований США. В соответствии с этой методикой уровень долларизации определяется тем, какую часть своих средств домохозяйства и фирмы держат в иностранных активах и насколько велики займы государства и компаний в иностранной валюте. Для оценки частичной долларизации служит сводный индекс, рассчитываемый как сумма трех переменных:

Таблица 2

Рейтинг долларизированных стран ЦЕА (март 2005 г.)

Сводный индекс Страны ^

Высоко долларизированные страны

13 Таджикистан

11 Кыргызстан

10 Молдова

9 Армения’Грузия’ Туркменистан’ Беларусь

^ Умеренно долларизированные страны

8 Украина

7 Казахстан

6 Азербайджан

5 Узбекистан

^ 4

джан (6) наряду с Украиной (8), Казахстаном (7) и Узбекистаном входит в группу умеренно долларизированных стран, тогда как другие страны Центрального Кавказа — Армения и Грузия (9) отнесены к числу высоко долларизированных. Следует отметить, что и МВФ при оценке долларизации в развивающихся странах за 1996—2005 годы причислил эти два центральнокавказских государства к той же группе: по его данным, долларизация в них, особенно за последние пять лет, превышала 70% (в Грузии — более 80%). Среди причин быстрого роста уровня долларизации их национальных экономик называют диверсификацию активов, неразвитость финансовых рынков, нестабильность макроэкономической среды (прежде всего продолжительную инфляцию и неустойчивую динамику валютного курса), в условиях которой экономические агенты во избежание обесценения сбережений и валютного риска предпочитают иностранные активы национальным14.

(1) отношение банковских вкладов в иностранной валюте к агрегату «широких денег»,

(2) отношение внешнего долга к ВВП страны,

(3) доля долга частного сектора в совокупном внешнем долге страны.

Исходными данными послужили базы данных Global Development Finance (Всемирный банк), International Financial Statistics и World Economic Outlook database (МВФ), Joint OECD-BlS-IMF-World Bank Statistics (Банк международных расчетов) по состоянию на март 2005 года.

14 См.: Savastano M. Dollarization in Latin America: Recent Evidence and Policy Issues. В кн.: The Macroeconomics of International Currencies: Theory, Policy and Evidence / Ed. by P. Mizen, E.J. Pentecost. Gloucestershire: Edward Elgar, 1996; Balino T., Benett A., Borensztein E. Monetary Policy in Dollarized Economies // IMF Occasional Paper, No. 171, 1999; Mongardini J., Johannes M. Ratchet Effects in Currency Substitution: An Application to the Kyrgyz Republic // IMF Working Paper, WP/99/102, 1999; Моисеев C.P. Экономика долларизации // Дайджест-Финансы, 2000, № 10. С. 9—13; Vetlov I. Dollarization in Lithuania: An Econometric Approach // BOFIT Discussion Papers, 2001/1; Пионтковский P.B. Долларизация, изменчивость инфляции и неразвитые финансовые рынки в переходных экономиках // Консорциум экономических исследований и образования. Научный доклад № 03/02. Москва: EERC, 2003. C. 7; Heysen S. Dollarization: Controlling Risk Is Key // Finance & Development, March 2005, Vol. 42, No. 1. P. 44—45.

Азиатский кризис и последовавшие за ним экономические потрясения в России (1997— 1998 гг.) также способствовали поддержанию высокого уровня долларизации в странах ЦЕА, вызвав при этом растущее недоверие как к российскому рублю, так и к национальной валюте, хотя в отдельных из них оно проявилось в сравнительно меньшей степени. Положение усугублялось усилением долларизации кредитного портфеля, что связано с привлечением кредитов международных финансовых организаций для потребностей долгосрочного экономического развития.

Принятые за последние годы меры по совершенствованию денежно-банковской системы способствовали частичному снижению уровня долларизации в центральноевразийских странах, хотя проблема оптимизации ее уровня все еще остается актуальной.

Таким образом, краткий обзор воссоздания национального денежного хозяйства стран ЦЕА свидетельствует о том, что:

■ после распада советской рублевой зоны в суверенных странах ЦЕА были введены собственные денежные единицы, в частности выпущены бумажные деньги разных номиналов и разменные монеты, а также юбилейные монеты из драгоценных металлов (платины, золота, серебра);

■ если степень защищенности первых бумажных денег была не всегда удовлетворительной, то впоследствии их качество (например, азербайджанской, грузинской, казахстанской валюты) полностью соответствовало международным стан-дартам15.

■ названия номиналов денежных знаков на купюрах печатали в основном на национальных языках; исключение составляют казахстанские тенге и белорусские рубли, на которых номиналы указаны и на русском языке, а также грузинские лари и таджикские сомони, где используют и английский язык.

■ валютные курсы устанавливали в привязке к доллару США; одновременно были введены другие элементы национального денежного хозяйства, в том числе кредитные деньги (облигации, чеки, векселя и т.д.); приняты нормативно-правовые документы, определяющие систему, порядок организации и регулирования денежной массы.

В итоге можно констатировать, что за минувшие 17 лет в странах Центрально-Евразийского региона созданы основы развития денежно-банковских систем.

15 Эволюция национальных валют в странах ЦЕА происходила в два этапа. На первом, то есть начальном, этапе обретения государственной независимости в обращение были введены полноценные валюты в Азербайджане, Армении, Афганистане, Казахстане, Кыргызстане, Туркменистане, а в Беларуси, Грузии, Узбекистане, Украине, Таджикистане — промежуточные. Все они имели невысокую степень защищенности и сильно обесценились из-за гиперинфляции. Второй этап характеризуется деноминацией денежных знаков, что способствовало качественному улучшению денежного хозяйства. В государствах первой группы деноминацию провели Афганистан (октябрь 2002 г.) и Азербайджан (январь 2006 г.), то есть был осуществлен обмен денежных знаков старого образца на новые в соотношении соответственно 1 000:1 (афгани) и 5 000:1 (манат). В странах второй группы: в Грузии (сентябрь 1995 г.) была выпущена первая полноценная национальная валюта — лари с коэффициентом 1 000 000:1, в Узбекистане (июль 1994 г.) — сум в пересчете в соотношении 1 000:1. В Беларуси, где за 1992—2000 годы было выпущено 20 типов расчетных билетов 18-ти номиналов, деноминация осуществлялась дважды: в августе 1994 года — в масштабе 10:1, 1 января 2000 года — 1 000:1. И, наконец, в Таджикистане (октябрь 2000 г.) была введена в обращение новая национальная валюта — сомони, которая была конвертирована по отношению к прежнему таджикскому рублу по курсу 1:1 000. В некоторых странах ЦЕА (Грузия, Азербайджан) национальные банки вводили денежные знаки согласно концепции «Единая семья денег», что как по образцу, так и по номиналу соответствовало международным стандартам.

Развитие банковских систем стран ЦЕА в современных условиях

Со становлением денежного хозяйства центральноевразийских стран органически связано функционирование и развитие их банковской системы. За основу ее создания была взята двухуровневая модель, состоящая из центрального (национального) банка (первый уровень) и коммерческих банков (второй уровень). Эта структура была закреплена в соответствующих законах, что позволило центральным (национальным) банкам стран ЦЕА сосредоточиться на регулятивных и надзорных функциях, исключив при этом чисто коммерческие функции.

Сформированная в этих странах после обретения государственной независимости двухуровневая банковская система16 по формальным признакам в целом соответствовала общепринятым в мировой практике стандартам. Они практически бесперебойно обеспечивают расчеты между всеми субъектами экономики, перераспределяют временно свободные денежные средства, предоставляют весь спектр банковских услуг, постоянно и тесно взаимодействуя на рынке между собой и с внешней средой. Указанные компоненты образуют единую банковскую систему, предназначенную для обслуживания национального денежного обращения.

Для ускоренного формирования рыночной банковской среды в странах ЦЕА в первые годы независимости центральные (национальные) банки проводили крайне либеральную политику. Механизм выдачи лицензий для банковской деятельности, требования к размеру уставного капитала и в целом процедурные формальности были весьма упрощенными, что способствовало созданию за короткий срок в этих странах значительного количества коммерческих банков, большинство из которых не соответствовало даже элементарным нормам банковской деятельности, не говоря уже о международных стандартах. В последующие годы в связи с экономическим развитием стран региона требования к местным коммерческим банкам возрастали, поэтому большинство данных банков, не выдержав новых условий работы, прекратили свою деятельность. Процесс трансформации и качественного развития коммерческих банков продолжается, и на начало 2009 года в странах ЦЕА насчитывалось 448 банков, тогда как в 1994-м почти столько же было лишь в двух странах ЦЕА — Украине и Азербайджане.

