CC BY
90
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2009. Вып. 11:4 (33). С. 26-50
Дело жизни епископа Киприана (Шнитникова)
(1879-1914)
О. И. Ходаковская
Статья повествует о епископе-миссионере Киприане (Шнитникове), чьи труды связаны с Карелией, где было сильным в начале ХХ в. лютеранское влияние, и который вошел в историографию с именем апостола Карелии. Карельская миссия подготовила создание Сердобольской епископии, объединившей православную Финляндскую Карелию, на правах викариатства. Особый интерес представляют малоизвестные обстоятельства долголетних дружеских отношений епископа Киприана с будущим Патриархом Московским и всея Руси Сергием (Страгородским), по рекомендации которого началось миссионерское служение иеромонаха Киприана и кому он остался верен до своей ранней кончины.
«От каждого из нас зависит успеть сделать свою жизнь если не совершенной, то хотя бы с приближением к этому совершенству, и привлечь к своей мгновенной жизни отблеск непреходящего немеркнущего света».
Епископ Сергий (Страгородский)
В 1913 г. в России возникла новая епископская кафедра — Сердобольское вика-риатство Финляндской епархии. Возглавил ее начальник Карельской противо-лютеранской миссии, председатель Совета Карельского имени святого Георгия братства архимандрит Киприан (Шнитников). И миссия, и братство были «кровным делом» о. Киприана. Они явились ответом Российской Православной Церкви на лютеранский поход и панфинскую пропаганду в русской Карелии, волею судеб оказавшейся в составе Финляндского княжества. Деятельность Георгиевского братства была направлена на защиту культурно-исторического и духовного тяготения карелов к России. Для этой цели была развернута обширная программа деятельности, результаты которой скоро все почувствовали. исторически православная Карелия нашла в лице епископа Киприана своего апостола — его слово знали и ждали от берегов Ладоги до Белого моря. Ранняя кончина епис-копа-миссионера стала невосполнимой потерей для этого дела. Современники были уверены: «Пройдут быстро и незаметно года и даже столетия, но память о
владыке Киприане не умрет ни в истории Церкви, ни среди православного карельского народа, на служение которому он отдал всю свою недолгую жизнь. И до тех пор, пока будет существовать на Ладоге дивный остров Валаам, не будет забыта также там и его скромная могила»1.
События последующих лет разметали людей, перевернули былые представления и идеалы, уничтожили без остатка само традиционное российское мироустройство. Но можно было не сомневаться в одном: кроме детей из церковных карельских школ и простых православных карел-крестьян, кроме сотрудников миссии и членов Георгиевского братства о нем помнил еще один человек. Это был будущий Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский)2. Отец Киприан был для него не только верным сотрудником, но и дорогим сердечно любимым братом.
Алексей Яковлевич Шнитников родился 17 января 1879 г. Отец и мать преосвященного Киприана были осташковскими мещанами. Яков Никитич рыбачил на озере Селигер, на южном берегу которого стоял Осташков3.
Семья Шнитниковых была многодетной, дать образование каждому из детей было трудно, но в положенное время Алешу привели в городское училище. В Осташкове было еще одно училище — духовное. Через год Алексей ушел из городского и сдал экзамены сразу во второй класс духовного училища. Осташковский паренек горел желанием учиться именно там. Призвание к религиозной жизни проявилось в нем рано. Он не был похож на детей той среды, к которой принадлежала семья Шнитниковых. В дальнейшем к Алексею везде будут относиться как к особенному, не похожему на других. Он и был таким до конца своей жизни.
Большое влияние на своего сына оказала мать Ольга Яковлевна. Провожая ее в последний путь, Алексей, учившийся в ту пору в духовной академии, сказал слова, передавшие ее светлую внутреннюю красоту, которая позже так четко обозначилась и в нем: «Среди постоянных житейских забот и волнений, гнетущих душу забот и лишений, где часто люди теряют последние проблески прирожденного нам добра, она сохраняла его и одушевлялась какой-то неземной любовью, лаской, добротой и благожелательностью ко всем»4.
В семье было решено определить мальчика в церковный хор. Два года он пел дискантом на хорах осташковского Троицкого собора.
Алексей Шнитников безоговорочно признавался лучшим и в Осташковском духовном училище, и в Тверской духовной семинарии, и в духовной акаде-
1 Ситовский П. Памяти преосвященного Киприана // Карельские известия. 1916. № 18.
2 Архиепископ Сергий (Страгородский Иван Николаевич, 1867-1944) — с 1905 по 1917 г. возглавлял Финляндскую кафедру. Патриарх Московский и всея Руси с 12 сентября 1943 г.
3 Город Осташков находится в семи верстах от знаменитой Ниловой Столбенской пустыни. Ежегодно 27 мая на Столбенский остров двигался крестный ход, приуроченный ко дню церковных торжеств в честь преподобного Нила. В монастыре находился местночтимый чудотворный список Владимирской иконы Божией Матери, названный Селигерским, иначе — Келейным, поскольку когда-то икона находилась в келье преподобного Нила, на месте подвигов которого была основана обитель.
4 Прохоров Г. Памяти преосвященного Киприана // Церковный Вестник. 1915. № 24-26.
мии в Петербурге. Везде он освобождался от платы за учение, везде его любили и ценили наставники, единодушно прочили великое будущее.
В Санкт-Петербургской духовной академии (1900-1904) Алексей Шнитни-ков стал восходящей богословской звездой с ярко выраженным аскетическим складом. На первых порах он был выбран главным по курсу — «деканом», как тогда называли курсового старосту, но вскоре сам отказался от этого избрания. Руководствуясь своим представлением о том, каким должен быть учащийся духовной академии, он не поддавался светским настроениям. Самостоятельная подготовка студента Шнитникова проходила не в специальных помещениях для занятий студентов, а в порядке исключения, волею ректора, в аудитории № 2. Много долгих зимних вечеров он провел здесь один в полутемном классе со стеариновой свечой, закрепленной на парте, с силуэтами Александро-Невской Лавры за окном и неясными пока еще очертаниями своего будущего в темном стекле.
Верным себе он оставался и дома на каникулах. Много читал, работал над сочинениями. По знакомой с детства насыпи ходил в Житенный Смоленский монастырь, в котором молился и прислуживал в алтаре. Здесь начал выходить на амвон с первыми опытами проповеди, которые произносил свободно, экспромтом. Дома же слышали от «особенного» Алеши о желании жить отшельником в лесу. Надеялись, правда, что юношеский максимализм носит временный характер. Когда же услышали о конкретном намерении принять монашество, отнеслись к этому резко отрицательно. Родители страшились за слабое здоровье сына. И только его терпеливая настойчивость, спокойствие и доводы заставили мать и отца примириться с выбором сына и благословить иконой.
28 сентября 1902 г. епископ Сергий (Страгородский), в то время ректор Санкт-Петербургской духовной академии, совершил монашеский постриг Алексея Шнитникова5. Дома о новости узнали по короткой радостной телеграмме: «Миром Господу помолимся. Иеродиакон Киприан».
Первый биограф епископа Киприана, его однокурсник Григорий Прохоров6, свидетельствует, что постепенно между владыкой-ректором и иеромонахом Киприаном сложились дружеские отношения7. Ежедневно их можно было видеть рядом на клиросе академического храма либо на прогулке по дорожкам Митрополичьего сада. Старшему другу было о чем поведать, чем поделиться8.
5 Первую и вторую степени священства монах Киприан также получил в стенах академии — последовательно на третьем и четвертом курсах.
6 Григорий Васильевич Прохоров — составитель биографии епископа Киприана — после курса Санкт-Петербургской духовной академии был оставлен в ней секретарем академии, а затем помощником инспектора; с 24 января 1912 г. — доцент той же академии, в том же году становится магистром; в 1913-1914 гг. — редактор газеты «Церковный вестник». С 29 сентября 1914 г. — штатный экстраординарный профессор Петроградской духовной академии. По сведениям 1934 г., преподаватель русской литературы Транспортной академии г. Ленинграда.
7 Епископу Сергию было в 1902 г. 35 лет!
8 После завершения академического образования в 1890 г. Иван Страгородский принял монашество и поехал миссионером в Японию — сотрудником епископа Николая (Касаткина). Там преподавал в семинарии в городе Киото, командировался на время судовым священником крейсера «Память Азова», зиму проведя на рейде в Гонг-Конге. В 1893 г. он вернулся
Исключительные дарования позволили ему добиться значительных успехов в его служении. В 1904 г. иеромонах Киприан окончил Петербургскую духовную академию. Его оставили при академии профессорским стипендиатом по кафедре церковного права. Очень высокую оценку получило его кандидатское сочинение на тему «Православно-каноническое понятие о Церкви». Не прошло и года, как ему пришлось оставить работу над магистерской диссертацией.
Это было связано с переменами в служебной деятельности епископа Сергия. 13 апреля 1905 г. он был назначен временным управляющим Финляндской епархией, а 6 октября 1905 г. утвержден на Финляндской кафедре как постоянный ее архиерей с возведением в сан архиепископа.
Выдвижение епископа Сергия на Финляндскую кафедру было продиктовано трудностями, с которыми Россия столкнулась на своей окраине — в Великом Княжестве Финляндском. Здесь усиливались националистические и сепаратистские настроения. 3 июня 1904 г. сын финляндского сенатора Шаумана смертельно ранил генерал-губернатора Финляндии Николая Ивановича Бобрикова9, претворявшего в жизнь четкую программу действий по удержанию Финляндии в составе Империи. «Русское дело» требовало дальнейшей поддержки, для чего необходимы были не равнодушные и податливые чиновники, а умные и волевые деятели, государственники, разделявшие опасения публициста Н. Д. Сергиевского: «Если мы окажемся не на высоте призвания, если мы ослабеем, то нас съедят враждебные инородческие элементы в союзе с нашими космополитами»10.
