CC BY
19PRAXIS
Дело о традиционной охоте, или Первый опыт защиты прав коренных малочисленных народов в Конституционном Суде России
Владимир Кряжков*
В статье анализируется Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 28 мая 2019 года № 21-П о традиционной охоте, которым впервые защищаются права коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Автор раскрывает особенности и конституционно-правовой статус данных народов, описывая положение дел с соблюдением их прав в России. Объясняется значение защиты этих прав средствами конституционного правосудия и прежде всего - с помощью конституционной жалобы, позволяющей не только восстановить нарушенные права граждан или их объединений, но и скорректировать законодательство и правоприменительную практику в духе требований Конституции РФ. Обосновывается допустимость таких жалоб. Рассматриваются правовые позиции Конституционного Суда, сформулированные в Постановлении № 21-П, о признании коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока в качестве особой группы коренных малочисленных народов с учётом их среды обитания, систем хозяйствования и жизнеобеспечения; о праве всех лиц из числа названных народов - ведущих традиционный образ жизни и не ведущих его - на традиционную охоту, которая является для них естественной формой существования и самобытности; о правовом режиме традиционной охоты, осуществление которой увязывается с предоставлением коренным малочисленным народам обоснованных преференций; о признании возможным для общины указанных народов принимать решение о способах ведения традиционной охоты, в том числе и о том, кто из её членов-охотников будет вести эту охоту в интересах общины в целом в установленных для неё пределах использования объектов животного мира. В контексте положений анализируемого Постановления формулируются предложения по совершенствованию законодательства об охоте в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности с точки зрения уточнения субъектов указанной охоты, конкретизации режима её свободного осуществления в объёмах добычи охотничьих ресурсов для удовлетворения личного потребления и некоторых других элементов этого вида охоты.
^ Конституционный Суд Российской Федерации; конституционная жалоба; коренные DOI: 10.21128/1812-7126-2019-4-116-130 малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока; традиционная охота
28 мая 2019 года Конституционный Суд Российской Федерации (далее — Конституционный Суд, Суд) провозгласил Постановление № 21-П по делу о проверке конституционности статьи 19 Федерального закона «Об охоте
* Кряжков Владимир Алексеевич - доктор юридических наук, профессор Департамента дисциплин публичного права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», заслуженный юрист Российской Федерации, Москва, Россия (e-mail: vladimir-kryazhkov@yandex.ru). При написании настоящей статьи использована нормативно-правовая база СПС «КонсультантПлюс».
и о сохранении охотничьих ресурсов и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» в связи с жалобой Г. К. Щукина1. Это, надо признать, стало
1 См.: Собрание законодательства Российской Федерации (далее — СЗ РФ). 2019. № 22. Ст. 2902. Судьёй-
докладчиком по этому делу был В. Г. Ярославцев. Представлял заявителя В. С. Цвиль — кандидат юри-
дических наук, адвокат Адвокатской палаты Архангельской области с опытом успешного участия в разбирательствах, связанных с защитой социальных и естественных прав граждан в Конституционном Суде РФ с 2010 года.
историческим событием, поскольку впервые вынесенное решение с позитивным итогом для заявителя касалось защиты прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. По сути, создан прецедент. Его конституционно-правовому осмыслению и посвящена настоящая статья, в которой, следуя логике Постановления № 21-П, раскрываются и конкретизируются получившие в нём отражение соответствующие правовые позиции.
1. Общая характеристика
и конституционно-правовой статус коренных малочисленных народов
Коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока — особая коллективная интерэтническая общность, объединяющая 40 народов России2. Их отличительными чертами являются традиционный образ жизни, для которого характерны неразрывная связь с землёй (территориями исконного проживания), занятие на протяжении веков традиционными промыслами (оленеводством, рыболовством, охотой, сбором дикоросов), а также обладание уникальным опытом жизнеобеспечения и выживания в экстремальных (с точки зрения обычного человека) условиях Севера. Данные народы составляют часть северных народов циркумполярной культуры, включающих такие народы, как алеуты и эскимосы (США), индейцы, инуиты и метисы (Канада), эскимосы (Гренландия), саами (Норвегия, Швеция, Финляндия), а также входят в мировое сообщества коренных народов в целом, которые проживают в 70 странах при общей численности примерно 300 млн человек3.
Названные народы в силу своей уникальности и уязвимости получают международно-правовую защиту. Непосредственно этим целям служит Конвенция Международной организации труда (далее — МОТ) № 169 «О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах» (принята в 1989 году, Россией не ратифици-
2 Перечень указанных народов утверждён распоряжением Правительства РФ от 17 апреля 2006 года № 536-р // СЗ РФ. 2006. № 17 (ч. II). Ст. 1905.
3 См.: Руководство Организации Объединённых Наций для коренных народов. 2001. С. 9.
рована) и Декларация ООН 2007 года о правах коренных народов4.
Российская Федерация признаёт особенности коренных малочисленных народов. Согласно Конституции РФ, им гарантируются права в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации (статья 69), а также определено, что защита исконной среды обитания и традиционного образа жизни малочисленных этнических общностей находится в совместном ведении Российской Федерации и её субъектов (пункт «м» части первой статьи 72)5. Развивая указанные положения, федеральное законодательство устанавливает, что коренные малочисленные народы имеют право на: пользование землёй; участие в решении вопросов защиты исконной среды обитания, традиционного образа жизни, хозяйствования и промыслов, в проведении экологических и этнологических экспертиз; получение возмещения убытков, причинённых им в результате нанесения ущерба их исконной среде обитания; сохранение и развитие своей самобытной культуры; социальное и медицинское обслуживание; создание общин и иных объединений; территориальное общественное самоуправление; судебную защиту прав с учётом традиций и обычаев этих народов; установление и развитие связей с представителями коренных народов, проживающими в России и за её предела-
4 Названные и иные международно-правовые акты, содержащие положения о правах коренных народов, см.: Статус коренных малочисленных народов России. Международные правовые акты и российское законодательство : в 2 т. Т. 1. Кн. 5 / сост. В. А. Кряжков. М. ; Салехард : Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации, 2013. С. 143-211.
5 Такой подход к правам коренных народов достаточно типичен для современных государств. В Конституции Норвегии, например, записано: «Обязанностью органов государства является создание условий, позволяющих группе населения саами сохранять и развивать свой язык, культуру и образ жизни» (статья 110а). Основной закон Финляндии гарантирует саами как древним обитателям страны право на сохранение и развитие языка и культуры (статья 17). Конституция Канады (Конституционный акт 1982 года) определяет: «Исконные или вытекающие из договоров права коренных народов Канады признаются и подтверждаются» (статья 35.1).
ми6; создание территорий традиционного природопользования7, приоритетное пользование животным миром8, традиционное рыболовство9 и охоту в целях обеспечения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности10; пользование объектами животного мира и объектами водных биологических ресурсов без налоговых обременений11.