В настоящее время в странах ЦЕА создано законодательство, определяющее правовой статус и порядок взаимодействия основных субъектов банковской системы. Нормативно-правовые акты, регулирующие ее деятельность в регионе, касаются,

■ во-первых, центральных банков,

■ во-вторых, коммерческих банков,

■ в-третьих, различных субъектов банковской инфраструктуры.

За годы суверенитета во многих этих государствах приняты новые законы — об ипотеке, страховании банковских вкладов, вносятся изменения в валютное законодательство с целью его дальнейшей либерализации. Подготовка законов и нормативных актов для банковской деятельности основывалась на образцах, принятых и функционирующих в западных странах с учетом местных реалий и специфики во всех странах ЦЕА, за исключением Афганистана, где предполагается денежно-банковскую систему перевести на ис-

16 Кроме Афганистана.

ламские принципы финансирования и кредитования. В течение всего времени преобразования экономико-правовой основы государств региона синхронно совершенствовалось банковское законодательство с учетом изменений, происходящих в экономике. Во многих странах действуют уже не первые редакции соответствующих законодательств, в частности в Азербайджане функционирует уже третья редакция банковских законов; в Беларуси первые законы были приняты в декабре 1990 года, а 25 октября 2000 года они уже были объединены в Банковский кодекс.

Сегодня центральные банки стран ЦЕА в основном обеспечивают внутреннюю и внешнюю стабильность национальной валюты, устойчивость валютного курса, развитие банковской и платежной систем, а также нацелены на предотвращение инфляционных потрясений. Наряду с этим они осуществляют более избирательное лицензирование, регулируют и контролируют деятельность коммерческих банков, проводят гибкую денежную и валютную политику.

Среди кредитных организаций ведущая роль отводится коммерческим банкам, общее число которых на начало 2009 года, как уже отмечалось выше, составило 448, из них 23 — государственные, 425 — частные, в числе последних 191 — с участием иностранного капитала (см. табл. 3).

Таблица 3

Банковская сеть в странах Центральной Евразии

Регион Количе- ство банков в том числе: ^ из них

/ Страна государст- венные частные с иностранным капиталом

Ґ N Центральная ^ Европа у

1 Беларусь 33 4 29 25

2 Молдова 16 1 15 15

3 Украина 185 2 183 54

^ Центральный ^ ^ Кавказ ^

4 Азербайджан 46 1 45 24

5 Армения 22 — 22 12

6 Грузия 20 — 20 17

Центральная Центральная ^ Азия у

7 Афганистан 16 3 13 5

8 Казахстан 37 1 36 18

Кыргызстан 21 2 19 11

Таблица 3 (продолжение)

Регион Количе- ство банков в том числе: из них

yS Страна государст- венные частные с иностранным капиталом

Таджикистан ї2 ї її З

її Туркменистан її 5 6 2

ї2 Узбекистан 29 З 26 5

г Итого в ЦЕА: 448 2ї 427 ї9ї

s'

V

И с т о ч н и к: данные центральных банков стран ЦЕА.

Трансформация банковского сектора в странах ЦЕА, осуществлявшаяся с учетом национальных особенностей и макроэкономических реалий, привела к ряду позитивных результатов. Банковские системы большинства этих стран играют все большую роль в национальной экономике: для их коммерческого сектора характерно ускоренное развитие, опережающее общеэкономический рост; последние годы ознаменовались значительным увеличением банковских активов, депозитов, капитала, кредитования нефинансового сектора и населения.

Указанные процессы сопровождались совершенствованием институциональной базы банковских систем стран ЦЕА. Банки приступили к внедрению международных стандартов корпоративного управления и форм отчетности17. Ускоренными темпами укреплялась инфраструктура банковской системы: созданы централизованные кредитные реестры, национальные карточные процессинговые центры, национальные платежные системы, ипотечные фонды и фонды страхования банковских вкладов; функционируют валютные и фондовые биржи, национальные депозитарные центры; последовательно развиваются рынки ценных бумаг. Повышенное внимание стали уделять использованию прогрессивных информационных технологий и систем банковского управления. Подавляющее большинство центральноевразийских банков стали членами известных международных платежных систем (Reuters и Europay International), Сообщества всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций (SWIFT).

Вместе с тем на сегодняшний день банковские системы стран ЦЕА достаточно разрознены, уровень их развитости, структура и объем проводимых операций существенно разнятся и все еще значительно отстают от европейских стран с переходной экономикой, не говоря уже о развитых государствах. Активы банковских систем стран региона, совокупная величина которых на начало 2008 года составила около 268,6 млрд долл. (по мировым масштабам незначительная), распределены между ними неравномерно и характеризуются высокой концентрацией. В этом контексте монопольное положение занимают Украина и Казахстан, на долю которых приходится соответственно 44,2% и 36,2% всех банковских активов стран ЦЕА. Банки этих центральноевразийских стран последовательно наращивали свой финансовый потенциал: по величине активов крупнейшие из них соперничают с ведущими частными банками постСОВЕТского и постСЭВовского

17 За исключением Афганистана, Туркменистана и Узбекистана, банковские системы которых носят закрытый характер.

пространства. На подъеме находятся банки Азербайджана и Грузии. Банковские системы ряда центральноевразийских стран характеризуются прежде всего высокой долей государственного капитала: Узбекистана и Туркменистана — более 90%, Беларуси — 71,7%. Аналогичная тенденция, хотя и в меньшей мере, наблюдается в Афганистане. В Молдове, как и в Казахстане, крупнейшие банки контролировались национальным частным капиталом, тогда как в Украине очень бурно протекает процесс прихода иностранного банковского капитала — большинство крупнейших банков было куплено транснациональными финансовыми группами. В Армении и Кыргызстане доминируют иностранные банки (около 50%). Банковская система Армении остается очень небольшой — ее активы составляют менее 20% ВВП — и одной из самых мелких в ЦЕА. В Кыргызстане акции ведущих банков приобрели банки Казахстана, что усилило интеграцию банковских систем этих стран и способствовало ускорению их социально-экономического развития. Из-за отсутствия финансового рынка банки Таджикистана, хотя здесь в последние годы и отмечается рост, остаются не задействованными в финансовых сделках, их капитальная база составляет лишь 5% ВВП республики. В результате в сотне крупнейших банков государств СНГ представлены банки лишь пяти центральноевразийских стран: 21 — Украины, 10 — Казахстана, 4 — Беларуси и по одному — Узбекистана и Азербайджана.

Одним из основных показателей, которым в международной практике принято оценивать уровень развитости национальной банковской системы относительно масштабов экономики, является отношение совокупных активов банковской системы к ВВП, демонстрирующее уровень финансового посредничества в стране. Анализ таких коэффициентов для различных государств ЦЕА по итогам 2007 года подтверждает абсолютное лидерство в плане обеспеченности экономики банковскими услугами Казахстана (93,0%) и Украины (84,1%), значительно опередивших занимающих следующие два места Армению (67,0%) и Молдову (59,9%). У многих центральноевразийских стран показатели капитализации одни из самых низких в мире. Незначительный уровень финансового посредни-чества18, хотя и свидетельствует о высоком потенциале его роста, прежде всего указывает на слабость денежных потоков, что обусловлено присутствием неформальной экономики, культурой наличных расчетов и невысоким доверием населения к банкам19. Другими словами, банковские системы стран ЦЕА пока не выполняют в полной мере свою непосредственную миссию. Однако проводимые трансформации, хотя и не вывели их на уровень, сопоставимый с развитыми странами, все же открывают значительные перспективы для их роста.

Существенная дифференциация в развитии банковских систем стран ЦЕА проявляется и в их международных рейтинговых оценках20. По данным крупнейших рейтинговых агентств, риски этих систем одни из самых высоких в мире, что, помимо вышеназванных причин, объясняется значительным увеличением ссудной задолженности банков и невысоким качеством кредитного портфеля. Согласно отчетам «Fitch Ratings»21, даже наиболее продвинутые в этом плане страны — Казахстан, Азербайджан и Грузия — имеют низкие макропруденциальные индикаторы. Так, в 2008 году Казахстану присвоена одна из

18 В ряде случаев, например в Азербайджане, снижение показателя уровня финансового посредничества и капитализации вызвано высокими темпами экономического роста.

19 См.: Банковские системы стран СНГ: разные перспективы, но общие риски // Standard&Poor’s, December 2004.

20 Об этом подробнее см.: Музаффарли (Иманов) Н. Рейтинг Азербайджана в международных сравнительных исследованиях. Баку: Кавказ, 2006. С. 364—370; Он же. О сравнительной экономической конкурентоспособности государств Центрального Кавказа // Кавказ & Глобализация, 2007, Том 1 (4). С. 88—89.