К «русскому делу» в Финляндии привлекли и Православную Российскую Церковь, перед которой были сформулированы свои задачи. Составной частью «русского дела» являлся карельский вопрос. Церкви требовалось оградить от натиска лютеранства исторически тяготевших к России православных карел Выборгской, а также Олонецкой и Архангельской губерний.
В Выборгской губернии проживало до 30 тыс. «русских карел», в Архангельской губернии, в Кемском уезде — до 25 тыс., в Олонецкой губернии в Повенец-ком, Олонецком, Петрозаводском уездах их число достигало 40 тыс. человек11.
До 80-х годов XIX в. карелы Выборгской губернии резко отличали себя от финнов, называя их «руоччи» — шведами, а себя русскими. Их язык приближался к русскому. («Зайдите в горницу закусить» звучало, как «Зайдикка горниччах закусимах»). Карелы «хотя по племени были финны, но духом были нашими же
в Россию и был инспектором Московской духовной академии. Сблизился здесь с ректором академии архимандритом Антонием (Храповицким). Два с половиной года служил настоятелем посольской церкви в Афинах. После Греции — опять Япония, должность помощника начальника миссии. В 1899 г. он совершает последнее трансконтинентальное путешествие. Вдвоем с иеромонахом Андроником (Никольским) они добираются через Америку и Европу в Петербург, где его дожидалось назначение в столичные духовные школы.
9 Бобриков Николай Иванович (1839-1904) — генерал от инфантерии, известный государственный деятель. Назначен Финляндским генерал-губернатором в 1898 г., до этого был начальником штаба Петербургского военного округа. Уделял первостепенное внимание вопросам обороны русской столицы. В 1903 г. получил диктаторские полномочия на три года.
10 Цит. по : Липранди А. П. (А. Волынец). Россия и ее Финляндская окраина. Харьков, 1910.
11 См. : Карелы в Финляндии // Карельские известия. 1914. № 13-16.
русскими мужиками, лишь еще более смиренными и бедными. Очевидно, православие, исповедуемое ими веками, воспитало в них ту же духовную культуру, что и в России и на Украине», — вспоминал о своем служении под началом архиепископа Финляндского Сергия митрополит Вениамин (Федченков).
Автономная Финляндия в конце XIX в. стала активно осуществлять политику финнизации карел с помощью финских народных школ, а также через слияние с финнами посредством переселенческих мероприятий. Если раньше среди православных карел Выборгской губернии встречались лишь единицы финнов-лютеран, зачастую переходивших в православие, то с 90-х годов XIX в. картина стала меняться. Финны-лютеране составляли уже восьмую часть населения восточной части губернии.
В Сердоболе в 1880 г. была открыта учительская семинария, которая готовила для карельских народных школ учителей профинского направления, воспитанных в духе неприязни к России и всему русскому. Они активно внушали карельской детворе «патриотические финляндские убеждения». Финские школы в Карелии буквально навязывались карелам. На их рост в регионе впервые обратил внимание генерал-губернатор Н. И. Бобриков. «Спасем то, что еще возможно!» — обещал он. Русские школы, ютившиеся в наемных крестьянских избах, не имели прав правительственных школ, свидетельство об их окончании не давало преимущества при поступлении в финские государственные учреждения. Эту ситуацию Министерство народного образования России спешило исправить, готовя законопроект об инспекции русских школ в Финляндии, т. к. в начале XX в. из Карелии все еще раздавались голоса с требованием русского образования.
Географически отдаленные от кафедральных центров карельские земли были в духовном отношении брошены на произвол судьбы. Церкви и часовни ветшали, малочисленное духовенство бедствовало, духовно-просветительская жизнь в приходах слабо теплилась. На этом фоне в конце XIX — начале XX в. и развернулась деятельность финских лютеранских миссионеров. В Сердоболе (Сортавала) было основано и стало действовать евангелическое общество, издавалась соответствующая литература, был организован денежный фонд для нужд миссионерской деятельности. Следом за сердобольскими и выборгские лютеране решили учредить «свободно-церковную карельскую миссию» для деятельности среди карел на территории России.
Финские проповедники подчеркивали, что они несут евангельскую весть карельскому народу, просвещение и культуру «сидящей во тьме и сени смертной» Карелии: «Зачем братья русские еще странствуют в стране смерти, когда мы сотни лет уже наслаждаемся благодатным светом Евангелия? Зачем они служат еще бесчувственным языческим богам, когда мы разослали проповедников Евангелия Иисуса до Африки? Почему свидетели об Иисусе из финнов терпят гонения и трудятся в далеких чуждых странах, и ни один из них не попытается исполнить заповедь Иисуса о спасении бессмертных душ наших братьев русских?»12
12 Цит. по : Киприан (Шнитников), иером. Панфинская пропаганда в Русской Карелии // Миссионерское обозрение. 1907. № 3. С. 386.
10 мая 1905 г. преосвященный Сергий совершил ознакомительную поездку в Сердоболь, а 26-27 июля того же года собрал на Валааме съезд духовенства и православной общественности Финляндской епархии. Он остро нуждался в помощниках и предложил иеромонаху Киприану сопровождать его.
Существовавшие к тому времени российские православные миссии систематически предлагали работу выпускникам духовных академий. Образ миссионерского дела притягивал к себе, но общественное мнение академии имело устойчивое представление о иеромонахе Киприане как об избраннике богословской науки. В дальнейшем, выбрав путь миссионера, он дважды получал предложение вернуться в академическую науку.
Осенью 1905 г., распрощавшись с академическими богословскими занятиями, иеромонах Киприан переезжает в г. Выборг, где находился архиерейский дом Финляндской епархии, и зачисляется в штат Выборгского Преображенского кафедрального собора, а в 1907 г. становится сверхштатным членом Финляндской консистории. В начале казалось, что будущий епископ сделал жертвенный жест, протянув руку помощи своему старшему другу, но со временем стало очевидно, что он вышел на свой путь и нашел свое призвание.
Наметившийся было в 1907 г. перевод владыки Сергия на епископскую кафедру в Америку мог послужить серьезным испытанием для преосвященного Сергия и будущего епископа Киприана. Только благодаря хлопотам архиепископа Волынского Антония (Храповицкого) это назначение не состоялось. «Я лицо постороннее, и желаю только со своей совести снять укор в молчании по делу назначения в Америку лучшего из русских архиереев преосвященного Сергия, который на две головы выше и всей иерархии, и всех наших кутейнических академий, — писал он обер-прокурору синода П. П. Извольскому. — Ради Бога, не отпускайте Сергия в Америку, единственный просвещенный архиерей, не лишайте церковное управление лучшего незаменимого человека»13.
Иеромонах Киприан за короткое время начал понимать и говорить по-фински и по-карельски14. Одновременно он изучал быт и нравы карел, их историю, внимательно прочитывал все, что писали о Карелии финские издания. Результатом этих изысканий стала статья «Панфинская пропаганда в русской Карелии», которая открыла глаза многим на ситуацию в приграничных с Финляндией областях России. В статье автор впервые дал оценку деятельности «Союза беломорских карел» и показал масштаб угрозы лютеранского похода на Русскую Карелию.
Отцу Киприану поручили составить устав Карельского Православного братства во имя Великомученика и Победоносца Георгия. Оно было учреждено 26 ноября 1907 г. Своей основной задачей братство объявило «содействие укреплению и преуспеянию православно-русских начал среди карельского населения
13 Переписка обер-прокурора Синода Извольского П. П. с архиепископом Волынским и Житомирским Антонием. 1906-1911. Л. 1, 5 // РГИА. Ф. 1569. Оп. 1. Д. 39.
14 Родиной епископа Киприана была Тверская губерния, которая со времен Столбовского мира была местом проживания карелов, бежавших сюда от шведского владычества. Сам собой рождался вопрос, не был ли из карелов он сам? Но ни сам епископ Киприан, ни его друзья и сотрудники никогда не высказывались по этому поводу, и Осташковский уезд находился в стороне от мест, заселенных тверскими карелами.
Финляндской, Архангельской и Олонецкой губерний»15. Учредительному съезду в Видлицах предшествовало два других16.
Через полгода, 22 сентября 1907 г., Устав был утвержден Святейшим Синодом. Торжественное открытие Братства прошло в Видлицах (Видлицком Заводе) Олонецкой губернии и было приурочено к празднику святого великомученика и победоносца Георгия. На торжественный акт прибыли архиепископ Финляндский Сергий, олонецкой генерал-губернатор Н. В. Протасьев, чиновник по особым поручениям обер-прокурора В. М. Скворцов, множество духовенства и мирян, в том числе представители олонецкой администрации и земства. Архиепископ Сергий послал телеграмму Императору, на которую немедленно прибыл ответ — приветствие и пожелание начинанию полного успеха.
Иеромонаха Киприана, как активного участника всех предшествовавших мероприятий, учредительный съезд выбрал главой братства, иначе: «председателем Главного совета». Для Олонецкой епархии было создано филиальное отделение, возглавил которое протоиерей Николай Чуков. Члены братства из Финляндской епархии напрямую подчинялись Главному совету, который должен был обосноваться в г. Выборге при архиерейском доме. На учредительном съезде не было представителей Архангельской епархии. Отцу Киприану было поручено переговорить с архангельским преосвященным и в дальнейшем открыть в Архангельске филиальное отделение17.