Предоставление названных прав коренным малочисленным народам — способ защиты их интересов и самобытной культуры. Они нацелены на облегчение жизни данных народов. В частности, в Концепции устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации12 при обосновании необходимости принятия специальных мер государственной поддержки данных народов обращается внимание на неприспособленность традиционного образа жизни к современным экономическим условиям, кризисное состояние традиционных видов хозяйственной деятельности, низкий уровень жизни и высокую безработицу среди представителей этих народов, на значительное уменьшение площадей оленьих пастбищ и охотничьих угодий в результате интенсивного промышленного освоения северных территорий и сопут-
6 См.: Федеральный закон от 30 апреля 1999 года № 82-ФЗ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (статьи 8—14) // СЗ РФ. 1999. № 18. Ст. 2208.
7 См.: Федеральный закон от 7 мая 2001 года № 49-ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» // СЗ РФ. 2001. № 20. Ст. 1972.
8 См.: Федеральный закон от 24 апреля 1995 года № 52-ФЗ «О животном мире» (статьи 48, 49) // СЗ РФ. 1995. № 17. Ст. 1462.
9 См.: Федеральный закон от 20 декабря 2004 года № 166-ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» (статья 25) // СЗ РФ. 2004. № 52 (ч. 1). Ст. 5270.
10 См.: Федеральный закон от 24 июля 2009 года № 209-ФЗ «Об охоте и сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (статья 19) // СЗ РФ. 2009. № 30. Ст. 3735.
11 См.: Налоговый кодекс Российской Федерации (статья 333.2) // СЗ РФ. 2001. № 1 (ч. 2). Ст. 18.
12 Утверждена распоряжением Правительства РФ от
4 февраля 2009 года № 132-р // СЗ РФ. 2009. № 7.
Ст. 876.
ствующих ему экологических проблем. О неблагополучии свидетельствует и высокая смертность лиц, относящихся к народам Севера: продолжительность их жизни ниже на 18—20 лет, чем в среднем по России, и на 30 лет, чем у аборигенов Аляски и Канады13.
При этом, однако, номенклатура гарантированных в Российской Федерации прав коренных малочисленных народов пока уступает перечню прав, записанных в вышеупомянутых Конвенции МОТ № 169 и Декларации ООН 2007 года14. В большинстве своём они не имеют надлежащей нормативно-правовой конкретизации (особенно в части прав на пользование землёй и природными ресурсами), не согласуются между собой (например, право на приоритетное пользование животным миром не развивается в законах об охоте и рыболовстве), не подкрепляются обязанностями органов публичной власти (это относится, например, к выплатам компенсаций в установленных случаях, учёту мнения данных народов при принятии решений, затрагивающих их интересы). Такая ситуация негативно сказывается на реализации заявленных прав. К сказанному можно добавить, что в течение последних 20 лет наблюдается процесс сужения прав и гарантий коренных малочисленных народов, о чём свидетельствует изъятие из законодательства положений о возможности лицами, относящимся к этим народам, получать земельные участки в пожизненное наследуемое владение и пользоваться ими бесплатно; получать на бесконкурсной основе участки для осуществления традиционного рыболовства и охоты; об использовании части платежей за пользование недрами для социально-экономического развития указанных народов; об обязанности оценивать возможное негативное воздействие проектов на традиционный образ жизни и традиционное природопользование.
Правоприменительная практика умножает изъяны правового регулирования прав коренных малочисленных народов. В некоторых
13 См.: Виноградова С.Н. Коренные малочисленные народы Севера: социально-экономические аспекты государственной политики. Апатиты : Изд-во Кольского научного центра РАН, 2012. С. 94.
14 См.: Кряжков В.А. Конституция Российской Федерации о правах коренных малочисленных народов: намерения и реальность // Государство и право. 2018. № 12. С. 71—82.
случаях под сомнение в целом ставится целесообразность сохранения традиционного образа жизни15. Законные притязания данных народов на природные ресурсы и компенсации трактуются как шантаж и вымогательство, а их попытки консолидироваться при защите своих прав определяются как угроза компаниям и государству16. Из этого же ряда рассуждения о них как рантье17. Суды, как свидетельствует анализ выносимых ими решений18, отказывают представителям коренных малочисленных народов и их общинам в праве на создание территорий традиционного природопользования федерального значения; ограничивают общины в осуществлении видов предпринимательской деятельности; порой квалифицируют традиционные охоту и рыболовство как браконьерство, допускают добычу объектов животного мира и водных биоресурсов лишь в количестве, необходимом для моментального пропитания; исключают возможность осуществления традиционного рыболовства и традиционной охоты уполномоченными лицами в пользу тех, кто их уполномочил - общин или членов семьи; проявляют непоследовательность в трактовке традиционности, когда в одних случаях требуют использования современных орудий лова, вместо применения разрешённых законом традиционных способов добычи объектов животного мира, а в других — признают несовместимым с традиционным образом жизни использование нарезного оружия или технических средств. Причины такой практики, на
15 См.: Брицкая Т. «Мы остались без оленей, и о нас забыли» // Новая газета. 2016. 5 октября. № 111.
16 См.: Котин М., Рагозин Л., Голунов И., Дмитриев А. Возвращение первородства // Русский Newsweek. 2008. № 3. С. 16-21.
17 См.: Известия. Экономика. 2017. 24 апреля.
18 См.: Задорин М.Ю. Конституционное право коренных малочисленных народов на развитие : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015. С. 148-169; Кряжков В. А. Коренные малочисленные народы Севера в российском праве. М. : Норма, 2010. С. 253-259; Кряжков В.А. Право коренных малочисленных народов на традиционное природопользование (на примере охоты) // Государство и право. 2016. № 11. С. 32-42; Новикова Н.И. Охотники и нефтяники: Исследование по юри-
дической антропологии. М. : Наука, 2014. С. 166-176; Тумусова А.Н. Конституционно-экономический аспект прав коренных малочисленных народов Республики Саха (Якутия) // Ежегодник конституционной экономики. М. : ЛУМ, 2019. С. 468-475.
наш взгляд, кроются в применении судами законодательства без учёта особенностей культуры, обычаев и традиций коренных малочисленных народов. Установка Федерального закона «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» принимать их во внимание при рассмотрении в судах дел, в которых лица, относящиеся к малочисленным народам, выступают в качестве истцов, ответчиков, потерпевших или обвиняемых (статья 14), пока остаётся не реализованной, в том числе и потому, что данное требование не прописано в процессуальных кодексах. Не исправляет положение и Верховный Суд РФ, который мог бы обобщить судебную практику «аборигенных» дел и дать необходимые разъяснения по их правильному разрешению19.
2. Защита прав коренных
малочисленных народов средствами конституционного правосудия
Конституция гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод (часть 1 статьи 46). Федеральный закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» предусматривает право на судебную защиту исконной среды обитания, традиционного образа жизни, хозяйствования и промыслов коренных малочисленных народов (статья 14). Потенциальным и конструктивным элементом этой защиты является конституционное правосудие, способное скорректировать законодательство и правоприменительную практику в духе требований Конституции РФ, укрепить конституционно-правовой статус данных народов.