21 См.: Bank Systemic Risk Report: April 2008, Fitch; Bank Systemic Risk Report: September 2007, Fitch [http://www.fitchratings.com].

самых высоких категорий риска — МР1 3. В матрице системных рисков банковской системы он был отнесен к слабому уровню — D3 (категория BSI D). Зависимость банковской системы РК от внешних заимствований привела к тому, что она достаточно быстро ощутила на себе воздействие глобального кредитного кризиса. Сейчас в республике наблюдается резкое замедление роста объемов кредитования, однако благодаря сильной государственной поддержке удалось избежать системного кризиса. Азербайджан уже в течение нескольких лет находится в самом слабом сегменте матрицы — МР1 3 и BSI Е, хотя в данном случае, по мнению аналитиков рейтингового агентства, сглаживающим фактором является низкое отношение объемов кредитования к ВВП22. Из стран ЦЕА в данную категорию, но в несколько более сильный сегмент включена и Грузия — МР1 2 — BSI D. В целом банковские системы этих стран остаются «неустойчивыми» или «очень неустойчивыми», имеющими высокий уровень уязвимости по макропруденци-альным показателям и низкую способность выдержать воздействие макропруденциаль-ных стрессовых факторов23.

Сейчас очевидно, что в условиях глобальных финансовых потрясений ситуация в банковских системах ЦЕА существенно изменится. Мировой кризис привел к подорожанию средств на международных рынках, закрыв их для многих кредитных организаций. В этих условиях больше всего пострадают высокоинтегрированные системы, в первую очередь Казахстана. Международные рейтинговые агентства уже понизили суверенный рейтинг Казахстана, банки которого сильно зависели в своем бизнесе от заимствований на долговых рынках. Вынуждены снижать темпы развития и банки некоторых других центральноевразийских стран (например, Кыргызстана, Молдовы, Украины). Эксперты сходятся в том, что от кризиса в меньшей степени пострадают кредитные организации с участием государства и развитой депозитной базой. Зато лидерский тандем Казахстана и Украины, возможно, будет разбавлен, и к группе ведущих кредитных учреждений ЦЕА смогут подтянуться банки других стран региона, например азербайджанские, белорусские и грузинские. Весьма существенным было влияние глобального кризиса на суверенные кредитные рейтинги. Это воздействие было особенно ощутимым в случае Украины: с середины 2008 года служба кредитных рейтингов <^&Р» дважды понизила ее рейтинги, прогноз по которым остается «Негативным». Между тем ее прогноз по рейтингам Казахстана был недавно изменен на «Стабильный», что в значительной степени объяснялось оценкой принятых правительством Казахстана мер по ограничению объема потенциальных условных обязательств, связанных с проблемами в банковской системе24.

В процессе институционализации банковских систем центральноевразийских стран в структуре каждой из них выделились системоообразующие банки: Международный банк Азербайджана — МБА (Азербайджан), ВТБ (Армения), ТВС (Грузия), Казкоммерц-банк, БТА Банк (Казахстан), Национальный банк Узбекистана (Узбекистан) и др. Эти ведущие в своих странах банки признаны зарубежной финансовой общественностью, а их

22 Подробнее о международных оценках банковской системы Азербайджана см.: Гаджиев Ш., Мур-шудли Ф. Азербайджан: финансовое здоровье государства // Зеркало (Баку), 18 июля 2009 г.; Муршудли Ф. Банковская система Азербайджана: вызовы и перспективы глобализации // Кавказ & Глобализация, 2008, Том 2, Выпуск 2. С. 90—99; Он же. Международные оценки банковской системы Азербайджана — важный индикатор ее интеграции в мировой финансовый рынок // Банки и бизнес, 2008, № 2. С. 46-53; Фахри В. Fitch Ratings: Азербайджан все еще в списке аутсайдеров мировой банковской индустрии // Банки и бизнес, 2008, № 2. С. 42—45.

23 См.: Bank Systemic Risk Report: April 2008, Fitch; Bank Systemic Risk Report: September 2007, Fitch.

24 Подробнее об этом см.: Россия, Казахстан и Украина: во что обходится кризис // S&P, 29 мая 2009; Банкам Казахстана, России и Украины предстоит еще один год трудной работы в условиях низкого качества активов и слабых показателей ликвидности // S&P, 18 мая 2009.

имидж ежегодно подтверждается номинациями основных аналитических структур мировой банковской индустрии («Euromoney», «The Banker», «Global Finance»). Именно системообразующие банки в первую очередь включаются в рейтинговые оценки главных международных рейтинговых агентств (см. табл. 4), в которых они, как правило, удостаиваются высокой оценки. В отдельных случаях (например, в МБА) индикаторы этих рейтингов могли быть и выше, но они ограничены оценками суверенного рейтинга стран ЦЕА.

Таблица 4

Активность международных рейтинговых агентств в банковском секторе стран ЦЕА25

пт п/п Регион Число банков, отрейтингованных: ^

— Страна Fitch Moody’s Standard&Poor’s I

Центральная Центральная Европа

ї Беларусь 7 6 ї

2 Молдова 0 0 0

З Украина ї8 З4 6

Ґ ... > Центральный Кавказ

4 Азербайджан 6 6 0

5 Армения 2 4 0

6 Грузия 6 0 ї

Центральная Центральная Азия

7 Афганистан — — —

8 Казахстан її 20 ї0

9 Кыргызстан 0 0 0

ї0 Таджикистан 0 0 0

її Туркменистан 0 0 0

ї2 \\ Узбекистан 4 З 0 jj

Объективная оценка экономических условий ведения банковского бизнеса в регионе в соответствии с международными стандартами содержится и в межстрановом отчете

25 См.: [http://www.fitchratings.com]; [http://www.moodys.com]; [http://www2.standardandpoors.com/portal/ site/sp/en/eu/page.my_homepage].

ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И КАВКАЗ

№ 4—5(64—65), 2OO9

Всемирного банка «Doing Business 2009», на который опираются влиятельные инвесторы мира. Согласно данному исследованию, в 2008 году по такому индикатору делового климата, как доступность информации о кредитах (см. табл. 5), наилучшее положение сложилось в Азербайджане (12 место), далее следуют Армения, Грузия, Кыргызстан и Украина (28), Казахстан (43). Остальные страны ЦЕА — Афганистан, Таджикистан, Узбекистан, Беларусь и Молдова — в этом рейтинге заметно отстали от них.

Таблица 5

Рэнкинг стран ЦЕА по доступу к информации о кредитах

Регион

Индекс Ранг юридических прав

Индекс информации о кредитах

Охват заемщиков:

гос. кредит.

к а н а р т J \ бюро

Центральная Центральная ^ Европа ^

1 Беларусь 1O9 2 5 2,4 O,O

2 Молдова 84 8 O O,O O,O

З Украина 28 9 3 O,O 3,O

Центральный Центральный Кавказ

4 Азербайджан 12 8 5 3,1 O,O

5 Армения 28 7 5 2,6 24,4

6 Грузия 28 6 6 O,O 4,5

Центральная Центральная Азия

7 Афганистан 178 1 O O,O O,O

8 Казахстан 4З 5 6 O,O 25,6

9 Кыргызстан 28 7 5 O,O 3,7

1O Таджикистан 172 2 O O,O O,O

11 Туркменистан — — — — —

12 Узбекистан 123 3 3 2,3 2,2

Итак, анализ развития денежно-банковских систем стран ЦЕА и комплексных оценок ведущих международных рейтинговых агентств подтверждает тот факт, что они в основном уже завершили начальный этап институционализации, готовы к саморегулированию и саморазвитию, имеют достаточный потенциал роста и открыты для интеграции как внутри региона, так и в мировое финансовое пространство.

Центрально-Евразийский регион в новой архитектуре мировой финансово-валютной системы

Эволюция мирового финансово-валютного пространства создала объективные предпосылки для возникновения новых сильных валют, выполняющих функции денег не только на национальном, но и на международном уровне, а также для формирования различных валютных зон. Эти процессы привели к структурным изменениям в мировой финансовой архитектуре, то есть к переходу от однополярной организации мирового финансового пространства к многополярной, что является сущностной характеристикой развития современных финансово-валютных отношений. В сложившейся ситуации большое значение придается исследованию возможных векторов интеграции денежно-банковских систем стран ЦЕА с глобальными финансовыми центрами. При этом вариабельность ее сценариев будет увеличиваться, особенно в странах формирующихся регионов (например, ЦЕА), которые сейчас находятся в поиске эффективных путей вхождения в мировую финансово-валютную систему.