Собрание учредило переводческо-издательскую комиссию, председателем которой стал иеромонах Киприан. Решили в первую очередь издать на русском и карельском языках Евангелия к ближайшим праздникам: Рождеству Христову и Крещению Господню, а затем оперативно — на остальные двунадесятые праздники, добавив к ним поучения на карельском языке. Собрание одобрило к публикации на русском и карельском языках краткое руководство по преподаванию
15 См. : Прибавление к «Церковным Ведомостям». 1907 г. № 48. С. 21, 46.
16 Первый подготовительный съезд прошел 10 декабря 1906 г. в селении Ухту (ныне г. Калевала) Архангельской губернии. На нем собралась небольшая группа священников. От Архангельской епархии — настоятель Кемского собора протоиерей Николай Дьячков, миссионер священник Павел Преображенский, Кемско-Александровский уездный наблюдатель церковных школ священник Василий Мелетьев, священник Ухтинского прихода Василий Изюмов. Иеромонах Киприан и священник Сергий Солнцев прибыли в Ухту в качестве представителей от Финляндской епархии. Архангельский съезд принял ряд постановлений, которые в дальнейшем вошли в программу Братства. Сама идея уже витала в воздухе, но пока решение сводилось к созданию местных братств на приходах. Иеромонах Киприан писал о тревожной атмосфере противостояния, в которой создавалось Братство. Финская пресса настороженно следила за их отъездом в Кемь.
Второй подготовительный съезд был собран 20 января 1907 г. в тех же Видлицах. Съехалось десять священников и несколько человек из мирян, много учителей. Руководил собранием иеромонах Киприан. На этот раз речь твердо велась об учреждении единого Православного братства. По воспоминаниям его участника протоиерея Николая Чукова, впоследствии митрополита Ленинградского и Новгородского Григория, на съезде не присутствовал епископ Олонецкий Мисаил, считая, что дело о панфинской пропаганде «раздуто». В скором времени этот «ничего не читавший и ни о чем не знавший старый человек» был уволен на покой.
17 В Архангельской епархии было создано свое Беломорское братство во имя архангела Михаила, которое в 1910 г. объединилось с Георгиевским под общим руководством архимандрита Киприана.
Закона Божия для детей младшего возраста священника В. А. Лебедева. Видлиц-кий учредительный съезд призвал всех заинтересованных лиц писать письма на адрес Выборгского архиерейского дома с предложениями и идеями по переводам и изданиям. Была признана настоятельная необходимость живой проповеди на карельском языке во время церковных праздников в Валаамском, Александ-ро-Свирском монастырях и в больших карельских приходах. Тут же утверждены для этих целей должности миссионеров братства — одна по Олонецкой и одна по Финляндской епархиям. На дорожные расходы назначили по 100 рублей в год. Сумму для финляндского миссионера иеромонах Киприан предложил из личных средств. По Олонецкой епархии обеспечить поездки миссионера взялся действительный статский советник В. М. Скворцов.
«Союз Русского Народа» преподнес родившемуся братству большую икону великомученика и победоносца Георгия — в знак «вечного священного звена единства, в прообраз общей судьбы великомученика, а потом победоносца». Эта икона находилась в церкви деревни Маншиле, а 20 февраля 1910 г. с крестным ходом, возглавил который иеромонах Киприан, была перенесена в Видлицы. Здесь ее установили для памяти о поворотном событии в истории карельского Православия. Уже в январе 1908 г. санным путем по глубоким карельским снегам архиепископ Сергий, иеромонах Киприан и олонецкий губернатор Н. Г. Протасьев прибыли на съезд братчиков, который решено было провести в самом северном конце Повенецкого уезда — Реболах. Часто собиравшиеся в ту пору съезды крепили дух братства, пропагандировали его идеи. В ноябре 1909 г. иеромонах Киприан и протоиерей Чуков отметили в Видлицах годовщину создания Братства очередным съездом и народным празднеством18.
О состоянии дел Георгиевского братства свидетельствует переписка олонецкого губернатора Николая Васильевича Протасьева19 с министром внутренних дел Петром Аркадьевичем Столыпиным. В письме к Столыпину губернатор писал: «Предприняв ревизионный объезд Олонецкой губернии в середине июня сего 1910 года, я закончил его в последних числах июля, посетив все 7 уездов. В целях расширения Карельского братства и распространения его деятельности на те уезды, где нет карельского населения, и направления деятельности Братства в сторону воспитания русского народа в православно-русском, здоровом национальном и патриотическом направлении я всюду созывал заседания Отделов Братства в уездах и, участвуя в них в качестве Почетного члена, давал директивы»20.
Именно Н. В. Протасьев дополнительно сформулировал для братства национально-патриотические задачи. Они были обусловлены настроениями сочувствия значительной части русской интеллигенции чужим национальным интересам, ложно понятым нравственным долгом. Этот странный менталитет
18 Григорий (Чуков), митр. Мои воспоминания. Ч. 3, 4. // Библиотека Санкт-Петербургской духовной академии. Рукописный фонд.
19 Николай Васильевич Протасьев (1852-1915) — окончил училище правоведения в Петербурге в 1875 г. С 1896 г. тобольский вице-губернатор. В должности олонецкого губернатора находился с 23 марта 1902 г. по 23 июля 1910 г. В дальнейшем самарский, а затем харьковский губернатор.
20 РГИА. Ф. 1284. Оп. 47. Д. 169.
русских — любовь к дальним в ущерб себе отмечали религиозные философы того времени. Не уважать себя, критиковать свой уклад, психологию, государственность могли, кажется, только в России. Возглавлявший Олонецкое отделение Карельского братства протоиерей Николай Чуков отмечал в публичном выступлении на одном из заседаний Карельского братства то, с чем ему неоднократно приходилось сталкиваться: «Поддерживать все инородное у многих из русских является чем-то вроде подвига, позорно унижать свое родное чуть ли не клятвенным обязательством»21.
Вскоре Олонецкое отделение Георгиевского братства открыло наряду с просветительским, миссионерским и благотворительным особое национальное отделение. В мае 1910 г., по рекомендации Протасьева, протоиерей Николай Чуков встретился в Петербурге в Таврическом дворце с председателем фракции националистов в Думе П. Н. Балашовым и провел с ним переговоры. В феврале 1912 г., на первом собрании Всероссийского Национального Союза, от Карельского Георгиевского братства присутствовал председатель Олонецкой губернской земской управы Н. А. Ратьков.
Государь Император был в курсе планов Братства. Активный деятель Карельского братства протоиерей Николай Кириллович Чуков в дневниковой записи от 18 февраля 1908 года вспоминал моменты беседы Николая II и Олонецкого губернатора Протасьева. «’’Поднятие культуры среди карел даст возможность не только отразить натиск, но и самим занять наступательное стратегическое положение”. “Да, да, да”, — поддерживал император, — “надо у них, у финляндцев сбить спесь”»22.
После поездки Протасьева по губернии на столе министра внутренних дел появился отчет, который досконально освещал деятельность братства в Олонецкой губернии. Его отделы оперативно открылись в Петрозаводске, Повенце, Пудоже, Каргополе, Вытегре, Лодейном Поле, Олонце, с. Вознесенье. К выполнению заданий братства привлекалось земство - Олонецкое Губернское земское собрание полностью вошло в состав Георгиевского братства. Земство взяло на себя открытие учительских семинарий и народных училищ с преподаванием ремесел и постепенно стало покрывать всю губернию сетью библиотек. Оно выступило с ходатайством перед правительством о проведении железнодорожной магистрали, которая связала бы русские железные дороги с дальним Севером и портом Александровск на Мурмане. Эта мера оживила бы экономическую и культурную жизнь Карелии. В области агрономической оно принимало меры к подъему уровня сельского хозяйства карельского населения23.
Карельское братство не на словах воплощало идею православно-национального единения. Помимо земства, в него входили чиновники администрации, священники, врачи, учителя церковно-приходских, земских и министерских
21 Чуков Н. Речь председателя Олонецкого Отдела православного братства на торжественном собрании братства 13 июня 1910 года // Православный Финляндский сборник. 1910. № 2. С. 74-78.
22 Архив «Историко-богословское наследие митрополита Григория (Чукова)». Избранное. Александрова Л. К. СПб., 2006.
23 См. : Там же.
школ. Старалось шире привлекать простой народ. Для таких членов братства выделялась отдельное служение, например, попечительство над популярными в Карелии придорожными крестами и часовнями. Запасные чины, то есть отслуживших в армии солдат, привлекали к занятиям с молодыми ребятами для подготовки к службе в армии.
Основной формой просветительской деятельности братства стали народные чтения. Их практиковали по всей России. Чтения пользовались поистине всенародным признанием. «Видео» того времени были диапроекторы — «туманные картины». Братство приобретало эти аппараты, чинило, комплектовало картинами. К 1911 г. народные чтения шли в 72 точках Олонецкой губернии. Своей кровной задачей это мощное содружество неравнодушных к судьбам своего Отечества людей ставило создание братских школ и детское воспитание, о которых речь впереди.