Единичные попытки вовлечь Конституционный Суд в процесс защиты прав коренных малочисленных народов были. В частности, предметом его рассмотрения (без положительных, к сожалению, результатов для заявителей) становились:
19 См.: Якель Ю.Я. Судебная защита прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации // Современное состояние и пути развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации / под общ. ред. В. А. Штырова. 2-е изд., перераб. и доп. М. : Совет Федерации, 2013. С. 129 — 142.
— запрос Думы Чукотского автономного округа о толковании ключевой для статуса коренных малочисленных народов статьи 69 Конституции РФ, который был отклонён по мотивам недопустимости вторжения в компетенцию законодателя (Определение от 26 декабря 1996 года № 106-О);
— запрос Администрации Хабаровского края о проверке конституционности пунктов 2 и 4 Постановления Правительства РФ от 27 декабря 2000 года № 1010 «О квотах на вылов (добычу) водных биологических ресурсов внутренних морских вод, территориального моря, континентального шельфа и исключительной экономической зоны Российской Федерации», в котором затрагивался вопрос о рыбных квотах для коренных малочисленных народов. Отказным Определением от 6 июля 2001 года № 163-О оспариваемое регулирование было признано допустимым, а обращение — не отвечающим требованиям закона;
— жалоба членов ликвидированной се-мейно-родовой эвенкийской общины «Ды-лача» о признании неконституционными положений Федерального закона «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» и Гражданского кодекса РФ в части ограничения общин данных народов на занятие коммерческой деятельностью. В её рассмотрении (без попытки вникнуть в суть проблемы, ответить на поставленные вопросы, в том числе о возможности совмещения общиной традиционной и нетрадиционной деятельности) было отказано с учётом того, что оспариваемые нормы не нарушают конституционные права заявителей (Определение от 20 ноября 2014 года № 2737-О)20.
20 Отметим, что есть и иная практика, связанная с деятельностью Конституционного Суда Республики Саха (Якутия), которым вынесено 8 постановлений, обеспечивающих защиту прав коренных малочисленных народов Севера на традиционный образ жизни, пользование землёй и природными ресурсами, компенсации. Возможно, подобное объясняется более высокой чувствительностью к этническим проблемам в Республике, а также тем, что права данных народов непосредственно закреплены в её Конституции (статьи 5, 42, 43, 99, 104). При этом лица из числа указанных народов и их объединения имеют право на конституционную жалобу, а объединения — и на запросы в Конституцион-
Скромный набор приведённых дел может быть объясним разными причинами: относительной периферийностью и новизной проблем прав коренных малочисленных народов, наличием в Конституции РФ лишь бланкетной нормы об обязательствах государства гарантировать их права в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, ментальностью и правосознанием представителей этих народов (обращение в суд ими воспринимается как не лучшая мера) и готовностью их объединений выполнять правозащитную функцию. Необходимо также констатировать, что органы государственной власти, наделённые соответствующими полномочиями, по сути, самоустранились от защиты прав коренных малочисленных народов с использованием конституционного правосудия. Их пассивность, возможно, производна от наблюдаемого в последние годы процесса слияния политической и экономической власти21. Его частным проявлением стала ситуация, когда в нефтегазодобывающих регионах — местах проживания коренных малочисленных народов — все важные для них вопросы решаются органами государственной власти с позиций интересов нефтяных и газовых компаний22 и, соответственно, эти органы власти утратили способность быть гарантом прав малочисленных этнических общностей. В сложившейся ситуации у лиц, относящихся к данным народам, остаётся одна возможность — непосредственно обращаться в Конституционный Суд за защитой своих прав, используя право на конституционную жалобу. Рассмотренное Конституционным Судом дело Г. К. Щукина подтверждает такую перспективу.
ный Суд о проверке нормативных правовых актов и договоров в порядке абстрактного нормоконтроля и о толковании Конституции (см.: Конституционный закон Республики Саха (Якутия) от 15 июня 2002 года 16-З № 363-11 «О Конституционном Суде Республики Саха (Якутия) и конституционном судопроизводстве» (статьи 96, 107) // Якутские ведомости. 2002. № 25).
21 См.: Бондарь Н. С. Ценность Конституции России как юридического акта и социокультурного явления (к 20-летнему юбилею) // Журнал конституционного правосудия. 2013. № 6 (36). С. 13—24, 18.
22 См.: Новикова Н.И. Культурно-ценностные и правовые взаимодействия коренных малочисленных народов Севера и нефтегазовых корпораций в Российской Федерации (1990—2000-е гг.) : автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 2011. С. 35.
3. Фабула дела
Федеральным законом «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (статья 19) предусмотрена охота в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности. Она осуществляется лицами, относящимися к коренным малочисленным народам Севе0,ра, Сибири и Дальнего Востока, и их общинами, а также лицами, которые не относятся к указанным народам, но постоянно проживают в местах их традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности, и для которых охота является основой существования (часть 1); данная охота осуществляется свободно (без каких-либо разрешений) в объёме добычи охотничьих ресурсов, необходимом для удовлетворения личного потребления (часть 2); продукция охоты, полученная в этом случае, используется для личного потребления или реализуется организациям, осуществляющим деятельность по закупке продукции охоты (часть 3).
Гражданин Г. К. Щукин, дело которого рассматривалось в Конституционном Суде, — этнический долган, являющийся одним из учредителей и председателем семейной (родовой) общины коренного малочисленного народа долган, а также президентом местной ассоциации общественных объединений коренных малочисленных народов Севера Таймырского Долгано-Ненецкого муниципального района Красноярского края, — приговором Дудинского районного суда Красноярского края от 28 декабря 2017 года, оставленным без изменения апелляционным постановлением судьи Красноярского краевого суда от 27 февраля 2018 года, был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного частью четвёртой статьи 33 и частью второй статьи 258 Уголовного кодекса РФ (подстрекательство к незаконной охоте, совершённой группой лиц по предварительному сговору). Г. К. Щукину назначено наказание в виде штрафа в размере 120 тыс. рублей; от назначенного наказания он освобождён в связи с амнистией.
Согласно названным судебным решениям, противоправное деяние заявителя заключалось в том, что он, используя свой статус
президента местной ассоциации общественных объединений коренных малочисленных народов Севера, в сентябре 2014 года в ходе личных встреч с председателями семейных (родовых) общин предложил им без разрешения произвести отстрел диких северных оленей в пределах установленной годичной квоты (по восемь особей) на каждого члена общины. При этом, как разъяснял Г. К. Щукин, общины вправе поручить одному или нескольким своим членам добычу в объёме, рассчитанном на всех членов общины. Назначенными общинами охотниками был произведён отстрел 217 оленей, тогда как, согласно позиции судов, право на охоту в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности в пределах нормативно установленных лимитов для удовлетворения личных нужд не может быть передано одними членами общины другим её членам. Судами также было установлено, что заявитель приобрёл у общин туши оленей и осуществил их дальнейшую реализацию перерабатывающим организациям в отсутствие документов, подтверждающих законность их добычи.