Современная финансово-экономическая среда обусловливает очень сложные, нередко противоречивые проблемы и в денежно-банковской сфере, разрешить которые невозможно без учета новых тенденций в развитии мировой экономики. Сам их характер — усиление интеграции отдельных регионов (в частности государств ЕС, Персидского залива, Юго-Восточной Азии и др.), а также начало этого процесса в Центральной Евразии — и раньше указывал на то, что сложившаяся после Второй мировой войны международная валютная система26, базировавшаяся в основном на долларе, будет эволюционировать в сторону возникновения балансирующих валютных противовесов27. Финансовые кризисы, охватывавшие в последние годы мировые рынки, лишь сделали более очевидной целесообразность этих процессов, так как при нарастающей нестабильности глобальной экономики лучше иметь несколько точек опоры, диверсифицировать характер своих инвестиций и резервов.

В этой связи особую актуальность приобретает проблема выбора основных направлений, принципов, форм и методов взаимодействия денежно-банковских систем государств ЦЕА как между собой, так и с аналогичными системами других стран. Предпринимаемые денежными властями отдельных центральноевразийских стран попытки углубления финансово-валютных отношений как внутри региона, так и со странами ЕС, АТР, Южной Азии, Большого Ближнего Востока, а также с Россией и США свидетельствуют о возможности многовариантного развития валютной интеграции региона. В настоящее время степень вовлеченности центральноевразийских государств в процессы внутрирегионального взаимодействия в рамках формирующейся новой архитектуры мировой валютной системы низкая, а ее географический вектор пока в основном ориентирован на запад. Сложившаяся практика использования доллара и евро в международных и, частично, во внутренних расчетах не в полной мере отвечает потребностям устойчивого развития национальных экономик стран ЦЕА, повышает риски, связанные с внешней средой, снижает эффективность внешнеторговых операций, что в конеч-

26 Бреттон-Вудская валютная система (1944—1978 гг.).

27 На это, в частности, указано в кн.: Ершов М. Экономический суверенитет России в глобальной экономике. Москва: Экономика, 2005. С. 12.

ном счете сдерживает процесс вовлечения денежно-банковских систем стран региона как конкурентоспособных участников в международные финансово-валютные отношения.

Прежде чем перейти к анализу возможных сценариев валютной интеграции в рамках финансово-экономического пространства ЦЕА, следует выявить (с точки зрения особенностей развития данного региона) основные тенденции формирования современной международной финансовой архитектуры, то есть определить структурные связи и динамику взаимодействия ее системообразующих элементов — ведущих валют мира, в зоне влияния которых находятся денежно-банковские системы центральноевразийских стран.

Глобализирующаяся экономика и геополитическая целесообразность привели к возникновению в центре евразийского континента геоэкономических предпосылок для становления нового самостоятельного экономического регионального образования — Центральной Евразии28. Если представить континент в виде эллипса, а Центральную Евразию — в виде его ядра, то легко заметить, что на нее оказывают финансово-экономическое давление несколько держав и интеграционных образований. Диаграмма 1 позволяет

Диаграмма 1

Страны ЦЕА в мировом валютном пространстве

28 Об этом подробнее см.: Исмаилов Э., Эсенов М. Центральная Eвразия в новых геополитических и геоэкономических измерениях // Центральная Eвразия 2005. Аналитический ежегодник. Швеция: СА&СС Press, 2006. С. 11—46.

четко ранжировать ведущие валюты мира по степени и масштабу их влияния на развитие внешнеэкономической и валютной деятельности стран ЦЕА.

Наиболее крупные из этих стран и союзов, от которых идут и наиболее сильные импульсы, расположены на западе — в Евро-Антлантическом регионе (США, ЕС и др.) и на востоке — в Азиатско-Тихоокеанском регионе (Китай, Япония, Корея и др.). Оба импульса непосредственно затрагивают Центральную Евразию. Кроме того, на ЦЕА идет локальный, но мощный «интеграционный» импульс с севера (Россия) и юга (Иран, Турция, Индия), который проистекает из непосредственной близости и очевидных географических преимуществ. Наряду с этим в последние годы усиливаются финансово-экономические связи со странами Ближнего Востока и АСЕАН.

Являясь ядром евразийского пространства, этот географически единый и исторически взаимосвязанный регион с конца 1990-х годов стал одним из быстро трансформирующихся и интегрирующихся в мировую экономику. Преимуществами ЦЕА являются значительные запасы природных богатств (нефть, газ, золото и другие цветные металлы), относительно разветвленная инфраструктура (унаследованные от бывшего СССР общие транспортные коммуникации, энергетическая система, совместная сеть нефте-и газопроводов), человеческий капитал, а также стратегически важное географическое положение — на стыке Европы и Азии29. Следует отметить, что данный регион располагает в основном необходимыми для самовоспроизводящейся единицы мировой экономики ресурсами и значительным потенциалом развития. Однако полноценная реализация им своей планетарной (геополитической и геоэкономической) функции в XXI веке предполагает обеспечение устойчивых и эффективных сухопутных связей как по горизонтали «Запад — Восток», так и по вертикали «Север — Юг»30. Иными словами, страны Центральной Евразии призваны развивать внешнеторговые и финансово-валютные отношения как широтно (с государствами Евро-Атлантического и Азиатско-Тихоокеанского регионов), так и меридиально (с Россией, Турцией, Ираном, Пакистаном, Индией и странами Ближнего Востока).

В настоящее время Центрально-Евразийский регион пока не вышел на уровень самостоятельного объекта-субъекта мировых финансов, не обозначил с достаточной четкостью собственную траекторию развития в геофинансовой системе координат. Социально-политические проблемы большинства его стран находятся на стадии разрешения, и геополитическая обстановка здесь, оставаясь довольно напряженной, характеризуется незавершенностью процесса расстановки сил основных политических и финансовых игроков. По-прежнему актуальна проблема сотрудничества с ведущими экономическими партнерами государств Центральной Евразии — Россией, США, ЕС, Китаем, Японией, а также с Турцией, Ираном и Индией, интерес которых к региону заключается прежде всего в его геополитическом и геоэкономическом потенциале. В этой связи центральноевразийские страны предстают в качестве основных зон их валютного воздействия. Отношения стран ЦЕА с этими державами неодинаковы из-за различий по площади территорий, географического положения, стратегического и экономического значения, а также в связи с потребностями развития, политической ориентацией и заинтересованностью в интеграции с мировой экономикой, что и обусловило значительные

29 Согласно концепции С. Хантингтона, изложенной им в книге «Столкновение цивилизаций» (см.: Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon & Schuster, 1996, 368 pp.), после распада советского блока главными мировыми соперниками в мире являются три суперцивилизации (Западная — христианская, мусульманская, китайская — конфуцианская). Государства ЦЕА находятся на стыке всех трех суперцивилизаций.

30 Об этом подробнее см.: Исмаилов Э. О геополитической функции «Центральной Евразии» в XXI веке // Центральная Азия и Кавказ, 2008, № 2 (56). С. 7—33.

несоответствия в уровне валютных отношений с субъектами мирового финансового сообщества.

Валюты, как и товары, конкурируют между собой. В условиях либерализации движения капиталов конкуренция между валютами усиливается, более сильные валюты вытесняют слабые, причем не только с мирового, но и с регионального рынка, а внутренний валютный рынок в определенной степени защищен политикой денежных властей. Ввиду того, что емкость валютных рынков мира31 кратно выше товарных, основное соперничество между державами происходит именно на глобальном финансово-валютном рынке. Поэтому валютный рынок — не столько экономика, сколько геополитика. Отсюда стремление многих региональных и мировых держав к господству на мировом финансово-валютном пространстве, в том числе на центральноевразийском.

Необходимо отметить, что несколько предыдущих столетий политическое, экономическое и валютное соперничество по отношению к региону проходило в основном по меридиальной линии, то есть между Россией, с одной стороны, и Ираном, Турцией, Индией — с другой. В конце XX века к ним подключились США, Китай, Япония, Корея и государства Евросоюза, Ближнего Востока, АСЕАН, что кардинально трансформировало финансово-экономическое пространство региона, принципы его функционирования и интеграции.

С учетом формирующегося многовекторного политического и финансово-экономического сотрудничества стран ЦЕА с мировыми и региональными державами и объединениями целесообразно дать общую финансово-экономическую характеристику Центрально-Евразийскому региону. Его государства обладают богатыми природными и людскими ресурсами, достаточно большим малоосвоенным рынком, потребительский потенциал которых непрерывно растет с одновременным увеличением прямых иностранных инвестиций в экономику региона, что говорит о высокой привлекательности не только их товарно-сырьевого, но и финансового рынка.