Православная Карелия давно ждала своего периодического печатного издания, но подготовить его братство смогло не сразу. В январе 1911 г. председатель Олонецкого отдела протоиерей Николай Чуков составил записку, в которой сформулировал идею карельской общедоступной газеты, разработал ее план, рубрики, даже смету24. Выпуск «Олонецкой недели» вскоре осуществился. Через два года нашелся человек, который по собственной инициативе начал издавать такую же газету в Финляндской епархии. Это был член Георгиевского братства настоятель Манчинсаарской Крестовоздвиженской церкви священник Петр Шмарин25. Его «Карельские известия» выходили на двух языках — русском и карельском. Отец Петр полагал, что «при известном усердии, одушевлении и бесплатной работе трех-четырех лиц» издание будет жить, если ему будет оказываться денежная поддержка для закупки бумаги, краски и т. п. На первых порах выпускалось несколько номеров в месяц, но дороговизна печатных услуг привела к тому, что пришлось ограничиться одним номером. Отец Петр обратился к преосвященному Киприану. Глава братства тут же приступил к изысканию средств с помощью влиятельных членов Карельского братства. В письме к одному из них, графу А. М. Дю-Шайля26, он просит информировать о трудностях о. Петра высокопоставленных членов братства Н. Н. Корево и Н. В. Плеве и через них исходатайствовать хотя бы небольшую казенную субсидию изданию, а также обзавестись для печатания «Известий» своей машиной27.
24 Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 3. Оп. 3б. Д. 19. (Протоиерей Николай Чуков. «Об издании еженедельной православной русской газеты по вопросам политической, духовно-общественной и народной жизни»: Проект записки в Олонецкий губернский комитет попечительства над крестьянами. Петрозаводск).
25 В 1897-1907 гг. в Сердоболе выходила на финском языке православная газета «Аа-тип КоШв» под редакцией протоиерея С. Окулова. В 1918 г. этот священник принял участие в составлении Положения о Финляндской Православной Церкви, в котором говорилось об особом духе финляндского православия, несовместимого с русским. В 1910-1911 гг. в Финляндской епархии выходил на русском языке ее официальный журнал «Православный Финляндский сборник».
26 Граф Александр Максимович Дю-Шайля окончил иезуитскую коллегию во Франции. Состоял в числе студентов Санкт-Петербургской духовной академии в 1911-1913 гг.
27 См. : РГИА. Ф. 1276. Оп. 18, 1908—1914. Д. 81 (Переписка председателя Совета министров с разными должностными лицами по ходатайствам организаций и отдельных лиц). Л. 260.
Граф Дю-Шайля немедленно обратился к управляющему делами Совета министров Николаю Вячеславовичу Плеве, который лично встретился со священником П. Шмариным и переговорил с ним. А вскоре на имя епископа Кип-риана, как председателя Братства, пришел почтовый перевод на 2000 рублей, выделенных из государственной казны. Правда, сам епископ сразу ответить благодарным письмом не мог — в это время он находился в поездке по Беломорской Карелии.
Через несколько лет Карельское Православное Братство значительно окрепло. Как писала русская «Финляндская газета», энергичная религиозно-патриотическая деятельность братства в Карелии сделалась «ужасом панфиннизма». Приведем данные из отчета за 1913 г. по Финляндской епархии (не считая Олонецкой): переведено на карельский язык и издано тиражом в 1 тыс. экземпляров Евангелие от Матфея и в таком же количестве Евангелие от Иоанна. Начала выходить газета «Карельские известия». Выборгский отдел братства осуществил перевод чинопоследования Таинства исповеди и житие Марии Египетской. Для 36 приходов Финляндской епархии братство располагало четырнадцатью своими школами, из них часть финские и часть русские. Большинство этих школ содержалось полностью на средства братства. Торжеством стало завершение строительства трех прекрасных школьных зданий в Суоярвском приходе в деревнях Лептяниели и Вуонделе и в Салминском приходе в деревне Паппиле. В карельских деревнях действовало 20 библиотек, для которых братство выписывало журналы. В приходах одно за другим открывались братские общества трезвости28.
Император Николай II отметил на отчете Н. В. Протасьева, «следил с удовольствием за деятельностью Карельского братства». Тем не менее, активность Братства продолжала встречать противодействие. В докладе на собрании в Сер-доболе (Сортавала) в 1909 г. иеромонах Киприан призывал к срочным контрмерам: «Та агитация среди карел с финско-лютеранской стороны, которая послужила ближайшим поводом к учреждению Православного Карельского братства, не только не прекратилась, но, напротив, окрепла и вылилась в довольно определенное направление, враждебно настроенное к каждому нашему мероприятию. Общество Беломорских карел продолжает благополучно существовать и действовать. Задача у него одна: поднимать финско-лютеранское общество для духовного завоевания Карелии и всячески воспитывать в карелах дух вражды и ненависти ко всему, что идет из Православной России и клонится к закреплению исконной привязанности карел к православно-русскому укладу жизни. В достижении этой цели Общество Беломорских карел продолжает работать при дружном содействии других просветительско-национальных организаций и даже самого финского правительства»29.
Однако в обзорах для финской печати, которые готовил глава братства, отсутствовала страстность полемики. Им неизменно руководила положительная
28 Извлечения из отчета деятельности братства в пределах Финляндской епархии за 6-й братский год (1 декабря 1913 г. — 1 декабря 1914 г. ) // Карельские известия. 1914. № 22. С. 2-3.
29 Речь председателя Православного Карельского братства иеромонаха Киприана на общем собрании братства // Олонецкие епархиальные ведомости. 1909. № 19. С. 415-416.
логика созидательного дела. Ситуация в противоположном лагере для него — лишь реальность, которую необходимо держать в поле зрения. Между тем, от современника событий, священника Григория Светловского, мы узнаем о целой кампании травли и злословия вокруг архиепископа Сергия, братства и его председателя, о глумлении над братскими крестными ходами, оскорбительными газетными выпадами по отношению к братским иконам30.
Вслед за созданием Георгиевского братства, 4 февраля 1908 г., вышел указ о назначении иеромонаха Киприана на должность синодального карельского миссионера с дальнейшим формированием Карельской православной Миссии.
Миссия призвана была работать в направлении, начатом Георгиевским братством. Статус братства носил общественный характер, и, будучи его председателем, иеромонах Киприан оставался клириком Выборгского кафедрального собора. Теперь же формировалась официально-церковная структура. Отцу Кип-риану, возведенному в скором времени в сан архимандрита31, было поручено набрать штат миссии. Синодальный миссионер имел широкие официальные полномочия по всей Карелии — в трех епархиях одновременно.
Большинство приходов Карелии отстояло от ближайших к ним других приходов на 90 и более километров. Деревни сообщались по озерам, порожистым рекам и невидимыми тропами по болотам. Церковь и местного батюшку знали только ближние деревни. В отдаленные селения он добирался редко, и тогда крестил взрослых младенцев, отпевал давно погребенных покойников, венчал тех, кто уже имел детей. До религиозного просвещения дело не доходило. На финляндской же территории священникам приходилось буквально разыскивать православных карел в лютеранской среде. Самым подходящим типом миссионера в этих условиях был походный священник. Походным священником должен стать и сам синодальный миссионер.
Карельской миссии необходим был штатный институт катехизаторов. Архимандрит Киприан в деталях представлял их приезд в карельские приходы на помощь к священнику. Вероучительные беседы, кружки церковного пения с разъяснениями смысла песнопений, церковных служб и обрядов Церкви, молодежные кружки ревнителей религиозно-нравственного просвещения, молитвы с народом часовнях по воскресеньям — все это могли взять на себя люди в подрясниках.
Требовались и учителя-катехизаторы — наставлять детей в Законе Божием. Их бралось готовить Георгиевское Карельское братство. Уже в сентябре 1908 г. иеромонах Киприан присутствовал на открытии учительских миссионерских курсов при Селецкой второклассной школе Повенецкого уезда, начавших готовить таких учителей. К 1910 г. в официальном составе миссии числилось два катехизатора. Помимо них трудилось несколько привлеченных псаломщиков и учителей, получавших вознаграждение из средств братства за катехизаторские
30 См. : Православный Финляндский сборник. 1910. № 2.
31 В сан архимандрита о. Киприан был возведен 4 декабря 1909 г. за архиерейским служением в храме Ярославского синодального подворья в Петербурге на Васильевском острове.
труды. Архимандрит Киприан добился, чтобы три походных причта Финляндской епархии перешли в его полное распоряжение.
Делегация от Карельского братства приезжала в Царское Село для вручения Императору Николаю II нагрудного значка Карельского братства и имела с ним беседу. Сохранилась дневниковая запись с воспоминаниями об архимандрите Киприане протоиерея Николая Чукова, участника той аудиенции: «27 января 1912. Пятница. ...Государь поздоровался с Киприаном, Сергий отрекомендовал его как син[одального] миссионера и Председателя Главного совета. Государь осведомился о соединении этих двух обязанностей, о знании карельского языка, давно ли существует братство, сколько карел в Финляндии, сколько у нас...»32 Второй раз — это было в феврале 1913 г. — группа карел, активистов братства, во главе с архимандритом Киприаном участвовала в торжествах по случаю 300-летия Дома Романовых.