По мнению Г. К. Щукина, оспариваемые нормы не соответствуют Конституции РФ — её статьям 7, 38 (части 1 и 2), 46 (часть 1), 55 (часть 2) и 69 — в той мере, в какой по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, они предполагают, что право лиц, относящихся к коренным малочисленным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации, на охоту в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и традиционной хозяйственной деятельности может быть реализовано только лично каждым членом семейных (родовых) общин, и не допускают осуществления данного права одним или несколькими охотниками из числа членов общины, уполномоченными другими членами общины, в пределах нормативно установленных лимитов, рассчитанных исходя из количества членов общины, делегировавших осуществление этого права.
Таким образом, предметом рассмотрения Конституционного Суда по настоящему делу стала статья 19 Федерального закона об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов в той мере, в какой на основании её положений решается вопрос о законности передачи членами общины коренных малочисленных наро-
дов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации одному или нескольким членам общины права добычи объектов животного мира.
4. Допустимость жалобы
Согласно российской Конституции (часть 4 статьи 125), Конституционный Суд по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан проверяет конституционность закона, применённого в конкретном деле. Федеральный конституционный закон от 21 июня 1994 года № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»23 (статья 97) признаёт, что жалоба на нарушение законом конституционных прав и свобод допустима, если, в частности, закон, применённый в конкретном деле, затрагивает конституционные права и свободы граждан. В Конституции права коренных малочисленных народов непосредственно не закрепляются. Однако из факта рассмотрения жалобы Г. К. Щукина Конституционным Судом можно сделать вывод, что Суд, по сути, придал праву данных народов (лиц, относящихся к ним, и их общинам) на традиционную охоту конституционное значение. Это логично и объяснимо, с учётом того, что:
— права коренных малочисленных народов, закреплённые в федеральном законодательстве, во многом производны от основных прав и свобод и, как правило, представляют собой их конкретизацию с позиций норм международного права в целях усиления защиты данных народов. Именно таковым является право на традиционную охоту, которое основано на требованиях Конвенции МОТ № 169 (статьи 2, 23) и других международно-правовых документах о правах коренных народов, сопрягается с положениями Конституции РФ о правовом и социальном государстве, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека, о праве народов на самоопределение, на пользование землёй и иными природными ресурсами, а также с правом каждого на жизнь, достоинство личности, сохранение культурных и семейных ценностей, со свободой на занятие экономической деятельностью;
23 СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447.
— государство обязано соблюдать и защищать не только права и свободы граждан, непосредственно закреплённые в Конституции, но и производные от них другие права и их гарантии, приобретаемые на основании федерального закона (Постановление Конституционного Суда от 21 ноября 2002 года № 15-П24);
— Конституционный Суд обладает способностью выводить из конституционных положений права, приравненные к основным правам и свободам граждан, с последующей их защитой конституционным правосудием (см., например, Постановление от 2 апреля 2002 года № 7-П25).
Можно предположить, что и в последующем Конституционный Суд при наличии соответствующих условий будет принимать к рассмотрению жалобы на нарушение прав коренных малочисленных народов (граждан и объединений из их числа), закреплённых в российском законодательстве.
5. Коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока как особая группа коренных малочисленных народов России
В Постановлении Конституционного Суда № 21-П отмечается: среди коренных малочисленных народов особое место занимают коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации. Это проявляется в том, что данные народы:
— актом Правительства РФ, на что обращалось внимание выше, выделены из Единого перечня 46 коренных малочисленных народов России26 в специальную группу из 40 народов. В дальнейшем федеральное законодательство развивалось исключительно применительно к названным народам — коренным малочисленным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока27;
24 СЗ РФ. 2002. № 48. Ст. 4829.
25 СЗ РФ. 2002. № 14. Ст. 1374.
26 Утверждён Постановлением Правительства РФ от 24 марта 2000 года № 255 // СЗ РФ. 2000. № 14. Ст. 1493.
27 В целом нужно признать, что федеральный законодатель без достаточных оснований расширил традиционный для России перечень народов с особым статусом, включив в него, кроме северных народов, иные наро-
— в царский период именовались инородцами и по своим правам и управлению были поставлены в особое положение28, а в советское время — туземными народностями и племенами северных окраин29, малыми народностями Севера30 или народностями Се-вера31, малочисленными народами Севера32 и в редких случаях — коренными малочисленными народами Севера, Сибири и Дальнего Востока33, в отношении которых проводилась государственная политика патернализма;
ды, в том числе Северного Кавказа. Это, как считает академик В. А. Тишков, ошибка, поскольку при таком подходе, с одной стороны, есть опасность, что данный перечень «у нас никогда не закончится», а с другой — не учитывается, что степень модернизации, окружающая среда, система хозяйствования, системы жизнеобеспечения являются специфичными именно для группы коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, что обуславливает необходимость их государственной поддержки. См.: Материалы круглого стола «О ратификации Российской Федерацией Конвенции МОТ № 169 "О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах"». 23—24 ноября 2006 года. М. : Общественная палата РФ, 2006. С. 71.
28 См.: Устав об управлении инородцев 1822 года // Полное собрание законов Российской Империи. 1849. Т. 38. № 29. С. 394—416; Положение об инородцах 1892 года // Свод законов Российской Империи : в 5 кн. Кн. 1. Т. ¡—III. СПб. : Русское книжное товарищество «Дъятель», 1912. С. 531 — 586.
29 См.: Временное положение об управлении туземных народностей и племён северных окраин РСФСР. Утверждено постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 25 октября 1926 года // Собрание узаконений РСФСР. 1926. № 73. Ст. 575.
30 См.: Постановление ВЦИК РСФСР от 10 декабря 1930 года «Об организации национальных объединений в районах расселения малых народностей Севера» // Собрание узаконений РСФСР. 1931. № 8. Ст. 98.
31 См.: Постановление Совета Министров СССР от 21 апреля 1967 года «О мерах по дальнейшему развитию экономики и культуры народностей Севера» // Постановления Совета Министров СССР за апрель 1967 года. С. 133—137; Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 7 февраля 1980 года «О мерах по дальнейшему экономическому и социальному развитию районов проживания народностей Севера» // Собрание постановлений Правительства СССР. 1980. № 7. Ст. 50.
32 См.: Постановление Съезда народных депутатов РФ от 21 апреля 1992 года «О социально-экономическом положении районов Севера и приравненных к ним местностей» // Ведомости Съезда и Верховного Совета РФ. 1992. № 22. Ст. 1186.
33 См.: Постановление Верховного Совета СССР от
27 ноября 1989 года № 829-1 «О неотложных мерах
— подпадают под общее определение коренных малочисленных народов, приведённое в Федеральном законе «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (статья 1), согласно которому к ним относятся народы, проживающие на территориях традиционного расселения своих предков, сохраняющие традиционные образ жизни, хозяйствование и промыслы, насчитывающие в Российской Федерации менее 50 тыс. человек34 и осознающие себя самостоятельными этническими общностями;
— имеют сущностные отличия от иных коренных малочисленных народов, на которые обратил внимание Конституционный Суд, обусловленные географическими и климатическими особенностями их исконной среды обитания, представляющей собой преимущественно сухопутную территорию Арктической зоны Российской Федерации35, что предопределило в качестве традиционной основы их жизнедеятельности такие занятия (виды хозяйственной деятельности), как охота, рыболовство и оленеводство, притом что осуществление ими земледелия не соответствует их традиционному образу жизни и зачастую вовсе невозможно в силу природных условий.