Так, ЦЕА, объединяющая 12 государств, охватывает обширную территорию примерно 5,7 млн кв. км с населением около 162,3 млн чел. В 2007 году совокупный ВВП этих стран с учетом паритета покупательной способности (ППС) составил 842,0 млрд долл., внешнеторговый товарооборот — 301,4 млрд долл. Накопленные в регионе прямые иностранные инвестиции32 превысили 110,6 млрд долл. Суммарный внешний долг достиг 203,7 млрд долл., а золотовалютные резервы — 78,6 млрд долл. Наиболее крупной представляется экономика Украины, на долю которой приходится 38,2% ВВП (ППС), 36,5% внешнеторгового оборота, 34,4% накопленных ПИИ и 41,3% золотовалютных резервов ЦЕА. За ним следует Казахстан — соответственно 20,0%, 26,7%, 39,2% и 22,4%. Лишь Азербайджан, Казахстан, Туркменистан и Узбекистан — имеют положительное внешнеторговое сальдо. По среднедушевому показателю ВВП (ППС) только четыре страны — Беларусь, Казахстан, Азербайджан и Украина — превышают его среднерегиональную величину соответственно на 111,0%, 108,9%, 46,8% и 34,3%. В то же время Казахстан и Украина имеют наибольший удельный вес во внешнем долге региона — 47,3% и 33,9%.

Сравнение основных показателей, характеризующих социально-экономический потенциал ЦЕА, с одной стороны, мировых и региональных держав и действующих интеграционных группировок — с другой, свидетельствует, что по величине людских, частич-

31 В 2007 году среднедневной оборот операций по обмену валюты на мировом рынке превышал 3,2 трлн долл. (см.: Triennial Central Bank Survey: Foreign Exchange and Derivatives Market Activity in 2007 // Bank of International Settlements, December 2007. P. 4).

32 FDI Stock.

но территориальных и особенно производственных ресурсов данный регион существенно уступает большинству из них (см. табл. 6).

Таблица 6

Основные показатели ЦЕА, мировых и региональных держав и объединений, 2007 год

Регионы Тыс. кв. км Проценты Млн чел. Проценты Млрд долл. Проценты

ЦЕА 5673,2 100 162,3 100 842,0 100

США 9 826,6 173,2 302,0 186,1 13 807,6 1 639,9

ЕС (27) 4 324,8 76,2 494,0 304,4 14 754,2 1 752,3

Россия 17 075,2 301,0 142,1 87,6 2 089,6 2 48,2

Япония 377,8 6,7 127,8 78,7 4 292,2 509,8

Ю. Корея 98,5 1,7 48,5 29,9 1 201,9 142,7

Китай 9 597,0 169,2 1 321,1 814,0 7 034,8 835,5

АСЕАН 4 495,6 79,2 574,6 354,0 2 585,5 307,1

Индия 3 287,6 58,0 1 169,0 720,3 2 996,6 355,9

Пакистан 803,9 14,2 158,2 97,5 410,3 48,7

Иран 1 648,0 29,1 71,7 44,2 757,5 90,0

Турция 780,6 13,8 68,9 42,5 885,9 105,2

Ближний Восток* 4 756,9 83,9 197, 6 121,8 1 925,4 228,7

* Без Ирана.

Так, по сравнению с Японией, Турцией и Южной Кореей Центральная Евразия больше по территории — соответственно в 15,0, 7,3 и 57,6 раз, по населению — в 1,3, 2,4 и 3,4 раза, но при этом в 5,1, 1,1 и 1,4 раза отстает по производству ВВП (ППС). Ощутимая разница наблюдается по ВВП (ППС) между ЦЕА и США, ЕС, Китаем, Японией, Индией, АСЕАН, Россией, Ближним Востоком в пользу последних.

Принимая во внимание основные функции международной валюты — расчеты в международных торговых сделках, международные частные инвестиции и государственное золотовалютное резервирование, — целесообразно проанализировать тенденции

33 CIA — 2008 The World Factbook.

34 World Economic Outlook Database, October 2008

35 Ibidem.

развития внешнеторговых связей стран ЦЕА, их инвестиционное взаимодействие, а также структуру золотовалютных резервов.

В целом по ЦЕА к основным торговым партнерам относятся ЕС, Россия и Китай. Значительно менее весомы позиции следующей тройки стран: Турции (4,7%), США (3,4%) и государств Ближнего Востока (2,4%). Замыкают партнерский ряд Иран (1,9%), Пакистан (0,9%), Корея (1,2%), Япония (1,1%), АСЕАН (1,1%) и Индия (0,9%). Следует отметить, что хотя удельный вес Соединенных Штатов в структуре международной торговли региона незначителен, преобладающая часть внешнеторговых контрактов (в частности, наиболее крупные — нефтяные) и расчетов по экспортно-импортным операциям здесь осуществляется в долларах (около 50%)36. Аналогичное соотношение характерно для структуры прямых иностранных инвестиций в экономику и золотовалютных резервов большинства стран ЦЕА. Однако в ряде государств региона сложилась несколько иная картина. Например, национальные банки Кыргызстана и Казахстана значительно диверсифицировали структуру валютного портфеля резервных активов: в 2005 году, помимо традиционно основных валют — доллара США (соответственно 48,3% и 84,0%) и евро (16,5% и 6,3%), — в нем были размещены швейцарские франки (3,7% и 1,0%), английские фунты стерлингов (3,3% и 2,5%), австралийские (7,9% и 0,7%) и канадские доллары (20,3% и 0,7%). В Азербайджане и Грузии в тот же период сложилась бивалютная корзина золотовалютных резервов, состоящая из долларов США (соответственно 85% и 75%) и евро (15% и 25%). В 2007 году в Кыргызстане доля долларовых резервных активов сократилась до 28,6%, а в евро и фунтах стерлингов, напротив, возросла до 32,3% и 11,6%. В Азербайджане портфель золотовалютных резервов пополнился третьей валютой и приобрел следующий вид: доллар — 60%, евро — 30%, фунт стерлингов — 10%. В Грузии бивалютная корзина сохранилась, правда, изменились пропорции их распределения: доллар — 65%, евро — 35%. В Беларуси в структуре золотовалютных резервов до середины 2006 года 99,2% занимали валюты, входящие в корзину СДР37 (63% — доллары США, 25% — евро, 12% — другие валюты)38, но в последующий период в нее включены также активы в российских рублях (с сентября 2006 г.) и китайских юанях (с октября 2007 г.)39. Что же касается ПИИ, то можно привести неординарный пример по Кыргызстану, который получил от Китая несколько кредитов на реализацию ряда инвестиционных проектов в юанях.

Итак, природный, людской и экономический потенциал стран ЦЕА уже активно вовлечен в общемировые торгово-экономические и финансово-валютные процессы. Вместе с тем структуры внешнеторгового и валютного оборота существенно разнятся. Так, если в 2007 году основными внешнеторговыми партнерами были ЕС (41,9%), Россия (30,1%) и Китай (10,3%), а на долю США приходится лишь 3,4% (на другие страны — 14,3%), то структура валютного оборота выглядит примерно следующим образом: доллар — 50,0%, евро — 40,0%, российский рубль — 9,0%, другие валюты — 1,0%. Несмотря на то что эти соотношения непрерывно меняются в ту или иную сторону, такая разнонап-равленность является основой устойчивого и долгосрочного социально-экономического развития стран региона, дает ему возможность эффективно выполнять геоэкономичес-кую и геофинансовую функции. Их реализация в условиях увеличивающейся (хотя и мед-

36 Исключение составляют ненефтяные контракты со странами ЕС, а также частично расчеты с Россией. Так, по данным экспертов Дрезднер банка, удельный вес евро в обслуживании мирового экспорта приблизительно соответствует объему экспорта стран еврозоны в общем объеме мирового экспорта [http:// www.dresdner-bank.de].

37 Валюты, входящие в корзину СДР: доллар США, ЕВРО, фунт стерлингов и японская йена.

38 См.: [http://www.president.gov.by/press24211.html]. Технические отклонения допускаются в пределах 3%.

39 См.: [http://www.nbrb.by/press/?action=search].

ленно) открытости экономик и либерализации валютных отношений в странах ЦЕА делает целесообразным анализ потенциала развития ведущих международных валют, а также динамики их взаимодействия для определения векторов и принципов интеграции национальных валют в глобальную финансовую систему.