Не только эти встречи, но и стремление привлечь внимание к Карелии через печать, сотрудничество с «Союзом Русского Народа», переговоры с влиятельными русскими политиками сделали свое дело. Нищета и убогость карельских церквей уходила в прошлое. Ежегодно сюда передавались иконы, облачение, книги. Известный петербургский протоиерей Павел Лахостский передал Георгиевскому братству 30 икон. По отчету одного 1913 г. только для карельских церквей Выборгской губернии было передано два десятка икон и почти 2 тыс. священных предметов, полученных от разных людей. Все они были распределены по беднейшим карельским храмам. Ежегодно шла помощь деньгами, книгами, продуктами, строительными материалами, одеждой. Это позволило открыть богадельню в Салме. На средства братства обувались нуждающиеся дети в школах, выезжали на педагогические курсы учителя, открывались ремесленные мастерские, ремонтировались излюбленные Карелией придорожные часовни.
Древнейший монастырь на карельской земле также оказывал всестороннюю поддержку делу Карельского братства и Карельской Миссии. В 1909 г. 17 июня здесь прошел очередной братский съезд при участии епископов трех епархий: Сергия Финляндского, Никанора Олонецкого и Михея Архангельского. По свидетельству протоиерея Николая Чукова, только из Петрозаводска прибыло 300 человек. Один из пароходовладельцев, член братства, назначил цену за билеты на пароход «Апостол Петр» 5 рублей за оба конца, вместо обычных 20-25 рублей. Это позволило приехать множеству простых карел из отдаленнейших мест. Участники съезда и паломники встретили на валаамской пристани две иконы: Божией Матери Одигитрии и св. Великомученика Пантелеимона. Иконы совершили путь от Афона и были предназначены афонской братией в дар православной Карелии. Из Петербурга их доставили иеромонах Киприан и протоиерей Николай Чуков. Иконы были торжественно, с крестными ходами, переданы на приходы: «Одигитрия» — в салминский приход, а «Пантелеимон» в Колать-Сельгу.
32Александрова-Чукова Л. К. Митрополит Григорий (Чуков): служение и труды. К 50-летию преставления // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. Вып. 34. С. 40-41. Приводится в сокращении.
Собрание, проходившее в трапезной монастыря, было в организационном отношении очень важным. Впервые к братскому конклаву присоединился Архангельский преосвященный Михей, успевший к тому времени организовать свое местное Карельское братство во имя Архангела Михаила. Здесь, на Валааме, произошло объединение и обсуждение нового единого устава.
«Живой душе братства всех объединяющему отцу Киприану» собрание выразило особую благодарность и пропело многолетие. Впрочем, несколько профински настроенных священников Финляндской епархии, прибыв на Валаам, на собрание не пришли и, более того, давали в гостинице указание финским журналистам проигнорировать и само Карельское братство, и главную боевую силу карельской миссии — иеромонаха Киприана33.
Примерно в тот же период времени строитель Валаамского подворья в Москве игумен Иоанн передал в дар братству образ прп. Серафима Саровского с ковчежцем, в котором находилась частица мантии преподобного. В 1914 г. полностью на средства Валаамского монастыря была построена и оснащена современнейшим школьным оборудованием одна из школ Георгиевского братства — в Салминском приходе в деревне Паппиле. Монастырь затратил на нее 12 тыс. рублей. Учебное заведение носило имя наследника цесаревича Алексия — в знак благодарности царю за дарованную Валаамским игуменам честь надевать митру при монастырских богослужениях и о пожаловании митры игумену Маврикию.
Именно из валаамских послушников архимандрит Киприан собрал свою миссионерскую команду. Его штатные сотрудники: иеромонахи Исаакий (Трофимов)34, Антоний (Лучкин)35, диакон Варсонофий (Толстухин)36 — были такими же, как он, молодыми людьми, избравшими иноческую жизнь с юности. К моменту создания миссии двое из них проходили послушание на клиросе Выборгского архиерейского дома. Непосредственное общение с архимандритом Киприаном определило их дальнейший путь. Главный помощник о. Киприана — иеромонах Исаакий проходил на Валааме различные послушания, а пос-
33 См. : Олонецкие губернские ведомости». 1909. № 69.
34 Иеромонах Исаакий (Трофимов, 1878-1952) — уроженец Ингерманландии, прибыл на Валаам в 1899 г. и в 1904 г. был зачислен в братство послушником. о. Исаакий 1908 г. он был пострижен в монашество и затем рукоположен в сан иеродиакона. В сан иеромонаха он был посвящен 11.12.1912 г. В Первую мировую войну находился на фронте. В 1919 г. вернулся на Валаам. Преподавал финский язык насельникам монастыря и Закон Божий в Валаамской народной школе. В летнее время по воскресеньям совершал богослужения на финском языке и исповедовал православных финнов и карелов. В 1928 г. и в 1935 г. представлял монастырь на соборе Финляндской Православной Церкви. В 1935 г. был избран наместником Валаамского монастыря. Скончался 5 июня 1952 г. См. : Наместник Валаамского монастыря, иеромонах Исаакий / Утренняя Заря. 1938. № 12. С. 117.
35 В Первую мировую войну был командирован в распоряжение Красного Креста. После войны руководил хором Московского подворья Валаамского монастыря. В 1929 г. арестован и сослан в Ветлугу. Скончался на Пасху 2 мая 1932 г.
36 После революции 1917 г. находился в Коневском монастыре. С 1922 г. иеромонах. В 1926 г. выехал в Болгарию. Был слушателем Богословского института в Париже, одновременно законоучителем в русском приюте общины «Нечаянная радость». С августа 1927 г. устроитель церковной жизни русских эмигрантов в Марокко. Скончался в Марроко 27 февраля 1952 г. См. : Всеволод (Филиппьев), инок. Святорусское откровение миру // Миссия Валаамских изгнанников. Джорданвилль, 2000. С. 106-109.
ле окончания монастырской богословской школы, по ходатайству о. Киприана, был направлен в Выборгский архиерейский дом для миссионерской подготовки. В 1911 г. он был назначен на должность помощника синодального карельского миссионера. После епископской хиротонии архимандрита Киприана иеродиакон Варсонофий числился его келейником, а иеродиакон Антоний входил в состав свиты епископа, но, в сущности, они продолжали заниматься обычным делом — миссионерской работой в дальних уголках Карелии. Известно и еще об одном имени — валаамский послушник Андрей Степанов, карел по национальности. С апреля 1910 г. он исполнял в миссии должность книгоноши, т. е. распространителя книг религиозно-нравственного содержания, которые он развозил в удаленные районы.
Круг обязанностей архимандрита Киприана стремительно возрастал. Под его руководством Карельское Православное Братство объединилось с другим братством — Финляндским во имя прп. Сергия и Германа Валаамских. Это было учреждение, основанное в 1884 г. По уставу оно занималось преимущественно издательской деятельностью. В декабре 1910 г. для объединившихся Братств был составлен единый устав и единая идеология. Все они были призваны безоговорочно служить «русскому делу» в Финляндии37.
Ответственность архимандрита Киприана возрастала и в силу иных обстоятельств. В 1911 г. архиепископ Сергий Финляндский стал постоянным членом Святейшего Синода, председателем особого совещания по вопросам внутренней и внешней миссии, в 1912 г. председателем Предсоборного совета, в 1913 г. — председателем учебного комитета. И, соответственно, он не мог уже уделять столько внимания карельскому вопросу.
Заслуга архимандрита Киприана состояла в том, что, выступая руководителем «ответного удара», он нашел в себе энергию действия, равномасштабную по отношению к той, которую выказывала лютеранская сторона, черпавшая силы в общенациональном финском подъеме. Сам архимандрит Киприан усиленно призывал русских людей к объединению и участию в добрых начинаниях братства и миссии.
Карелию епископ Киприан исходил своими ногами в буквальном смысле слова. В «миссионерском дневнике» его помощник Василий Толстухин (после монашеского пострига — Варсонофий) записал об одном летнем десанте: «Идти по острым камням среди болота 10 верст было поначалу трудно, тяжко ступать, но за песнями и разговорами мы не заметили, как прошли от Оружьярви до деревни Канабра». В наиболее отдаленные места миссионеры возили с собой походную церковь. В одном раннем (1908) рапорте в Святейший Синод иеромонах Киприан просит выделить ему для миссионерских поездок по Карелии походную церковь. При этом поясняет, что для миссионерской работы мало одной проповеди в убогой часовне, что он намерен назидать «полным церковным чином», то есть за литургией, и дать возможность приобщаться народу в обстановке, соответствующей такому моменту38.
37 См. : Православный Финляндский сборник. 1910. № 4. С. 53.
38 См. : РГИА. Ф. 796. Оп. 190 (VI отд., 3 стлб.). Д. 256.
Перед очередной поездкой в карельскую глушь миссионеры сверяли маршрут по географическим картам, а потом оказывались на выселках, нигде не отмеченных. Так было при поездках в Архангельскую губернию в Кемский уезд в декабре 1913 г. Владыка Киприан и три его валаамских помощника сокрушались о равнодушии русских географов к ландшафту родины великого Ломоносова.
В поездках приходилось по восемь часов сидеть в санях, закутавшись в шубы, спать «вповалку» на полу в избах под писк и возню мышей за шпалерами стен. Епископу выделяли комнату, но с середины ночи он переходил к братии на пол — одолевали клопы. Иногда не находилось нужного количества посуды для чая, и миссионеры пили его кто из чашек, а кто из блюдец. Никто не унывал! Приветливость архангельских карел и северная природа скрашивали трудности многодневного пути.
Самым дорогим для себя делом карельский апостол считал создание карельских школ и шефство над ними. Он требовал, чтобы переживания детей в религиозном отношении были православными, а в бытовом — радостными и светлыми. «Елки», детские праздники, открытие учебного года, паломничество детей на Валаам и т. д. — все это заполняло его мысли, было кругом его вечных забот. По приезде в отдаленный приход, накануне литургии, он неизменно просил матерей приносить на причастие детей до семи лет.