Особенности коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, как признал Конституционный Суд, обуслав-
экологического оздоровления страны» (пункт 11) // Ведомости Съезда и Верховного Совета СССР. 1989. № 25. Ст. 487.
34 В каждой из групп этих народов насчитывается от нескольких сот (алеуты, ороки, эскимосы) до нескольких тысяч человек (ненцы — самый крупный этнос — более 41 тыс., эвены — 35 тыс., долганы — 7 тыс.). Их общая численность составляет около 280 тыс. человек. См.: Современное положение и перспективы развития малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока: Независимый экспертный доклад / под ред. В. А. Тишкова. Новосибирск : Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2004. С. 23.
35 См.: Указ Президента РФ от 2 мая 2014 года № 296 «О сухопутных территориях Арктической зоны Российской Федерации» // СЗ РФ. 2014. № 18 (ч. 1). Ст. 2136. Необходимо отметить, что ареал проживания коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока шире территорий Арктической зоны, и он приводится в Перечне мест традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Российской Федерации, утверждённом распоряжением Правительства РФ от 8 мая 2009 года № 631-р // СЗ РФ. 2009. № 20. Ст. 2493.
ливают обязанность федерального законодателя урегулировать права лиц, относящихся к названным народам, связанные с ведением традиционного образа жизни, традиционной хозяйственной деятельности и промыслов, в частности права, связанные с природопользованием (охотой, рыболовством и т. п.), учитывая при этом специфику их жизнеобеспечения и социальной организации и гарантируя сохранение основы их самобытности. Этот вывод можно трактовать двояко: с одной стороны, как поощрение складывающейся практики такого регулирования прав указанных народов, а с другой — призыв в подобных случаях полнее учитывать различные специфические аспекты их жизнедеятельности и культуры.
6. Право на традиционную охоту как право каждого представителя из числа коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока
Федеральный закон о гарантиях прав коренных малочисленных народов, определяя сферу его действия, различает две группы лиц, относящихся к коренным малочисленным народам. Это лица, постоянно проживающие в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов, ведущие традиционный образ жизни, осуществляющие традиционную хозяйственную деятельность и занимающиеся традиционными промыслами, а также лица, которые относятся к коренным малочисленным народам, постоянно проживают в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности данных народов и для которых традиционная хозяйственная деятельность и занятие традиционными промыслами являются подсобны -ми видами деятельности по отношению к основному виду деятельности в других отраслях народного хозяйства, социально-культурной сфере, органах государственной власти или органах местного самоуправления (часть 1 статьи 3).
Такая дифференциация порой даёт повод чиновникам отказывать в праве на традиционную охоту или рыболовство тем лицам из числа коренных малочисленных народов, которые проживают в городах, посёлках и для
которых традиционный образ жизни и традиционная деятельность вторичны в соотношении с основной деятельностью. Более того, в последнее время наблюдается стремление узаконить подобную практику путём создания федерального реестра информации о коренных малочисленных народах — лиц, проживающих в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности, ведущих традиционный образ жизни, увязав с этим (с включением в реестр) предоставление данным лицам соответствующих льгот, социальных и экономических прав.
Вместе с тем Конституционный Суд в рассматриваемом Постановлении обосновывает другие представления. В частности, опираясь на Федеральный закон о гарантиях прав коренных малочисленных народов (пункт 2 части 2 статьи 8), Суд обращает внимание на то, что все лица, относящиеся к коренным малочисленным народам, в целях защиты исконной среды обитания, традиционных образа жизни, хозяйственной деятельности и промыслов коренных малочисленных народов имеют право пользоваться необходимыми этим народам для защиты их исконной среды обитания, традиционных образа жизни, хозяйственной деятельности и промыслов льготами по землепользованию и природопользованию, установленными федеральным законодательством, законодательством субъектов Российской Федерации и нормативными правовыми актами органов местного самоуправления. Исходя из приведённых положений, делается вывод применительно к праву на традиционную охоту:
— особые права на использование объектов животного мира предоставляются всем лицам, относящимся к коренным малочисленным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока, а не только тем из них, кто имеет статус охотника (в данном случае это, полагаем, трактуется лишь в качестве одного из маркеров традиционного образа жизни), поскольку для всех указанных лиц вне зависимости от их фактической и юридической способности самостоятельно осуществлять добычу охотничьих ресурсов пользование объектами животного мира выступает основой их традиционного жизнеобеспечения в рамках традиционного образа жизни;
— иной подход к толкованию соответствующего правового регулирования не учитывал
бы особое предназначение охоты в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности и приводил бы к нарушению гарантированных Конституцией — её статьями 1 (часть 1), 7 (часть 1), 9 (часть 1), 19, 34 (часть 1) и 55 (часть 3) — прав коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, в том числе вступал бы в противоречие с общеправовыми принципами юридического равенства и справедливости как ставящий в неравное положение лиц, относящихся к одной и той же категории, относительно реализации возможности ведения традиционного образа жизни и традиционной хозяйственной деятельности как неотъемлемого элемента их особого правового статуса, признаваемого и охраняемого статьёй 69 Конституции.
К сказанному можно добавить, что при уравнивании в правах лиц, осуществляющих традиционную хозяйственную деятельность, и лиц, для которых она не составляет основной вид занятий, учитывается, что принадлежность к этносу и образ жизни (в культурных и мировоззренческих проявлениях) не утрачиваются с изменением рода занятий, но увязываются с национальным самосознанием человека, с его стремлением к сохранению духовной связи со своим народом36. При этом «не охотники» в любой момент могут заняться традиционной хозяйственной деятельно -стью на постоянной основе, осуществлять её по мере возможности и необходимости, включаться в обсуждение соответствующих вопросов данной сферы.
7. Правовой режим традиционной охоты
Признание особого конституционно-правового статуса коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока обуславливает допустимость, в частности, особых правовых режимов природопользования для данных народов, лиц и объединений, относящихся к ним. Один из таких режимов связан с правовым регулированием порядка охоты
36 См.: Харючи С.Н. Развитие законодательства о защите прав коренных малочисленных народов в Российской Федерации // Журнал российского права. 2006. № 7. С. 13—22, 16.