Магистральные интеграционные векторы в финансово-валютном пространстве ЦЕА

В ходе развития международные валюты стремились непрерывно расширять ареал своего обращения и укреплять занимаемые ими позиции. Как уже отмечалось, с распадом рублевой зоны они начали осваивать вновь образованные и свободные финансово-валютные пространства стран ЦЕА. В свою очередь, этот процесс оказал существенное влияние на установившиеся отношения между ведущими международными валютами на финансовых рынках мира. На них начали складываться собственные валютные конфигурации, то есть различные соотношения между мировыми, региональными и локальными валютами. Наиболее слабые из них — локальные валюты, к которым относятся и деньги стран Центральной Евразии, в условиях финансовых кризисов оказались и самыми уязвимыми.

При жесткой конкуренции между ведущими валютами мира как на внутренних, так и на внешних рынках перед денежными властями стран ЦЕА стоит сложная задача — усилить безопасность еще только формирующихся национальных денежно-банковских систем. В современных условиях одним из наиболее эффективных и долгосрочных средств укрепления национальных денег является валютная интеграция. Анализируя ход интеграции в глобальном финансово-валютном пространстве с точки зрения интересов развития стран ЦЕА, можно выделить четыре основных валютных ареала. В двух из них действуют (по магистральной осевой линии «Запад — Восток») свободно используемые валюты и мощные локальные валюты, а в двух (по магистральной осевой линии «Север — Юг») — лишь ограниченно конвертируемые валюты.

Интеграционные процессы на центральноевразийском финансово-валютном пространстве проявляются по разным направлениям и находятся на разных стадиях развития. Необходимо отметить, что уровень внутрирегиональной валютной интеграции гораздо ниже внешней. Это связано прежде всего с отсутствием согласованности общих целевых установок странового развития, сопряженных экономических интересов и методов их достижения, на основе которых могли бы консолидироваться интеграционные устремления данной группы государств, хотя, как уже отмечалось выше, для этого в регионе имеются все объективные предпосылки. Наличие различных вариантов экономической и финансово-валютной интеграции стран ЦЕА обусловливает возможность диверсифицировать сценарии ее осуществления в современных условиях, каждый из которых самодостаточен и предполагает самостоятельное изучение. С другой стороны, следует учесть, что в контексте финансовой глобализации40 и вступления отдельных стран

40 В данном случае глобализация рассматривается нами, с одной стороны, как итог предшествующих этапов внешнеэкономической деятельности государств, регионов и континентов, с другой — как особая фаза сближения и взаимозависимости национальных экономик.

региона в ВТО выбор ими наиболее притягательных валютных полюсов, на которые будет сделана основная ставка в валютных отношениях, приобретает принципиальное значение.

Сравнительный анализ возможных сценариев интеграции денежно-банковских систем государств ЦЕА позволяет сделать вывод: они отличаются друг от друга по целям, условиям, необходимым для их формирования, механизмам и наборам финансовых инструментов. Ниже будут рассмотрены основные задачи, стоящие при реализации разных направлений валютной интеграции.

Процесс становления национальных денежно-банковских систем стран ЦЕА проходил в экстремальных условиях. По мере стабилизации ситуации денежные власти начали развивать валютные отношения как в самом регионе, так и по всем магистральным осевым линиям в широтном («Запад — Восток») и меридиальном («Север — Юг») направлениях (см. диагр. 2). Такая предрасположенность обусловлена в той или иной степени стремлением данных стран совместно реализовывать свои социально-экономические и политические интересы, создать условия для плавной и безболезненной интеграции национальных денежно-банковских систем в глобальное финансовое пространство.

Постепенное ослабление доминирующей роли доллара США в международной финансовой архитектуре актуализировал в ряде регионов мира вопрос о создании ва-

Диаграмма 2

Валютные магистральные осевые линии «Запад — Восток» и «Север — Юг»

лютных союзов, охватывающих конкретные географические пространства, в пределах которых согласованно, по единым правилам обращается одна коллективная валюта. Эти валютные союзы можно объединить в две группы — национальные и международные41. Они отличаются политико-правовыми основами функционирования региональной денежно-банковской системы. Так, если в национальных валютных союзах предполагается, как правило, единое политико-экономическое и валютное пространство с централизованной денежной властью42, то в международных — денежно-банковские системы участников имеют свои национальные границы, а товарно-денежные отношения управляются децентрализовано. Иными словами, в международных валютных союзах центральные банки суверенных государств совместно вырабатывают денежно-кредитную и валютную политику43.

Создание валютного союза и соответствующей единой (коллективной) валюты всегда сопряжено с большим количеством рисков. Согласно исследованиям Р. Манделла, если валютный союз создается не по принципу оптимальной валютной зоны, то члены подобного союза могут испытывать различные экономические потрясения, а некоторые даже служить их источниками44. Валютная зона представляет собой группу из двух или более суверенных государств с закрытыми денежными связями, возникающую благодаря любой из трех форм интеграции (валютной, финансовой и политической) или их комбинации. В пределах оптимальной валютной зоны общим средством платежа выступает одна коллективная валюта или несколько национальных валют, чьи курсы привязаны друг к другу на условиях полной конвертируемости и согласованно колеблются по отношению к валютам остальных стран.

Системный анализ интеграционных процессов в финансово-валютном пространстве ЦЕА предполагает,

■ во-первых, выявить степень готовности и экономической целесообразности создания валютного союза центральноевразийских государств,

■ во-вторых, установить последовательность, принципы и формы участия стран региона в этих валютных ареалах, расположенных на магистральных осевых линиях,

■ в третьих, оценить преимущества и недостатки этих валютных союзов для данных государств.

Для определения перспектив валютной интеграции в Центральной Евразии важно выяснить соответствие этой группы условиям оптимальной валютной зоны (ОВЗ)45. Хотя

41 См.: Bordo M.D., Jonung L. An Analysis of the Long-Run Behavior of the Velocity of Circulation. New Brunswick and London: Transactions Publishers, 2003; Idem. Lessons for EMU from the History of Monetary Unions. London: The Institute of Economic Affairs, 2000.

42 Например, СССР и Госбанк СССР.

43 Например, в Скандинавском валютном союзе центральные банки Швеции, Норвегии и Дании имели одну единицу измерения — скандинавскую крону, при этом каждый из них эмитировал свою крону, свободно обращавшуюся в государствах — участниках Союза.

44 В начале 1960-х годов американский экономист Р. Манделл разработал теорию оптимальных валютных зон (об этом подробнее см.: Mundell R.A. A Theory of Optimum Currency Areas // American Economic Review, 1961, Vol. 51, LI. P. 657-665).

45 Разработанная Р. Манделлом теория оптимальных валютных зон была развита в трудах Р.И. МакКиннона, П. Кенена, Э. Тауэра, Т.Д. Виллетта и др. (см., в частности: McKinnon R.I. Optimum Currency Areas // American Economic Review, 1963, Vol. 53, LIII. P. 717—725; Kenen P. The Theory of Optimum Currency Areas: An Eclectic View. В кн.: Monetary Problems in the International Economy. Chicago: University of Chicago Press, 1969. P. 41—60; Tower E., Willett T.D. The Theory of Optimum Currency Areas and Exchange Rate Flexibility. Special Papers in International Economics. Princeton N.J.: International Finance Section, Princeton University, 1976).

геополитическая и геоэкономическая сущность ЦЕА в XXI веке, как уже отмечалось выше, предполагает ускорение внутрирегиональной социально-экономической интеграции, в том числе валютной, тем не менее необходимо выяснить насколько уровень развития этой группы стран соответствует необходимым условиям и критериям формирования ОВЗ. В случае положительной оценки следует выявить принципы и последовательность осуществления шагов в данном направлении.

Рассмотрим ключевые условия ОВЗ с позиций их применимости для стран ЦЕА.

1. Мобильность факторов производства. В Центральной Евразии на пути движения как рабочей силы, так и капитала сохраняются существенные ограничения. Режимы пересечения границ, миграционная политика этих стран, их инвестиционное сотрудничество еще далеки от условий, характерных для государственных образований, стремящихся к экономической и валютной интеграции. Так, запрещено перемещение из одной страны ЦЕА в другую по внутренним паспортам. Отсутствует приоритетность и на пути движения капитала. Объемы взаимных инвестиций центральноевразийских государств составляют незначительную долю в совокупных иностранных инвестициях, хотя их абсолютные объемы значительно увеличились. Например, удельный вес Казахстана — наиболее активной из стран ЦЕА в плане инвестиционного сотрудничества — в иностранных инвестициях в основные фонды Азербайджана в 2008 году был чуть выше 0,04%46. По Грузии этот показатель в 2007 году составил 4,4% совокупных ПИИ, а доля азербайджанских ПИИ в грузинскую экономику — 2,1%.