И братские, и церковно-приходские, и министерские, то есть государственные, школы скоро стали помогать миссионерам, полным составом участвовали в богослужениях епископа Киприана. Особенно часто это делали школы Ман-шильская и Тулемская, имевшие прекрасные хоры.
Утверждение русских школ в Финляндской Карелии являлось одним из составных частей «русского дела». Как уже отмечалось, карелам навязывались финские народные школы, в которых русский язык из вводимых программ целенаправленно убирался. Георгиевское братство выражало беспокойство по поводу того, что воспитание в финских школах для карелов ведется на почве полного незнакомства с лучшими явлениями русской жизни, в среде, подчас враждебно настроенной против всего, что для родителей и предков было священно. Особое усердие в этой политике проявлял инспектор финских народных школ заштатный священник Александр Садовников (1873-1942), карел по национальности, окончивший Сердобольскую учительскую семинарию. Это был священник, появлявшийся в карельских деревнях в штатской одежде. Гордое и дерзкое его поведение вызывало резкое неприятие у карельского православного населения, его называли «поп-швед»39.
Финляндскому генерал-губернатору стали приходить жалобы от крестьян Салминского прихода. «Мы требуем русскую школу, но ее нам не дали, хотя мы давно просим — около четырех лет»40, — писали они и обещали дойти до Царя, если их не услышат. Во время поездки губернатора по Финляндской Карелии старейшины этого прихода выступили с настоятельным ходатайством об увеличении числа русских школ. Такие же голоса миссионеры слышали из Шуе-
39 «Русская ложь» и финская правда в Карелии // Финляндская газета. № 156; Переусердствовал // Финляндская газета. № 169.
40 Крохин В. Судьба православия в Карелии // Финляндская газета. № 122.
зерского-Троицкого погоста: «Дайте нам русских школ! Оберегите от финских, насильно навязываемых!»41 В деревне Карку, где была открыта Софийская братская школа, Садовников добился следом строительства финской школы. В итоге братскую школу, как и вначале, посещало 50 человек, а его школу — 15. Агитаторы от Садовникова ходили по домам, обещая школьникам в финской школе одежду и пищу, но это не помогало. Карельские миссионеры сталкивались с такой же ситуацией с братскими школами и в других приходах.
Вслед за школой в Карку русский миссионер открыл школу в деревне Мино-ла. Вновь лилась его горячая речь о пользе и значении православной школы. Все это приводило к острым столкновениям Садовникова и о. Киприана. Архиепископ Сергий предложил «попу-шведу» перейти на приход вглубь Финляндии, на что он ответил хладнокровным непослушанием. Тогда Святейший Синод издал указ о переводе Садовникова в Черниговскую епархию42. После бойкотирования и этого приказа он был извержен из сана. Несмотря на протесты с российской стороны, финские власти оставили его на посту инспектора народных школ.
Но дело было не в самом Садовникове. Как сказал архимандрит Киприан в одном публичном выступлении, «из среды карел выходили люди, которым были не дороги православно-русские предания. Эти люди совершали разрушительную для карельского быта работу»43. Миссионер назвал это явление «продолжением иноземного плена, переменившего свое кровавое лицо и усвоившего другую тактику». Разрушению «русской Карелии» немало способствовала Сердобольская учительская семинария. Автор очерка предреволюционных лет «Православная Карелия» писал: «Епископ Киприан, лично хорошо знавший Карелию, еще в текущем году (1914) писал, что его прежнее положение карельского миссионера давало ему много случаев наблюдать за деятельностью питомцев семинарии — учителей финских народных школ, и за все шесть лет своих наблюдений он не может указать ни одного светлого примера. На его глазах много юношей карел прошло через семинарию, и ни один из них не сохранил свойственных карелам преданности православию и братских чувств к русским людям. Семинария переделывала их до неузнаваемости, и они понесли в среду своего народа в лучшем случае проповеди религиозного безразличия»44.
Надежду на лучшее вселяла долгожданная русская учительская семинария, открывшаяся в 1912 г. в Выборге, направление которой полностью совпадало с устремлениями миссии и братства.
Карельская миссия подготовила создание особой епархии, которая объединила православную Финляндскую Карелию. В 1913 г. 10 февраля в Святейший Синод поступило ходатайство архиепископа Сергия Финляндского об ее учреждении. Предполагалось, что новая епископия будет викарной, то есть подчиняться Финляндской епархии. Кандидатуру епископа, которую представил ар-
41 Шуезерский Троицкий погост // Финляндский Православный сборник. 1910. № 4.
42 См. : Финляндский Православный сборник. 1910. № 3.
43 Речь архимандрита Киприана в с. Тулема (во время объезда Русской Карелии с губернатором Ф. А. Зейном) // Финляндская газета. № 106.
44 Православная Карелия. Петроград. 1914. С. 142-143.
хиепископ Сергий, никто не обсуждал. Кто как не архимандрит Киприан! Указ о ее создании был подписан 14 февраля 1913 г.
Постоянное местопребывание епископу Сердобольскому было назначено в г. Сердоболь (ныне — Сортавала) Выборгской губернии в помещении дачи «Хюмпеля» Финляндского архиерейского дома. Сверх исполнения обычных дел викарного епископа ему были поручены обязанности по Архангельской епархии: посещать карельские приходы Кемского уезда, наблюдать за состоянием храмов и школ, а также «принимать необходимые мероприятия для поднятия религиозно-нравственной жизни и для укрепления карел в Православии на русских началах». Одновременно «представлять архангельскому епископу для карельских приходов кандидатов в члены причта, благочинных, уездных наблюдателей, миссионеров, учителей и других лиц, а в случае особого распоряжения самому делать назначения»45. Те же обязанности предполагались и в отношении Олонецкой епархии.
Православная Карелия трех епархий включала 17 приходов Архангельской епархии, 48 приходов Олонецкой и 36 приходов Финляндской епархии46.
Хиротония архимандрита Киприана прошла в Петербурге в Исаакиевском соборе в воскресенье 10 марта 1913 г. Совершал ее митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Богоявленский). Привычное для петербургских соборов событие на этот раз запомнилось непривычными лицами: в хиротонии принимали участие Блаженнейший Григорий IV, Патриарх Антиохийский и всего Востока, и митрополит Триполийский Александр.
Накануне в пятницу, посещая Святейший Синод, гости с Востока были свидетелями чина наречения архимандрита Киприана47. В своей речи он сказал: «С какой радостью я принял бы жезл епископа, если бы он подавался мне для укрепления моих слабых сил при благовестнических хождениях среди карел, разбросанных по глухим лесам и болотам холодного севера. Но мне вручается высшая власть в Церкви, власть крайнего судии православных душ, власть охранять каноны и уставы церковные. Это служение несравнимо по тяжести и ответственности»48. Он выразил надежду, что Господь вразумит его, как подобает строить Церковь Божию в Карелии, в этом уделе Благоверного Князя Александра Невского, его доблестью отвоеванном, омытом слезами и возделанном подвигами преподобных Валаамских, Соловецких и некогда имевшим своим архипастырем святителя Тихона Задонского49.
45 Окормление Беломорской Карелии являлось обязанностью епископа Кемского — викария Архангельской епархии. Викариатство было учреждено в ответ на лютеранскую пропаганду в Беломорской Карелии 26 авуста 1910 г. 14 февраля 1913 г. викарий Архангельской епархии преосвященный Варсонофий (Вихвелин) получил титул Пинежского, а 13 ноября 1913 г. — Каргопольского.
46 См. : Олонецкие епархиальные ведомости. 1914. № 9. С. 180.
47 См. : Прибавления к «Церковным Ведомостям». 1913. № 12.
48 Речь архимандрита Киприана при наречении во епископа Сердобольского (8 марта 1913 г. в Святейшем Синоде) // Прибавления к «Церковным Ведомостям». 1913. № 12. С. 518-521.
49 Святитель Тихон Задонский (Соколов) — епископ Кексгольмский и Ладожский (1761— 1763).
Днем позже в Исаакиевском соборе слово при вручении епископского жезла новому епископу держал архиепископ Сергий. Он благословил духовного сына на дальнейший путь, напомнив сказание о птице неясыти, которая, когда не имеет чем накормить птенцов, расклевывает себе печень и питает их своею кровью. Царствие Божие в других сердцах мы можем написать только своею кровью, то есть самоотвержением, подвигами, нервами, самоуничижением50.
Высокий сан епископа не изменил настроений миссионера. Из миссионе-ра-священника он сделался епископом-миссионером, оставаясь таким же прямолинейным, простым, общительным. С радостью мог пройти десятки верст в полном архиерейском облачении во главе крестного хода. Так было 9 мая
1913 года — на «Николу летнего». Тогда из Салмы в Колтасельку вышел крестный ход, во главе которого епископ Киприан бодро прошагал 50 верст.