в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности. Раскрывая его, Конституционный Суд обращает внимание на то, что по действующему законодательству эта охота:
— ведётся лицам, относящимся к коренным малочисленным народам Севера, Сибири и Дальнего Востока, и их общинам;
— осуществляется свободно в объёме добычи охотничьих ресурсов, необходимом для удовлетворения личного потребления и определяемом с учётом лимитов использования объектов животного мира для удовлетворения личных нужд, установленных органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации по согласованию с уполномоченным федеральным органом исполнительной власти, то есть не требует получения каких-либо разрешений;
— не сопровождается сборами за пользование объектами животного мира, то есть имеет место изъятие из общего принципа платности природопользования;
— разрешается с учётом, что полученная в ходе такой охоты продукция используется для личного потребления или реализуется организациям, закупающим продукцию охоты;
— по общему правилу осуществляется лицом, имеющим статус охотника, что подтверждается охотничьим билетом с отметкой «Охота в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности осуществляется свободно (без каких-либо разрешений) в объёме добычи охотничьих ресурсов, необходимом для удовлетворения личного потребления», а также в случае использования данным лицом охотничьего оружия у него должно быть разрешение на хранение и ношение оружия. Однако такое регулирование не может рассматриваться как определяющее в вопросе о том, может ли такое лицо осуществлять эту добычу в пределах установленных лимитов использования объектов животного мира для удовлетворения только своих личных нужд либо нужд иных членов общины;
— осуществляется не только индивидуально, но и общиной коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Её члены, закрепив в уставе общины охоту в качестве одного из видов её традиционной хо-
зяйственной деятельности, вправе через принятие решений органами управления общиной с учётом их компетенции, установленной уставом общины, определять, каким образом общиной будет осуществляться добыча охотничьих ресурсов и каким образом будет использована продукция охоты, в том числе вправе определять членов общины, имеющих статус охотника, которыми будет осуществлена добыча охотничьих ресурсов, и количество охотничьих ресурсов в пределах суммы приходящихся на каждого члена общины установленных лимитов использования объектов животного мира для удовлетворения личных нужд.
Конституционный Суд, затрагивая вопрос о праве коренных малочисленных народов на традиционное рыболовство, констатировал, что его установление законом не регламентирует в этом случае права иных, кроме представителей данных народов, лиц и не вводит запрет на доступ к водным биологическим ресурсам иных категорий граждан. Тем самым указанное установление не может рассматриваться как нарушающее конституционные права граждан, не относящихся к коренным малочисленным народам Севера (Определение от 29 мая 2012 года № 846-О). Сформулированный вывод, на наш взгляд, имеет универсальное значение в том смысле, что особые правовые режимы природопользования для названных народов, включая ведение ими традиционной охоты, конституционно допустимы, и сами по себе они не ущемляют права иных граждан.
8. Некоторые вопросы
совершенствования регулирования традиционной охоты
Конституционный Суд принял Постановление по жалобе Г. К. Щукина в пределах предмета, указанного в ней. Вместе с тем Суд отметил, что это не лишает федерального законодателя права — исходя из требований Конституции и правовых позиций Конституционного Суда, выраженных в настоящем Постановлении, — совершенствовать правовое регулирование охоты в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности. Следуя данной установке, на наш взгляд, было бы целесообразно:
— предоставить право на традиционную охоту лицам, относящимся к коренным малочисленным народам, и лицам, проживающим в местах их традиционного проживания и занимающимся традиционной хозяйственной деятельностью, но прибывшим в эти места на постоянное место жительство из других субъектов Российской Федерации, а также лицам, не относящимся к коренным малочисленным народам, но состоящим в браке с лицами из числа данных народов, и детям, рождённым в таком браке или усыновлённым (удочерённым) в ситуации, когда они ведут традиционный образ жизни;
— уточнить положение о праве на традиционную охоту лиц, которые не относятся к коренным малочисленным народам, но постоянно проживают в местах их традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности и для которых охота является основой существования. Данное положение было бы уместно разместить отдельно, а не в статье закона, именуемой «Охота в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности», поскольку цели охоты для указанных лиц иные, чем для представителей коренных малочисленных народов, для которых традиционная охота не только источник пропитания, но и этносохраняющий фактор, связанный с культурой пользования объектами животного мира, сохранением ритуалов, традиций и т. п. Кроме того, наделение названных лиц правом на традиционную охоту, по смыслу Федерального закона о гарантиях прав коренных малочисленных народов (часть 3 статьи 3), допустимо только в порядке, установленном законом субъекта Российской Федерации, при соблюдении необходимых критериев и процедур. Их отсутствие при попустительстве уполномоченных органов и должностных лиц, ведающими вопросами охоты, ведёт к необоснованному расширению круга лиц, пользующихся правом добычи охотничьих ресурсов в режиме традиционной охоты37 и, соответственно, к утрате в значительной степени смысла охотничьих префе-
37 См.: Доклад Уполномоченного по правам коренных малочисленных народов в Красноярском крае «О проблемах реализации прав и свобод коренных малочис-
ленных народов на территории Красноярского края в 2012 году». Красноярск, 2012. С. 33—34.
ренций для представителей коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока — тех, кто является основным бенефициарием традиционной охоты;
— конкретизировать норму о праве осуществлять традиционную охоту свободно, что должно включать не только ведение такой охоты без каких-либо разрешений и платы за пользование охотничьими ресурсами, но и предусматривать возможность заниматься ею в границах территорий традиционного природопользования, на общедоступных охотничьих угодьях и при определенных условиях на охотничьих угодьях, которые используются юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями. При этом нужно установить, что охотпользователи, имеющие охотничье хозяйство в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов, не вправе препятствовать доступу лицам из числа данных народов на соответствующие охотничьи угодья для осуществления ими традиционной охоты; в охотхозяйственном соглашении должно быть прописано обременение охотпользователя обеспечивать доступ указанных лиц в названные охотничьи угодья38;
— снять неопределённость в вопросе о том, что традиционная охота допускается в объёме добычи охотничьих ресурсов, необходимом для удовлетворения личного потреб -ления. Применительно к рассматриваемому в Постановлении случаю уместно было бы сформулировать критерии, которыми должны руководствоваться уполномоченные органы исполнительной власти, устанавливая соответствующие объёмы добычи охотничьих ресурсов, такие, например, как общая численность и структура популяции охотничьих ресурсов на конкретный период времени; традиции, связанные с добычей охотничьих ресурсов и их употреблением в пищу и использованием на хозяйственные нужды, в том числе разных групп коренных малочисленных народов — оленеводов, охотников, рыболовов и других; личные потребности в охот-
38 См.: Лиманзо А.Г Обеспечение права коренных малочисленных народов на приоритетный доступ к охотничьим угодьям и ресурсам // Современное состояние и пути развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации / под общ. ред. В. А. Штырова. С. 262—263.