Столь пассивное сотрудничество стран ЦЕА в сфере инвестиций обусловлено, с одной стороны, незначительным потенциалом капиталовложений, с другой — невысоким уровнем благоприятности инвестиционного климата в отдельных государствах региона, когда потенциальные инвесторы сталкиваются с необъявленным государственным протекционизмом. Слабая мобильность факторов производства в регионе существенно сдерживает создание валютного союза, так как в условиях потери денежными властями самостоятельности в проведении денежно-кредитной и валютной политики резко усиливается негативное воздействие асимметричных шоков на экономики интегрирующихся стран. В последние годы страны ЦЕА начали придавать динамичность процессу внутрирегиональной мобильности факторов производства.

2. Уровень развития взаимных торговых отношений. В подавляющем большинстве данный показатель по региону не превышает однозначной величины, а в некоторых случаях (например, экспорт стран Центрального Кавказа в Узбекистан и Кыргызстан, или Таджикистана и Кыргызстана — в страны Центрального Кавказа) составляет десятые доли процента. Кроме того, двусторонняя торговля сталкивается с рядом взаимных ограничений тарифного и нетарифного характера. В целом по ЦЕА внутрирегиональные внешнеторговые связи еще далеки от необходимых требований ОВЗ. Вместе с тем в последние годы отдельные страны ускоренно развивают двусторонние стабильные внешнеторговые связи: например, Азербайджан и Грузия (в 2007 г.: по экспорту — соответственно 31,7% и 29,3%), Армения и Грузия (24,7% и 23,6%), Таджикистан и Узбекистан (38,0% и 14,1%).

3. Схожесть институциональных форм хозяйствования. Институциональное несоответствие хозяйственных механизмов стран ЦЕА, проявляющееся в раз-

46 Рассчитано на основе данных: Statistical Yearbook of Azerbaijan 2007. Baku: Sada, 2007. P. 495.

ных подходах к управлению их национальными экономиками, совершенно очевидно. Так, если в Беларуси, Узбекистане и Туркменистане сохраняется значительный государственный контроль над основными секторами производства, то в других республиках региона действуют преимущественно рыночные методы.

4. Диверсификация производства. Продукция многих отраслей не способна конкурировать на мировых рынках. Экспорт большинства стран ЦЕА имеет главным образом сырьевую направленность и ограничивается несколькими товарными позициями. Слабая диверсифицированность отраслевой структуры производства данных стран делает их крайне подверженными внешним шокам и усугубляет сопутствующие им последствия.

5. Финансовая интеграция. Крайне низка степень развития интегрированного валютно-финансового рынка стран ЦЕА, который к тому же наталкивается на ряд ограничений административного характера. В целом финансовые рынки неразвиты и характеризуются низким уровнем ликвидности. Хотя взаимодействие на региональном банковском и фондовом рынках растет, оно по-прежнему находится на невысоком уровне47. Недостаточная либерализация валютного рынка, в свою очередь, ограничивает возможности либерализации торгового и финансового рынков. Например, если в Казахстане, Армении и Кыргызстане сняты все ограничения на капитальные операции, то в Туркменистане и Таджикистане в их отношении применяются самые жесткие требования; в остальных странах ЦЕА действует умеренно либеральный режим. В Узбекистане и Туркменистане сохраняются некоторые ограничения даже на конвертируемость по текущим операциям.

6. Синхронность экономической динамики. К основным количественным параметрам, предопределяющим перспективность валютного союза, относятся отсутствие серьезной разницы в динамике ВВП, инфляции и валютных курсов, а также уровень финансового взаимодействия. Анализ синхронности экономической динамики в 2000-х годах свидетельствует, что по показателю роста ВВП48 далеко вперед вырвался Азербайджан, далее (на почтительном отдалении от него) расположились Армения и Казахстан. Аналогичная ситуация сложилась и по темпам прироста промышленного производства, только вместо Армении здесь фигурирует Таджикистан. По темпам инфляции (за 2001—2007 гг.; на конец периода) впереди находятся Беларусь (365%), Узбекистан (253%), Таджикистан (224%) и Молдова (206%), после которых идет группа таких стран как Украина (184%), Казахстан (179%), Туркменистан (174%), Азербайджан (168%), Грузия (161%), Кыргызстан (152%) и Армения (130%)49. Расхождения по ВВП и темпам инфляции увеличились в 2007—2008 годах в связи с мировым финансовым кризисом в соответствии со степенью адаптации к нему стран Центральной Евразии. В целом темпы инфляции пока остаются здесь относи-

47 Об этом подробнее см.: Абалкина А.А. Банковское взаимодействие стран СНГ. В кн.: Предпосылки, проблемы и перспективы финансового взаимодействия на постсоветском пространстве. Москва: Центр проблем глобализации и интеграции Института экономики РАН, 2007. С. 46—66; Клюшова E.A. Взаимодействие участников и организаторов фондового рынка в СНГ // Там же. С. 67—90; Исмаилов Э., Aмирбеков Ф. Кавказская универсальная биржа: механизм интеграции Центрального Кавказа // Известия АН Грузии, 2003, Т. 11, № 4.

48 Соответствующие данные по Туркменистану отсутствуют.

49 IMF — World Economic Outlook Database, October 2008.

тельно высокими. Сохраняется существенная разница и в динамике реальных курсов национальных валют по отношению к доллару, что, безусловно, следует расценивать как фактор, затрудняющий переход на единую валюту с точки зрения перспектив динамики внешней торговли. Если в Азербайджане и Туркменистане национальная валюта имеет выраженную тенденцию к укреплению, то в Таджикистане, Казахстане, Армении, Украине и Беларуси в 2009 году произошла ее девальвация.

7. Уровень политической интеграции. Для валютной интеграции стран ЦЕА политическая воля в создании валютного союза имеет ключевое значение. Однако по данному вопросу в регионе сохраняются большие расхождения и нестыковки предполагаемых намерений. Причем, как правильно отмечает Р.С. Гринберг, «политическая заинтересованность проявляется не только в готовности к переходу к единой валюте, но и в принятии на себя при этом соответствующих обяза-тельств»50.

Наряду с вышеперечисленными условиями ОВЗ приобретает актуальность и вопрос о критериях валютной интеграции. Среди них прежде всего выделяется показатель уровня ВВП на душу населения по паритету покупательной способности. Так, в 2007 году соотношение между максимальным (Беларусь — 10 949 долл.) и минимальным (Таджикистан — 1 843 долл.) значением этого показателя51 по региону достигло 5,9 раз. Из других критериев региональной конвергенции, помимо инфляционного фактора, о котором говорилось выше, следует выделить динамику бюджетного дефицита. Успешное развитие, отмечаемое в последние годы, позволило ряду стран ЦЕА (Азербайджан, Молдова, Кыргызстан) достичь профицита бюджета. В то же время в некоторых странах (Армения, Грузия, Таджикистан) наблюдается достаточно высокий бюджетный дефицит.

Все это свидетельствует о том, что в настоящее время создание валютного союза между странами региона в целом не соответствует необходимым условиям и критериям ОВЗ и данный процесс находится лишь на начальной стадии. Однако наблюдаемые в последние годы позитивные тенденции по всем вышеперечисленным направлениям дают основание полагать, что в долгосрочной перспективе в ЦЕА возможно создание международного валютного союза с ограниченным числом государств.

При определении приоритетов и последовательности направлений валютно-финансовой интеграции необходимо исходить из геоэкономической и геополитической функции региона в международной финансово-экономической системе. На пороге XXI века вокруг ЦЕА сложилась геополитическая ситуация, когда страны региона обрели возможность одновременно развивать свои финансово-экономические отношения по магистральным осевым линиям «Запад — Восток» и «Север — Юг».

Анализ показал, что самый сильный «магнетизм» для ЦЕА исходит из валютного ареала стран широтного направления: основные финансово-инвестиционные потоки проходят по линии «Запад — Восток». Именно она наиболее перспективна с точки зрения валютной интеграции этих стран в глобальную финансовую систему. Известно, что в западном ареале свободно используемые валюты (доллар и евро), а в восточном — свободно используемая валюта (иена) и локальная, но мощная валюта юань — имеют конкурентные взаимоотношения как собственно между валютами, так и их региональными пара-

50 Гринберг Р.С. Перспективы валютной интеграции на постсоветском пространстве. В кн.: Формирование интеграционных объединений стран СНГ: финансовый, валютный, банковский аспекты. Москва: Финансы и статистика, 2006. С. 179.

51 См.: CIA — 2008 World Factbook.

ми — «доллар-евро»52 и «юань-иена»53, которые определяют основные тенденции развития современной мировой финансово-валютной системы.