Он продолжал посещать глухие деревни, любил общество детей. Знавшие его тогда говорили, что он был живым воплощением древнерусского монаха, который среди дремучих лесов и пустынной местности просвещал, умиротворял и благословлял. О многом говорит и оценка, данная духовником Олонецкой духовной семинарии протоиереем Николаем Суперанским. Он назвал епископа личностью, в высшей степени идеалистически настроенной51. Действительно, апостольские заветы были для преосвященного Киприана неизменными его руководством. Одновременно в нем отмечались выдающиеся дарования, редкая трудоспособность, сила воли и настойчивость. «Находиться с ним рядом, слушать его и не увлечься одной с ним идеей, не втянуться в дело было невозможно», — говорили члены Братства52. Его высокое жалование служило одним из денежных источников для карельского образования: многие учащиеся получали пособия из его личных средств. Отправляются пять учеников из Улахтинской школы в Петербург на экскурсию — деньги дает отец Киприан. Едут учиться карельские девушки в учительскую школу при Белостокском монастыре Гродненской епархии — он оплачивает дорогу из своего кармана; на его средства едут ученики Улахтинской школы в Петербург на экскурсию. Школьные завтраки, обувь ученикам, походные аптечки — все устраивается на его деньги. Помогал он и кому-то на родине в Осташкове. Увидев во время бесконечных своих передвижений худо одетого карела, подзывал и спешил вручить деньги. Невозможно было представить, чтобы он мог собирать сбережения для своих собственных нужд, «на старость».
Очень многие его любили по-настоящему, дорожили им, страстно почитали. Но для жизни на земле ему был отпущен короткий срок. Он никогда не берег себя, хотя не отличался крепким здоровьем. Аскетический образ жизни в соединении с неиссякаемыми заботами, хроническое переутомление, перерасход сил расшатали его здоровье. «Посмотришь, еле-еле жив человек, а как молится, как
50 См. : Речь Высокопресвященного Сергия, архиепископа Финляндского, при вручении жезла новопоставленному епископу Киприану 10 марта 1913 года в Исаакиевском соборе // Прибавления к «Церковным ведомостям». 1913 г. № 12; Речь архимандрита Киприана при наречении во епископа Сердобольского (8 марта 1913 г. в Святейшем Синоде) // Там же. С. 518-521.
51 См. : Олонецкие епархиальные ведомости. 1914. № 19.
52 См. : Карельские известия. 1914. № 12.
служит! Глядя на него, и мы научились молиться»53, — говорили о нем на карельских приходах. Может быть, аскетика и была в его обстоятельствах и сыграла роковую роль. Рискованная для тела, она благотворно действовала на сферу духа. Дух горел высоким светом, благодаря возвышенной и жуткой для иных гигиене души.
Усилия епископа Киприана закрепить у карелов православную веру, любовь к русскому языку и России отвечали геополитическим интересам русского государства. Как у русского человека, эти задачи вызывали в нем сочувствие. Но служение государственным интересам не перечеркивало, не угнетало в нем чисто апостольского внутреннего порыва, который в первую очередь побуждал его так безоглядно жертвовать собой.
21 апреля 1914 г. епископ Киприан приехал в Петербург к находившемуся там своему начальнику и наставнику архиепископу Сергию Финляндскому. Как постоянный член Синода, архиепископ Сергий проживал подолгу в Петербурге. Епископ Киприан остановился на Валаамском подворье, что на Васильевском острове. Здесь, в деревянном двухэтажном доме на 14 комнат постоянно проживало 5 монахов и 4 послушника54.
В ночь на 25 апреля у епископа Киприана случился сильный приступ болей в животе, которые не утихали. Только 10 мая он согласился лечь в больницу. Его отвезли в ближайшую от подворья Биржевую барачную больницу памяти императора Александра II, находившуюся на Большом проспекте. Больница предназначалась преимущественно для взрослых лиц мужского пола, имеющих соприкосновение с торговой деятельностью Петербургского порта. Главный врач доктор медицины Ксаверий Петрович Домбровский нашел положение очень серьезным (аппендицит) и потребовал немедленной операции, которая не помогла, поскольку в слепой кишке уже образовался свищ. Перитонит и последовавшее за ним общее заражение крови свели пациента в могилу через месяц. Жизнь покидала епископа Киприана, когда в Петербурге повсюду цвела сирень, в парках и на бульварах буйствовала зелень. О его последних днях келейник и сотрудник по миссии иеродиакон Варсонофий оставил записи, впоследствии опубликованные55.
Соборование принесло облегчение на какое-то время. Его провели 30 мая
1914 г. архиепископ Финляндский Сергий, ректор Тверской семинарии архимандрит Вениамин (Федченков)56 и наместник Валаамского монастыря игумен Павлин (Мешалкин).
53 Карельские известия. 1914. № 12.
54 См. : Шкаровский М. В. Подворья Валаамского Спасо-Преображенского монастыря в Петрограде (Ленинграде) в советский период // СПб. Валаамский монастырь. Традиции. Культура. С. 145.
55 См. : Прибавления к «Церковным Ведомостям». 1914. № 25. С. 1128-1129; Карельские известия. 1914. № 13-16.
56 Вениамин (Федченков, 1880-1961), митрополит Саратовский и Вольский. Был в то время ректором Тверской духовной семинарии (1913-1917). С будущим епископом Киприаном он одновременно учился (двумя курсами позже) в Санкт-Петербургской духовной академии. В 1908-1910 гг. он находился в архиерейском доме Выборга в качестве личного секретаря архиепископа Сергия. 29 сентября 1910 г. вернулся в духовную академию на должность препо-
Иеродиаконы Варсонофий и Антоний, иеромонах Исаакий постоянно находились рядом, отлучаясь лишь по срочным миссионерским делам. В начале июня 1914 г. они должны были принять участие в грандиозном крестном ходе по Повенецкой Карелии. В его подготовке епископ Киприан принял участие задолго до болезни. Предполагалось небывалое шествие в 308 верст с иконой святителя и чудотворца Иосафа Белгородского, освященной на мощах святого в Белгороде в 1912 г. В тот же год крестным ходом, который возглавил епископ Гдовский Вениамин, икона была перенесена из Петрозаводска в село Порос-озеро Повенецкого уезда. В течение двух лет к иконе шли и шли паломники. И вот теперь решено было поднять чтимый образ и пронести с архиерейскими богослужениями по всем приходам Повенецкого уезда. Владыка Киприан разработал маршрут, а Олонецкий отдел Георгиевского братства продумал его детали. Откликнулись администрация и земство. Несмотря на болезнь главного вдохновителя, грандиозный крестный ход все-таки состоялся. Епископа Киприана заменил епископ Каргопольский Варсонофий.
Вернувшись в Петербург, иеромонах Исаакий рассказывал о многотысячных толпах, о грандиозных аудиториях под открытым небом, слушавших миссионеров. Светясь радостью, ослабевший владыка Киприан вникал в каждую мелочь. «Прощайте, отец Исаакий, Карелии не оставляйте», — обратился он в один из последних своих дней к помощнику 57.
Об отходной молитве для себя умиравший попросил 16 июня. Читал ее архиепископ Сергий — «милый владыка», как епископ Киприан называл его во время болезни. Обняв своего второго отца невесомым объятием, он просил, чтобы его похоронили на Валааме58.
давателя по кафедре пасторского богословия. Несмотря на обилие писательского наследства, воспоминаний о епископе Киприане он не оставил, и нигде не упомянул его. По нашему предположению, он не оправдал надежду владыки Сергия иметь «еще одного Киприана».
57 См. : Прибавления к «Церковным Ведомостям». 1914. № 25. С. 1128-1129.
58 Во время недолгой болезни епископа Киприана посещали видения. Он видел ангелов смерти, уносивших души, но пока не приближавшихся к нему. Однажды привиделся величественный храм во имя Божией Матери. Год спустя иеродиакон Варсонофий в своем письме к первому биографу преосвященного Киприана, Прохорову, писал еще об одном случае. Умиравшему ясно предстали картины неизвестной великой войны. Видимо, той самой, которая в скором времени началась с выстрела в Сараево.
«— Война, война, война... — повторял епископ. Иеродиакон Варсонофий решил, что речь идет о духовной брани, но Киприан не соглашался и продолжал свое: — Как ты думаешь, кто победит?
И услышав в ответ:
— Конечно, Владыка, победим мы, — произнес задумчиво:
— Дай Бог!
Поразителен был другой случай — он причастился от кого-то невидимого. На рассвете
17 июня в 3 часа утра, ровно за сутки до кончины, Киприан начал читать краткие молитвы, а потом сказал:
— Я теперь буду причащаться.
Иеродиакон что-то сказал про святые дары и услышал в ответ:
— Разве ты не видишь принесшего?
Истово трижды перекрестился, и как будто что-то принял. Через некоторое время попросил воды, немного запил и торжественно произнес:
Епископ Киприан скончался на рассвете 18 июня 1914 года. Первую панихиду по почившему владыка Сергий совершил в 4 часа утра в больничной часовне.
Цинковый гроб перевезли сначала в Благовещенскую церковь на Васильевском острове, где высокопреосвященный Сергий совершил отпевание в сослу-жении Владимирского архиепископа Николая, епископа Полоцкого Владимира, епископов Вениамина и Геннадия — викариев Санкт-Петербургской епархии, а также большого числа монашествующего и белого духовенства. На следующий день траурный вагон встречали в Выборге. Здесь в Ильинской церкви служилась панихида, и выборжцы прощались со своим пастырем — в Выборге его хорошо знали. Они принесли и положили к изголовью усопшему вышитую икону св. Киприана Карфагенского. Из Выборга тело привезли в Сортавалу. Наконец, валаамский пароходик причалил недалеко от места последнего упокоения — старого монастырского кладбища Спасо-Преображенского Валаамского монастыря59.