ничьих ресурсах не только охотников, а всех представителей коренных малочисленных народов, включая их родственников, детей и стариков; возможность использовать эти ресурсы комплексно — в пищу, для переработки и реализации в целях удовлетворения насущных материальных, социальных и духовных потребностей. Следовало бы также признать, что в ситуации, когда указанные объёмы не устанавливаются (подобное, к сожалению, скорее правило, чем исключение), лица, имеющие право на традиционную охоту, добывают соответствующие охотничьи ресурсы в объёме, необходимом для удовлетворения личных потребностей согласно сложившимся региональным обычаям и традициям;
— отрегулировать отношения, связанные с проставлением отметки «Охота в целях обеспечения ведения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности осуществляется свободно (без каких-либо разрешений) в объёме добычи ресурсов, необходимом для удовлетворения личного потребления» в охотничьем билете, выдаваемом лицам, имеющим право на традиционную охоту. С тем, чтобы исключить произвол при решении данного вопроса39, необходимо установить, что указанная отметка проставляется во всех случаях, когда охотничий билет выдаётся лицам, относящимся к коренным малочисленным народам. Их принадлежность к народам этого сообщества должна определяться с учётом положений Конституции РФ (статья 26) о праве каждого на этническую самоидентификацию. Исключительно в спорных ситуациях во внимание принимаются доказательства, свидетельствующие о происхождении лица, его образе жизни и культурных особенностях;
— гарантировать равенство прав лиц, ведущих традиционную охоту, с теми, кто осуществляет иные виды охоты. Во всяком слу-
39 Примером такого произвола является случай, когда
А. Данилову — саами, проживающему в Мурманской области — было отказано в проставлении в охотничьем билете указанной отметки. И это при том, что ранее она проставлялась, а его национальная принадлежность прописана в свидетельствах о рождении и браке. Чиновники же требовали от него еще и судебного подтверждения вопроса о том, что он относится к коренным малочисленным народам. Подробнее об этом см.: Брицкая Т. Доказывайте саами // Новая газета. 2019. 24 мая. № 55. С. 3.
чае, установленные для традиционной охоты преференции не должны означать её некую «вторичность», давать возможность вводить разного рода специальные ограничения по видам объектов и способам охоты, её срокам и ареалам. Напротив, при осуществлении данной охоты необходимо обеспечивать право коренных малочисленных народов на приоритетное пользование животным миром, которое включает в себя предоставление им льгот относительно объектов, сроков и мест охоты и т. д. (статья 49 Федерального закона «О животном мире»)40.
9. Заключение
Конституционный Суд в своём итоговом решении (Постановление от 28 мая 2019 года № 21-П) признал статью 19 Федерального закона «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» не противоречащей Конституции РФ, так как по своему конституционно-правовому смыслу она предполагает, что поскольку лицом, которое имеет право пользования объектами животного мира в пределах установленных лимитов использования объектов животного мира для удовлетворения личных нужд, является каждый член общины коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока вне зависимости от наличия у него статуса охотника, то в случае, если традиционная охота осуществляется такой общиной, члены этой общины вправе поручить одному или нескольким её членам,
40 В данном отношении интерес может представлять опыт Канады, где право коренного населения на приоритетное пользование животным миром увязывается с выделением территории, на которой коренное население пользуется эксклюзивным правом на охоту и рыбалку, и территории, на которой представители коренного и некоренного населения имеют в основном равные права. При этом приоритет коренного населения на пользование животными понимается как право их эксплуатации на гарантированных уровнях; при изобилии ресурсов — право их использования имеет и коренное, и некоренное население, но когда ситуация требует введения ограничения, преимущество автоматически предоставляется коренным жителям. Подробнее об этом см.: Клоков К,Б. Традиционное природопользование народов Севера: концепция сохранения и развития в современных условиях. СПб. : Изд-во СПбГУ, 1997. С. 73—74.
имеющим статус охотника, добычу охотничьих ресурсов в объёме, не превышающем сумму приходящихся на каждого члена общины лимитов использования объектов животного мира для удовлетворения личных нужд. Выявленный Судом смысл указанной статьи согласно Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде Российской Федерации» (статьи 79, 87, 100) является общеобязательным, что исключает любое иное её истолкование в правоприменительной практике, а также означает возможность пересмотра правоприменительных решений, вынесенных по делу заявителя — гражданина Г. К. Щукина41.
Пересмотр же правоприменительных решений в отношении лиц, не являвшихся участниками конституционного судопроизводства, чьи дела были разрешены на базе положений названного Закона, применённых в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом, возможен на основании закреплённых соответствующим законодательством материально-правовых норм и процессуальных институтов пересмотра42.
В перспективном плане допускаем, что ключевая правовая позиция, сформулированная в рассматриваемом Постановлении Конституционного Суда о правомочиях членов общины коренных малочисленных народов, определять, каким образом общиной будет осуществляться добыча охотничьих ресурсов и каким образом будет использована продукция охоты, в том числе кто из её членов, имеющих статус охотника, будет осуществлять добычу охотничьих ресурсов в интересах других членов общины, может быть универсализирована судами, но прежде всего самим Конституционным Судом РФ43. В частности,
41 При этом обращает на себя внимание то, что процессуальные кодексы пока, к сожалению, не включают положение о решениях Конституционного Суда РФ, наполняющих законы конституционно-правовым смыслом, как одного из оснований для пересмотра судебных постановлений по новым обстоятельствам.
42 См. определения Конституционного Суда РФ: от 11 ноября 2008 года № 556-О-Р // СЗ РФ. 2008. № 48. Ст. 5722; от 27 ноября 2008 года № 737-О-Р // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2009. № 1. Законодательно статус указанных лиц остается неурегулированным.
43 О возможностях и практике Конституционного Суда в данном отношении см.: Кряжков В.А., Кряжко-
при разрешении соответствующих дел он способен распространить её на рыболовецкие и иные общины названных народов, а также на отношения, возникающие в семье в контексте традиционного природопользования.
Библиографическое описание: Кряжков В. Дело о традиционной охоте, или Первый опыт защиты прав коренных малочисленных народов в Конституционном Суде России // Сравнительное конституционное обозрение. 2019. № 4 (131). С. 116-130.
The case of traditional hunting, or The first experience of protection of the rights of indigenous peoples in the Russian Constitutional Court
Vladimir Kryazhkov
Doctor of Sciences in Law, Professor, Public Law Disciplines Department, Higher School of Economics; Honored Lawyer of the Russian Federation, Moscow, Russia (e-mail: vladimir-kryazhkov@yandex.ru).
Abstract
The Russian Constitutional Court's Judgment (Postanovlenie) of May 28, 2019 No. 21-P on traditional hunting is analysed in the paper. This decision for the first time protects the rights of the indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East. The author reveals the features and constitutional status of these peoples, describes the reality of respect for their rights in Russia. The importance of the protection of these rights by means of constitutional justice and, above all, by using a constitutional complaint is explained. The admissibility of such complaints is justified. The special questions examined in the paper include the legal positions of the Constitutional Court on the recognition of the small indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East as a special group of indigenous minorities taking into account their environment, economy and life support systems; the right of all persons belonging to these peoples - including persons who keep the traditional way of life, and persons who do not keep it - to traditional hunting, which is the basis of their existence and identity; the legal regime of traditional hunting implementation of which is linked to the transfer of grounded preferences for indigenous peoples; on recognizing it possible for the community of these peoples to decide on the methods of conducting traditional hunting, including which of its members-hunters will lead this hunt in the interests of the community as a whole within the limits set for its use of wildlife objects. In the context of the Judgment, proposals have been formulated for improving the legislation on hunting in order to ensure the maintenance of the traditional way of life and the implementation of traditional economic activities in terms of clarifying the subjects of such hunting and specifying some of its other elements, concretization of the regime of its free exercise within the framework of hunting resources for the satisfaction of personal consumption and some other elements of this type of hunting.