Валютная пара «доллар-евро» (наряду с их обращением в собственном финансововалютном пространстве) достаточно эффективно функционирует во всех других регионах планеты, тогда как пара «юань-иена» в основном действует на востоке (в АТР). Следует отметить, что ныне финансово-инвестиционный потенциал восточного ареала не менее значителен, чем западного, а на мировых финансовых рынках темпы роста азиатско-тихоокеанской пары валют выше, чем у евро-атлантической. Пока доллар и евро усиливали свои позиции на пострублевой зоне, юань и иена поступательно вытесняли их из АТР, и сегодня Япония и Китай имеют все рычаги воздействия на финансовые потоки региона, а также создали финансово-инвестиционную базу для последующего своего продвижения в другие регионы, в том числе в ЦЕА. Ведущие государства восточного ареала уже начали активно действовать на экономическом пространстве Центральной Евразии, однако их валюты пока лишь опосредованно связаны с финансово-инвестиционной деятельностью стран региона. К тому же они совместно инициируют создание единой коллективной азиатской валюты — АСи54.

Ситуация, складывающаяся на финансово-валютных рынках широтной осевой линии, характеризуется тесным взаимодействием вышеназванных пар, которые, в свою очередь, регулируют и контролируют процессы интеграции валютных рынков Запада и Востока. Базируясь на этих основополагающих тенденциях валютной интеграции, Р. Манделл обосновал необходимость создания новой международной валютной системы, фундаментом которой должен стать международный валютный союз на западе — США, ЕС и на востоке — Японии. В соответствии с этим им предложен конкретный план последовательных действий по введению новой евро-азиатской валюты — INTOR — с сохранением доллара, евро и иены55, что даст новое универсальное средство международного со-

52 См.: Chinn M., Frankel J. The Euro May Over the Next 15 Years Surpass the Dollar as Leading International Currency [http://ksghome.harvard.edu/~jfrankel/EuroVsS-IFdebateFeb2008.pdfl, 13 February 2008; Frankel J. The Euro Could Surpass the Dollar within Ten Years [http://www.voxeu.org/index.php?q=node/989], 18 March 2008; Пищик В.Я. Евро и доллар США. Конкуренция и партнерство в условиях глобализации. Москва: Консалтбанкир, 2002; Mundell R. The Euro and the Stability of the International Monetary System. Columbia University, January 1999, § 6.

53 См.: Debating China’s Exchange Rate Policy / Ed. by M. Goldstein, N.R. Lardy. Washington: Peterson Institute, 2008, 399 pp.; Burton D., Zanello A. Asia Ten Years Later // Finance&Development, June 2007, Vol. 44, No. 2. P. 22—25; Щеголева Н.Г., Мальсагова Р.Г. Коллективные валюты: современная архитектура и тенденции развития. Москва: Маркет ДС, 2006, 288 с.; Prakash A. Envisioning a Single Asian Currency // International Herald Tribune, 28 March 2006; Курода X. Взлеты и падения национальных валют. Токио, 2005 (на япон. яз.); Japan and China: Cooperation, Competition and Conflict / Ed. by G.H. Hilpert, M. Gurian. Hampshire: Palgrave Macmillan, 2002, 233 pp.; Taylor R. Greater China and Japan: Prospects for Economic Partnership in East Asia. London: Sheffield Centre for Japanese Studies/Routledge Series, 1996, 228 pp.

54 О возможности создания азиатской валютной единицы говорил президент Азиатского банка развития X. Курода (см.: Курода X. Указ. соч.). По его мнению, нужно последовательно работать в этом направлении по мере продвижения к экономической интеграции в регионе, включая создание зоны свободной торговли. Данная валютная единица будет представлять собой индекс валют 13 стран группировки АСЕАН+3 (стран — членов АСЕАН, а также Японии, Китая и Южной Кореи). Кроме котировок, по словам X. Куро-да, в индексе будут отражены показатели уровня ВВП, объема внешней торговли, степени участия в международных расчетах. В дальнейшем, по мере интеграции стран этой группировки (в перспективе не исключается присоединение к ней Гонконга и Тайваня), АСU трансформируется в единую азиатскую валюту, которая со временем сможет стать такой же сильной, как евро (см.: Prakash A. Op. cit.).

55 См.: Mundell R.A. The Case for a World Currency // Journal of Policy Modeling, 2005, Vol. 27, Issue 4 (June). P. 465—475. Этот план состоит из трех стадий:

1) стабилизация обменных курсов доллара, евро и иены (установление верхних и нижних пределов колебаний курсов этих валют в отношении друг друга);

2) жесткая фиксация курсов доллара, евро и иены, создание на основе корзины этих валют (с возможностью коррекции весов) валютной единицы DEY (Dollar, Euro, Yen) и общего центрального бан-

поставления цен, мировую зону ценовой и валютной стабильности. На наш взгляд, с учетом современного финансово-экономического потенциала Китая, а также его роли в АТР наравне с японской иеной необходимо рассматривать возможность включения в INTOR и китайского юаня.

Исходя из сложившихся финансово-валютных отношений страны Центральной Европы и Центрального Кавказа находятся под воздействием сильного «магнетизма» западной валютной зоны, а государства Центральной Азии — восточной. Но, принимая во внимание тенденции выравнивания притягательных сил этих валютных зон и возможность создания в перспективе международного валютного союза между ними с единой евразийской валютой — INTOR, интеграция стран ЦЕА в глобальное финансовое пространство будет сбалансирована по обоим направлениям.

И хотя финансово-инвестиционные потенциалы ареалов, расположенных по линии «Север — Юг», кратно уступают по масштабам ареалам, находящимся на линии «Запад — Восток», их значимость для стран ЦЕА достаточно высока. Это обусловлено тем, что веками, вплоть до конца XX столетия, они имели на юге непосредственные развитые товарно-денежные отношения с региональными державами — Ираном, Турцией и Индией, а на севере — с Россией.

Несмотря на то, что финансово-инвестиционный потенциал южного ареала значительно выше северного, в настоящее время интеграционные импульсы, исходящие с севера достаточно сильны. Большинство стран ЦЕА (за исключением Грузии и Афганистана) входят в СНГ, а Россия, провозгласив курс на достижение полной конвертируемости рубля, стремится воссоздать национальный валютный союз с государствами Центральной Евразии. Однако, учитывая активную вовлеченность этих стран в магистральную осевую линию «Запад — Восток», шансы воссоздать рублевую зону в ближайшей перспективе весьма незначительны, так как российский рубль, о чем свидетельствуют современные реалии, сам подвержен существенному давлению со стороны валют указанных ареалов.

В южном ареале наблюдается формирование трех международных валютных зон:

1) арабских стран Персидского залива56;

2) Организации экономического сотрудничества (ОЭС)57;

3) на базе индийской рупии.

Наиболее притягателен для ЦЕА международный валютный союз ОЭС, где есть определенные подвижки, хотя и весьма слабые. В частности, уже активно обсуждаются вопросы валютного сотрудничества стран ЦЕА с Турцией, Ираном и Пакистаном. Однако участие государств Центральной Евразии в создаваемом в рамках этой организации валютном союзе представляется даже менее вероятным, чем восстановление рублевой зоны.

ка для проведения направленной на достижение ценовой стабильности единой монетарной политики в регионе, предварительно согласованной ФРС, Европейским центральным банком и Банком Японии в плане единого целевого уровня инфляции и принципов распределения сеньоража;

3) введение мировой валюты (Р. Манделл назвал ее INTOR), которая могла бы рассчитываться на основе общемировой корзины, включающей несколько (но не более пяти) ведущих и наиболее стабильных валют мира, в частности, на основе единицы DEY с возможностью коррекции состава входящих в нее валют.

56 См.: Josh М. Gulf States to Adopt a Single Currency? Casting a Wary Eye at Europe, Members of the Gulf Cooperation Council are Moving forward Plans to Adopt a Common Currency // Business & Finance, May 2002 [http://goliath.ecnext.com/coms2/summary_0199-1685468_ITM]; Эксперт Казахстан, 21 апреля 2008, № 16 (164); The Georgian Times, 19 June 2008.

57 В ОЭС входят все страны ЦЕА, за исключением Грузии и Армении.

Таким образом, проведенный анализ показал, что за период суверенного развития в странах ЦЕА сформировались устойчивые национальные денежно-банковские системы, активно взаимодействующие с основными валютными полюсами мировой экономики, расположенными на магистральных осевых линиях «Запад — Восток» и «Север — Юг». Дальнейшее исследование тенденций валютной интеграции в рамках данного региона позволит денежным властям выработать оптимальную траекторию развития национальных денежно-банковских систем в условиях мирового финансово-экономического кризиса.