Неожиданная смерть преосвященного Киприана в расцвете таланта и молодости была для многочисленных почитателей его личности жестоким ударом, испытанием веры в разумность Божия Промысла. В этой ситуации сам он подал руку помощи из своих таинственных пределов: один человек принес его прижизненное письмо, в котором было рассуждение о тайне ранней смерти: «Это, конечно, скрыто от нас, и никто не в состоянии нам объяснить, почему одни люди умирают раньше, другие позднее. Господь устанавливает свою меру жизни для каждого человека, и причины такого Божественного определения нам не известны. Одних людей Бог, по-видимому, преждевременно берет к Себе, как взял и Вашего сына. Но это нам так кажется, когда мы смотрим и судим только о том, что пред нами. А Господь не так судит, Он видит и знает все, что нам нужно, и не только для этой жизни, а главным образом для вечности. Через эту преждевременную смерть Господь, быть может, избавил его от испытаний, которые ожидали его в этой жизни»60.
Архиепископ Сергий глубоко переживал случившееся и во все дни траурных торжеств был неотступно рядом с гробом. Может быть, он чувствовал и свою вину за эту раннюю смерть, поскольку именно он позвал на миссионерское служение слабого здоровьем молодого человека и, зная его, мог предвидеть, что осторожной экономии сил не будет. Он сопровождал усопшего в Выборг, Сортавалу вплоть до братского кладбища на Валааме. Везде без устали служил заупо-
— Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!
Пораженного услышанным отца Варсонофия он просил читать благодарственные молитвы. А после протягивал кверху слабые руки, обнимал и целовал, предлагал и ему причаститься. Вновь просил почитать, теперь уже из Евангелия. Последний раз слушал он в этом суетном и скорбном мире чтение шестой главы Евангелия от Иоанна. Когда стало тихо, устремив взор кверху и, как будто что-то видя, спросил: «Видишь ли ты явившегося и повторяющего слова Евангелия? Подивившись слепоте иеродиакона, велел отыскать слова, произнесенные тем, невидимым: “Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир...” До слов: “закон дан чрез Моисея”. Наконец, совсем устав, тихо произнес: “Теперь Евангелие прочитано, явившийся скрылся, а потому и я лягу спать”».
59 См. : Кончина преосвященного Киприана, перевезение его тела на Валаам и погребение на братском кладбище // Карельские известия. 1914. № 13-16.
60 Письмо епископа Киприана опубликовано в газете «Карельские известия» (1914. № 19. С. 10).
койные службы, на своих плечах вместе с братией обнес гроб вокруг монастыря. В надгробной речи он вспоминал об усопшем не только как о ближайшем помощнике, но и как о близком человеке, своем друге. Для него, занятого в Святейшем Синоде церковного сановника, епископ Киприан с его апостольским служением воплощал лучшие стороны и чаяния собственной души.
Послужить на могиле епископа Киприана владыка Сергий приезжал в последующие два года. Вообще, Валаам играл особую роль в жизни будущего Патриарха. Здесь он когда-то принял решение стать монахом. Его небесным покровителем в монашестве был прп. Сергий Валаамский. И вот теперь на Валааме нашел вечный покой дорогой его сердцу человек. Владыка Сергий сам выбрал надпись для надгробного памятника: «ПРЕОСВЯЩЕННЫЙ КИПРИАН, ЕПИСКОП СЕРДОБОЛЬСКИЙ. БУДЬ ВЕРЕН ДО СМЕРТИ И ДАМ ТЕБЕ ВЕНЕЦ ЖИЗНИ». Надгробие из черного мрамора и серого гранита по сей день находится на старом братском кладбище Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. Лишь в нише на кресте не видно иконы, установленной Валаамской братией в 1915 году, — небесного покровителя епископа — священномученика Киприана Карфагенского.
Когда земля Валаама упокоила преосвященного Киприана, многие предвидели, что «начатое, так широко обдуманное им дело, кажется, вот-вот рухнет или, по крайней мере, захиреет»61. Предчувствия эти не были напрасны. Но процесс обвала был ускорен до стремительности. На место епископа Киприана был назначен 35-летний ректор Саратовской духовной семинарии архимандрит Серафим (Лукьянов). 7 сентября 1914 г. в Петрограде он был хиротонисан епископа Сердобольского. В традиционной речи при хиротонии он подчеркнул, что епископ должен усиленно просвещать, наставлять, вразумлять, не должен молчать. О Карелии будущий епископ Карелии не сказал ни слова. Не выразил он и уместного в его случае опасения, сможет ли он стать преемником епископу Киприану. Его кандидатура на Сердобольскую кафедру была выдвинута, что называется, на скорую руку, но других не было.
Вскоре Православная миссия в Карелии и Георгиевское православное братство были упразднены. Это произошло само собой после того как 18 (31) декабря 1917 г. Совнарком РСФСР признал независимость Финляндии. В состав независимого Финляндского государства вошли территории исконного проживания карел на северо-западе от Ладожского озера с городами Выборг, Сайма, Сортавала, Кексгольм (ныне Приозерск) — вся Выборгская губерния, включая дачные местности под Петроградом. 26 ноября 1918 г. сенат Финляндии спешно утвердил «Постановление о Финляндской Православной Церкви», определивший ее положение и права как национальной церкви меньшинств. Русская Церковь не привлекалась к этому.
В 1917 г. преосвященный Финляндский и Выборгский Сергий был избран на Владимирскую кафедру. Впоследствии, в 1980-е гг. — период активных экуменических контактов с Финляндской лютеранской церковью — в Русской Православной Церкви его обвиняли в «недостаточной гибкости» на посту управля-
61 Памяти Преосвященного Киприана // Церковный вестник. 1915. 25 июня. № 25.
48
ющего Финляндской епархией, «которая рассматривалась как попытка русификации местного православного населения»62.
10 января 1918 г. под председательством митрополита Вениамина Петроградского в Выборге прошел Епархиальный собор, на котором епископа Серафима выбрали главой Финляндской епархии. Лютеранские миссии оставили Карелию в покое — прежние цели потеряли национальную окраску и вместе с ней актуальность. Государственная политика была направлена на вытеснение русских начал из Православия. С самой православной верой, укрепившейся в Финляндии благодаря действиям миссии и братства, приходилось считаться. Героями дня стали русские священники, вписавшиеся в линию финнизации. Те самые, которые когда-то бойкотировали собрания Карельского братства, руководимого иеромонахам Киприаном.
Указом от 29 января 1921 г. Святейший Патриарх Тихон даровал автономию Финляндской Православной Церкви, но, по высказываниям упомянутых священников, указ Патриарха не имел никакого значения. Разве что успокоить приходы. «Русское направление чуждо укоренившемуся в Финляндии особому православному духу», — звучало в официальном документе, составленном протоиереями С. Окуловым, М. Казанским, С. Солнцевым и А. Садовниковым — членами специальной комиссии, созданной экспедицией Церковных и Учебных дел Финляндского Сената. В 1921 г. Финляндская Православная Церковь приняла новый календарный стиль, а в 1922 г. в Сердоболь прибыл вдовый протоиерей Эстонской епархии Герман Васильевич Аав, намеченный на поставление во епископа Карельского, а в дальнейшем — на смену архиепископу Серафиму. Вселенский патриарх Мелетий IV принял Финляндскую Православную Церковь под свой омофор как автономную и возвел протоиерея Аава в сан епископа. Скоро новый епископ Герман получил новый статус: стал главой Финляндской православной архиепископии. Архиепископ Серафим был уволен на пенсию. Финляндское братство прп. Сергия и Германа, когда-то объединившееся с Карельским Георгиевским братством под началом архимандрита Киприана, возродилось вновь с обновленными задачами и начало издавать газету «Утренняя заря». На ее страницах в 1938 г. был помещен краткий исторический очерк образования автономной Финляндской Православной Церкви, в котором назывались деятели прежних лет. Имя епископа-миссионера Киприана в нем не упоминалось63.
Что касается территорий северо-восточной Карелии, то они вошли в состав РСФСР. Братские церковные школы для карелов и православных приходов разделили участь подобных учреждений в остальной части Советского Союза.
Ключевые слова: Карельская миссия, Сердобольское викариатство, Финляндская Карелия, Выборгская губерния, Карельское Православное братство, лютеранские миссионеры.
62 Сергей (Павлов). Очерк истории Русской Церкви в период восстановления патриаршества. Курсовое сочинение по кафедре церковно-исторических дисциплин ЛДА. Рук. митрополит Антоний (Мельников) / Архив Санкт-Петербургской епархии. Ф. 3. Оп. 6 . Д. 91. Л. 178.
63 См. : Утренняя заря (Сортавала). 1938. № 12.
The Cause of the Life of Bishop Cyprian (Shnitnikov)
(1879-1914)
O. I. Hodakovskaja
The article informs of the life of bishop-missionary Cyprian (Shnitnikov), whose ministry was related to Karelia. Therein a Lutheran influence was especially significant in the beginning of the XX-th century. He was included into historiography as the apostle of Karelia. His missionary work had prepared establishing of the Serdobol diocese and united the Orthodox in the Finnish Karelia under the management of a vicarial bishop. The little-known circumstances of friendly relations between bishop Cyprian and a future Patriarch of Moscow and all Russia Sergey (Stragorodsky) is particularly interesting. Bishop Cyprian started his missionary work under the recommendation of his friend and kept fidelity towards his mission until his own death.
Keywords: Karelian mission, Serdobol diocese of a vicarial bishop, Finnish Karelia, Vyborg province, Karelian Orthodox brotherhood, Lutheran missionaries.