ва О.Н. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации в его интерпретации // Государство и право. 2005. № 11. С. 13—21, 16—21.
Keywords
Constitutional Court of the Russian Federation; constitutional complaint; indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East; traditional hunting.
Citation
Kryazhkov V. (2019) Delo o traditsionnoy okhote, ili Pervyy opyt zashchity prav korennykh malochislennykh narodov v Konstitutsionnom Sude Rossii [The case of traditional hunting, or The first experience of protection of the rights of indigenous peoples in the Russian Constitutional Court]. Srav-nitel'noe konstitutsionnoe obozrenie, vol. 28, no. 4, pp. 116-130. (In Russian).
References
Bondar' N. S. (2013) Tsennost' Konstitutsii Rossii kak yuridicheskogo akta i sotsiokul'turnogo yavleniya (k 20-letnemu yubileyu) [The importance of the Russian Constitution as a juridical act and a sociocultural phenomenon (on the 20th anniversary)]. Zhurnal konstitutsionnogo pravo-sudiya, vol. 36, no. 6, pp. 13-24. (In Russian). Britskaya T. (2016) "My ostalis' bez oleney, i o nas zabyli" ["We had been left without deer and we became forgotten"]. Novaya gazeta, 5 October. (In Russian).
Britskaya T. (2019) Dokazyvayte saami [Prove saami]. Novaya gazeta,
24 May. (In Russian). Kharyuchi S. N. (2006) Razvitie zakonodatel'stva o zashchite prav korennykh malochislennykh narodov v Rossiyskoy Federatsii [Development of the legislation on protection of the rights of indigenous small people of the Russian Federation]. Zhurnal rossiyskogo prava, no. 7, pp. 13-22. (In Russian).
Klokov K. B. (1997) Traditsionnoe prirodopol'zovanie narodov Severa: kont-septsiya sokhraneniya i razvitiya v sovremennykh usloviyakh [Traditional nature management of the peoples of the North: the concept of preservation and development in modern conditions], Saint Petersburg: Izdatel'stvo SPbGU. (In Russian). Kotin M., Ragozin L., Golunov I., Dmitriev A. (2008) Vozvrashchenie pervo-rodstva [Return of birthright]. Russkiy Newsweek, no. 3, pp. 16-21. (In Russian).
Kryazhkov V. A. (2010) Korennye malochislennye narody Severa v rossiyskom prave [Indigenous peoples of the North in Russian law], Moscow: Norma. (In Russian).
Kryazhkov V. A. (2016) Pravo korennykh malochislennykh narodov na traditsionnoe prirodopol'zovanie (na primere okhoty) [The right of indigenous peoples to traditional lands (on the example of hunting)]. Gosu-darstvoipravo, no. 11, pp. 32-42. (In Russian). Kryazhkov V. A. (2018) Konstitutsiya Rossiyskoy Federatsii o pravakh korennykh malochislennykh narodov: namereniya i real'nost' [Constitution of the Russian Federation on the rights of indigenous peoples: intentions and reality]. Gosudarstvoipravo, no. 12, pp. 71-82. (In Russian). Kryazhkov V. A. (ed.) (2013) Status korennykh malochislennykh narodov Rossii. Mezhdunarodno-pravovye akty i rossiyskoe zakonodatel'stvo [The status of indigenous peoples of Russia. International legal acts and Russian legislation], in 2 vols., Moscow; Salekhard: Assotsiatsiya korennykh malochislennykh narodov Severa, Sibiri i Dal'nego Vostoka Rossiyskoy Federatsii. (In Russian). Kryazhkov V. A., Kryazhkova O. N. (2005) Pravovye pozitsii Konstitutsionnogo Suda Rossiyskoy Federatsii v ego interpretatsii [The legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation in its interpretation]. Gosudarstvo iparvo, no. 11, pp. 13-21. (In Russian).
Limanzo A. G. (2013) Obespechenie prava korennykh malochislennykh narodov na prioritetnyy dostup k okhotnich'im ugod'yam i resursam [Ensuring the right of indigenous peoples to priority access to hunting lands and resources]. In: Shtyrov V. A. (ed.) Sovremennoe sostoyanie i puti razvitiya korennykh malochislennykh narodov Severa, Sibiri i Dal'nego Vostoka Rossiyskoy Federatsii [The current state and ways of the development of small indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East of the Russian Federation], 2nd ed., Moscow: Sovet Federatsii, pp. 257-265. (In Russian).
Novikova N. I. (2011) Kuiturno-tsennostnye i pravovye vzaimodeystviya korennykh malochislennykh narodov Severa i neftegazovykh korporatsiy v Rossiyskoy Federatsii (1990-2000-e gg.): Avtoreferat dis. ... d-ra ist. nauk [Cultural and legal interactions of the indigenous minorities of the North and oil and gas corporations in the Russian Federation (19902000): Abstract of a dissertation. doctor of historical science], Moscow. (In Russian).
Novikova N. I. (2014) Okhotniki i neftyaniki: Issledovaniepoyuridicheskoy antropologii [Hunters and oilmen. Study on legal anthropology], Moscow: Nauka. (In Russian).
Tishkov V. A. (ed.) (2004) Sovremennoe polozhenie i perspektivy razvitiya malochislennykh narodov Severa, Sibiri i Dal'nego Vostoka: Nezavisimyy ekspertnyy doklad [The current situation and development prospects of indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East: Independent Expert Report], Moscow. (In Russian).
Tumusova A. N. (2019) Konstitutsionno-ekonomicheskiy aspect prav korennykh malochislennykh narodov Respubliki Sakha (Yakutiya) [The constitutional-economic aspect of the rights of indigenous peoples of the Sakha Republic (Yakutia)]. In: Ezhegodnik konstitutsionnoy ekonomiki [Annual of the Constitutional Economics], Moscow: LUM, pp. 468-475. (In Russian).
Vinogradova S. N. (2012) Korennye malochislennye narody Severa: sotsial'no-ekonomicheskie aspekty gosudarstvennoy politiki [Indigenous peoples of the North: socio-economic aspects of public policy], Apatity: Izdatel'stvo Kol'skogo nauchnogo tsentra RAN. (In Russian).
Yakel' Yu. Ya. (2013) Sudebnaya zashchita prav korennykh malochislennykh narodov Severa, Sibiri i Dal'nego Vostoka Rossiyskoy Federatsii [Judicial protection of the rights of indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East of the Russian Federation]. In: Shtyrov V. A. (ed.) Sovremennoe sostoyanie i puti razvitiya korennykh malochislennykh narodov Severa, Sibiri i Dal'nego Vostoka Rossiyskoy Federatsii [The current state and ways of the development of small indigenous peoples of the North, Siberia and the Far East of the Russian Federation], 2nd ed., Moscow: Sovet Federatsii, pp. 129-142. (In Russian).
Zadorin M. Yu. (2015) Konstitutsionnoe pravo korennykh malochislennykh narodov na razvitie: Dis. . kand. yurid. nauk [Constitutional right of indigenous minorities to development: Cand. in law sci. diss.], Moscow. (In Russian).
